Если романы Харитона и Ксенофонта, сохраняя основной характер народной книги, вместе с тем тяготели первый - к историографии, второй - к ареталогии, то так называемую "Историю Аполлония, царя Тирского", известную лишь в латинском переложении V-VI вв. н. э., можно считать близкой к сказке. Обычно считают, что предполагаемый ее греческий оригинал возник в начале II в. н. э.
"История Аполлония" отличается от типичных греческих романов прежде всего тем, что канонический список приключений распределяется в ней между двумя женскими персонажами - матерью и дочерью; роль главного мужского героя сведена до минимума. Помимо этого композиция произведения осложнена помещением в начальной части повествования рассказа о царе Антиохе и его дочери.
Свирепый Антиох живет в кровосмесительном браке со своей дочерью; мотив этот неоднократно засвидетельствован и в греческой мифологии (например Эномай и Гипподамия), и в сказочном фольклоре. Всем, ищущим руки его дочери, Антиох задает загадки и затем рубит головы тем, кто не в силах их разрешить, а подчас и тем, кто нашел удачное решение.
Аполлоний разрешает загадку, но Антиох не только не отдает ему своей дочери, а грозит смертью, так что тот вынужден спасаться бегством. Он благодетельствует жителей Тарса в Киликии, предоставив им по дешевой цене большое количество хлеба; затем отправляется в Кирену, терпит кораблекрушение, но достигает Кирены и получает в жены дочь царя Архистрата Архистратиду. Приходит весть о смерти Антиоха; его царство должно перейти к Аполлонию. Аполлоний отправляется туда на корабле, по дороге его жена производит на свет дочь, а сама впадает в летаргический сон; сочтя ее за мертвую, ее бросают в море в ящике, который волны выбрасывают на сушу возле Эфеса, где молодой ученик одного врача оживляет мнимо умершую. Она находит приют у жриц Артемиды.
В дальнейшем на первое место выступает дочь Аполлония Тарсия, а сам он, прибыв в Таре и отдав девочку на воспитание некоему Странгвиллиону, отплывает в Египет, где и остается в течение четырнадцати лет. Тарсию преследует жена Странгвиллиона Дионисиада, поручающая рабу убить ее. Следует похищение Тарсии разбойниками, продажа ее в рабство и пребывание в публичном доме в Митилене, где ей удается, однако, сохранить свое целомудрие. При помощи Афинагора, "первого человека в городе", происходит встреча прибывшего в Митилену Аполлония с дочерью, которая является к отцу, чтобы утешить его. Когда ее помощь отвергнута Аполлонием, Тарсия разражается жалобами и перечисляет вслух собственные беды, облегчая тем самым обязательное для романа узнавание. Под влиянием вещего сна Аполлоний отправляется с дочерью в Эфес, и там его узнает жена. Он принимает бывшее царство Антиоха; происходит награждение добрых и казнь порочных. Аполлоний благополучно царствует над Антиохией, Тиром и Киреной и описывает свои приключения.
Как видно, все три главных действующих лица - Аполлоний, Архистратида и Тарсия - разлучаются друг с другом и в конце рассказа воссоединяются путем двойного узнавания. Что же касается обычных мотивов любовного романа, то Архистратида, охваченная любовной страстью, переживает ее как болезнь, затем ее постигает мнимая смерть; наибольшее количество скитаний и мук достается на долю ее дочери.
Сказочные черты проступают уже в самом начале, в истории Антиоха и его дочери. Решение загадок как условие получения красавицы часто встречается в сказках, так же как фигура злой мачехи, изобилие царей и царевен, внезапное и легкое овладение царствами.
В "Истории Аполлония" обнаруживаются различные черты, одни из которых восходят к предполагаемому греческому подлиннику, другие же внесены, вероятно, латинским переводчиком и близки к христианству. Нападение пиратов, кораблекрушение, мнимая смерть, вещие сны встречались, конечно, уже в изначальном греческом тексте. Особенно много мотивов, которые роднят "Историю Аполлония" с книгой Ксенофонта Эфесского: заключение брака в начале повествования, покушение со стороны ревнивой госпожи на убийство героини, смягчившийся убийца, спасение невинной и продажа ее своднику, сохранение ею чистоты и в этой обстановке, сцена узнавания в храме, пребывание героя у старого рыбака.
Язык латинского текста пронизан вульгаризмами, внесенными, надо думать, при переводе. Как у Ксенофонта и Харитона, в "Истории Аполлония" проза расцвечена многочисленными стихотворными вставками. В главе 42 и других появляются стихотворные загадки из сборника Симфосия (IV-V вв.).
Часто говорят об искусственном присоединении истории Антиоха к основной части произведения, причем это "неорганическое сочетание" разнородных сюжетов ставили в вину то латинскому переводчику, то самому автору греческого подлинника. Между тем, можно предположить, что эпизод с Антиохом входил непременной частью в первоначальный композиционный замысел и вовсе не был чем-то посторонним. Роман, который заканчивается награждением девического целомудрия, супружеской и дочерней верности, риторически эффектно начинался с контрастного эпизода, насыщенного страстями, диаметрально противоположными этим добродетелям. Кровосмесительная встреча Антиоха и его дочери (гл. 1-2) уравновешивается встречей Тарсии с Аполлонием (гл. 40 слл.), в результате которой Тарсия, обитательница притона, оказывается царской дочерью. Разгадывание загадок появляется как некий вспомогательный прием именно в этих разделах романа; любопытно, что и в том и в другом случае разрешение загадок само по себе ни к чему не приводит. Если вспомнить симметричность композиции, свойственную всему жанру, то предложенное выше объяснение взаимной связи частей "Истории Аполлония" представится вполне вероятным; так и в романах Ахилла Татия, Лонга и Гелиодора основная любовная ситуация дублируется параллельно построенными эпизодами, имеющими противоположную направленность.
Общий тон "Истории Аполлония" отмечен нарочитой простотой, по-рою переходящей в наивность; но местами даже сквозь латинское переложение угадывается риторическая приподнятость подлинника.
Не подлежит сомнению, что латинская версия романа, относящаяся к V-VI вв., была широко распространенной книгой, обращавшейся к широким слоям понимавших по-латыни читателей. Самый текст сохранился в очень различных редакциях, что свидетельствует о вольном с ним обращении, характерном для народной литературы.