Содержание[1],
Пиит в сей оде старается прославит добродетели Архизилая, и конюшего его Каропа: краткое упоминание об основании Цирены. Пиит желает Архезилаю еще блистательнейших побед и на олимпийских играх.

Богатство, сколько сильно ты,
Когда с тобой живет небесна добродетель!
Кто сердцем прав и чист, гнушается тщеты.
С богатством таковый есть ближних благодетель.
Архезилай! судьба вела
Тебя ко щастью постепенно:
Богатство тратишь ты на добрыя дела,
Тобой Касторова днесь слава оживлена, [2]
Который сим местам спокойство возвратил, [3]
Пресек раздоры и волненье,
И мир в сем граде водворил
Блаженном чрез твое премудрое правленье.

Коль можно даром счесть богов
Согласие добра и власти:
То ты, по мненью мудрецов,
Достоин сей щастливой части,
Которую вкушаешь ты,
Народом правя многи леты;
Сия награда правоты
Судьбой тебе дана за мудрые советы.
Сугубо ныне ты блажен,
И чрез победу знамениту,
И тем, что случай дал пииту
Воспеть, сколь громкою ты славой озарен.

Когда похвальный гимн на лирах вдохновенных,
Тебе воспетый в честь, несется по садам
И слышится в лесах Киприде посвященных:
Не позабудь, что всем обязан ты богам;
Они единая причина,
Что щастлива твоя судбина.
Но больше всех товарищей твоих,
Каропа ты люби; он паче всех трудился: [4]
Он не искав отсрочек никаких,
Во град природный возвратился;
К гостеприимному он приглашен столу,
В близи Кастальских вод, в кругу мужей правдивых,[5]
И сей венок через коней ретивых
Доставил твоему челу.

Он крепосгпью возжей и силою десницы
Отважно проскакал, при помощи небес
Двенадцать раз священный Фебов лес
Без поврежденья колесницы.
Но чудна бодрость сих коней,
От сих трудов не уменшалась;
Кароп, достигнувший полей,
Где Цисса гордо возвышалась,
Над храмом Фебовым на сводах утвердил
Свою блестящу колесницу,
На коей он опередил
Других ристателей парящую станицу;
Поставил он ея, как радость в сих местах,
Близ статуи, из древа иссеченной,
И Аполлону посвященной
От Критских жителей, искусных в сих трудах.

Архезилай! прими благоприятно
Сего помощника в победах таковых.
А ты поверь, Кароп, что музы многократно
Потомству возвестят о подвигах твоих
В средине колесниц, в обломки разрушенных,
Их предводителей смятенных.
Кароп! какое ты веселие вкушал,
Когда весь цирк обширный обскакал,
Бессмертной славою покрылся
В отечество свое Ливию возвратился.
Хоть стоило сие трудов,
Но смертных жребий есть таков.

А ты, всех Баттовых богатств наследник,
Народа сильного защитник и покров,
В раздорах внутренних посредник,
Помощник странных, пришлецов,
Каких достоин ты венцов!
Когда сия страна от львов опустошалась;
Единым взглядом их отважный Батт прогнал.
В нем сила грозная оракула являлась;
Сам Феб его сопровождал;
Сам Феб ему велел природный брег оставить,
Селенье новое в Цирену перевесть.
Дабы оракул свой событием прославить,
Сам Феб хотелл во львах сей ужас произвесть.

Оставил Феб небесны круги,
Летит, чтоб смертным дать в залог его щедрот,
Лекарства разные, целящие недуги,
От коих страждет смертных род.
Он сладку лиру им дарует,
И с помощию муз драгих
Любимцам он своим законы предписует
К блаженству и к покою их.
Оракулы его, в пещере изреченны,
Потомство храброе на свет произвели,
И Гераклиды им рожденны,
В Лакедемон, в Аргос и в Пилос перешли.

От кореня сего Эгеане родились,
Которы в Теру преселились,
По предписанию богов.
Они участники во многих жертвах были
Когда их разные народы приносили
Во граде и среди лесов.
Потом их также пригласили
На те священны празднества,
От коих после учредили
Карнейски славны торжества.
При сих играх по днесь творим воспоминанье,
И празднуем на них Цирены основанье,
Куда по бедствах перешли
Трояне, мирные потомки Антенора,[6]
Когда, спасаяся от браней и раздора,
Они в сем город убежище нашли.

Как люди храбрые, искуством отличенны,
Они приятно угощенны;
Рукою Баттовой в то время насажден
Сей лес, богам великим посвященный;
Сциротиньянский путь им также уравнен, [7]
Толь гладко камнем намощенный,
Что ноги резвые коней,
Которых множество всегда к играм летело,
Могли скакать легко и смело;
А ныне при конце дороги сей
Покоится сей Батт, сложивший бренно тело:

Сей Батт, столь щастливый во все теченье дней,
Теперь достоин стал божественных честей.
И в самых сих местах пред храмом погребенны
Тела лежат его потомков и сынов.
Чистейшей Радостью их души восхищенны,
Когда и в недре их гробов
Им слышны похвалы потомкам их сплетенны.

Аркезилай, вели в сих пышных торжествах,
Что б имя Фебово у юношей в устах
Всечасно громко повторялось
И в сей стране обширно раздавалось.
Единый Феб внушает мудрецам
Те гимны светлые, согласны,
Чрез кои мы победам и трудам
Поем хвалы сердечны, беспристрастны.
Скажу еще для чести я твоей,
Что Феб тебе успех послал в твоих обетах,[8]
Что мудростью в твоих советах,
Что прелестью твоих речей,
Деяний, смелостью; хотя в младых ты летах,
Но столько превзошел и старых ты мужей,
Колико быстрых крыл пареньем
Орел превыше птиц других.
Блаженству общему ты служить утвержденьем;
Ты любишь подданных, как нежных чад своих.

Да с летами ростет к отраде муз драгих,
Наклонность пылкая и к ним твое стремленье,
Да с быстростью водя в играх коней твоих,
Ты нежной матери умножишь восхищенье.
Художеств и наук собор
Твой дух великий занимает;
На них обращены и разум твой и взор.
Да сим Зевес тебя во веки подкрепляет,
Ко исполнению намерений твоих;
Да сильные Сатурна дети
Успех тебе дадут в делах твоих благих.
Да в век врагов коварны сети,
Ниже дыханье ветров злых
Не возмутят твоих дней мирных и полезных.
Зевес всегда хранит рабов ему любезных.
Да славный Баттов род, как солнце возблестит,
И средь Олимпских игр победой возгремит.

---

[1] Сия ода служит дополнением к предыдущей.
[2] Циренияне совершали богослужение в честь Диоскурам, то есть, двум близнецам, сынам Юпитеровым, Кастору и Поллуксу. Кастор есть бог конской науки; ему приписывают изобретение колесниц, двумя конями запряженных. А по сему сие служение особливо приличествовало Архезию, имевшему всегда бдительнейшее попечение о конских заводах, не жалевшему на них великого иждивения и часто в ристаниях упражнявшегося, как о том в сей Оде сказано.
Кастор и Поллукс были Лаконияне, сыновья Леды, братья Елены. Циренияне были колония Спартанцов, поселившаяся сперва в Тере, а потом в Цирене, городе Ливийском.
[3] Здесь Пиит делает уподобление с возмущением Цирениян, о коем в предыдущей Оде упомянуто было; он Кастору приписывает славу восстановленья спокойствия и тишины в сем городе; сия метафора взята из бури, которую утишать Диоскуры имели власть, как то утверждают баснословные предания.
[4] Кароп был конюший или правитель колесницы Архезилаевой, а вкупе и его зять, заступивший место Эфема. Схолияст утверждает, будто Эфем одержал победу в Пифе.
[5] То есть в самой Пифе, где протекал Кастальский поток, о коем в примечаниях предыдущей Оды упомянуто.
[6] Они были предводимы Менелаем, который, пристав к Ливии с Еленою по возвращении своем из Трои, как в III й песни Одиссея сказано, основал там колонию из своих соотечественников и из пленных Троян состоящую.
[7] Он прилагал попечение о намощении сей дороги обтесанными весьма гладко камнями, коими с великим тщанием, плотностию и равностию сия дорога была укладена.
[8] Сие разумеется о победе им одержанной, пред коею, по древнему обыкновению, он делал обеты Фебу.