ГЛАВА 1.
Алкивиад Аѳинеанин был Клиниев сын. Кажется, будто натура в сем человеке отведала, что она сделать может. Все, которые об нем писали, в том согласны, что его никто не превзошел ни пороками ни добродетельми. Он родился в славном городе от высокой породы, пригожее его в то время, как он жил, никого не было; был ко всему способен и рассудителен. Ибо был великой Генерал на море и на сухом пути, красноречием всех превосходил: Лицо его и речь столько приятным его показывали, что никто против его говорить не мог: богат, и, когда нужда требовала, трудолюбив, терпелив, щедр, вел себя как дома так и между людьми великолепно: словохотен, снисходителен, поступал весьма остроумно по обстоятельствам времени. Он же в праздное время, когда никакого дела не было, роскошен, ленив, похотлив, невоздержен, так что все дивились, что в одном человеке толикая разность и неодинакая натура имеется.
ГЛАВА 2.
Алкивиад воспитан в Перикловом дому, которому он был, как сказывают, пасынок, а учился у Сократа. За ним женою была Иппоникова дочь, всех Греческих витиев красноречивейшего, так что ежели он что хотел говорить, то в том таков щастлив был, что ему ничего больше желать или больше что иметь не можно было. В малолетстве по обыкновению Греков его любили, и между прочими Сократ, о котором упоминает Платон в книге называемой Пирушка. Он привел его при таких речах, что он ночевал у Сократа, и таким же образом встал, как сын от отца. Но когда пришел в совершенной возраст, то столькож и сам других любил, в которой любви обращаясь, сколько позволялось, многие противности приятными шутками не столь досадными делал, о чем пространнее объявлять не допускают другие важнейшие действия.
ГЛАВА 3.
В Пелопонесскую войну Аѳинеане по Алкивиадову совету объявили войну Сиракузам, в которую он избран Генералом, а притом даны ему еще два Генерала Лейтенанта, а именно: Ликий и Ламах. Во время приуготовления войны, прежде отправления флота в море, в одну ночь все Меркуриевы статуи, стоявшие в Аѳинах упали, кроме одной, которая стояла пред Андокидовыми дверьми, и по тому имени названа Андокидова статуя. Понеже усмотрено, что то по заговору многих сделано; ибо оное не до одного человека, но до всего общества касалось, то народ пришел в великой страх, дабы кто нечаянно самовластным Государем в городе не сделался, и от тогоб вольности не лишиться. В сем больше по видимому на Алкивиада думали, для того что его почитали за главнейшего и сильнейшего. Ибо он многих щедростию а еще больше защищением пред судом к себе склонил.. Чего ради, когда он пред народом являлся, все на него смотрели и никого равного ему в городе не признавали. И потому не токмо много добра от него надеялись но и его боялись, для того что он вред и пользу учинишь мог. Егож поносили словами у якобы он в доме своем отправлял тайно запрещенную у Аѳинеан богам службу, и думали, что то касается не столько до службы богам, сколько до возмущения.
ГЛАВА 4.
Сим преступлением неприятели в собрании уличали Алкивиада. Однакож наступало время к отъезду на войну. Он того опасался и ведая довольно обыкновение своих сограждан, требовал, что ежели до него какое дело касается, тоб в бытность его оное исследовано было, нежели в отлучке по ненависти на него жаловаться. Но неприятели его ведая, что ему никакого вреда учинить не могут, определили тогда оставить следствие до тех пор, когда он поедет на войну, дабы в отсутствие суд над ним произвесть, что и учинили; ибо уведав, что он прибыл в Сикилию, в небытность обвинили его тем, что святыню нарушил. Когда о том правительство отправило к нему в Сикилию вестника, чтоб ехал назад домой для оправдания себя, а он сам о себе имел немалую надежду, что должность свою надлежащим образом отправлял: то не хотя ослушаться поехал в судне присланном для взятия его. Когда же они в том судне доехал в городе Турию в Италии, и начал размышлять о безмерном сограждан своих своевольстве и о свирепых поступках к знатным персонам, а притом заполезно рассудил избежать от наступающего бедствия: то тихонько от караульных ушод, оттуда сперва в Елиду, а потом в Ѳивы переехал. Но услыша, что он по отписании его имения приговорен к смерти, и народ по обыкновению склонил Евмолпидских жрецов, Алкивиада проклясть, и дабы потомки о том ведать могли, то на площади для памяти вырезали оное проклятие на каменном столбе, приехал в Лакедемон. Там, как он сам обыкновенно сказывал, не против отечества, но против неприятелей своих воевал, понеже неприятели его были неприятельми городу. И понеже они ведали, что он может оказать полезные услуги отечеству, то его оттуда изгнали, и больше угождали злобе своей, нежели об общей пользе старались. По совету его Лакедемоняне заключили союзе с Царем Персидским: потом укрепя Декелию, непрестанно имели там гарнизон, и Аѳины в осаде содержали. Егож старанием Лакедемоняне отвратили Ионию от союза с Аѳинеанами, от чего начали быть гораздо сильнейшими на войне.
ГЛАВА 5.
Но и от того Лакедемоняне Алкивиаду не так приятельми, как от страху неприятельми сделались. Ибо они приметя остроумного мужа разум во всяких делах, боялись, чтоб он для любви к отечеству когда–нибудь от них не отпал, и со своими б не помирился. Того ради начали изыскивать случай, как бы его убить. Сие от Алкивиада долго скрыться не могло, ибо был он так остроумен, что нельзя было его обмануть, а паче когда от того предостерегался; чего ради поехал к Тиссаферну, Губернатору Царя Дария. И когда возымел с ним великое дружество, и увидел, что Аѳинейская сила после неудачной войны в Сикилии умалялась, а Лакедемонская умножалась: то сперва с Писандром Генералом, которой стоял с войском у острова Самоса, чрез вестников письмами пересылался, причем упоминал и о возвращении своем. Ибо Писандр с Алкивиадом имел одинакое мнение, которой також народу был врагом, а боярам приятелем. Когда Писандр его оставил, то сперва взят от войска чрез Ѳразивула Ликова сына, и учинен Генералом в Самосе. Потом старанием Тирамена по общему народа: согласию возвращен в отечество, и в небытность поручена ему такаяж власть как Ѳразивулу и Тирамену. Во время их команды все так переменилось, что Лакедемоняне, которые прежде яко победители торжествовали, убоявшись миру просили. Ибо пятью побеждены были на сухом пути, да трижды на море, причем потеряли двести галер, которые по взятии отведены к неприятелю. Алкивиад со своими товарищми возвратил Ионию, Еллеспонт, а многие еще Греческие городы, которые стояли на Азиатской границе, от других приступом взяты. Между оными считался и городе Византия; такоже многие городы благосклонностию на свою сторону склонили, потому что с полонениками милостиво поступали. Оттуда с великою добычею, обогатя войско и одержа славные победы, в Аѳины прибыли.
ГЛАВА 6.
Когда весь город для встречи их собрался на Пирей, то всяк с такою охотою желал видеть Алкивиада, что к судну его народ в великом множестве сбежался, так будто бы он один прибыл; ибо народ заподлинно думал, что как прежнему его нещастию, так и нынешнему щастию они причиною. Того ради как потеряние Сикилии так и победу Лакедемоняне в вину себе приписывали, что такого мужа из города выгнали, и о том они по видимому не без причины думали; ибо как он начал командовать армиею, то неприятели ни морем ни сухим путем против его стоять не могли. По вступлении его на берег, хотя Тирамен и Ѳразивул такуюж команду имели, и вместе с ним в Пирей прибыли, однакож все за ним следовали, и приносили ему везде в подарок иные золотые а другие медные венцы, чего никогда не случалось, разве победителями на Олимпийских играх. Он такое снисходительство своих сограждан принял с плачем, напоминая прежнее свое нещастие. По прибытии его в город к собравшемуся народу говорил такую речь, что ни одного ожесточенного и твердого не было, которой бы не плакал о его нещастии, и не объявил бы себя тем неприятелем, по которых наущению он из отечества изгнан, так якобы другой народ, а не тот самой, которой тогда плакал, обвинил его в поругании храмов. Отписное его имение возвращено ему из казны, и теж Евмолпидские жрецы, которые его прокляли, должны были клятву разрешить, а столбы, на которых написано было проклятие, брошены в море.
ГЛАВА 7.
Сия радость с Алкивиадом не долго продолжалась; ибо понеже определено показывать ему всякую честь, и во всех гражданских и военных делах поручено ему главное правление, чтоб все в республике делалось по повелению его одного, а притом он сам просил, чтоб дать ему двух товарищей, а именно Ѳразивула и Адиманта, в чем ему и не отказано: то пришел опять в ненависть, для того что он по прибытии флотом в Азию, у города Кимена войну не по желанию окончал; ибо думали, что он все может сделать. Сие причиною было, что всякое неудачное действие в вину ему причитали, говоря, что он либо от нерадения, либо от злобы то учинил. Почему доносили на него, что он для того города Кимена взять не хотел, что от Царя был подкуплен. И потому твердо уповаем, что Алкивиаду нещастие от того приключилось, что его за весьма разумного и храброго почитали; ибо его таковож равно боялись сколько и любили, а притом опасались, дабы он благополучным во всяких делах успехом и великою силою вознесшись, не стал стараться о самовластном правлении. Чего ради в отсутствие сняли с него команду, а на его место другого определили. Алкивиад уведомившись о том, в отечество возвратиться не похотел, но поехал в город Пактиу и там три крепкие замка сделал, а именно Ворнос, Византен и Неонтикос, и собравши небольшую армию, первый из Греков вошел во Ѳракию, понеже за большую честь почитал обогатиться добычею варваров нежели Греков. От чего приобрел большую славу и богатство, и с некоторыми Ѳракийскими Королями возымел великое дружество.
ГЛАВА 8.
Однакож Алкивиад не мог забыть любви своей к отечеству; ибо как Филокл Аѳинейской Адмирал с флотом своим стал у реки Егоса, да и Лисандр Адмирал Лакедемонской не в далеком расстоянии находился, которой о том старался, чтоб как нибудь войну более продолжить, понеже к ним деньги присылались от Царя, а напротив того у Аѳинеан истощенных деньгами кроме ружья и кораблей ничего более не осталось: то Алкивиад пришод в Аѳинейскую армию рядовым солдатам начал говорить: Ежели вы хотите, то я Лисандра принужу либо баталию дашь, либо миру просить: Лакедемоняне для того не хотят сразиться на море, что они сильнее сухопутным войском нежели кораблями и а я легко склонить могу Сейта Короля Ѳракийского к прогнанию их с сухого пути: чего ради необходимо принуждены будут либо флотом сразиться, либо войну скончать и мир заключить. Филокл хотя то за истинную правду признавал, однакож по представлению его делать не хотел, видя наперед, что по принятии Алкивиада с прежним достоинством, он на войне не будет иметь никакой силы: и ежели сделается какое щастие, то в том участия не получит: напротив же того ежели какое нещастие приключится, то ему одному оное в вину причтется. Простившись с ним Алкивиад сказал, что понеже одержанию победы препятствуешь, то не отлучайся далеко от неприятельского флота; ибо опасно, чтоб для своевольства и непослушания наших солдате Лисандр не получил случая к атакованию и разбитию нашей армии, в чем он и не обманулся. Ибо Лисандр чрез шпионов получа известие, что рядовые солдаты сошли с кораблей на добычу, а корабли почти пусты оставили, способного случая к учинению поисков не упустил, и напавши войну к окончанию привел.
ГЛАВА 9.
Алкивиад по разбитии Аѳинеан думал, что ему в том же месте остаться не безопасно, убрался далее во Ѳракию выше Пропонтида в такой надежде, что он имение способнее там сберечь может, но в мнении своем ошибся. Ибо Ѳракиане проведавши, что он пришел с великою суммою денег, учинили над ним подъиск, которые все то, что он с собою ни привез, унесли, а его самого взять не могли. Он видя, что нет ему в Греции безопасного места для силы Лакедемонян, переехал в Азию к Фарнабазу. Сего Алкивиад учтивыми своими поступками в любовь к себе склонил, так что он не имел большего друга как его; ибо он дал ему во Фригии Грунийской замок, откуда он получал доходу в год по пятидесяти талантов. Алкивиад сим щастием не был доволен, и не мог терпеть, чтоб Аѳинеане побежденные служили Лакедемонянам. Чего ради всячески старался о освобождении Греции. Однакож усмотрел, что того учинить нельзя без Царя Персидского. Для той причины желал возыметь с ним дружество, и не сумневался легко то по желанию своему получить, ежели только случай сыщет к нему доступить, ибо он довольно знал, что Кир его брат готовится на него идти войною при помощи Лакедемонян. И ежели о том ему донесет, то надеялся чрез то придти к нему в великую милость.
ГЛАВА 10.
В то время, как Алкивиад о том думал, и просил Фарнабаза об отпуске его к Царю, Критий и прочие Аѳинейские тиранны прислали к Лисандру в Азию нарочных с ведомостью, что ежели не истребишь Алкивиада, то учиненные тобою в Аѳинах учреждения нимало недействительны будут. Чего ради ежели желаешь, чтоб учреждения твои действие имели, то его истреби. Для той причины Лисандр принял намерение осторожнее поступать с Фарнабазом. Потому он ему объявил, что все предприятия, которые Царь с Лакедемонянами в действо произвесть намерен, никакого успеху не получат, ежели Алкивиада не выдаст живого либо мертвого. На то склонясь Губернатор запотребно рассудил нарушить лучше пределы милосердия нежели государственной пользе вред нанесть. Чего ради послал Сизамитра и Багея для убития Алкивиада, которой будучи во Фригии, готовился ехать к Царю. Посланные окольным жителям приказали тайно его убить. И понеже они убить его не смели, то ночью разложивши дрова около шелашика, в котором он спал, оной зажгли, дабы его сожечь, которого силою взять не надеялись. Алкивиад пробудившись от треску огня, и не имея у себя меча, которой был отнят, взял у своего приятеля из под пазухи кинжал ибо с ним был из Аркадии некоторой приятель, которой от него никогда отстать не хотел. Сему приказал он за собою следовать, и сколько было у него тогда одежды с собою схватил. Оную брося в пламя, перешел чрез огонь. Варвары издали увидя, что Алкивиад выбежал из огня, стрелами его убили, а голову его к Фарнабазу отослали. Но наложница покрывши его женским своим платьем, сожгла мертвого в разложенном огне, которой назначен был к сожжению его живого. Таким образом Алкивиад на сороковом году живот свой скончал.
ГЛАВА 11.
Хотя многие об Алкивиаде в поношение его написали, однакож три славные и достохвальные Историка довольно его хвалят. Первой из них Туцидид, которой в одно время с ним жил; второй Ѳеопомп, которой родился немного спустя после его; а третий Тимей. Сии последние двое хотя о всяком в бесчестие писали и ругали, однакож незнамо каким образом оба согласно его похвалили; Ибо они все то, что выше об Алкивиад упомянуто, об нем написали с таким прибавлением, что он родился в славном городе Аѳинах, где всех Аѳинеан превзошел изрядным своим житием: и по прибытии после изгнания в Ѳивы так о их обыкновениях старался, что никого не было его трудолюбивее и сильнее и ибо все Виотиане стараются больше о крепости сил нежели о разуме. Теж Историки об нем пишут, что он у Лакедемонян, у которых терпение почиталось за главнейшую добродетель, так к жестокому житию их привык, что пред всеми Лакедемонянами употреблял худшее кушанье и платье. Ѳракиане были народ пьющей и похотливой, но и тем нимало в том не уступил. был у Персов, у которых за охотою без досады ходить и роскошно жить почиталось за наибольшую похвалу, а он так привык к их обыкновению, что Персы сами в том ему дивились. Сим он то получил, что, где ни был, везде за главнейшего почитался, и за то любили. Но довольно о сем, начну о прочих писать.