12

Тем временем возвращается Аппий; мы начинаем расспрашивать его, а он нас о том, что говорилось и делалось. "Теперь, - продолжал Аппий, - следует второй акт; это обычная добавка к усадебному хозяйству; тут пойдет речь о парках или, как их называли в старину по одному отделению, о "заячьих питомниках". Там теперь держат не только зайцев, как это было некогда, на одном или двух югерах огороженного леса, а даже оленей и коз и отводят им много югеров. Говорят, у Кв. Фульвия Липпина под Тарквиниями огорожено сорок югеров, и там содержатся не только названные мною животные, но даже дикие овцы. Еще больший парк есть у него под Статонией[1] и по другим местам. (2) а в Трансальпийской Галлии у Тита Помпея[2] огороженное для охоты пространство тянется мили на четыре. Кроме того, за той же оградой обычно помещается пчельник, находится место для разведения улиток π стоят долин, где держат соней. Как охранять всех этих животных, разводить их и кормить, это знают все (о пчелах известно не всем). (3) Кто в самом деле не знает, что загородка в парке должна быть высока, сделана из кирпича-сырца и оштукатурена? Одно необходимо, чтобы ласка, куница и прочие хищники не могли забраться, а другое, - чтобы не мог перескочить волк. Там должны быть укромные местечки, чтобы зайцы могли прятаться днем среди травы и кустарников, и деревья с раскидистыми ветвями, чтобы помешать налетам орлов.
(4) Кто не знает, что если туда пустить несколько зайцев и зайчих, то через короткое время все будет заполнено зайцами: настолько плодовито это четвероногое. Если пустить в парк только четырех зайцев, то в скорости он будет ими полон. Часто при совсем маленьких зайчатах зайчиха опять оказывается непорожней. Архелай пишет, что если ты хочешь узнать, какого зайчиха возраста, то посмотри, сколько отверстий в ее половых частях: несомненно, что у одной имеется их больше, чем у другой.[3]
(5) Недавно вошло в обычай откармливать зайцев: их вылавливают из парка и сажают в клетки: сидя взаперти, они жиреют. Есть три вида зайцев. Наш италийский заяц с низкими передними и высокими задними ногами, черной спинкой, белым брюхом и длинными ушами. Говорят, что зайчихи этой породы, имея во чреве, опять зачинают. В Трансальпийской Галлии и в Македоний эти зайцы очень велики; в Испании и Италии они величины средней. (6) Другой вид их водится в Галлии, у Альп; они отличаются от первых мастью: она у них совершенно белая; в Рим их доставляют редко. Третий вид их водится в Испании; они похожи до некоторой степени на наших зайцев, только низенькие: их зовут кроликами. Л. Элий[4] считал, что название зайцу "lepus" дано за быстроту, так как он животное легконогое - levipes. Я думаю, что они названы от старого греческого слова: зайца эолийцы называли λέπορις. Кролики (cuniculi) зовутся так потому, что там, где они прячутся в полях, они проделывают себе под землей ходы (cuniculos),[5] (7) Если можешь, держи в парке все три вида. Я думаю, что два по крайней мере у тебя есть; ты так долго был в Испании, что, думаю, кролики оттуда прибежали за тобой.

13

"Можно, - говорит он, - держать в парке и кабанов. Ты знаешь, Аксий, что и пойманные, и ручные, которые родились там, откармливаются и жиреют без больших хлопот. Ты видел, как в том имении, которое наш Варрон купил под Тускулом у М. Пупия Пизона,[6] в определенное время по звуку трубы собирались на кормежку кабаны и козы,[7] а сверху, с террасы, им кидали - кабанам жолуди, а козам вику и еще что-то". - (2) "Я, - говорит он, - когда был у Кв. Гортензия под Лаврентом,[8] видел, как это там делается более на фракийский лад. По словам Гортензия, у него огорожено леса больше пятидесяти югеров; он называл этот парк не "заячьим питомником", а "зверинцем". Было там высокое место, где мы и обедали и куда он велел кликнуть Орфея. (3) Он явился в столе[9] с кифарой и, получив приказание петь, стал наигрывать на рожке; тут кругом повалило такое множество оленей, кабанов и прочих животных, что зрелище это показалось мне не менее прекрасным, чем охота, которую устраивают эдилы в Большом Цирке, когда пет африканских зверей".[10]

14

"Ну, друг Мерула, - говорит Аксий, - Аппий облегчил твою задачу. Второй акт, касающийся охоты, закончился быстро; осталось еще рассказать об улитках[11] и сонях, но я об этом и не прошу: завести их невелика трудность". - "Это не так просто, как ты думаешь, друг Аксий. - говорит Аппий. - Надо выбрать для улиток удобное место под открытым небом и опоясать его кругом водой: иначе тебе придется искать не потомство от тех улиток, которых ты принесешь туда на развод, а их самих". - (2) "Водой, - говорю я, - нужно огородить их, а то придется
тебе приобретать охотника за беглыми. Место лучше такое, которое не накаляется от солнца и где выпадает роса. Если природой тебе такого не дано - таких мест не бывает там, где много солнца, - и нет у тебя тенистого уголка для них где-нибудь под скалами пли под горой, подошву которой омывает озеро или река, то придется создавать для них искусственную росу. Это делается так: отведи воду по трубе и на ней поставь маленькие сосочки, из которых будет бить вода; она должна попадать на камень и оттуда широко разбрызгиваться. (3) Еды им нужно мало, да и ту подавать нечего: улитка, ползая, сама находит ее не только на земле, но если ей не преградит дорогу ручей, то она взберется даже на отвесные стены. Затем, они отрыгают жвачку и даже, попав к торговцу, еще долго тянут, если им подбрасывать немножко лавровых листьев и подсыпать горсточками отруби. Повару, однако, чаще всего остается неизвестным, варит ли он живых улиток или уже мертвых. (4) Улитки бывают многих видов: есть мелкие, беленькие, которых доставляют из Реате, крупные, которых привозят из Иллирика, и средней величины, которых доставляют из Африки. Это не значит, что в этих краях нет таких .мест, где бы они были совсем другими по величине: в Африке, например, есть такие крупные (их зовут "solitannae") что в их раковину можно влить 80 квадрантов.[12] И по разным областям улитки того же вида бывают и мельче и крупнее. (5) Разводятся они в неисчислимом количестве; потомство их выводится совершенно крохотным в мягкой скорлупе, которая с течением времени отвердевает. Если на ровном месте устроить для них большие островки, то они принесут кучу денег. Их тоже откармливают и таким образом: сажают их в дырявый горшок, вымазанный тестом из полбяной муки, замешанной на сапе;[13] дырки нужны, чтобы мог проходить воздух, природа у них живучая.

15

"Соней содержат иначе: место для них огораживают не водой, а стеною; с внутренней стороны ее всю выкладывают гладкими камнями пли штукатурят, чтобы сони не могли выскользнуть. В этом месте должны расти деревца, дающие жолуди. Если на них нет урожая, надо сыпать за стену жолудей и каштанов, чтобы сони наедались досыта.[14] (2) Надо вырыть для них просторные пещерки, где бы они могли выводить детенышей; воды много не требуется: они употребляют ее мало и ищут сухого места. Откармливают их в долиях, которые у многих стоят даже в усадьбе. Эти долии гончары делают совсем иначе, чем другие: в их стенках они проделывают тропинки и углубления, куда класть пищу.[15] В такой долий накладывают жолудей, грецких орехов и каштанов. В этих потемках, когда долин закроются крышкой.[16] сони заплывают жиром".

16

"Итак, - говорит Аппий, - остается еще третий акт из пьесы об усадебном хозяйстве: о рыбах". - "Как третий? - говорит Аксий. - Если тебе, когда ты был молод, дома не давали по скупости сыченого вина,[17] то и мы должны забыть о меде?" - "Оп правду говорит, - обратился к нам Аппий - (2) я остался бедняком с двумя братьями и двумя сестрами; одну из них я выдал за Лукулла бесприданницей; только получив от него наследство, я впервые и первый у себя в доме стал пить сыченое вино, хотя в это время почти ежедневно на пирах всем подносили сыченое вино. (39) Кроме того, мне, а не тебе, принадлежит по праву знакомство с этими насекомыми.[18] которым природа уделила столько ума и уменья. И чтобы ты знал, что мне они знакомы больше, чем тебе, послушай о том, каким невероятным способом они рождаются. Мерула изложит основательно как всегда, в чем состоит работа пчеловодов.
(4) "Пчелы рождаются частью от пчел, а частью из разлагающегося бычачьего трупа. Архелай[19] говорит в эпиграмме, что они "бродячие дети погибшей коровы", а также "осы родятся от коней, а пчел тельцы порождают".[20] Пчелы по природе своей не любят одиночества, как орлы; они, как люди. Если вместе собираются и галки, то это вовсе не то же самое: тут сотрудничают и строят вместе; там этого нет; тут разум и искусство; от них учатся работать, строить, сохранять пищу. (5) У них есть три дела: заготовить пищу, выстроить жилище, собрать мед; их пища, воск, мед[21] и дом - все это вещи разные. Разве в сотах у ячейки не шесть сторон, - столько же, сколько у самой пчелы ног? Геометры доказывают, что шестиугольник, вписанный в круг, захватывает его пространство почти целиком. Они едят на стороне, а дома работают над изготовлением вещества, самого сладкого, какое только есть, приятного богам и людям: соты кладут на алтарь, медом начинается пир, и его же подают на вторую перемену.[22] У них есть государство, как у людей: есть царь, правительство и общество. Им нужно только то, что чисто. Ни одна из них не сядет в грязь или там, где дурно пахнет, но не сядет и там, где пахнет хорошими мазями. Поэтому, если подойти к ним, умастившись, то они начнут жалить человека, а не лизать его, как мухи. Никто не увидит их, как мух, на мясе, на крови или на жире. Они садятся только на сладкое. (7) Нет существа менее зловредного: ничьей работы она не порвет и не испортит, но она не труслива и будет сопротивляться, если кто-нибудь попытается разрушить ее собственную работу; свое бессилие, однако, она знает. Пчел по справедливости называют крылатыми прислужницами муз:[23] если они рассыпались в разные стороны, то ритмическое звучание кимвалов и хлопанье в ладоши быстро возвращает их на одно место; как люди отвели этим богиням Геликон и Олимп,[24] так природа отвела пчелам покрытые цветами дикие горы. (8) Они сопровождают своего царя,[25] куда бы он ни шел; помогают ему, если он устал; если он не в силах лететь, несут на себе, желая уберечь. Сами они всегда деятельны и ненавидят бездельников. Они преследуют и выгоняют от себя трутней, потому что те им не помогают в работе, а мед едят. Даже в малом числе пчелы набрасываются на многочисленных трутней, невзирая на их громкое жужжание. Кроме входа в улей, все отверстия, через которые воздух проходит между сотами, они замазывают веществом, именуемым у греков "erithace".[26] (9) Все они живут, словно солдаты в полку: регулярно и по очереди спят и работают, высылают как бы колонии, и предводители их, словно в подражание трубе, отдают некоторые распоряжения голосом. Это делается при подаче сигналов войны и мира. Но, Мерула, наш друг Аксий исхудает, слушая всю эту естественную историю пчел: я ведь ни слова не сказал о доходах, которые они приносят, и поэтому передаю тебе в беге факел".[27]
(10) "Что касается дохода, - говорит Мерула, - то, пожалуй, мой рассказ удовлетворит тебя, Аксий. Я могу здесь сослаться не только на Сея. который сдает в аренду свои пчельники, дающие пять тысяч фунтов меду, но и вот на нашего Варрона. Он рассказывал мне, что у него в Испании было двое братьев солдат из-под Фалерий.[28] Звали их Вейаниями и были они людьми состоятельными, хотя отец оставил им маленькую усадьбу и участочек не больше, чем в югер. Они поставили вокруг всей усадьбы ульи, развели огород, а все остальное место засеяли тимьяном, бобовником и мелиссой, которую одни называют "meliphyllon", другие "melissophyllon", а некоторые "melittaena".[29] (11) Они в среднем никогда не получали с меда меньше десяти тысяч, но предпочитали ждать подходящего времени и только тогда начинали переговоры с торговцем, а не сбывали мед поскорее и не вовремя". - "Скажи, - говорит, - где и какой пчельник мне надо устроить, чтобы получать большие доходы?" - (12) А он: "Пчельники - одни называют их "melitrophia", а другие "mellaria"[30] - надо устраивать так: во-первых, лучше всего поставить ульи около усадьбы, где не звенит эхо (считается, что этот звук служит для них сигналом к бегству), в месте с умеренной температурой, которое летом окажется не на солнцепеке, а зимой будет залито солнцем; лучше всего если оно обращено к зимнему востоку и поблизости от него находятся места с обильным кормом и есть чистая вода. (13) Если корма для них не вырастила сама природа, то хозяину надлежит посеять растения, особенно любимые пчелами. К ним относятся: розы, тимьян, мелисса, мак, бобы, чечевица, горох, базилик, кипер,[31] "индийская трава" и особенно бобовник, который чрезвычайно полезен для больных пчел.[32] Он начинает цвести с весеннего равноденствия и стоит в цвету до другого равноденствия. (14) Как он содействует здоровью пчел, так тимьян выработке меда. Сицилийский мед и считается наилучшим, потому что в Сицилии много хорошего тимьяна.[33] Некоторые поэтому толкут тимьян в ступке, разводят его теплой водой и обрызгивают этим все, что посеяно для пчел. (15) Что касается места для пасеки, то лучше всего выбрать его рядом с усадьбой; некоторые помещали ее даже в портике усадьбы, чтобы она была в большей безопасности. Ульи одни делают круглые из прутьев, другие - из дерева и коры, некоторые - из дуплистого ствола, некоторые - из глины, а некоторые - даже из стеблей ferula,[34] квадратные, высотой фута в три. а шириной в один, причем с таким расчетом, чтобы их, если они не будут целиком заполнены, можно было сузить: пчелы в обширном пустом помещении падают духом. Все эти обиталища для пчел называются "alvi", потому что в них содержится пища (alimonium) - мед; в середине их сильно суживают, по-видимому, затем, чтобы уподобить фигуре пчелы.[35] (16) Ульи, сделанные из прутьев, обмазывают изнутри и снаружи коровьим навозом, чтобы их шероховатая поверхность не отпугнула пчел; эти ульи подвешивают на вбитых в стену костылях таким образом, чтобы они не колыхались и не соприкасались между собой, будучи расположены в ряд. Под первым рядом через некоторый промежуток помещают второй и третий; говорят, что лучше уменьшить число рядов, чем прибавить еще четвертый.[36] Посредине улья делают справа и слева маленькие отверстия, через которые будут влетать пчелы. (17) Верх улья закрывают крышкой, чтобы пасечники могли вынимать мед. Лучше всего ульи из коры; хуже всего глиняные, потому что они чрезвычайно подвержены воздействию холода зимой и зноя летом. Весной π летом пасечник должен раза три в месяц осмотреть улей, слегка его окурить, очистить от нечистот и вымести червяков, (18) Надлежит ему также следить, чтобы в улье не было нескольких царьков: это вредно для улья, потому что вызывает раздоры. Некоторые говорят, что предводители у пчел бывают трех видов: черные, красные п пестрые. Менекрат же пишет, что двух: черные и пестрые.[37] Пестрые гораздо лучше, и если в одном и том же улье есть два царя, то пасечнику стоит убить черного: если его оставить с другим царем, то он поднимет восстание и повредит улью, так как или выгонит царя, или сам будет выгнан, и с ним улетит множество пчел. (19) Из остальных пчел самая лучшая маленькая, пестрая, круглая. Так называемый "вор" иначе трутень, черного цвета, с широким брюшком.[38] Оса походит на пчел, но не участвует в их работе и часто их жалит; пчелы ее к себе не принимают. Пчелы еще различаются между собой так: есть дикие и ручные. Дикими я называю тех, которые живут по лесным местам; ручными - живущих в обработанных местностях. Лесные пчелы меньше, покрыты волосками, но работницы они лучшие.[39] (20) При покупке покупатель должен обратить внимание, здоровы пчелы или больны. Признаки здоровья: рой густой, пчелы гладкие; соты, которые они делают, ровные и не шероховатые. Признаки того, что пчелы хворают: они ощетинены,[40] взъерошены и словно посыпаны пылью. Так, правда, бывает с ними в горячее время, тогда от работы они худеют и приобретают какой-то встрепанный вид. (21) Если их приходится перевозить в другое место, то делать это надо заботливо: учесть время, когда лучше всего это тебе сделать, и обеспечить им подходящее место там, куда ты их переносишь. Лучше перевозить их весной, а не зимой, потому что зимой они трудно привыкают к новому месту и в большинстве случаев улетают. Если ты перенесешь их из хорошего места туда, где нет подходящих трав, они сбегут. И если ты будешь переселять их на том же самом месте из одного улья в другой, то не делай этого кое-как. (22) Улей, куда перейдут пчелы, надо натереть мелиссой(это их приманит); положить внутри, недалеко от входа, соты с медом, чтобы они не подумали, будто не хватает пищи... говорит.[41] Он же сообщает, что пчелы заболевают поносом от первых весенних кормов, состоящих из цветов миндаля п дикой вишни; их лечат, давая пить мочу.[42] (23) "Propolis" называется то вещество, из которого они делают, преимущественно летом, навес над входным отверстием в улей. Это вещество под тем же именем употребляют врачи для пластырей; поэтому на "Священной Дороге" его продают еще дороже, чем мед. "Erithace" называется вещество, которым они склеивают между собой края сот; это нечто иное, чем мед и propolis; вещество это обладает силой приманки.[43] Поэтому им, с примесью мелиссы, смазывают ветку или какой-нибудь другой предмет, куда желают посадить рой. (24) Сотами называют вылепленное ими из воска многоячеистое сооружение; в каждой ячейке имеется шесть сторон; столько же ног дала природа каждой пчеле. Говорят, что материал, который они приносят для выработки этих четырех веществ - propolis, erithace, воска и меда - они берут не с одних и тех же растений. С гранатника и спаржи они берут только пищу; с масличного дерева - воск; со смоковницы - мед, только он плохой. (25) Двойную службу служат бобы, мелисса, горлянка и капуста, с которых они берут воск и пищу; яблоня и лесные груши - тоже двойную: с них получают и пищу и мед: двойную же, но в другом роде - мак: с него они берут воск и мед. Бывает, что растения служат им и тройную службу: с миндального ореха и щавеля берут они пищу, мед и воск. И с других цветов одни взятки берутся для выработки только одного вещества, а другие для выработки многих;[44] (26) различают пчелы между растениями и в другом смысле (но разница эта от них не зависит): с одних растений, например с цветков пастернака, они делают жидкий мед; с других, например с "морской росы", - густой; со смоковницы мед невкусный, с бобовника хороший, с тимьяна превосходный. (27) Питье отчасти заменяет для них еду, пьют же они воду только чистую. Она должна находиться поблизости: протекать мимо пчельника или вливаться в какой-нибудь бассейн и не превышать глубиной двух-трех пальцев; в эту воду надо набросать черепков или камешков, причем они должны несколько выдаваться из воды: пчелы будут на них садиться и пить. Надо прилагать всяческую заботу к тому, чтобы вода была чиста: она чрезвычайно содействует хорошей выработке меда. (28) Так как не всякая погода позволяет лететь далеко за пищей, то надо заготовлять пчелам еду, чтобы они не были вынуждены жить одним медом или покидать опустошенные ульи. Поэтому для них варят крупные винные ягоды: берут их фунтов десять на шесть конгпев воды и, наделав из этого варева колобков, кладут их возле ульев. Другие заботливо ставят возле сыченую воду, разлитую по маленьким посудинкам; чтобы пчелы пе опились и не попадали в воду, туда опускают чистые шерстинки, через которые они и сосут воду. Возле каждого улья ставят по одной посудине и ее доливают. Другие толкут изюм вместе с винными ягодами, подливают туда сапы и, наделав из этого колобков, кладут их там, куда пчелы все же могут вылететь зимой на пастбище.[45]
(29) "Когда рой собирается вылететь (это обычно бывает, когда благополучно вывелось большое потомство, и пчелы желают как бы выслать колонию; сабиняне когда-то часто это делали по причине многодетности), то этому обычно предшествуют два признака, а именно: во-первых, за несколько дней, преимущественно к вечеру, множество пчел, цепляясь одна за другую, образуют перед входом в улей как бы гроздья; (30) во-вторых, когда они собираются вылететь или уже начали вылет, они поднимают очень сильный шум, словно солдаты, когда они снимаются с лагеря. Вылетевшие первыми летают на виду, поджидая, пока подойдут остальные, которые еще не собрались. Когда пасечник заметит это, он вспугивает пчел, бросая в них песком и позванивая в медную посудину. (31) Место, куда он хочет их перевести, неподалеку отсюда, смазывают erithace и натирают мелиссой и прочими травами, которые они любят. Когда пчелы сядут, приносят улей, натертый внутри теми же травами, ставят его вблизи и, окуривая пчел легким дымом, заставляют их туда влететь. Войдя в новую колонию, они очень охотно остаются там, и если ты даже поставишь рядом тот улей, откуда они вылетели, им приятнее будет новое жилье.
(32) "По-моему, я рассказал обо всем, что касается содержания пчел: теперь я расскажу, ради чего предпринимаются все эти заботы: о доходе, который пчелы приносят. Они сами подают знак к тому, что надо вынимать соты: пасечники догадываются об этом, если внутри улья стоит гул; пчелы, входя и выходя, пошатываются, π если ты снимешь с ульев крышки, то окажется, что все отверстия в сотах затянуты пленками, так как они полны меда.
(33) "Некоторые говорят, что, вынимая мед, надо взять только девять частей и оставить пчелам десятую: если ты вынешь весь мед, пчелы покинут улей. Другие оставляют даже больше, чем я сказал. Как земледельцы, оставляющие нивы под паром, получают после перерыва больше хлеба, так и с ульями: если ты будешь вынимать мед не ежегодно, или не будешь каждый год брать его в одинаково большом количестве, то пчелы станут работать прилежнее и дохода тебе принесут больше. (34) Первым сроком для выемки сот считается время восхода Вергилий; вторым - конец лета, пока Арктур еще не покажется целиком: третьим - время после захода Вергилий,[46] причем, если улей богат медом, то вынуть следует не больше одной трети, остальное остается на зимовку; если улей беден, нельзя ничего вынимать. Нельзя брать сразу и открыто много меда, чтобы пчелы не пришли в отчаяние. Если в вынутых сотах какая-нибудь часть окажется пустой или с медом загрязненным, то ее надо отрезать ножиком. (35) Надо следить, чтобы пчелы более сильные не забивали слабых, иначе меда будет меньше. Поэтому пчел более хилых отделяют и пускают к другому царю. Пчел, которые часто между собой дерутся, следует обрызгать сыченой водой. От этого они не только прекратят драку, но и соберутся вместе и станут облизывать друг друга, особенно, если их вспрыснуть сыченым вином: по причине запаха, они на него жадно набрасываются и, напившись, цепенеют. (36) Если пчелы вылетают из улья редко и часть их сидит дома, то надо их слегка подкурить, а поблизости положить ароматных трав, главным образом мелиссы и тимьяна. (37) Надо особенно озаботиться тем, чтобы они не погибли от жары или от холода. Если когда-нибудь пчел на их пастбище застигнет внезапный ливень или внезапный холод (это бывает редко, так как они заранее предчувствуют наступление непогоды и обманываются редко) и обильными каплями ливня их прибьет к земле, словно мертвых, то их нужно собрать в какую-нибудь посудину, поставить в крытом теплом помещении, а на следующий день, когда станет особенно тепло, посыпать их золой от смоковничных дров, скорее горячей, чем теплой. Затем посудину надо слегка встряхнуть и, не трогая пчел руками, выставить их на солнце. (38) Пчелы, согревшись таким образом, оправятся и оживут; то же обычно бывает и с утонувшими мухами. Это надо делать около ульев, чтобы они. ожив, могли вернуться к своей работе и своему жилью".[47]

17

Тем временем возвращается к нам Павон и говорит: "Пожалуйста, если вам угодно поднять якоря, то таблички все поданы, идет жеребьевка триб, и глашатай уже начал выкликать, кого какая триба выбрала эдилом".[48] Аппий тотчас же встает, чтобы сразу же поздравить своего кандидата и отправиться к нему домой. "Третий акт представления об усадебном хозяйстве, - говорит Мерула, - будет тебе, Аксий, поставлен позже". Они встали, мы же поглядывали назад, зная, что и наш кандидат придет сюда. "Я не огорчаюсь, - говорит мне Аксий, - что Мерула ушел на этом месте. (2) Оставшаяся часть мне, пожалуй, известна. Есть два вида прудов: с пресной водой и соленой. Первые устраивает и простой люд, и не без прибыли, если Нимфы пошлют воду нашим домашним рыбам. Пруды с морской водой - это пруды знати, которым Нептун посылает н воду, и рыб. Они больше радуют глаз, чем кошелек, н скорее опустошают хозяйскую мошну, а не наполняют ее. Во-первых, устроить их дорого, во-вторых, населить рыбой дорого, в-третьих, содержать эту рыбу дорого. (3) Гирр[49] получал с построек, стоявших вокруг его прудов, 12 000 сестерций. Весь этот доход он тратил на еду для своих рыб. Неудивительно; я помню, что однажды он одолжил Цезарю па вес две тысячи мурен, и благодаря громадному количеству рыбы продал свою усадьбу за четыре миллиона.[50] Поэтому наши простецкие пруды, не сообщающиеся с морем, и называются по справедливости "сладкими", а не "горькими",[51] кто из вас не удовольствуется одним таким прудом? И наоборот, у кого пруды с морской водой не представляют собой пени отдельных, соединенных между собой прудов? (4) Как у Павсия[52] и прочих художников имеются большие ящики с отделениями для разноцветного воска, так п у них пруды устроены с отделениями, где особо находится разная рыба. Кажется, будто они священны и более неприкосновенны, чем те рыбы в Лидии, о которых ты, Варрон, рассказывал, что, когда ты совершал жертвоприношение, они на звуки флейты стаями подплывали к берегу и к жертвеннику: никто ловить их не смеет (в это время ты видал, как острова лидийцев "вели там хоровод").[53] Так и этих рыб у нас ни один повар не смеет пригласить в похлебку.[54] (5) У нашего друга, Квинта Гортензия, около Баул есть большие пруды,[55] устройство которых обошлось ему очень дорого; я знаю, однако, что всякий раз, как я бывал у него (а это случалось часто), он неизменно посылал в Путеолы купить рыбы к обеду. (6) Мало было того, что он не кормился с этих прудов: он должен был собственноручно кормить своих рыб и больше беспокоился о том, чтобы не голодали его "мулы",[56] чем беспокоюсь я, чтобы не голодали в Розее мои ослы. Да и снабжал он их и пищей, и питьем гораздо роскошнее, чем я своих животных. У меня при моих многотысячных ослах состоит один-единственный раб; получают они немного ячменя и пьют воду, которая имеется дома. У Гортензия имелось, во-первых, множество рыбаков, которые должны были прислуживать его рыбам: они налавливали кучу мелкой рыбешки, которую поедали крупные рыбы. (7) Кроме того, он покупал и бросал в эти пруды соленую рыбу; если на море стояло волнение и была непогода, то кушанья для рыб поставлял рынок, раз неводом нельзя было вытянуть на берег живой еды, т. е. рыбы, которую ест за обедом простой народ. Ты скорее взял бы с согласия Гортензия мулов из его конюшни себе в повозку, чем из его пруда бородатого "мула". (8) Он не меньше заботился о больных рыбах, чем о прихворнувших рабах. Он больше беспокоился о свежей воде для своих рыб, чем о том, чтобы больной раб не напился холодной. Он даже говорил о небрежности М. Лукулла в этом отношении и с презрением относился к его прудам, потому что у него не было удобных лагун, и его рыбы жили в застоявшейся воде, в нездоровом месте. (9) Луций же Лукулл, по его словам, не уступал и Нептуну в рыбоводстве, потому что прорыл под Неаполем гору и пустил в свои пруды морское течение так, что там бывает и прилив, и отлив.[57] Действительно, в жару он, по-видимому, угонял своих друзей-рыб в места более прохладные, как это обычно делают апулийские скотоводы, которые перегоняют своих овец по скотопрогонным дорогам в Сабинские горы.[58] Строясь около Бай, он загорелся такой страстью, что разрешил архитектору тратить деньги, словно они были его собственные, лишь бы он вывел из прудов туннель в море и поставил перед ним мол так, чтобы ежедневно, дважды в день, от новой луны и до новой, морская вода могла приливать и отливать, охлаждая таким образом воду в прудах".
(10) Так беседовали мы. Но вот справа раздается шум, и наш кандидат, выбранный в эдилы, уже в тоге с красной каймой[59] входит в Виллу. Мы идем к нему, поздравляем и провожаем на Капитолий. Оттуда он направился к себе, а мы к себе, дорогой Пинний, закончив беседу об усадебном хозяйстве, которую я в общих чертах изложил тебе.

---

[1] Кв. Фульвий Липпин — крупный землевладелец, современник Цицерона. Плиний говорит, что он первый стал огораживать участки леса и загонять туда диких животных, в первую очередь кабанов (VIII.211). — Тарквинии (теперь Корнето) — старинный город в Этрурии (ныне Тоскана). Статония находилась в южной Этрурии.
[2] Валерий Максим называет какого-то Помпея Бегина, «жителя Трансальпийской области» (VII.8.4). крупного землевладельца.
[3] «Архелай пишет, что зайцу столько лет, сколько у него в теле отверстий для испражнений» (Pl.VIII.218).
[4] Л. Элий-Стилон — римский грамматик,   учитель Варрона.
[5] То же см. Var.l.l.V.101.
[6] См. Варр.III.3.8.
[7] Италийские пастухи приучали животных собираться по звуку трубы (Роlib.ХII.4.5; Варр.II.4.20).
[8] О Гортензии см. III. 6, прим. 5. — Лаврент — древний город Лация; по преданию, резиденция латинских царей. Находился в 3 км от Рима в очень здоровой местности, богатой лавровыми лесами, по которым и получил свое название.
[9] Орфей — легендарный фракийский певец, чье пение сдвигало с места скалы и деревья и послушать которого сбегались дикие звери. — Стола — у греков «одежда» вообще, здесь — длинная до пят одежда.
[10] Об эдилах см. III. 2, прим. 1. — «Большой Цирк» (Circus Maximus) находился в долине, лежавшей между Палатином и Авентином. Здесь устраивались главным образом бега, но иногда и гладиаторские бои, и сражения гладиаторов с, дикими зверями. — «Африканские звери» — это пантеры. Плиний рассказывает, что было старинное сенатское постановление, запрещавшее их ввоз в Италию. Гней Авфидий (вероятно, в 170 г. до н. э.) добился отмены этого запрещения (Pl.VIII.64).
[11] Римляне очень любили улиток. И в современной Италии их содержат и разводят в особых садках. Плиний пишет, что в Италии первый устроил такие садки под Тарквпниями Фульвий Липпин (см. Варр.III. 12, прим. 1) незадолго до войны Цезаря с Помпеем, причем «распределил их по видам: отдельно белые, которые водятся под Реате, отдельно иллирийские, отличающиеся особой величиной; потом африканские, особенно плодовитые, и solitanae, особенно славящиеся» (IX.173).
[12] Об этих улитках пишет и Плиний (IX.174) со ссылкой на Варрона. 80 квадрантов = 11 л.
[13] Sapa — см.Ш.59, прим. 6.
[14] Кроме дуба (разных видов), разумеется еще бук. Плиний упоминает, что буковыми орешками откармливают соней (XVI.18).
[15] Такой долий найден был под Помпеями в усадьбе Агриппы Постума (см. Not. d. Scav., 1922, стр. 466).
[16] Перевод дан по конъектуре Кейля: «Operculum impositura». Рукописное чтение: «cumularim positum» — смысла не дает.
[17] Сыченое вино — mulsum; брали виноградный сок, натекший из гроздьев еще до того, как их начали давить под прессом; на урну (13.13 л) этого сока брали 10 фунтов самого лучшего меда; тщательно перемешивая обе жидкости, разливали эту смесь по бутылкам, которые прятали в темное теплое место — на чердак. Через 31 день mulsum процеживали, переливали в другие бутылки и ставили их там, куда проходил дым (Col. XII.41).
[18] Аппий считает, что он должен говорить о пчелах, потому что он в шутку производит свое имя от apis — «пчела».
[19] Об Архелае см. II. 3, прим. 8.
[20] Этот стих принадлежит Никандру, поэту II в. до н. э. Трудно сказать, почему возникло очень распространенное в древности мнение о том, что пчелы выводятся из трупа коровы или быка. Убеждение это держалось очень долго, мы найдем его еще в XVI в. в немецких руководствах по сельскому хозяйству. Колумелла одобрительно отозвался о словах Цельза, что только неразумный хозяин согласится погубить такое дорогое животное, как бык, чтобы получить пчел, которых можно завести и другим, дешевым способом (ГХ.14.6).
[21] Замечание Аппия, что мед и пища, которой питаются пчелы, пе одно и то же, свидетельствует об изумительной наблюдательности древних. Они подметили, что черва питается не медом, а так называемой пищевой кашицей, отрыгаемой из желудка рабочих пчел, и цветочной пыльцой. Мед служит пищей только для взрослых пчел; это было хорошо известно италийским пчеловодам, которые непременно оставляли часть собранного меда им в корм. Знали они и подкармливание пчел.
[22] Римский обед состоял из трех частей: «закуска», самый обед и десерт. Mulsum (см. прим. 1) подавали и перед обедом и после него. На десерт подавали маковники (PI.XIX. 168). В культовых обрядах мед занимал видное место.
[23] Автор этого выражения неизвестен.
[24] Геликон — гора в южпой Беотии; Олимп — в Фессалии.
[25] Древние (в том числе и Аристотель) не знали, что пчелиная матка является матерью всего улья. Открытие это было сделано Сваммердамом в XVIII в.
[26] Пчелы замазывают все отверстия так называемым пчелиным клеем, или узой: это древесная смола, которую они собирают с разных деревьев и трав. Современные пчеловоды называют его и греческим словом «прополис», которое встречается впервые у Диоскорида именно в таком смысле.
У Аристотеля его нет. Под έριθάκη разумел он не пчелиный клей, а скорее всего пергу, т. е. цветочную пыльцу, которая идет в корм, главным образом трутневым личинкам, и служит для выработки воска. Пчелиный клей назван у него двумя словами, взятыми из словаря современных ему пчеловодов: κόνισις   и  μίτυς   (h.a.IX.166 и 169).
[27] Метафора, часто употребляемая: при беге с факелами (Афины) один бегун передавал зажженный факел другому.
[28] Фалерии — город в Этрурии.
[29] Meliphyllon — «медовый лист»; melissophyllon — «пчелиный лист» (μέλι — «мед», μέλισσα — «пчела», φύλλον — «лист»). Melittaena — греческое название медоносного растения мелиссы.
[30] «Пчельники» — Мерула употребляет греческое слово «meIitton» (μελιτών), которое означает «улей»; melitrophion — «место, где содержат пчел»; mellarium — латинский перевод этого слова — «пчельник», «пасека».
[31] Cyperum, «некоторые называют „кипером“ вид трехгранного ситника» (Pl.XXI.115).
[32] Вот список медоносных растений, упоминаемых в сельскохозяйственной литературе римлян:
Варрон (III.16)
роза
тимьян (Thymus serpyllum L.)
мелисса  (Melissa officinalis L.)
мак
бобы
чечевица
горох
базилик
кипер
«индийская трава»
бобовник
Колумелла (IX.4.2 — 5)
сатурея
ros marinum
бобовник (дикий и садовый)
пиния
низкорослый каменный дуб
плющ  (мед плохой, но обильный)
ziziphus
миндальное дерево
персиковое
грушевое
дубы
лентиск
кедр
липа
amellus  (aster amellus L.)
аканф
асфодели
нарцисс
лилии
левкои
розы
фиалки
гиацинты
шафран
щавель
цикорий
мак
пастернак
armoracia (Cochlearia armoracia L.)
майоран
Вергилий    (Georg.IV.30 — 32; 181-183; Buc.1.54)
земляничное дерево  (arbutum)
тимьян
мелисса
casia
шафран
липа
ива
гиацинт
thymbra (satureia hortensis L.)
фиалки
[33] Во времена Варрона лучшим медом считался сицилийский с горы Гиблы, в изобилии заросшей тимьяном. Мед, собранный с тимьяна, занимал в древности такое же место, как у нас липовый. Колумелла, перечисляя сорта меда, ставит на первом месте мед из тимьяна, на втором — из сатуреи и душицы (оригана), на третьем — из «морской росы» (ros marinum). На последнем месте он помещает «лесной мед» со спарта и земляничного дерева и «усадебный», собранный с огородных растений и трав, посеянных на унавоженных местах (ΙΧ.4.6 — 7).
[34] Почти такой же материал для ульев называет и Колумелла. Им упомянуты кора пробкового дерева (самые лучшие ульи: в них пе жарко летом и они не промерзают зимой), ферула, ивовые прутья, дуплистый обрубок дерева, доски. Кроме того, он называет глиняные ульи (очень плохие: накаляются летом и промерзают в холода), сложенные из кизяков, и кирпичные (ΙΧ.6.1 — 2). Квадратные ульи из ферулы еще совсем недавно делали в Тунисе, употребляя для этого Ferula thyrsiflora (см. Ε. Т. Наmy. Academie des inseriptions et Belles-Letres. CR, 1900, t, I, стр. 41 — 43).
[35] Место непонятное. Как можно «сузить» в середине деревянную колоду или кирпичный улей? Сторр-Бест понимает alvus не в переносном смысле («улей»), а в основном («живот») и переводит: «люди перетягивают свою талию в подражание той форме, которую имеют пчелы», со ссылкой на Аристофана (Plut.561), который говорит о людях с «осиной талией», и на Феста: «Cingulos appellabant homines qui in his locis ubi cingi solent satis sunt tenues» (стр. 38). Но, во-первых, переход от переносного смысла к основному здесь неожидан и непонятен, и, во-вторых, «осиная талия» отнюдь не считалась признаком красоты у римлян и стягиванье талии при покрое античной одежды было совершенно бессмысленным.
[36] У Колумеллы ульи ставят на помосте высотой в 3 фута, гладко выштукатуренном, «чтобы на него не могла взобраться ящерица, змея или другое вредное животное». Ульи помещают в три ряда, один ряд над другим, а между собой «связывают» кирпичными стенками, так что ульи стоят крепко на одном месте, и унести их вору очень затруднительно. Если хозяину надобно перенести свою пасеку в другое место, стенки эти необходимо разобрать или разбить.
[37] Варрон вспомнил Аристотеля (h.a.IX.175), но неточно. Аристотель называет два вида «вождей»: золотисто-красного цвета (лучший) и черного с полосками. Менекрат из Эфеса; написал поэму о сельском хозяйстве. Судя по тому, что он писал об έριθάκη, был у него и отдел, посвященный пчелам (Ρl.ΧΙ.17).
[38] «Самая лучшая пчела маленькая, круглая, пестрая... Есть еще так называемый „вор“, черный, с широким брюшком»  (Arist.h.a.IX.175).
[39] Дикие пчелы «гуще покрыты волосками, меньше, прилежнее в работе и злее» (Arist.h.a.IX.176). Колумелла (IX.8.7 — И) подробно рассказал о том, как следует ловить диких пчел: пчеловод садится в таком месте, куда обычно слетается много пчел, чаще всего у ручейка. Он касается соломинкой, которую предварительно окунул в красную краску, нескольких пчел и затем дожидается их возвращения. Если они возвратились быстро, значит обиталище их где-то недалеко, и он, «следуя за летящими пчелами, легко дойдет до их жилья». Если пчелы возвращаются нескоро, то пчеляк поступает иначе: он вырезает кусок тростника с междуузлиями (с обоих концов, следовательно, входа нет), просверливает сбоку небольшое отверстие и вливает в тростинку немного меду или очень сладкого виноградного сока — дефрута (см. Варр.I.60, прим. 3). Когда в тростинку залезает «на запах сладкой жидкости» множество пчел, охотник закрывает отверстие пальцем и, выпуская поодиночке одну пчелу за другой, идет в ту сторону, куда устремляется большинство пленниц. «Если они прячутся в пещере, их оттуда выкуривают, а когда они вылетят, удерживают на месте звоном меди. Перепуганные этим звуком, они сразу же садятся на куст или повыше на ветку, и пчеляк-следопыт забирает их в приготовленный для того улей. Если же пчелы живут в дупле и дупло это находится в ветке или в стволе средней толщины, то он отпиливает очень острой пилой дерево сначала над той частью, где живут пчелы, а затем под ними. Отпиленную дуплянку он покрывает чистой тканью... и относит на пасеку».
[40] Варрон употребляет слово «pilosus» («покрытый волосками»), но тело пчелы всегда густо усажено волосками. Слово «pilosus» здесь, очевидно, является синонимом hirsutae — «взъерошенные». Колумелла тоже называет эту «взъерошенность» признаком болезненного состояния (IX.13.7).
[41] Место испорченное и с лакуной. Полагают, что Варрон цитировал здесь Мепекрата.
[42] Колумелла считал, что пчелы болеют по весне поносом от цветов молочайника (Euphorbia L.) и «горьких семян вяза». В подтверждение этого он ссылается на то, что «от молочайника желудок расстраивается и у крупных животных» и что «в тех областях Италии, которые засажены вязами, пчелы редко живут долго и водятся плохо». Мочу, коровью и человеческую, он называет в качестве лекарства со ссылкой на Гигина (IX.13.2 и 6).
[43] Propolis (πρό — «перед» и πόλις — «город») — букв, «находящийся перед городом», «ограда». Варрона увлекла любимая им игра со словами, и он перевел «propolis» через protectum — «находящееся перед крышей», «навес». Никакого навеса над летком пчелы не делают; если леток слитком широкий, они суживают его, пользуясь для этого узой. О лечебных свойствах узы говорит и Аристотель: ее прикладывали к ушибленным местам и гнойникам (h.a.IX.169). В Германии XVIII в. она также считалась лечебным средством. Варрон рассказывает, что на «Священной Дороге» торговали дорогими фруктами (1.2.10). Теперь мы узнаем, что там продавали и продукты пчеловодства. Можно предполагать, что именно в этой части города сосредоточена была торговля особо дорогими сельскохозяйственными продуктами (кроме мясных). Erithace — цветочная пыльца, которую пчелы извлекают из пыльников передними ножками и переправляют к задним в так называемые корзиночки или тарелочки. К этой пыльце пчелы прибавляют немного меда, смешивают все, плотно уминают головой; получается так называемая «хлебина» (пчелиный хлеб). Соты этим отнюдь не склеивают.
[44] Верное замечание, свидетельствующее о большой наблюдательности античных пчеловодов: с некоторых растений пчелы берут и нектар для меда, и пыльцу для «хлеба», и клей для узы; с других — только нектар и пыльцу.
[45] Подкармливать пчел не только в зимнее время было обычаем, прочно установившимся в практике италийского пчеловода. Винные ягоды, сыта (мед, разбавленный водой), изюм, очень сладкий виноградный сок (дефрут и сапа) служили общепринятой подкормкой (ср. Col.IX.14.15 — 16).
[46] Колумелла, оставивший целый календарь пасечника, пишет, что мед лучше всего около осеннего равноденствия. Первую и вторую выемку меда лучше всего, по его словам, производить во вторую половину сентября, до равноденствия. Мед, который пчелы собирают после осеннего равноденствия и до захода Плеяд, он рекомендует целиком оставлять пчелам, «чтобы в огорчении от частых обид они, словно отчаявшись в своем положении, не обратились бы в бегство» (IX.14.10 — И). Восход Арктура 15 сентября, заход Плеяд 27 октября.
[47] Колумелла к этому совету, идущему от кого-то из греков, относился скептически (IX.13.3 — 4).
Мед заменял древним сахар, и употребляли его в большом количестве: в нем консервировали фрукты; клали его в тесто, из которого пекли печенье и сладкие пироги (судя по обилию названий, которые давались римскими кондитерами, эти пироги и печенья были очень разнообразны); изготовляли из него и вина или виноградного сока очень любимый и широко распространенный напиток; ели в чистом виде; поджаренный мак с медом был одним из любимых «третьих» блюд; приправляли им даже мясные кушанья. В медицине его употребляли от ожогов, воспалений и кашля, а также при желудочных болезнях. Чахоточным особенно рекомендовали мед с молоком. Спрос на мед был большой, а так как привозной мед с Гимета был дорог, то свои италийские пчеловоды получали доход немалый (стоит отметить, что попытка развести в Италии аттический тимьян не удалась, см. Пл. XXI. 57). Тримальхион выписал пчел из Афин, «чтобы иметь дома аттический мед» (Petr.38.1): это тонкая издевка над его невежественными и пышными затеями. Лучшим италийским медом считался мед из Южной Италии. Братья Вейании (III.16.11) продавали свой мед оптовику, который торговал им в розницу; такие торговцы медом в Риме упомянуты в CIL.VI.9618.
[48] См. III. 2, прим. 1 и 2.
[49] См. II. 1, прим. 3.
[50] Плиний рассказывает, что Гирр одолжил Цезарю для обеда, который он давал по поводу своего триумфа, 6000 мурен (IX.171). Он никак не хотел их продать, а одолжил их «па вес», т. е. потребовал вернуть ему столько же мурен по весу.
[51] Варрон играет словами: слово «dulcis» имеет значение и «пресный» (piscina dulcis — «пруд с пресной водой»), и «сладкий» в прямом значении этого слова, а в переносном — «приятный», «доставляющий удовольствие». Amarus — «горький» (в прямом и в переносном значении).
[52] Павсий — художник IV в. до н. э., родом из Сикиона. Он прославился как мастер энкаустики.
[53] Варрон был легатом Помпея в Лидии (страна па западном берегу Малой Азии) в 67 или 66 г. до н. э. — Пловучие острова живо интересовали древних; Плинпй перечисляет их (11.209) и пишет, что в Италии они были под Реате, Мутипой, в Цекубской области; в Лидии их зовут «Calaminae» (от Calamus — «тростник»), и они двигаются не только от ветра, но их можно толкать шестами. «.. . есть маленькие островки, прозванные „танцорами“, потому что они двигаются в такт под звуки музыки». Племянник его посвятил целое письмо описанию таких островков (Пл.VIII.20).
[54] In ius vocare — «позвать в суд» и «пригласить в похлебку»; ius — и «похлебка», «соус», и «право», «суд».
[55] Знаменитого оратора Гортензия Варрон поминает неоднократно (см.III.6.6 и 13.2). — Баулы (теперь Bacoli) — несколько южнее знаменитых Бай, дачное место. От Путеол отстояли в 4 — 5 км. Тут были дачи Вергилия, Ведия Поллиона, Гортензия и многих других.
[56] «Мулы» — краснобородка, упоминаемый ниже «бородатый мул» (Mullus barbatus L.).
[57] Марк и Луций Лукуллы были братьями. Пруды Луция находились около Баул; остатки их можно видеть и сейчас. Плиний пишет, что Лукулл потратил на прорытие горы возле Неаполя больше средств, чем на постройку всей усадьбы (IX.170).
[58] О перегонах скота см. II.1.16 и II.2.9.
[59] Toga praetexta, с широкой пурпурной полосой по краю. Такую тогу носили римские магистраты.