Общие положения
По характеру изобретения и развлекательному замыслу Макробий (somn. 2,8) относит Петрония и Апулея с их argumenta fictis amatorum casibus referta, "сюжетами, которые наполнены вымышленными приключениями влюбленных", к той же категории, что и комедии Менандра. Теории романа в собственном смысле слова в античности не существует. Само это понятие восходит к Средним векам и означает (во Франции) длинное прозаическое или стихотворное повествование, написанное на романском народном языке. Классическая филология использует термин для обозначения достаточно длинного вымышленного повествования в прозе.
Целесообразно провести различие между романом в узком и широком смысле слова. В первом случае имеются в виду - серьезные любовные романы[1] (мы знаем о них по многочисленным греческим текстам), и скорее шуточные формы, сохранившиеся преимущественно на латинском языке. У обоих типов есть определенные общие черты (см. разд. Литературная техника).
В более широком смысле к жанру относятся: роман с описанием путешествия[2], биографический роман[3], часто с увещевательной тенденцией[4], напр., как зерцало государей, мифологический роман[5], который трудно отделить от исторического[6]; роман об Александре[7] в особой степени сочетает черты романа о путешествии с биографией и зерцалом государей. Наконец, роман может стать оболочкой для просветительской демифологизации[8] или утопического проекта[9]. С другой стороны, есть развлекательная литература религиозного направления, напр., служащая религии Изиды (Апулей) или христианства[10], и частично эти жанры сближаются с биографией и романом о путешествии.
В типах, которые относятся к роману в более широком смысле слова, литературные формы не столь отчетливы, как в любовном и плутовском романе.
Мениппова сатира имеет точки соприкосновения с Сатириконом Петрония в его прозиметрической форме. Однако вообще у менипповой сатиры есть строгая философская позиция; ее сатирическая направленность гораздо отчетливее, чем, скажем, в романе Петрония.
Роман обладает также способностью впитывать в себя малые формы: напр., анекдоты, басни, сказки, новеллы.
Греческий фон
Греческий любовный роман родствен с новой комедией не только по материалу, он возникает в аналогичной общественной среде: в эпоху эллинизма изменившиеся политические обстоятельства стимулируют интерес к частной жизни. Для представленного в Риме двумя значимыми произведениями типа комического романа предварительной ступенью послужил, вероятно, греческий роман об Иолае. Проблема источника романа об осле будет рассмотрена в главе об Апулее. В остальном для латинской литературы значимы традиции мифологического романа, любовного (Historia Apollonii regis Tyri), агиографического и романа об Александре.
Римское развитие
Сатирикон Петрония и Метаморфозы Апулея для нас - вершины античного романа. Видные предшественники - Сизенна со своими Милетскими рассказами и Варрон с Менипповыми сатирами, однако у Варрона не было единого действия. Латинский роман не только включен в общеантичную жанровую традицию: его развитие обладает и специфическими чертами, свойственными римской литературе. Кроме того, его ярчайшие представители в каждом случае отражают духовный и общественный климат эпохи.
Характерно, что в то же самое время, когда эпос в творчестве Лукана достиг предела своей патетики и начал отчаиваться в своей задаче изображения осмысленности природного и историко-политического космоса, роман - менее притязательный жанр повествовательной литературы - переживает взлет: это свидетельство утонченности общества, которое воспринимает как серьезную проблему упадок аристократии, школы, образования и торжество разбогатевших вольноотпущенников, но достаточно внутренне независимо, чтобы вволю над этим посмеяться.
Иные, но не менее значимые условия развития складываются для латинского романа во II в.: после гибели политического эпоса при Домициане и постепенного смещения центра тяжести из Рима на окраину Империи в то время, когда варвары начинают все чувствительнее нарушать всеобщий мир и Марк Аврелий - последний усыновленный преемник среди римских императоров - еще раз обретает поддержку в стоицизме, прежде чем ratio окончательно уступит religio, многие читатели воспринимают роман Апулея по форме и содержанию как сообразный эпохе: это многосторонний и почти не поддающийся систематизации опыт одиночки в калейдоскопически меняющемся, непредсказуемом мире, свободно самоопределяющийся в религиозно-философских рамках, где никоим образом нельзя вести речь о непритязательности, но направлена она уже не на государство и общество, а на индивидуальность - в рамках, которые своей платоновской тенденцией указывают путь в будущее.
Литературная техника
В романе сочетаются разнообразные технические приемы: они черпаются из эпоса, историографии, новеллы, сказки, декламации, драмы. Любовный роман подчас обозначается как δρᾶμα, σύνταγμα δραματιϰόν[11], fabula или mimus. Как и в комедии, здесь в центре - двое влюбленных, и действие разыгрывается в "мещанском" окружении; предпочтительное для античной теории комического сочетание с действительностью справедливо для романа еще меньше, чем для комедии, поскольку действие часто "романично", т. е. оно представляет собой нагромождение сенсационных событий, не вовсе немыслимых, но в таком количестве невероятных.
Серьезный греческий любовный роман имеет типичные черты, которые - частично в измененной форме - сохраняют свое значение и для римского романа, скорее юмористически-ироничного: двух влюбленных, безупречно верных и чистых, разлучают враждебные обстоятельства (часто - гнев божества): морская буря, кораблекрушение, плен, продажа в рабство, угроза потерять невинность, предотвращенная в последний момент, близкая гибель - вплоть до мнимой смерти - относятся к числу наиболее характерных ситуаций. Конец произведения - счастливое воссоединение любящих.
Повествовательная техника следует историографическим образцам[12]. Если любящие в разлуке, две сюжетные линии развиваются параллельно. Вставками служат новеллы и экскурсы. Рассказ от первого лица и многослойность вставок - технические приемы, более свойственные эпосу, чем историографии, - встречаются в романе в более позднюю эпоху, особенно у римлян, для которых вообще Одиссея сохраняет значение важного литературного образца.
Отдельный эпизод напоминает трагедию и комедию: диалоги заменяют сообщение, монологи - психологический анализ. Нередко встречаются типичные сцены из драмы - напр., диалогическая экспозиция, сцена обмана, заседание суда, узнавание.
Несомненно, технический арсенал комического романа во многих пунктах - тот же самый: есть и разгневанное божество, и типичные дорожные и морские приключения, и показательные драматические сцены.
Правда, не следует упускать из виду и весомые различия, которые не дают полностью свести латинский роман к любовному греческому. Идеалистический любовный роман, напр., вследствие особенного подчеркивания мотива верности разлученных влюбленных практически не допускает сексуальных сцен, которые, со своей стороны, относятся к непременным признакам комического романа; и вызывает сомнения вопрос, можно ли понимать любовь Энколпия и Гитона, как в первую очередь, пародию на романную любовную интригу. Прежде всего следует отметить, что пародия на тот или иной литературный жанр не является основным мотивом создания произведений на латинском языке. Близость к греческой традиции в духе Романа об Иолае показывает, что у комического романа уже есть своя собственная традиция.
Язык и стиль
Язык и стиль обоих сохранившихся крупных латинских романов совершенно различен. У Петрония много языковых уровней - поэзия, стилистически утонченная проза рассказа от первого лица, вульгарный жаргон вольноотпущенников; у Апулея доминирующий тип - отточенная проза с гомеотелевтами, как и подобает писать в эпоху Второй софистики. Менее точная и трезвая, чем язык Петрония, его латынь отличается подчеркнутой отделкой и игровым характером. Зато ее внутреннее единство выше, чем у Петрония: Апулей, конечно, часто склоняется к поэтичности, но никогда не занимается стихотворством; иногда дает себя знать повседневный язык, однако автор избегает веризма речи вольноотпущенников Петрония.
В позднейшем развитии можно констатировать упрощение языка, причем иногда он приближается к вульгарному, качественно отличающемуся от искусного петрониева изображения простонародной латыни в том отношении, что карикатура выходит ненамеренной.
Образ мыслей I. Литературные размышления
Петроний представляет свое произведение как novae simplicitatis opus ("произведение неслыханного простодушия", 132). Прежде всего это относится к содержанию, однако у принципа называния вещей своими именами есть не только моральная, но и стилистическая сторона. Этот тезис конвергирует с grandis et pudica oratio, "высокой и целомудренной речью" (2), о которой мечтает у Петрония опустившийся ритор Агамемнон.
Естественно, поэтические примеры, которые приводит Петроний, вложены в уста субъекту далеко не безупречной нравственности, однако в них не следует искать образчики плохой литературы. Ученые прежних времен метко назвали Петрония auctorpurissimae impuritatis, "писателем чистейшей нечистоты". Его латынь во всех случаях полностью приспосабливается к своему предмету.
Если он заставляет своих героев спорить об упадке красноречия или за недостатком целомудрия в поступках восхвалять целомудренные речи, то Апулей открыто делает удовольствие читателя литературной программой и признает собственное творчество - в сознательном самоуничижении - fabula Milesiaca, "милетским рассказом", то есть развлекательной литературой. Сравнительно с языковым уровнем литературная программа у Петрония заходит скорее слишком высоко, а у Апулея опускается чересчур низко: вначале нельзя догадаться, что у истории осла есть более возвышенный смысл.
Образ мыслей II
Спорят, служило ли произведение Петрония чисто развлекательным целям или предназначалось для чтения как сатира. Вероятно, здесь сама антитеза - ложная. Анализ словаря в сопоставлении с содержанием показывает, что Петроний критикует бессмысленную мультипликацию безгранично доступных удовольствий и, не подымая морализирующего перста, косвенно дает понять, что он - если и не в моральной области, то в области хорошего вкуса - знает о преимуществах мудрого самоограничения. Тем не менее нельзя делать из Петрония эпикурейского или даже стоического доктринера, хотя он, без сомнения, знаком с учениями и той, и другой школы. В крайнем случае можно назвать его особенно рафинированным сатириком, который никогда не расстраивает читателя, давая понять свои намерения.
У Апулея аналогичная проблема стоит иначе: в корпусе романа так много беззаботно-развлекательного, что многие читатели воспринимают религиозный финал как насильственно привязанный и невероятный. Терпеливая и филигранная исследовательская работа, правда, выявила внутренние линии между основным повествовательным планом и концовкой и - кроме того - тематическую конвергенцию целого и его частей, включая эпизоды. Здесь тоже нет места для или-или. Дело в том, что "автобиографический" роман также приближается к рассказу о философском или религиозном обращении и становится важным предварительным этапом христианской автобиографии. Несмотря на это, роман Апулея - в высшей степени приятное чтение. Резкая грань между "серьезной" и "развлекательной" литературой оказывается вновь и вновь невозможной. Лучшее в обоих романах обязано своим существованием не жанру, а личности авторов.
Справедливо, что Петроний и Апулей - каждый в духе своего времени - придают роману новую ориентацию: Петроний - критическую, Апулей - религиозно-философскую. Таким образом косвенно преодолевается несколько тривиальное мировоззрение идеалистического любовного романа[13], частично развеиванием иллюзий, частично содержательным углублением. Однако пародийный аспект этого рода литературы не следует считать главным намерением римских авторов; это побочный результат, возникающий наряду с первичным, проистекающим из намерений автора, а их диктует личность и эпоха.

---

[1] В I в. до Р. Х. Харитон; Роман о Парфеноне и Метиохе; Роман о Хионе; в I в. по Р. Х.: Роман о Каллигоне; II в. по Р. Х.: Роман о Герпиллиде; Лоллиан; Ксенофонт Эфесский; Ахилл Татий; Ямвлих; III в. по Р. Х.: Лонг (пастушеский роман); Гелиодор; V—VI вв.: Historia Apollonii regis Tyri. Роман в более тесном смысле — «длинное повествование в прозе, где в событиях доминируют эротические мотивы и серия приключений, по большей части испытанных в странствиях, для которых можно установить несколько устойчивых типов, доминирующих в сюжетах» (N. Holzberg 1986, 33), со счастливым концом.
[2] Антоний Диоген, I—II вв. по Р. Х.; Лукиан, Правдивые истории (пародия).
[3] Роман об Эзопе, I в. по Р. Х., по более древним источникам; Филострат; II—III в.: Vita Apollonii Tyanei; Порфирий, Vita Pythagorae.
[4] V—IV вв. до Р. Х.: Антисфен, Кир; Ксенофонт, Киропедия; IV—III вв. до Р. X.: Онесикрит, Воспитание Александра; ок. III в. до Р. Х.: Переписка семи мудрецов; I в. до Р. Х.: роман в письмах Псевдо—Хиона; IV—V в. по Р. Х.: Синесий, Озирис и Тифос.
[5] II в. до Р. Х. Гегесианакт; Дионисий Скитобрахион; IV в. по Р. Х.: Псевдо—Диктис; VI в. по Р. Х.: Псевдо—Дарет.
[6] Роман о Нине. I в. до Р. Х.; роман о Сесонхосиде: I в. по Р. Х.
[7] Псевдо—Каллисфен, III в. по Р. Х.; латинский вариант Юлия Валерия, III—IV в. по Р. Х.
[8] IV—III в. до Р. Х. — Евгемер.
[9] III или II в. до Р. Х. — Ямбул.
[10] Напр., II в. по Р. Х.: Деяния Павла и Феклы; IV—III в. по Р. Х.: греко–латинские Псевдо—Клементины; с IV в. есть и агиографические романы; они имеют точки соприкосновения с биографией и паренезой.
[11] Драматическое сочинение (прим, перев.).
[12] Ср., напр., K. Plepelits во введении к его переводу Харитона, Stuttgart 1976, 10 сл.
[13] N. Holzberg 1986 подчеркивает компенсаторную функцию идеалистического романа в эпоху эллинизма (напр., 39). R. Merkelbach 1962 устанавливает, по–видимому, слишком шаблонную связь с мистериями; нет никакого сомнения в том, что творческим стимулом римского романа стало секуляризованное стремление к счастью и избавлению.