При Аркесилае из Питаны, преемнике Кратета в 268-264 гг., Академия стала "Новой Академией". Определение "новая" может быть объяснено по-разному, 1) Аркесилай утверждал невозможность познания и целью философии считал полное воздержание от суждения (epokhē peri pantōn). 2) В отличие от схолархов Древней Академии, много писавших, схолархи Новой Академии ограничивались устным преподаванием, избрав себе в качестве образца Сократа. 3) Как и Сократ, Аркесилай никогда не вещал догматических истин, он выяснял точку зрения своих слушателей и вел с ними живую беседу. Учениками должен был руководить не авторитет учителя, а собственный разум; их ответы, в свою очередь, становились новыми вопросами.
Аркесилай собственной деятельностью ознаменовал это решительное изменение. Он начал с изучения математики у Автолика, продолжил образование у Теофраста, а позднее познакомился, по крайней мере через их сочинения, со скептиками и диалектиками из Мегар или Эретрии (см. т. I, с. 159-169). Отказавшись от грандиозной системы Ксенократа, вдохновлявшегося поздними платоновскими диалогами, он вернулся к сократической манере, отраженной в ранних диалогах. Вот почему он отводил первое место критической диалектике и постулату незнания и в таком смысле понимал неясные положения и мифологические повествования Платона. Его основной мишенью был стоицизм - наиболее распространенный в то время вид догматизма, - который, опираясь на положения, признаваемые достоверными, и осмысляя мир как целое, выдавал себя за необходимое условие мудрости. В разделе, посвященном эллинистической философии, Ж. Брюнсвиг раскрывает значение этой критики стоицизма в области эпистемологии (с. 620-626).
Лакид, ставший в 244-243 г. преемником Аркесилая во главе Академии, распространял его идеи и потому единственный среди схолархов Академии до Карнеада из Кирены, избранного схолархом в 167-166 г., достоин упоминания[1].
Как и Аркесилай, Карнеад ничего не писал. Благодаря свидетельству его преемника Клитомаха (110-109) мы можем представить себе облик этого искусного диалектика, успешно критиковавшего стоицизм, обновленный Хрисиппом. В ту пору во главе Ликея стоял Критолай, а во главе Портика - Диоген из Вавилонии. История помнит участие Карнеада в посольстве, направленном из Афин в Рим в 156/155 г., чтобы добиться уменьшения штрафа, наложенного на Афины за опустошение города Оропа. Карнеад, прибывший в Рим вместе со схолархами Ликея и Портика, вызвал восхищение у римской публики своим блистательным красноречием, отстаивая, а затем порицая одну из добродетелей, справедливость, или, вернее, ее различные философские определения. Цензор Катон, боясь отвратить римское юношество от отеческих добродетелей, потребовал от сената как можно скорее разрешить дело в пользу Афин. Участие в этом посольстве надолго сблизило Карнеада в глазах его сограждан с софистами (см. т. I, с. 115-116), поскольку в своей речи он воспользовался методом antilogia/ άντιλογία - таким методом аргументации, который состоит в развертывании противоположных аргументов. В действительности, как показали современные исследования, Карнеад не имеет ничего общего с Горгием или Протагором. Каковы же основные воззрения Карнеада в области эпистемологии, физики и этики?
В сфере эпистемологии Карнеад, разделяя критику Аркесилая в адрес стоиков, очевидно, отрицал следствие, выведенное Аркесилаем, а именно необходимость полного воздержания от согласия, - как это ясно изложено у Ж. Брюнсвига (с. 626-628).
В области этики Карнеад пытался показать, что притязание стоиков основать мораль на естественном побуждении, повинуясь которому все живое всегда стремится к самосохранению, приводит к противоречащим друг другу положениям. Карнеад принципиально не признавал, что этика в конце концов сводится к переходу от инстинктивного согласия с природой к согласию, основанному на разуме. Следуя платонической традиции, Карнеад полагал, что природное влечение служит источником не мудрости, а эгоизма и насилия.
В области физики Карнеад объяснял, что, исходя из предпосылок стоиков - наблюдение природы, изучение понятий о природе и богах, - невозможно уверовать в существование некоего всеобщего разума, правящего миром в интересах человека; поэтому напрашивается вывод, что бога не существует и что все возникает и уничтожается в результате одних механических действий. Коротко говоря, укоренение разума в чувствах и в инстинкте приводит к отрицанию всякого разумного порядка. Эта позиция оставляла возможный выход - обращение к идее трансцендентного, совершенно в духе платонизма.
После того как Карнеад около 137 г. сложил с себя полномочия главы Академии, ему сначала наследовал Карнеад Младший, сын Полемарха, затем Кратет из Тарса. Клитомах, бывший долгое время учеником Карнеада, но после разлада с ним основавший собственную школу, вернулся в Академию и стал ее главой лишь в 127-126 г., после смерти Карнеада. Он отказался от устной передачи доктрины и посвятил учению Карнеада множество сочинений, числом около 400, ставших одним из источников для Секста Эмпирика и главным источником для Цицерона, к которому тот прибегал, развивая свой пробабилизм или изыскивая диалектические средства для спора со стоиками.
Клитомах дал подробнейшее изложение взглядов своего учителя Карнеада. Он отстаивал абсолютный характер воздержания от суждения и надежность вероятного (pithanon/πιθανόν). Академия не отвергла чувственные восприятия. Вот цитата из Цицерона: "Как считают академики, различия между вещами таковы, что одни вещи представляются вероятными, а другие невероятными. Однако этого недостаточно для того, чтобы объяснить, почему... одни вещи могут быть восприняты, а другие нет, ибо многое ложное вероятно, но ничто ложное не может быть воспринято и познано"[2]. Несмотря на важность его письменного творчества, Клитомах не сумел убедить всех академиков в том, что он воспроизвел подлинный ход мысли своего учителя.
Метродор Стратоникейский, перешедший в Академию из эпикурейской школы, в свою очередь, требовал признания, что он единственный понимает учение Карнеада. Он изложил свои расхождения с интерпретацией Клитомаха по двум основным вопросам. Если Клитомах придавал воздержанию от суждения абсолютное значение, то Метродор утверждал, что это только оружие против стоиков. С другой стороны, по словам Метродора, Карнеад, вопреки заявлениям Клитомаха, допускал, что в некоторых случаях даже мудрец дает свое согласие на мнение. Наконец, Метродор пытался разобраться в следующей проблеме. Как соотносится с личными убеждениями диалектическая игра, в которой делают вид, будто принимают положения противника, затем лишь, чтобы свести их к противоречиям или к абсурду? Метродор приписывал учению Карнеада большую самостоятельность, чем Клитомах, по отношению к направленной против доктрины стоиков диалектике: допуская, что мудрец порой ошибочно дает свое согласие, Метродор возвращался к платоновскому идеалу философа, который стремится к мудрости, но в действительности не достигает ее.
Поскольку Метродор никогда не был схолархом, его критика Клитомаха, сосредоточенная на интерпретации Карнеада, имела бы ничтожное значение, если бы Филон из Ларисы, последний официальный схоларх Академии, не занял аналогичную позицию. Филон стал преемником своего учителя Клитомаха во главе Академии около но г. до P. X. В 88 г. он вынужден был покинуть Афины из-за войны с Митридатом. Перебравшись в Рим, он стал вести занятия, которые посещал Цицерон, и опубликовал два ныне утраченных сочинения. Нет никаких оснований думать, что именно в Афинах, где он оставался после Клитомаха, Филон изменил свои взгляды. Если бы дело обстояло так, книги, написанные им по прибытии в Рим, не вызвали бы изумления ни у друзей его, ни у противников. Свидетельство Цицерона на этот счет достаточно ясно[3]. Книги, написанные Филоном, возмутили и Антиоха Аскалонского, его прежнего ученика, порвавшего с ним, и Гераклита Тирского, оставшегося верным философии Карнеада, как ее понимал Клитомах.
В области эпистемологии Филон из Ларисы продолжал спорить с учением стоиков, используя диалектические средства, изобретенные его предшественниками, как это показывает Ж. Брюнсвиг (с. 628-629).
Хотя не существует ни одного свидетельства о его возвращении к платоновскому "догматизму", Филон, кажется, дает последнему более положительную интерпретацию, чем Карнеад. Ограничив принцип сомнения критикой стоицизма, он мог без внутренних противоречий усмотреть в сочинениях Платона, кроме апорий познания, и нечто иное. Возможно, именно он возобновил тему, которая теперь обнаружилась у Цицерона: "посильное уподобление богу", о чем Платон говорит в Теэтете, 176 b и в Государстве X, 611 d-e. С другой стороны, Филон внес новый дух в отношения между риторикой и философией. В то время как Клитомах поддерживал традицию враждебности к риторике, Филон ввел курс риторики параллельно преподаванию философии - начинание, которое он мог обосновывать, обращаясь к тому пассажу из Федра, где содержится восхваление "подлинного искусства красноречия". Средний платоник по имени Лонгин, учитель Порфирия, продолжит эту традицию в III в.
Ученик Филона из Ларисы Антиох Аскалонский стал его преемником во главе Академии в 79 г. Однако во время пребывания в Александрии между 87 и 84 гг., где он встретился с Лукуллом (Цицерон. Лукулл II сл.), Антиох познакомился с сочинением Филона, возражения на которое привел в своей книге Соc. По возвращении в Афины он открыл собственную школу, назвав ее Академией и представив истинной наследницей платоновской мысли, в противоположность Академии Филона, принявшей скептическое направление. Целью Антиоха было не только восстановить догматическое толкование платонизма, комментируя сочинения Спевсиппа и Ксенократа. Он намеревался также вернуть Академии ее превосходство над Ликеем и Портиком, показав, что их вклад в философию заключается, вообще говоря, в терминологических нововведениях. Этой стратегии сопутствовала одна опасность - прослыть аристотеликом или стоиком. В своем Учении академиков Цицерон оказал Антиоху недобрую услугу, квалифицировав его как подлинного стоика, что стали повторять многие из тех, кто интересовался этим философом. Антиох преподавал в гимнасии Птолемея, где в течение шести месяцев его учеником был Цицерон. Между ними возникла крепкая дружба.
В области этики Антиох Аскалонский пытался показать, что аристотелики и стоики всего лишь переформулировали сказанное Платоном и его первыми преемниками в Академии. Он не колеблясь отстаивал в качестве платонических такие инородные понятия, как, например, oikeiōsis/οἰκείωσις, означающее естественное приспособление живого существа к собственной природе.
Точно так же в физике Антиох Аскалонский использовал многие положения, происхождение которых следовало бы искать скорее у Зенона, чем у Платона, Спевсиппа или Ксенокра-та. Это значит, что Антиох вел непримиримую борьбу против стоицизма в части всех тех идей, которые он не мог приписать Академии. Например, в IV книге De finibus Цицерон показывает, с каким упорством он сражался против типично стоической идеи, что счастье мудреца совершенно не зависит от внешнего мира.
Особенно деликатная ситуация сложилась в философии познания, поскольку Антиох для борьбы со скептицизмом Новой Академии пользовался аргументами, выдвинутыми стоиками. Полагают даже, что Антиох в этом отношении принимал стоическую доктрину; к такому мнению склоняется Ж. Брюнсвиг (с. 629-630). Но свидетельства, взятые во всей их совокупности, требуют более осторожного подхода. Антиох одобрительно излагал платонический идеализм и связывал с Древней Академией идею, что достоверность не следует искать в чувствах, вне зависимости от разума, а это явно говорит о неприятии стоической теории постигающего, или познающего, впечатления (phantasia katalēptikē / φαντασία καταληπτική).
Антиох, притязавший на то, что он восстановил подлинное учение Академии, тем не менее никогда не признавался главой платонической школы. Институциональная связь, соединявшая схолархов со времен Платона, прервалась после отъезда Филона в Рим. С другой стороны, учение Антиоха Аскалонского было слишком проникнуто стоицизмом и аристотелизмом. Школа, основанная Антиохом Аскалонским, просуществовала еще некоторое время после его смерти. В дальнейшем на протяжении более чем одного столетия в Афинах не было речи о философах-академиках. Именно тогда в различных центрах римского мира стало развиваться философское течение, получившее название "средний платонизм". Была ли реставрацией Академии во II в. н. э. деятельность Аммония, учителя Плутарха? Этого утверждать нельзя.