А. Варвары в труде Мемнона

Мемнон как грек и тем более как гераклеот рисует критический портрет галатов. Историк впервые упоминает их в F 8.8 и сообщает что они убили Керавна в битве, которую они дали новому правителю Македонии. Царь был растерзан нападающими. Если автор устанавливает связь между ужасной смертью, уготованной Лагиду, и жестокостями, которые он проявлял в течение своей жизни, то он также преподносит негативный образ этих племен, настаивая на их жестокости.
В F 11.3, Мемнон сообщает, что переход галатов в Азию был к выгоде греков, несмотря на страх, который они испытали при появлении этих племен: αυτη τοίνυν τών Γαλατών ή έπΙ την Ασίαν διάβασις κατ’ άρχάς μεν έπΙ κακω τών οικητόρων προελθεΐν ένομίσθη, το δε τέλος εδειξεν άποκριθεν προς το συμφέρον. Это замечание показывает, что репутация этих народов предшествовала им и что они напугали греков. Однако, несмотря на положительный отзыв о первых временах их пребывания в Азии, в остальной части своей истории он показывает галатов как агрессивный народ, постоянно нападающий на греческие города, и особенно на Гераклею.
Упоминание об их различных нападениях на греков поясняет специфику их наступлений. В F 11.1 он рассказывает, что византийцы обязались заплатить галатам, разорившим их земли (Έπεί δε Γαλάται προς το Βυζάντιον ήκον και την πλείστην αύτης έδήωσαν). Они упомянуты в F 14.3, где, сражаясь вместе Зиелом Вифинским, они решили напасть на Гераклею. После того как они опустошили поля и захватили большую добычу, галаты ушли домой: διο Γαλάται ώς έχθράν την Ήράκλειαν κατέδραμον εως Κάλλητος ποταμού, καί πολλης κύριοι γεγονότες λείας οικαδε άνεχώρησαν. Набеги галатов снова упоминаются во фрагментах 16.1-2. Воспользовавшись ослаблением Понтийского царства, возглавляемого только что вошедшим на престол Митридатом, они разорили его территорию, и город Амиса получил помощь от Гераклеи, которая отправила зерно жителям, утратившим посевы в результате галатских грабежей. Гераклея вновь подвергается нападению и откупается огромной суммой от захватчиков (F 16.3). Галатские племена использовали тот же прием, что и в случае Византия: они пообещали покинуть захваченные земли в обмен на большой выкуп золотом. В обоих случаях Мемнон устанавливает связь между вторжениями галатов и участием города в боевых действиях, которые, похоже, противоречат интересам захватчиков. Эти различные примеры таким образом показывают, что нападения галатов заключались в основном в опустошении и разграблении греческих городов, и что иногда захватчики требовали плату в обмен на уход. Если греки вынуждены были покупать свое спокойствие, то в тексте Мемнона есть пример, когда золото отвлекало галатов от их миссии. Так в F 30.1 он сообщает, что царь Митридат смог убежать из Кабиры, осажденных римлянами, и что во время бегства он был захвачен галатами, которые быстро потеряли интерес к царской особе, а накинулись на золотые монеты, разбросанные царем во время бегства.
Мемнон приводит еще один пример выступления галатов против Гераклеи. В F 20.1 он сообщает, что город был осажден галатами и что жители смогли избавиться от врагов, сделав удачную вылазку. По словам гераклейского историка галаты не привыкли к такому способу войны, и именно поэтому они были легко побеждены: έπολιορκεΐτο μεν ούν αυτη, καί χρόνος έτρίβετο, ος τους Γαλάτας εις ενδειαν των άναγκαίων συνήλαυνε· θυμω γάρ καί ού παρασκευή τη δεούση Γαλάτης άνήρ τον πόλεμον διαφέρειν οιδε («Она была осаждена и со временем галаты стали испытывать недостаток в жизненных припасах; ибо галаты ведут войну с пылом, а не с помощью необходимых приготовлений»). Термин «θυμω» ставит ударение на традиционной жестокости их нашествий, еще больше усиливая отрицательный образ, присущий повествованию Мемнона, а более обще — в умах греков. Эта жестокость выражена в F 11.5, где автор сообщает, что одна из первых миссий, порученных галатам во время переправы в Азию, заключалась в том, чтобы избавиться от Зипойта, брата вифинского царя Никомеда: Νικομήδης δε κατά Βιθυνών πρώτον, συμμαχούντων αύτω και των εξ Ήρακλείας, τους βαρβάρους έξοπλίσας, της τε χώρας έκράτησε καί τους ένοικοΰντας κατέκοψε, τήν άλλην λείαν των Γαλατών έαυτοΐς διανειμαμένων («Никомед сперва вооружил варваров против вифинов, в то время как союзниками его были и жители Гераклеи. Он овладел страной и истребил ее жителей, а галаты разделили между собой остальную добычу»). Мемнон в очередной раз настаивает на жестокости галатов, его антипатия к ним еще сильнее, потому что он называет их «βάρβαροι». Это определение во второй раз используется к галатам в F 11.2, где Мемнон сообщает о заключении договора между Никомедом и этими «варварами».
Галаты не единственные, кого можно так квалифицировать в повествовании Мемнона, поскольку несколько раз понтийцы называются βάρβαροι. Использование этого термина всегда связано с поражениями царской армии: в F 24.4 это войска во главе с сыном Митридата и лучших стратегов его отца — Таксила, Диофанта и Менандра, которые потерпели поражения от Фимбрии; в F 29.2 люди, которыми командовали Диофант и Таксил, описываются как варвары и разбиты войском Лукулла под Кабирами (F 29.2). Наконец, в F 30.2 войска, которые защищали Кабиры, захваченные римлянами, тоже обозначаются этим термином. Однако, несмотря на мрачный портрет Митридата, нарисованный Мемноном, Митридат никогда лично не описывается как варвар, но эта «странность» может быть связана с вмешательством Фотия в произведение гераклейского историка.
Таким образом, для Мемнона галаты, главные враги Гераклеи, являются жестокими людьми, грабителями, которые вели войну, руководствуясь животной яростью, а не каким–либо стратегическим расчетом. Однако племена галатов не единственные, кого можно назвать «варварами», потому что Мемнон использует этот термин для обозначения понтийцев, в отношении которых Мемнон должен испытывать настоящее отвращение, по крайней мере потому, что царь и его подданные захватив город, навлекли на него гнев римлян. Эти последние обошлись с городом еще хуже, и мне остается показать, как Мемнон воспринимал владычество римлян на протяжении всей своей истории.

B. Отношение Мемнона к господству римлян

Первые отрывки, посвященные римлянам в Истории Гераклеи не враждебны к римлянам, но лишены лести. F 18.2 он в частности не замалчивает трудностей, с которыми римляне столкнулись в войне против Пирра и тарентинцев, представляя их так: «иногда претерпев, а иногда нанеся ущерб своим врагам». Многочисленные военные столкновения, о которых сообщается в контексте митридатовых войн, предлагают одинаково нечеткую картину: Мемнон сообщает о победах и поражениях обеих сторон.
Однако F 18.2 сообщает эпизод славный для Рима, поскольку, согласно историку–гераклеоту, «когда Александр переправился в Азию, он написал им письмо, в котором предлагал или победить, если они могут властвовать, или покориться более могущественному», и «римляне послали ему золотой венок значительного веса»: όπως τε έπί την Ασίαν Άλεξάνδρφ διαβαίνοντι, καί γράψαντι η κρατειν, εάν αρχειν δύνωνται, η τοις κρείττοσιν ύπείκειν, στέφανον χρυσοΰν άπο ικανών ταλάντων 'Ρωμαίοι εξέπεμψαν[1]. Событие примечательное, тем более что сообщается в отступлении, посвященном истории римского господства. Другими словами, Мемнон дополняет победоносные войны римлян, которые сделали Рим доминирующей силой в Азии в I в. до н. э., вставляя это отступление, упоминает, что три века назад Рим склонился перед Александром, признав его мощь. Если источник этой информации не может быть установлен с уверенностью, то следует предположить, что Мемнон зависел от греческого источника. Историк Гераклеи, который никогда не забывает упомянуть о важности родного города в регионе Понта в IV в. до н. э., не упускает случая напомнить, что греки, в лице македонского царя Александра, положили конец империи Ахеменидов и преобладали в Малой Азии. Возможно, должны ли мы видеть в этом замечании своего рода предупреждение римлянам, напоминание, что власть эфемерна и что доминирующие государства сменяют друг друга? Возможно я ошибаюсь в такой интерпретации намерений Мемнона, но я не могу не видеть Историю Гераклеи как возможность для азиатского грека возродить память о прошлом величии своей родины, которой угрожали цари, властвующие в этом регионе, прежде чем она была окончательно осаждена и разграблена иностранной державой.
Тем не менее я не воспринимаю как реальные антиримские чувства в сочинении Мемнона. Мне кажется это будет неверно делать Историю Гераклеи враждебной Риму.
Автор не забывает вспомнить о качествах римских полководцев, когда это ему кажется уместным. Во многих случаях историк формулирует критические замечания, но они всегда направлены против личностей, а не против суверенной власти Рима. Возможно, это способ очистить Рим от ответственности за действия его представителей на востоке. Я бы сделала параллель с его способом представления измены Гераклеи римлянам по время последней митридатовой войны: город нельзя признать виновным в измене из–за поведения некоторых отдельных лиц, хотя они (в частности, Ламах и Дамофел) занимали официальные должности: в то же самое время Рим не мог нести ответственности за предосудительные действия полководцев, которых он отправил в Азию, и особенно за Котту.