6

"Итак, прежде всего нужно в именин рассмотреть но четырем пунктам землю: какого имение облика, какого качества его земля, какой оно величины, насколько защищено самой природой своей. Что касается облика, то различается два: один дан от природы - этот участок сам по себе хорош, а тот сам по себе плох, другой же Сообщают посевы и посадки: одно имение хорошо засеяно и засажено, а другое плохо. Сначала я скажу о том облике, который Дан от природы. (2) Участки по своему обличью могут относиться к одному из трех основных видов поверхности: это или равнина, или холм, или гора. Из этих трех видов образуется Четвертый, когда в одном имении есть два или три вида, что можно видеть по многим местам. Если имеешь дело с этими тремя основными уровнями, то, конечно, в низинах нужно вести хозяйство иначе, чем на высотах, потому что там жарче, чем на высотах; иначе и на холмах, потому что там климат умереннее, чем в низинах или на высотах. Это становится вполне ясно на широких пространствах, если они одного уровня: (3) па широких равнинах зной особенно силен, и поэтому в Апулии места и жаркие. И нездоровые; на горах же, например на Везувии, прохладнее и Поэтому здоровее; кто обрабатывает землю внизу, те особенно Страдают летом, кто высоко, те - зимой. На равнинах по весне те же самые растения высевают раньше, чем на высотах, и Убирают их здесь скорее, чем там. На высоких местах и сеют. и Жнут позднее, чем внизу. (4) Некоторые деревья, например ели и сосны, на горах вырастают более высокими и крепкими по причине холода; здесь же лучше идут ивы и тополя, потому что тут теплее; земляничное дерево и дуб плодоноснее на вершинах, а миндаль и смоковница - но низинам. На низких холмах у растительности больше общего с равнинной, чем с горной; па высоких - наоборот. (5) Этими тремя уровнями поверхности обусловлена некоторая разница в посевах и посадках: считается, что хлеба бывают лучше на равнинах, виноградники па холмах, леса на горах. Для жителей равнин лучшее время обычно зимнее, потому что тогда луга там покрыты травой и работать но обрезке деревьев сноснее; для горных мест, наоборот, летом приятнее: тогда там и травы много, - а на равнинах она выгорает, и удобнее ухаживать за деревьями, потому что там воздух прохладнее. (6) Равнина лучше, если у нее есть сплошной и равномерный склон в одну сторону; если она лежит совершенно ровно, как по отвесу, это хуже, потому что на ней нет стока для воды и она обычно заболачивается, особенно если поверхность у нее не совсем гладкая: это худо потому, что от этих впадин на ней застаивается вода. Эти уровни поверхности и к ним близкие имеют на земледелие влияние разное".[1]

7

Столон: "Что касается этого природного облика, то о нем. кажется, неплохо говорит Катон, когда пишет, что лучше всего имение, расположенное под горой и обращенное к югу".[2] - (2) "Относительно облика, который придает имению культура, - вставил Скрофа. - я скажу следующее: внешняя привлекательность ведет за собою и большую доходность: доходнее, например, виноградник, в котором деревья посажены квинкунксом, потому что ряды в нем правильные, а промежутки между ними разморенные. Поэтому предки наши с участка такой же величины, но неумело засаженного, получали вина и хлеба и меньше количеством и хуже качеством. Растения, которые находятся каждое на своем месте, занимают меньше места и меньше закрывают соседей от солнца, луны и ветра. (3) Это можно предполагать на основании нескольких примеров: если, например, цельные орехи войдут у тебя в один модий, так как у каждого из них скорлупа па своем месте, то после того как ты их расколешь, они едва уместятся и в полутора модиях. (4) Кроме того, если деревья посажены правильными рядами, то их равномерно обогревают со всех сторон солнце и луна, а от этого и гроздьев, и маслин родится больше, и они скорее поспевают. Эти же два обстоятельства влекут за собой и два других; а именно: масла и вина получается больше, и в цене они пойдут большей.[3]
(о) "Следует вторая часть, запятая вопросом о том, какова почва в имении: в зависимости от нее оно преимущественно и называется хорошим или нехорошим. Важно знать, что в нем можно посеять, что уродится и каково это будет; в том же самом поместье те же самые растения пойдут удачно не повсюду: одно место годится для лоз. другое для хлебов, остальные - какое для чего. (6) В Крите, например под Гортиной, говорят, есть платан, с которого листья зимой не опадают; есть и другой такой же, по словам Феофраста. на Кипре; а возле Сибариса, который теперь называют Фуриями, в виду города есть дуб такой же природы. Под Элефантиной происходит противоположное тому, что у нас: ни со смоковницы, ни с лоз листья не опадают.[4] По той же самой причине есть много деревьев, дающих но два урожая в год: например лозы на побережье возле Смирны и яблони в Консентинской области. Он же указывает, что в местах диких деревья дают урожай больший, а на обработанных - лучший. По той же самой причине есть растения, которые могут жить только в очень сыром месте или даже в воде, но и то в разной: одни в озерах, как. например, тростник в Реатннской области; другие в реках, как ольховые деревья в Эпире: некоторые и море, как пишет Феофраст о пальмах и squilla.[5] (8) Когда я вел войско к Рейну, то в глубине Трансальпийской Галлии я зашел в несколько таких областей, где не растет ни лозы, ни маслины, ни фруктовых деревьев, где поля унавоживают белой ископаемой глиной, где нет соли, ни ископаемой, ни морской, и вместо нее пользуются солеными углями, на которые пережигают какие-то дрова".[6] - (9) "Катон, - говорит Столон, - располагая по ступеням один участок над другим, замечает, что в лучшем поместьи имеется девять различных угодий: первый участок тот, где могут быть виноградники, дающие много хорошего вина; второй, где есть поливной огород; третий, где ивняк: четвертый, где маслинник; пятый, где луг; шестой, где хлебное поле; седьмой, где кустарниковый лес; восьмой, где виноградный сад: девятый, где лес, дающий жолуди".[7] (10) "Знаю, - говорит Скрофа, - что он так пишет, только с этим не все согласны, и другие, например я, отдают первенство хорошим лугам, почему в старину и говорили; "луг - друг"". Цезарь Вописк, эдилиций, ведя дело у цензоров, назвал Розейскую долину кормилицей Италии: жердь, брошенная здесь, на следующий день уже не видна в траве.[8]

8

"И наоборот, некоторые полагают, что виноградник сам пожирает свои доходы". - "Тут, - говорю, - имеет значение, каков виноградник: видов их ведь много. Есть виноградники низкие, без кольев, как, например, в Испании; есть высокие, которые называются "яремными", в Италии таких большинство. Его...[9] есть Два имени: "подпорки" и "ярма". "Подпорками" называются прямые колья, возле которых лоза стоит; "ярмами" - поперечные перекладины; отсюда и "яремные виноградники". (2) "Ярма" бывают четырех родов: из жердей, тростника, веревок и виноградных лоз; жерди употребляются в Фалернской области, тростник в Арпанской, веревки в Брундизийской, виноградные лозы в Медиоланской. Подвязка к "ярмам" бывает двоякой: или в одну прямую линию, как в Канузинской области, или в виде комплювия в длину и в ширину, как в большей части Италии.[10] Там, где материал для подвязки растет дома, расходы винограднику не страшны; где многое доставляется из соседней усадьбы - не очень страшны.[11] (3) "Ярма" первого вида требуют главным образом лозы; "ярма" второго - тростниковых зарослей; "ярма" третьего - ситнику или чего-нибудь в том же роде; "ярма" четвертого - деревьев, по которым можно с одного на другое перебросить ветки лоз, как это делают медиоланцы на деревьях, которые они называют "opuli",[12] а канузинцы на смоковницах с помощью тростника.[13] (4) Подпорки бывают тоже четырех родов: во-первых, крепкие четырехгранные колья, так называемые "ridicae"; лучше всего приносить в виноградник дубовые или из можжевельника. Во-вторых, круглые колья из жердей, лучше твердых, потому что они прочнее; когда нижний конец у кола сгниет в земле, кол переворачивают, и его основание становится вершиной. В-третьих, тростники, которые ввиду недостатка.кольев посылают на подмогу тростниковые заросли. Несколько тростинок связывают вместе лыком (эти связки называются "cuspides") и вставляют в глиняные трубки с выбитым дном, чтобы вода, если она туда попадет, могла стечь. В-четвертых, есть подпорки естественные: это сами деревья, на которых лозы образуют виноградник, перебираясь с одного дерева на другое. Эти перебирающиеся с дерева на дерево лозы некоторые называют "rumpi". (5) Мера высоты для виноградника - это человеческий рост; промежутки между подпорками должны быть такими, чтобы могла пройти пара волов с плугом.[14] Меньше расходов идет на такой виноградник, который и без "ярма" поднесет чистое вино в кувшине.[15] Такие виноградники бывают двух видов: в одних, как по многим местам в Азии, сама земля служит ложем для гроздьев, и они являются общим достоянием лисиц и людей. Если же в земле заведутся мыши, то сбор винограда сильно сократится, если только ты не заставишь все виноградинки мышеловками, как это делают на острове Пандатерии.[16] (6) В виноградниках другого вида от земли поднимают только ту лозу, которая обещает дать гроздья. Под нее, когда образуются гроздья, подставляют деревянные вилочки фута в два высотой: пусть гроздья научатся висеть еще до съемки, а не только после съемки, когда их подвесят на пальмовой ветке, на веревочке или на ремешке, который в старину называли "cestus".[17] Как только хозяин увидит где-нибудь спину виноградаря, тут он и убирает эти вилочки зимовать под крышу, чтобы на следующий год воспользоваться их службой без новых трат. Так обычно поступают в Италии реатинцы.
(7) Различий здесь очень много, потому что все зависит от того, какова земля. Там, где сыро, лозы надо подымать выше, потому .что вино во время своего образования нуждается не в воде, как тогда, когда оно попадает в чашу, а в солнце. Поэтому-то, думаю, доза в винограднике и взбирается на деревья".

9

"Важно знать, - говорю я, - какова земля и для чего она хороша или нехороша. Слово "земля" употребляется в трех смыслах: общем, собственном и частном. В общем, когда мы говорим "земной шар", называем "землей" Италию или какую другую страну. При таком употребления этого слова под ним разумеются и камень, и песок, и прочие почвы. В собственном смысле употребляют слово "земля", не прибавляя к нему никаких других слов и определений. (2) В частном смысле слово "земля" употребляется для обозначения почвы, например говорят: "глинистая земля", "каменистая земля" и т. д., так как слово "земля" в этом смысле включает не меньше видов, чем при употреблении его в общем смысле. В земле имеется очень много составных частей разной силы и разного свойства, например, камень, известь, щебень, песок мелкий и крупный, белая и красная глина, пыль, мел, зола,[18] "уголь" (это почва, которая так накаляется от солнца, что сжигает корни растений). (3) Слово "земля", употребляемое в собственном смысле, когда речь заходит о какой-нибудь из этих пород, требует уже добавления: или "меловая"...[19] также и по другим разным породам. В этих породах имеются еще разновидности; помимо других тонких различий, каждая порода имеет самое меньшее три облика; в одной земле бывает очень много камней, в другой их в меру, а третья почти чиста от них. По таким же трем ступеням располагаются и остальные почвы. (4) Кроме того, каждый из этих трех видов включает в себя три других: есть почвы сырые, есть сухие, есть средние. Эти различия Имеют важнейшее значение для урожая. Так, опытные хозяева сеют на более сыром месте скорее "полбу", а не пшеницу, на более сухом, наоборот. - скорее ячмень, чем "полбу", а на среднем - и то и другое растение. (5) Есть и другие тонкие различия у всех этих видов; если, например, почва песчаниста, то важно, каков песок: белый он или красноватый; беловатый не годится для посадок, а красноватого цвета хорош. Имеется еще три Существенных различия в почве: важно знать, тощая она, жирная или средняя;[20] жирная ведь хороша для возделывания многих растений, а тощая, наоборот. На скудной почве, например в Пупинии, нет ни раскидистых деревьев, ни плодоносных лоз; ты не увидишь там ни толстой соломы, ни смоковниц с крупными плодами, множество деревьев и лугов высохло и затянулось мохом.
(6) На жирной же земле, например и Этрурии, наоборот: тут можно увидеть и щедрые, не знающие отдыха нивы, и раскидистые деревья, а моха нигде. На средней же земле, например в Тибуре,[21] чем больше приближается она к хорошей, тем лучше она для всего, и тем хуже, чем больше у нее уклона к плохой". - (7) "Годится земля для обработки или нет, - говорит Столон, - об этом, как правильно пишет Диофан, можно заключить но ней самой пли по ее растительности: по самой земле, если она белая, если черная: если рыхлая и при вскапывании легко рассыпается: если по природе своей она не зольная и не слишком плотная, и по диким деревьям, на ней растущим, если они раскидисты и дают обильный урожай своих плодов".[22] - "Расскажи, однако, о следующем, третьем отделе: о земельных мерах".

10

Он же: "Меры, которыми измеряют землю, у одних одни, а у других другие: в Западной Испании, например, меряют югами, в Кампании - версами, а у нас в Римской и Латинской области - югерами. Югом называют площадь, которую пара волов может вспахать за один день. Вере равен ста квадратным футам. (2) Югер заключает в себе два квадратных акта. Квадратный акт имеет в ширину 120 футов и в длину столько же; эта мера по-латыни называется "acnua". Наименьшая доля югера - это скрипул. который равен 10 квадратным футам. Исходя от этой основной меры, землемеры и говорят иногда, отмерив югер, что поля осталось еще лишку унция, или секстант, или что-либо в этом роде. В югере же содержится 288 скрипул, сколько весил до пунийской войны наш старинный ас. Два югера, которыми, говорят, Ромул первоначально наделил каждого и которые переходили по наследству, назвали "heredium". Впоследствии сотня heredia образовала центурию. Центурия - это квадрат, каждая сторона которого имеет в длину 2400 футов. Четыре таких центурии, расположенные так, чтобы с каждой стороны было их две, называются, при подушном дележе государственной земли, ,,saltus".

11

"Многие ошибались, не учитывая размеров имения, и строили - одни усадьбу меньшую, чем это требовалось размерами имения, а другие большую, то и другое - во вред и состоянию, и урожаю. Постройка больших помещений и дороже обойдется нам, и на содержание их мы истратим больше. Если же они меньше, чем требуется имением, то урожай обычно совершенно пропадает. (2) Нечего, конечно, и говорить, что винный погреб надо делать больше в имении, где есть виноградники, как и амбары поместительнее, если в именин сеется много хлеба.[23] Усадьбу надо строить преимущественно так, чтобы вода находилась если уж не в пределах самой усадьбы, то как можно ближе к ней: лучше всего родниковая, а если ее нет, то проточная. Если такой воды вообще нет, тогда в помещении надо сделать цистерны, а под открытым небом - бассейн, чтобы из одного места могли пользоваться водой люди, а из другого - скот.[24]

12

"Хозяин должен приложить всяческое старание к тому, чтобы поставить усадьбу у подошвы лесистой горы, где имеются обширные пастбища, причем так, чтобы она была открыта самым здоровым ветрам, которые дуют в этой области. Лучше всего поставить ее на равноденственный восток, потому что тогда летом она окажется в тени, а зимой на солнце. Если ты вынужден строиться у реки, то, смотри, не ставь усадьбу лицом к ней: зимой будет чрезвычайно холодно, а летом нездорово. (2) По тем же самым причинам надо обратить внимание, нет ли тут и болот; кроме того, в болотах заводятся какие-то крохотные существа, которых нельзя уследить глазом, но которые попадают по воздуху через рот и нос внутрь тела и производят тяжелые заболевания". - "А что, - говорит Фунданий, - я могу сделать, если такое имение придется мне по наследству, чтобы уменьшить его губительные свойства?" - "На это даже я могу ответить, - говорит Агрий, - продай хоть за грош, а не сможешь - бросай имение". - (3) "Нельзя, - говорит Скрофа, - чтобы усадьба смотрела в ту сторону, откуда обычно дует нездоровый ветер; строй ее не в котловине, а лучше на высоком месте, где ветром легко рассеет все вредоносное, что туда занесло. Кроме того, место, круглый день освещаемое солнцем, здоровее, и если поблизости выводятся крохотные насекомые, залетающие в усадьбу, то их оттуда унесет ветром или они быстро погибнут от сухости. (4) Неожиданные ливни и бурные реки опасны тем. у кого постройки стоят в глубоких котловинах, так же как и разбойничьи шайки, которым легче внезапно напасть па тех, кто их не ожидает. По этим обеим причинам безопаснее высокие места.[25]

13

"Хозяйственные службы в усадьбе надо устраивать так: стойла Для волов ставить там, где зимой будет теплее: урожай вина и масла хранить в погребах, устроенных на земле:[26] также устроить место для посуды под вино и масло;[27] все сухое, например, сено и бобы, складывать на чердак. Надо позаботиться, чтобы у рабов было место, где они могут находиться и где всего удобнее отдохнуть и прийти в себя, устав от работы, от холода или зноя. (2) Комната вилика должна находиться совсем рядом с воротами (особенно, если нет привратника), чтобы он знал, кто ночью входит или выходит и с какой ношей. Особенно следует проследить за тем, чтобы к его комнате поближе была кухня, где зимой в предрассветное время выполняют кое-какие работы, готовят пищу и едят. Нужно также устроить во дворе достаточно большое крытое помещение для телег и всех прочих орудий, которые портятся от дождя. Если они находятся под замком в огороженном месте, но под открытым небом, то вор им, конечно, не страшен, но от непогоды они не защищены. (3) В большом имении удобнее иметь два двора: в одном должен находиться четырехугольный бассейн для дождевой воды, а если есть ручей, то можно при желании устроить в середине двора между колоннами, стоящими на платформе, прудок.[28] Волы, придя летом с поля, здесь пьют и здесь купаются, так же, как гуси, свиньи и поросята, вернувшиеся с пастбища. Во внешнем дворе нужен бассейн, где вымачивают лупин и вообще все, что перед употреблением лучше положить в воду. (4) Внешний двор, густо устланный соломой и мякиной, которые утаптывает скот, становится для имения поставщиком того, что оттуда вывозят. Около усадьбы следует иметь две навозные кучи или одну, но разделенную пополам. На одной стороне лежит свежий навоз, на другой - старый, который вывозят в поле, так как перепревший лучше нового. Навоз в куче будет лучше, если его с боков и сверху защитить от солнца зелеными ветвями: нельзя, чтобы солнце высосало предварительно жижу, которой требует земля. Поэтому опытные .хозяева, если могут, делают так, чтобы в кучу стекала вода (таким образом лучше всего сохраняется навозная жижа), а некоторые устраивают на ней отхожие места для рабов. (5) Следует сделать гумно, под крышей которого ты сможешь сложить всю жатву с имения: это помещение некоторые называют "nubilarium". Его следует делать возле тока, где ты будешь обмолачивать хлеб, величины, соответствующей размерам имения, и открытым с одной стороны, а именно со стороны тока, чтобы ты мог легко выбросить хлеб для обмолота, а если небо начнет хмуриться, то быстро вкинуть его обратно. Окна следует иметь с той стороны, с которой помещение лучше всего проветривается". - "Постройки, - говорит Фунданий, - делают имение, конечно, доходнее, если только при строительстве ты будешь руководствоваться духом старинной хозяйственности, а не нынешнего роскошества. В старину строили, сообразуясь с урожаем; теперь строят, сообразуясь со своими необузданными прихотями. Тогда деревенская половина усадьбы стоила дороже, чем городская; теперь в большинстве случаев это наоборот. Тогда хвалили усадьбу, если в ней была хорошая деревенская кухня, поместительные ясли, погреба для вина и масла, соответствующие размерам имении, с полом, покатым и сторону чана (это делается потому, что когда сольют молодое вино и оно начнет бродить, то бочки, которыми пользуются для вина в Испании часто лопаются, а в Италии даже долии). Точно так же предусмотрительно устраивали тогда в усадьбе и остальное, что требовалось по хозяйству. (7) Теперь, наоборот, стараются, чтобы городская половина в усадьбе была как можно больше и отделаннее, и состязаются с усадьбами Метелла и Лукулла, построенными на горе государству:[29] они ведь больше заняты тем, чтобы устроить свои летние столовые на восток с его прохладой, а зимние в сторону заходящего солнца, чем наши предки вопросом, с какой стороны проделать окна в погребе для вина или масла: дело в том, что вино требует для своих долиев прохлады, а долии с маслом требуют тепла. Следует также помнить, что если имеется холм, то усадьбу лучше всего ставить на нем, если этому ничто не препятствует.[30]

14

"Теперь я скажу об оградах, которые ставят для защиты имения или его части. Эти защитные сооружения бывают четырех родов: живая изгородь, деревенская, военная, сделанная каменщиком.[31] В каждом из этих родов имеется много видов. Живая изгородь - ограждение естественное: межи обсаживают колючим кустарником, который пускает корни и приживается; ему не страшен и пылающий факел проходящего озорника. (2) Вторая ограда, деревенская, делается из дерева, но не из живого: это или плетень из круглых кольев, часто поставленных и переплетенных ветками, или забор из столбов, которые просверливают, и пропускают в эти отверстия две-три жерди; или из обрубленных стволов, которые опускают в землю, ставя плотно одно к другому. Третье ограждение, военное, состоит из рва и земляного вала.[32] Ров годится в том случае, если дождевая вода не будет выходить из его берегов или если он сделан с наклоном, по которому вода уйдет из имения. (3) Вал хорош, если к нему со стороны поля примыкает ров или если он настолько крут, что через него нелегко перебраться. Такие ограды делают обычно вдоль больших дорог и вдоль рек.[33] По Соляной Дороге в Крустуминской области[34] можно кое-где видеть валы и рвы возле них: это делают, чтобы река не нанесла ущерба полям. Делают и одни валы без рва; некоторые называют их, например в Реатинской области, "стенами". (4) Четвертое ограждение складывает каменщик; оно вошло в обиход совсем недавно: это каменная стена. Бывает она четырех видов: из камня, как под Тускулом; из обожженных кирпичей, как на "Галльском Поле"; из сырца, как в Сабинской области; из земли, сформованной с камешками, как в Испании и под Тарентом.[35]

15

"Охраняются межи и именин и без оград: по ним сажают деревья, чтобы рабы не затевали ссор с соседями и спорные границы не требовали бы судьи. Одни, например моя жена в Сабинии, сажают кругом сосны, другие - кипарисы, как было у меня па Везувии: некоторые - вязы, как большинство в Крустуминской области: где возможно их сажать, как там (там равнина), то лишь вязы и следует сажать, потому что дерево это очень выгодное: оно поддержит и вырастит несколько корзиночек винограду, предложит овцам и волам самую вкусную листву, даст ветки для плетней и хворост для очага и печи".[36]
Скрофа: "Итак, вот эти четыре перечисленных мною пункта, которые прежде всего должен учесть землевладелец: вид имения, природные свойства земли, размеры поместья, охрана его меж".

16

"Остается вторая часть, которая исследует то, что находится за пределами имения: соседняя округа имеет громадное значение для хозяйства. Ее видов тоже четыре: соседняя область неспокойна; некуда вывозить наш урожай η неоткуда ввозить то, что нам требуется: в-третьих, вовсе нет дорог пли рек, по которым бы шли перевозки, или есть, но неудобные; в-четвертых, от смежных имений паши поля могут получать пользу или вред. (2) Первый из этих четырех пунктов: важно, спокойна окружающая местность или нет. Есть много превосходных земель, которые не стоит обрабатывать, потому что соседи живут разбоем: так обстоит в некоторых местах Сардинии возле Oeliem и в Испании на границе с Лузитанией.[37]
Имения, у которых по соседству есть места, куда удобно ввозить и продавать произведения своего хозяйства и откуда выгодно ввозить то, что требуется для собственного хозяйства, такие имения уже по этой причине доходны. Многим приходится, если в имениях у них не хватает хлеба, вина или еще чего-нибудь, ввозить это со стороны; и наоборот, немало и таких хозяев, у которых есть что вывезти. (3) Под Римом,[38] например, выгодно завести и широких размерах огородничество, разводить розы, фиалки и многое другое, что забирает Рим, а в отдаленном имении, которому сбывать такой товар некуда, разводить это невыгодно. Точно так же имение становится доходнее, если по соседству есть города, деревни или даже благоустроенные поместья и усадьбы богатых людей, откуда ты можешь недорого купить то. что требуется в имении, и кому можно продать свои излишки, например, в некоторых случаях, колья, жерди пли тростник. Невыгодно ввозить нужное издалека: невыгодно иногда даже разводить что-нибудь у себя в имении, хотя бы ты и мог это сделать.
(4) Поэтому хозяева, находящиеся в таких условиях, предпочитают нанимать по соседству из года и год мрачен, валяльщиков. мастеровых,[39] а не иметь в усадьбе собственных. потому что иногда смерть одною такого искусника уносит доход целого имения. Богатые владельцы обширных именин обычно возлагают эти занятия на домашнюю челядь. Если юрода или деревни далеко отстоят от имения, то они приобретают собственных плотников и кузнецов, чтобы держать их в усадьбе так же. как и прочих необходимых мастеров: надо, чтобы рабы из имения не бросали работу и не разгуливали, празднуя по будням, вместо того чтобы делать дело п прибавлять доходности имению. (5) Поэтому Сазерна и предписывает в своей книге: "пусть никто не выходит из имения, кроме вилика, ключника и еще одного человека по выбору вилика: если кто вышел, то он не должен уйти от наказания, а если он уйдет, следует взыскать с вилика". Лучше, однако, было бы дать такое указание: пусть никто не уходит без разрешения вилика; сам же вилик может уйти без разрешения хозяина только на такое расстояние, чтобы вернуться в тот же день, и уходить может он не чаще, чем это требуется для имения.[40] (6) То же самое имение делают доходнее хорошие пути сообщения: дороги, по которым легко едут телеги, или протекающие вблизи судоходные реки; мы знаем, что по тем и по другим путям идет вывоз и Ввоз во многие поместья.
"Для доходности имения важно и то, чем засадил сосед снежное с нами поле. Если у него рядом с межой дубовый лес, то ты уже не можешь сажать возле этого леса маслину, потому что деревья эти по природе своей настолько враждебны одно другому, что они не только начинают давать меньший урожай, но отдаляются друг от друга, отклоняясь в сторону имения, как это обычно делает лоза, посаженная рядом с капустой.[41] Как дубы, так и большие, густо посаженные ореховые деревья делают соседнюю полосу имения бесплодной.

17

"Я рассказал о четырех пунктах, связанных с землей, и о других четырех, касающихся округи, по имеющих отношение к хозяйству. Теперь расскажу о средствах, которыми возделывают землю. Некоторые считают, что это люди и те, кто людям помотает и без кого невозможно возделать землю. Другие производят тройное деление: есть орудия говорящие, бессловесные и немые. К говорящим относятся рабы, к бессловесным - волы, к немым - телеги. (2) Все поля возделываются людьми: рабами, свободными, или теми и другими; свободные работают пли сами па себя, как большинство бедняков, которые трудятся вместе со своим потомством, или нанимаются за плату - большие работы, например "бор винограда и сенокос, выполняют нанятые свободные рабочие и те, кого у нас называли "obaerarii";[42] их и сейчас очень много в Азии, Египте и Иллирике. Обо всех рабочих я скажу вообще так: нездоровые места лучше обрабатывать руками наемников, а не рабов: а в здоровых местах людей следует нанимать на большие сельские работы, например на уборку урожая: на съемку винограда или на жатву. (3) О том. каковы должны быть рабы. Кассий пишет так: надо приобретать людей, Которые могут работать, возрастом не моложе 22 лет, способных выучиться сельским работам. Заключить об этом можно по тому, как они выполняли другие приказания, а у вновь приобретенных также из расспросов о том, чем они занимались у прежнего хозяина.
"Рабы не должны быть ни робки, ни дерзки.[43] (4) Распоряжаться ими должны люди грамотные, с некоторым образованием, честные, возраста старшего, чем работники, о которых я говорил: их будут скорее слушаться, чем тех, кто младше годами. Кроме того, распорядителями следует обязательно ставить людей сведущих в сельском хозяйстве: они ведь должны не только приказывать, но и работать сами, чтобы им в работе подражали и чтобы каждый видел, что человек этот распоряжается по праву, так как знаний у него больше. (5) Нельзя позволить им держать людей в повиновении бичом, а не словом, если словом можешь достичь тех же результатов.[44] Не следует покупать много рабов одной и той же народности: это и бывает преимущественно причиной домашних неурядиц.[45] Рвение у начальников следует подогревать наградами; позаботиться, чтобы у них была кое-какая собственность,[46] дать им для сожительства рабынь, от которых будут дети. От этого становятся они вернее и больше привязываются к имению. Семьи эпирских рабов пользуются такой доброй славой π так ценятся именно благодаря этой кровной связи. (6) Надо расположить к себе начальников оказанием им некоторого почета: с работниками, которые выделяются из остальных, следует совещаться относительно того, какие работы надо выполнять: при таком обращении они начинают думать, что хозяин их не презирает н как-то с ними считается. (7) Прилежнее к работе они становятся, если хозяин щедрее оделяет их пищей, не скупится на одежду, позволяет отдохнуть π дает некоторые льготы, например разрешает пасти в именин свою скотину и т. д. Таким же образом успокаивают тех. кому была поручена какая-нибудь тяжелая работа или кого подвергли строгому наказанию, и восстанавливают у них охоту к работе и благожелательность к хозяину.

---

[1] То обстоятельство, что Варрон принимает во внимание «три основных вида» — равнину, горы н холмы, свидетельствует о том, что в намерение его входило написать справочник общего характера, которым могли бы пользоваться хозяева из самых разных мест. У него самого была земля на Везувии (1.15); в Апулии у него паслись большие овечьи стада. О климате ее он и судит как северянин: уроженцу сабинских холмов он и должен был казаться слишком жарким. В Апулии нездоровыми были заболоченные места “по побережью (Vitr.I.4.12). Несчастьем этого края был сирокко («атабул», по местному наименованию), «обжигающий горы» (Hor.Sat.I.5.77). «Атабул мучит Апулию», — пишет Сенека (Quaest.nat.V.17); солдаты Цезаря, попав из Галин и Испании в Апулию, стали болеть, потому что «осень в .Апулии тяжелая». (b.с.III.2.2: см. еще Pl.XVII.232).
[2] Cat. 1.3.
[3] Для практического и жадного к наживе италийца характерно стремление объединить потребность в красоте со стремлением к полезному, к выгодному. Правильная рассадка выгодное, потому что она обеспечивает большой урожай, но правильные ряды — это порядок, а порядок, строгая соразмерность были для италийца гипонимом красоты. — «Квинкункс» (quincunx) — это посадка, при которой на определенном квадрате помещается не четыре растения, а пять, причем в площади получается выигрыш («растения... занимают меньше места») и без ущерба для посадок («меньше закрывают соседей»). Такую рассадку Варрон считает практикой относительно новой; «предки» ее не знали.
— Значение солнца для созревания плодов было общеизвестно; о том, что луна также содействует этому созреванию, говорится здесь и у Сенеки (de ben 11. 1V.23.1).
[4] Трудно найти место, которое так красноречиво свидетельствовало бы о том, что собственный опыт в сельском хозяйстве, на который Варрон ссылается как па один из источников своего трактата, был у него очень невелик. Иллюстрировать свое положение о том, что «одно место годится для лоз...» и т. д., следовало, конечно, на примере Италии: для этого у Варрона было достаточно материала: Италию он изъездил из конца в конец, хорошо ее знал и, конечно, представлял себе, хотя бы в общих чертах, ее сельскохозяйственное районирование. Почему предпочел он обратиться к примерам книжным (и не вполне подходящим)? Может быть, его стремление дать руководство для всей Италии заставляло его избегать слишком определенной конкретизации: потому он и не приводит примеров из практики собственных поместий. Несомненно одно: будь у него живой и подлинный интерес к сельскому хозяйству и реальный опыт в нем, он нашел бы примеры вокруг себя, а не обратился бы за справками к Феофрасту, у которого взяты все четыре случая: Theophr.h.pl. 1.9.5 (Гортина — город на острове Крит, теперь развалины возле Агиос-Дека: Сибарис — город в южной Италии, основанный греками в VIII в. до н. э., разрушен в VI в., в V в. на его месте афиняне основали спою колонию Фурии; Элефантина — остров на Ниле с одноименным городом).
[5] Смирна — город на восточном побережье Малой Азии; Консетия (теперешняя Козенца) — город в Бруттии (Южная Италия). О двухкратном урожае яблок в Консентинской области говорит и Плиний (XVI. 115) с ссылкой на Варрона.
— Тростник в озерах у Реате Варрон, конечно, видел, так же как и ольху в Эпире. Виденное дополняется сведениями книжными: Theophr.h.pl.I.4.3.
[6] Когда Скрофа был магистратом в Галии, мы не знаем. Рейценштейм предполагает, что он в качестве пропретора управлял Нарбонской Галлией до консульства Цезаря (см.: R. Reitzenstein. De scriptorum rei rusticae libris deperditis. Diss., Berolini, 1884, стр. 13).
Белая глина, которая служит удобрением — это мергель. О его свойствах и его использовании см. Ρl. XVII. 42 — 48. Это λευκαργιλλος греков.
Что касается «соленых углей», то см. Ρl.ΧΧΧΙ.83: «..лучше всего дуб, у которого чистый пепел имеет вкус соли». Тацит (Ann.XIII.57) рассказывает, что Германдуры (ныне Тюрингия и Франкония) получали соль таким образом: сложив большой костер, они заливали его водой из реки (по мнению одних, это была Заале, по мнению других — Верра). «соль образовывалась от слияния двух враждебных элементов: воды и огня». Дело в том, что соленая вода, попав на раскаленное дерево, испарялась, оставляя соль.
[7] Cat.1.7. См. мои «Очерки...», стр. 17 — 24.
[8] Г. Юлий Цезарь Страбон, но прозванию Вописк, был курульным эдилом в 101 г. до н. э. Дело у цензоров он вел по окончании своей магистратуры, вероятно, в 100 или 99 г. до н. э.: в 98 г. он был убит. В чем состояло это дело, неизвестно.
— «Розейская долина» (теперь La Roscie) около Реате (теперь Риети) — плодороднейшая местность. Вописк называет эти места «sumen», букв. «вымя».
[9] В тексте лакуна.
[10] Фалернская область — долина между рекой Волтурн и горой Масснк; славилась своим вином — знаменитым фалерном. Арпанская область — в Апулии; Брундизинская — в Калабрии с г. Брундизием (теперь Бриндизи); Медиоланская — в долине реки По (Медиолан — ныне Милан); Канузинская — в Апулии с г. Канузием (теперь Каносса).
«Ярма» для виноградников были или «прямыми», в форме буквы «п», или в «форме комплювия» (комплювием называлось четырехугольное отверстие в крыше атрия, главной комнаты римского дома). Верхний четырехугольник виноградного переплета, «комплювий», устраивали совсем наподобие крыши с комплювием. С четырех углов спускали вниз жерди и соединяли их нижние концы вместе тоже жердями. Лозы пускали и по верхним жердям, и по спускам к «комплювию». О виноградниках первого вида Плиний пишет: «Вино из них лучше, потому что лоза по закрывает себя собственной тенью, виноград созревает все время на солнце, его больше обвевает ветром и роса на нем скорее обсыхает; пасынковать такие лозы, окапывать их и вообще производить всякие работы в винограднике такого типа легче. Кроме того, в нем образуется больше плодов. ,,Ярма“ делают из жердей, тростника, волос или веревок, как в Испании и под Брундизием. Из виноградников с „комплювиями“ вина бывает больше» (Pl.XVII.165 — 166; см. Col.IV.26.3).
[11] «Надо рассказать о том, как обеспечить себя кольями, „ярмами“ и прутьями. Все это следует заготовить заранее, как некое приданое для виноградников. Если у хозяина его нет, то ему нет основания заводить у себя виноградник, потому что ему придется искать все это за пределами своего имения: не только покупка ляжет бременем на виноградник, но и самая доставка этих материалов чрезвычайно затруднительна, так как привозить все придется зимой, в самое неудобное время» (Col.IV.30.1). Югер ивняка давал достаточно прутьев для подвязки лоз на 25 югерах; югера тростника хватало на 20 югеров виноградинка  (Col.IV.30.2).
[12] Opulus — невысокий клен с редкой листвой, которую скот неохотно ел; поэтому «большинство этим деревом пренебрегало» (Col.V.6.5). Его сажали в тех «галльских arbusta», где «этажи», по которым располагались лозы, не должны были превышать 12 римских футов.
[13] Harundulatione (рукоп.): «hardulatione — конъектура Полициана, ardulatione — Шнейдера; то и другое непонятно. Harundulatione лучше, см. Pl.XVII.22: «Sulubertima in iugo harundo, соnnеха fasciculis — «лучше всего в ярме тростник связками».
[14] Если виноградник вскапывали вручную, то промежутки между рядами следовало оставлять в 5 — 7 футов; если его пахали, — то в 7 — 10 футов (ColI.III.13.3).
[15] Acratophorum, букв, «несущий чистое (не смешанное с водой) вино» — название кувшина. Слово это встречается только здесь и у Цицерона (de fin.III.4.15).
[16] Пандатерия (теперь Вентотене) — остров напротив Кампании.
[17] Виноград вялили, подвешивая его (ср. Cat.7.2; Варр.I.58 и 68). Виноградная кисть, свисавшая с подпорки, «выучивалась висеть» еще в винограднике. Относительно слова «cestus» см.: R. Coleman. Cesium in Varro. r.r. I.8.6, Hermes. 1958. Bd.86, Hf. 3, стр. 383, 384.
[18] «Зола» — рукописное ignis — «огонь», никакого смысла не дает. Юкунд предлагал glarea — «гравий»; Кейль предложил чтение cinis — «зола» — на том основании, что дальше упоминается зольная земля. Итак, вот составные части, имеющиеся в почве: камень (lapis), известь (marmor), щебень (rudus), мелкий песок (harena), крупный песок (sabulo), глина белая (argilla), глина красная (rubrica), зола (cinis), «пыль» (pulvis, по-видимому, очень рыхлая, рассыпчатая земля), carbunculus (какая-то составная часть почвы, которая под действием солнечных лучей «накаляется так, что обжигает корень»).
[19] В тексте лакуна.
[20] Варрон, следовательно, различает: 1) степень присутствия в каждой почве того вещества, по которому она названа (очень много, в меру, очень мало); 2) степень влажности: сухая, сырая, средняя; 3) степень плодородия: жирная, тощая, средняя.
[21] Пупиния — бесплодная и зараженная полоса земли недалеко от Рима. — Этрурия, нынешняя Тоскана, славилась своим плодородием. — Тибур (ныне Тиволи) — дачное место у древних римлян.
[22] О Диофане см. прим. 12 к гл. 1-й. Колумелла решительно отказывался доверять черному или серому («пепельному») цвету земли как свидетельству плодородия: «Я вспоминаю, что многие, писавшие в старину о сельском хозяйстве, приводили в качестве общепризнанных и несомненных признаков жирной и плодородной земли сладимость, ей присущую, хороший рост трав и деревьев, черный или серый цвет. Относительно прочего не спорю, что же касается цвета, то я не могу надивиться как на остальных, так особенно на Корнелия Цельза, человека сведущего не только в земледелии, но и вообще в естествознании: так заблуждаться, быть настолько слепым, чтобы не видеть множества болот, множества солончаков именно указанного цвета. Нельзя, пожалуй, увидеть пи одного места, где застаивается вода, которое не было бы черного или пепельного цвета». Он предлагает для определения свойств почвы ряд опытов: если комок земли, политый слегка водой и размятый в руке, пристает к пальцам, а брошенный на землю не рассыпается, то, значит, земля «но природе своей сочная и жирная». Если земля, выкопанная из ямы, не войдет в нее полностью, даже если ее утаптывать, то «несомненно, это земля жирная». Можно определить качества земли и по вкусу: комки земли разводят в воде, воду эту тщательно процеживают и пробуют па язык; по вкусу воды определяют свойства почвы (II. 2.14 — 20). Колумелла делит полевую землю в зависимости от сроков пахоты на следующие участки:
жирная сырая равнина — тощая равнина;
холмы с жирной почвой — холмы с плохой почвой (II. 4).
Почвы он называет следующие:
жирная рыхлая земля (много дает, мало требует);
жирная плотная  (трудна для обработки, но вознаграждает земледельца щедрым урожаем);
сырая (дает доход без затрат);
сухая, плотная, тощая  (самая плохая: обработать ее трудно, урожай дает скудный) (II. 2. 5 — 7).
Говоря о том, какая земля годится для виноградников, он называет следующие почвы:
горячая — холодная;
сырая — сухая;
рыхлая — плотная;
легкая — тяжелая;
жирная — тощая.
Русский крестьянин тоже говорил о «холодной, неродимой земле»; италиец клал навоз в убеждении, что неудобренное поле мерзнет (Col.II. 15. 2). «Жирная» земля была и плодородной: навоз был «как бы кормом, на котором земля „жирела“» (Col.11.5.1). «Жирная» земля была липкой, клейкой, это знали и Вергилий (Georg,11.250), и Колумелла (11.2.18). Вероятно, эта липкость навела древних на мысль о жире, содержащемся в земле (см.: Michal Strzemski. Gleboznawstwo Rzymu starozytnego. Meander, 1958. № 10, стр. 371).
[23] Следует обратить внимание на это место, свидетельствующее о наличии обширных хлебных нив. Любопытно самое построение фразы: размеры винного погреба, равно как и размеры амбаров, определяются прилагательными в сравнительной степени (maior — amplior); казалось бы. там, где нет виноградника, погреба вовсе не нужно, а при отсутствии посевов не требуется и амбаров. Варрон, очевидно, не представлял себе имения без хлебного поля и виноградника: погреб и амбар должны находиться, естественно, в каждой усадьбе; разнится только величина этих помещении, обусловленная размерами естественных угодий.
[24] В усадьбах, раскопанных под Помпеями, дождевая вода стекала по узеньким канальцам в большую цистерну, находившуюся под землей. Из цистерны но глиняным трубам она попадала в колодец, откуда ее и черпали.
[25] Гигиенические правила, которыми должно руководствоваться при постройке усадьбы, выработанные веками опыта и наблюдения, безупречно правильны. Что имел в виду Варрон, говоря о крохотных насекомых, не видных глазу и вызывающих заболевания? Москитов? Крохотных мошек.
О местоположении усадьбы Колумелла пишет так: «В усадьбе должен быть непересыхающий источник или же воду из него надо провести в усадьбу; место, куда ходят за дровами и за кормом для скота, должно находиться поблизости. Если нет проточной воды, поищем поблизости колодец, неглубокий и с водой, па вкус не горькой и не соленой. (2) Если и колодца нет, а на текучую воду надежда плоха, то надо устроить большие цистерны для людей и пруды для скота. Для здоровья полезнее всего дождевая вода, но особо хорошей считается она в том случае, если ее провести но глиняным трубам в закрытую цистерну. С ней рядом стоит ключевая вода, которая, родившись в горах, несется вниз по скалам, как например с Гавра в Кампании; третье место занимает вода колодезная, если только ее нашли на холме, а не в самой глубине долины. (3) Хуже всего вода болотная, лениво сползающая вниз, зараженная, застоявшаяся в болоте. II эта влага, вредная по самой природе своей, зимой, однако, становится лучше, потому что дожди укрощают ее дурные качества; отсюда и заключают, что дождевая вода самая здоровая: она в силах уничтожить губительные свойства отравленного напитка. Мы и сказали, что она для питья и есть самая лучшая. (4) Бьющие ключи значительно умеряют летний зной и сильно увеличивают прелесть места; поэтому я считаю, что если по условиям места это возможно, то любые из них, только бы с пресной водой, обязательно следует пронести в усадьбу.
«Если река находится далеко от холмов, а здоровое местоположение и высокий берег позволяют поставить усадьбу над потоком, то все-таки лучше, чтобы река протекала за усадьбой, а но перед ней. Пусть она смотрит туда, откуда в этой местности дуют самые здоровые ветры: над большинством рек летом стоят удушливые, а зимой холодные туманы, и если их не разгонит сильным дыханием ветра, то и скот, и люди начинают тяжко болеть. (5) Лучше гнет и здоровых .местах ставни, усадьбу на восток или на юг, а в нездоровых — на север... (6) Нельзя, чтобы но соседству находилось болото... в жару над ним подымаются ядовитые испарения и в нем заводятся насекомые, которые вооружены злым жалом и налетают на вас густыми роями. Зимой, пересохнув, оно выпускает ядовитых водяных змей, напитанных отравой от типы и перебродившего ила. От них часто появляются непонятные болезни, причину которых не могут усмотреть даже врачи. В течение круглого года сырость портит сельские орудия и утварь, а также урожай, неубранный и убранный. . . пусть усадьба смотрит на равноденственный восток: при таком положении ветры и зимой, и летом принесут ей только пользу. (8) Чем больше повернуто к востоку место, где лежит усадьба, тем свободнее обдувают ее ветры летом н тем меньше вредят зимние бури: с восходом солнца усадьба будет согреваться, а изморозь стаивать. Место, недоступное солнцу и теплому дыханию ветра, считается зараженным: ничто ведь, кроме солнца и ветра, не в силах высушить н стереть следы ночного заморозка и вообще всякую осевшую нечистоту и ржавчину» (1.5).
[26] Винные погреба в древней Италии устраивали в пространстве огороженном, но без крыши, с продольными щелями в стенах. «И Кампании считается самым подходящим, чтобы благороднейшие вина после розлива стояли под открытым небом» (PI.XIV.136). В усадьбах, раскопанных под Помпеями. неоднократно были обнаружены такие погреба, иногда даже с остатками посуды, в которой хранилось вино.
[27] Текст «item vasa vinaria et olearia potiiis faciendum» испорчен. Перевод дан no конъектуре Понтедеры: «item ubi vasa vinaria et olearia esse possint, faciendum».
[28] Текст «una ut interdius» безнадежно испорчен. Принимаю конъектуру Сторр-Беста — «interius» — и считаю «compluvium» определением к «lacus».
[29] Варрон имеет в виду двух своих современников, чья роскошь была предметом и удивления, и негодования. О Лукулле см. прим. 16 к гл. 2-й. Кв. Цецилий Метелл Пий Сципион был широко известен своей роскошью. Его усадьбу в Тибуре поминает Цицерон (ad fam.XII.2.1; Philipp.V.7.19).
[30] Приведем описание усадьбы у Колумеллы: (Величина и число помещений должны соответствовать размерам всей усадьбы. Она делится па три части: господскую («городскую»), рабочую («деревенскую») и предназначенную для хранения урожая. Господская в свою очередь распадается па зимние и летние помещения: зимние спальни смотрят на равноденственный восток, а столовые — на равноденственный запад. (2) Летние же спальни смотрят на равноденственный юг. а столовые, предназначенные для летнего времени, — на зимний восток. Банные комнаты обращают на летний запад с таким расчетом, чтобы нх заливало солнцем, начиная с полудня н до вечера. Портики для прогулок обращают к равноденственному югу, чтобы зимой туда попадало солнца как можно больше, а летом совсем мало. (3) В рабочей половине устраивают большую и высокую кухню, чтобы устранить опасность пожара для перекрытий, а рабы могли во всякое время года с удобством там расположиться. Для рабов, которые ходят на свободе, лучше всего комнатки, которые смотрят на равноденственный юг; для закованных — подвальное, как можно более .здоровое помещение (ergastulum), освещенное множеством узких окошек, проделанных так высоко от земли, что до них нельзя Дотянуться рукой. (4) Скотине строят хлевы, в которых она не будет страдать пи от холода, пи от Жары: рабочим волам — стойла зимние и летние, остальной же скотине, которой полагается быть в усадьбе, делают частью крытые помещения, а частью только загоны, огороженные высокими стенами: в первых они живут зимой, во вторых снят летом, не боясь нападения диких зверей. (5) Хлевы устраивают просторные и ставят их так, чтобы туда не натекало воды, а жидкость оттуда как можно скорее скатывалась вниз: тогда не портятся ни основания стен, ни копыта у животных. (6) Стойла для волов должны быть в ширину 10, самое меньшее 9 футов: при таких размерах скотина удобно уляжется, а скотник будет свободно ходить вокруг и делать свое дело. Ясли надо делать на такой высоте, чтобы волу или другому упряжному животному было удобно есть стоя. Вилик должен помещаться возле ворот, чтобы видеть, кто входит и выходит, а прокуратор по той же самой причине — над воротами. Кроме того, вилик должен быть у него на глазах, и рядом с их жильем должен находиться сарай, куда сносят все деревенские орудия; в этом сарае есть отделение, которое запирается и где складывают железный инструмент. (8) Комнатки для пахарей и пастухов отводятся возле их животных, чтобы им было удобно их досматривать. Все должны жить как можно ближе друг к другу, чтобы вилику не приходилось разрываться во все стороны и чтобы каждый видел, прилежен или небрежен в работе его сосед. (9) Часть, предназначенная для хранения урожая, включает: погреб для масла, виноградное точило, винный погреб и помещение, где варят дефрут; сеновал, склад для соломы; кладовые и амбары. Внизу, на земле, хранят жидкости, предназначенные в продажу, такие, как вино и масло; на чердаках сваливают все сухое: зерно, сено, листья, солому и прочие корма» (1.6.1 — 9).
Интересно сравнить описание усадьбы у Колумеллы и у Варрона. Колумелла при всей его склонности вызывать на бой .людей и природу отнюдь не склонен был воевать с ветряными мельницами и реальную обстановку учитывал обычно довольно трезво. Он планирует деревенскую усадьбу в духе своего времени и сообразуясь со вкусами людей своего круга. Тут имеются летние и зимние спальни, летние и зимние столовые, портики для прогулок, бани. II только покончив с господской половиной, он переходит к «деревенской частп»: к разным службам и помещениям для рабов.
Хотел ли Варрон подчеркнуть, какое негодование вызывают в нем его-современники, которые строятся, сообразуясь со своими «необузданными прихотями», действительно ли считал он, что «городская половина» в сельской усадьбе представляет собой нечто столь неважное, что о пей и говорить не стоит, но только он начал описание усадьбы с хлевов, где будут жить волы, а от них перешел уже к другим службам. Составить план какой-либо стройки но описанию, даже очень ясному, всегда затруднительно, и слова Варрона. подкрепляемые сообщениями Колумеллы. позволяют только назвать несколько помещений, которые, по-видимому, обязательно входили в состав усадебных построек. Это кухня, где готовят и едят, работают при свете очага и светильников в долгие зимние вечера, где обогреваются и отдыхают. В усадьбах, раскопанных под Помпеями, почти всегда имелась такая кухня. Колумелла тоже говорит о большой высокой кухне, где рабы будут чувствовать себя удобно во всякое время года (1.6.3). Комната вилика находится у ворот: Варрон и Колумелла здесь опять согласны. Колумелла дальше говорит о каморках для рабов, и в усадьбе, которую представляет себе Варрон, такие каморки, конечно, были: кухня не предназначалась для того, чтобы там спали вповалку. О них, однако, у него ничего не сказано. Оба писателя требуют сарая, куда следует убирать весь сельскохозяйственный инвентарь. Судя по развалинам большинства усадеб под Помпеями, все усадебные постройки располагались по периметру вытянутого прямоугольника. Варрон представлял себе, по-видимому, именно такой плац усадьбы, при котором постройки опоясывали свободное пространство внутреннего двора, где находился четырехугольный резервуар (compluvium lacum), прудок, полу-бассейн» — semipiscina, названный так потому, как думает Сторр-Бест, что он был обложен каменной кладкой не с четырех, а только с двух сторон. Из этого прудика пьют и в нем купаются, радуя хозяйское сердце и хозяйский глаз, рабочие волы и пришедшие с пастбища гуси, свиньи и поросята. В усадьбе должны быть погреб для вина и другой для масла; сухое, например сено и бобы, складывают на чердак». При усадьбе находятся ток, и возле него выстраивают поветь, куда в случае дождя можно убрать лежащий на току хлеб. Размеры погреба и хлебных амбаров определяются размерами виноградника и засеянного поля (1.11.2).
Кроме внутреннего двора, в усадьбе, изображенной у Варрона, есть еще и наружный двор, где стоит скот. В непосредственной близости к нему должны были находиться люди, на которых лежал уход за скотиной и которые должны были иметь здесь же свое жилье. Это значит, что рядом с главной усадьбой вырастает вторая, которая включает у Колумеллы, кроме бассейна для скота, еще хлебную печь с мельницей, т. е. целую пекарню (1.6.21), где будут заняты несколько человек. Усадьба, представлявшая собой, насколько можно судить по остаткам небогатых деревенских усадеб под Помпеями, замкнутый мирок, распадается у состоятельного рабовладельца па отдельные части, не помещающиеся внутри ограды, а только территориально близкие. Тексты Варрона и Колумеллы подтверждаются остатками богатых усадеб, открытых под Помпеями (усадьба Азеллиев, усадьба Попидия Флора, усадьба № 26). В литературе о начале такого «распадения» мы впервые читаем у Варрона.
[31] Мы знаем, что «огороженными частями» в имении были огород, который как раз рекомендовалось обводить живой изгородью из колючего кустарника (Col. XI.3.3 — 5), питомники (Pl.XVII.69), виноградники, где лозы вились по шпалерам (vinea) и, по всей вероятности, фруктовые сады. К числу преимуществ виноградника, в котором лозы пускали по деревьям (arbustum), Плиний отпосит и то, что arbustum «не заставляет защищать себя стеной, забором или тратиться хотя бы на канавы, не то что vineaa (XVII.203). Луга «защищали от скота» (Варр. 1.30), ставя изгородь такую тегкую, что ее ничего не стоило снять, когда после косовицы пускали в луга скот (Col. II.17.6). Хлебные поля огораживали, вероятно, только тогда, когда рядом были пастбища и можно было бояться потравы. Так как даже рекомендовалось выгонять скот на сжатые поля и на пары (Cat. 30; Варр. II.2.12; Col. VII.3.19; 9.8), то изгороди на нивах должны были быть такого же типа, как и на лугах; скорее всего это «деревенская ограда» из столбов, просверленных в двух-трех местах и соединенных жердями, вставленными в эти отверстия. Когда ограда уже не требовалась, жерди эти вынимали, открывая проход скоту.
[32] Римские солдаты в походе, разбивая лагерь на ночь, неизменно обводили его рвом и насыпью. Поэтому ров и насыпь и названы «военным ограждением».
[33] Устройство таких «неподвижных» оград вдоль рек и больших дорог вполне понятно: в первом случае это была защита от наводнений, во втором — от набегов скота, особенно страшных, если дорога была скотопрогонная.
[34] Соляная Дорога (Via Salaria) — древняя дорога, по которой сабиняне спускались за солью к устьям Тибра; она проходила через Реате. — Крустумерий — небольшой городок в северной Лации, недалеко от Тибра.
[35] Каменные и кирпичные стены Варрон называет новшеством. Почему его ввели? Вокруг лугов и нолей ставить их было невозможно (см. прим. 1 к гл. 14-й); ими огораживали, следовательно, только сады и виноградники. Соблазнительной оказалась прочность новомодных оград? Или леса становилось все .меньше, и ему искали замену? Об оградах в Испании Плиний пишет: «. .. разве в Африке и Испании не делают земляных стен? Их называют „формованными“, потому что их не строят, а скорее сбивают [из глины], которую накладывают между двумя досками, поставленными параллельно. Такие стены стоят века» (XXXV.109).
— Тускул — маленький городок в Лации, находился недалеко от нынешнего Фраскати; о «Галльском Поле» см. прим. 11 к гл. 2-й; Сабинская область — в средней Италии, между Лацием, Умбрией, Пиценом и областью Вестинов: Тарент — город в Южной Италии (Калабрия).
[36] Деревья по межам сажали, вероятно, в таких имениях, где можно было не опасаться вторжении скота на нивы, и па таких участках, которые не требовалось загородить наглухо. Эти поля, обсаженные пиниями, кипарисами и вязами, с которых свисали виноградные гроздья, немало способствовали тому, что Италия ко времени Варрона приняла вид «сплошного плодового сада». Обсаживать дороги и межи деревьями рекомендовал и Катон, причем также называл вязы: «...сажай вязы и частью тополи, чтобы иметь листья для овец и волов. И материал, если понадобится, будет у тебя наготове» (6.3). Вязы были излюбленным деревом для arbusta (Col. V.6.1 — 4).
Крустуминская область — область с городом Крустумерием в Северной Лации.
[37] Oeliem — имя испорчено; скорее всего можно думать об Узелисе (O<us>elim) в западной части острова. Цихориус полагает, что у жены Варрона, Фундании, было имение в Сардинии недалеко от города Тарроса, находившегося на западном берегу Сардинии. Там найдена была надпись (CIL.X.7893). в которой упомянуто ее имя (К. Сiсhorius. Romische Studien. Leipzig — Berlin, 1922, стр. 205, 206).
[38] Уже Катон (8) выделил имения, находившиеся под Римом, в особую категорию. Хозяйство в этих подгородных имениях строилось с таким расчетом, чтобы снабжать римский рынок предметами, которые там всегда находили потребителя и стояли в цене (см.: мои «Очерки...», стр. 150 — 160).
[39] Что это были за «врачи, валяльщики и мастера», которых имели «по соседству»? Жители соседнего городка, с которыми хозяева окрестных небогатых имений заключают годовой договор на обслуживание их усадеб? Бродячие врачи и ремесленники, временно останавливающиеся в каком-нибудь месте, где их обеспечат работой, по крайней мере на год? Возможно и то и другое. Надписи упоминают врачей, ходивших по округе из одного места в другое (CIL.XI.5836; Dessau 7791; Buclieler СЕ 1252).
[40] В этих нескольких строчках дана характеристика двух совершенно разных хозяйственных укладов: с одной стороны, имения, нужду которых во врачебной помощи и в ремесленной деятельности удовлетворяют нанятые со стороны люди, с другой — уединенные поместья, далеко отстоящие от городов и деревень и располагающие собственным штатом разнообразных ремесленников. Именно о таком поместье писал Сазерна, и корректив к нему, внесенный Варроном. свидетельствует о том, что Варрон имел в виду хозяйства первого типа. (См. мои «Очерки...», стр. 167 — 169).
[41] Колумелла объясняет, почему нельзя сажать маслины там, где росли дубы: если их и срубить, то в земле останутся корни, которые выделяют яд, убивающий маслину (V.8.7). Здесь, однако, речь идет только о посадке рядом, и совет Варрона продиктован, по-видимому, убеждением древних в существовании симпатии и антипатии между определенными растениями.
О вражде дуба и маслины, дуба и грецкого ореха, о «смертельной ненависти» между капустой и виноградной лозой пишет и Плиний (XXIV.1); он же сообщает, что лоза ненавидит орешник, лавр и редьку (XVII.230; XIX.87); от соседства с .тесной капустой лоза усыхает (XX.92).
[42] Варрон (1.1. VII.105) так объясняет это слово: «...свободный человек, который за деньги, взятые в долг, работает, как раб, называется, пока их не выплатит, „nexus“, а по деньгам — obaeratus (aes, aeris — деньги). .Здесь on употребляет другой термин — „obaerarius“. Гетц (G. Goetz. Sprachliche Bemerkungen zιι Varro, Indogermanische Forschungen, 1912 — 1913. Bd. 31, стр. 298) считает, что «obaeratus» — это термин юридический, а «obaerarius — это «деревенская латынь».
[43] См. Ps.-Arist. Оес. 1.5: «. .. для работ лучше всего люди не робкие и не слишком гме.тые».
[44] Колумелла советует ставить виликом человека среднего возраста, сведущего в сельских работах: «...в нашем деле нельзя одному приказывать, а другому учить; не может требовать хорошей работы начальник, который у подчиненного учится, что и как надо делать» (1.8.3-4). Вилик «не должен быть ни жесток, ни слаб с подчиненными. Пусть он будет всегда ласков к хорошим и работящим и снисходителен даже к тем, кто похуже; пусть он ведет себя так. чтобы его скорее уважали за строгость, чем ненавидели за свирепость» (XI.1.25 почти совпадает с 1.8.10). О своем обхождении с рабами, запятыми в сельском хозяйстве, он говорит так: «... я чаще, чем с городскими рабами, разговариваю с ними запросто, и, понимая, что хозяйская обходительность облегчает им их постоянный труд, я иногда даже шучу с ними и позволяю им самим шутить. Я часто делаю вид, что обсуждаю с более опытными какие-нибудь новые работы... они охотнее берутся за дело, которое с ними обсуждалось и которое, они считают, предпринято но их совету» (1.8.15). Вилику он советует дать жену, которая «и сдерживала бы его, и кое в чем помогала» (1.8.5); пастухов, уходящих на дальние пастбища, всегда сопровождали их жены (Варр. II.10.(5). В праздники вилик «осыпает щедротами самых работящих и честных, иногда он сажает их за свой стол и удостаивает и других почестей» (Col. XI.1.19).
[45] Аристотель, «Политика», VII.9.9: «.. . обрабатывать землю должны преимущественно рабы. Они не должны принадлежать к одной национальности и быть горячего права, потому что при соблюдении этих условий они оказались бы полезными для работы и нечего было бы опасаться каких-либо попыток с их стороны к возмущению» (пер. С. А. Жебелева, СПб., 1911, стр. 323). И Платон предостерегает от рабов-единоплеменников: «Сколько случается бедствий в тех государствах, которые обладают большим числом рабов, говорящих на одном и том же языке! .. Чтобы рабы легче подчинялись, они не должны быть между собой соотечественниками, а напротив, по возможности более разниться по языку» (Законы, 777С. Пер. А. Н. Егунова, Пгр., 1923). II Платон, и Аристотель имеют в виду явно рабские восстания и возмущения. Варрон употребляет слово «offensio», которое означает «болезнь», «неприятность», «вражду», «докуку», «обиду», «раздражение», но никогда ни «мятеж», ни «заговор». Имеет ли оно у Варрона все-таки это последнее значение, представляя собой некий эвфимизм?
[46] Собственность раба — peculium — это был кусок земли, деньги, одна или несколько голов скота, которые господин предоставлял рабу в пользование. Юридически это имущество оставалось собственностью хозяина, но фактически целиком находилось в руках раба, и господин отбирал его только в случае очень больших проступков (Варр. 1.19.3).