Установление (εὕρημα) трагедии древние приписывали Феспиду, уроженцу аттического дема Икарии.[1] Гораций указывает, что произведения Феспида исполнялись актерами, стоявшими на телеге; актеры играли вымазав себе лицо винным суслом.
Родина Феспида - Икария (на юго-западе Аттики). Существовало предание, будто жители этого дема впервые устроили пляски вокруг козла (Гигин II, 1). Плутарх (Жизнь Солона 29) сохранил свидетельство о недовольстве Солона представлениями Феспида, встреченными, как новинка, очень сочувственно большинством зрителей; свидетельство Плутарха относится ко времени, предшествовавшему установлению тираннии Писистрата, т. е. к середине VI века до н. э. Это согласуется со свидетельством "Паросской хроники" об установлении первого "агона" в 61-ю олимпиаду (536-532 г. до н, э.). Из известных четырех названий его трагедий только "Пенфей" относится к кругу сказаний о Дионисе.
К 64-й олимпиаде (524-520 г.) относят первое выступление афинянина Херила, который конкурировал на драматическом состязании с Эсхилом в 499 г. до н. э. Жизнеописание Софокла сообщает, что и он выступал на состязаниях с Херилом. Если это и указывает на продолжительность его сценической деятельности, то все-таки свидетельство древних, приписывавших ему 160 драм, вызывает сомнения. Известна его трагедия "Алопа" (Павсаний I, 14, 2), предание о которой впоследствии обработал и Эврипид. Там шла речь о рождении братьев Керкиона и Триптолема, которого афиняне чтили как зачинателя земледелия, что допускает предположение о связи пьесы Херила с первичной земледельческой драмой.
Учеником Феспида древние называют афинянина Фриниха. Он одержал победу среди трагиков на состязании, устроенном Фемистоклом, как это видно из надписи, приведенной Плутархом в "Жизнеописании Фемистокла" (гл. 5), но на его долю выпадали и неудачи, насчет которых сложилась особая пословица.[2] Его трагедия "Взятие Милета", поставленная вскоре после разгрома этого близкого афинянам города, так их потрясла,[3] что они его оштрафовали на 1000 драхм и, по словам схолий, выгнали со сцены. В списке его пьес упомянуты и "Финикиянки". Эти две его трагедии представляют попытки, впоследствии почти совсем оставленные греками, брать драматические сюжеты из крупнейших событий политической жизни.
В "Лягушках" Аристофана (ст. 1299) сам Эсхил говорит о нежелании вступать на один и тот же "священный луг" с Фринихом.[4] С Софоклом у него есть общее заглавие трагедии "Эригона", с Эврипидом - "Алкестида" и "Финикиянки". Относительно последних древнее предисловие к "Персам" Эсхила указывает, что эта трагедия является переделкой "Финикиянок" Фриниха.
Смерть Мелеагра, которому Эврипид посвятил особую трагедию, Фриних изобразил в "Плевронянках", обработав предание, распространенное по всей Греции (Павсаний X, 31, 2). Но отрывки из этих трагедий так малы, что нельзя установить их отношение к пьесам трех великих трагиков. В трагедиях Фриниха много места было отведено пляскам; о них он сам говорил (у Плутарха, Quaestiones symposiacae VIII, p. 732), что видов их так же много, как волн на море в бурную ночь.
Древние отмечали, что и Фриних и Эсхил настолько расширили содержание трагедий, что в них почти не было уже никакого отношения к Дионису. Сложившаяся на этот счет поговорка была облечена в форму вопроса: τί ταῦτα πρὸς τὸν Διόνυσον.[5] Это позволяет предполагать возникновение ее в кругу таких любителей старины, которым был не по душе выход поэтов из узких рамок первичной обрядовой драмы, хотя Хай[6] находит, что период Фриниха и Эсхила - слишком поздний для возникновения этой поговорки (если принять объяснение о включении в трагедию мифов, не касающихся Диониса), и считает вероятным, что эта поговорка возникла во времена Феспида. Ни от одного из первых трагиков не сохранилось не только цельной драмы, но даже значительных отрывков.

---

[1] См эпиграммы Диоскорида в Палат, ант. VII, 410, 411, где подчеркнута связь Феспида с сельскими играми.
[2] Схолии к „Осам“ Аристофана, ст. 1490.
[3] Ср. Геродот VI, 21.
[4] В словах Эсхила речь идет о лирических его песнях: он говорит, что взял их „из прекрасного источника“, в противоположность Эврипиду, который без всякого разбора берет свои песни из скверных источников. Под словами „из прекрасного источника“ (ἐκ τοῡ καλόῦ) ван–Леувен разумеет Терпандра. а Роджерс — Гомера. Общий смысл тот, что Эсхил не хотел заимствовать у Фриниха лирические части, которым Фриних славился, или подражать ему.
[5] „Какое отношение это имеет к Дионису?“ Плутарх, Quaest. Symp. I, p. 615a.
[6] Haigh. The tragic drama, 1896, p. 41.