Достижения Галлиена легко упустить из виду, оглядываясь назад на состояние Империи во время его правления; как отметил Майкл Грант, «тот факт, что Римская империя не рухнула в 260-270‑х годах нашей эры, является одним из чудес истории». Империя некоторое время находилась в состоянии упадка, прежде чем Галлиен получил пурпур, и именно при его правлении кульминация катастроф достигла своего апогея. Однако империя не рухнула благодаря умелому руководству и изобретательности политики Галлиена.
Ни одному императору до Галлиена не приходилось иметь дело с внушительным количеством или силой угроз Империи, которые неустанно возникали в 253-268 годах. Германские племена сформировались в грозные коалиции (алеманны, готы, франки), которые переняли римское оружие и методы, позволяющие противостоять более оснащенному врагу, чем когда–либо прежде. Империя Сасанидов на Востоке была гораздо более агрессивной, чем парфяне, которых они завоевали в 224 году, и страстно желала вернуть римские земли, которые, по их мнению, принадлежали им по праву. Количество внутренних угроз само по себе вызывало тревогу, поскольку узурпаторы постоянно пытались воспользоваться бедствиями, с которыми столкнулся Галлиен. Ресурсов было мало, а войска, самое важное подразделение для императора в третьем веке, были лояльны только в том случае, если они регулярно получали вознаграждение за свои услуги. В дополнение к этой ужасной ситуации отец Галлиена, Валериан, который был императором вместе с ним и отвечал за Восток, был захвачен врагом, что стало беспрецедентным позором для Римской империи и одним из препятствий, которое Галлиену предстояло преодолеть.
Империя, несмотря ни на что, не рухнула; она выдержала шторм и в конечном итоге начала восстанавливать часть своей мощи и стабильности, и это было благодаря способностям Галлиена. В первую очередь Галлиен был успешным военачальником. Точное количество сражений, в которых он лично командовал против конкретных врагов, доподлинно неизвестно из–за ненадежности источников, но записано достаточно кампаний, чтобы знать, что он почти всегда побеждал. Его самой большой неудачей было не поражение в битве, а скорее неспособность покончить с Постумом и воссоединить Западную империю. В 265 году Галлиен получил преимущество над Постумом во время кампании и осаждал узурпатора в Галлии (город, о котором идет речь, доподлинно неизвестен), где его ранила стрела, когда он подъехал слишком близко к стенам, и поэтому он был вынужден прекратить осаду.
Что сделало Галлиена таким эффективным императором, когда дело дошло до защиты Империи, так это умение находить талантливых генералов, чувство слабостей имперской системы обороны и способность вести переговоры и делегировать командование, когда это соответствовало его целям. Постоянные и одновременные угрозы по всей Империи не позволяли Галлиену присутствовать при каждом конфликте, поэтому умение выбирать людей, достаточно талантливых и опытных, чтобы привести легионы к победе, было решающим навыком. Этим людям было доверено защищать Империю вместо императора, и они делали это превосходно, даже если их успех позже привел бы к восстанию против него. Галлиен сделал правильный выбор ради Империи, а не своей личной безопасности.
Создание независимого кавалерийского контингента было ключом к успешной защите границ. Галлиен понял, что быстро перемещающиеся отдельные силы были единственным способом борьбы с вторжениями, развернутыми вдоль границы. Эффективность мобильного кавалерийского подразделения была отмечена непосредственными преемниками Галлиена, и даже если оно было расформировано через некоторое время после смерти Галлиена, оно, тем не менее, послужило предшественником комитатов поздней империи Диоклетиана и Константина.
Галлиен также реорганизовал систему границ Империи. Понимая, что у него недостаточно войск для защиты старой статичной границы, он внедрил систему глубокой обороны, стратегию эластичной обороны, которая позволила бы стратегическим точкам во внутренних районах страны остановить волны вторжений варваров. Диоклетиан отказался от этой системы, но, опять же, гибкая система, которую использовал Галлиен, предвещала стратегию защиты, которую использовал Константин, столкнувшись с подобными угрозами.
В условиях нехватки ресурсов и рабочей силы для достаточного противодействия многочисленным вторжениям или восстаниям заключение союзов временами было лучшим вариантом защиты Империи, и Галлиен использовал его в своих интересах. Его соглашение с маркоманнами в 258 году позволило Галлиену отвести свои войска в другое место, в то время как германское племя защищало Паннонию от дальнейших вторжений, и его союз с Оденатом был особенно плодотворным. Оденат принял приглашение Галлиена заключить союз около 261 года и одержал важные победы на Востоке от имени Рима против узурпаторов и Сасанидов. Эти союзники ослабили давление на перезагруженные римские легионы и сыграли важную роль в сохранении Империи.
Военные нужды также диктовали административные изменения, которые Галлиен провел в жизнь. Сенаторы больше не избирались для командования армией. Эти должности были переданы мужам из класса всадников, людям, которым Галлиен доверял и которые поднялись по служебной лестнице, доказав, чтоони способны командовать легионами и защищать Империю. Поступая таким образом, Галлиен ускорил профессионализацию армии и социальную мобильность солдат. Это также было предшественником системы рангов позднего имперского периода, когда можно было начать с низших чинов армии и в конечном итоге достичь статуса сенатора.
Это воспринимаемое пренебрежение к амбициозным сенаторам, которые традиционно использовали высокие военные и провинциальные командные должности для продвижения по карьерной лестнице, стало основой предвзятого отношения латинских историков к Галлиену. Именно внутри этой группы развилась традиция, из которой черпали латинские авторы. Галлиен принял свои административные меры не для того, чтобы напрямую атаковать сенаторский класс, из которого он происходил, а скорее как необходимую меру для обеспечения безопасности Империи. Это было время острой потребности в военной компетентности, и только те, кто обладал достаточным опытом и умением, были пригодны для руководства.
Нумизматические свидетельства правления Галлиена отражают важность, придаваемую военным между 253 и 268 годами, поскольку большинство монет и медальонов, выпущенных в этот период, имеют милитаристскую тематику. Эти монеты говорят не только о постоянных войнах, от которых страдает Империя, но и о необходимости Галлиена привязать армию к себе. Лояльность армии была на первом месте для трона Галлиена, и он прилагал согласованные усилия, чтобы умиротворить отдельные подразделения (в частности, кавалерию), отмечая их на монетах, чтобы гарантировать их преданность.
Монеты, отчеканенные в правление Галлиена, также раскрывали его концепцию императорства. Галлиен изображал себя миротворцем, во многом в стиле Августа и Адриана, чтобы вселить уверенность в свое правление в граждан и солдат Рима. Подданные Империи должны были верить, что Галлиен пригоден для правления, и он пытался достичь этого с помощью монет, отчеканенных во время его правления, что видно по двум другим основным монетным тематикам, saeculum aureum и virtues. Последней крупной тематикой была «общение с богами». Эти монеты служили для демонстрации религиозных взглядов Галлиена. Он чеканил монеты, которые включали почти весь спектр традиционного греко–римского пантеона, а также нетрадиционных богов, таких как Аллат и Сол, что снова отразило отчаянные времена, с которыми столкнулся Рим, но также помогло отделить Галлиена от позорного пленения его отца. Показывая, что у него есть поддержка всех богов, Галлиен показывал, что его правление было по божественному праву, а не в результате милостей его отца. Религиозная основа его императорства, а точнее богоимператорства, была еще одним важным предзнаменованием религиозной политики, проводимой его преемниками, в данном случае Аврелианом и Константином.
Хотя Галлиен казался равнодушным к христианам, он положил конец преследованиям, начатым его отцом, поскольку не видел преимуществ в продолжении преследования. Фактически, прекращение преследований христиан было для Галлиена еще одним способом дистанцироваться от Валериана. Тем не менее, христианская вера теперь была признана, и пока ей было позволено процветать без притеснений.
Галлиен стремился вернуть культуру при императорском дворе; он был образованным императором и тем, кто увлекался философией и искусством. Его филэллинские взгляды разделял Плотин, философ–неоплатоник, пользовавшийся поддержкой и восхищением Галлиена и его жены Салонины. Попытка Галлиена воссоздать культурные дворы золотых лет Рима привела к кратковременному возрождению искусства. Ранние скульптуры императора выполнены по образцу Августа, Адриана и Марка Аврелия, возвращая ранний имперский стиль, который начал угасать в третьем веке. С течением его правления стал очевиден переход в искусстве, и весьма вероятно, что философские взгляды Плотина сыграли свою роль. Плотин проповедовал о внутренних качествах и концепциях души, и его философия распространилась на искусство, которое в последние годы правления Галлиена приобрело ярко выраженный характер, сосредоточившись не столько на реализме, сколько на спиритуализме предмета. Скульптурные портреты Галлиена перешли от пластического классического натурализма к более плоской, линейной форме, призванной подчеркнуть внутреннюю душу. Еще раз, эта важная переходная фаза в искусстве повлияла на наступление поздней империи; линейная форма доминировала в искусстве во время правления Константина и продолжалась в средневековый период. Учение Плотина также сыграло свою роль в развитии христианского канона, о чем свидетельствуют некоторые из наиболее важных фигур христианства, такие как св. Августин.
Работы латинских авторов очернили имя Галлиена в истории. Предвзятое отношение к нему сенаторов, возникшее из–за предполагаемого пренебрежения к их рангу, приукрасило его замечательное правление и возложило вину за распад империи на него. Более пристальный взгляд на его заслуги и достижения, особенно при сравнении его с другими «хорошими» императорами, должен стереть негатив, который был ошибочно приписан его имени. Недостаточно также просто назвать Галлиена ‘императором–солдатом’; он сильно отличался от того, кого можно было бы назвать типичным императором середины третьего века, и он был более успешным в защите Римской империи, чем его предшественники, и в условиях, которые можно с уверенностью назвать худшими, которые когда–либо видел Рим.
Его достижением было не просто удержание Империи от распада, но и заложение фундамента, на котором его преемники могли бы опираться и вернуть часть былой стабильности Рима. Его военная стратегия и управление были его лучшим вкладом в восстановление Империи, что было необходимо в период, отмеченный бесконечными войнами, как внутренними, так и внешними. Культура также была важна для Галлиена, и где–то посреди беспорядков он смог побороться за возрождение искусства и философии при своем дворе, что также оказало влияние на его преемников. Галлиен всегда был поклонником ушедшего золотого века Империи и делал все возможное, чтобы подражать былой славе Рима, но это было совершенно другое время, время отчаяния, и Галлиену приходилось оценивать постоянные потрясения, с которыми сталкивалась его империя, и приспосабливаться к ним.
Латинские авторы могли отрицать мастерство и эффективность Галлиена как императора, но это не осталось незамеченным для его преемников. Они использовали его методы и политику и благодаря фундаменту, заложенному Галлиеном, смогли вернуть Империи былую славу. Галлиен остается спорным императором среди историков, и хотя его правление отчасти восстановило то значение, которое отрицалось латинскими историками, ему все еще не оказывают полного уважения, которого он заслуживает. Галлиен был замечательным императором, его достижения сыграли важную роль в самом выживании государства, и его влияние на восстановление и успех более поздней империи было значительным.