Каждый читатель Афинея с первых строк его произведения испытывает на себе извращенную нить Ариадны: следуя за ней, человек не выходит из лабиринта; напротив, он постепенно проникает в него, теряется там, упуская из виду общий план, проект архитектора, структуру и цель произведения. Кроме того, таков соблазн каждого читателя Афинея: остановиться по пути на каком–нибудь островке, будь то капуста, Теофраст или лук–порей, не пускаясь в то долгое путешествие, которое является чтением произведения в непрерывном и целостном режиме. Давайте тогда оставим огороды греков и углубимся в лабиринт.
Здесь мы имеем дело с учеными людьми на пиру (deipnon), собравшимися за столом, то есть по случаю праздничной трапезы. За пиром следует sumposion, посвященный исключительно выпивке, но название Deipnosophists существенно акцентирует внимание на времени трапезы, а не на времени потребления вина. На макроструктурном уровне работа Афинея представлена как отчет о серии бесед в доме Ларенсия, богатого римского патрона. Ученые сопровождают и комментируют парад блюд, за которым следует употребление вина и занятия (развлечения?), традиционно связанные с симпосием.
Симпосий — это одновременно и социальный ритуал, и литературный жанр, уходящий корнями в греческую классическую культуру, и сам факт, что о нем не забыли в Риме, во времена наивысшего расцвета империи, в конце второго века нашей эры, уже сам по себе знаменателен.
Таким образом, в игру вступает двойной аргумент. С одной стороны, текст Афинея может быть вставлен в литературную традицию, прославленную, в частности, Платоном, Ксенофонтом, Плутархом, Лукианом и Петронием. Дейпнософисты вписаны в эту традицию и в то же время вводят новую форму в уже хорошо известную литературную типологию. Более того, они представляют собой критическое осмысление традиции, к которой они принадлежат, либо в виде литературного мимезиса, либо в форме открытых дискуссий. Тем не менее, в тексте Афинея также сохраняется связь гомологии с ходом самого пира–симпосия через все блюда, все предметы и все развлечения, о которых мы не знали бы, если бы они не сохранились в книгах греческих авторов. Его проект является антропологической реконструкцией, поскольку намерением Афинея является реконструкция норм, обычаев и этических категорий, при которых греки совместно ели и пили на глазах у других, в рамках социального и политического пространства, подчиняясь предписаниям ритуализированной общительности.
Таким образом «Дейпнософисты» — это текст о пире и о симпосии, в котором обсуждаются пиры и симпосии. Гости «ужина», поставленного в Риме греком египетского происхождения, погружаются в культурную вселенную, которая принадлежит прошлому, несет на себе отпечаток греческой традиции и идентичности и кодифицирована произведениями, имеющими большое значение в греческой литературе.
С самого начала сочинения вкусные пиры, предлагаемые Ларенсием, сопровождаются гиперболической библиотекой древнегреческих текстов, библиотекой, которая по объему превосходит самые известные книжные собрания древности, даже собрания Аристотеля, Александрии и пергамских царей (1.3a-b). Для Афинея библиотека представляет собой поле для археологических раскопок, поле для антропологических наблюдений. Антрополог здесь путешествует не только в пространстве, но и во времени: один периэгезий переносит его в любой регион эллинизированного или варварского мира, а также в далекое прошлое, время гомеровских героев, время, язык и обычаи которого должны быть реконструированы в эрудированной игре на расстоянии, из настоящего. Информаторами наблюдателя являются не туземцы, а письменные тексты. Однако эти книги не являются безжизненными свидетельствами, они живо и интерактивно отвечают на задаваемые вопросы. Постановка и решение интеллектуальных проблем, цитирование и пересказ, оспаривание эрудиции друг друга, мобилизация культурной памяти и компетентности литератора — все это должно быть включено в число научных развлечений симпосия. Афиней сделал эти занятия динамическим принципом своего текста.
Текст Афинея действительно может быть прочитан как своего рода Ноев ковчег, в котором великий ученый пытается спасти все, что еще можно спасти, и доверить свое наследие длинной реке истории. Это спасательная спецоперация, которая сохраняет для нас память о сотнях авторов и тысячах произведений, которые во многих случаях без Афинея были бы нам совершенно неизвестны. Согласно Оксфордскому классическому словарю Афиней приводит названия более тысячи пьес и цитирует 1250 авторов и 10 000 стихов.
«Дейпнософисты» поддаются нескольким уровням интерпретации, в зависимости от того, ищет ли человек фактическую информацию или литературные свидетельства, интересуется ли он тем, как эта информация используется, или обращает свое внимание на интерактивное измерение, которое обеспечивает взаимодействие между гостями, между предметами, между книгами и между цитатами, извлеченными из них. Высший уровень интерпретации сосредоточен на самом произведении в целом, на его структуре и способе функционирования, и именно к такому глобальному осмыслению я хотел бы подвести современного читателя Афинея.