Беотия была родным домом самого хорошо известного и самого высокоразвитого федеративного государства V в. до н. э. Это единственное государство периода, для которого точно засвидетельствовано представительное правление. Этого достаточно, чтобы поставить его выше других современных ему федеративных государств, даже хотя его финансовая система была менее продвинутой, чем у Фессалийской и Халкидской конфедераций. Наши знания о её учреждениях относительно недавние и опираются на фрагменты Hellenica Oxyrhynchia, сохранившиеся на папирусе и впервые опубликованные в 1908 г. Она содержит описание государственного устройства Беотийской конфедерации, каким оно было в период 447-386 гг. Она так много добавила к нашим знаниям, что любые более ранние исследования современных историков практически бесполезны [1].
Беотия имела достаточно чётко очерченные естественные границы, окружавшие плодородные сельскохозяйственные земли, таким образом положив предел её экспансии и определив, что она была главным образом страной земледельцев. Это, в свою очередь, почти неизбежно сделало её страной гоплитов и умеренного олигархического правления. Она состояла главным образом из долины небольшой речки Асопа и более низменной долины несколько более широкой реки Кефисса. Но из–за Копаидского озера это была одна непрерывная равнина, кое где прерываемая только лёгкими возвышенностями. Озеро разделяло её на два района и Орхомен, главный город меньшего района, расположенного к западу от озера, имел тенденцию идти своим собственным путём и противостоять Фивам — главному городу восточной Беотии. Долина Кефисса была естественным путём для завоевателей, приходивших с северо–запада, хотя она и сужается в одном месте менее чем на милю, составляя род естественной границы между Фокидой и Беотией. Эти теснины и равнина между озером и горами на юге были естественными полями битвы и здесь находилась Херонея с её территорией, соприкасавшейся с границей. Но хотя эта сторона и была самой уязвимой всё же, кажется, что граница Беотии с Фокидой доставляла мало проблем и была стабильна. По направлению к Аттике граница, как кажется, лучше размечена горами, но тем не менее, здесь было больше нестабильности. Беотия так же обладала береговой полосой как на Коринфском заливе, так и на море, между Эвбеей и материком, но она отделена была от внутренней территории горами и здесь не было ни одного сколько–нибудь значительного порта. Единственная попытка Беотии построить флот, в IV в., под руководством Эпаминонда, была противоестественной и лишь на краткое время успешной [2].
В этот регион племя беотийцев вступило около времени дорийской миграции, но они сами не были ни дорийцами, ни северо–западными греками, но были эолийскоговорящей группой, вытесненной с более отдалённого севера фессалийцами [3]. Из Фессалии они принесли с собой культ Афины Итонии и ей был построен храм в Коронее в западной Беотии, где ежегодно праздновался национальный беотийский праздник — Памбеотии [4]. Они несомненно прошли через Фермопилы, мимо Гиамполя и по теснине между Фокидой и Беотией. Таким образом, первым местом, занятым ими в Беотии должна была быть Херонея, как об этом говорит Плутарх (Cimon, I), если она уже существовала и носила это имя; но, однако, изгнанный оттуда беотийцами народ не был, как он утверждает, варварами, но греками, пришедшими в более ранние времена, возможно ионийцами, подобно их соседям в Аттике [5]. Завоевание вероятно было медленным и это могло быть причиной того, что первые беотийские религиозные пункты сбора лежат в западной Беотии. Районы, граничащие с Аттикой даже в конце VI в. не были полностью замирены, чтобы быть включёнными в состав Беотии. Но это ещё не вся история. Из археологии и традиции известно, что «минийский» Орхомен, расположенный к западу от Копаидского озера, был в микенские времена сильным центром. В «каталоге кораблей» в «Илиаде» (II, 511-517) Минийский Орхомен и Аспледон перечисляются отдельно и не включаются во владения беотийцев. Вероятно, когда «каталог» был написан, Орхомен ещё не был приобретён ими. Так как он находился близ того места, где они вступили в страну, он должен был быть достаточно силён, чтобы противостоять захвату. Во время Пелопоннесской войны город был уже беотийским, но там помнили, что это не всегда было так [6].
При вступлении в Беотию, беотийцы несомненно представляли собой племя во главе с царём [7] и это естественно привело к созданию племенного государства. Внутри него быстро разрослись общины. «Каталог кораблей» в «Илиаде» перечисляет их 29, не включая Аспледон и Орхомен. Это число столь велико, что большинство из них должны были быть скорее деревнями, чем городами или городками. К V в. многие из них были абсорбированы более крупными городами, так что количество самоуправляющихся общин стало намного меньше. Многие, однако, сохранили свои имена и одним из них была Херонея, которая была под контролем Орхомена, по крайней мере со времени Персидских войн до Пелопоннесской войны [8]. Таким образом, Орхомен оставался сильным и самостоятельным в V в. и когда бы обстоятельства ему благоволили, был бы в состоянии добиться гегемонии в Беотии. Фивы, однако, оказались городом, который за долгое время достиг большего могущества. О прогрессе в объединении Беотии свидетельствуют монеты, отчеканенные в VI столетии различными беотийскими городами. На аверсе у них беотийский щит, а на реверсе обычно первая буква имени города. Они настолько схожи, что должны свидетельствовать о некоторого рода союзе. Даже было высказано предположение, что они все отчеканены были на одном монетном дворе, возможно в Танагре. Но был один город, монеты которого совершенно непохожи на другие, а именно Орхомен [9]. Это должно означать, что Орхомен не был членом конфедерации. Возможно, отсутствие архаических монет из Феспий показывает, что этот город так же стоял отдельно.
Кроме данных чеканки, первое определённое доказательство существования политического союза в Беотии — это попытка в 519 г. принудить Платеи присоединиться к конфедерации [10]. В то время гегемонами беотийцев и инициаторами агрессии против Платей были фиванцы. Согласно рассказу Геродота, платейцы сначала обратились к спартанцам под предводительством Клеомена. Последний направил их к афинянам, которые и пришли к ним на помощь. Когда фиванцы двинулись против Платей, а афиняне выступили на помощь городу, коринфяне, которым случилось здесь присутствовать, выступили в качестве посредников и разрешили дело так, что фиванцы должны позволить тем из беотийцев, которые того пожелают, оставаться за пределами конфедерации. Беотийцы, тем не менее, напали на афинян, но потерпели поражение. После этого афиняне установили реку Асоп границей между Фивами с одной стороны и Платеями и Гисиями (город прежде не упоминавшийся в истории) с другой [11]. Таким образом, не только Платеи, но так же и соседние Гисии вышли из Беотийской конфедерации. Этот маленький городок был, вероятно, аннексирован Афинами. Асоп, однако, не служил границей на всём своём протяжении. Скол, непосредственно на восток от Гисий и на юг от Асопа, оставался фиванским или по крайней мере беотийским, как и несомненно весь район к востоку от Скола. С этой историей не всё ясно, но что касается её итогов и договорённости, то они подтверждаются происшествиями и замечаниями, связанными с событиями позднейшего времени [12]. Таким образом, Фивы потерпели неудачу в том, чтобы обеспечить верность Платей и главным препятствием им в этом послужили Афины. Неудивительно, что Афины долго оставались главным врагом Беотии. Вероятно так же, что и Орхомен стоял особняком. Таким образом дело унификации шло не так, как хотелось бы фиванцам. И в самом деле, Геродот (V, 79,2) выводит фиванцев, говорящими в 506 году, что танагряне, коронейцы и феспийцы как всегда будут с ними заодно, но из них феспийцы не были столь у и надёжны и в Персидскую войну пошли своим собственным путём, Коронея же была маленьким городком. Это означает, что Танагра была единственным крупным беотийским городом, на который Фивы могли опереться. События так же показывают, что Фивы и их сателлиты не были в то время достаточно сильны. Они потерпели поражение от афинян и в 519 и в 506 году, когда присоединились к антиафинской коалиции, организованной Спартой во главе с Клеоменом. В этом последнем случае они напали и захватили пограничные селения Гисии и Эною, в то время как пелопоннесцы вторглись в Аттику, но не сумели развить своего первоначального успеха. Когда пелопоннесцы удалились и у Афин оказались развязаны руки для борьбы с другими врагами, они нанесли беотийцам решительное поражение и вернули потерянные пограничные селения [13].
Отношения Беотии с Фессалией в этот период остаются для нас загадкой. Фессалийская кавалерия должна была пересечь Беотию для того, чтобы прийти на помощь Халкиде в последней кампании Лелантинской войны и снова в 510 г., по пути в Афины на помощь Гиппию против Спарты. Так же кажется, что на какое–то время фессалийцы обеспечили почти полный контроль над Беотией, до того как потерпели решительное поражение при Керессе, на территории Феспий. Ниже [14] обсуждается вопрос о том, что беотийцы, т. е фиванцы и их сателлиты в это время были подчинёнными союзниками фессалийцев и присоединились к ним в нападении на феспийцев, которое привело всех их к поражению при Керессе ок. 490 г. и к последующему краху власти Фессалии. Афиняне стали союзниками фессалийцев или вовлечены были в их сферу влияния задолго до 519 г. Писистратом, который назвал одного из своих сыновей Фессалом [15]. Очень вероятно, что именно страх перед Фессалией побудил Клеомена и спартанцев отказать Платеям в покровительстве. Если это так, то тогда нет никакого секрета в пропуске фессалийских войск через Беотию в Аттику на помощь Гиппию.
Персидская война нисколько не улучшила и не усилила Беотийский союз. Среди тех кто дал землю и воду персам были «фиванцы и другие беотийцы, исключая феспийцев и платейцев». Это разделение давно уже существовало и война его только обострила. Стоит заметить, что как кажется, знаки покорности даны были городами, а не центральным правительством Беотии. В рассказе Геродота о войне фиванцы и феспийцы упоминаются часто, но беотийцы как таковые появляются только в военной кампании при Платеях. В пользу фиванцев можно сказать, что они не перешли в действительности на сторону персов до Фермопил, но факт остаётся фактом, что феспийцы послали 700 человек под Фермопилы; фиванцы же послали лишь 400 и есть сильное подозрение, что таким способом правящие проперсидские олигархи послали на смерть своих противников [16]. При Платеях в греческой армии было 1800 феспийцев, в то время как «беотийцы», т. е те из них, кто был настроен проперсидски сражались на стороне персов и как говорит Геродот, отличились, особенно члены проперсидской фиванской группировки. В результате 300 «лучших» членов проперсидской олигархической клики пали на поле битвы. Даже после того, как все остальные обратились в бегство, беотийская конница прикрывала бегущих [17]. Это самые ранние данные, которыми мы располагаем относительно превосходных военных качеств, которые позже характеризовали беотийцев. И однако ж первый приз из беотийцев следует отдать феспийцам, которые отличились под Фермопилами, после тяжёлых потерь держались до конца, даже после того, как город их был опустошён [18].
Относительно управления Беотией в это время очень мало доступной информации. То малое, что есть, указывает на то, что здесь было центральное правительство, но с очень малыми полномочиями и властью. Геродот сообщает, что беотархи обеспечили услуги соседей, живших близ Асопа, чтоб они послужили проводниками персам [19]. Отсюда мы узнаём, что существовали магистраты, известные как «правители Беотии», но мы не знаем, ни сколько их было, ни были ли они более чем просто фиванскими должностными лицами, титул которых свидетельствовал об их желании править всей Беотией. Уже отмечалось, что ответ персам, требовавшим земли и воды, дан был отдельными городами, а не центральным правительством. Кроме того, контингенты войск, посланных под Фермопилы, были выставлены отдельными городами, но однако ж этот способ мобилизации федеральной армии существовал даже когда конфедерация получила полное развитие. И всё же кажется, что активность центрального правительства была весьма мала, руководство ж на войне осуществляли фиванцы. Главное доказательство существования конфедерации — чеканка уже обсуждалось. Что касается формы правления, Фукидид изображает современных ему фиванцев, оправдывающих медизм (проперсидскую ориентацию) их города тем, что в то время правила dynasteia — узкая группа олигархов, мало отличавшаяся от тирании. Это подтверждается тем, что в 479 г. греки прекратили своё давление на Фивы после того, как им выдали группу проперсидских правителей [20]. Правительства других городов, бывших тогда заодно с Фивами должны были быть сходными. Каково бы ни было существовавшее до войны объединение, оно должно было быть утрачено. Несомненно, Феспии, Платея и районы с ними связанные были совершенно точно отдельными. Об Орхомене в ходе войны ничего не слышно, но нет причины думать, что он был тогда более дружествен к Фивам, чем бывал обычно. Таким образом, Беотийская конфедерация оставалась практически распавшейся, до того как в середине V в. были предприняты две попытки её восстановить. Первой была попытка Спарты восстановить конфедерацию под фиванским руководством в качестве противовеса Афинам. Это привело к поражению и подчинению большей части Беотии Афинам. Таким образом пришлось дожидаться инициативы старого врага Фив — Орхомена, чтоб освободить страну и дать конфедерации устройство, которое с небольшими переменами просуществовало с 447 по 386 г. и достаточно парадоксально служило инструментом фиванской власти.
В 457 г. спартанцы, действовавшие в Центральной Греции, решили усилить Фивы и утвердить их власть над Беотией. Поставленное ими правительство, несомненно было олигархическим. Через два месяца после того как спартанцы и их союзники побеждены были афинянами при Танагре и пелопоннесская армия удалилась восвояси, афиняне разбили беотийцев при Энофитах и в результате установили свой контроль не только над Беотией, но и над Фокидой и восточной Локридой. Когда пелопоннесская армия была в Беотии, афинские олигархи надеялись с её помощью свергнуть демократию. Теперь стороны поменялись ролями и афиняне с помощью местной демократической или народной партии насадили демократии в беотийских городах [21]. Лидеры олигархической партии должны были удалиться в изгнание, но им вероятно удалось почти тотчас же возвратиться в Фивы, обеспечить независимость города от афинского контроля и восстановить олигархическое правительство [22]. В остальной Беотии демократии, установленные Афинами, продержались до 447 года. В этом году изгнанникам удалось возвратиться назад и укрепить Орхомен и небольшой городок Херонею, расположенный на территории Орхомена. Малым силам афинян под предводительством Толмида удалось возвратить Херонею, но не больший и важнейший Орхомен. Это разумеется означало, что экспедиция провалилась. Тем не менее, афиняне оставили в Херонее гарнизон и отправились домой. При Коронее их силы были атакованы и потерпели поражение от изгнанников, действовавших из Орхомена при помощи изгнанников локрийских и эвбейских. После поражения афиняне заключили мир на условиях, что их сограждане, захваченные в битве в плен, будут освобождены и сами они удалятся из Беотии. Это была первая великая победа беотийцев над афинянами и она была одержана под руководством не Фив, но Орхомена. Не удивительно, что Орхомен взял на себя инициативу в возобновлении конфедерации и что он, несомненно в союзе с другими городами, враждебными Фивам, так распределил территорию и представительство, что получившаяся в результате система была почти столько же антифиванской, сколько и антиафинской [23].
Установленное тогда правительство — лучше всего известное федеральное правительство ранней Греции. Беотия этого времени важна как государство, несомненно обладавшее представительным правлением. Она равно важна и как пример умеренной олигархии. Активное гражданство — право голоса и отправления должностей опиралось на имущественный ценз. Ценз этот был почти несомненно гоплитским, так что круг активных граждан ограничивался теми, кто способен был служить в коннице и тяжёлой пехоте. Результатом было то, что более половины взрослых граждан мужского пола (politai) были лишены права голоса [24]. При этой системе пассивные или лишённые права голоса граждане отличались от чужестранцев тем, что имели гражданские права — обладали собственностью, судились как граждане, заключали законные браки с гражданками. Для того, чтобы они стали активными гражданами не требовалось предоставления им избирательных прав. Все, что было им необходимо — приобрести достаточную собственность. Как это делалось — неизвестно, но возможно проводилась периодическая оценка [25]. Власти были активно в этом заинтересованы ради привлечения к обязанностям военной службы.
В каждом городе активные граждане разделялись на четыре совета или boulai. Каждый из этих четырёх поочерёдно выступал в качестве совета и подготавливал законопроекты, которые представлял на рассмотрение трёх других. Вероятно, каждый из четырёх голосовал отдельно и единодушное согласие всех четырёх было необходимо для принятия решения. Так как члены всех четырёх относились к одному и тому же общественному классу, это означало, что споры и несогласие между ними были очень редки.
В целях представительства федеральное правительство Беотии было разделено на 11 избирательных округов. В этих округах маленькие города были сгруппированы друг с другом или присоединены к большему городу. Таким способом, из трёх крупных городов Фивы в итоге контролировали четыре таких округа, Орхомен — два, Феспии — два и Танагра составляла один. Последние два округа включали каждый по три маленьких городка, в очередь избиравших одного беотарха от округа. Но в 447 году распределение округов было иным. В это время Фивы контролировали только два округа, в то время как два были отданы Платеям, Сколу, Эрифрам и Скарфеям, маленьким городкам близ границы с Аттикой и к югу от Асопа. Так как район этот простирался от Феспий до Танагры, он полностью отрезал Фивы от контакта с Аттикой. Орхомен, возможно, контролировал три округа, но позднее, когда Херонея отделилась, одного лишился. Но, даже если Орхомен контролировал лишь два округа, голосов трёх городов, противостоявших Фивам, было достаточно, чтобы им обеспечить большинство. При данных обстоятельствах похоже, что Платеи, несмотря на свои тесные связи с Афинами, рассматривали себя членом конфедерации и принимали в её делах активное участие [26].
Каждый из 11 округов избирал одного беотарха — члена главного федерального исполнительного органа и 60 членов совета и участвовал в той же самой доле во всех привилегиях и обязанностях федерального правления. Таким образом, главными органами федерального правительства были федеральная коллегия из 11 беотархов и федеральное буле или совет из 660 членов. Подобно городским советам, федеральный совет так же разделялся на 4 секции, которые должны были чередоваться в ведении повседневных рутинных дел, а важные решения представлять на рассмотрение трёх других. Этот федеральный совет или советы имел «полную окончательную власть» и здесь не было более обширного федерального собрания. Совет собирался на Кадмее, акрополе Фив и Фивы несомненно были административной столицей. Выбор их, вероятно, предопределён был географией. Фивы занимали много более центральное положение, чем Орхомен и Платеи и даже, чем Феспии. Каждый округ был обязан выставлять 100 всадников и 1000 гоплитов в федеральную армию. И хотя эти цифры были, разумеется, только приблизительными [27] ясно, что Беотия в то время имела федеральное представительное правительство с представительством приблизительно в пропорции к количеству граждан (размеру гражданского общества) различных общин. Это устройство функционировало достаточно успешно в течение двух поколений. На практике, совет в большинстве дел следовал руководству беотархов и последние очень удивились бы, если бы совет отказался утвердить их предложение. Четверть совета, состоявшая из 165 членов, вероятно была слишком велика для эффективного ведения дел и потому большей частью оставляла их меньшей группе беотархов.
Обращаясь к вопросу о том как функционировало правительство, возьмём первой армию. В теории, каждый из округов выставлял равные контингенты. В реальности вероятно, все активные граждане подходящего возраста, которые были физически способны, были обязаны служить, так что размеры контингентов в некоторой степени варьировались. Дальнейшие данные об армии можно получить из данных Фукидида о битве при Делии в 424 году. Из них мы узнаём, что армией командовали 11 беотархов, из которых один был главнокомандующим. Как долго он пребывал в этой должности или как его выбирали, мы сказать не можем. И хотя остальные исполняли роль военного совета, слово его было решающим, даже если другие были с ним несогласны. При Делии, в то время как другие были против, он один был за то, чтоб вступить в битву и убедил беотийцев сражаться. В ходе битвы все контингенты должны были занять свои места в строю, но детали расстановки войск оставались за местными командирами. Фиванцы построились в 25 рядов в глубину; остальные, как каждый контингент считал нужным. Таким образом, данные об армии свидетельствуют в пользу слабой федеральной организации [28].
То же самое верно в отношении финансового, но не судебного устройства. 11 округов вносили равные доли в федеральную казну. Как мы убедимся позже, система взносов в федеральную казну в пропорции к представительству стала всеобщей и практически обычной в греческих федеративных государствах. Суммы, вносимые в федеральную казну, были невелики, кроме времени войны. Члены федерального совета получали жалование или возмещение расходов от своих избирателей [29]. То же самое должно быть также верно в отношении солдат, если (и это может быть более вероятно) они не служили за свой собственный счёт. С другой стороны, федеральная судебная система указывает на довольно развитое государство. Округа опять же выставляли равное число судей или заседателей. Это вся информация, какой мы располагаем, но её достаточно, чтобы показать, что существовала федеральная судебная система, независимая от совета. Наконец, судя о федеральном правительстве, следует держать в уме, что когда значительная доля административных функций остаётся за местными властями, это не означает слабости центральной власти. Напротив, федеративное государство в котором местные власти активно действуют под управлением центрального правительства, может быть очень эффективным. В Беотии, несмотря на разногласия между городами и борьбу между олигархами и демократами, государство продолжало по обычаю следовать руководству беотархов.
Беотийское государство образца 447 года было, в целом, необыкновенно успешным. Оно сохранялось, с небольшими переменами, два поколения — дольше, например, чем период от возникновения крайней демократии в Афинах при Перикле до олигархических 411 и 404 годов. Однако, оно не могло полностью избежать борьбы между олигархами и демократами и соперничества между городами внутри конфедерации. Прежде всего, Фивы не хотели оставаться в приниженном положении. Орхомен был слишком далёк от многого в Беотии, чтобы быть в состоянии увековечить своё лидерство и он несомненно имел слишком мало общего с Феспиями и Платеями, чтоб они втроём составляли эффективный блок. Фивы так же имели то преимущество, что служили федеральной столицей. Фиванцы также, кажется, опередили соседей в развитии военной системы и кроме того, кажется, не боялись временами действовать независимо, хотя несомненно старались придавать своим действиям видимость законности. При нападении на Платею в 431 г. силами нападающих командовали двое беотархов [30], но история удивительного нападения создаёт впечатление, что предприятие это было скорей фиванским делом, нежели беотийским. Если бы различным городам отдан был приказ о мобилизации, то нападение не могло б остаться в тайне. С другой стороны, когда фиванцы в 423 г. разрушили стены Феспий, обвинив их в аттицизме [31], они несомненно обеспечили заранее федеральное решение против города. В целом, широкие возможности для фиванцев открыла Пелопоннесская война, которая позволила им избавиться от Платей. Когда жители маленьких городков к востоку от Платей, объединявшиеся с ними ради представительства, ощутили себя слишком незащищёнными, они перебежали к Фивам и их территория была аннексирована Фивами. Процесс был завершён разрушением Платей и таким образом Фивы установили свой контроль над двумя добавочными представительными округами и таким образом удвоили своё представительство в коллегии беотархов и федеральном совете [32]. Но величайшим днём для Фив должен был стать день битвы при Делии, второй великой победы беотийцев над афинянами, победы, которой они прежде всего обязаны были фиванцам. Последние явно воспользовались тем престижем, что они приобрели в результате действий против их противников. Хотя феспийцы отличились в битве и понесли тяжёлые потери, их стены, как уже упоминалось, были разрушены на следующий год по обвинению в аттицизме. Так же вероятно в это время Херонея отошла от Орхомена и по всей вероятности, представительство этого города сократилось [33]. Также вероятно в это время, Фивы обеспечили себе монополию в Беотии на чеканку денег, которые с того времени чеканились скорее этим городом, чем беотийцами [34]. И в иных отношениях они действовали вполне законно и официальные действия постоянно представлялись как действия беотийцев. Это было конечно разумнее всего и притом нетрудно. Обладая большим количеством напрямую контролируемых голосов, им должно было быть не трудно с помощью голосов малых общин, получить перевес над орхоменянами или же феспийцами, если бы они попытались воспрепятствовать проведению их политики.
Влияние Фив стало теперь в федерации первостепенным и по тому, как развивался ход вещей, это было достаточно естественно. По такому крупному приросту территории фиванское представительство в федеральном правительстве не было непропорциональным и судя по Делию, военные силы Беотии в основном опирались на фиванские войска. Главы города воздали врагам в Орхомене благодарность за то, что те сохранили созданное ими государственное устройство. Тем не менее раздоров между городами и борьбы партий невозможно было избежать. О партийной борьбе яснее всего свидетельствует история Феспий. Во многих беотийских городах были приверженцы демократии, как всегда были сторонники олигархии в Афинах, но в Феспиях, расположенных близко к морю и к Аттике, опасность демократического восстания была больше, чем в других городах. Когда фиванцы через год после Делия разрушили их стены, это могло быть вызвано чем–то большим, чем простая мстительность. Феспийцы понесли в той битве тяжёлые потери, возможно до ⅓ гоплитов из тех, что участвовали в военной кампании [35]. Так как погибшие принадлежали к активным гражданам, т. е к олигархам, которые прежде контролировали город и так как лишённые избирательного права низшие классы обычно превосходят числом активных граждан, то эти потери так нарушили баланс сил, что опасность демократической революции резко возросла. Девятью годами позже, в 414 г., в Феспиях действительно вспыхнул демократический мятеж. С помощью Фив он был подавлен и те из повстанцев, что не были схвачены, бежали в Афины [36]. Так как демократы обращали взоры к Афинам, то естественно нет никаких сообщений о демократических восстаниях в оставшиеся годы Пелопоннесской войны, после того как спартанцы заняли Декелею.
Продолжавшаяся борьба между городами иллюстрируется историей Орхомена. Сообщений о каких–либо особых действиях со стороны города в ходе Пелопоннесской войны нет; но в начавшейся в 395 г. Коринфской войне, он, в своих усилиях отделиться от Беотии, стал верным и решительным союзником Спарты. В ходе военной кампании 395 г., когда Лисандр, командовавший союзниками спартанцев в центральной Греции, выступил из Фокиды и встретился с Павсанием, шедшим с юга к Галиарту, то самое естественное место для беотийцев попытаться перехватить его было близ Херонеи, но орхоменяне, очевидно снова контролировавшие Херонею, соединили свои силы с Лисандром и приняли участие в битве при Галиарте [37]. Вполне вероятно, что в это время в Орхомене был установлен спартанский гарнизон. На следующий год орхоменяне присоединились к армии Агесилая и какого он был о них мнения показывает то, что в битве при Коронее, он поставил их на левый фланг своей армии, против фиванцев [38]. И хотя они и потерпели поражение от рук своих старых врагов, но всё же продолжали упорствовать. В 391 г., как мы узнаём из речи Андокида (III, 13,20), бывшего одним из афинских послов, беотийцы действительно были готовы заключить мир на условиях, включавших дарование свободы Орхомену, но этот план провалился и орхоменяне были вынуждены дожидаться своей свободы до роспуска Беотийской конфедерации после Царского мира. Примеров Феспий и Орхомена достаточно для того, чтобы показать, что неверно рассматривать этот роспуск как чисто произвольный акт, наложенный Спартой на не желавшую этого Беотию. Может быть, большинство и не желало, но всё же было много беотийцев, этого роспуска желавших.
Феспии и Орхомен иллюстрируют два нарушающих равновесие фактора, всегда присутствовавших в греческих государствах. Феспии иллюстрируют тенденцию ставить партию в широчайшем смысле выше лояльности к родной общине и призывать чужестранцев на помощь против сограждан из оппозиционной партии. Демократы обращали свои взоры к Афинам, в то время как олигархи принимали помощь из Фив для подавления восстания низших классов в их родном городе. Конечно, эти олигархи и демократы были более, чем просто политическими партиями. Они стояли за совершенно противоположные социальные идеалы. Олигархи, даже в столь умеренной олигархии, как беотийская, верили, что контроль над государством должен быть в руках крепких и надёжных собственников и таким образом оберегали свои собственные интересы. Демократы же были за то, чтобы предоставить политические права всем взрослым гражданам мужского пола и мечтали улучшить жребий низших классов. Орхомен иллюстрирует крайности, в которые могли впадать греческие города, борясь за полную свободу, в особенности когда борьба эта ожесточалась ненавистью. Что делает случай с ним ещё более значимым, это то, что город, по крайней мере когда он встал и присоединился к спартанцам в 395 г., не мог рассчитывать на лидерство. Всё, на что орхоменяне могли рассчитывать, это отойти от Фив и беотийцев и ради этого они готовы были подчинить себя господству Спарты. За исключением краткого периода их собственного лидерства в сер. V в., кажется, что орхоменяне никогда не были в сердце беотийцами, но всегда оставались «миниями» [39].

---

[1] Исследование Фримана (Federal Government, 120-132) интересно главным образом как пример того, как мало было известно в то время, когда он писал. Данные о беотийском государственном устройстве в Hellenica Oxyrhynchia можно найти в гл.11 Оксфордского текста (1909), изданного Гренфеллом и Хантом. Обнаруженный позже дополнительный фрагмент, стал главой 16 в тойбнеровском издании 1959 года, изданном В. Бартолетти. О конфедерации этого периода см. Rep. Gout., p. 31-40; The Boeotian confederacy and Fifth Century Oligarchic Theory \\ TAPA, LXXXVI, 1956, p. 40-50; Moretti L. Ricerche sulle leghe greche, 1962, ch. 2. В вопросах хронологии мы следуем обычной системе, какая обнаруживается напр. у Бенгтсона (Gr. G²). Для вопросов политической эволюции мало разницы произошла битва годом раньше или позже.
[2] См. особенно Cary, Geographic Background, 69-73.
[3] Фукидид (I, 12,3; cf. Gomme ad. Loc.) помещает их приход через 60 лет после падения Трои. Его замечание, что какая–то группа беотийцев поселилась там уже раньше, позволяет ему объяснить присутствие беотийцев в «Илиаде», но такое предположение излишне. Так как беотийцы говорили на эолийском диалекте, они должны были находиться в Греции в микенские времена. Кроме того, их участие в Троянской войне, если оно исторично, не доказывает их присутствия в Беотии. Гшнитцер (Gschnitzer Stammes und Ortsgemeinden \\ Wiener Studien, LXVIII, 1955, 120-144 и особ. 128) полагает, что название местности «Беотия» производится от племенного имени и таким образом племя носило это имя до того, как оно вступило в этот район. Но по данным «Каталога» (Il. II, 494-510) они определённо локализуются в Беотии. Широко признаётся, что расположение греков в «Илиаде» додорийское и особенно, что «Каталог» целиком микенский. См. Nilsson M. P Homer and Mycenae, 1933, p. 90 ff; 157; Wade–Gery H/The Poet of the Iliad, 1952, P. 53-57; Page D. L History and the Homeric Iliad, 1959, p. 120-124; Kirk G. S CAH, II,2, ch. XXXIX (b), 1964, p. 19f. И тем не менее кажется, что Беотия, Фокида и Локрида даны так, как они были после дорийской миграции (Page, P. 152). О языке Беотии см. Buck Greek Dialects, P. 152-154.
[4] Ziehen L. Pamboiotia \\ RE, XVIII, 2, 288 f; о фессалийском происхождении культа см. так же Nilsson M. P Geschischte der griechischen Religion, I, 1955, p. 434.
[5] Wade–Gery The Poet of the Iliad, P. 5 считает совершенно определённым, что Посейдон Геликоний, почитавшийся в Микале в связи с Паниониями, получил своё имя от горы Геликон в Беотии, т. е «Беотия некогда была ионийской». Ср. так же Roebuck C. Ionian Trade and Colonisation, 1959, p. 28,31.
[6] Thuc., IV, 76,3.
[7] Царь упоминается у Плутарха (Cimon, I) и Страбона (IX, 393), но это не слишком важно.
[8] Когда персы прошли из Фокиды в Беотию, они несомненно первой достигли Херонеи, но Геродот (VIII, 34) заявляет, что они вступили в земли орхоменян. Согласно Фукидиду (IV, 76,3) в 424 г. Херонея всё еще принадлежала Орхомену.
[9] Head, NH, P. 343-355; Caspari, JHS, XXXXVII, 1917, p. 175; Seltman Greek Coins, p. 55; предположение о едином монетном дворе высказано Селтманом.
[10] Очерк политической истории, преимущественно Фив см. Cloche P. Thebes de Beotie des origines a la conquete romaine, Paris, 1952; Об инциденте с Платеями см. также Moretti, 105-108.
[11] Hdt., VI,108. Наша версия следует Фукидиду (III, 55) в речи платейцев перед спартанцами во время суда. Датировка даётся на основании Thic., III, 68,5.
[12] Гисии названы Геродотом (V, 74,2) демом Аттики в связи с их возвращением беотийцами в 506 г., но их точный статус трудно определить. Их объединение с Платеями, как иногда предлагают, исключается из–за данных Геродота (IX, 15,3; 25,3), которые показывают, что в 479 г. они не были частью территории Платей. О Сколе у Геродота (IX, 15,2) говорится, что он был частью фиванской территории. Надо ли это понимать буквально, или просто это означает «беотийской», это не ясно.
[13] Hdt., V, 74-77. Геродот ничего не говорит о возвращении Гисий и Энои афинянами, но в 431 году Энои были афинской пограничной крепостью (Thuc., II, 18,1). Гисии не упоминаются, но похоже, что они возвращены были одновременно с Эноей.
[14] В гл.3; cf. CP, LV, 1960, 236f.
[15] Sordi M. La lega tessala, p. 55.
[16] Hdt., VII, 132 ; 202. Диодор (XI, 4,7) сообщает, что господствовавшая в Фивах партия послала членов оппозиции.
[17] Hdt., IX, 30, 66-68. Конечно все округлённые статистические данные, такие как приведённые выше, являются в лучшем случае приблизительными, но они кажутся приемлемыми и несомненно не дают оснований заявлять о преувеличениях, искажающих, по мнению многих, статистику Геродота.
[18] Hdt., VIII, 50.
[19] Hdt., IX, 15,1.
[20] Thuc., III, 62,3; Hdt., IX, 86-88.
[21] Thuc., I, 107 f; Diod., XI, 81-83 (спутанное). Два упоминания в речах Фукидида (III, 62,5; IV, 92,6) показывают, что афиняне обеспечили stasis в Беотии.
[22] Thuc., I,108,3 намекает на афинский контроль над всей Беотией; Диодор (XI, 83,1) заявляет, что Миронид установил контроль над всей Беотией, за исключением Фив; Аристотель (Pol, 1302b29) cообщает, что Фивы после Энофит управлялись демократически и что эта демократия была свергнута. Более полное обсуждение вопроса см. CP, LV, 1960, 9 et 17, n 2.
[23] Главный источник для событий 447 года — Фукидид (I, 113). У Ксенофонта (Mem., III, 5,4) Перикл–сын связывает битву при Коронее (при Лебадее, как он её называет) с битвой при Делии, как две битвы, полностью изменившие положение беотийцев по отношению к афинянам. Он мог бы добавить, знай он работы современных историков, что любое упоминание о великой военной репутации беотийцев в более раннее время — это анахронизм. Государственное устройство образца 447 года описано у Оксиринхского историка (16 (11)), за исключением того, что последний даёт распределение голосов и обязанностей не на 447 год, но так, каковы они были после того, как представительство Фив было удвоено за счёт присвоенного ими представительства Платей и группировавшихся вокруг них мелких городков. О событиях 447 года и распределении представительства в это время см. Orchomenus and the Formation of the Boeocian Confederacy in 447 B. C \\ CP, LV, 1960, P. 9-18. Кроме того, о её государственном устройстве см. Rep. Gouv., p. 31-40; The Boeotian Confederacy and Fifth Century Oligarchic Theory \\ TAPA, LXXXVI, p. 40-50. О роли Орхомена см. так же Moretti, 130f; Ehrenberg, Staat, 151 (неск. изменённое Gr. State, 123).
[24] Что лишённые права голоса граждане исключались из числа активных, может быть выведено из расчета войск в битве при Делии (Thuc., IV, 93,3), в котором легковооружённые войска считаются отдельно от кавалерии, гоплитов и пельтастов.
[25] Имеются данные о такого рода оценке имущества в Кирене в конце IV в. до н. э (SEG, IX, 1; cf. TAPA, LXXXVI, 1955, 42).
[26] Возможно, самый сомнительный пункт в моей статье об Орхомене в СР LV это утверждение, что Орхомен сначала имел трёх беотархов, что я характеризовал как «высоко вероятное» (р. 17). Мнение других по этому вопросу может представлять интерес. Моретти (р. 140) считает трёх беотархов возможными (e anche amissible l’ipotesi); Эренберг (Staat, 151) соглашаясь с лидерством Орхомена в 447 году, считает, что Фивы в то время контролировали только два избирательных округа, но не говорит ничего о количестве округов, контролируемых Орхоменом; Ryder Koine Eirene, 1965, 14f упоминает временное преобладание Орхомена.
[27] Пьер Сальмон в своей скрупулёзной статье L’Armee federale des Beotiens \\ L’Antiquite classique, XXII, 1953, p. 347-360 всё же несколько искажает факты тем, что берёт эти цифры как точные для требуемых контингентов.
[28] Thuc., IV, 91-93.
[29] Это кажется достаточно ясным, хотя были выдвинуты и другие теории; cf. Rep. Gout, 38 et 205 n 33.
[30] Thuc., II, 2,1.
[31] Thuc., IV, 133,1. Обвинение в аттицизме так же было выдвинуто против платейцев (III, 62, 2).
[32] Hell. Ox, 17(12),3. В рассказе о битве при Делии Фукидид (IV,91) упоминает 11 беотархов, но говорит лишь о двух фиванских. Это может быть анахронизмом или более вероятно, делалось различие между теми двумя, которые занимали два первоначальных фиванских места и двумя другими. Это согласуется с утверждением Оксиринхского историка (16(11), 3), что Фивы поставляли четырёх беотархов, «двух от города, и двух от Платей и Скола».
[33] Thuc., IV, 93;96. Фиванцы могли воспользоваться в качестве предлога тем фактом, что те беотийцы, которые вступили в 424 г. в заговор с афинянами, планировали заполучить Сифы на территории Феспий и Херонею на территории Орхомена (Thuc., IV,76), но это были просто удобные местечки на границах и не было выгоды, чтобы было больше демократических «изменников» в этих двух местечках, чем в других беотийских городах. Главными интриганами и заговорщиками были в действительности сами фиванцы.
[34] Эти монеты датируются Клоше (Cloche Thebes de Beotie, P. 80), ссылающимся на Бабелона, 426-395 гг. Хедом (NH, P. 349f) и Селтманом (Greek Coins, P. 156) чеканка датируется как начавшаяся после 447 года. Но датировка даётся нумизматами только приблизительно и обычно основывается на их понимании политической ситуации. В этом случае более поздняя датировка (426 ff) более вероятна.
[35] TAPA, LXXXVI, 1955, P. 47. Подсчёт основывается на цифрах беотийских войск и убитых, даваемой Фукидидом (IV, 93,3; 101,2) и предположении, что большинство убитых беотийцев были феспийцы.
[36] Thuc., VI, 95,2.
[37] Xen. Hell., III, 5,6,17; Plut. Lys., XXVIII.
[38] Xen. Hell., IV,3, 15-18; Plut., Ages., XVIII.
[39] Исследования, опубликованные слишком поздно, чтобы быть использованными в предыдущем разделе, показывают значительный интерес к Беотийской конфедерации. Марта Сорди (Sordi M. Autonomia e egemonia nel koinon Beotico \\ Atene e Roma, 1965 p. 10-19) поднимает некоторые интересные проблемы. Одно из её предположений состоит в том, что двух представительных округов, связанных с Платеями, не существовало до «приёма» Платей в 427 году, так что в более ранний период здесь было только 9 округов. Это предположение правдоподобное, но не доказанное. Меньше можно сказать о доводе, что система четырёх boulai возникла после Делия. Утверждение, что тимократическая модель беотийцев произошла из движения за возвращение к patrios politeia кажется почти абсурдной. Беотия не Афины и нет никаких признаков того, что олигархии предшествовала демократия. Кажется неверным делать вывод из партийной борьбы τα κοινα в Hell. Ox, 16(11),4, что вдобавок к буле существовало федеральное предварительное собрание. Этот пункт в n 16 заимствован из Dusanic \\ Ziva Antika, XIII-XIV, 1964, 119 ff. Беглый взгляд на английское summary этой статьи показывает, что вывод этот основан на убеждении, что койнон часто означает предварительное собрание. Это очень необычно и приводимые примеры далеки от убедительности. Roesch P. Thespies et la confederation beotienne, 1965 имеет мало ценности для этого периода, несмотря на впечатляющее, но неубедительное утверждение о разделении прав и обязанностей в случае с городами, контролирующими более чем один представительный округ; но его книга вносит большой вклад в знания о Беотии конца III- II вв.