2. О методах

Хотя я не буду так близко подходить к эстетике Historia Augusta, меня все же интересуют ее стилистические особенности, поскольку они могут дать представление о том, как текст структурирован и проработан.

Историописание в древности

То, что в древности называлось историописанием, можно разделить на небольшое количество жанров, где каждый жанр имел свои собственные правила, часто негласные принципы и конкретную направленность. Генеалогия или мифография документировали героические традиции и пытались предоставить контекст для сбора иногда противоречивой информации, состоящей из легенд, мифов и этиологии. Этнография стремилась описывать чужие земли и народы. Фокус был велик, а цель заключалась в том, чтобы дать общую картину образа жизни людей в их естественной и исторической среде. История давала описание действий людей. В хорографии или краеведении из года в год рассматривалась история города–государства с момента его основания. Хронография предоставила систему исчисления времени. Она была интернациональной по размеру и позволяла просчитывать события, происходившие в разных частях цивилизованного мира.
Все эти пять жанров возникли к концу V в. до н. э. и впоследствии в целом сохранили свою формальную целостность. Жанры разделяли определяющую черту, заключающуюся в том, что они были непосредственно связаны с описанием действий народов в политике, дипломатии и войне в недавнем или далеком прошлом. В Риме большинством историков в конечном итоге была принята анналистическая форма историографии, поскольку они сочли эту форму практичной. Это не относилось к ранним писателям, писавшим в период между Второй Пунической войной и ок. 150 г. до н. э. Эта группа писала историю по греческому образцу. Греческие писатели поддерживали различие между местной историографией и всеобщей. В Риме же анналисты постепенно вытеснили историков, и историография, вдохновленная греками, прекратилась. Проблема для этого типа написания истории заключалась в том, что эта форма приводила к тому, что авторов вынуждали разделять события или темы, и, тем самым терялись преемственность и текущий контекст.
В связи с повышенным вниманием к выдающимся личностям в IV веке до н. э. в историописании изменились акценты, которые преобладали ранее. Теперь основное внимание уделялось не важным событиям, а стоящим за ними людям. Повествование расширяется за счет включения действий в более крупных географических областях и в течение более длительных периодов времени в то же время, когда перспектива сокращается за счет сосредоточения внимания на действиях конкретного человека. Это также приводит к большему интересу к отдельной фигуре, когда выявляются черты личности, эмоции, добродетели, пороки, мечты и тому подобное. Александр Великий — один из первых, на ком сосредотачивались а этих биографических произведениях.
Важной особенностью, которая раньше отличала римскую историографию от греческой, было то, как римляне рассматривали историю. Для них речь шла о действиях римского народа, а написание истории остается очень этноцентрическим. Римляне видели мир как в пределах Рима, так и за его пределами. На другие народы обращали внимание, когда они вступали в контакт с Римом в основном в результате завоеваний. Чарльз Форнара акцентирует методы сбора информации для своих работ древними историками. Он перечисляет нескольких авторов, которые подчеркивали ценность и важность поездок и опроса свидетелей лично, в отличие от использования в основном письменных источников. Он считал, что визитной карточкой истории были личные наблюдения, исследования и путешествия. Этим он отличается от Эйвинда Андерсена, который считает, что ссылки на устные источники в древних текстах следует воспринимать с долей скепсиса. По мнению Андерсена, фиктивные устные источники были своего рода жанровым блефом. Когда упоминается, что кто–то что–то «говорит», это иногда означает, что автор это прочитал или что автор продолжает что–то, что «все знают».
Юхан Шрайнер указывает, что римские историки испытывали отвращение к современности с ее алчностью, обжорством, безнравственностью и бесчисленными пороками. Это был явный контраст со старыми добрыми временами, когда все было хорошо и прекрасно. Форнара подчеркивает озабоченность римских историков объяснением падения республики. Он также подчеркивает, как они разделились на писателей–республиканцев, которые занимались политическим и моральным разложением римского государства, и писателей–имперцев, которые предрекали лишение свободы по окончании этого процесса. Они выступали против возврата к анархии в поздней республике, но они также были практически и теоретически против природы нового режима.

Биография и поздняя античность

Historia Augusta относится к периоду, называемому поздней античностью, поскольку ее обычно датируют четвертым веком. В этот период древняя историография претерпела изменения, которые повлияли на то, как писалась история, что отражало изменения в обществе. Филип Штадтер подчеркивает, что трудно отделить биографию от истории, и что в древности это не проводилось последовательно. И то и другое можно менять, и поэтому неудивительно, что они пересекаются. В частности, это касается обращения с политическими и военными деятелями и инцидентами. Биография адаптирована к описываемому человеку и его характеру. Она описывает не только его поступки и неудачи, но и то, кем они были, как жили и нужно ли им подражать. Тем не менее биографы используют многие из тех же методов и источников, что и историки.
Штадтер определяет биографию как самодостаточное повествование о типе жизни, которую прожил исторический деятель, которое также оценило характер объекта, цели и поступки. Далее он выделяет семь различных категорий или жанров биографии. Этими семью категориями были философские биографии, литературные биографии, школьные и справочные биографии, хвалебные речи, жизни тех, кто недавно скончался, автобиографии, комментарии и мемуары и, наконец, исторические или политические биографии. Наиболее актуальной для этой задачи является последняя категория. Эти биографии касались людей, активных в военной или политической жизни вроде политических лидеров, полководцев, царей и императоров и близких к политической истории. Границы между этими жанрами все еще не были ясны, и часто биография может содержать элементы из нескольких категорий. Характер биографии также зависит от того, входит ли она в серию или в отдельное произведение. Длина биографий сильно различается, что отражает разные цели и амбиции авторов. Жизненная ситуация автора также может помочь определить цель и форму биографий. В древних биографиях регулярно использовалась естественная структура жизни человека — рождение, юность и обучение, карьера и смерть. Краткие биографии могут быть сосредоточены почти исключительно на карьере.
В биографиях императоров Светония большое внимание уделялось моральным категориям, поскольку это был важный аспект легитимности императора. Важными добродетелями, которые определяли хорошего императора, были мягкость, гражданское поведение, человечность и умеренность. Опасными пороками считались злоупотребление властью, похоть, алчность, роскошь и жестокость. Биографии Светония часто основывались на сомнительных источниках, но работа по–прежнему считается интересным чтением. Жуткие описания сексуальных излишеств и отклонений шокировали и очаровывали читателей того времени. Многие из историй, возможно, пришли из устной традиции, а для автора рассказы об умерших императорах были безопаснее, чем наблюдения за живыми. Работа Светония возвела императорскую биографию в ранг топового исторического метода в имперский период.
Штадтер упоминает о сборнике Historia Augusta как об одном из светониевых преемников. Биография сосредотачивается на том, какой характер был у исторического деятеля, что мотивировало его поведение, чего этот человек достиг и чего ему не удалось. В то время, когда династии и императоры могли управлять судьбами столь многих людей, понимание характера политических лидеров было необходимостью. Поскольку написание истории было формой риторики или убеждающей речи, древний писатель должен был убедить читателя в том, что его рассказ стоит прочитать. Авторы также должны были показать, что у них есть способность и честность, чтобы написать достоверный рассказ. В классический период это делалось через самопозиционирование. Это стремление продемонстрировать ценность и надежность произведения сохранялось и в поздней античности, но для этого появились новые методы, которые соответствовали меняющимся представлениям о политической и религиозной власти. Самым традиционным методом было указание на важность описываемых событий. Это продолжалось как у языческих, так и у христианских историков. Подчеркивается также значимость сохранения памяти о важных событиях.
Некоторые историки поздней античности также уделяли большое внимание тому, как история может служить нравственным воспитанием, как положительными, так и отрицательными примерами. Некоторые писатели поздней античности доверяются друзьям или авторитетным лицам, которые поощряли или поручили им написать произведение, позволяя историку показать, что другие ручаются за их способности. Историки, которые хотели проявить независимость, могли признавать друзей или спонсоров, но избегали признания того, что просило написать начальство. Это могло повлиять на то, как работа была бы принята. Некоторые пытались доказать свою правдивость смелым утверждением, что они привержены истине. Это было больше типично для тех, кто имитировал классический стиль. Некоторые также использовали описания своих источников, чтобы показать свою надежность, или ссылались на свое личное участие.
С самого начала классические историки включали в свои работы речи, произносимые их субъектами. Эти выступления были результатом того времени, когда присутствие на устных презентациях было обычной формой развлечения. Некоторые авторы поздней античности полностью опускали речи. Историки церкви обычно избегали выступлений, но иногда прерывали свои рассказы, вставляя оригинальные документы. Использование больших частей оригинальных документов было очень редким явлением в классической историографии.

Император в поздней античности

Для этого тезиса особенно важно то, как историки относились к императорам и имперскому правлению. Для историков четвертого и пятого веков существовало очевидное противоречие между двумя конкурирующими теориями о царской власти. Одна основывалась на более старой идеологии, согласно которой император был только первым гражданином, в то время как другая возводила императоров поздней античности до божественного статуса. Также существовало мнение, что хорошие императоры были наравне со всеми римлянами, в то время как плохой император шел против прав сената и народа. Историки также считали императоров ответственными за качество их назначений и деятельность их подданных. Считалось положительным, что император нанимал хороших людей и был верен своим друзьям, но в то же время их можно было критиковать за то, что они слишком доверчивы и щедры по отношению к друзьям.
В этом контексте есть несколько контрастов между поведением Адриана в Historia Augusta. Вначале его описывают как человека, который идет на все ради своих друзей и отводит своим союзникам центральное место. Позже указывается, что условия, должно быть, ухудшились, и что он снял тех, которых он поставил, с их позиций. Поскольку получить достоверную информацию об имперском процессе принятия решений было сложно, историки часто полагались на слухи и предположения, чтобы объяснить решения, которые казались злыми или неправильными. Многие историки также соглашались с тем, что величайшая опасность заключается в том, что император будет слишком резок в своих суждениях, а не слишком мягок.
Следовательно, кротость была важной добродетелью императора, особенно в юридическом контексте. Императоров можно было критиковать, среди прочего, за бесчеловечность и беспощадное преследование подозреваемых, за то, что они терпели жестоких судей и побуждали их действовать строго. Хороший император был мягким даже к виновным. Historia Augusta упоминает, что в начале своего правления Адриан очень хотел быть мягким. Это контрастирует с описанием его в позднее время, когда он, как говорят, стал более жестоким, а его преемнику пришлось спасать от него нескольких сенаторов.
Историки поздней античности, как правило, не интересовались экономикой, но до некоторой степени интересовались политикой императора, когда дело касалось налогообложения и регулирования цен. Высокие налоги обычно оправдывались личной алчностью императора. Хорошие императоры снижали налоги, и у них было мало имперских ресурсов. В описании Адриана упоминается, что он первоначально высказался о затруднениях казначейства после того, как облегчил пожертвования, которые должны были внести Италия и провинции. Он также простил огромные суммы долга, что в биографии объясняется его желанием улучшить мнение народа о нем. Вот примеры биографии, в которых экономическая политика Адриана используется, чтобы показать, что он пытался расположить к себе народ, и чтобы показать его щедрость.
Важность республики уменьшается по мере появления более поздней империи в ее новой греческой и христианской форме. В целом историки, писавшие по–гречески, уделяли республике меньше внимания, чем те, кто писал по–латыни. Те, кто писал позже пятого века, возможно, также проявили к республике меньше внимания, чем те, кто писал раньше. В западных кругах в четвертом веке республика считалась очень важной частью римской истории и могла использоваться в моральных, институциональных или военных целях в отношении современных дел. Для этих историков четвертого века далекое прошлое служило легимитизацией современности. Римскую империю окружали соседи, которые играли важную роль в истории и историографии четвертого и пятого веков, Возможно, Персидская империя имела особое значение, поскольку она была соперником Рима по размеру, силе и административной сложности.
В третьем и четвертом веках была масса конфликтов как с потерями, так и с победами Рима и Персидской империи. В конце концов, это закончилось неудачной кампанией Юлиана, которая привела к тому, что Иовиан был вынужден подписать мирное соглашение. Это соглашение отдало персам районы Тигра, а также несколько фортов и городов. Историки четвертого века чаще всего призывали к военному конфликту с персами и даже предлагали совершенно нереалистичные планы вроде полного разрушения персидского государства. Давид Рорбахер упоминает в своей работе, что отказ Адриана от завоеванных Траяном территорий якобы из ревности, возможно, вызвал у читателей ассоциации с позорным мирным пактом с Персией. Это также может иметь какое–то отношение к утверждению биографии о том, что при Адриане не было важных кампаний.

*****

Меня интересует использование переводов. Я использую два разных перевода Historia Augusta, один на английский и один на норвежский. Гунхильд Виден подчеркивает, что при использовании переводов важно помнить, что перевод — это интерпретация. Используя письменные источники для наших гипотез, мы делаем интерпретации, а используя перевод, мы интерпретируем интерпретацию. Другой важный момент, который поднимает Виден, заключается в том, что в переводе всегда что–то исчезает. Если текст неясен или имеется несколько возможных значений, переводчик также делает выбор, основываясь на интерпретации текста. Так, в биографии говорится, что Адриан получил прозвище Graeculus (1.5). На английский это переводится как Greekling, а на норвежский как grekervalpen. Я считаю, что норвежский перевод имеет более негативную коннотацию, чем английский. Это прозвище, вероятно, не было чисто положительным, но норвежский перевод дает гораздо более унизительную картину, чем кажется иначе. Последний важный момент заключается в том, что разные переводы могут основываться на разных версиях текста и иметь вариации. Это связано с методом копирования, который применялся в древности. Обычным методом было копирование текстов вручную, поэтому в копиях легко могли возникнуть ошибки.
Когда дело доходит до проблем, связанных с написанием античной истории, Юхан Шрайнер указывает, прежде всего, на то, что большая часть историографии античности утеряна, что авторы безнадежно расходятся во мнениях и редко идентифицируют свои источники. Они расходились во мнениях не только о причинах и следствиях и интерпретации фактов, но и о самих фактах. Хронология также была одной из многих областей, по которым были разногласия. Он также указывает, что те, кто писал историю в древности, были людьми из богатых семей. Многие греческие писатели писали вдали от родных мест, часто в добровольном или принудительном изгнании — в отличие от римских историков, которые регулярно писали в Риме, независимо от того, родились они там, выросли или нет. Это связано с тем, что уже упоминалось ранее об этноцентрических тенденциях римлян. Идденг подчеркивает важность осознания литературных условностей и риторических приемов. Писатели в древности хорошо знали свой собственный стиль и то, как они старались приукрашивать или подчеркивать его.

Заключение

В этой главе я пришла к выводу, что Historia Augusta попадает в категорию политической биографии, и объяснила, что биографию можно использовать как повествование, так и как реликвию. В последнем случае мою диссертацию интересуют в основном контекст и дизайн. Я также рассмотрела, что биография как жанр выросла из растущего внимания к выдающимся личностям, что стало особенно актуально для историков, писавших в имперскую эпоху. В этой связи я выделила некоторые аспекты, которые авторы использовали для иллюстрации того, что делало императора хорошим или плохим. Например, упор делался на кротость, когда речь шла о наказания преступников, на щедрость, когда дело касалось финансов, и на назначение хороших людей на различные должности. В поздней античности особое внимание уделялось также дурному влиянию на императора плохих советников или евнухов. В этой главе я также затронула некоторые проблемы, связанные с исследованиями древней истории, и попыталась показать, какую роль в написании древней истории играла риторика.