Античные сооружения неоднократно описывались с точки зрения их архитектурного решения, но детали их конструкции еще очень мало изучены.
Архитекторы начала XV века вернули развалинам этих давно забытых сооружений их былую славу, но, подражая классическим образцам в создании нового искусства, они сосредоточили свое внимание прежде всего на внешних формах, пропорциях и декоративных элементах, пытаясь воскресить их в новом воплощении.
Проявленный ими интерес к античным памятникам, следы которого сохранились до наших дней, послужил толчком к археологическим изысканиям; следуя по намеченному пути и продолжая начатое ими возрождение искусств, их ученики перерыли всю Грецию и Италию; в течение целых трех столетий количество находок множилось с чрезвычайной быстротой, но характер исследований существенно не изменялся, - ограничивались изучением внешнего облика здания, не вдаваясь в исследование его конструкции; успех был достигнут только в изучении и оценке внешней красоты античной архитектуры. Результаты стольких трудов уже приведены более или менее в порядок, установлена связь между разрозненными обломками, и мы можем без особого труда представить себе памятники Рима или Афин во всем блеске их первоначальной красоты. Для завершения дела, начатого нашими предшественниками, нам остается познакомиться с конструкцией зданий, внешние формы которых они использовали с таким глубоким пониманием. Их описания, несомненно, проливают некоторый свет на конструктивные приемы, но данные, которые они приводят по этому вопросу, большей частью чрезвычайно кратки; в большинстве случаев они носят случайный характер, - приводятся отдельные факты, представляющие собой простые заметки, никак не обобщенные. Эти краткие очерки в состоянии лишь возбудить, но не удовлетворить наше любопытство; благодаря им мы сильно ощущаем необходимость в подробном исследовании, которое обобщило бы строительные методы, применявшиеся в древности, и дало бы им широкое и точное освещение.
Подобный обзор забытых методов был бы полезен не только с точки зрения изучения происхождения строительного искусства; поскольку можно судить по разрозненным описаниям отдельных деталей развалин, решение конструкций было в одинаковой степени как остроумно, так и прочно. Но, кроме того, эти решения являются результатом использования длительно и настойчиво накопленного опыта, освященного памятниками, выдержавшими испытание веков; они дают возможность оценить сущность тех средств, которыми располагали древние строители, и установить области их применения, а также позволяют судить о развитии прикладных наук в древности.
Другими словами, условия, влиявшие на решение конструкции, являлись неотъемлемой частью истории развития предшествовавших нам народов; вопросы, возникающие при их изучении, заслуживают серьезного внимания с нашей стороны.
В своем труде я коснусь некоторых из этих вопросов, останавливаясь преимущественно на вопросах, относящихся к римскому строительному искусству. В греческих сооружениях конструкция настолько связана с архитектурой, что было бы трудно выделить вопросы конструктивного характера и изучить их в отдельности; это затруднение отпадает, как только мы переходив к памятникам, воздвигнутым в эпоху владычества Рима. Римляне сравнительно мало внимания уделяли изяществу форм; их больше занимали вопросы планового решения и выбор средств выполнения. Как бы чувствуя себя не в силах охватить, подобно грекам, всю архитектуру в целом, они установили строгое разграничение между конструкцией, которой они владели, в совершенстве, и декоративными элементами, к которым относились с пренебрежительным равнодушием; они предоставили другим заботу об украшении своих зданий, оставив за собой решение композиции здания и его возведение, и эта двойная задача была ими разрешена действительно мастерски. Конструкции их огромных зданий в большинстве случаев носят отпечаток их потребностей и их нравов. Их достижения в области строительного искусства менее исследованы, но несомненно, что; и в этом случае мы встречаем отражение их организаторских способностей, а также применение невиданных ранее строительных приемов, обусловленных имевшимися в их распоряжении исключительными возможностями.
Развалины сооружений, относящихся к эпохам расцвета римского строительного искусства, дают примеры конструкций, подобных которым мы не встретим в сооружениях других эпох; при изучении сводов, наличие которых указывает на все те места, куда простиралась Римская империя, нас поражает целый ряд деталей, устанавливающих глубокое различие между древними и современными строительными методами; к таким относятся арки, скрытые в толще кладки заполнения, необычной формы вертикальные столбы, различного вида каркасы, скрытые в кладке заполнения или покрытые штукатуркой, обломки которых, подчас обезображенные, выступают в настоящее время наружу в развалинах зданий. Возникает вопрос: каково было некогда назначение этих своеобразных обломков? Для какой цели служили грубо выполненные арки больших пролетов, включенное в основную кладку свода, и те настилы из кирпичей, которыми во многих случаях была выставлена внутренняя поверхность этих сводов? С какой целью и по каким правилам осуществлялась связь между основной кладкой и легкими каркасами, выполненными наспех, без особой тщательности? В современных конструкциях мы не найдем элементов, соответствующих этим вспомогательным конструкциям; между тем, они были настолько распространены, что в экономичности решения римских сооружений их значение, по-видимому, являлось основным. Совершенно очевидно, что они не имели значения декоративных элементов и были выполнены настолько грубо и с такой явной поспешностью, что их, несомненно, не предполагали оставлять открытыми; они являлись как бы вспомогательной несущей конструкцией скрытой внутри сооружения, благодаря чему при их выполнении можно было свободно руководствоваться экономическими соображениями, не стесненными и не осложненными никакими архитектурными требованиями. Итак, приемы строительного искусства как бы запечатлены в этих своеобразных конструкциях. Следует остановиться на изучении несущих каркасов монолитных сводов, так как при изучении сооружения по его отдельным частям никакие другие его элементы не помогли бы нам лучше понять конструктивные методы римлян.
Эти мысли поразили меня в тот день, когда я впервые увидел развалины древнего Рима, и послужили исходной точкой для моего исследования античных памятников. Мне кажется, что история этих памятников с точки зрения инженерного искусства может быть восстановлена легко и безошибочно; их исследованию будет придано большее единство, если мы примем во внимание тесную связь между отдельными деталями конструкции и основными принципами возведения сводов.
Руководствуясь этими соображениями и поддержанный советами и внимательным отношением мастера, соединившего знание инженера с талантом архитектора, я пытался в течение ряда специальных поездок собрать наиболее важные документы, могущие осветить технические вопросы в отношении римских сооружений.
Результатам этих исследований я посвящаю данный труд; я не задался целью восстановить систему забытых конструкций во всех подробностях и пытаюсь только ознакомить читателя с различными деталями, описания которых до сих пор были недостаточно полны;, я даю описание строительных приемов, смысл которых мне показался ясным, ограничиваясь лишь указанием тех приемов, которые мне удалось обнаружить, но не удалось достаточно уяснить себе их смысл.
В сущности, я не столько стремился дать историю строительного искусства у древних, сколько пытался собрать материалы для этой истории.
Исследование в этой области требует большой осторожности, и мне пришлось остерегаться документов сомнительного происхождения, которые могли бы привести к неправильным суждениям, - поэтому я вменил себе в правило не приводить никаких фактов, не установив их полную достоверность или не указав точнейшим образом на источники, из которых я их почерпнул.
В тех случаях, когда мне приходится дополнять свои выводы данными гипотетических реконструкций, я неизменно очень точно указываю пределы, где кончаются личные наблюдения и где начинается гипотеза.
Я очень хотел бы обеспечить теоретические объяснения такими же гарантиями и обязать себя не приводить ни одного из них, не подвергнув его проверке подлинными документами, но проверка такого рода не всегда была возможна.
Витрувий, на руководство которого я больше всего полагался, часто вводил меня в заблуждение: он лишь мимоходом упоминает о сводах, в неясных и кратких выражениях, не соответствующих большому их значению. В его время сводчатые конструкции не имели того значения, которое они приобрели впоследствии; ни один из большепролетных сводов, выполненных монолитной кладкой из щебня и раствора, столь распространенных позднее, не может быть с уверенностью отнесен к эпохе, предшествующей Витрувию. Автор единственного дошедшего до нас древнего трактата о строительном искусстве древности в (лучшем случае только в конце своей жизни присутствовал при осуществлении грандиозных замыслов, связанных с именами Августа и Агриппы и ознаменовавших наступление новой эры в римской архитектуре. Витрувий не принимал участия в ее блестящем подъеме, создавшем термы Агриппы и Пантеон в Риме; написанная им на склоне лет книга не столько дает нам картину строительных новшеств современной эпохи, сколько приводит воспоминания о строительных приемах конца республики и является как бы возвратом к тем методам, которыми он пользовался в течение своей долгой жизни.
За исключением Витрувия, древние писатели не описывают сооружений настолько подробно, чтобы у них можно было ожидать найти действительно полезные сведения. Плиний, посвятивший себя теоретическим исследованиям, не столько развивает методы применения материалов, сколько изучает их природные свойства. Фронтин рассматривает строительное искусство скорее с точки зрения государственного деятеля, а не архитектора. Если он нередко упоминает о сводчатых конструкциях, воздвигавшихся на его глазах или под его руководством, то он нигде не приводит подробного описания строительных приемов.
Краткие заметки, имеющие отношение к строительным работам, встречаются в сочинениях о римском земледелии и о военном искусстве; но в этих областях конструкции имеют слишком специальное назначение, и их упоминания в этих сочинениях очень кратки и дают лишь сомнительные объяснения основных строительных принципов в специальных отраслях архитектуры; к тому же эти редкие упоминания об обычных строительных приемах очень неясны и многие из них остались бы, вероятно, непонятными; если бы сохранившиеся развалины памятников не послужили бы им комментариями.
Почти что полное молчание древних писателей по интересующему нас вопросу заставляет меня дополнять свои наблюдения предположениями, которые дают весьма удачные и правдоподобные объяснения, а та ясность, с которой древние строители применяли свои строительные приемы, до известной степени восполнила пробелы дошедших до нас трактатов. Для меня стало очевидным, что различные решения античной конструкции обусловливались строгим экономическим расчетом. Эта гипотеза в отношении сооружений всемогущего Рима, несмотря на вполне понятное недоверие, которое она мне внушала, постоянно всплывала в моем исследовании как неизбежный вывод, который напрашивался сам по себе.
Мы слишком привыкли к мысли, что римляне, обладая несметными богатствами, никогда не были принуждены считаться с материальными ресурсами и имели полную возможность пренебрегать теми способами, прибегать к которым нас нередко принуждает недостаток средств. В римских сооружениях, бесспорно, отразилась явная склонность римлян к грандиозному, но в то же время римляне умели сочетать широкие замыслы с простыми способами их выполнения. При ближайшем изучении развалин их сооружений я убедился в применении целого ряда искусных приемов, применявшихся если не для сокращения, то, по крайней мере, для упрощения производства работ. В целом римские архитекторы стремились достичь величественного облика и прочности, достойных увековечить могущество римлян, в выполнении же отдельных частей сооружения они явно руководствовались соображениями строгой экономии, стремясь достичь обыкновенными и несложными средствами и безусловной прочности и несравненного величия.
Все эти соображения заставили меня изучить римские конструкции под чисто практическим углом зрения, - такой возможности я даже не подозревал в начале своего исследования. В самом деле, не могли бы мы извлечь для себя пользу, заимствовав некоторые римские строительные приемы?
В отношении декоративных форм мы постоянно прибегаем к заимствованиям у древних, - вполне вероятно, что в области строительного искусства мы также могли бы кое-чему у них поучиться. Более подробное изучение их сооружений в одинаковой мере важно и для развития строительного искусства и для развития архитектуры.
Такое допущение бесспорно, но все же не безусловно; чтобы установить, насколько целесообразно это подражание, и в какой степени оно может быть близким к античным строительным приемам, следует отдать себе ясный отчет в отличии современных строительных средств от тех возможностей, которыми располагали римские строители пятнадцать веков тому назад.
Не буду говорить о труде рабов, которым римляне часто пользовались на своих постройках. Они, кроме того, располагали обычно возможностями (и широко их использовали, особенно в провинции) заставлять работать на сооружении общественных зданий ту часть населения, которая подлежала трудовой повинности.
Таким путем древние римляне всегда вербовали столько чернорабочих, сколько им было нужно; однако эти случайные рабочие, оторванные от своих основных занятий и насильно привлеченные к постройке, были большей частью мало подготовлены к своему новому призванию. Если римляне и считали себя вправе не считаться с усталостью рабочих, то зато они были принуждены приводить сложность выполняемой ими работы в соответствие с их неопытностью; от них можно было требовать только физической силы, не рассчитывая на их квалификацию.
Однако не все римские строительные методы носили такой исключительный отпечаток подчинения современному им общественному строю; наряду со строительными приемами, изучение которых представляет исключительно исторический интерес, мы обнаруживаем большое число искусных приемов менее специфичных, которые могут быть употреблены теперь с таким же успехом, как и во времена Цезаря. Такими приемами являются способы, изобретенные древними строителями для того, чтобы умалить, как мы увидим далее, значение вспомогательных работ, как-то: установку кружал, подмостей и всех вообще дорогих вспомогательных устройств, которые задерживают и удорожают производство работ. Сложные приемы и нечеткие решения не отвечали традициям римского строительного· искусства.
Материальные затраты, которыми сопровождалось применение этих приемов, были невелики, и римляне не избегали их в частях здания, рассчитанных на долговечность, но прибегали к ним только для того, чтобы избежать вспомогательных работ; они придерживались правила: не прерывая производства работ, использовать самым простым способом все средства, необходимые для возведения сооружения. Это чрезвычайно простое правило объясняет большинство искусных приемов, свойственных римскому строительному искусству, с которыми нам предстоит ознакомиться в данной работе.
Таким образом, в силу древней традиции и независимо от тех методов, применение которых вообще противоречит современности, мы встречаем строительные приемы, удовлетворяющие не одним только требованиям народа, который их применял, но которые настолько всеобщи, что могут иметь и новое применение.
Однако древние строители в редких случаях следовали таким всеобщим принципам, да и современное применение вытекающих из них приемов подчиняется известным ограничениям; для приспособления этих приемов к нашим условиям пришлось бы ввести в них более или менее существенные изменения. Несмотря на то что подражание этим приемам для нас почти совсем неприемлемо, они все-таки заслуживают изучения. Ограничивая себя изучением одних только внешних форм, мы не достигли бы подлинного знания античных памятников; описание этих памятников с точки зрения строительных приемов по их возведению по крайней мере поможет нам заполнить некоторые пробелы в истории этой справедливо прославленной архитектуры.