Книга представляет собой первый в отечественной историографии перевод с греческого оригинала полного текста «Стратегикона Маврикия» — выдающегося памятника византийской военной литературы, датируемого рубежом VI и VII столетий. Адекватно отразив переломный характер своей эпохи, «Стратегикон» определил основополагающие принципы военной организации империи, сохранившие свою жизнеспособность на протяжении нескольких последующих веков.
Перевод трактата осуществлен по критическому изданию Дж. Дэнниса (Вена, 1981); использованы также предшествующие издания И. Шеффера (Упсала, 1664) и X. Михаэску (Бухарест, 1970). Учтено подавляющее большинство имеющихся к настоящему времени переводов полного текста трактата или отдельных его фрагментов на современные языки (английский, немецкий, румынский, русский, болгарский, сербохорватский). Во вводной статье освещена основная проблематика трактата (авторство, датировка, структура, источники, влияние на последующие памятники военно-научного жанра), дана подробная характеристика стратегических и тактических воззрений автора «Стратегикона».
Для специалистов и широкого круга читателей, интересующихся военно-научной проблематикой.
... Ἐκ τοῦ θησαυροῦ αυτοῦ καινὰ καὶ παλαιὰ.
Евангелие от Матфея (13,52)
Трактат, который является предметом нашего рассмотрения, может быть безоговорочно признан самым выдающимся памятником византийской военной науки, определившим перспективы ее развития на протяжении многих последующих столетий.
Установившееся к настоящему времени в литературе наименование трактата ("Стратегикон Маврикия") является компромиссным и условным в обоих своих составных элементах, ибо состояние рукописной традиции таково, что в ней отсутствует унификация как в названии сочинения, так и в имени его автора. Наиболее ранняя и лучшая рукопись (Codex Mediceus - Laurentianus LV-4), изготовленная по инициативе Константина Багрянородного, имеет заглавие: Οὐρβικίου τακτικὰ στρατηγικά. В рукописи Codex Ambrosianus gr 139 (В 119 sup.), составленной вскоре после 959 г., содержится самое развернутое название: Μαυρικίου τακτικὰ τοῦ ἐπι τοῦ βασιλέως Μαυρικίου γεγονότος. Наконец, в трех остальных рукописях (Codex Neapolitanus gr. 284 (III С 26), Codex Parisinus gr. 2442, Codex Vaticanus gr. 1164) трактат назван: Μαυρικίου στρατηγικόν[1]
Как видим, самая древняя (флорентийская) рукопись содержит двойное, обобщающее наименование (τακτικὰ - στρατηγικά); в более поздних списках название трактата как бы усекается, будучи разделенным надвое, причем миланский кодекс ограничивается лишь первой частью (τακτικὰ), а три остальные рукописи (неаполитанская, парижская и ватиканская) предпочитают вторую (στρατηγικόν).
Какое же из перечисленных наименований точнее отражает содержание трактата?
Прежде всего следует отметить, что трактат содержит разделы, посвященные характеристике как тактических, так и стратегических принципов в их понимании, традиционном для греко-римской военно-теоретической литературы. В начале книги II автор трактата перечисляет те элементы, которые, по его мнению, должны относиться к стратегии: это прежде всего выбор времени и места для совершения нападений на противника, а также сама организация этих нападений с применением разнообразных военных хитростей[2] Как видим, понимание автором стратегии как высшего полководческого искусства в принципе не отличается от традиционных формулировок, содержащихся в других, более ранних и более поздних трактатах. Напротив, лишенные налета книжности и учености, его рассуждения даже более точно выражают суть явления. Что же касается тактики, то автор также разделяет традиционное ее понимание как способа размещения и упорядочения солдат и их обучения индивидуальным и групповым военным приемам.
Таким образом, двойное наименование трактата во флорентийской рукописи (τακτικὰ - στρατηγικά) с наибольшей полнотой и точностью отражает его содержание, поскольку трактат содержит сведения об этих обеих частях военного искусства. Однако такое соединение двух разноплановых терминов в одном названии является чисто механическим - оно не имело смысла даже в глазах древних[3] Вполне справедливо замечание А. Дэна, что трактат, не являясь ни чисто стратегическим, ни полностью тактическим руководством, "говоря в военном смысле, пребывает посередине", вследствие чего становится еще более ценным, поскольку количество сообщаемых им сведений по крайней мере удваивается[4]
Что же касается традиционного наименования трактата ("Стратегикон"), то с формальной точки зрения оно не имеет больших прав на существование, чем наименование "Тактика"[5] Но его приоритет зиждется на силе традиции, заложенной изданием И. Шеффера, свыше 300 лет остававшегося единственным. Впоследствии эта традиция была подтверждена изданиями, осуществленными X. Михаэску и Дж. Дэннисом, и мы полагаем, что нет оснований пересматривать это утвердившееся наименование.
Если вопрос о техническом наименовании трактата можно считать не имеющим существенного значения (большинство из известных к настоящему времени памятников военной литературы имеют условные, неавторские наименования), то проблема авторства "Стратегикона" имеет принципиальную важность как для датировки трактата, так и для решения других первостепенной значимости вопросов.
Хотя рукописи донесли до наших дней имена сразу двух авторов анализируемого трактата, средневековая историографическая традиция безоговорочно сходилась на признании автором "Стратегикона" византийского императора Маврикия (582-602). Колебания в этом вопросе возникли после выхода в свет первого научного издания трактата, осуществленного И. Шеффером[6] Отведя имя Урбикия, И. Шеффер атрибутировал "Стратегикон" как принадлежащий Маврикию, но не византийскому императору, правившему на рубеже VI и VII столетий, а его неизвестному омониму. В течение следующих двух столетий проблематика трактата занимала исследователей сравнительно мало. Ряд ученых, вопреки И. Шефферу, продолжали видеть автора "Стратегикона" в императоре Маврикии (Г Кэхли, Ф. Гаазе). Однако концепция И. Шеффера превалировала в историографии. Наиболее последовательно ее защищал Ρ Фёрстер,[7] одновременно убедительно доказавший, что трактат был написан именно в эпоху царствования Маврикия[8] Авторство Урбикия наиболее энергично защищал Ρ Вари;[9] с ним был солидарен и Ρ Гроссе[10]
В историографии XX в. авторство императора Маврикия решительно защищал Ф. Оссарес: полемизируя с Ρ Вари, он демонстративно внес эту атрибуцию даже в заглавие своего главного исследования[11]
Напротив, Ю. Кулаковский подчеркивал, что в трактате не имеется указаний на принадлежность автора к императорской фамилии; с другой стороны, неизвестны сведения о писательской деятельности императора Маврикия. Против авторства этого императора говорят весьма грубый язык трактата, стилистические особенности текста (постоянные повторения, отступления, вставки, отрывочность, нарушения логики). Автор вряд ли был достаточно образованным человеком. Вероятнее всего, это профессиональный военный, опытный командир. Но это нисколько не снижает, а, напротив, повышает интерес к его произведению, поскольку военная действительность отражена в трактате непосредственнее, проще и ближе к ее реальному состоянию[12]
Относительно авторства трактата высказывались и компромиссные точки зрения. Еще в 1880 г. К. Мюллер предложил комплексную формулу "Урбикий - Маврикий" для обозначения автора "Стратегикона".[13] Ряд соображений по устранению возникающих в связи с этим противоречий высказал Г Циллиакус.[14]
Имели место попытки приписать авторство "Стратегикона" и другим лицам. В 1893-1894 гг были опубликованы две статьи К. Э. Цахарие фон Лингенталя, посвященные памятникам византийской военной литературы[15] Эти статьи содержали ряд весьма спорных, а зачастую определенно ошибочных положений, встретивших резкую критику в ученой литературе. Касаясь проблематики "Стратегикона", К. Э. Цахарие фон Лингенталь предложил авторство Руфа[16] Это мнение не встретило сколько-нибудь значительной поддержки; с ним солидаризировался лишь К. Крумбахер, да и то со значительными оговорками[17] Критических же откликов было гораздо больше[18]
В середине 30-х гг. XX в. венгерский ученый Е. Дарко выдвинул предположение о принадлежности "Стратегикона" императору Ираклию,[19] указав,[20] что аналогичные идеи были высказаны задолго до него[21] Мнение Е. Дарко было поддержано JI. Брейе[22]
Вопроса об авторстве трактата так или иначе касались и позднейшие исследователи, хотя решали его с различной степенью определенности. В. Энсслин[23] фактически уклонился от идентификации автора "Стратегикона".[24] Г Циллиакус считал предположение об авторстве императора Маврикия "довольно ненадежным"; впрочем, он не считал эту проблему принципиально важной и отводил ей "относительно подчиненное значение"[25] Н. В. Пигулевская поддерживала ту точку зрения, которая не связывает "Стратегикон" с именем императора Маврикия[26] Наоборот, болгарская исследовательница Г Цанкова-Петкова обратила внимание на ряд замечаний автора об общем состоянии военного дела, смысл которых может быть уяснен только при предположении, что они высказаны человеком, обладавшим не только высшей властью в империи, но и компетентным в вопросах внешней политики, недоступных пониманию простого военачальника[27]
Колебания в решении указанной проблемы испытывал А. Дэн. В статье, опубликованной уже посмертно, А. Дэном высказана мысль, что автором трактата следует признать Маврикия, причем "кажется вероятным", что это был именно император Маврикий, который либо сам написал "Стратегикон", либо являлся инициатором и осуществлял общее руководство его написанием[28] X. Михаэску достаточно подробно обосновал тезис о том, что автор "Стратегикона" носил имя Маврикий. Однако вопрос о том, идентичен ли автор трактата императору Маврикию, X. Михаэску фактически обошел, хотя по общему тону приводимой аргументации можно судить о том, что румынский исследователь воздерживался от их идентификации[29] В работах 3. В. Удальцовой, затрагивавших проблематику "Стратегикона", авторство императора Маврикия не исключается[30]
В диссертации Дж. Уиты, подготовленной им в 1977 г,[31] обосновывается мнение о том, что автором "Стратегикона" может быть признан Филиппик, известный генерал эпохи императора Маврикия. Проявив себя в кампаниях на восточном фронте, он после воцарения Маврикия занимал ряд высших военных должностей. Был известен своим интересом к военной истории и военным обычаям других народов. Кумиром Филиппика был Ганнибал (его имя дважды встречается на страницах "Стратегикона"). После свержения Маврикия и воцарения Фоки военная карьера Филиппика прервалась - в течение 603-610 гг. он был вынужден жить в монастыре. Смерть Филиппика датируется приблизительно 615 г.
Итог всей предшествующей полемике по проблеме авторства "Стратегикона" был подведен Дж. Дэннисом в венском издании 1981 г., а также в осуществленном им же переводе этого трактата на английский язык[32] Дж. Дэннис констатировал, что вопрос об авторстве "Стратегикона" остается открытым и нет вероятности, что он сможет получить окончательный ответ при современном состоянии исследований. Предположение об авторстве Руфа не может быть даже принято к серьезному рассмотрению. Более вероятным представляется мнение Е. Дарко о написании трактата императором Ираклием зимой 621 г. И хотя эта возможность не может быть исключена полностью, главным препятствием является сравнительно поздняя дата такого события[33] Не выдерживает критики и предположение об авторстве Урбикия, современника императора Анастасия[34] Автором трактата следует признать Маврикия, но на вопрос о том, был ли военачальник с этим именем императором, невозможно дать ясного и однозначного ответа[35]
С решением проблемы авторства трактата неразрывно связан вопрос о его датировке. Начиная с Ρ Фёрстера, все исследователи делали попытки датировать трактат, опираясь не только на формальные основания, но и исходя из внутренней критики источника. Как правило, большинство предложенных датировок не выходит за рамки одного полустолетия.[36]
Наиболее развернутое обоснование датировки трактата также было дано Дж. Дэннисом в венском издании "Стратегикона"[37] Поскольку главными соперниками империи названы персы (время наиболее острой конфронтации с ними приходится на 573-628 гг.), лангобарды (они стали врагами империи после 568 г.), авары, славяне и анты (причинявшие наибольшие трудности империи в 70-х гг VI в.), начальная дата написания трактата не может уходить в период ранее трех последних десятилетий VI в. Отсутствие каких бы то ни было упоминаний об арабах указывает на то, что трактат не мог быть написан позднее 30-х гг VII в.; год окончательного поражения персов (628) дает довольно твердый terminus ante quem создания трактата. Terminus post quem определяется с учетом упоминания автором трактата трех событий недавнего военного прошлого. В главе 1 книги X упоминается эпизод, который можно отнести к истории осады крепости Акбас в персидской провинции Арзанене - это событие, достаточно подробно описанное Феофилактом Симокаттой, датируется 583 г В главе 3 книги IX рассказано об отравлении персами ячменя для лошадей византийской армии - данная акция может быть соотнесена с приказом Хосрова II, отданным в 591 г Наконец, в главе 2 этой же книги IX описывается военная хитрость, осуществленная аварами в сражении под Гераклеей, - этот эпизод, также кратко упомянутый Феофилактом Симокаттой, может быть датирован 592 г Существенным является и еще одно обстоятельство. Имеются свидетельства о том, что согласно декрету императора Маврикия все императорские акты должны были начинаться обращением к "Пресвятой Троице, нашему Господу и Спасителю" - эта формула стала обычной для официальных документов начиная с 605 г Многозначительным является тот факт, что первая же фраза введения к "Стратегикону" содержит именно эту формулу[38]
Сопоставив все перечисленные свидетельства, Дж. Дэннис пришел к окончательному выводу о том, что время создания "Стратегикона" следует отнести либо к заключительному этапу царствования Маврикия (после 592 г.), либо ко времени правления Фоки (до 610 г.). Содержащиеся в трактате военные реалии, отражающие состояние военной организации империи, подтверждают такое предположение[39]
* * *
В каких же основных чертах рисуется перед нами личность автора "Стратегикона"? Помимо глубокой религиозности (свою безусловную ортодоксальность он подчеркивает уже во введении к трактату и неоднократно демонстрирует на протяжении всего дальнейшего повествования), не оставляет сомнений его основательный профессионализм в области военного дела. По знакомству с военной литературой и умению адаптировать сведения "древних" с учетом современных требований можно судить о его теоретической подготовке; он обладал и значительным опытом участия в войнах, по крайней мере на двух фронтах - на Балканах и на восточной границе. При этом создается впечатление, что автор "Стратегикона" занимал гораздо более значительное место в военной иерархии, чем авторы всех известных нам более ранних военных сочинений. Общий тон повествования нашего автора практически ничем не отличается от фразеологии и стилистики венценосного автора "Тактики Льва". Характерно отсутствие в "Стратегиконе" обращений к царствующему императору - этой традиционной черты подавляющего большинства военных трактатов. То обстоятельство, что, кроме Иисуса Христа, наш автор не нашел другого адресата, достойного обращения, приводит к весьма определенным выводам. Очень многозначительной представляется фраза, на которую уже не раз обращалось внимание исследователями: автор отчетливо сознает, что упреки в плохой подготовке воинов и неопытности командиров могут быть обращены непосредственно к нему,[40] - именно стремление избежать этих обвинений является одной из побудительных причин, которая заставила его взяться за перо.
Однако основной причиной, подвигнувшей автора на это предприятие, явилась "одна только забота о государстве"[41] - тезис, который звучал бы слишком высокопарно в устах простого смертного, но вполне естественен для того, на которого Божественное провидение возложило заботу о благе государства и его подданных.
Если исследователи, положительно решавшие вопрос об императорской принадлежности автора "Стратегикона", приводили в доказательство множество самых разнообразных аргументов, как почерпнутых в самом трактате, так и обнаруженных за его пределами, то противники такой атрибуции лишь повторяли аргументацию И. Шеффера, не дополняя ее никакими другими доказательствами. Суть позиции И. Шеффера заключается в следующем. Он обратил внимание на то, что в одном месте Маврикий говорит о намерении сочетать в своем труде заимствования из древних авторов и результаты собственного опыта,[42] а несколько ниже добавляет: "но если какой-нибудь стратиг благодаря своему опыту и радению предложит что-то более значительное, чем это, то и в этом случае - благодарение Богу, подателю всех благ, нашему же усердию - снисхождение"[43] Сопоставив эти два свидетельства, И. Шеффер пришел к заключению: "Мало соответствует величию императора то, что наш писатель в предисловии открыто заявляет, что он охотно подчиняется большей опытности любого полководца"[44]
На наш взгляд, в этом выводе И. Шеффера содержится ряд ошибочных положений, искажающих истинную позицию автора "Стратегикона". Ссылка на "древних" как на один из источников трактата (первостепенный по сравнению с собственным опытом) вполне естественна в устах любого военного автора, в том числе и венценосного: как известно, Лев VI не считал унижающими величие императора упоминания не только "древних", но и "новых" авторов[45] Наоборот, ссылка на предшественников повышала авторитет военного писателя и в глазах читателей, и в самосознании автора. К тому же имеется один нюанс, который свидетельствует, что автор "Стратегикона" отнюдь не капитулирует перед авторитетом "древних", - он заранее оговаривается, что будет писать и яснее и короче, чем это делали его предшественники, при этом вовсе не претендуя на создание литературного шедевра; он намерен также добавлять многое из того, что "древние" обходили молчанием. В этом - целая программа переработки автором информации "древних", и на протяжении дальнейшего повествования эта программа успешно реализуется.
Далее, из общего смысла авторского заявления вовсе не следует, что "он охотно подчиняется большей опытности любого полководца". Во-первых, речь идет не о "любом полководце", а именно о стратиге, т. е. главнокомандующем, а этот пост, как известно, был атрибутом императорской власти. Следовательно, в данном случае Маврикий ведет речь по крайней мере о равном себе по положению военачальнике, и предположение о том, что этот последний может обладать большим опытом, нисколько не умаляет "императорское величие". К тому же это замечание обращено в будущее - автор вовсе не сравнивает себя с современными военачальниками; здесь ему как раз не с кем себя сравнивать - он прямо говорит, что его книга должна быть руководством для всех "тех, кому предназначено командовать войсками"[46] Такая императивность рассчитана на то, чтобы поставить себя выше всех остальных современников, проходящих по военному ведомству. И наконец, в качестве арбитра ценности своего труда автором назван "Бог, податель всех благ" - именно к нему обращена столь шокировавшая И. Шеффера просьба о снисхождении, но в устах благочестивого христианина, каким представляет себя наш автор, это опять-таки отнюдь не наносит ущерба его "императорскому величию".
Таким образом, тезис И. Шеффера, по нашему мнению, не соответствует смыслу высказываний автора "Стратегикона". Тем не менее он оказал существенное влияние на историографию. Развивая его, некоторые ученые стали писать об отсутствии достаточного военного опыта у автора "Стратегикона" или даже вообще ставить этот опыт под сомнение. Так, К. Э. Цахарие фон Лингенталь пришел к выводу о плохом знакомстве автора с военными обычаями славян;[47] этот тезис был некритически воспринят В. Энсслином[48] В одной из своих работ мы специально остановились на пассаже о славянах, чтобы обосновать противоположный вывод[49]
Как известно, И. Шеффер, встретив в рукописях разночтения имени автора "Стратегикона" (Маврикий и Урбикий), решительно склонился к первому из них. Он резонно заметил, что если бы автором трактата был Урбикий, не было бы нужды именовать "Изысканием Урбикия" одно из небольших приложений, которое в некоторых рукописях следует за основным текстом "Стратегикона". В самом деле, Урбикия определенно называет автором трактата лишь одна флорентийская рукопись, которая не содержит в качестве приложения "Изыскания Урбикия". По каким-то причинам составитель рукописи перенес на весь трактат имя автора лишь одного из приложений к этому трактату, а само это приложение так и не включил в трактат. Столь же определенно именем Маврикия называют "Стратегикон" неаполитанская, парижская и ватиканская рукописи, которые помещают в составе его XII главы фрагмент "Изыскание Урбикия". Приписывая Урбикию лишь этот небольшой фрагмент, составитель протографа этих трех списков тем самым совершенно ясно показал, что автором основной части текста (т е. собственно "Стратегикона") является именно Маврикий.
Рассуждения И. Шеффера по данному вопросу логически безупречны. И если бы не его ошибочный тезис (фактически единственный!) относительно ущемленного "императорского величия", он должен был бы сделать второй шаг, увязав имя Маврикия с именем византийского императора, правившего на рубеже VI и VII столетий. Позднейшими исследованиями было убедительно доказано, что историческая обстановка, отраженная в трактате, соответствует именно этому периоду. И лишь авторитет И. Шеффера удерживал многих ученых от признания автором "Стратегикона" императора Маврикия, который проложил себе путь к престолу славными победами на полях сражений и явился одним из самых выдающихся правителей в истории Византийской империи.
Говоря о принадлежности "Стратегикона" императору Маврикию, вовсе не обязательно воспринимать это буквально, т. е. предполагать, что он написал это сочинение собственноручно. Если допустить, что он явился инициатором создания трактата, принял участие в его редактировании, санкционировал его в качестве официального военного руководства - этого будет вполне достаточно, чтобы связать "Стратегикон" с именем императора Маврикия. Известно, что принято называть эдикты, указы и другие государственные акты именем того или иного императора и по гораздо меньшим основаниям - всего лишь в силу принадлежности этого акта времени царствования данного императора. Даже если подойти к проблеме с таких позиций, для атрибуции императора Маврикия как автора "Стратегикона" имеются все основания - и формальные[50] и фактические.
Упоминания некоторых современных источников о военных реформах, осуществленных императором Маврикием, не отличаются внятностью и не содержат никаких конкретных деталей. Поэтому весьма трудно решать вопрос о том, какие именно установки "Стратегикона" являются отражением авторских нововведений, а какие оказались делом рук его предшественников. Реформы армии были продолжены и далее, в частности, при императоре Ираклии. Тем не менее имеются все основания утверждать, что принципы военной организации, заложенные в "Стратегиконе", продолжали сохранять жизнеспособность, по крайней мере, на протяжении трех последующих столетий. Представляется справедливым замечание Дж. Дэнниса о том, что армия, которая будет защищать империю в X и последующих веках, в своей фундаментальной основе оставалась той же самой, что была описана Маврикием, и когда три столетия спустя после создания "Стратегикона" другой венценосный автор- Лев VI Мудрый - разрабатывал свою "Тактику", ему пришлось мало что добавить к информации своего предшественника[51]
* * *
Помимо проблемы авторства не до конца решен в историографии и вопрос о внутренней структуре трактата, отличающейся многоплановостью и сложностью[52]
Трактат состоит из 12 книг, предваряемых обширной преамбулой. Последовательность изложения материала по книгам следующая:
I. Введение (излагаются общие принципы организации армии: набор военнослужащих, их обучение, размещение по подразделениям и т. п.).
II. О боевых построениях кавалерийских формирований.
III. О построениях тагмы.
IV Об организации засад.
V Об обозе.
VI. О различных построениях и упражнениях.
VII. А) О стратегии. Какими принципами должен руководствоваться стратиг до начала войны.
В) О том, что должно быть обеспечено в день сражения.
VIII. А) Об общих принципах военной науки.
В) Назидания.
IX. О неожиданных нападениях.
X. Об осаде и обороне городов.
XI. О военных обычаях различных народов.
XII. О боевых порядках (преимущественно пехотных).
Как видим, целью автора было создание универсального руководства, охватывающего все сферы военной теории и практики. Эту цель можно считать достигнутой. Общая структура сочинения представляется удачной, хотя имеются и некоторые негативные черты (повторения, нарушения логики изложения и т. д.).
Разумеется, трактат не является совершенно независимым от предшествующей письменной традиции - такие произведения вообще не встречаются в византийской военной науке. Маврикий проявляет знакомство с военно-теоретическими трудами своих предшественников - Энея, Асклепиодота, Элиана, Арриана,[53] но особенно Онасандра и Вегеция, хотя ни разу не называет их по именам. К числу этих писателей Ρ Вари добавляет Руфа, автора "Leges militares"[54] Не исключено, что наш автор знал и анонимное военное сочинение юстиниановской эпохи (т. н. Аноним VI в.[55]); по крайней мере, можно констатировать совпадение некоторых идей этих двух рассматриваемых сочинений[56] Знаком он и с событиями военной истории: в трактате встречаются имена двух римских императоров - Траяна[57] и Деция,[58] а также персидского царя Пероза;[59] из полководцев древности названы Ганнибал (дважды),[60] Сципион Африканский[61] и Люсий,[62] полководец Траяна.
Отдельные части "Стратегикона", опирающиеся на различные источники, соединены между собой недостаточно органично. Открывается возможность обнаружить несколько таких соединений.
Основная часть, относительно единая, посвящена описанию тактики кавалерийских подразделений. Чувствуется, однако, что и здесь Маврикий располагал несколькими (с его точки зрения, равноценными) источниками, отчего текст не оставляет впечатления строгого внутреннего единства, свойственного, например, сочинению Вегеция. Каковы были главные источники Маврикия, сказать невозможно, и прежде всего потому, что они, несомненно, сами были компиляциями из более ранних сочинений.
В книге I встречаем главы VI-VIII, посвященные воинским наказаниям. Это след влияния другого источника - военно-дисциплинарного кодекса, обычно связываемого с именем Руфа. Именно это обстоятельство привело К. Э. Цахарие фон Лингенталя к необоснованному выводу, что Руф являлся автором всего "Стратегикона". Статьи военно-дисциплинарного кодекса, содержащегося в "Стратегиконе", впоследствии составили одно из приложений к Эклоге (так называемый "Воинский закон"), а еще позже, в несколько переработанном с учетом изменившейся обстановки виде, были включены Львом VI в его "Тактику".
Книга VII, включающая в себя советы общего порядка о способах организации сражений и использовании их результатов, имеет двойную нумерацию глав. Вначале идет комплекс из 15 глав, затрагивающий практически все основные стороны проблемы. Затем следует еще один комплекс из 17 глав, где детально (эта вторая часть VII книги по объему в два раза больше ее первой части) раскрываются заново те же самые вопросы. Очевидно, при написании данного раздела Маврикий располагал двумя источниками. Не решившись отдать предпочтение ни одному из них, автор избрал самый простой путь, переложив их содержание в двух частях одной и той же книги последовательно друг за другом. Характерно, что даже итоги этой книги подведены не в одной, а в двух главах[63] Вероятно, каждая из этих глав завершала те сочинения, которые служили источниками для Маврикия. И раз уж он в основной части VII книги встал на путь последовательной компиляции обоих источников, ему не оставалось ничего иного, как завершить свою книгу двумя итоговыми главами.
Компилятивный характер отличает и книгу VIII - это отражается уже в ее построении. Книга состоит из двух обширных глав. В первой главе речь идет о некоторых общих правилах, которыми должен руководствоваться стратиг при исполнении своих функций главнокомандующего. Вторая глава, носящая наименование "Γνωμικά", по общему смыслу в принципе не отличается от первой. Представляется, что, как и в книге VII, здесь механически соединены две части, скомпилированные из двух разных источников. А в каждом из этих источников, в свою очередь, отчетливо проявляется влияние двух более ранних военно-научных сочинений - трактатов Онасандра и Вегеция. Причем, если в 1-й главе это влияние более опосредовано (чаще всего передается лишь смысл соответствующей сентенции), то во 2-й главе почти полностью воспроизведены все максимы Вегеция, суммированные им в 26-й главе III книги своего сочинения[64] Да и сам замысел главы "Γνωμικά", вероятно, возник у Маврикия как аналогия Вегециевых "Regulae bellorum generales". Однако на вопрос, пользовался ли Маврикий непосредственно трактатом Вегеция, следует, видимо, дать отрицательный ответ: в большинстве случаев воспроизведение текста Вегеция не является буквальным, хотя и довольно близко к оригиналу. Кроме того, если допустить, что такое непосредственное использование имело место, логично было бы ожидать, что порядок изложения этого материала у Маврикия должен в принципе соответствовать порядку Вегеция. Однако этого соответствия мы не наблюдаем. Причем инверсия у Маврикия не улучшает, а ухудшает структуру текста Вегеция - у последнего изложение следовало порядку деятельности главнокомандующего накануне, в ходе и после окончания сражения. К тому же материал Вегеция без всякой системы перемежается в "Стратегиконе" с отрывками из трактата Онасандра. Что касается последнего, то предположение о его непосредственном использовании Маврикием уже совершенно недопустимо: Маврикий передает лишь смысл Онасандровых рекомендаций.
Особыми источниками располагал Маврикий и при написании книги XI, посвященной характеристике военных обычаев и общего состояния военного дела у народов, с которыми империя входила в соприкосновение - подводя итог этой книге, Маврикий сам указывает, что здесь он опирался на собственный опыт и на сочинения древних авторов[65] Военно-этнографические пассажи "Стратегикона" уже были объектами специальных исследований (примерами могут служить уже названные ранее работы Д. Моравчика, Б. Застеровой и Дж. Уиты).
Еще один обширный пласт информации содержит книга XII "Стратегикона", в которой, в свою очередь, обнаруживаются несколько составных частей. Первая из них (в нашем переводе она обозначена литерой "А"), состоящая 7 глав, носит наименование "О смешанном боевом строе". Каждая из шести первых глав этой части фактически представляет собой отдельную схему, сопровождаемую кратким пояснением; последняя глава содержит развернутое описание боевого построения всего войска, включающего в свой состав как пехотные, так и кавалерийские формирования.
Вторая часть XII книги, обозначенная в нашем переводе литерой "В", является основной и представляет собой обширный комплекс из 24 глав, посвященный организации и тактике пехотных подразделений. Эта часть резко выделяется из общего контекста предыдущих описаний, где речь шла почти исключительно о кавалерии, как самим характером содержащейся в ней информации, так и способами ее передачи.
Источники, использованные Маврикием в данном случае, питаются идеями Асклепиодота, Элиана, Арриана; сообщается материал гораздо более архаичный, чем в предыдущих книгах. Однако обнаруживаются многочисленные и разнообразные следы авторской обработки этого материала. В своеобразном предисловии к книге XII Маврикий обращается непосредственно к пехотным командирам. Его задача - "проявить внимание не к одному лишь обучению, но и к вооружению, обмундированию и ко всему остальному, что по древним воззрениям относится к стратиотскому строю и уставу"[66] Однако когда дело доходит до момента принесения пехотинцами присяги, Маврикий не идет на повторение, а отсылает читателя к началу своего трактата: следует поступить, указывает он, так, "как об этом нами предписано в главе о кавалерии"[67]
Маврикию знакомы цифровые нормы древних фаланг (в частности, знаменитая норма Асклепиодота - 16 384 воина в фаланге[68]). Но ему также известно из практики, что "теперь же, когда существуют арифмы, неравные по величине, нелегко установить точную численность тагмы";[69] поэтому численность тагмы может быть различной, равно как и количество тагм в войске. Следы авторской самостоятельности проявляются и в пожелании, чтобы мандаторы знали "ромейский, персидский (по возможности) и греческий языки"[70] Это пожелание явно отражало две особенности эпохи Маврикия: с одной стороны, процесс перехода армии от латинского языка к греческому, с другой - оценку персидской опасности как главной для империи; разумеется, такая рекомендация не могла быть заимствована из трактатов Асклепиодота, Элиана и Арриана.
Литерой "С" в нашем переводе обозначена третья часть книги XII, содержащая схематическое изображение военного лагеря, сопровожденное несколькими строками пояснительного текста.
Заключительная, четвертая часть XII книги (она обозначена литерой "D") является фактически самостоятельным трактатом, посвященным охоте на диких животных - такое занятие рассматривалось автором "Стратегикона" как форма военно-тактической тренировки, чрезвычайно полезной для общей боевой подготовки армии.
Не вызывает сомнения, что первоначальный текст "Стратегикона" включал в себя лишь I-XI книги - об этом отчетливо свидетельствует соответствующее авторское заключение, завершающее текст "этнографической" книги. Книга XII (или, по крайней мере, ее значительная часть) была присоединена впоследствии, однако, по мнению Дж. Дэнниса, в период, не слишком удаленный от времени создания основной части. По крайней мере, характер армейского вооружения и снаряжения, описываемого в основных и добавочной книгах, фактически идентичен, а потенциальные враги империи остались теми же самыми. Несмотря на некоторую специфику в стиле изложения материала XII книги, ее принадлежность тому же самому автору, который написал и первые 11 книг, сомнений не вызывает[71]
Что касается пятого фрагмента XII книги, известного под наименованием "Ούρβικίου επιτήδευμα", то его содержание сводится к описанию особого передвижного барьера в виде рогаток, защищающего пехотное подразделение от атаки конного противника. Описание заканчивается обращением к императору Анастасию с просьбой отдать приказ об испытании этого приспособления на практике.
Нам представляется, что этот отрывок является настолько инородным в составе "Стратегикона", что его не следует включать в издания трактата[72] Отрывок недвусмысленно привязывается ко времени Анастасия: характер обращения не вызывает сомнения в том, что адресатом является царствующий император. Поскольку в заглавии содержится указание на конкретное имя, в предшествующей литературе высказано мнение о принадлежности данного сочинения подлинному историческому персонажу - полководцу и военачальнику Урбикию, который был современником Анастасия[73] Такая идентификация, однако, осложняется тем обстоятельством, что автор этого сочинения усиленно подчеркивает свой малый опыт в военном деле; к тому же из описания становится ясным, что рекомендуемое приспособление придумано им чисто умозрительно - оно еще не прошло проверку на практике. Весьма характерно (на это уже указывалось нами выше), что ни в основополагающей (флорентийской) рукописи "Стратегикона", ни во второй по значению (миланской) рукописи фрагмент "Изыскание Урбикия" вообще не содержится, - он сопровождает текст "Стратегикона" лишь в рукописях неаполитанской, парижской и ватиканской. Поскольку И. Шеффер готовил свое издание по рукописям, содержащим "Изыскание Урбикия",[74] факт присоединения им этого фрагмента к основному тексту "Стратегикона" вполне объясним. Гораздо менее логична позиция автора румынского издания. Здесь за основу взята лучшая рукопись - флорентийская, ее достоинства обоснованы X. Михаэску достаточно убедительно; при этом румынский исследователь специально подчеркнул, что флорентийская рукопись не содержит "Изыскания Урбикия"[75] Тремя годами ранее он определил это "Изыскание" как "несомненное присоединение",[76] - тем не менее в издании трактата Маврикия он ввел этот фрагмент в текст "Стратегикона". Очевидно, как и в случае с наименованием трактата, X. Михаэску не решился противопоставить свою позицию трехсотлетнему авторитету шефферовского издания.
Таким образом, в тексте "Стратегикона" можно обнаружить по крайней мере несколько составных частей, основанных на различных источниках, отличающихся друг от друга как по тематическим, так и по хронологическим параметрам. Несмотря на это, можно констатировать достаточно прочную целостность всего произведения. Поэтому негативная оценка "Стратегикона" как "несамостоятельной компиляции"[77] - точка зрения, восходящая к исследованиям К. Э. Цахарие фон Лингенталя и К. Патроно, - была достаточно единодушно отвергнута последующими исследователями.
Анализируемый трактат составил целую эпоху в военной науке. Строгий учет требований места, времени и "природы вещей", высокий профессионализм в решении специальных вопросов,[78] сугубо практический характер рекомендаций, эрудиция автора, простота и доступность изложения материала - все это объясняет причины удивительной долговечности "Стратегикона", не имеющей аналогии во всей византийской военной традиции.
* * *
Как уже отмечалось нами ранее, в трактате Маврикия уделено внимание как проблемам стратегии, так и проблемам тактики. При этом можно уверенно утверждать, что объем стратегической и тактической информации в трактате приблизительно одинаков. Наибольший интерес представляют именно стратегические воззрения Маврикия: они в гораздо большей степени, чем тактические концепции, отражают специфику его эпохи и потому могут быть более надежно синхронизированы с военно-историческими реалиями конца VI - начала VII столетия.
Маврикию свойственно понимание стратегии как высшего полководческого искусства, рассматривающего общетеоретические проблемы подготовки армии к войне, а также вопросы планирования и непосредственного проведения военных кампаний. Ему близка идея о том, что конечный боевой успех является в первую очередь прямым результатом деятельности верховного военного командования.
В предшествующей военно-научной литературе уже существовало специальное сочинение, известное под наименованием "Στρατηγικός" и принадлежавшее перу Онасандра, "платонического философа" I в. н.э.[79] Сочинение, задуманное, по свидетельству самого автора, как руководство для "хороших военачальников",[80] начинается с конструирования образа идеального полководца (этому посвящены первые две главы "Стратегикоса"). Новизна и оригинальность авторского замысла должны быть оценены в полной мере: критерии нравственного облика военачальника были сформулированы Онасандром впервые. Последующие памятники военно-теоретической литературы продолжили эту традицию.
Спустя пять с лишним столетий проблемы нравственного облика военачальника волновали и автора "Стратегикона". Маврикию хорошо известны онасандровские критерии идеального полководца - все они (с большей или меньшей степенью детализации) отражены в "Стратегиконе". Влияние Онасандра на Маврикия неоспоримо, но подход последнего к данной проблеме существенно иной. В трактате Маврикия онасандровские критерии пересмотрены, выработана другая шкала их ценности, акценты изменены и перемещены, сформулирован ряд новых принципов - в результате нарисованный Маврикием идеальный образ военачальника оказался гораздо более жизненным и полнокровным.
В отличие от Онасандра Маврикий стоит на почве реальной армейской действительности. Он не позволяет себе увлечься абстракциями: в его сознании постоянно доминирует мысль о целях своего сочинения как практического военного руководства. Будучи сам военным практиком, он адресует свой трактат коллегам по профессии. Он уверен, что их будут в первую очередь интересовать те реальные, жизненные ситуации, которые складываются в армии в отношениях между командирами и подчиненными. Поэтому и процесс конструирования идеального облика стратига в трактатах Онасандра и Маврикия происходит весьма различными путями. У Онасандра этот облик сформирован априори; задача автора заключается лишь в том, чтобы раздробить его на отдельные составляющие - черты характера, проиллюстрировав последние специально подобранным "военным" материалом. Маврикий поступает прямо противоположным образом: анализ реальной армейской жизни дает ему материал для оценок методов военного руководства с точки зрения их желательности, допустимости или невозможности. На основе авторских симпатий и антипатий (а они у Маврикия выражены всегда максимально четко) читатель получал ясное представление о выдвигавшихся тогда перед военными руководителями требованиях и о тех моральных и профессиональных качествах военачальников, которые должны были этим требованиям соответствовать.
Благодаря такому способу расположения материала, Маврикий вовсе не навязывал читателю свой идеал военачальника - он только помогал ему разобраться в том, что здесь заслуживает одобрения, а что - порицания. Поэтому идеал Маврикия, помимо своей реальности, материальной осязаемости, приобретал еще одну черту, которой так недоставало в построениях Онасандра, - динамичность, способность к переменам в соответствии с изменяющейся обстановкой.
При анализе сюжетов, посвященных характеристике нравственного облика стратига, следует постоянно учитывать еще одно обстоятельство кардинальной важности. В лице автора "Стратегикона" мы впервые имеем дело с писателем, чье мировоззрение целиком и полностью базируется на догматах христианского вероучения. Именно эти основополагающие установки определили всю общефилософскую концепцию автора, его глобальный взгляд на мировой порядок вещей, на современные ему геополитические реалии, обусловили общий подход к основам и ценностям государственной политики, к проблемам войны и мира, к обоснованию места и значения армии в структуре этносоциального организма, к принципам ее создания, критериям жизнеспособности и способам эффективного функционирования, наконец, к целенаправленному формированию морально- психологического фактора в сознании людей, волею судеб оказавшихся в роли "защитников отечества".
Свою безусловную ортодоксальность Маврикий демонстрирует уже во введении к трактату, начиная его с молитвы, обращенной к Пресвятой Троице[81] В основе мировоззрения автора лежит убеждение во всеобъемлемости и всемогуществе Божественного Провидения, которое управляет всеми живыми - от людей до птиц и рыб.[82] Поэтому главная забота военачальника состоит в том, чтобы снискать Божественное благоволение, без которого невозможно осуществить ни одно задуманное предприятие, даже если оно представляется легковыполнимым и касается противника, являющегося заведомо слабым[83]
Среди важнейших критериев, которые должны быть присущи стратигу (благоразумие, самообладание, мудрость, трудолюбие, добропорядочность, нестяжательство и многое другое), имеется один, которому Маврикий придает первостепенное значение, - речь идет о благочестии. При этом весьма важно подчеркнуть, что в понимании Маврикия указанный критерий является тем единственным, который не формируется реалиями армейской практики. Трансцедентный генезис этого критерия придает ему характер безусловности и универсальности, выдвигает его на первое место в шкале личностных ценностей. Маврикий убежден, что именно благочестие, дополняемое боевым опытом и полководческим искусством, является самой надежной гарантией военного успеха, lie чуждый образной символики, Маврикий производит сравнение полководческого искусства с искусством кораблевождения. Как может, вопрошает наш автор, даже самый опытный кормчий проявить свое мастерство, когда дует встречный ветер? - Когда же ветер благоприятен, искусство кормчего заставляет корабль двигаться вдвое быстрее. Точно так же, заключает Маврикий, если полководец заручится Божественным благоволением и присоединит к нему знание военного устава и собственный боевой опыт, он безопасно распорядится вверенным ему войском и добьется конечного успеха[84] Последняя мысль настолько укоренилась в сознании автора, что в дальнейшем он возвращается к ней еще несколько раз, облекая ее во все новые и новые лексические формы[85]
"Стратегикон" обладает еще одной уникальной особенностью, которая непременно должна быть отмечена: он является первым произведением полемологического жанра, о котором содержится систематизированный комплекс практических указаний по организации религиозной службы в армии. Так, каждая тагма или банда, независимо от того, размещена ли она в лагере или в каком-то другом месте, должна начинать свой день с совершения общей молитвы и других таинств, предусмотренных церковным чином; то же самое рекомендуется совершать и на исходе каждого дня, после окончания всех дел и вечерней трапезы[86] При этом большую помощь священнослужителям в осуществлении обрядов должны оказывать т. н. кантаторы, назначаемые стратигом из числа наиболее авторитетных командиров или солдат[87] Поутру в день сражения должны быть освящены знамена, отслужены очистительные молебны. Перед выходом из укрепления все воины по сигналу священников, стратига и других архонтов многократно повторяют: "Господи, помилуй!"; каждое подразделение, покидая лагерь, трижды провозглашает: "С нами Бог!" По мнению автора "Стратегикона", соблюдение этих обрядов необходимо для благоприятного исхода дела[88] Непосредственно же в момент боевого столкновения клич "С нами Бог!" представляется Маврикию не только бесполезным, но даже вредным и опасным: при его звуках более робкие солдаты, пораженные страхом, замедляют движение, тогда как более отважные, напротив, вырываются вперед, вследствие чего происходит дезорганизация боевого порядка. Равным образом, добавляет Маврикий, это относится и к лошадям - среди последних тоже имеются большие различия[89] Таким образом, клич "С нами Бог!" не должен издаваться в момент столкновения, а может использоваться лишь при движении к месту боевого построения[90] В ходе же сражения войску рекомендуется производить общий устрашающий шум, но без произнесения имени Божьего; особенно это относится к воинам, расположенным в арьергардных линиях[91]
Павшие в бою ромейские воины должны быть похоронены в соответствии с религиозным обрядом;[92] уцелевшим в сражении и спасшим свои жизни надлежит вознести Господу благодарственную молитву. Тела же убитых неприятелей следует оставить на поле боя непогребенными, чтобы произвести на остальное вражеское войско деморализующее воздействие[93]
Пристальное внимание автора "Стратегикона" к вопросам религиозного обеспечения военной кампании находит свое объяснение в тех особенностях военной организации империи, которые оказались ей присущи по сравнению с предшествующей эпохой. Начиная с VII в., эта организация стала базироваться на основах фемного строя; ее квалифицирующим признаком стал принцип милиционно-территориального ополчения. Произошла своеобразная "национализация" византийской армии: в ней стал численно преобладать контингент, гораздо более однородный в этнокультурном и конфессиональном отношениях. Непреходящая заслуга Маврикия в истории общественно-политической мысли Византии заключается в том, что он смог опереть здание фемной военной организации на прочный идеологический фундамент, в котором роль скрепляющего раствора была призвана сыграть христианская догматика. Среди важнейших принципов, заложенных "Стратегиконом", одно из первых мест занял принцип религиозного обеспечения жизнедеятельности военного механизма государства во всех проявлениях его реального функционирования. Специфика этносоциальной базы военной организации в период фемного строя, когда ее основу составило свободное земледельческое население преимущественно христианского вероисповедания, открывала возможности целенаправленного формирования в общественном сознании консолидирующей национальной идеи, построенной на основе религиозных догматов. Весьма существенно, что это произошло на одном из самых решающих (без преувеличения, судьбоносных) этапах эволюции византийской государственности - этапе формирования ее национальных вооруженных сил. Отныне и навсегда религия начала безраздельно господствовать в сознании стратиота и командира, священнослужитель встал рядом с архонтом, хоругвь превратилась в элемент военной символики[94]
* * *
Согласно принципам византийской военной доктрины осуществление своих функций главнокомандующего стратиг должен начать с решения вопроса принципиальной важности: ему надлежит прежде всего убедиться самому в неизбежности войны, а затем доказать всем справедливость причин, побуждающих ее начать.
Обращает на себя внимание отсутствие в "Стратегиконе" той резко отрицательной оценки войны, которая содержалась в сочинении его предшественника, анонимного автора VI в., который характеризовал войну как "крайнее зло и воплощение всего дурного"[95] - оценки, истоки которой восходят еще к Платону[96] Взгляды Маврикия на рассматриваемую проблему лишены подобной односторонности. Война и мир рассматриваются им как состояния, в равной степени заслуживающие право на существование. Такой подход в полной мере отражал диалектику внешнеполитического положения империи на рубеже VI-VII вв.: поражения византийского оружия в достаточно полной мере компенсировались его успехами, так что общий стратегический баланс был близок к ничейному результату. В господствующей идеологии не было перевеса ни за концепциями глухой обороны, ни за программами открытой экспансии; имело место обычное для Византии балансирование на грани войны и мира, которое впоследствии в "Тактике Льва" было определено как состояние, когда уже "не господствует мир, но война еще не проявилась с очевидностью"[97] Диалектическая связь состояний войны и мира, сформулированная Платоном в виде сентенции: "Серьезные вопросы, связанные с войной, надо хорошенько упорядочить ради мира",[98] была позднее трансформирована в военной теории в известный афоризм: "Хочешь мира - готовься к войне". Вероятно, через посредство Вегеция[99] эта формула была воспринята и Маврикием: "Стратиг, страстно желающий мира, пусть будет готов к войне"[100]
В военной доктрине, исповедуемой Маврикием, нет отчетливого преобладания ни оборонительного, ни наступательного компонента. Исходя из характера внешнеполитической ситуации, официальная идеология ориентировала армию на возможность ведения как оборонительной, так и наступательной войны против любого противника, в различных условиях места и времени. В трактате прямо говорится о том, что война может вестись как на своей собственной, так и на вражеской земле,[101] а ромейское войско может либо победить, либо оказаться побежденным[102] При этом следует особо подчеркнуть, что такой универсальный подход отнюдь не наносил ущерба конкретности и целенаправленности военной подготовки как собственно армии, так и всей империи в целом.
Маврикию близка идея Онасандра о том, что справедливая причина войны является важнейшим средством обратить на себя Божественное благоволение. Люди, преисполненные уверенности в заступничестве богов, спокойнее перенесут военные тяготы; напротив, те, кто не уверен в справедливости своих действий, будут усматривать в военных неудачах карающий перст разгневанного божества. Вначале надобно употребить все усилия, чтобы путем переговоров добиться удовлетворения законных требований к неприятелю, одновременно доказывая необоснованность его собственных претензий. Если же не удастся разрешить конфликт мирным путем, тогда, призвав Бога в свидетели правоты своих намерений, следует открыто и ясно заявить, что война становится неизбежной, и ответственность за нее возложить на противоположную сторону Все эти идеи Онасандра, развиваемые в IV главе "Стратегикона", в сочинении Маврикия были воплощены в чеканной формуле: "Причина войны должна быть законной"[103]
Характер военной доктрины, исповедуемой Маврикием, отчетливо свидетельствует о том, что автор "Стратегикона" настолько же искушен в ведении оборонительной войны, насколько и войны наступательной. Самым серьезным образом решаются им проблемы экономического обеспечения военных кампаний. Маврикий разделяет господствующие в предшествующей военной теории идеи экономической выгодности ведения войны на чужой территории. При этом он обращает внимание еще на одно дополнительное обстоятельство, чисто психологического свойства. Такая война, замечает Маврикий, повышает боеспособность войска, поскольку она требует от воинов большей находчивости и предприимчивости: они сражаются не только за интересы государства, но и за свое спасение. Сражаясь на собственной территории, воины всегда полагаются на возможность отступления в укрепленные крепости, где они могут спасти свои жизни[104] На вражеской земле этот фактор не действует - воины находятся в состоянии повышенной опасности, а такое состояние требует от армии постоянной мобилизационной готовности. Разумеется, подчеркивает Маврикий, решение о перенесении войны на вражескую территорию должно быть принято в результате строгого анализа военной ситуации, соотношения боевых сил, учета всех привходящих факторов.
Если принято решение о походе во вражескую землю, ему должно предшествовать тщательное изучение театра предстоящих военных действий с точки зрения экономических характеристик, а также в санитарно- гигиеническом отношении, поскольку ресурсы этой земли должны быть соизмерены с потребностями экспедиционных корпусов[105] Захват вражеской территории - цель не менее важная, чем разгром армии противника. Эта цель может приобрести самостоятельное значение и потребовать для своей реализации даже больших сил, чем требуется для поражения живой силы врага[106] Захваченные территории нуждаются в охране: Маврикию известны допустимые нормы численности подразделений, выделяемых для этой цели. Так, территория завоеванной славянской хории может с успехом контролироваться одной-двумя тагмами[107]
Маврикий проявляет себя решительным сторонником "тактики выжженной земли", и его рекомендации насчет того, как причинить наибольший ущерб неприятелю, весьма изощренны. Самым благоприятным временем для вторжения Маврикий считает период жатвы: нанесенный врагу ущерб будет тогда особенно чувствительным, а его неблагоприятные последствия - максимально продолжительными[108] Вместе с тем опыт и житейское благоразумие дают основание Маврикию высказать две важные практические рекомендации. Если войску предстоит обратный путь по той же самой вражеской территории, то не следует бездумно предавать огню все продовольственные и сырьевые ресурсы, чтобы в будущем не оказаться в затруднительном положении[109] А еще надежнее - нести с собой необходимые припасы, поскольку полностью ставить себя в зависимость от военной добычи было бы весьма рискованным делом.[110]
Если же вражескому нападению подверглась собственная территория, тогда противники как бы меняются ролями. Рекомендации Маврикия по этому поводу столь же подробны и основательны, как и при планировании вторжения. Прежде всего, указывает он, следует эвакуировать сельское население под защиту крепостных стен. Оборонительные сооружения надлежит укрепить и усилить[111] Если имеется возможность, нужно спешно соорудить новые укрепленные пункты, обнесенные стенами из камня и рассчитанные на трех-четырехмесячную осаду; в них должны быть размещены гарнизоны, находящиеся под командованием опытных офицеров[112] Продовольствие и фураж должны быть перевезены в крепости, животные угнаны с полей. В ожидании вражеской осады гарнизоны крепостей должны уничтожить в окрестностях все оставшиеся припасы: в летнее время рекомендуется "выжечь пастбища вокруг укрепления, а если выжечь трудно, то уничтожить другим способом"[113] Следует также выслеживать и вылавливать неприятельских фуражиров, решительно пресекать все другие возможные источники снабжения неприятельского войска[114] Собственная армия, собранная в одном месте, должна постоянно угрожать противнику - тогда он не решится приступать к осаде городов или рассредоточиться по стране в поисках добычи[115] Комплексное осуществление указанных мероприятий, по мнению Маврикия, должно ослабить неприятеля и создать условия для его конечного поражения.
* * *
Материал "Стратегикона" дает основания для вывода о том, что на рубеже VI-VII вв. значительные перемены претерпела официальная идеология в подходе к решению этнических проблем. Содержащиеся в трактате сведения на этот счет могут быть сгруппированы в три основных комплекса: 1) отношение к народам, являющимся действительными или потенциальными противниками империи; 2) отношение к военным союзникам, постоянным или временным; 3) взаимоотношения между различными этническими группировками, проживающими в империи и представленными в ее вооруженных силах.
Этнографическая информация "Стратегикона" сосредоточена в основном в XI книге, четыре главы которой посвящены характеристике военных обычаев персов, "скифов" (к ним Маврикием отнесены авары, турки и другие "гуннские народы"), "светловолосых народов" (франков, лангобардов и им подобных), а также склавов (славян) и антов. Логика авторских рассуждений не оставляет сомнений в том, что именно эти народы рассматривались официальной идеологией в качестве самых опасных военных соперников империи. В историографии остается дискуссионным лишь вопрос о том, какой именно из названных народов представлял наибольшую опасность - здесь мнения исследователей разделяются между славянами и персами.
Принципиально новым моментом, отличающим военно-политическую концепцию Маврикия от воззрения всех его предшественников, является признание им необходимости учиться у противника. Ушли в прошлое представления о том, что военное искусство является монополией ромеев, а другие народы лишены его полностью, и потому их военный опыт не заслуживает никакого внимания. Характерно, что Маврикий описывает боевые обычаи других народов не с одной лишь целью выработать в собственной армии средства их нейтрализации в предвидении будущих столкновений. Его задачи рассчитаны на более длительную перспективу: он отбирает те элементы боевого опыта других народов, которые могут быть теоретически осмыслены и в дальнейшем использованы для усиления собственной армии. Следовательно, представляется возможным говорить даже не об одном, а, по крайней мере, сразу о двух аспектах анализа Маврикием современного ему этнографического материала - негативном, направленном на противодействие, и позитивном, имеющем целью активное восприятие.
В трактате неоднократны упоминания о том, что многие прогрессивные элементы вооружения и снаряжения, передовые тактические приемы византийцы заимствовали у варваров. Так, у авар заимствуются кавалерийские копья с ременной петлей посередине (для увеличения дальности полета копья),[116] специальные прикрытия для защиты шеи у лучников,[117] общий покрой одежды для всадников,[118] конструкция лагерных палаток,[119] элементы конского снаряжения,[120] многолинейное построение боевого порядка[121] У нефталитов рекомендуется заимствовать способ заманивания неприятеля в замаскированные рвы[122] Искусству стрельбы из лука следует обучаться у персов[123] По описанию Маврикия, тяжеловооруженная пехота вооружена герульскими мечами,[124] одета в готские гиматии и обута в готские башмаки[125] Что же касается верхней одежды, то здесь использование болгарских накидок типа плаща признается нецелесообразным[126]
Маврикию хорошо известны специальные воинские упражнения, используемые в практике варварских народов, - скифские, аланские, африканские, италийские, иллирийские; их подробное описание составляет целую книгу трактата[127]
Таким образом, варварский мир в описании Маврикия - это уже не пассивный объект воздействия со стороны империи, это комплекс, обладающий как относительной самостоятельностью, так и определенными внутренними ценностями, анализ которых может представить утилитарный интерес для военной организации ромеев. Признание (скорее всего, вынужденное) именно такого объективно сложившегося порядка вещей составляет существо нового подхода Маврикия к оценке военных соперников империи.
Еще со времен Платона официальная идеология разделяла военные конфликты на два основных вида - собственно войну (πόλεμος) и так называемый "раздор" (στάσις)[128] Под войной понималось вооруженное столкновение с каким-либо варварским народом; "раздором" именовались конфликты между греческими античными полисами. Естественно, что приемы ведения военных действий в названных двух случаях оказывались существенно различными: в войне признавались приемлемыми все способы, вплоть до самых вероломных; "раздор" предполагал более уважительное отношение к сопернику.
Разумеется, во времена Маврикия эти платоновские идеи не могли проявляться в чистом виде. Тем не менее в мировоззрении Маврикия укоренилось представление о том, что общий уровень цивилизации чужого народа является главным критерием оценки его военной организации. Вместе с тем степень военной опасности данного народа для империи не ставится Маврикием в прямую логическую зависимость от уровня его цивилизованности. Так, о персах вначале говорится в гораздо более уважительном тоне, чем о славянах: если последним свойственны анархия и полное отсутствие какого-либо боевого строя,[129] то персы подчиняются своим властителям (хотя и из-за страха) и ведут войну в соответствии с требованиями военного искусства[130] Однако эти исходные установки претерпевают в дальнейшем изложении значительную метаморфозу. Маврикий так подробен в анализе военных приемов славян и скрупулезен в рекомендациях по их противодействию, что не остается никаких сомнений, что он признает этих "прозябающих в анархии" варваров ничуть не менее, а может быть, и даже более серьезными военными противниками, чем "цивилизованных" персов.
Установленные Платоном различия в приемах ведения войны и "раздора" Маврикию хорошо известны. Однако отсутствие практики таких конфликтов в современной действительности в их чистом виде привело Маврикия к причудливому смешению представлений о том, как следует и как не следует вести себя по отношению к врагу.
В тех случаях, когда военные соперники конкретно не персонифицированы, рекомендации Маврикия оказываются весьма противоречивыми, иногда диаметрально противоположными. Дело в конечном счете объясняется характером тех источников, которые положены Маврикием в основу того или иного раздела своего трактата. Как уже было отмечено ранее, VIII книга "Стратегикона" воспроизводит идеи, восходящие к сочинениям Онасандра и Вегеция. Общий тон повествования проникнут уважением к военному сопернику: обращено внимание на недопустимость заносчивого отношения, унижающего его достоинство, даже если вражеское войско меньше по численности[131] Победа над неприятелем не исключает обязанности внимательно выслушать и изучить его предложения об условиях мира[132] Настоятельно рекомендуется никогда не нарушать клятвы, данной неприятелю,[133] твердо соблюдать все взятые на себя обязательства.[134]
В других разделах трактата, находясь под влиянием других источников, Маврикий высказывает рекомендации, расходящиеся с идеями VIII книги, особенно в тех случаях, когда византийское войско потерпело поражение в предыдущем сражении. Пока нельзя провести повторное сражение и переломить неблагоприятный ход событий, он советует всячески выигрывать время, предварительно обменявшись заложниками или клятвами[135] При этом вовсе не обязательно доводить до сведения рядовых воинов точное содержание условий договора: командование вправе интерпретировать его по своему усмотрению, преднамеренно преувеличивая тяжесть диктуемых противником условий. Тем самым можно добиться более тесного сплочения войска вокруг своего командования, возбудить в нем стремление скорее преодолеть состояние деморализации и добиться победы в повторном сражении[136] Если же положение ромейского войска прочное и переговоры начаты по предложению его командования, следует взять инициативу в свои руки, поставив дипломатию на службу военным интересам. В ходе переговоров нужно усыпить бдительность вражеских послов льстивыми речами, а когда они отбудут, тайно последовать за ними и атаковать неприятеля, не ожидающего нападения[137] Можно поступить и иначе: направить к врагам собственных послов, которые должны дезориентировать их миролюбивыми предложениями, а затем, улучив момент, совершить нападение, когда переговоры· еще продолжаются[138] Характерно, что две последние рекомендации содержатся в IX книге, посвященной характеристике неожиданных ("нечаянных") нападений, - книге, являющейся одной из самых самостоятельных в трактате.
Отдавая дань предшествующей традиции, Маврикий хорошо знал и реальную армейскую практику. Он являлся современником напряженной, отчаянной борьбы византийского и варварского миров, войны насмерть, когда все средства ее ведения признавались одинаково приемлемыми. В описании Маврикия собственно военные действия и дипломатические средства являлись единым комплексом мер, обеспечивавшим победу над противником, и цена этой победы складывалась из предательства и вероломства так же естественно, как и из искусства командиров, храбрости солдат и Божественного благоволения.
В процессе планирования военной кампании стратигу приходилось решать вопрос о союзниках. О них в трактате Маврикия говорится более подробно, чем в других более ранних военных руководствах. Хотя союзники и рассматривались Маврикием в качестве военных партнеров, по отношению к ним рекомендовалось проявлять разумную осторожность. Не следовало, в частности, снабжать их оружием, пока не складывалась твердая убежденность в их безусловной лояльности[139] Формируя армию, не нужно допускать, чтобы численность войск союзников превышала собственно ромейские формирования, - в противном случае существует опасность заговора и военного мятежа. Такая опасность будет меньшей, если союзники будут составляться из различных этнических групп: в этом случае им будет труднее предпринять какое-либо злодеяние[140] В ходе военной кампании подразделения союзников должны совершать передвижения отдельно от ромейских войск; их лагерные стоянки также должны быть обособлены. Маврикий рекомендует скрывать от союзников собственные способы построения, приемы и методы ведения войны, поскольку не исключено, что в будущем нынешние союзники могут оказаться врагами[141] Вместе с тем стратиг должен демонстрировать союзникам свое полное расположение: к ним нужно относиться так же справедливо, как и к собственным воинам, и поощрять их хорошую службу подарками и вознаграждениями[142]
Можно прийти к заключению, что во времена Маврикия проблема союзников занимала весьма важное место в армейской практике - это зависело от характера внешнеполитической ситуации. Противопоставленная всему варварскому миру, империя была вынуждена вести сложную дипломатическую игру. Своих союзников в борьбе с варварами Византия искала и находила среди самих варваров[143] Варварский мир тоже не был единым: он раздирался глубокими внутренними противоречиями. Состояние войны и мира менялось с калейдоскопической быстротой: вчерашние друзья Византии становились ее смертельными врагами, бывшие враги ее мирились с нею перед лицом новых соперников. Иногда союзническая помощь могла решить судьбу военной кампании: Маврикий упоминает ситуацию, когда ромейское войско оказалось разбитым, и стратиг оттягивал момент повторного сражения, рассчитывая на прибытие подкреплений со стороны союзников[144] Но в общей военно-стратегической концепции византийцев на рубеже VI-VII вв. союзники занимали второстепенное место: опыт учил, что на них нельзя было полагаться всерьез. Поэтому становится понятной та настороженность, соединенная с презрением, которой окрашены все рекомендации Маврикия по поводу взаимоотношений ромеев с союзниками.
Крайне неоднородным в этническом плане являлось во времена Маврикия и собственно византийское войско: это объективно отражало многонациональный состав населения империи. В трактате неоднократно упоминаются случаи, когда в армии оказываются представители того народа, с которым империя в данный момент ведет войну. Разумеется, такая ситуация рассматривалась как крайне нежелательная, и для ее разрешения рекомендовалось еще накануне сражения под благовидным предлогом заблаговременно переправить одноплеменников неприятеля в другое место - эта мера считалась достаточной, чтобы пресечь возможность их измены[145]
В качестве одного из средств консолидации разноплеменных элементов в составе вооруженных сил официальная идеология рассматривала единое средство управления войсками - латинский язык. Латинскими терминами обозначались все военные должности и армейские службы, все элементы вооружения и снаряжения, все составные части боевого порядка, вся армейская символика и атрибутика. На латинском языке отдавались все приказы и распоряжения, формулировалась диспозиция марша, лагерной стоянки, полевого сражения. Одним словом, латинская терминология определяла всю повседневную жизнь византийского воинства на любом этапе армейской службы - как в мирное, так и в военное время.
Во времена Маврикия указанное средство консолидации армии уже в значительной мере исчерпало свои возможности. "Стратегикон" представляет собою важнейший рубеж в процессе перехода от латинского языка к греческому как официальному языку империи. И главная причина этого перехода кроется опять-таки в изменяющейся социальной базе военной организации, в привлечении к военной службе широких слоев населения, среди которых греческий язык служил средством общения еще с IV в. Проникновение греческого языка в армейскую практику зафиксировано и в самом "Стратегиконе". Как уже указывалось ранее, в трактате специально подчеркнуто, что мандаторы, передающие распоряжения командования непосредственно войскам, кроме латинского, должны владеть греческим, а по возможности и персидским языком[146] Еще существеннее другое указание Маврикия: текст военно-дисциплинарного кодекса, знание которого вменено в обязанность каждого военнослужащего, должен быть оглашен как на латинском, так и на греческом языке.[147] Окончательная легализация греческого языка в сфере государственного управления (а следовательно, и в армии) произошла, как известно, при Ираклии, т. е. в период, ближайший ко времени создания "Стратегикона".
Другим мощным фактором консолидации вооруженных сил, который, напротив, при Маврикии только набирал силу, являлась христианская религия - об активном и целенаправленном использовании этого фактора уже было сказано ранее.
* * *
В системе доктринальных воззрений Маврикия важнейшим элементом стратегии являлась непосредственная подготовка к войне собственного войска. При этом имелась в виду как профессиональная подготовка воинов и командиров (навыки владения оружием, знание боевых порядков и т. д.), так и обеспечение высокого духа войска, строгой военной дисциплины. Анализ рекомендаций, содержащихся на этот счет в "Стратегиконе", должен производиться с непременным учетом специфики того отраженного в трактате особого этапа в развитии военной организации империи, который характеризовался зарождением армии нового типа с преобладанием в ней иррегулярных ополчений, характерных для периода фемного строя.
В "Стратегиконе" нашла свое отражение полная и развернутая программа профессиональной подготовки воинов, построенная на основе постоянных воинских упражнений. Поскольку во времена Маврикия в роли "защитников отечества" выступала масса рядовых сельских общинников, для которых служба в армии исчислялась лишь продолжительностью военной кампании, их обучение военному делу оказывалось весьма сложным делом, требующим значительных затрат времени. Маврикий включает в свой трактат подробные сведения о вооружении, снаряжении, снабжении стратиотов,[148] перечисляет наименования командиров различных рангов,[149] дает характеристику специальных подразделений, служб и должностей в составе армии,[150] раскрывает структуру и определяет численность армейских подразделений,[151] высказывает рекомендации по укомплектованию тагмы - основного тактического подразделения византийской армии[152] Вся эта информация необходима Маврикию для логического перехода от описания одиночных упражнений воинов (в первой главе I книги) к групповым (о чем подробно повествуется в III книге "Стратегикона"), причем эти упражнения для различных родов войск (пехоты, кавалерии) и частей строя (центра, флангов, авангарда, арьергарда, засадных подразделений, резерва) имеют свою специфику. Мысль о необходимости постоянных упражнений не оставляет Маврикия ни на минуту. Упражнения эти должны осуществляться с максимальным напряжением сил, в условиях, наиболее приближенным к боевым[153] Высказывается также ряд советов по тренировке лошадей[154]
При этом обращает на себя внимание один новый нюанс. В отличие от своих предшественников по жанру, полагавших, что праздность воинов грозит лишь снижением боеспособности войска, Маврикий ставит проблему более широко. Немногие рождаются храбрыми, повторяет он вслед за Вегецием, - большинство становятся таковыми благодаря своему старанию и посредством упражнений. Безделие воинов ослабляет их и дисквалифицирует в профессиональном отношении[155] Но самая главная опасность заключается в другом. Сосредоточенные в большом количестве в одном месте, пишет Маврикий, солдаты всегда находятся в состоянии повышенной возбудимости, даже если и не предстоит бой[156] Единственное средство снять это возбуждение заключается в том, чтобы обеспечить максимальную занятость воинов постоянными воинскими упражнениями. Как видим, Маврикий склонен устанавливать прямую логическую связь между праздностью солдат и случаями их открытого неповиновения начальству. Любопытный ракурс проблемы встречается в книге, посвященной обороне и осаде укрепленных пунктов. Маврикий рекомендует привлекать к обороне города местных жителей, преследуя при этом не столько цель увеличить число защитников, сколько пресечь заговоры и бунты среди гражданского населения осажденной крепости[157]
Представляется, что внимание Маврикия к проблеме армейских бунтов далеко не случайно. Конец VI и начало VII в. отмечены волнениями, потрясавшими вооруженные силы государства, в особенности дунайскую армию, обеспечивавшую защиту северо-западного фланга империи против аваров и славян. В этом ракурсе весьма многозначительным оказался тот факт, что первый толчок движению, приведшему к свержению императора Маврикия, дало именно возмущение дунайской армии[158]
Военная теория требовала от стратига обеспечить в армии четкий порядок, строгую воинскую дисциплину, добиться беспрекословного подчинения воинов командирам. Эти требования должны неукоснительно соблюдаться всегда, на каждом этапе военной службы, на любой стадии военной кампании. Есть все основания утверждать, что в тех случаях, когда византийским командирам удавалось обеспечить строгий порядок во вверенных им частях и подразделениях, шансы на достижение ими конечного военного успеха многократно возрастали[159]
Лучшим примером законопослушания и дисциплины должен быть сам стратиг. Стратиг должен постоянно демонстрировать свою заботу о подчиненных, "быть приветливым и открытым в обращении со стратиотами, проявлять к ним отеческую любовь, вступать с ними в беседы, заботливо обучая обязанностям и постоянно увещевая об их долге, заботиться об их отдыхе, питании и повседневном быте - без этого осуществлять управление войском невозможно"[160] Стратиг не должен уклоняться от труда, но работать наряду с прочими - вследствие этого воины будут охотнее повиноваться ему, стыдясь собственной неисполнительности[161] Заслуживает уважения тот стратиг, который тратит мало времени на еду и сон, но отдает всего себя размышлениям о благе и безопасности своих подчиненных[162] Одновременно стратигу следует решительно пресекать всякое неповиновение, и, если оно все же стало фактом, рекомендуется действовать весьма решительно, не останавливаясь перед самыми жестокими методами подавления бунтовщиков, в первую очередь - зачинщиков[163] В отношении же остальных солдат следует проявить благоразумную осмотрительность, ибо одинаковость наказания может лишь усилить недовольство. Здесь важно соблюсти необходимое чувство меры: стратиг должен быть в той же степени строг при расследовании проступков воинов, в какой снисходителен при наложении взысканий[164] Маврикий в полной мере разделяет идею, высказанную в свое время Фронтином, о том, что в мирное время дисциплина воинов в большей мере обеспечивается взысканиями, тогда как в военное время их послушание питается в первую очередь доверием к командиру и надеждой на получение наград[165] Однако он не склонен безоговорочно следовать идее Фронтина о том, что армия должна бояться больше своего главнокомандующего, чем неприятеля[166] Ему больше импонирует мысль, впервые сформулированная Онасандром:[167] излишний страх перед стратигом, вследствие его непомерной строгости, вселяет в войско ненависть, излишняя же снисходительность - презрение к нему[168] А чтобы солдаты не искали оправдания своим поступкам, ссылаясь на незнание установленных правил, Маврикий впервые во всей военно-исторической традиции включил в свой трактат дисциплинарный устав,[169] регулирующий поведение военнослужащих на различных стадиях военной кампании - изучение этого устава составляло обязанность каждого воина, призванного на действительную службу.
Самое серьезное внимание в "Стратегиконе" было уделено проблеме морального состояния армии. Опираясь на достижения предшествующей военной теории, Маврикий разработал обширный комплекс мероприятий, которые в конечном счете преследуют главную цель: обеспечить моральное превосходство собственного войска над армией противника, заложив тем самым надежную основу военного успеха.
Маврикий включает в свой трактат традиционные рекомендации о необходимости возбуждения мужества стратиотов с помощью сообщений о том, что на других участках фронта якобы достигнута победа, даже если эти сообщения не соответствуют действительности; одновременно следует всячески скрывать от стратиотов неудачи собственного войска, реально имеющие место[170] Необходимо проявлять постоянную заботу о стратиотах, проявивших героизм в бою и получивших ранения: "пренебрегая ими, мы будем содействовать тому, что остальные станут уклоняться от своих обязанностях в сражениях, и безрассудно потеряем тех, которые при условии заботы о них могли бы спастись".[171] Для того чтобы вдохновить армию на решающее сражение против неизвестного доселе могущественного народа, необходимо предварительно добиться маленького, частичного успеха, уничтожив или захватив в плен хотя бы нескольких неприятельских воинов. Развернув вокруг этого факта соответствующую "воспитательную" работу, можно обеспечить значительный подъем морального духа собственного войска[172] Маврикий в принципе разделяет идеи своих предшественников о том, что устрашающее впечатление на врага может оказать блеск оружия и громкий боевой клич, но уточняет, что, пока войска не сошлись, надо держать оружие в ножнах, шлемы нести в руках, а доспехи прикрывать щитами; лишь непосредственно перед столкновением нужно по сигналу обнажить оружие и сверкающую экипировку - тогда этот внезапный блеск действительно вызовет желаемый эффект[173] Что касается боевого клича, то его следует использовать, особенно в задних рядах строя, для поддержки тех, кто сражается впереди, и для устрашения неприятеля, ибо "громкоголосое войско способно с помощью криков устрашить врагов"[174]
Однако Маврикий не ограничивается лишь этими рекомендациями. Его основная идея заключается в том, что моральный фактор формируется не только во время сражения: он должен быть в центре внимания военачальников на любой стадии военной службы - со дня призыва рекрута до его окончательной демобилизации. С этой целью Маврикий рекомендует проводить в армии постоянную "политическую" работу В свободное от военных занятий время следует собирать воинов по отдельным подразделениям и вести с ними беседы воодушевляющего характера, напоминая события славного прошлого, обещать от имени главнокомандующего награды наиболее отличившимся, изучать военно-дисциплинарный устав[175] Широкий, комплексный подход Маврикия к проблеме формирования морального фактора находит свое объяснение в особенностях современной ему византийской армии - ее социальных, этнических и конфессиональных характеристиках, о чем уже было сказано ранее.
* * *
Составной частью общей подготовки армии к войне являлась организация разведывательной службы. Греко-римская военная теория уже выработала некоторые важнейшие принципы на этот счет: непрерывность поступления разведывательных данных, обязательность их сопоставлений и взаимопроверки, разнообразие источников разведывательной информации.
Еще до начала войны стратиг обязан собрать все возможные сведения о противнике - их внимательный анализ необходим для принятия окончательного решения относительно времени, места и условий предстоящей кампании. Большую ценность могут представить сведения, сообщаемые вражескими перебежчиками. Однако основная масса разведывательных данных поступает все же не от перебежчиков, а от собственных разведчиков. Это могут быть либо отдельные наблюдатели, либо небольшие по численности группы, как пешие, так и конные. Смысл всех мероприятий разведывательного характера состоит в том, чтобы выведать военную тайну противника, одновременно не допустив, чтобы ему стали известны военные планы ромеев.
В трактате Маврикия эти идеи получают дальнейшее развитие. Выработка военных планов должна происходить в ходе совещаний с участием многих людей, но когда план уже намечен, о нем надлежит знать лишь немногим доверенным лицам[176] Еще лучше, если план составлен самим стратигом и им же осуществлен. Если же этот план стал известен неприятелю, его надо немедленно переменить[177] Самые лучшие военные планы, подчеркивает Маврикий след за Вегецием, - это те, о которых неприятель не подозревает до полного претворения их в жизнь[178]
Тщательная разведка положения дел в неприятельской армии - непременное условие военного успеха: "Мудрый стратиг - это тот, кто еще до начала военных действий тщательно изучит все, чем располагает противник, и, с одной стороны, защитит себя от его преимуществ, а с другой стороны, обратит в свою пользу его слабости"[179] Опасно ввязываться в сражение, пока нет четкого представления о планах, намерениях противника и неясно его построение[180]
С другой стороны, Маврикию известны все рекомендации предшественников о мерах противодействия вражеским лазутчикам; в частности, им подробно рассмотрен способ поимки вражеских шпионов, проникших в расположение войска. Этот прием основывается на традиции, ведущей начало со времен Полибия, описан в трактатах Вегеция и Византийского Анонима VI в. Нужно исходить из предположения, что каждый воин имеет свое собственное, строго определенное место в лагере. По заранее согласованному сигналу все воины должны войти в палатки под страхом серьезного наказания для тех, кто останется снаружи. В этих условиях шпион будет непременно схвачен либо в палатке, если он решится туда войти, либо на территории лагеря, по которой будут курсировать особые патрули[181]
Маврикий полагает, что наиболее ценную разведывательную информацию смогут доставить не вражеские перебежчики, а пленные - поэтому допрашивать их следует лично главнокомандующему[182] Весьма подробно пишет Маврикий о собственных разведчиках. В его времена - это уже самостоятельная служба с установленной штатной численностью (в среднем по два человека на каждую тагму),[183] с профессиональной подготовкой, с четкими задачами. Среди тех качеств, которыми должны обладать разведчики, названы трезвомыслие, бдительность, быстрота, а также хорошие внешние данные[184]
Важные обязанности возлагаются на выдвинутые вперед патрульные посты, которые выполняют двойную функцию: с одной стороны, они ведут наблюдение за неприятельской армией, с другой - препятствуют разведывательным действиям противника[185] Они должны располагаться в укрытых местах, на определенных интервалах друг от друга и поддерживать между собою постоянную связь, особенно ночью, чтобы неприятель не смог воспользоваться их малочисленностью и захватить их[186] Патрульные посты составляются из легковооруженных кавалеристов, специально обученных, отличающихся "телесной мощью и душевной отвагой", умеющих отлично владеть оружием, чтобы с честью выходить из стычек с неприятелями; если же они будут захвачены, то должны внушить неприятелю уважение к себе.[187] Командирами этих патрульных групп следует назначать людей бдительных, рассудительных и опытных - от них требуется не столько мужество, сколько благоразумие[188] Патрульные посты должны устанавливаться не с одной стороны от расположения армии, а со всех сторон, и выстраиваться не в один эшелон, а в три, причем посты, выдвинутые наиболее далеко вперед, имеют наименьшую плотность, а посты третьего эшелона (ближайшие к собственному войску) - наибольшую.[189] Маврикий рекомендует периодически проверять правильность несения сторожевой службы, поручая это надежным архонтам; дозорные, уличенные в небрежности, должны быть сурово наказаны, поскольку их беспечность может явиться причиной гибели всего войска[190]
Маврикий дает понять, что выделенные в дозор воины обладают специальной подготовкой. Они могут, даже не видя неприятеля, судить о его численности - по следам лошадей, по размерам лагеря; они должны уметь определить время прохождения неприятельской армии через данный пункт, продолжительность ее стоянок[191] Задача этих сторожевых постов, кроме сбора разведывательных данных, - захват одиночных воинов противника ("языков"), отражение нападения неприятельских патрулей, а также поимка дезертиров и перебежчиков из собственного войска. Именно по последней причине, указывает Маврикий, месторасположение патрулей должно быть тайной не только для неприятеля, но и для собственного войска[192]
Как можно заключить, "Стратегикон" Маврикия знаменует более высокую ступень в развитии теории разведывательной, патрульной и караульной служб, чем это отражено в предшествующих военно-научных сочинениях. Усложнившаяся структура византийской армии, более дифференцированная специализация ее различных подразделений, возросший объем задач, решаемых в ходе военных кампаний, усилили внимание теоретиков и практиков к вопросам обеспечения безопасности войска, повышения его неуязвимости. Отсюда - совершенствование уже известных, апробированных и поиск новых средств укрепления общей жизнеспособности армии, улучшения организации и деятельности всех составляющих ее частей и элементов.
* * *
Как правило, боевому столкновению двух воюющих армий предшествовало осуществление марша. Воспроизводя основные положения теории военных передвижений, Маврикий в ряде случаев оживляет эти схемы некоторыми важными практическими рекомендациями. В составе походной колонны стратиоты должны следовать отдельными подразделениями, каждое из которых имеет в арьергарде собственный обоз. Такое дискретное построение позволяло организовать более четкое его обеспечение продовольствием и фуражом; кроме того, неприятельским разведчикам оказывалось труднее определить его точную численность[193]
Поскольку в армии времен Маврикия стали количественно преобладать кавалерийские контингенты, забота о лошадях постоянно проявляется и в последующих рекомендациях Маврикия. Маршрут предстоящего перехода определяется таким образом, чтобы по пути движения было достаточно воды и корма для лошадей. Если дорога будет проходить через места крутые и обрывистые, нужно выслать вперед нескольких солдат, приказав им исправить дорогу, чтобы лошади не подбили себе ноги;[194] назначенных для этого людей, прибавляет Маврикий со знанием дела, следует освободить от караулов и других нарядов.
Указанная дискретность в построении походной колонны усложняла задачи, которые должны были решать командиры отдельных подразделений, требовала от них большей организованности и ответственности. Если предстоит переход через особенно трудный участок местности (например, через реку или ущелье), командир подразделения должен лично прибыть в это место и руководить переходом до тех пор, пока все его солдаты не преодолеют трудный участок. После этого он должен передать пост командиру следующего подразделения, и тот будет действовать аналогичным образом. В крайних случаях переход через трудный участок контролируется самим стратигом[195] Маврикий обращает внимание и на такую деталь: если во время марша вблизи окажутся дикие животные, но известно, что неприятель неподалеку, следует запретить всякую охоту, поскольку может возникнуть большой шум, да и лошади будут утомлены; в мирное же время охота для воинов чрезвычайно полезна[196] Кроме того, рекомендуется избирать такой маршрут движения, который пролегал бы вдалеке от населенных пунктов, чтобы неприятель через шпионов не получил сведения о войске[197]
В заключительную, XII книгу своего трактата Маврикий включил две обширные главы, содержащие подробнейшие указания о проведении походного марша в условиях, когда неприятель находится в угрожающей близости[198] Данные главы вызывают повышенный интерес еще и потому, что в качестве конкретного противника здесь названы славяне и анты[199]
Особое место в организации марша военная теория уделяла преодолению водных преград. В трактате Маврикия рекомендуется организовать переправу через реку с помощью понтонного моста. Его надо наводить постепенно, по частям, начиная со своего берега, под охраной быстроходных кораблей (дромонов). Когда до противоположного берега останется расстояние менее одного полета стрелы, следует с помощью кораблей, вооруженных баллистами, захватить противоположный берег и укрепиться там, построив оборонительную башню, огражденную рвом и валом. Под прикрытием этих сооружений достраивается мост, а по нему осуществляется переправа всего войска, как пешего, так и конного[200]
Немаловажной составной частью походной колонны являлся обоз. В специальной главе XII книги "Стратегикона" содержится подробный перечень военного имущества, которое должно находиться в обозе. В среднем на каждые 10 пехотинцев приходилась одна хорошо оборудованная повозка, где размещались ручная мельница, топор, секиры, пилы, два заступа, две лопаты, корзина, серп и т. п. Кроме того, имелись специальные повозки с расположенными на них метательными орудиями (баллистами); при них - обслуживающий персонал (баллистарии, мастера по дереву и металлу), возглавляемый особым начальником. Помимо лошадей или волов, запряженных в повозки, должно быть выделено достаточное количество вьючных животных, по одному на 16 пехотинцев, для транспортировки продовольствия на 8-10 суток. Их предназначение - сопровождать войско, когда оно двигается быстрым маршем, опережая обозы. Наконец, часть повозок предназначалась для перевозки оружия, стрел и других метательных снарядов, а также запасов муки или сухарей[201]
Повозки и вьючные животные обслуживались специальными слугами, иногда малолетнего возраста[202] Маврикий дает понять, что в обозе могли также находиться жены и дети воинов[203] Лошадям и повозкам каждого подразделения следовало иметь свои отличительные значки[204] Для защиты обоза выделялось до 10 % пехотного войска: Маврикий указывает, что на каждые 16 строевых пехотинцев приходится два солдата, предназначенных для обслуживания повозок и несения других служб.[205]
На марше обозы следуют каждый за своим подразделением на расстоянии одного полета стрелы. Обозная повозка должна быть прикрыта сзади куском войлока для предохранения возничих, воинов и лошадей от стрел[206] Повозки с баллистами располагаются по всей протяженности походной колонны, особенно с флангов, чтобы быть в состоянии вести стрельбу на ходу Для их обслуживания должны быть отобраны особенно подготовленные возничие, опытные в стрельбе из лука и пращи[207]
Новым словом в военной теории была высказанная Маврикием идея укрепления, состоящего из обозных повозок, - прообраза позднейшего западноевропейского вагенбурга; Маврикий именует его καραγός[208] Такое укрепление позволяет организовать круговую оборону от атакующего со всех сторон неприятеля. Внутри пространства, ограниченного повозками, могут укрыться другие подразделения; пехота, расположившись по периметру, будет отражать нападение врага стрельбой из луков, пращей и баллист. На ближайших подступах к укреплению используются триболы,[209] которые могут серьезно поранить ноги людей и лошадей.
Мы сочли необходимым подробно остановиться на данных "Стратегикона", посвященных организации марша и обозной службы, поскольку ни в одном из более ранних трактатов не встречается столь детальной разработки указанных сюжетов. Что же касается их освещения в позднейшей военно-теоретической традиции, то она складывалась под самым непосредственным влиянием "Стратегикона".
Греко-римская военная теория рассматривала в качестве нормы такую последовательность в развертывании военной кампании, когда походный марш и полевое сражение разделялись периодом лагерной стоянки. Укрепленный лагерь был призван играть троякую роль: он служил местом отдыха войска после завершения перехода; он являлся средством надежной защиты от вражеских нападений; наконец, он рассматривался в качестве оперативной базы на период-предстоящих военных действий.
Как известно, теория лагерного устройства являлась одним из самых консервативных разделов военной науки - прогресс военно-теоретической мысли здесь отличался наиболее замедленными темпами[210] Специальная глава XII книги "Стратегикона", посвященная лагерю, построена в полном соответствии с традиционными воззрениями на этот счет. Однако. по ходу изложения Маврикий высказывает несколько подлинно новаторских идей, оказавшихся чрезвычайно плодотворными в перспективе последующего развития. Если предшествующие военно-теоретические сочинения рекомендовали располагать конницу всегда внутри лагеря, в его центре, то Маврикий советует выводить ее за лагерные пределы, пока нет непосредственной угрозы вражеского нападения[211] Объяснение этой рекомендации следует искать в возросшей численности конницы во времена "Стратегикона" по сравнению с эпохой Полибия, Гигина или Вегеция. Если античная военная теория рассматривала ворота как потенциально слабый пункт в системе лагерных укреплений и потому требовала сокращать их количество до минимума, то Маврикий рекомендует оборудовать четверо главных ворот и множество калиток[212] Тем самым он смело порывает со старой традицией, жертвуя формальными соображениями безопасности в пользу обеспечения лучших условий для нападения на противника; в конечном счете, и эта рекомендация имеет своим основанием численный перевес конницы над пехотой и, следовательно, возросшую мобильность византийской армии времен Маврикия.
* * *
Кульминационным моментом военной кампании являлся бой, непосредственное вооруженное столкновение двух воюющих сторон. Именно бой становился самым серьезным испытанием боевых и моральных качеств архонтов и стратиотов, проверкой слаженности и четкости в работе всех элементов военной машины. Маврикий разделяет ту основополагающую идею, что фактически вся повседневная жизнь армия должна быть постоянной и целенаправленной подготовкой к этому решающему моменту.
Залог успеха предстоящего сражения - правильный выбор времени и места его проведения, а с учетом этих обстоятельств - определение схемы боевого построения собственного войска. В данном случае речь пойдет уже о той сфере военно-научных знаний, которая, согласно взглядам античных и средневековых теоретиков, относилась к сфере "чистой" тактики.
В трактате Маврикия нашли свое отражение самые современные для его эпохи воззрения на боевое построение армии. Принципиально новым является деление войска на несколько составных частей в соответствии с их различным тактическим назначением. Так, в составе кавалерии выделяются курсоры, размещающиеся в рассыпном строю впереди боевого порядка, - они первыми начинают бой и первыми же бросаются преследовать противника[213] Дефензоры располагаются в сомкнутом строю и составляют основу боевого порядка; их предназначение - играть роль подвижных монолитных формирований, противостоящих атакам врага и, в свою очередь, наносящих ему основной удар[214] Для охраны флангов выделяются плагиофилаки,[215] для охвата флангов противника - гиперкерасты.[216]
Боевой порядок по "Стратегикону" - это строгое, уравновешенное расположение различных частей и подразделений в соответствии с их тактическим предназначением. Такое построение определяется двумя основными факторами - характером местности и особенностями неприятельской армии. Боевой порядок должен быть достаточно глубоким, чтобы противостоять натиску противника, соответствовать требованиям маневренности, т. е. быть в состоянии изменяться в зависимости от обстановки; он должен быть надежно защищен, особенно с флангов и с тыла, в том числе и с помощью специальных полос заграждения, оборудованных триболами, "волчьими ямами", траншеями, капканами и т. п. необходимо, наконец, чтобы он был удобным для управления.
Маврикий решительно восстает против старого, традиционного размещения войска в одну застывшую линию, лишенную маневренности. Полемизируя с воображаемым оппонентом, он убедительно опровергает все теоретически возможные аргументы в защиту подобного принципа[217]
Идеал Маврикия - трехлинейное построение войска. Первая линия, по описанию Маврикия, должна включать в себя до двух третей всего личного состава. На расстоянии приблизительно одной мили позади первой линии располагается вторая, разделенная на четыре составные части. Между этими частями имеются, следовательно, три интервала, ширина каждого из которых соответствует дальности полета стрелы. Сквозь эти интервалы могут проходить подразделения первой линии, если они не выдержат ударов противника. Третью линию составляет арьергард силой до двух тагм; воины третьей линии именуются нотофилаками. Кроме трех этих линий, выделяется резерв, размещаемый в засаде.[218]
Столь сложное боевое построение требовало организации четкого взаимодействия между его различными составными частями и элементами, а оно достигалось в результате длительных, повседневных воинских учений, которые рекомендовалось проводить в условиях, максимально приближенных к боевым.
Боевой порядок должен тщательно скрываться от неприятеля: выдвинутый вперед авангард (силой в 1-2 тагмы) препятствует вражескому наблюдению[219] Особо секретным является построение второй и третьей линий. Рекомендуется вести вторую линию на поле сражения на сближенной дистанции с первой, чтобы для вражеских наблюдателей эти две линии сливались в одну; нормальная дистанция устанавливалась непосредственно перед атакой[220] Не следует, пишет Маврикий, обнаруживать полностью свой боевой строй раньше, чем окончательно выявится расположение противника и станут вполне ясными его намерения.[221] В зависимости от этого должен быть определен и способ собственных действий - оборонительный или наступательный.
Для автора "Стратегикона" управление боем заключается в согласованном маневрировании отдельными элементами боевого строя в соответствии с изменениями боевой обстановки. Маврикий придерживается нового распределения сил в бою: не следует начинать сражение сразу всеми наличными силами, нужно вводить их постепенно, по мере обнаружения слабых мест противника, и именно в этих пунктах следует наращивать военное давление. Подкрепления могут быть взяты с флангов и из резерва; центр боевого порядка должен всегда оставаться нетронутым.
В течение одного сражения могут быть применены различные способы боевых действий. Кроме наступления и обороны, которые были известны с глубокой древности, "Стратегикон" намечает основы тактики контрнаступления. Переход от одного вида боевых действий к другому должен быть неожиданным для противника.
Маврикий подчеркивает решающее преимущество фланговых и тыловых ударов перед фронтальными. Исход сражений, пишет он, "решается не массой людей, не безрассудной храбростью и не примитивным натиском, как полагают некоторые профаны, но после Божьей помощи - стратегией и тактикой"[222] "Гораздо безопаснее и выгоднее, - указывает он в другом месте, - одолеть врагов благоразумием и полководческим искусством, чем голой силой".[223]
Внезапность рассматривается в "Стратегиконе" как важнейший составной элемент военного искусства. "Врагов страшит все внезапное и неожиданное", утверждает Маврикий.[224] Трактат буквально насыщен примерами различных военных хитростей (удар из засады,[225] ложное отступление, смена фронта, дезориентация противника относительно количества собственных сил, времени и места передвижения, направления главного удара и т. д.); при этом автор рекомендует не смущаться тем обстоятельством, что такие хитрости могут показаться бесчестными. Все, что выгодно одной воюющей стороне, невыгодно другой, следовательно, нужно делать только то, что идет на пользу собственному войску, не особенно задумываясь над моральным обоснованием этих действий[226] Стратиг должен действовать подобно искусному охотнику, который уничтожает диких зверей не открыто, а посредством западней, сетей, ловушек, с применением разнообразных хитростей и обманов[227] Не рекомендуется вступать в рукопашную схватку даже тогда, когда победа над неприятелем очевидна: если эта победа достигается с помощью напрасных потерь, единственно ради пустой славы, она не только не оправданна, но даже бессмысленна[228]
Особый эффект может принести ночное нападение на неприятеля. Автор "Стратегикона" посвятил этому сюжету специальную большую главу, сопроводив свои установки иллюстрациями из опыта деятельности полководцев предшествующих эпох[229]
Организуемые постоянно, последовательно и комбинационно, военные хитрости способны, по мнению Маврикия, принести успех не только против уступающего по численности, но и против превосходящего по силам неприятеля, ибо часто местность способна оказать помощь и превратить более слабых в более сильных[230] Захват инициативы в бою, удержание ее до конца сражения, действия на упреждение противника - важнейшие слагаемые победы[231] В бою должно быть учтено все - вплоть до погодных условий, направления ветра и положения солнца на небе[232] Рекомендуется принимать во внимание не только особенности вражеского войска, но и личные качества его командующего[233]
Успех, достигнутый в сражении, должен быть закреплен энергичным преследованием разбитого противника: надо теснить врага до тех пор, пока он не будет совершенно уничтожен или не согласится на выгодный для победителя мир[234] Важно только постоянно помнить, что в процессе преследования должен сохраняться не менее строгий боевой порядок, чем в сражении. Следует особенно остерегаться вражеских засад и других контрударов противника, потому что в условиях расстроенного боевого порядка они способны круто изменить военную ситуацию, вследствие чего сами преследователи могут оказаться разгромленными[235]
На любой стадии боя, от начала до его полного завершения, следует действовать решительно, энергично, проявлять выдумку и находчивость, сообразуясь с обстоятельствами места и времени. Даже если военное счастье склонилось на сторону неприятеля, даже если кажется, что уже все потеряно, нужно всегда бороться до конца, сохраняя самообладание в самых критических ситуациях. Ни при каких условиях нельзя терять строй и покидать поле боя, ибо для бегущих уже нет спасения, а для тех, кто сохраняет строй и продолжает сопротивление, еще остается хоть какая-то надежда на успех. Известно, что воины, оказавшиеся в критической ситуации, способны к самому отчаянному сопротивлению, и это сопротивление будет возрастать тем более, чем безнадежнее будет становиться их положение.
Из этой очевидной истины античные военные теоретики сделали важный практический вывод, сформулировав так называемую теорию "золотого моста" для разбитого неприятеля. Ее суть заключается в том, что разгромленного в сражении врага не следует лишать возможности спасения бегством, - напротив, нужно создать ему для этого все условия. Логика рассуждений здесь была предельно проста: если запереть неприятеля со всех сторон и лишить его всякой надежды на отступление, это может сплотить его перед лицом смертельной опасности, а в состоянии отчаянного безрассудства он может проявить массовый героизм и самопожертвование. Напротив, если остается хоть малейшая возможность спасения жизни, то присущий людям эгоизм сыграет свою разлагающую роль, вызовет разобщение среди неприятелей, и в этих условиях откроется возможность нанести им еще больший урон ценою меньших затрат собственных сил. Следовательно, идея "золотого моста", при всей ее внешней гуманности, в действительности была основана на жестокости и вероломстве[236]
Принципы этой теории Маврикию хорошо известны,[237] и ряд его указаний лежит полностью в их русле. Взяв многолюдный город, нужно приказать немедленно отворить все ворота, предоставив большей части жителей возможность свободно уйти, а не приводить их в ожесточение от отчаяния; так же следует поступить и при взятии неприятельского лагеря[238] При совершении ночного нападения рекомендуется атаковать противника с двух или трех сторон, смотря по условиям местности, но ни в коем случае не со всех четырех, чтобы противник не только не сплотился, а, напротив, рассеялся, получив возможность для бегства.[239]
Важно подчеркнуть, что в указанных случаях речь идет о частных операциях, об отдельных военных эпизодах. Когда же дело касается генерального сражения, решающего судьбу всей военной кампании, Маврикий формулирует рекомендации, существенно отклоняющиеся от теории "золотого моста". При благоприятном исходе сражения, указывает он, не следует довольствоваться только отбрасыванием врага. В корне неправы те, которые руководствуются правилом: "Побеждай, но не чрезмерно!", - нужно преследовать неприятеля до его окончательного уничтожения. Если он заперся в укрепленном пункте, нужно взять эту крепость штурмом или измором и завершить кампанию либо полным разгромом врага, либо продиктованным ему мирным договором, максимально благоприятным для империи. Ведь и на охоте, прибегает Маврикий к образному сравнению, то, что не доведено до конца, равносильно несделанному[240]
Согласно общепринятому в античной теории воззрению, главным критерием военного успеха являлся разгром живой силы противника. Но немаловажной целью боевых действий был также захват военной добычи. Маврикий требует от стратига обеспечения строжайших мер безопасности при ее сборе, - это следует делать организованно, под соответствующей охраной и непременно лишь после полного окончания сражения. Снимать доспехи с убитых врагов, нападать на их обоз или лагерь, пока еще не определился исход боя, пишет Маврикий, - дело гибельное и опасное. Воинам следует каждый раз напоминать об этом, ссылаясь на установленные военно-дисциплинарным кодексом наказания, потому что недавние победители не только могут быть отброшены, но и совершенно уничтожены, когда они, рассыпавшиеся в разные стороны для грабежа, подвергнутся нападению опомнившегося противника[241]
Неоднократны упоминания в трактате о пленных. Маврикию известно, что они могут быть использованы в качестве заложников и впоследствии проданы или обменены на ромейских воинов, попавших в плен к неприятелям. Однако он указывает еще на один возможный случай использования пленных: на них можно проверять, не отравлены ли продукты питания и питьевая вода, найденные на неприятельской территории[242] Но особенно подробны рекомендации Маврикия по другому поводу. Если византийское войско, захватив добычу и пленных, при прохождении через закрытую местность подвергнется вражескому нападению, можно использовать пленных в качестве живого прикрытия: связанных, их следует выставить с той стороны походной колонны, откуда напал неприятель[243] Если положение станет критическим, можно вступить в переговоры с неприятелем и возвратить ему часть добычи или всю ее, чтобы получить возможность уйти без потерь. В случае несогласия неприятеля с такими условиями надо, прежде всего, на его глазах уничтожить пленных, а затем либо предпринять попытку прорваться через вражеские заслоны, либо закрепиться на месте и приступить к грабежам и разорению вражеской земли[244] Эти рекомендации приводят к недвусмысленному выводу, что с точки зрения военной теории собственная безопасность ценилась несоизмеримо выше любой военной добычи: последняя должна быть без всяких колебаний принесена в жертву ради сохранения войска.
Прилагая все силы к достижению успеха в военной кампании, не следует все-таки исключать возможности и ее неблагоприятного исхода. На этот случай в "Стратегиконе" развернута конкретная программа дальнейших практических действий[245] Прежде всего Маврикий предостерегает стратига от того, чтобы немедленно давать повторное сражение, пока армия еще находится в состоянии вполне объяснимой деморализации. Впрочем, если от повторного сражения уклониться невозможно, то нужно решиться и на это, но сначала непременно перестроить свой боевой порядок, поменяв местами первую и вторую линии строя. Если время терпит и к тому же есть перспектива усиления армии (например, за счет прибытия подкреплений, в том числе и от союзников), следует выждать некоторое время, использовав его для восстановления боеспособности войска. Можно даже пойти на временное перемирие, если условия, предложенные неприятелем, даже будучи тяжелыми, все-таки окажутся приемлемыми, - выигрыш времени здесь важнее всего. В армии должна быть проведена большая работа по укреплению морального состояния войска, чтобы оно избавилось от чувства подавленности и пессимизма. И когда все это будет проделано, следует повторным, решительным сражением переломить военную судьбу. Инициативный, смелый, энергичный полководец, строго учитывающий особенности армии противника и возможности своего войска, недоступный развращающему влиянию легких побед, умеющий даже неудачи оборачивать себе на пользу - таков для Маврикия идеал военачальника. "Не превозноситься в удачах и не падать духом в тяжелых обстоятельствах - вот достоинство твердого характера" - в такой формуле выражает Маврикий этот идеал.[246]
В качестве особого вида боевых действий военная теория рассматривала осаду и оборону укрепленных пунктов. Как известно, теория полиоркетики - одна из древнейших отраслей военной науки. Именно ей был посвящен самый ранний из сохранившихся до наших дней греческих военных трактатов - сочинение Энея Тактика "О перенесении осады", датируемое серединой IV в. до н. э. Материально-техническая база искусства полиоркетики оставалась практически неизменной на протяжении многих и многих столетий. Прогресс здесь выражался лишь в чисто количественном росте двух неразрывно взаимосвязанных показателей - мощности крепостных стен и мощности метательных орудий. Поэтому общая перспектива развития полиоркетики со времен Энея до ранневизантийской эпохи воплощается в медленном количественном накоплении на фоне выраженного континуитета основополагающих принципов. Лишь спустя несколько столетий после Маврикия произойдет перерыв постепенности в этом развитии, и причиной тому послужит внедрение в боевую практику огнестрельной артиллерии.
Маврикий в своих полиоркетических воззрениях в основном следует предшествующей военно-теоретической традиции. Заслуживают быть отмеченными лишь два момента. Во-первых, как уже указано выше, в "Стратегиконе" содержится развернутый план подготовки страны к отражению вражеского нашествия; в этот план включены и мероприятия полиоркетического характера[247] Поскольку данный сюжет не рассматривался авторами предшествующих военно-научных сочинений (Эней, Онасандр, Аноним VI в.), можно констатировать определенный вклад Маврикия в развитие военной теории. Во-вторых, сам характер анализа Маврикием полиоркетических проблем отличается более широким и разносторонним подходом. В арсенале средств, предлагаемых им при осуществлении осад, находится место не только методам открытого силового давления, но и тем способам и приемам, которые впоследствии получили обоснование в т. н. стратегии измора, получавшей все большее распространение в ранневизантийской военной доктрине. Если же говорить непосредственно о полиоркетике, то идея Маврикия заключается в том, что взятие неприятельской крепости есть результат целого комплекса приемов и действий, имеющих целью ослабление осажденных, достижение превосходства над ними (лишение их продовольственных поступлений, разложение рядов обороняющихся, деморализация гарнизона и гражданского населения осажденного города). В таких условиях штурм оказывался всего лишь завершающим - и даже не всегда обязательным - эпизодом в этой широкой программе. Штурм следует применять лишь в тех случаях, когда у осажденных оказывается достаточно продовольствия и питьевой воды, в связи с чем осада может затянуться на неопределенное время. Но если делать принципиальный выбор, то, по мнению Маврикия, стратегия измора оказывается во всех отношениях предпочтительнее метода открытого лобового штурма.
Естественно, что реализация стратегии измора требует от византийского командования самого пристального внимания к проблеме обеспечения безопасности собственной армии. В связи с этим становится объяснимой конкретная разработка соответствующих практических мер,[248] по степени детализации которой "Стратегикон" далеко превосходит все предшествующие сочинения полиоркетического жанра.
* * *
В свое время Э. Гиббоном была высказана мысль о том, что "в лагерях Юстиниана и Маврикия теория военного искусства была не менее хорошо известна, чем в лагерях Цезаря и Траяна"[249] Сравнительный анализ содержания трактата Маврикия со свидетельствами предшествующих полемологических сочинений, в том числе и датируемых периодами, о которых писал Э. Гиббон, приводит к заключению, что тезис английского исследователя следует еще более усилить: военно-теоретическая мысль ранневизантийской эпохи может и должна быть поставлена на более высокую ступень по сравнению с тем уровнем, который был достигнут греко-римской теорией.
Среди главных причин, объясняющих это явление, можно указать на следующие: существенные изменения в социальной базе военной организации, выразившиеся во времена Маврикия в начавшемся переходе к армии типа народного ополчения; изменение в соотношении родов войск в пользу кавалерии, выгодно отличающейся от пехоты большей динамичностью, мобильностью, универсальностью боевого применения; прогресс в области вооружения, снаряжения и снабжения войска, порожденный более глубокой и узкой специализацией отдельных армейских частей и подразделений; осмысление и использование не только собственного боевого опыта (на этом зиждилась вся предшествующая военно-теоретическая традиция), но и военных обычаев соседних народов - действительных или потенциальных противников империи.
Византийские военные теоретики более глубоко поняли неразрывную связь военного дела с социальной организацией общества и государственной политикой (еще в большей степени, чем в "Стратегиконе" Маврикия, это проявилось в Византийском Анониме VI в.). Углубились и конкретизировались понятия стратегии и тактики; получило всестороннее обоснование положение о том, что тактика занимает по отношению к стратегии подчиненное, зависимое место: она относится к стратегии как часть к целому, а потому ее развитие не может происходить по каким-то особым, только ей присущим законам, отличным от общих законов развития военной организации в целом. Эта глубокая мысль была высказана впервые еще во времена Ксенофонта, когда военная наука переживала период становления. В соответствии с общими законами развития любой сферы знаний дальнейший прогресс военной науки заключался в углубленной разработке ее отдельных отраслей. При этом выяснилось, что наиболее динамичной отраслью военной теории оказалась тактика: она непосредственно связана с самым подвижным, изменчивым, подверженным максимальному воздействию извне комплексом, каким является материально-техническая база военной организации. В трудах многих выдающихся военных теоретиков, прежде всего Асклепиодота, Элиана, Арриана, проблемы тактики были разработаны наиболее тщательно и глубоко. Однако на фоне объективного отставания других отраслей (в силу их большего консерватизма) развитие тактики приобрело гипертрофированный характер. Из правильной, подтвержденной практикой посылки, что именно тактика является главным средством достижения военного успеха, постепенно сложилось ошибочное представление о самостоятельном, самодовлеющем ее характере; военно-теоретическая мысль стала ограничиваться узкой сферой исключительно тактических проблем. Оказалась утраченной изначальная целостность комплекса военно-теоретических знаний; возникла опасность утраты тактикой присущей ей динамики, окоченения, окостенения тактических схем, превращения их в абсолют, оторванный от реальной боевой практики. Воплощением этой тенденции стало "Краткое изложение военного дела" Флавия Вегеция Рената - сочинение, явившееся синтезом всей античной военно-теоретической мысли.
Период, переживаемый империей накануне царствования Маврикия, характеризовался крайней внутренней нестабильностью, состоянием "универсальной деморализации", охватившей практически все общественно-политические структуры империи как по горизонтали, так и по вертикали. Реформаторская деятельность Маврикия, затронувшая самые разнообразные сферы общественной жизни (социальные отношения, религиозную политику, административный аппарат, финансы, армию), свидетельствовала о радикальном отходе от юстиниановской системы управления, основанной на принципах бюрократического централизма. Глубине и масштабам краха старой военной системы соответствовала по размаху и грандиозности программа строительства вооруженных сил на новой основе, сформулированная в "Стратегиконе".
Фундаментом реформаторской деятельности Маврикия в сфере военного строительства стала новая социальная база армии. Качественные перемены произошли и в соотношении родов войск в этой армии: на передний план выдвигается кавалерия (как ответное средство борьбы с конными варварскими племенами)[250] Естественно, что античные тактические схемы, рассчитанные на боевое использование пехоты, могли найти в этих условиях лишь весьма ограниченное применение. Тактику же кавалерийских подразделений пришлось разрабатывать практически заново, опираясь на собственный (довольно ограниченный) исторический опыт и отталкиваясь от опыта своих врагов.
Выдающаяся заслуга Маврикия заключается в том, что его "Стратегикон" явился практическим руководством по боевому применению кавалерии в условиях формирования основ новой военной организации. Но именно потому, что эта тактика разрабатывалась заново, она нуждалась в широком общетеоретическом осмыслении и обосновании. Вследствие этого оказалось восстановленным то неразрывное единство тактики и стратегии (при зависимости первой от второй), которое существовало в военной теории изначально[251]
Поскольку все составные элементы военной организации представляют собой не механическое соединение, а органическое единство, изменения, происшедшие в одном или нескольких из них, вызывают к жизни цепную реакцию новых перемен. Во времена Маврикия существенно изменились принципы материально-технического снабжения войска, - отсюда исключительный интерес автора к сюжетам, связанным с обозной службой. Возросшая маневренность армий активизировала разработку принципов обеспечения ее безопасности на всех стадиях военной кампании (поход, лагерная стоянка, сражение) прежде всего за счет совершенствования организации разведывательной и караульной служб. С этим же связано появление элементов военно-инженерного оборудования в условиях полевого боя (земляные оборонительные сооружения, полосы искусственных препятствий и т. д.).
Во времена Маврикия усложнились и усовершенствовались боевые порядки; динамизм и универсальность - вот главные принципы их построения. Возросло искусство управления боем; в его основе отныне лежало маневрирование различными родами войск и элементами боевого порядка, основанное на внезапности. В качестве главного средства достижения военного успеха стала все более признаваться не голая сила, а дезориентация противника, основанная на применении стратегем. Возросли требования к моральным и профессиональным качествам военачальников различных рангов. Наконец, важное место в деятельности командования заняла проблема морального фактора: конечная цель здесь заключалась в том, чтобы воздействовать на воинский дух, высокое состояние которого, по мысли военных теоретиков, было способно многократно увеличить силу оружия.
Значение "Стратегикона" Маврикия не ограничивается рамками его эпохи - он сам составил целую эпоху в военной науке. В плане исторической перспективы этот трактат ознаменовал такой период в развитии византийской военной организации, когда ее социальная база (свободное земледельческое население империи) была, как никогда, прочной - ив количественном, и в качественном отношениях. С более специальной точки зрения это было время становления нового, перспективного рода войск - кавалерии, имевшей тенденцию к неограниченному совершенствованию своего боевого применения. Вместе с тем еще не были окончательно прерваны или ослаблены, как это произошло позднее, в период "темных веков", связи, питавшие формирующуюся византийскую цивилизацию идеями цивилизации античной, - в полной мере этот общий тезис применим и к военной науке. За осмысление и обобщение современного опыта в свете достижений военного гения древних и в духе веяний своей эпохи взялся человек, по уровню своей теоретической и практической подготовки вполне способный осуществить задуманное предприятие. В результате увидело свет официальное военное руководство, являвшееся одновременно и военно-теоретической энциклопедией, и уставом армейской службы, рассчитанным на практическое применение.
Такого благоприятного сочетания указанных факторов больше не наблюдалось ни разу во всей последующей истории империи. Социальная база армии имела тенденцию к размыванию и конечному ослаблению; основы кавалерийской тактики, заложенные на рубеже VI и VII столетий, не получили дальнейшего развития, следствием чего стало прогрессирующее отставание византийской конницы от рыцарской западноевропейской кавалерии; в науке возобладали тенденции традиционализма, канонизации античного наследия, что в конце концов привело к почти полному прекращению всякого творческого поиска; на почве военно-теоретического творчества подвизались либо кабинетные стратиги, лишенные достаточной практической подготовки, либо узкие практики, не способные подняться до теоретических обобщений.
Поэтому "Стратегикон" Маврикия, открывший перспективу развития византийской военной науки, остался и высшим достижением в этом развитии. И если попытаться проследить истоки всех военно-научных концепций, когда-либо проявлявшихся на византийской почве, все они в конечном счете приведут к "Стратегикону" - не только потому, что он предшествует остальным византийским военным трактатам по времени, но и потому, что он оказался выше их по уровню.
* * *
Как уже указывалось ранее, к настоящему времени существуют три издания полного текста "Стратегикона". Первое из них, осуществленное И. Шеффером в 1664 г., к настоящему времени должно быть признано полностью устаревшим. Издание, осуществленное X. Михаэску в 1970 г., было, разумеется, значительным шагом вперед. Вместе с тем этому изданию были свойственны существенные недостатки, отмеченные как рецензентами, так и позднейшими исследователями[252] К настоящему времени лучшим следует признать издание, осуществленное Дж. Дэннисом в 1981 г[253]
Все три названные издания были переведены на ряд языков[254] Перевод И. Шеффера на латинский язык следует признать достаточно вольным пересказом текста греческого оригинала. Румынский перевод X. Михаэску является гораздо более строгим. Что касается издания, осуществленного Дж. Дэннисом, то этот текст к настоящему времени переведен на два языка: немецкий перевод Э. Гамилльшега сопровождает венское издание 1981 г. а английский перевод самого издателя был опубликован в Филадельфии в 1984 г
Почти ровно столетие назад, в 1903 г., вышел в свет русский перевод "Стратегикона", осуществленный выпускником Николаевской Академии Генерального штаба капитаном М. А. Цыбышевым. Как явствует из названия самого издания,[255] перевод был сделан не с греческой версии трактата, а с латинского изложения этой версии, помещенной в издании И. Шеффера. Поскольку уже сама латинская версия, предложенная И. Шеффером, не отличалась строгостью и поскольку русский переводчик, в свою очередь, даже эту версию не смог точно транслировать, то вследствие такой двойной аберрации перевод "Стратегикона", предложенный М. А. Цыбышевым, значительно отошел от оригинального текста не только в стилистическом, но в значительной степени и в смысловом отношении. Так как данный перевод не может быть признан аутентичным, его использование для научных исследований не представляется возможным[256]
Предлагаемый новый русский перевод текста "Стратегикона" осуществлен нами по изданию Дж. Дэнниса. Наша главная задача состояла в том, чтобы как можно более точно передать значение военно-теоретических и военно-исторических реалий, а также смысл военно-практических рекомендаций, содержащихся в трактате. Специфика стилистики и лексики Маврикия такова, что переводчик его сочинения весьма часто оказывается перед дилеммой выбора приоритетов: следовать ли в первую очередь точной трансляции формы подачи информации или же считать первоочередным передачу смысла этой информации - дело в том, что эти показатели далеко не всегда представляется возможным совместить. Когда подобная дилемма возникала перед нами, мы предпочитали жертвовать стилем, нежели смыслом.
Как всегда бывает при переводах источников подобного жанра, наибольшие трудности возникают при трансляции военной терминологии (обозначение элементов вооружения и снаряжения, наименований категорий военнослужащих, должностей и служб, воинских частей и подразделений, элементов боевых построений, военной символики и атрибутики и т. п.). Наш принципиальный подход в данном случае заключался в том, чтобы в большинстве случаев сохранять без перевода военные термины, особенно те из них, которым трудно подыскать совершенно точные значения в современном русском языке - замена этих оригинальных терминов каким-то приблизительным аналогом приводила бы к неоправданной потере исходной информации, заключенной в данных терминах (как, например, передать на русский язык, не допустив при этом никаких потерь изначального смысла таких понятий, как "стратиг", "стратиот", "аконтист", "дефензор", "опистофилак", "орнитобор" и многих других?). Если же в русском языке обнаруживались вполне определенные и однозначные соответствия греческим слововыражениям, эти термины мы считали возможным перевести (к их числу относятся, например, "лук", "стрела", "щит", "копье", "праща" и т. д.).
Текст перевода сопровожден постраничным комментарием, который, разумеется, не является исчерпывающим. В подавляющем большинстве случаев комментируются конкретные термины и понятия, оставленные в тексте без перевода; гораздо реже толкуются отдельные смысловые сюжеты (поскольку большинство из них рассмотрены во вводной статье), а также особенности авторской лексики и стилистики. При переводе цифровой информации числительные первого десятка, как правило, передаются словами, более крупные - цифрами. Диаграммы походных и боевых построений, которые в сохранившихся рукописях "Стратегикона" переданы с помощью буквенных обозначений, воспроизводятся в виде принципиальных, максимально упрощенных схем. Указатели включают в себя только те термины, которые содержатся в тексте источника. В библиографический список отбирались, как правило, только специальные исследования; некоторые общие труды названы лишь в исключительных случаях.
Далее при ссылках на настоящее издание используется аббревиатура Страт с указанием номеров книги и главы.
Пусть направляет слово и дела наши Пресвятая Троица, наш Господь и Спаситель - крепкая надежда и защита богоугодных дел, важнейшее и полезнейшее из всего того, что ведет к благоприятному исходу. Поскольку мы писали, побуждаемые одной только заботой о государстве, то мы, в силу человеческой слабости, испытывали необходимость в том, чтобы наше начинание направляло и вело на пользу дела заступничество непорочной Владычицы нашей Приснодевы Богородицы Марии и Всех Святых; да будет благословен Господь наш во веки веков. Аминь[1]
Поскольку военное искусство в течение длительного времени находилось в пренебрежении и пришло, можно сказать, в полное забвение, так что те, которые берутся командовать, не зная общеизвестных истин, часто сталкиваются с различными трудностями, то мы, усматривая причины этого, с одной стороны, в необученности стратиотов,[2] а с другой стороны - в неопытности стратигов,[3] решили в соответствии с нашими возможностями передать опыт, заимствованный у древних[4] и накопленный в повседневной практике, в нижеследующем кратком и простом руководстве, польза которого будет заключаться больше в содержании, чем в словесной форме. Мы делаем это, не имея намерений осуществлять нововведения или излагать что-либо сверх того, что задумано древними. Последние, адресовавшие свой труд людям знающим и опытным, передавали свидетельства, неясные для многих несведущих, опуская то, что нужно, достойное рекомендации и в чем ныне есть потребность. Мы же, полагая необходимым рассмотреть все это и сделать обзор даже того общеизвестного, без чего невозможно осуществлять уверенное военное руководство, задумали некое элементарное пособие или вводный курс для тех, кому предназначено командовать войсками, чтобы тем, кто этого пожелает, было бы легко последовательно переходить от этого к более значительным ранее упомянутым тактическим трудам и древним научным теориям. Как уже сказано, нас нисколько не заботит красота слога или изящество выражений: ведь это не плод священнодействия, а в первую очередь краткое руководство практического характера; вследствие этого мы часто используем ромейские[5] и другие подобные выражения, привычные в армейской среде, для ясного понимания читающих. И если в этих записях что- либо покажется полезным, то за это благодарение Всемогущему Господу, направлявшему наш разум; но если какой-нибудь стратиг благодаря своему опыту и радению предложит что-то более значительное, чем это, то и в этом случае - благодарение Богу, подателю всех благ, нашему же усердию - снисхождение.
Итак, мы советуем стратигу прежде всего иметь заботу о благочестии и справедливости и стремиться посредством этого снискать благоволение Бога, без чего невозможно успешно завершить ни одно начинание, даже если замысел кажется разумным, и невозможно одолеть врагов, даже если они признаются слабыми, потому что все находится в Провидении Божьем, и это Провидение управляет всеми - вплоть до птиц и рыб. Ведь подобно тому, как искусство кормчего, даже самого лучшего, оказывается бесполезным, когда направление ветров неблагоприятно, и как, наоборот, их содействие в сочетании с этим искусством убыстряет вдвое бег корабля в безопасное место, точно так же и хороший стратиг,[6] защищенный благоволением Бога и неустанно соблюдающий требования тактики и стратегии,[7] сможет надежно управлять вверенным ему войском и приноравливаться к коварному образу мышления врагов, как тогда, когда он определяет свою выгоду, так и тогда, когда он приводит свои замыслы к благоприятному исходу. Кроме того, он должен являть всем, кто с ним общается, спокойствие и невозмутимость, скромность и простоту в быту и в одежде, не допускать лести и чрезмерного угодничества в почитании самого себя, но прежде всего выполнять свои прямые обязанности неутомимо и усердно, а не беспечно и небрежно, ибо благодаря заботе и настойчивости можно легко довести до благополучного результата самые трудные из дел; пренебрегающий же делом непременно окажется сам вследствие этого в пренебрежении.
Важные дела следует обдумать всесторонне, а то, что решено - исполнить со всей возможной быстротой и основательностью: ведь для успеха дела необходим благоприятный момент[8] С подчиненными следует обходиться по справедливости: не проявлять мягкости по отношению к виновным в злонамеренности или небрежении, хотя эта мягкость и может показаться хорошей, ибо вовсе нехорошо потворствовать дурным делам и нерадивости, но и не следует, наоборот, налагать взыскания необдуманно и произвольно только ради доказательства своей силы: ведь первое порождает презрение и непослушание, а второе - обоснованную ненависть, приносящую соответствующие плоды. Поскольку в обоих случаях причина кроется в несоразмерности, наилучшим будет соответствие страха и справедливости, то есть разумное наказание виновных по их подлинной вине, которое является для благоразумных людей не карой, но назиданием, обеспечивающим порядок и последовательность хода дел.
1. Как нужно упражнять отдельного солдата в ходе тренировок
В пешем строю - в скоростной стрельбе из лука и ромейским и персидским способами,[1] то есть в навыке быстро вынимать стрелу и сильно натягивать тетиву; то же самое полезно уметь и всадникам. В самом деле, медленная стрельба бесполезна, даже если окажется, что стрела выпущена точно в цель. В скоростной стрельбе из лука в пешем строю на определенное расстояние либо по копью,[2] либо по другой цели. В скоростной стрельбе из лука на скаку верхом на коне в движении - вперед, назад, вправо, влево. Во вскакивании на коня[3] В навыке быстро выстрелить из лука верхом на коне в движении одной или двумя стрелами, убрать натянутый лук в налучие,[4] если оно достаточно просторно или в другое полуналучие,[5] которое для этого предназначено, и выхватить копье, которое носится за спиной. Имея натянутый лук в налучии, владеть копьем; быстро забросив его за спину, выхватить лук. Было бы хорошо, если все это стратиоты упражнялись проделывать верхом на конях во время марша в собственной земле: ведь при этом и переход завершится беспрепятственно, и кони не утомятся.
2. Как нужно вооружить конного стратиота и что следует приобрести по мере необходимости
Когда необходимое индивидуальное обучение будет закончено, стратиоты должны быть вооружены их собственными архонтами,[6] а в период пребывания на зимних квартирах должно быть подготовлено все то, что необходимо для обеспечения военного похода. Надлежит всем, в соответствии с их военной специализацией и установленным денежным довольствием, в первую очередь архонтам мер, мир и тагм,[7] гекатонтархам, декархам, пентархам и тетрархам,[8] букеллариям[9] и федератам[10] иметь нижеследующее: панцири[11] в полный рост до лодыжек с капюшонами,[12] поднимаемые с помощью ремней и колец,[13] вместе с футлярами для них них; шлемы[14] с небольшими султанами[15] наверху; луки по силе каждого,[16] но не сверх этого, а лучше - даже более слабые, вместе с широкими налучиями, чтобы в нужное время можно было вложить в них натянутые луки; в карманах налучий - тетивы в большом количестве; колчаны с крышками, способные вместить от 30 до 40 стрел; в перевязях луков - напильники и шила;[17] кавалерийские копья аварского[18] типа с фламулами,[19] имеющие посередине древка ремень; мечи; круглые шейные щитки аварского типа со свисающей бахромой, снаружи льняные, изнутри шерстяные. Новобранцы-иноплеменники, не умеющие стрелять из луков, должны иметь копья со щитами. Букеллариям нелишне позаботиться о железных наручах,[20] небольших султанах на хвостовом и нагрудном ремнях конской сбруи,[21] небольших фламулах поверх панцирей по плечам. Ведь чем более внушительно выглядит стратиот в полном вооружении, тем более увеличивается его боеготовность и усиливается страх врагов перед ним.
Все новобранцы-ромеи, исключая иноплеменников, в возрасте до 40 лет, умеющие стрелять из лука либо так, как это предписано выше, либо в достаточной мере, обязаны принести с собой токсофаретру;[22] им следует также приобрести два копья, чтобы если, как это случается, одно не попало в цель, использовалось бы другое. Менее опытные солдаты должны пользоваться более слабыми луками; если же они не умеют стрелять, они должны постараться со временем обучиться, поскольку это необходимо[23]
Лошади, в первую очередь лошади архонтов и остальных отборных солдат,[24] должны иметь железные налобники, прикрывающие переднюю часть головы лошадей, и нагрудники - железные или войлочные,[25] или аварского типа,[26] защищающие грудь и шею лошадей, в особенности лошадей тех солдат, которые в сражении располагаются впереди.
Седла должны иметь плотные и широкие попоны и всю надлежащую упряжь; при седлах должны быть также два железных стремени,[27] кожаный мешок,[28] путы для лошадей, седельная сума, в которую в случае необходимости можно было бы поместить провиант для стратиота на три или четыре дня; у лошади на упряжи должны быть четыре султана сзади, один султан на лбу и еще один - под подбородком[29]
Гиматии, то есть зостарии,[30] изготовленные по аварскому образцу либо из льна, либо из козьей шерсти, либо из другой грубой шерстяной ткани,[31] должны быть просторными и свободными, чтобы во время езды ими можно было прикрывать колени и поэтому иметь хороший внешний вид.
Необходимо иметь очень просторные гунии[32] или верхние одеяния[33] из войлока с широкими рукавами; всадникам следует позаботиться о том, чтобы когда они в полном вооружении, в панцире и имеют при себе луки, и если, как это случается, пойдет дождь или воздух станет сырым от влаги, то они, надев эти гунии поверх панцирей и луков, смогли бы защитить свое вооружение, но и не были бы ограничены в движениях, если они захотели бы использовать либо луки, либо копья. Все это особенно необходимо в патрулях:[34] прикрытые гуниями, панцири издали не видны врагам; кроме того, гунии предохраняют и от ударов стрел.
Каждой контубернии[35] необходимо иметь свою палатку,[36] свои серпы и топоры для необходимых случаев; палатки было бы хорошо иметь аварского типа, поскольку они и нарядны и практичны.
Следует обязать стратиотов, в первую очередь тех, которые получают плату на содержание обслуги,[37] непременно позаботиться обо всех своих слугах, как рабах, так и свободных, укомплектованных в соответствии с их предназначением; необходимо в момент очередной выплаты роги[38] составить списки и произвести тщательный учет как стратиотов, так и их слуг, и их вооружения, чтобы стратиоты знали, на каких юридических основаниях[39] они получили выплату, и чтобы во время войны не пришлось по причине уменьшения и нехватки слуг определять некоторых из этих стратиотов в обоз[40] и тем самым уменьшать число участвующих в сражении. Если же некоторые стратиоты, как это случается, не имеют возможности приобрести слуг, необходимо обеспечить стратиотов нижних чинов из такого расчета: на трех или четырех человек - один слуга; подобным образом следует поступить и в отношении вьючных животных, необходимых для перевозки их панцирей и палаток.
Полотнища знамен[41] в каждой мере должны быть одного цвета, фламулы каждой миры также должны иметь один цвет, чтобы каждая отдельная тагма могла легко узнать свое знамя. Нужно также прибавить к полотнищам знамен и другие особые знаки, известные стратиотам, чтобы благодаря этому было бы легко узнавать знамена каждой меры, каждой миры и каждой тагмы. В первую очередь, должны быть отчетливо различимы знамена мерархов,[42] чтобы подчиненные могли легко узнавать их на большом расстоянии.
Стратигу необходимо иметь при себе запас дополнительного вооружения, в первую очередь, луков и стрел, чтобы возмещать то вооружение, которое, естественно, будет израсходовано.
Если не будет возможности закупить все необходимое в собственной стране, архонтам тагм следует изучить этот вопрос в период зимних квартир и доложить через мерархов, в каком количестве лошадей и в каких видах вооружения нуждаются подчиненные им стратиоты, чтобы стратиг распорядился все это приготовить к необходимому сроку для покупки стратиотами.
Кроме кожаных футляров для панцирей, необходимо иметь и чехлы, сделанные из легких материалов,[43] чтобы их можно было во время войны или военных рейдов[44] перевозить на крупах лошадей позади задних седельных лук, и если случится так, что накануне дня возвращения, возможно, не окажется поблизости запасных лошадей,[45] перевозящих снаряжение, панцири не остались бы неприкрытыми и не были бы повреждены, да и стратиоты не утомлялись бы, постоянно нося их на себе.
3. О различных наименованиях архонтов и стратиотов
После того как мы рассказали об индивидуальном обучении и вооружении стратиотов, считаем необходимым изложить значение наименований архонтов, воинских подразделений и отдельных стратиотов, употребляемых во всех тактических руководствах, для лучшего понимания читающих, чтобы те, которые услышат эти наименования впервые, не затруднялись, как это бывает, в их понимании.
Итак, стратигом называется глава и вождь всего войска, гипостратигом - тот, кто занимает в войске второй пост. Мерарх - тот, кому поручено командование мерой, мирарх- командир миры, называемый также дукой. Мера есть боевая часть, состоящая из трех мир или друнгов, мира - боевая часть, состоящая из тагм, то есть арифмов[46] или банд. Комит или трибун есть командир тагмы или арифма, или банды. Илархом, который идет на втором месте после комита или трибуна, называется первый из гекатонтархов. Гекатонтарх- командир сотни воинов;[47] подобно этому декарх возглавляет десятку, а пентарх пятерку солдат. Тетрарх, называемый урагом, является стражем, завершающим ряд. Бандофор является знаменосцем. Ассистент[48] занимает второе место после бандофора. Таксиархами называются мирархи оптиматов[49] Арматом[50] называется помощник оптимата в бою или его оруженосец.
Курсорами[51] называются те, которые идут в передовой линии боевого строя и стремительно преследуют бегущих врагов; дефензорами[52]- те, которые их сопровождают, не нарушая и не разрывая строя, но продвигаясь упорядоченно с целью защиты курсоров, если, как это случается, тем придется повернуть назад. Депотатами[53] называются те, которые следуют за боевым порядком, уносят с поля боя раненых и оказывают им помощь. Антикенсорами,[54] называются те, которые во время маршей высылаются вперед с целью разведки и изучения удобных маршрутов и мест для размещения лагерей; менсорами[55] - те, которые делают разметку для оборудования лагерей или фоссатов[56] Катаскопами называются патрульные;[57] плагиофилаками - те, которые предназначены для защиты флангов первой линии, гиперкерастами - те, которым предписано охватывать неприятельские фланги. Обоз есть имущество стратиотов, включая слуг, вьючных животных и остальные пожитки.
4. Как нужно разделить войско и распределить его архонтов
Когда будет осуществлено предусмотренное уставом вооружение войска и заблаговременно подготовлено все то, что необходимо для его обеспечения, и когда будут уяснены наименования, которыми обозначаются отдельные архонты и стратиоты, необходимо разделить войско на различные тагмы и подразделения и поставить во главе их благоразумных и достойных архонтов. Различные тагмы должны состоять самое большее из 300 или 400 человек; во главе их следует поставить благоразумных и опытных комитов, называемых также трибунами. Тагмы следует свести в миры или хилиархии[58] и установить их численность в 2000 или 3000 человек, в зависимости от величины войска, и поставить во главе их опытных мирархов, благоразумных и ответственных, называемых также дуками или хилиархами. Миры следует объединить в три равные меры и поставить во главе их мерархов, называемых также стратилатами,[59] благоразумных, дисциплинированных и опытных, а по возможности и обученных грамоте;[60] в особенности это относится к командиру средней меры, именуемому гипостратигом, который в случае необходимости должен занять место стратига всего войска.
Порядок должен быть следующим. В первую очередь кавалеристы подразделяются на различные тагмы, тагмы же соединяются в миры или хилиархии, а миры - в три равные меры, то есть среднюю, правую и левую, которые образуют боевой порядок войска, состоящего под командованием стратига. Не нужно, чтобы тагма состояла более чем из 400 человек, исключая тагмы оптиматов, мира - более чем из 3 тысяч, а мера - более чем из 6-7 тысяч человек. Если же окажется, что войско имеет численность больше той, которая здесь указана, будет лучше выделить резерв, расположив его вне мер во вторую линию для охраны флангов мер и их тыла, для организации засад и охвата неприятелей; меры или миры не следует делать большей численности, иначе они, оказавшись переполненными и сильно растянутыми, станут неуправляемыми и неупорядоченными.
Не следует стараться непременно делать все тагмы равной величины, иначе численность войска будет легко подсчитана врагами по числу знамен, но нужно только обеспечить, чтобы тагмы, как уже мы сказали, имели численность не более 400 и не менее 200 человек.
5. Как архонты тагм должны отобрать наиболее мужественных и опытных солдат и как следует сформировать контубернии тагмы
Когда будет осуществлено деление всего войска, каждому архонту следует упорядочить собственную тагму, то есть разделить ее на контубернии. Прежде всего следует отобрать изо всей тагмы гекатонтархов, благоразумных и мужественных, и особенно илархов - вторых по значению архонтов тагм, после этого - декархов, мужественных и самостоятельных, а по возможности и искусных в стрельбе из лука, затем - таких же пентархов, а вслед за ними - тетрархов, то есть стражей в рядах, по двое на каждый ряд, так что всего в каждом ряду окажется по пять отборных солдат. Оставшихся солдат, старослужащих и новобранцев, следует распределить по рядам; после того как будут расставлены эти оставшиеся, к ним следует присоединить и отборных солдат по их принадлежности, с учетом их квалификации: лучших впереди, остальных- соответственно.
Необходимо отобрать двух мандаторов,[61] бдительных и благоразумных, и двух бандофоров. Такой выбор и такое деление должны быть осуществлены в контуберниях, то есть в рядах. И если при этом, как это бывает, не окажется слуг, следует отрядить для ухода за вьючными животными слабых стратиотов из расчета одного человека на три или четыре животных и снабдить наиболее подходящего из этих выделенных стратиотов отличительным знаком, на который будет обязан ориентироваться весь обоз или все вьючные животные[62] Нужно также определить, сколько и какие ряды должны быть размещены справа от знамени, а какие слева от него.
6. Какие предписания [63]дисциплинарного устава следует довести до сведения стратиотов
После упорядочения войска и формирования контуберний следует выстроить тагму по декархиям,[64] и если солдаты тагмы осведомлены о предписаниях дисциплинарного закона, то это хорошо, если же нет, тогда следует через их собственного архонта на специальном занятии сообщить им следующее:[65]
Если стратиот воспротивится собственному тетрарху или пентарху, он подлежит наказанию. Если воспротивятся тетрарх или пентарх своему декарху, следует поступить точно так же. Если воспротивится декарх своему гекатонтарху - надлежит действовать аналогичным образом.
Если же кто-либо из личного состава тагмы осмелится сделать это в отношении архонта, то есть своего комита или трибуна, его следует обезглавить.
Если в отношении какого-либо стратиота совершено беззаконие, ему следует обратиться к архонту тагмы. Если же беззаконие совершено собственным архонтом, следует обратиться к вышестоящему архонту.
Если кто-либо осмелится бродяжничать[66] сверх времени своего отпуска,[67] он должен быть изгнан из войска и как сельский житель[68] передан гражданским властям.
Если некоторые осмелятся организовать заговор, или тайное сообщество, или бунт против собственного архонта, они подлежат обезглавливанию, и в первую очередь - предводители заговора или бунта.
Если тот, кому будет поручена охрана города или кастрона,[69] сдаст его или вопреки распоряжению своего архонта уйдет оттуда, он подлежит высшей мере наказания.
Если кто-либо будет изобличен в намерении предаться врагам, он подлежит высшей мере наказания, и не только он сам, но и его сообщник, поскольку тот, зная об этом, не доложил архонту.
Если кто-либо слышал распоряжения своего декарха, но не исполнил их, он должен быть наказан; если же он совершил ошибку, не имея соответствующих распоряжений, должен быть наказан декарх, поскольку он не проинструктировал своего подчиненного заранее.
Если кто-либо, найдя животное или что-либо подобное, малое или большое, не сообщит об этом архонту и не передаст ему найденное, он подлежит наказанию, и не только он один, но и его сообщник, поскольку оба окажутся ворами.
Если кто-либо причинит ущерб соплателыцику[70] и не компенсирует его добровольно, он должен возместить ему ущерб в двойном размере.
(11) Если кто-либо, получив средства на обновление[71] снаряжения, отнесется с пренебрежением к своему оружию, а декарх не заставит его это оружие приобрести или не оповестит об этом архонта, то и сам стратиот, и его декарх подлежат наказанию.
7. Какие положения дисциплинарного устава следует довести до сведения архонтов тагм
Если кто-либо не будет повиноваться своему архонту, он должен быть наказан по закону.
Если кто-либо причинит ущерб стратиоту, он должен возместить ему ущерб в двойном размере, равно как и соплательщику; если же архонт или стратиот причинят ущерб соплательщику в период зимних квартир или во время лагерных стоянок,[72] или во время марша и не компенсируют его надлежащим образом, они должны возместить этот ущерб в двойном размере.
Если кто-либо осмелится предоставить стратиоту отпуск в период войны, он должен уплатить тридцать номисм[73] штрафа; в период же зимних квартир отпуск пусть будет протяженностью два или три месяца.[74] В мирное время стратиоту пусть будет предоставлен отпуск в пределах епархии[75]
Если кто-либо, кому вверена охрана города или кастрона, сдаст его или оставит без угрожающей жизни необходимости, хотя он имел возможность его защищать, он подлежит обезглавливанию.
После того как будут доведены до сведения положения дисциплинарного устава, нужно выстроить тагмы в боевой порядок и довести до сведения солдат, выстроенных по тагмам, воинские наказания.
8. О наказаниях стратиотов
После построения по тагмам необходимо огласить на ромейском и греческом языках следующие наказания.
Если стратиот во время пребывания в строю или сражения покинет строй или свое знамя и побежит, или раньше времени оставит место, на которое он был поставлен, или ограбит убитого, или устремится в преследование врагов, или нападет на вражеский обоз или фоссат, мы повелеваем покарать его отсечением головы, а все, что, возможно, им будет взято, следует отобрать и передать в общую собственность тагмы, поскольку он ослабил строй и предал своих товарищей.
Если во время общего построения или сражения произойдет, не дай бог,[76] обращение в бегство без серьезной и очевидной причины, мы повелеваем из стратиотов той тагмы, которая первой обратилась в бегство и разрушила общий боевой порядок, в том числе порядок собственной меры, выстроенной для сражения, отсчитать каждого десятого, а солдатам других тагм расстрелять их,[77] поскольку они ослабили строй и стали причиной бегства всей меры. Если же окажется, что некоторые из них, как это случается, будут ранены в этом сражении, то они должны быть освобождены от такого обвинения.
Если, не дай бог, без серьезного и очевидного основания окажется захваченным врагами знамя, мы повелеваем наказать тех, которым была поручена охрана знамени, разжаловав их ниже всех в тех подразделениях или схолах,[78] из которых они были выделены.[79] Если же окажется, что некоторые из них во время сражения будут ранены, то они должны быть освобождены от такого наказания.
Если при наличии фоссата произойдет, не дай бог, обращение в бегство одной меры или всего боевого порядка и если бегущие устремятся не к дефензорам и не к фоссату, но, презрев их, устремятся в другое место, мы повелеваем наказать тех, кто осмелился это сделать, поскольку они предали своих товарищей.
Если стратиот во время сражения бросит свое оружие, мы повелеваем наказать его как обнажившего самого себя и вооружившего врагов.
9. В каком порядке должно совершать войско марш в собственной земле, если враги не угрожают
Если враги не угрожают, не следует собирать большого войска в одном месте, чтобы стратиоты, будучи праздными, не склонились бы к бунту и неуместным помыслам.
Если же война ожидается, войско должно передвигаться упорядоченно, совершая марш либо по мирам, либо по мерам. Ведь стратиоты, находящиеся в строю, оказываются в большей безопасности как в собственной земле, так и во вражеской. Необходимо приучить каждую миру к тому, чтобы позади нее следовало ее имущество[80] со своими собственными опознавательными знаками установленного образца, которое не должно смешиваться с имуществом других подразделений. И если враги находятся на удалении, следует двигаться по мирам или по мерам и не сводить в одно место все войско, чтобы оно вскоре не испытало бы голод, будучи легко обозреваемым врагами и стесненным в обеспечении провиантом. Но когда враги приблизятся на расстояние шести, семи или десяти дней пути, следует собрать все войско и стать единым лагерем в соответствии с установленным положением о лагерях.
Если марш совершается в незнакомых землях или местностях, следует выслать за один день вперед менсоров, обязанных разметить периметр всего места, на котором предполагается войску стать лагерем, и аналогичным образом определить пространство, предназначенное для каждой меры. Так же должны действовать и антикенсоры, обязанные изучить потребность войска в воде и пропитании.
Если встретятся места очень неровные или гористые, или труднопроходимые и заросшие лесом, то для успешного прохождения через них основной массы войска следует по возможности исправить дорогу силами солдат, которые заранее должны быть туда направлены, чтобы ни одна лошадь не пострадала; выделенных для этой цели солдат не следует задействовать в патрульных и других отрядах[81]
Во время марша всего войска его должен вести стратиг, предшествуемый почетным эскортом, составленным из его знатных приближенных, вместе с запасными лошадьми и знаменами букеллариев; сразу же позади стратига должны следовать спафарии,[82] вслед за ними букелларии, а последним - их имущество. По этой же схеме должны соблюдать подобный порядок и архонты каждой меры или миры независимо от того, следуют ли эти части вместе или же каждая по отдельности.
При переправах через реки или переходах через другие труднопреодолимые и неизвестные местности следует выслать вперед антикенсоров, которые должны первыми изучить эти места и доложить стратигу об их особенностях, а затем обеспечить переход силами достойных архонтов. Если же места особенно опасны, то сам командующий всего войска, перейдя их, должен оставаться в данном месте, пока его благополучно не минуют все. Так следует поступить стратигу, если враги не находятся поблизости от этого места. В противном случае ему не следует там оставаться, но пусть архонт каждого подразделения выполняет эту задачу, пока не перейдут благополучно все его подчиненные, не стремясь опередить остальных, чтобы не причинить друг другу возможных неудобств и вреда.
Следует оберегать возделанные места, не совершать по ним переход и ограждать налогоплательщиков[83] от ущерба. Если же действительно необходимо пройти через такие места, следует приказать архонтам каждой меры или миры оставаться там, пока не перейдут все подчиненные им тагмы, и уйти оттуда, передав эти места невредимыми архонту, который идет следующим; подобным образом должен действовать и следующий архонт и каждый из тех, кто идет за ним. Ведь благодаря этому можно будет обеспечить и порядок войска, и безопасность земледельцев.
Если предстоит сражение, а по пути движения встретятся или попадутся дикие животные, их преследование должно быть запрещено, так как при этом поднимаются суматоха и крик, а лошади утомляются без необходимости. В мирное же время охота для стратиотов необходима[84]
1. О пользе и необходимости разделения войска на первую и вторую линии
Лишь неопытному человеку, желающему подвергать себя очевидной опасности, свойственно во время генеральных[1] кавалерийских сражений без всяких затей выстраивать все войско в одну линию, видимую всем, не оставляя ничего в резерве для различных действий, рассчитанных на неблагоприятный поворот военной судьбы[2] Ведь исход сражений решается не массой людей, не безрассудной храбростью и не примитивным натиском, как полагают некоторые профаны, но после Божьей помощи - стратегией и тактикой. Стратегия изучает использование в ходе генеральных сражений условий времени и места, неожиданных действий и различных военных хитростей, направленных на обман врага, без чего невозможно достичь желаемых целей, - таким образом, здесь необходимо и спасительно сочетание у стратига благоразумия и мужества. Тактика ведает тем, как следует многообразно и надежно осуществлять сражения и другие боевые действия силами войска после выстраивания его в боевой строй и упорядочивания, и при этом не только защищаться от хитростей врагов, но и применять такие хитрости против них. Вот почему древние, учитывая это, выстраивались по друнгам, то есть мерам и мирам, различающимся по своим функциям; подобным образом ныне выстраиваются авары и турки[3] по той схеме, которая обеспечивает их защиту и с помощью которой они быстро исправляют отдельные неудачи, случающиеся с ними в сражениях. Ведь они не выстраиваются, подобно ромеям и персам, лишь в одну-единственную линию, вверяя участь этих мириадов всадников единому повороту судьбы, но создают вторую, а иногда и третью линии, размещая их в разделенном на части виде позади первой, особенно в тех случаях, когда они оказываются в большинстве и в состоянии успешно предпринимать различные боевые действия. Поэтому мы полагаем, что выстраивание всего войска, и особенно контатов,[4] лишь в одну линию влечет за собой многие неприятности. Ведь если случится, что вся масса войска будет по необходимости растянута на большое расстояние, а местность будет неровной, то боевой порядок из-за своей величины окажется ослабленным и неуправляемым, его части утратят координацию и по этой причине боевой порядок придет в расстройство еще до сражения. Если же, как это случается, произойдет фланговый обход врагов и их неожиданный удар, а резервы в тылу и с флангов будут отсутствовать, и не окажется никаких сил для защиты или помощи, то останется лишь обратиться во всеобщее бегство.
К тому же и во время самих сражений, когда никто не в состоянии обозревать все поле битвы, поскольку боевой порядок сильно растянут, у некоторых тагм появится возможность незаметно оставить поле боя, что явится причиной отхода всех остальных. Когда они повернут назад, не останется никакого препятствия или преграды для сдерживания их бегства, и не найдется никого, кто был бы обязан обратить их вспять, - тогда произойдет, как уже было сказано, всеобщее бегство. Если даже окажется, что солдаты, выстроенные в одну линию, будут действовать успешно и в бою отбросят врагов, то в ходе столкновения боевой строй будет полностью разрушен и преследование врагов будет происходить в беспорядке, а если случится, как это свойственно скифам,[5] что бегущие враги повернут против своих преследователей или неожиданно выступят из засад их другие боевые силы, то преследующие будут вынуждены обратиться во всеобщее бегство, поскольку, как уже было сказано, не окажется никого, кто был бы способен отогнать неожиданно напавших. Представляется, что построение всего войска в одну линию имеет единственное, но только лишь внешнее преимущество: издали врагам кажется, что такой строй является завершенным и внушительным, однако же он уязвим для фланговых охватов, которые легко осуществить изложенными ниже способами. В необходимости создавать двойную линию строя и выделять резерв в соответствии со схемой, которая будет предложена ниже, сочетаются, как мы полагаем, и здравый смысл, и многие необходимые основания. Во-первых, солдаты первой линии будут сражаться смелее, когда они будут защищены с тыла второй линией, а с флангов - плагиофилаками; во-вторых, поскольку многие солдаты, а именно солдаты второй линии, располагаются позади и надзирают за теми, которые имеют возможность дезертировать, никто из них по своей воле не обратится в бегство из первой линии, как это случалось, - это обстоятельство приносит большую пользу делу. Но если во время сражения, возможно, все же произойдет отход или отбрасывание первой линии, вторая линия послужит ей поддержкой и прибежищем, благодаря чему первая линия сможет собраться с силами, повернуть против нападающих и уверенно атаковать преследующих врагов. А если снова произойдет обратный поворот бегущих врагов или внезапно последует какое-то другое нападение, вторая линия снова окажет поддержку солдатам первой линии, сплотит и защитит их. В тех случаях, когда первая линия окажется в состоянии повального бегства, так что ее нельзя будет повернуть против преследователей, вторая линия, находясь в упорядоченном состоянии, сможет успешно противостоять врагу, даже если он, как уже сказано, обратит в бегство первую линию. Ведь совершенно неизбежно, что в результате столкновения строй врагов нарушит свой порядок и окажется деформированным перед лицом упорядоченной силы, то есть перед второй линией. И вообще необходимо иметь в виду, что двойной строй пригоден не только против равных боевых сил, о чем уже было сказано, но и против превосходящих, как об этом ясно свидетельствуют и расчет, и порядок последующего изложения.
Вероятно, некоторые смогут сказать: когда придет в смятение или повернет фронт первая линия, то и вторая будет легко увлечена ею. На это мы ответим: если уж построение двух линий, как об этом сказано, окажется ненадежным делом, то тогда на что же можно надеяться, если будет одна линия и та повернет фронт? Но если же опять кто-нибудь скажет, что при разделении боевых сил, то есть войска, на первую и вторую линию боевой порядок окажется ослабленным, то пусть он поймет, что это справедливо лишь в том случае, когда боевые силы разделены и часть их отстранена от сражения. Но мы никогда не дробили боевые силы - мы изменяли лишь схему построения. И поскольку раньше получалось, что единая линия, в которую выстраивались все боевые силы, оказывалась излишне протяженной и тонкой, мы стали формировать двойную линию, никого не отстраняя от сражения, но изменяя схему построения и укрепляя ее ранее изложенными способами.
2. О распределении тагм в боевом строю
Итак, следует распределить все кавалерийское войско, будет ли оно большим или же средней численности, по различным мирам и мерам, то есть по так называемым друнгам. При этом очевидно, что стратигу следует позаботиться о том, чтобы, насколько это возможно, иметь дело с врагом не более многочисленным, чем он сам, особенно если война ведется против народа, знакомого с тактикой. И если в войске вместе с кавалерией будет и пехота, следует организовать боевой строй так, как это предписывается в соответствующей главе. Если же имеется только кавалерия и сражение предстоит также против кавалеристов, следует организовать три кавалерийские линии. Первую линию, называемую передовой, следует сформировать из трех равных мер, а каждая мера должна состоять из трех мир. В средней мере должен разместиться гипостратиг, а по обе стороны от него - мерархи, заняв центральное место среди подчиненных им мирархов.
3. О курсорах и дефензорах
Названные меры составляются из курсоров и дефензоров, так что одну треть каждой меры, располагаясь по обе ее стороны, составляют курсоры, в первую очередь токсоты,[6] а две миры в середине между ними составляют дефензоры.
4. О плагиофилаках и гиперкерастах
Сбоку от левой меры первой линии, там, где враги могут легко осуществить охват и окружение, следует разместить две или три тагмы плагиофилаков, выровненных по фронту с этой мерой. Сбоку от правой меры следует разместить одну или две тагмы так называемых гиперкерастов - токсотов. Вторая линия, называемая вспомогательной и включающая в себя до одной трети всего войска, должна быть составлена по прилагаемой ниже схеме из четырех мер, удаленных друг от друга на расстояние одного полета стрелы[7] Строй этих мер должен быть с двойным фронтом, рассчитанным и на удары с тыла, а на флангах этих мер, отступив на один полет стрелы,[8] следует с обеих сторон разместить в третью линию по одной тагме нотофилаков[9] Для того чтобы в середине всего построения были в наличии три удобных для прохода промежутка, разделяющих меры второй линии, но чтобы при этом весь строй второй линии представлялся единым целым и не деформировался при передвижении, необходимо в этих промежутках на всю их протяженность разместить по одной тагме, установив глубину ее строя в два, а еще лучше в четыре кавалериста, в зависимости от величины войска; когда наступит момент перехватить бегущие меры первой линии, эти три тагмы, расположенные в удобных для прохода промежутках, должны отойти до линии нотофилаков, очистив промежутки для встречи отступающих. Освободив, как уже мы сказали, промежутки для прохода, они перехватывают отходящих, одновременно ограждая их от дальнейшего рассеивания; кроме того, встав вместе с нотофилаками в третью линию, они отражают врагов и обеспечивают целостность второй линии, если враги, как это случается, показываются в тылу этой линии с целью приведения ее в замешательство. Если, однако, войско имеет среднюю численность, то есть от 5 до 10-12 тысяч человек,[10] вторая линия должна быть сформирована не из четырех мер, а из двух, чтобы иметь лишь один промежуток, удобный для перехвата бегущих. Если же войско имеет численность менее 5 тысяч, вторую линию следует сформировать только лишь из одной меры.
5. Об ударах в тыл или во фланги боевого строя врагов
Для этих целей следует по уже изложенному способу выделить с обеих сторон боевого строя три или четыре тагмы, называемых засадными,[11] чтобы одни из них препятствовали ударам врагов, предпринимаемым против нашего левого фланга, а другие наносили удары по правому флангу врагов, если местность этому благоприятствует. Следует заметить, что нападения, осуществленные в подходящее время на фланги и в тыл неприятельского боевого строя, оказываются более действенными и потому более необходимыми, чем фронтальные удары и столкновения. Ибо если враги слабее, то, подвергшись таким неожиданным ударам, они понесут очень большой урон, поскольку бегущие не смогут легко спастись; если же они будут иметь равную численность или даже превосходящую, они впадут в большое смятение, поскольку подумают, что напавшие на них имеют перевес в численности. В связи с этим вообще не следует без необходимости вести открытое сражение с малыми силами против упорядоченного врага, имеющего перевес. Если же такая необходимость возникнет, то, коль скоро враги в большинстве, не следует атаковать всеми силами в лоб, но необходимо предпринимать удары в тыл или по флангам врагов. Ибо одно только фронтальное сражение, предпринятое против любого народа, всегда опасно и рискованно, даже если его войско имеет меньшую численность.
Итак, все кавалерийские тагмы должны быть разделены на первую и вторую линию в зависимости от численности войска по указанному способу на дефензоров, курсоров, плагиофилаков, гиперкерастов, засадных, вспомогательных, нотофилаков.
6. О глубине строя
Что касается глубины линий, то для каждой тагмы достаточно, чтобы в соответствии со старинной схемой, как об этом писали древние, она оказалась в четыре человека глубиной, поскольку количество, превышающее эту норму, оказывается излишним и бесполезным. Ведь здесь не может происходить некоторого подталкивания вперед со стороны тех, которые расположены в глубине, как это происходит в пешем строю, когда протостаты[12] помимо своей воли устремляются вперед, потому что лошади не могут, припадая грудью к передним, согласованно подталкивать их, как это делают пехотинцы. При этом протостатам, то есть тем, которые расположены по фронту, не может быть оказано какой-либо помощи из большой глубины как со стороны контатов, так и со стороны токсотов: что касается контатов, то они не смогут достать дальше четвертого человека, стоящего впереди,[13] токсоты же будут вынуждены стрелять вверх из-за стоящих впереди них, и поэтому во время боя их стрелы окажутся бесполезными против врагов. Тот, кто сомневается в сказанном, пусть убедится в этом на собственном опыте. Итак, как уже сказано, достаточно глубины в четыре всадника.
Но поскольку может оказаться, что в тагмах отыщется недостаточно людей, достойных роли протостатов, способных завязать сражение, то поэтому глубину строя следует определять в зависимости от качества тагм. Так, в тагмах федератов, которые размещены в середине первой линии, глубину строя следует делать из семи солдат и одного слуги, если в их войске окажутся слуги; такой же состав должны иметь и декархии федератов. В арифмах вексиллариев,[14] расположенных слева от них, каждая декархия должна состоять из семи человек; в тагмах расположенных справа иллирийцев[15] глубина строя должна состоять из восьми человек, соответствующими должны быть и декархии. Остальные тагмы, более худшие, должны иметь глубину от восьми до десяти человек, распределенных по декархиям. Если все же окажется необходимым некоторые из этих более худших тагм разместить в первой линии, то в них, как более слабых, глубину следует установить в восемь или десять человек. Тагмы же оптиматов, поскольку они располагаются во второй линии и относятся к отборным частям, имеют глубину из пяти стратиотов и двух арматов, так что их декархия должна состоять из семи человек; если, как мы сказали, придется разместить их в первой линии, им следует иметь такую же глубину. Иноплеменники, если они имеются в нашем войске, должны быть выстроены в соответствии с их обычаем; целесообразно размещать их в качестве курсоров и засадных. Итак, не следует делать глубину строя больше чем из восьми или - самое большее - из десяти человек в том случае, когда тагмы будут ослабленными, и менее чем из пяти, если они будут отборными, так, чтобы глубина строя оказалась достаточной в соответствии с названным способом и по аналогии с ним и чтобы вместе с тем не была сильно сокращена протяженность первой линии, то есть уменьшено число протостатов. Ведь до настоящего времени все тагмы имели одинаковую глубину по десять человек, так что при боевых построениях вражеские катаскопы могли легко и просто подсчитать численность всего войска по количеству впередистоящих, потому что глубина строя была общепринятой и такое соотношение до сих пор сохранялось. Из оставшегося количества солдат выстраивается вторая линия. Очевидно, что при этом, как уже сказано, тагмам оптиматов придаются арматы, тагмам федератов - их слуги, находящиеся в составе боевых сил[16]
7. О контуберниях
Контубернии должны формироваться пропорционально из ветеранов и новобранцев, чтобы и ветераны, оставшись сами по себе, не оказались бы ослабленными, и новобранцы, будучи неопытными, не терялись бы в бою.
8. О вооружении
Что касается различий в вооружении, то протостаты первой линии и те, что расположены позади них, то есть вторые в ряду, а также ураги, должны быть контатами; все остальные, расположенные в середине, владеющие стрельбой из лука, должны иметь луки, но не иметь щитов. Ведь невозможно вести стрельбу из лука, находясь верхом на лошади и держа в левой руке одновременно и щит и лук.
9. О депотатах
К тому же следует выделить главным образом в передовой линии строя так называемых депотатов из числа более слабых стратиотов, по восемь или десять человек на тагму из состава самой тагмы - мобильных, проворных, подвижных и без оружия, которые должны следовать на расстоянии около 100 шагов позади своих тагм, подбирать и оказывать помощь тем, которые, возможно, в схватках получили опасные ранения, были сброшены с лошадей и оказались небоеспособными, с тем чтобы пострадавшие не были растоптаны второй линией и не умерли бы от ран, брошенные на произвол судьбы. Депотаты должны получать из казны в качестве платы по одной номисме за каждого спасенного ими человека. Кроме того, после вступления в бой второй линии и бегства врагов, они должны собирать на месте первого столкновения доспехи убитых врагов, которые будут там обнаружены, и передавать собранное декархам или протостатам своей тагмы, получая от декархов некоторую часть в свою пользу в качестве вознаграждения. Мы полагаем, что протостаты должны в случае успеха в бою иметь законную и справедливую привилегию,[17] поскольку их роль в первом столкновении более велика по сравнению с остальными, и в то же время у них нет возможности снимать доспехи с убитых, иначе им пришлось бы сойти с лошадей и разрушить боевой строй.
Чтобы облегчить посадку на лошадей депотатов раненых и сбитых на землю, нужно стремена депотатов с левой стороны от седла сделать двойными, то есть одно стремя должно быть, как обычно, у передней луки седла, а второе - у задней, чтобы на лошадь могли подняться сразу двое - и сам депотат, и тот, кто не может сражаться; первый из них должен опираться на стремя у передней луки седла, а второй - у задней. Депотатам также необходимо иметь во фляжках[18] воду для раненых, которых, возможно, придется приводить в чувство.
10. О фламулах на копьях
Мы рекомендуем, чтобы во время сражения фламул на копьях не было; ведь насколько они необходимы во время боевых построений и осад, то есть для демонстрации силы и великолепия войска, настолько же они бесполезны в сражениях. Ибо когда наступит время бросать копья или метать их в цель, фламулы воспрепятствуют точности и дальности метания; когда же придет время стрельбы из луков, они помешают стрелять тем солдатам, которые расположены позади. Кроме того, они окажутся немалым препятствием при нападениях, отходах и контрнаступлениях, и по всем этим причинам использовать их в сражениях не следует. Однако чтобы издали продемонстрировать великолепие и готовность боевого строя, допустимо, чтобы фламулы оставались на копьях до тех пор, пока враги не приблизятся на одну милю;[19] после этого фламулы следует снять и спрятать в предназначенные для них футляры.
11. О катаскопах или патрульных
Ко всему прочему нужно иметь катаскопов или патрульных в каждой тагме оптиматов и федератов - по двое на тагму, а в других более слабых частях - в каждой мере по восемь или двенадцать на каждую меру - людей трезвомыслящих, бдительных, быстрых и хорошо выглядящих,[20] которые, выдвинувшись из своих мер еще накануне сражения и заняв места, которые им определены, должны наблюдать с определенного расстояния вплоть до полного окончания сражения, чтобы со стороны врагов не последовало удара из засады или другой хитрости.
12. О менсорах и антикенсорах
Кроме того, следует иметь и такое же количество менсоров, которые вместе с антикенсорами обязаны идти впереди и делать разметку лагерей. К ним нужно присоединить такое же количество антикенсоров или препараторов,[21] обязанных находиться впереди, разведывать дороги и вести войско к лагерям.
13. Об интервалах между мерами и боевыми линиями
В условиях такого боевого строя, о чем свидетельствует и его изображение, необходимо, чтобы меры первой линии двигались вблизи одна от другой, так чтобы от меры до меры не было большого расстояния или промежутка, но чтобы вместе с тем во время движения меры не сталкивались и оставались разделенными. Плагиофилаки должны держаться рядом вплоть до приближения неприятелей, а после этого отодвинуться на один полет стрелы от левой меры, в особенности если строй врага превосходит наш строй, но не дальше. Точно так же должны действовать и гиперкерасты на правом фланге, когда этого потребует обстановка. Меры второй линии должны иметь промежутки между собой, равные одному полету стрелы, и до тех пор пока враги находятся вдали, вторая линия, располагаясь позади на расстоянии одной мили и более, в зависимости от характера местности должна, насколько это будет возможно, незаметно следовать за первой, чтобы оставаться невидимой для врагов и не быть обнаруженной ими. Когда же враги приблизятся и не останется возможности в дальнейшем скрывать от них вторую линию, она должна выступить открыто, приблизиться к первой линии на четыре полета стрелы[22] и далее двигаться в соответствии с ней. Во время сражения она должна находиться не очень далеко от первой линии, иначе она окажется не в состоянии оказать ей помощь, но и не слишком близко, чтобы не смешаться с первой в ходе столкновений, особенно когда поднимется пыль; также необходимо, чтобы вторая линия не оказалась втянутой в сражение до того, как враги начнут преследование первой линии, иначе, когда произойдет замешательство первой линии, вторая присоединится к ней и не сможет оказать ей помощь. Тагмы, выстроенные по обе стороны позади флангов второй линии, должны располагаться на расстоянии одного полета стрелы в ее тылу, служить ее защитой и в таком виде сопровождать ее[23]
14. О величине знамен и их различиях
Что касается знамен или отличительных знаков, то в тагмах каждой меры они должны быть небольших размеров и удобными для ношения. Ибо мы не знаем, по какой причине они могут оказаться большими и труднопереносимыми. Различие допустимо только лишь для фламул. Знамена мирархов должны быть крупнее фламул и отличаться друг от друга; точно так же и знамена мерархов должны отличаться от знамен подчиненных им мирархов. Нужно и гипостратигу иметь знамя, отличающееся от знамен мерархов; наконец, и знамя стратига должно быть особенным, более заметным по сравнению со всеми остальными и известным всем, так чтобы при неблагоприятном развитии событий все, кто его видят, смогли бы, как уже сказано, легко собраться вокруг него и переломить ход сражения.
15. Об охране знамен
Когда все знамена будут размещены по фронту боевого строя, как это показано на чертеже, следует выделить из числа расположенных вокруг солдат 15 или 20 наиболее храбрых для охраны и защиты каждого из этих знамен[24]
16. О расположении архонтов
Высших архонтов следует размещать в безопасных местах, чтобы они не действовали опрометчиво и не погибли в бою, иначе вследствие этого произошло бы смятение стратиотов. Ведь если что-то случится с младшими архонтами, это не станет широко известно - разве только солдатам этой тагмы; если же погибнет кто-либо из высокопоставленных командиров, то его смерть, станет ли она известна всем или многим, вызовет смятение всего войска. Поэтому гипостратиги и мерархи вместе со своими знаменами должны располагаться на линии фронта, пока она находится на удалении одного или двух полетов стрелы от боевого строя врагов, держать эту линию под наблюдением и управлять ею. Когда же окажется неизбежным столкновение, наиболее храбрые из их солдат, которые располагаются по обе стороны от них, должны выйти вперед, защитить их и вступить вместо них в схватку. Что же касается стратига, то до момента столкновения он должен организовать боевой порядок, проинспектировать его и приспособить к перестроениям войска врагов, а затем прибыть в расположение собственной тагмы, которая предназначена не для сражения, а для наблюдения и координации первой и второй линии, и потому расположена в центральном промежутке второй линии.
17. О сигнальных горнах [25]
Мы не рекомендуем, чтобы во время сражения звучало или использовалось много горнов, вследствие чего возникали бы шум и беспорядок и было бы невозможно правильно расслышать отдаваемые распоряжения. И если местность окажется открытой, достаточно одного горна средней меры во всем боевом строю; но если местность пересеченная, или, как это случается, дует порывистый ветер, или шум воды мешает правильно воспринимать звук горна, то тогда не будет лишним, чтобы и в остальных частях строя[26] звучало по одному горну в каждой части, так чтобы во всем боевом строю их звучало три. Ведь насколько будет сохраняться тишина, настолько и новобранцы будут оставаться невозмутимыми, и лошади не будут пугаться, и боевой порядок покажется врагам более грозным, и команды будут легко восприниматься. Поэтому было бы неуместно позволять звучать какому бы то ни было горну, после того как боевой строй двинулся в сражение.
18. О боевом кличе, некогда издаваемом в сражении
Что касается боевого клича, который иногда по обыкновению издается во время сражения, именно клича "С нами Бог!",[27] то он кажется нам бесполезным и вредным, дающим повод для расстройства боевого порядка, если он будет звучать в это время. Ведь когда это происходит, более трусливые из стратиотов в большом страхе сдерживают свой натиск, а наиболее смелые, движимые запальчивостью, выскакивают вперед и разрушают боевой строй. То же самое можно заметить и об их лошадях - ведь и среди них есть различия. Отсюда, следовательно, возникает неравномерность и несогласованность, а в конечном счете - расстройство боевого порядка еще до сражения, что очень опасно.
Однако каждый день, особенно в период войны, в фоссате, прежде чем выйти из ворот, должна производиться молитва, в ходе которой все вместе под руководством священников, стратига и остальных архонтов должны многократно восклицать: "Господи, помилуй!", а затем, в надежде на благоприятный исход дела, каждая мера, покидающая фоссат, должна троекратно возглашать: "С нами Бог!". Но по выходе из фоссата войско должно идти в сражение в полной тишине без всяких неуместных разговоров. Ведь при этом условии и войско лучше обережется от замешательства, и распоряжения архонтов будут лучше восприниматься. Такое положение дел продиктовано правилами сражения, необходимостью тесного сплочения и присутствием неприятеля, и никакие сигналы здесь не нужны. Когда же войско вступит в рукопашную схватку, тогда крики и шум окажутся небесполезными, особенно со стороны тех, которые расположены позади, для устрашения врагов и воодушевления своих товарищей.
19. О кантаторах
Также полезной представляется нам функция кантаторов,[28] состоящая в том, чтобы накануне сражения подбодрить стратиотов и напомнить им о прежних славных делах. После всего сказанного следует выстроить каждую тагму и приступить к делу.
20. Об удвоенном количестве знамен
Поскольку нам известно, что подсчеты величины войска производятся неприятелями, как правило, по числу знамен, мы считаем необходимым иметь в каждой тагме по два одинаковых знамени: одно подлинное, которое положено иметь по должности комиту или трибуну каждой тагмы, и второе, принадлежащее гекатонтарху, называемому также илархом, чтобы тагмы в каждой мире имели по два одинаковых знамени, и оба их следует носить вплоть до дня сражения. Однако в самый день сражения следует поднять только одни лишь подлинные знамена, иначе при большом количестве поднятых знамен они окажутся перемешанными и неузнаваемыми для своих. Таким образом, предоставляется возможность продемонстрировать врагам численность войска большей, исходя из числа знамен, а в день сражения показать только подлинные знамена, как наиболее знакомые. Тагмы, располагающие более ослабленными силами, не должны в общем боевом порядке поднимать собственных знамен, но их следует выстраивать под другими знаменами, поскольку они, будучи ослабленными, не смогут защитить свои знамена и приведут меру в замешательство, поскольку в ней окажется излишне много символов. Но как уже было сказано, должно быть правилом, чтобы под каждым знаменем было не менее 200, но и не более 400 человек.
1. Обозначение символов, используемых при построении тагм
1 - знамя тагмы;
2 - архонт тагмы;
3 - букинатор;
4 - ассистент;
5 - гекатонтарх-иларх.
Декархи, имеющие копья со щитами. Пентархи, имеющие копья со щитами.
Третьи в рядах - токсоты без щитов. Четвертые в рядах и ураги - токсоты со щитами.
Пятые в рядах - токсоты без щитов.
Кавалеристы, то есть стратиоты, способные использовать копья или луки.
2. Строй тагмы при ее численности в 310 человек
Схема тагмы, когда она в строю начинает движение в бой
Необходимо, чтобы она двигалась в разреженном строю, так чтобы кавалеристы не были притиснуты друг к другу и не были утомлены перед сражением и чтобы каждый из них смог при желании беспрепятственно повернуть своего коня кругом. Следует подать команду: "Развернутым строем, марш!" И тагмы должны разреженным строем двигаться против врагов, как это показано на чертеже[1]
Схема той же самой тагмы, когда происходит смыкание к флангу
Когда враги окажутся на расстоянии одной мили и когда будет принято решение осуществить смыкание к флангу, следует подать команду: "К флангу сомкнись!"[2] И после того как кавалеристы сомкнутся к флангу, они будут продолжать движение навстречу неприятелям, как это показано на чертеже.
Схема той же самой тагмы, когда происходит смыкание к флангу и в глубину
Когда боевой строй приблизится к врагам на расстояние трех или четырех полетов стрелы и будет принято решение сомкнуться к флангу и в глубину, как этого потребует необходимость, должна быть подана команда: "Сомкнись!" И, постепенно сближаясь на ходу и начиная стрельбу из лука, тагма вступает в бой, будучи сомкнутой и уплотненной со всех сторон, как это показано на чертеже.
3. Об обучении тагмы: как нужно ее тренировать
Когда тагма находится в строю, мандатор должен передать следующие распоряжения: "Соблюдать тишину! Никому не отставать! Никому не опережать знамя! Продвигаться с равнением по фронту! Следить за знаменем! Солдат, следуй за знаменем, как это свойственно истинному воину! Если знамя будет утрачено, ты не сможешь стать победителем! Солдат, сохраняй свое место в строю, а ты, бандофор, свое! Сражаясь, преследуя врага или равняясь по фронту, не следует этого делать опрометчиво, чтобы не разрушать собственный строй".
Для каждой тагмы существует следующее упражнение: начало движения и остановка по команде - соответственно из положения на месте и из состояния движения. Если нужно начать движение, следует подать команду "Марш!" либо сигналом горна, либо движением фламулы, и тагма приходит в движение. Если же нужно остановиться, подается команда "Стой!" либо ударом по щиту, либо движением руки, либо звуком трубы,[3] и тагма останавливается.
Таким же образом следует упражнять тагму во время движения, сначала с разреженными интервалами, для чего подается команда: "В равнении, марш!" Особенно важно смыкаться к флангу и в глубину, как это показано на предыдущих чертежах. Подается команда: "К флангу сомкнись!" То же самое - если надо сомкнуться к декарху: "К декарху сомкнись!", аналогично и к пентарху: "К пентарху сомкнись!", и все от фланга до фланга должны уплотниться, но не в какую-то одну сторону, а к центру расположения, то есть к бандофору, сомкнувшись по обе стороны от него. Это же следует осуществлять и в мерах, ибо такое смыкание может быть достигнуто быстро и с соблюдением строгого порядка. Подобно тому как выравнены декархи, должны быть выравнены и тетрархи или ураги: ведь когда они сомкнуты в строгом порядке, то, если в ходе столкновений произойдет дезертирство тех, которые стоят впереди, ураги воспрепятствуют этому и возвратят их назад.
По команде "Сомкнись!" должно произойти уплотнение в глубину. После окончательного уплотнения, особенно после смыкания к флангу, движение совершается в сомкнутом строю, а когда должна будет начаться стрельба, подается команда: "К бою!". Тогда декархи и пентархи наклоняются вперед, прикрыв щитами свои головы и частично шеи лошадей и положив копья на плечи, подобно светловолосым народам,[4] и под прикрытием щитов идут в наступление в строгом порядке, только галопом и не быстрее,[5] чтобы быстрота движения не разрушила строй еще до рукопашной схватки, ибо это опасно. Те, которые расположены позади и вооружены луками, ведут стрельбу.
Преследовать противника следует либо на скаку - по методу курсоров, либо в линейном строю - по методу дефензоров. И если по методу курсоров, подается команда: "Преследовать на скаку!", и преследование происходит на скаку на дистанцию одной мили; если же по методу дефензоров, подается команда: "Преследовать строем!", и происходит преследование с соблюдением строя.
Удалившись на небольшое расстояние, необходимо возвратиться назад. Когда нужно вернуть курсоров, подается команда: "Отойти назад!", и они на скаку отходят к дефензорам до расстояния одного или двух полетов стрелы. Снова подается команда: "Кругом, угрожай!", и они обращаются лицом к врагам. Это следует делать не только с движением вперед, но и вправо и влево, а также назад, в направлении второй линии. В последнем случае следует отходить либо в интервалы второй линии, либо в свободное пространство между линиями и оттуда скопом[6] бросаться на врагов. Во время таких упражнений копья следует держать вертикально, а не наперевес, чтобы не сковывать лошадей в движении.
Следует упражняться и в поворотах фронта налево и направо при сохранении общего боевого порядка - это касается лишь плагиофилаков и гиперкерастов. Подается команда: "Повернуть фронт налево!"; если направо - "Повернуть фронт направо!", и происходит поворот фронта. Если имеется только одна тагма, то она проделывает это одна, если же больше, то одна из них меняет фронт, а остальные делают все точно так же, как и первая.
Следует упражняться и в поворотах кругом - либо так, что солдаты остаются стоять на своих местах, либо так, что изменяется и фронт боевого строя. Если со стороны врагов угрожает какой-то неожиданный удар в тыл, подается команда: "Кругом!" Солдаты, оставаясь на своих местах, обращаются лицом в тыл; при этом только бандофоры вместе с архонтами переходят на линию нового фронта. Если же сзади появилось большое количество врагов, подается команда: "Перестроиться!", и следует общее перемещение вслед за знаменем.
Тагму следует упражнять не только в упорядоченном строю, как это показано на чертеже, потому что такой строй оказывается полезным только для сражения и боевого столкновения, но необходимо также сводить ее в клубок и применять для действий как в прямом направлении, так и в различных круговых движениях, главным образом для отходов и обратных поворотов, кроме того, для неожиданных ударов по врагам и, наконец, для оказания быстрой помощи тем, которые в ней нуждаются. Ведь если тагмы будут обучены всему этому, они будут готовы выстраиваться и как дефензоры, и как курсоры, и для каждой другой потребности. Следовательно, когда такая тренировка будет успешно завершена и этими навыками многие или даже все солдаты овладеют в совершенстве, то, благодаря использованию этих названных девяти движений, тагмы окажутся готовыми выстраиваться для любого предназначения, будут ли они определены в качестве курсоров или дефензоров, или плагиофилаков, или гиперкерастов, поскольку все построения будут им привычны.
Кроме того, необходимо также приучать тагмы к взаимному согласованию их расположений в едином боевом строю, но так, чтобы весь этот строй не стал заранее известен неприятелям. Поэтому только ради тренировки никогда не следует до сражения выстраивать весь боевой строй, то есть определять и первую, и вторую линию, и плагиофилаков, и гиперкерастов, и тех, которые скрываются в клубках и в засадах позади них. Общие диспозиции являются скорее областью стратегии, чем тактики, и в процессе тренировок они не должны стать известными раньше времени, но должны решаться по мере возникновения необходимости.
Итак, при тренировке каждой тагмы или миры, или меры, или всей первой линии следует разделить всех солдат на три части. Если тагма тренируется отдельно от остальных, большинство ее солдат следует поставить в строй в качестве курсоров, по десятку кавалеристов разместить в развернутом строю тем же фронтом по обе стороны от курсоров в качестве дефензоров, а небольшое число других кавалеристов, около десяти человек, установить лицом против них, чтобы они разыгрывали с ними столкновение. С началом такого столкновения курсоры должны на скаку устремиться вперед якобы для сражения, отделиться от дефензоров, а затем, преодолев по прямой линии одну или две мили, возвратиться назад на половину этой дистанции, совершить перемещения направо или налево, проделав это три или четыре раза, и снова напасть, повернувшись кругом, а после этого возвратиться в тот интервал между дефензорами, откуда они первоначально вышли, и действовать вместе с дефензорами, как бы отражая преследователей. Таким же образом следует действовать и при тренировке миры: одни ее тагмы следует выстраивать как курсоров, другие - как дефензоров, а затем менять их, так чтобы курсоры становились дефензорами, а дефензоры курсорами, для того чтобы они умели действовать в различных обстоятельствах. Подобным же образом следует поступать и при тренировке мер, а также первой линии, равно как и второй. При обучении курсоров круговым движениям, в которых будут принимать участие различные тагмы, следует предусмотреть, чтобы они были разделены на две команды и попеременно нападали одна на другую, но при этом, двигаясь навстречу друг другу, одна команда должна идти выступом, другая же уступом, чтобы всадники не столкнулись.
Плагиофилаков и гиперкерастов следует тренировать отдельно от тех солдат, которые скрытно находятся рядом с ними, будучи свернутыми в клубок. Если вражеская линия протяженнее нашей с обеих сторон, плагиофилаки и гиперкерасты должны сравняться с ней и не допустить охвата; если эта линия более короткая - произвести собственный охват, а если эта линия равна нашей - осуществлять действия по охватам и окружениям. При этом некоторые кавалеристы силой до одной или двух тагм должны быть выстроены против них в развернутом строю под видом врагов, чтобы на них гиперкерасты обучались первыми осуществлять охват, после чего те солдаты, которые рядом с ними скрыты в форме клубка, тайно проникнув в тыл неприятелям, смогли бы нанести неожиданный удар.
Эти упражнения несложны, и в них легко тренироваться тагмам и сообща, и по отдельности, причем боевой строй остается врагам неизвестным; могут быть предложены и другие упражнения в большом количестве. Их следует изложить мерархам и мирархам в письменном виде. Этим упражнениям следует обучаться не только на открытой, но и на труднопроходимой, возвышенной или покатой местности. Хорошо, если солдаты будут тренироваться в жаркое время и привыкать ко всему: ведь никому не дано знать, что может случиться.
4. Построение меры; значение символов, которые используются при построении меры и ее составных частей
1 - мерарх;
2 - мирарх;
3 - знамя курсоров;
4- знамя дефензоров.
Слуги федератов, если они требуются.
5. Значение символов, которые используются при построении первой и второй линий
1 - стратиг;
2 - гипостратиг;
3 - таксиарх оптиматов;
4 - знамя тулдофилака,[7] если оно предусмотрено. Депотаты.
Плагиофилаки. Гиперкерасты.
Запасные лошади, если они имеются.
Обоз, если он имеется.
6. Как нужно выстроить весь боевой строй, если это необходимо и если вместе с ним выстраивается и обоз
Если окажется, что численность войска превышает 15 тысяч человек, то отнюдь не возбраняется, а, наоборот, целесообразно в соответствии с прилагаемой схемой иметь во второй линии четыре меры с тремя промежутками, чтобы каждая мера первой линии имела собственный промежуток. Если войско имеет среднюю численность, то есть от 15 до 5 или 6 тысяч, вторая линия должна быть образована из двух мер с одним удобным для прохода промежутком в соответствии с предложенной ниже схемой, касающейся одиночной меры. Если же численность войска еще меньше, например 5 тысяч человек и ниже, вторую линию следует организовать из одной меры. Что касается промежутков для прохода второй линии от меры до меры, то каждый из них должен быть пропорционален размерам находящегося напротив подразделения первой линии, то есть иметь ширину в одну четверть протяженности этого подразделения. Так, если мера первой линии насчитывает по фронту 600 кавалеристов, промежуток для прохода второй линии должен иметь ширину в 150 кавалеристов. Как уже было сказано ранее, при максимальной численности войска глубина строя тагм, расположенных в этих промежутках, должна равняться четырем всадникам, чтобы в случае необходимости они также участвовали в сражении; если же войско имеет среднюю численность, достаточно будет одной тагмы, но не для сражения, а для того чтобы благодаря ей вторая линия оставалась недеформированной.
7. Одиночная мера
Пример построения одиночной меры на основании вышеизложенного . Если, как это случается, такая мера, обратившись в бегство, устремится ко второй линии и та должна принять отступающих в свою середину, бандофор или архонт тагмы, освобождающей интервал, должен провозгласить: "Принять на себя!"
8. Построение войска уменьшенной численности
Такая схема, по которой во второй линии устанавливается только одна мера и не более того, применяется тогда, когда войско имеет уменьшенную численность, то есть от 2 до 5 или 6 тысяч человек и меньше. Первая линия, если потребуют обстоятельства, должна устремляться к краям или флангам второй линии, а не к ее центру Если же все войско будет насчитывать от 5 до 10 или 12 тысяч человек, необходимо строить вторую линию из двух мер с удобным для прохода промежутком в середине между мерами, как это предписано в схеме одиночной меры, с тем чтобы первая линия, если случится ее бегство, могла бы там найти убежище. При численности войска в 15 или 20 тысяч и более вторую линию следует строить в четыре меры с тремя промежутками для прохода, как об этом рассказано в соответствующем разделе; такое расположение строя особенно необходимо при большой массе войска.
Теперь о том, как нужно превосходить протяженные и укороченные боевые порядки врагов с помощью плагиофилаков и гиперкерастов.
Когда гиперкерасты до момента сражения будут укрыты, передовую линию необходимо выстраивать следующим образом.
9. Об общих предписаниях
Когда ромейские тагмы, а затем и меры будут организованы и обучены в индивидуальном порядке, следует направить каждому архонту в письменном виде следующие предписания в качестве исходных установок. Если даже зайцы и другие трусливые твари, гонимые во время охоты, не устремляются в бегство вне себя от страха, но соизмеряют свое отступление с силой и натиском своих преследователей, то тем более сражающимся людям, поскольку они наделены разумом и потому превосходят этих тварей, следует во время боевых схваток производить и погони и отступления крайне осмотрительно, а не бросаться и метаться подобно водяным брызгам взад и вперед, особенно если врагам, как это часто случается, нанесен лишь незначительный удар или если подобный удар последовал с их стороны, но следует все превозмочь и постараться любым способом одержать победу над врагом. Ведь полная победа заключается не в том, чтобы слегка отбросить врага и на этом остановиться, но и поражения не произойдет, если немного отойти, а затем снова повернуть назад. И поскольку итог военного противоборства знаменуется этими обоими показателями, необходимо сражаться так, чтобы познать их до конца. Таким образом, когда архонты уяснят смысл предписанного построения, а также значение тренировки, с помощью которой раскрываются данные маневры, то после индивидуального обучения мер следует один раз или самое большее два раза выстроить весь боевой порядок и разъяснить все это с помощью вышеназванных маневров.
10. О предписаниях, даваемых первой линии
Архонтам первой, то есть передовой линии следует приказать, чтобы они сообразовывались с центральной мерой, где обычно располагается гипостратиг, равнялись по ней и вместе с ней вступали в сражение. Если в ходе сражения враги обратятся в бегство, то курсоры должны на скаку устремиться в преследование врагов до их фоссата; дефензоры же должны сопровождать их, соблюдая строй, а не оставаться на месте, чтобы в случае возможного обращения врагов вспять курсоры, оказавшиеся не в состоянии выдержать удар, находясь вблизи неприятеля, отступили к дефензорам и получили от них поддержку. Если же окажется, что в ходе сражения одна или несколько мер обратятся в бегство, они должны отойти ко второй линии на рубеж одного или двух полетов стрелы от нее и снова повернуть против врагов, получив соответствующие и обычные в таких случаях приказы или распоряжения. И если они не смогут обратить врагов в бегство, они должны снова отойти назад и опять повернуть. Если же с первой или со второй попытки они не смогут отбросить врагов, тогда они при подходе второй линии должны отступить к ней, пройти через ее интервалы, развернуться в ее тылу, в середине пространства между второй и третьей линиями, и, приняв форму клубка, ударить по врагам вместе со второй линией и, если те обратятся в бегство, энергично преследовать их.
11. О предписаниях, даваемых плагиофилакам
Плагиофилакам следует приказать, чтобы они, если противостоящий им фланг окажется более протяженным, поспешили податься к этому флангу, то есть влево,[8] и уравняться с ним, чтобы не произошел обход меры со стороны этого фланга. Если противостоящий фланг будет короче, они должны попытаться серпообразным движением[9] обойти и охватить его, прежде чем мера вступит в сражение, то есть тогда, когда только еще предстоит команда о начале сражения. Если же вражеский фланг будет равен нашему, плагиофилаки должны оставаться на своем месте в качестве дефензоров и сражаться вместе с мерой.
12. О предписаниях, даваемых гиперкерастам
Гиперкерастам следует приказать, чтобы до тех пор, пока неприятели не окажутся от нашего боевого строя на два или три полета стрелы, они, как это предписано, скрытно следовали за правым флангом. Одной их тагме, в которой по фронту расположены декархи или пентархи, достаточно иметь по пять человек в глубину, если они боеспособны; другая тагма, выстроенная клубком, должна следовать позади первой. Знамена или боевые знаки им следует до времени держать не поднятыми, а склоненными, чтобы враги не могли их разглядеть и распознать. Если окажется, что противостоящий фланг будет более протяженным, они должны прежде всего податься к этому флангу, то есть направо,[10] в то время как правая мера должна немного замедлить продвижение, развернуться на дистанции полуполета стрелы, и когда фланг врагов будет обойден, а тем самым охвачен и окружен, тогда по команде "Выступай!" скрытый друнг[11] должен внезапно на большой скорости ударить в тыл. Если враги побегут, этот друнг не должен преследовать бегущих, но продолжать действовать с тыла против тех врагов, которые остались стоять, вместе с другой тагмой. Если фланг врагов более короткий, гиперкерастам следует немедленно выступить вперед из фронта меры и охватить вражеский фланг серповидным движением. Если же фланги одинаковы с нашими, следует немного растянуть строй, обойти врагов и атаковать так, как уже было сказано. Если в то время, когда гиперкерасты осуществляют развертывание, враги также захотят развернуться сами, следует немедленно ударить по ним в тот момент, когда они окажутся в неустойчивом состоянии: ведь при развертывании врагов к флангу неизбежно оголяется их правая сторона и ослабляется взаимосвязь. Таким охватам следует обучить не только гиперкерастов, чтобы они и не очень медлили, и не действовали преждевременно, но и архонта меры, и когда гиперкерасты вступят в рукопашную схватку и станут приводить врага в замешательство, архонт должен бросить им на поддержку всю свою меру Этому архонту следует позаботиться о том, чтобы при столкновении с врагами превзойти противостоящую меру, а если это не удастся и строй врагов окажется более протяженным, то полностью уравняться с ним, чтобы благодаря этому гиперкерасты смогли сделать свое дело надлежащим образом. Следует также учесть, что для гиперкерастов наиболее подходящими являются, как уже было сказано, открытые пространства, где они способны совершать внезапные нападения с наименьшей опасностью для себя.
13. О предписаниях, даваемых второй линии
Второй линии следует приказать, чтобы она ориентировалась на центральный пункт своего фронта, где обычно располагается стратиг. В момент начала схватки она должна находиться на расстоянии трех или четырех полетов стрелы от первой линии, и в случае бегства врагов она должна следовать за ними в строю в качестве дефензоров и вспомогательной линии, а не оставаться на месте. Если же первая линия побежит, то та мера, которая понесла урон и обратилась в бегство, должна быть принята тагмами второй линии[12] Вторая линия должна в полном порядке продвигаться вперед вместе с первой линией и вплоть до окончательного исхода сражения и возвращения в фоссат не нарушать строй, но всегда соблюдать его и не преследовать врагов беспорядочно.
Если видно, что сражение первой линии идет с переменным успехом и преследования сменяются антипреследованиями, вторая линия должна выжидать и следить за ходом боя, издавая дважды или трижды воодушевляющие крики с целью ободрения своих и устрашения врагов; ей не следует необдуманно соединяться с первой линией или слишком приближаться к ней, чтобы не произошло какого-либо замешательства и неблагоприятного поворота дел.
Если окажется, как это иногда бывает, что и вторая линия обратится в бегство, откатившись до нотофилаков, то есть до третьей линии, то там ей следует постараться привести себя в порядок. Если же станет известно о внезапном нападении или ударе неприятелей из какой-либо засады в тыл и если появившиеся враги будут малочисленны, а наших солдат в третьей линии будет достаточно, то их и следует направить на отражение удара; если же недостаточно, то в дело вступит вторая линия после поворота фронта, переноса знамен и перехода архонтов в тыл, поскольку эта линия заранее организуется таким образом, чтобы быть готовой вести бой на обе стороны фронта. Для преследования врагов, обратившихся в бегство, следует бросить нотофилаков в количестве одной или двух тагм. Если же в тылу будет обнаружено много врагов, должна быть подана команда: "Перестроиться!" Декархи каждой тагмы переходят в тыл, вследствие чего тыловая сторона становится фронтом. Всем солдатам второй линии следует приказать ни при каких условиях не сметь оставлять строй, даже если, как это случается, произойдет бегство первой линии.
14. О предписаниях, даваемых солдатам, назначенным в засаду
Солдатам, назначенным в засаду или выделенным для скрытых действий против боевого порядка врагов, следует приказать прежде всего выслать вперед патрули, чтобы не столкнуться, как это случается, с основной массой врагов или с засадой, расположенной на флангах или в тылу неприятельского боевого строя. Ведь часто и враги выстраиваются в две линии, и если будут произведены необдуманные нападения на их первую линию, то нападающие могут сами подвергнуться удару вражеской засады. Итак, если враги также выстроены в две линии, не следует устраивать засаду против тыла их первой линии, но следует напасть на их фланг или крыло либо с одной стороны, либо с обеих сторон, как было сказано. Время для нападения должно быть определено таким образом, чтобы наш боевой строй не подошел раньше этого момента, но и не опоздал. Солдаты, отправленные в засаду, должны ударить по врагам тогда, когда оба боевых строя - наш и вражеский - окажутся на расстоянии двух или трех полетов стрелы друг от друга. Но если, как уже было сказано, войско хорошо обучено, не возникнет необходимости тратить время на такие распоряжения - все эти навыки приобретаются по ходу дела.
1. О засадах и хитростях против более сильного врага
Засады, организованные надлежащим образом, приносят большую пользу в сражениях: с помощью собственных малых сил можно различными способами так расстроить большие силы врагов, что не возникнет необходимости применять весь боевой строй. Некоторые могут воспользоваться для этих целей благоприятной местностью, такой как густой лес, лощины, высокие холмы, скалы или возвышенности, если они находятся поблизости и тянутся почти до расположения вражеского строя. Скрываясь в этих местах и оставаясь незамеченными, можно обмануть противника, неожиданно напав на него с тыла, привести его в замешательство и обратить в бегство еще до рукопашной схватки. При отсутствии удобного для укрытия места другие смогут это сделать, расположив засаду не вблизи вражеского боевого строя, а на фланге, в середине между собственным строем и строем врагов, или же на фланге позади собственного строя. В засады следует отрядить большую часть боевых сил, а оставшуюся часть выстроить в боевом порядке на виду у врагов[1] - так выгодно действовать против светловолосых народов, а также других, не знающих боевого строя.
2. О скифских засадах
Некоторые выстраивают в боевой порядок не бо́льшую часть войска, а меньшую. Если после начала сражения передние ряды обратятся в притворное бегство, а враги предпримут их беспорядочное преследование, то когда останется позади месторасположение засад, солдаты, укрытые в них, должны выступить и ударить врагам в тыл. В этот момент и бегущие должны повернуть назад, приняв боевой порядок, так чтобы враги оказались посередине; этим способом обычно действуют скифские народы.
3. О засадах с обеих сторон
Некоторые выкапывают ров достаточной протяженности, глубиной 8 или 10 футов[2] и шириной 50 или 60 футов, закрывают его сверху тонкими деревьями, травой и дерном, так чтобы поверхность рва сливалась с окружающей землей, была похожа на нее и ничем от нее не отличалась, и не оставляют вынутую изо рва землю рядом с ним, чтобы не бросалась в глаза какая-либо чужеродность. В середине этого рва они оставляют несколько невыкопанных твердых мест, помеченных знаками и предназначенных для прохода собственного войска, тайно размещают вблизи от рва по обе его стороны засады в скрытых местах, а остальных солдат выстраивают перед рвом. После начала сражения солдаты, расположенные перед рвом, изображают притворное бегство; они в полной безопасности преодолеют ров, используя известные им твердые места, а враги, бросившиеся в стремительное и безрассудное преследование, угодят в ров. Когда солдаты, скрытые в засадах, совершат неожиданное нападение и когда те, которые имитировали отступление, также повернут назад, большинство врагов будет уничтожено, поскольку одни из них угодят в ров, а другие вследствие неожиданного изменения ситуации обратятся в беспорядочное бегство. Такой прием использовали нефталиты[3] против персидского царя Пероза[4]
Но поскольку организация такого приема требует большого времени и труда многих людей, о нем врагам легко узнать заранее с помощью перебежчиков и катаскопов. Некоторые использовали подобный прием в болотистой местности, предусмотрев два или три твердых и удобных прохода, известных расставленному в боевой порядок войску; когда войско, выстроенное перед болотом, после начала сражения имитировало бегство указанным способом, оно вынуждало врагов попасть в болото, и тогда неожиданно выступали те, которые располагались в укрытиях на флангах, да и отступавшие, приняв боевой порядок, со всей силой ударяли по врагам. Так поступили скифские племена готов против римского императора Деция, когда они, форсировав Данувий,[5] вторглись во Фракию и начали против него открытую войну в Мисии,[6] да и сам Деций до этого успешно применял так называемую фигомахию,[7] полезную в борьбе против более сильных врагов, и многих из них истреблял этим способом.
Подобная западня для врагов может быть организована и без рва или болота, а с помощью железных триболов,[8] разбрасываемых или раскладываемых незаметно на короткое время, соединенных в пучки, для того чтобы их было легко собрать после использования. Полоса их использования должна иметь в глубину 100 футов и в ширину- по протяженности строя; в ее середине оставляются четыре или пять проходов шириной в 300 или 400 футов, известных сражающемуся войску и обозначенных крупными ветками или копьями, навершия которых чем-либо отмечены, или кучами земли, или грудами камней, или другими хорошо заметными знаками, причем не только в начале, то есть по фронту полосы триболов, но и в ее глубине. Когда произойдет притворное бегство в ходе начавшегося сражения и когда войско пройдет по указанным проходам, следует убрать эти знаки или изменить их с помощью кавалеристов, специально для этого выделенных. После этого с обеих сторон должны ударить по врагам засадные отряды; враги наскочат на триболы и не смогут быстро двинуться ни вперед ни назад.
Сходным образом можно действовать и без триболов, если в разных местах будут вырыты круглые ямы, называемые гиппокластами,[9] имеющие диаметр один фут, а глубину - два или три, с укрепленными в них заостренными кольями; эти ямы следует выкапывать с чередованием,[10] а не по прямой линии, на удалении трех футов во все четыре стороны одна от другой, на полосе глубиной 150 футов и шириной, равной протяженности боевого строя. Когда накануне сражения будет выстраиваться первая линия, ее нужно поставить на расстоянии одной мили впереди этих препятствий, а вторую линию расположить на расстоянии двух или трех полетов стрелы позади этих препятствий, но не по всей их протяженности, а по интервалам, то есть в удобных для прохода местах, чтобы в случае необходимости через эти проходы смогли безопасно отступить те, которые побегут из первой линии, а также в необходимом случае и вторая линия, благополучно пройдя через эти интервалы, смогла бы атаковать врага. Когда же весь боевой порядок выстраивается не впереди, а позади препятствий, следует устанавливать строй на расстоянии трех полетов стрелы позади этих препятствий. И когда враги наткнутся на препятствия, тогда следует ударить по врагам, чтобы уничтожить их в тот момент, когда их лошади угодят в ловушки. Но в тех случаях, когда боевой порядок выстраивается позади препятствий, в них не следует оставлять очень широких проходов, иначе много врагов, избежав опасность, смогут принять участие в сражении.
Такие искусственные сооружения или препятствия следует строить тайно силами немногих и надежных людей или непосредственно в день сражения, или за один день в вечернее время, на том месте, на котором предвидится сражение, и там поджидать врагов; следует заблаговременно оповестить личный состав войска и особенно бандофоров, чтобы они знали об этом и были настороже. Во время отступления солдатам нужно отходить не так, как они располагались в строю, но каждая тагма должна следовать клубком одна позади другой, когда они преодолевают безопасные проходы; необходимо также приказать при отходе всем неукоснительно следовать за своими знаменами, чтобы не сбиться с пути и самим, не дай бог, не угодить в ловушку.
Мы полагаем, что из всех названных ухищрений наиболее легко и незаметно можно организовать в каждой местности хитрость с помощью триболов. Ее можно приспособить и к местности, и к строю. И если будет решено осуществить неожиданное нападение на боевой строй врагов, как сказано об этом в соответствующей книге,[11] следует выделить одну или две тагмы, а в зависимости от наличной численности войска и больше, состоящие из подходящих солдат во главе с отважными и благоразумными архонтами; при этом одна из тагм должна располагаться на правом фланге собственного войска, если позволяет местность, и действовать против боевого строя врагов, а другая - на левом фланге. Если предпринимается нападение со стороны врагов, наша засада должна его отразить и не дать врагам возможности атаковать и привести в замешательство наш боевой строй. Если же такой атаки не предпринимается, то для нападения, в свою очередь, на вражеский обоз, который по обыкновению там находится, или для удара в тыл врагов или во фланг вражеского боевого строя, наши солдаты, выделенные в засады, должны заранее тщательно разведать, не выстроены ли враги, как это случается, в двойную линию и нет ли у них собственных засад в тылу своего боевого строя, чтобы не пострадать от них и соответствующим образом противостоять козням врагов.
4. О времени удара из засад
Время удара из засады должно быть определено с большой точностью: в этот момент наш боевой строй должен находиться не очень далеко, чтобы засадный отряд, будучи малочисленным, не был подавлен врагами, но его удар не должен и опоздать, потому что, если боевой строй уже вступит в сражение раньше, этот удар окажется бесполезным. И боевому строю, и засадному отряду - будет ли такой отряд один или их будет два - следует двигаться согласованно. Лучше, если боевой строй выступит несколько раньше, чтобы он, выйдя на открытую местность, тем самым отвлек внимание врагов, тогда как засадный отряд должен оставаться невидимым. Они должны согласовать свои действия друг с другом с помощью патрулей, условных знаков и тому подобного, и если, как это случается, кто-то из них вследствие благоприятности местности будет опережать другого, то он должен замедлить движение и подождать отстающего, чтобы, насколько это возможно, они оба - и засадный отряд, и боевой порядок - оказались бы перед врагами одновременно. Засадному отряду будет лучше атаковать несколько раньше, чтобы когда враги начали бы приходить в замешательство от удара из засады, тогда и боевой строй, оказавшись вблизи, вступил бы в сражение. С этой целью засадные отряды следует разместить с обеих сторон, если местность благоприятна, в особенности при наличии большого войска, чтобы в то время как один из этих отрядов сдерживал бы атакующих врагов, другой ударил бы по врагам надлежащим образом. Но если только первый из них будет иметь успех, а второй, вступив в бой, не добьется результата и в дополнение к этому произойдет бегство боевого строя, то первый засадный отряд не должен поддаваться врагам, отходить во вторую линию и перемешиваться с бегущими, но должен остаться снаружи и попытаться нанести врагам удар в тыл и тем самым сдержать бегство своих солдат.
5. О построении клубком тех, которые выделяются для засад и внезапных нападений
Мы полагаем, что солдат, которые выделяются в засады или для внезапных нападений на тыл либо фланги боевого строя врагов, или для защиты тыла, флангов либо обоза нашего войска, или для быстрой помощи мере, которая, возможно, окажется пострадавшей, или в небольшом количестве в патрули, будет более целесообразно располагать клубком, нежели чем в развернутом боевом строю, то есть с соблюдением порядка декархий и пентархий. Линейное построение хорошо смотрится, является более прочным, упорядоченным и более приспособленным к сражениям в ходе столкновений, но, однако же, оказывается медлительным и неповоротливым в необходимых случаях в силу своей статичности. Построение же клубком имеет противоположные свойства: его можно легко укрыть в засадах, ему достаточно небольшого пространства, его можно быстро перестраивать по мере необходимости. Вот почему следует заблаговременно испробовать все это в ходе упражнений и овладеть самым необходимым на основе собственного опыта. Построение также должно соответствовать количеству солдат, выделенных для этого, и характеру местности. Если в засаду открыто отряжаются силы, превышающие неприятельские или равновеликие им, и им предстоит ждать столкновения на одном месте, то тогда они должны выстраиваться по декархиям и пен- тархиям, если же малые силы и в различные места - то клубком. Различия между обоими построениями, как уже сказано, заключаются в том, что в первом из них солдаты будут сражаться мощно и непоколебимо, во втором же - оказывать быструю помощь своим, предпринимать преследования врагов, совершать внезапные нападения на них и вызывать их замешательство. Такому построению следует обучать кавалеристов, поскольку они наиболее пригодны к этому, с помощью постоянных упражнений, каждую тагму индивидуально, по способу, изложенному нами ранее. И если все это будет полностью и надлежащим образом усвоено, не понадобится ни распоряжений, ни приказов: сам строй и само упражнение обучат каждого всему необходимому
Возможно, некоторые из наиболее нерешительных и осторожных людей сочтут, что такое построение слишком сложно и многообразно, а потому требует много усилий. Но им следовало бы знать, что борцы, возничие и другие им подобные, состязающиеся ради одного удовольствия, для которых успех измеряется денежной выгодой и ее величиной, а неудача - печалью, не сопряженной с ущербом, обременяют себя такими тяжелыми трудами и страданиями, включая воздержание в пище, и такой неустанной тренировкой, чтобы научиться приносить неудачу соперникам, защитить себя от вреда, причиняемого ими, и таким образом уметь разрушить козни, заранее к ним подготовившись. Насколько же более неутомимо, многообразно и изобретательно следует заниматься построениями и тренировками, где малейший промах влечет за собой либо гибель, либо - что еще хуже гибели - бегство, а успех - ликование и добычу, славу и непреходящую память? И не следует выстраивать войско одним и тем же элементарным способом, чтобы от случайной ошибки не зависела судьба столь большой массы людей. Человек, совершивший ошибку, может остаться неизвестным, но из-за ошибки одного пострадают все. И поскольку главных принципов, которые необходимо соблюдать, не так уж много, то рассуждения об их обосновании лишь затягивают описание, и понадобится больше усилий, чтобы о них прочитать, нежели чем их реализовать.
1. О том, что не следует держать обоз слишком близко к месту сражения
Следует, насколько это возможно, заботиться об обозе, не пренебрегать им и не оставлять его беззащитным, как это бывает, но и не ввергать, наоборот, его в сражение. Ведь обычно в нем находятся слуги, необходимые стратиотам, а также их дети и родственники, и если они не будут в безопасности, то стратиоты, заботясь о них, не смогут целиком сосредоточить свои рассеявшиеся мысли на сражении. Ведь стремление всякого благоразумного человека заключается в том, чтобы достичь перевеса над врагом, не претерпев собственного вреда. И поэтому, прежде всего, мы не советуем, если предполагается генеральное сражение, вести с собой большую массу слуг, ожидается ли битва в нашей собственной земле или же во вражеской, но их численность должна быть соразмерной и достаточной, чтобы они были в состоянии обслуживать лошадей в каждой контубернии, в соответствии с особенностями и качеством тагм или количеством лошадей, но чтобы при этом они не вызывали большого беспорядка, неоправданного расходования средств и излишнего внимания к себе. На время сражения, идет ли война в нашей собственной земле или во вражеской, слуг следует оставить в фоссате, и если имеется пехотное войско, то вместе с солдатами, специально для этого выделенными; при этом обоз должен быть надежно защищен, как это будет изложено в книге о лагерях.
2. О запасных лошадях
Запасные лошади также должны быть оставлены при обозе; мы не знаем, почему кто-то считает правильным, чтобы стратиоты в день сражения имели при себе еще и запасных лошадей, ведомых слугами. Если войско будет одерживать победу или терпеть поражение, то кто сможет в случае необходимости в такой сумятице и путанице узнать свою запасную лошадь среди множества других, чтобы воспользоваться ею? Поэтому-то мы и сочли разумным предусмотреть тагму депотатов для оказания помощи в подобных обстоятельствах. Итак, стратиотам необходимо иметь запасных лошадей во время рейдов и в патрулях, и вплоть до самого дня сражения их нужно беречь и держать наготове. Но в самый день сражения, как мы полагаем, нет необходимости держать запасных лошадей вблизи боевого строя, но их следует оставить в фоссате; ведь может случиться так, что они легко придут в смятение, поскольку ими управляют малолетние слуги.
3. Об обозе, в котором нет надобности
Если в войске имеется пехота, если сражение ожидается в ближайшее время на территории собственной или дружественной земли или в пограничных областях и если откладывать сражение невозможно, то следует в надежном месте, в котором имеется достаточно продовольствия и воды, на удалении около 30 или 50 миль, оставить большую и бесполезную часть обоза, излишних лошадей, инструменты и другое имущество, которое не нужно в день сражения, вместе с одной или двумя тагмами и приказать остающимся заранее заготовить фураж на четыре или пять дней, а лошадей держать под охраной внутри этого места до исхода сражения. Следует также отрядить в промежуток пространства между войском и этим местом некоторых людей, известных всем и не самых плохих, расставить их на некотором удалении друг от друга и представить тому, кто командует обозом,[1] поручив этим людям после окончания сражения передать солдатам, находящимся в обозе, распоряжение, оставаться ли им на том месте, куда они были поставлены, или перейти в другое условленное место, или же присоединиться к войску.
4. О промежуточных лагерях
Выдвигаясь к месту сражения, следует взять из обоза запасных лошадей и либо малые палатки, либо двойные сагии,[2] чтобы в одних случаях укрываться ими, если в этом возникнет необходимость, а в других случаях использовать их в качестве сводчатых палаток,[3] взять также по 20 или 30 литр[4] запасов сухарей, молотого зерна[5] или какого-либо другого продовольствия, в особенности если война ведется против скифов, и разместиться в фоссате, укрепленном против врагов. Этот фоссат следует укрепить или рвами, или оградой,[6] даже если войско будет оставаться там только один день; каждой тагме следует отложить про запас сена или соломы на один день, чтобы в случае возможного неблагоприятного исхода сражения при поспешном отходе войска оно могло остановиться и сосредоточиться в этом фоссате, будет ли он один или их будет два, имея запас корма для лошадей на один день, чтобы не пришлось в такой суматохе либо выгонять лошадей на пастбище, либо заготовлять фураж и вследствие этого стать легкой добычей врагов. Далее, если запасов будет достаточно, следует действовать с этих позиций, угрожая врагам; если же запасов будет недостаточно, следует отсюда уйти. И в том случае, если необходимо будет уйти, сначала следует людям, специально для этого выделенным, сжечь фураж и лишь после этого присоединиться к ушедшим.
5. Об охране обоза на марше
Во время маршей, если враги поблизости, необходимо всегда располагать обоз в середине, чтобы он не пострадал, оставшись без охранения. Войску не следует совершать марши, смешавшись и соединившись с обозом, но двигаться раздельно, чтобы обоз каждой меры следовал за своей мерой, а особый обоз - за стратиотами, идущими налегке[7]
Непрерывная тренировка приносит стратиотам много пользы. Однако врагам легко узнать о построениях с помощью эксплораторов[1] и через возможных перебежчиков; тогда эти построения, ставшие известными врагам, оказываются бесполезными. Следовательно, будет достаточно описанных ниже построений, которые являются простыми, но с их помощью можно обучить весь боевой строй, при этом не показывая боевого порядка всего войска. Если же представится какой-нибудь весьма удобный случай организовать крупное и полномасштабное учение, нужно каждую меру по отдельности обучить различным строям и упражнениям, то есть тем необходимым построениям, о которых будет сказано ниже, а сверх того и тем, которые необходимыми не являются. Каждое построение или упражнение следует обозначить соответствующим наименованием, чтобы стратиоты усвоили на практике специфику этих движений и не делали их неосознанно, но при этом не знали, какой именно замысел предполагает реализовать стратиг в момент сражения. Итак, имеются три различных построения по соответствующим схемам - скифское, аланское, африканское, а также одно наиболее полезное - италийское[2]
1. Об упражении по скифской схеме
Скифское построение предполагает, что тагмы строятся без различий между ними, то есть они, как это было прежде, не подразделяются на курсоров и дефензоров. Их следует выстроить в одну линию и при этом разделить не на три, а на две миры. При таком упражнении два крыла боевого строя выдвигаются вперед и осуществляют как бы обходное движение, охватывая значительное пространство и направляясь навстречу друг другу; затем, окружив это пространство правым крылом снаружи, а левым изнутри, они устремляются друг против друга. Таким способом кавалеристы некогда обучались на Марсовом поле[3] во время зимних квартир.
2. Об упражнении по аланской схеме
Аланское построение - это такое, когда миры, подразделяясь на курсоров и дефензоров, выстраиваются в одну боевую линию на удалении 200-400 шагов друг от друга. И когда курсоры на скорости быстро устремляются в преследование, а затем возвращаются, они должны либо сделать поворот в интервалах или свободных пространствах и вместе с дефензорами вступить в бой с врагами, либо, отступив еще далее, пройти через эти интервалы и снова оказаться в качестве курсоров на флангах каждой меры с обеих ее сторон - там, где они были первоначально.
3. Об упражнении по африканской схеме
Африканское построение - когда кавалеристы выстроены в одну линию, как это делается до сих пор, и средняя мира представлена дефензорами, а миры с обеих сторон от нее - курсорами. И когда будет осуществляться маневр преследования, средняя мира совершает движение в качестве дефензоров, соблюдая строй, а миры с обеих сторон вырываются вперед в качестве курсоров. И когда эти миры повернуты назад, одна из них останавливается или замедляет движение, оставаясь снаружи, а другая на скаку продолжает отступать по направлению к дефензорам. Затем задержавшаяся мира снова продолжает движение к дефензорам, а другая устремляется ей навстречу, сместившись в какую-то одну сторону, и, таким образом, миры оказываются обращенными лицом одна против другой, но не приходят во взаимное столкновение. Имеется и другой аналогичный способ, когда миры выстраиваются противоположным образом, то есть когда средняя мира играет роль курсоров, а миры по обеим сторонам играют роль дефензоров в описанных движениях. Если упражнение будет осуществлено этим вторым способом, то его следует назвать иллирийским.
4. Об италийском упражнении как наиболее полезном
Италийский способ построения и обучения, который кажется нам пригодным против любого народа, - это такой, при котором войско выстраивается в две линии, называемые передовой и вспомогательной, с выделением курсоров и дефензоров, плагиофилаков, гиперкерастов и засадных частей по способу, изложенному ранее, и в соответствии с предлагаемым чертежом.
Приучать войско к указанным различиям в обучении следует таким образом, чтобы наиболее пригодное построение не стало широко известным. При обучении первой линии вторую линию не следует устанавливать вместе с ней, но нужно строить только первую линию без плагиофилаков, гиперкерастов и засадных частей - такой подход представляется нам более простым и приемлемым. Но в этом случае вместо второй линии следует построить сзади небольшое количество кавалеристов, чтобы приучить солдат первой линии отходить к этому условному рубежу. Аналогичным образом нужно упражнять отдельно и вторую линию, а некоторых кавалеристов оставлять на месте первой линии, то есть выстраивать их впереди, чтобы в случае условного бегства солдат первой линии приучить вторую линию принимать их на себя.
5. Как нужно тренировать гиперкерастов и плагиофилаков
Необходимо также еще до сражения тренировать по отдельности плагиофилаков и гиперкерастов в их индивидуальном построении и обучении, чтобы они привыкли к соответствующим маневрам, но чтобы последние не стали известными всем. В частности, гиперкерасты, выстроенные либо скрытно позади правого крыла, либо на фланге на одной линии с фронтом, когда наступит время охвата неприятеля, должны податься вправо[4] и после этого продвинуться вперед настолько, насколько потребуется. Таким образом, двигаясь строем и сохраняя порядок, они должны стараться как бы охватить боевую линию врагов. Плагиофилаки, расположенные на левом крыле, должны аналогичным способом податься влево,[5] а затем продвинуться вперед, насколько потребуется, и, таким образом, сохраняя порядок, постараться как бы уравняться с вражеским крылом.
Как нельзя преодолеть кораблю моря без кормчего, так нельзя победить врагов без тактики и стратегии, благодаря которым появляется возможность с Божьей помощью одолеть неприятеля не только равного по силам, но и значительно превосходящего по численности. Ведь исход сражений решается не опрометчивой дерзостью и массой солдат, как полагают некоторые из неопытных людей, но Божьим благоволением, тактикой и стратегией, о которых следует заботиться тем больше, чем больше оказывается количество обстоятельств, не поддающихся учету. Все сказанное обеспечивает безопасность и приносит пользу тем, кто это хорошо использует, а остальным - ослабление и гибельные утраты.
Итак, следует надлежащим образом использовать в сражениях против врагов условия времени и местности и сначала обезопасить себя от неожиданных нападений, вследствие которых чаще всего возникают потери, а затем напасть на врагов, используя эти условия. В первую очередь следует собрать сведения о задуманных врагами засадах, используя для этого плотно расставленные и многочисленные патрули, направленные во все четыре стороны от того места, где будет размещен боевой строй, и отказаться от неорганизованных и беспорядочных преследований неприятеля. Самому стратигу мы не рекомендуем руководить рейдами и стремительными нападениями, но их следует осуществлять соответствующим архонтам. Ведь если случится неудача или промах одного из таких архонтов, остается надежда на скорейшее исправление положения; если же совершит ошибку предводитель войска, это явится причиной общего беспорядка.
Мудрый стратиг - это тот, кто еще до начала военных действий тщательно изучит все, чем располагает противник, и, с одной стороны, защитит себя от его преимуществ, а с другой стороны, обратит в свою пользу его слабости. Например, если враг имеет преимущество в коннице, следует уничтожить запасы фуража. Если он превосходит в людской силе, следует припрятать запасы продовольствия. Если вражеское войско составлено из различных народов, нужно с помощью даров, милостей и обещаний внести раскол среди союзников: когда среди них возникнут противоположные мнения, их предводителей можно будет приручить. Если вражеский народ вооружен копьями, следует заманивать его на пересеченную местность; если у него преобладают лучники, нужно стараться разместиться на открытых пространствах и вести ближний бой врукопашную. Если это скифский или гуннский народ, следует нападать на него в феврале или марте, когда лошади ослаблены из-за трудностей зимнего времени, и вести с ними сражения как против лучников. Поскольку они совершают марш и становятся лагерем без всякого порядка, следует совершать на них внезапные нападения днем и ночью. Так как они вступают в бой отважно, но беспорядочно и неопытны в перенесении невзгод, то следует принять боевой порядок, но не спешить и затягивать время, пока не иссякнет их душевный порыв, а когда они дрогнут, тогда и атаковать их. Если враг имеет преимущество в пехоте, следует выманивать его на равнинную местность и вести не ближний, а дальний бой с помощью дротиков.
Действия на войне подобны охоте. Подобно тому как успех на охоте достигается больше с помощью выслеживаний, сетей, засад, обманов, облав и других уловок, чем с помощью силы, все это нужно использовать и в войнах, будут ли враги более сильными или более слабыми. Ведь действовать против врагов только в открытую и напролом, даже если победа над ними кажется очевидной, значит связывать исход дела с опасностью и неоправданным ущербом. Поэтому безрассудно добиваться победы, сопряженной с уроном без большой необходимости, - это приносит лишь призрачную славу.
1. Об освящении знамен
Мерархам следует распорядиться, чтобы за один или два дня до сражения были освящены знамена и после этого переданы бандофорам тагм.
2. О необходимости заранее сформировать контубернии
Архонтам каждой тагмы следует заранее сформировать контубернии и заполнить недостающий личный состав.
3. О тщательном изучении врагов
Необходимо тщательно изучить с помощью искусных и плотных патрулей, расставленных на соответствующих дистанциях, а также с помощью катаскопов или эксплораторов все, что касается врагов, - маршрут их передвижения, их численность и построение - и, таким образом, приспособиться к тому, чтобы не быть захваченными ими врасплох.
4. О воодушевлении войска речью [1]
Необходимо в свободное время собрать войско по мерам или мирам, не сводя, однако, его в одно место, оповестить о том, что представляется уместным, воодушевить, напомнив о прежних успехах, пообещать солдатам императорское благоволение и вознаграждение за верность отечеству и довести до их сведения распоряжения, которые в письменном виде были переданы архонтам каждой тагмы.
5. О врагах, которые, возможно, будут захвачены патрулями
Если окажется, что некоторые из врагов будут захвачены патрулями или перебегут к нам, и если они будут крепкого сложения и хорошо вооружены, то их не следует показывать войску, а необходимо незаметно переправить в другое место; если же они производят жалкое впечатление, то перебежчиков надо постараться показать всему войску, а захваченных водить и показывать в обнаженном виде, прося стратиотов не убивать их и тем самым создавая у стратиотов мнение, что все враги так ничтожны.
6. Об освобождении от наказания провинившихся
Когда враги близко и ожидается генеральное сражение, следует приказать архонтам тагм на эти дни оградить стратиотов от наказаний, которые им полагаются, и вообще не притеснять ни одного стратиота, но мягко обходиться даже с теми, которые находятся под подозрением после понесенного ими наказания; если же последние оказываются ненадежными, то их следует незадолго до этого отделить и под благовидным предлогом переправить в другое место до исхода сражения, чтобы они не перебежали к врагам и не сообщили того, чего тем не следует знать. Соплеменников же врагов[2] следует отделить задолго до этого и не вести их в сражение против своих.
7. О запасе продовольствия для стратиотов, для их лошадей и об оборудовании лагерей
Намереваясь дать сражение, следует иметь в виду и неблагоприятный его исход, а потому предусмотреть и меры противодействия, в первую очередь позаботиться о продовольствии для стратиотов и лошадей, а также оборудовать по прилагаемой схеме укрепленные фоссаты в пригодных для этого местах, где в первую очередь в необходимых случаях можно было бы обеспечить себя водой.
8. О необходимости посоветоваться с мерархами относительно места сражения
Стратигу следует созвать мерархов и обсудить с ними все, что касается сражения, а также тщательно изучить то место, где должно произойти сражение.
9. О необходимости напоить лошадей
Архонтам следует заранее распорядиться, чтобы с первым звуком горна в ночь накануне дня сражения лошади были выведены на водопой, ибо, если об этом не позаботиться, лошади во время боевого построения окажутся ослабленными.
10. О запасе продовольствия в седельных сумах
На случай непредвиденных обстоятельств и в расчете на возможную необходимость следует приказать каждому стратиоту во время его движения в боевом строю иметь в своей седельной суме одну или две литры хлеба или ячменной муки, или вареного молотого зерна, или мяса, а также небольшую фляжку в специальном чехле, наполненную водой, но не вином. Ведь часто возникает необходимость или оставаться в строю всю ночь, ведя осаду отошедших и поспешивших к своим укреплениям врагов, или откладывать сражение до вечера - вот поэтому необходимо нести с собой запас продовольствия, чтобы его нехватка не помешала сделать дело.
11. O войне против незнакомого народа
Если война ведется против незнакомого и могущественного народа, а наше войско вследствие некоторого предубеждения испытывает перед ним страх, то не следует стремиться к тому, чтобы сразу вступить с врагом в генеральное сражение, но нужно сначала постараться, не допуская риска, за один день до сражения тайно напасть на какую-то его часть, используя для этого мобильных[3] и опытных солдат. И если некоторые из врагов будут уничтожены или захвачены живыми, основная масса стратиотов, сочтя произошедшее свидетельством нашей силы, окажется более способной отбросить страх; таким образом, войско мало-помалу приучится к тому, чтобы сражаться против этих врагов.
12. О возможном неожиданном нападении врагов во время марша
Если произойдет неожиданное нападение врагов, а условия сражения окажутся непригодными: например, местность будет лесистая либо труднопроходимая или же время суток неблагоприятное, то не следует вступать в бой с врагами при этих условиях, но прежде всего нужно постараться сосредоточить войско, занять место, подходящее для разбивки лагеря, и выжидать до тех пор, пока не будет найдено подходящее место и выбрано благоприятное время, а не вступать в сражение против своей воли. Ведь тот, кто так поступает, не пасует перед врагом, но всего лишь избегает неблагоприятной ситуации[4]
13. О лагерях и о запасе в них корма для лошадей
Если войско уже заранее введено в лагерь и там ожидает противника, то при приближении врагов, в особенности если война предстоит против скифов, следует заготовить и отложить про запас траву или сено для лошадей на один или два дня. Если же будет решено поднять войско, перевести его в другой лагерь и там разместить, необходимо перенести с собой запас травы или сена на один день и точно также сложить его во вновь оборудуемом лагере. Опасаясь встречи с врагами, слуги не смогут в этот день выйти из лагеря и заготовить корм или же выгнать лошадей на пастбище. Если же враги будут находиться очень близко, то во время марша, как уже было сказано, было бы нелишним каждому собрать про запас необходимое количества травы. Ведь после размещения в лагере слугам скорее всего не удастся выйти и заготовить корм, особенно если вражеская кавалерия будет превосходить по численности нашу.
14. О том, что не следует грабить врагов во время сражения
Ограбление убитых[5] или нападение на обоз либо лагерь врагов до окончательного исхода сражения есть дело гибельное и опасное. Поэтому следует заранее приказать стратиотам, как указано в уставе о наказаниях, полностью воздерживаться от всего этого.[6] Ведь часто победители по этой причине оказывались не только побежденными, но и уничтоженными, когда они, будучи рассеянными, подвергались неожиданному удару со стороны врагов.
15. О вражеских соплеменниках
Вражеских соплеменников следует задолго до сражения отделять от войска и отправлять в другие места, чтобы во время столкновения они не предались врагам[7]
1. О том, что стратигу не следует сильно утомлять себя в день сражения
Стратигу не следует сильно утомлять себя в самый день сражения, чтобы из-за большой усталости и напряжения не забыть обо всем необходимом и не стать самому предметом заботы, но ему следует с бодрым видом обходить строй и воодушевлять всех. И он не должен лично вступать в бой с врагами - ведь это больше дело стратиота, чем стратига. После того как он сделает все, что ему надлежит сделать, он должен разместиться в подходящем месте, откуда ему можно будет видеть и тех, которые упорно сражаются, и тех, которые, как это случается, уклоняются от боя; он должен постараться в необходимых случаях оказать поддержку нуждающейся в этом мере с помощью подразделений, находящихся в резерве, то есть с помощью плагиофилаков и нотофилаков.
2. О вражеских токсотах
Если война ведется против вражеских токсотов, следует при построении боевых порядков избегать по возможности горных склонов и закрытых пространств и размещать боевой строй либо на высотах, либо полностью спускаться с гор и выстраиваться на ровной и открытой местности, чтобы боевой строй сразу не оказался разрушенным врагами, которые, возможно, устроят засады на высотах.
3. О том, что не следует вступать в схватку с врагами и заранее показывать собственные боевые силы, прежде чем мы узнаем их намерения
Не следует ни вступать в схватку с вражеским строем, ни заранее показывать врагам собственные боевые силы, прежде чем мы определим их боевое расположение и тщательно изучим засады, которые, возможно, ими планируются.
4. О том, что вторую линию, если ее нельзя скрыть, следует вести непосредственно вслед за первой, так чтобы две линии казались одной
Если место сражения будет голым и открытым и вторую линию будет нелегко скрыть на нем, то, для того чтобы враги не смогли заранее вычислить наше войско, когда оно движется в бой, второй линии следует двигаться позади первой в непосредственной близости от нее, чтобы две линии казались врагам одной. Когда же боевой строй окажется на расстоянии одной мили от врагов, тогда вторая линия, немного замедлив движение, должна удалиться от первой на указанную дистанцию[1] и выстроиться по ее собственной схеме. Вследствие этого боевой строй не смогут легко понять ни враги, ни союзники.[2]
5. Об обнаружении неожиданного нападения врагов. О том, как ему нужно противодействовать
Если от плагиофилаков или солдат, посланных в засады против врагов, станет известно о неожиданном нападении неприятелей на первую линию, следует поддержать ее несколькими тагмами, размещенными на крыльях второй линии. И если враги атакуют с одного фланга, то направить помощь с этого флага, если же с двух флангов, то с обоих. Аналогичным образом следует действовать и против врагов, наносящих удар в тыл второй линии; если нотофилаков окажется недостаточно, то следует поддержать их фланговыми тагмами второй линии, так чтобы остальные оставались непотревоженными для поддержки первой линии.
6. О пострадавших [3]
После сражения стратигу следует позаботиться о том, чтобы ободрить пострадавших, а павших в бою удостоить погребения, поскольку это есть дело богоугодное, которое добавляет рвения оставшимся в живых[4]
7. О появлении врагов в большом количестве
Если войско врагов многочисленно, а поскольку лошадей больше, чем людей, то оно кажется еще более внушительным, но если противник находится еще вдалеке, не следует стремиться к тому, чтобы сразу же построить наше войско на возвышенном месте, чтобы оно при виде большой массы врагов тотчас же не впало в страх, но следует выстроить его в углубленном месте, откуда нельзя ни наблюдать врагов, ни быть видимым ими. И только когда враги окажутся на расстоянии одной или половины мили, тогда следует вывести войско на возвышенность, чтобы сражение началось раньше, чем войско впадет в страх. Если же такого места не отыщется, а враги станут видимы войску издали, следует заранее внушить войску, находящемуся в боевом строю, что видимая масса врагов включает в себя не одних только солдат, но и вьючных животных, то есть обоз.
8. О том, что не следует позволять врагам заранее рассмотреть наш боевой порядок
Следует в любом случае до начала сражения, пока войско выстраивается, разместить впереди боевого строя на расстоянии одной или двух миль одну или две тагмы, чтобы враги не имели возможности еще до сражения рассмотреть наш строй и замыслить какие-либо козни против него.
9. Об охране фоссата
Если в войске нет пехоты, то следует оставить в фоссате слуг стратиотов, распределив их по всему фоссату так, чтобы каждый слуга располагался с внутренней стороны рва с оружием, в зависимости от умения либо стрелять из лука, либо владеть дротиком или пращой, и вместе с ними следует отрядить одну тагму, которая должна нести караул и охранять ворота фоссата, а также назначить опытного архонта всего фоссата.
И никогда не следует вместе с боевым строем вести обоз: ведь он окажется легкой добычей для врагов, если последует в битву. Если, однако, как это случается, произойдет внезапное нападение со стороны врагов на марше и не будет возможности стать лагерем и обезопасить обоз, как об этом было сказано, тогда следует вести обоз в сражение, разместив его позади правой меры на фланге второй линии и выделив для защиты его одну или две тагмы из числа избыточных[5]
10. О сборе фуража
Если не удастся заранее заготовить фураж, как об этом было сказано, и в день сражения даже новобранцы, то есть все оплиты[6] будут задействованы в боевом строю, то для сбора фуража в тыловую сторону боевого строя или фоссата следует отправить слуг вместе с небольшими патрулями из числа тех солдат, которые были оставлены в лагере, приказав собрать, пока продолжается сражение, достаточное количество фуража. Следует выставить на возвышенных или заметных местах определенный знак и отдать приказ слугам, чтобы если во время сбора фуража произойдет что-либо угрожающее, то по дымовому сигналу или по звуку трубы, то есть по сигналу отступления, они должны возвратиться так быстро, насколько это возможно, и спастись в фоссате, чтобы не быть застигнутыми снаружи.
Так необходимо поступать, когда исход сражения неясен. Если же дело закончилось неблагоприятно, но стратиоты имеют запас провианта и для себя, и для лошадей, то в этих условиях возможно либо остаться в лагере, либо возобновить сражение, либо быстро отойти, сохраняя строй, если у лошадей еще есть силы, прежде чем окончательно не иссякнут мужество людей и силы лошадей. Но если запаса нет наготове, то после поражения никто не отважится выйти для сбора фуража, и оголодавшие лошади вызовут у стратиотов отчаяние, и у них, подавленных нехваткой провианта и страхом, не останется надежды на лучшее. Поэтому всегда необходимо заблаговременно запасти корм для лошадей на один или два дня, а по возможности и больше, если вблизи фоссата окажутся пастбища.
11. О неблагоприятном исходе сражения
Если в первый день столкновения сражение окончилось неблагоприятным исходом, нам представляется опасным и бесполезным в тот же день или в то же самое время снова бросать в генеральное сражение солдат, которые потерпели поражение в бою. Поэтому мы не рекомендуем стратигу к этому стремиться: вообще говоря, это очень тяжело для всех, и сразу же после поражения возобновлять сражение никому не свойственно, кроме скифов; ромеям же это чуждо в особенности. И если даже произошла ошибка, и стратиг надеется исправить ее повторным сражением, большинство солдат не способно распознать причину поражения и не намерено тотчас же вступить в генеральное сражение. Ведь солдаты, восприняв исход боя как Божественное волеизъявление, впадают во всеобщий страх. Поэтому без необходимости и особых обстоятельств не следует после общего поражения в этот же день сражаться в открытом строю, но нужно стараться действовать неожиданно, используя подходящие моменты, с помощью хитрости и обмана методом так называемой фигомахии,[7] до тех пор пока войско, забыв свой страх, снова не укрепится.
Если, однако, и войско обнаруживает мужество, и стратиг в силу серьезных обстоятельств, изложить которые по причине их многообразия является делом нелегким, считает возможным сразиться вновь, следует передовую линию, как наиболее пострадавшую, сделать второй, а вторую линию сделать передовой, придав ей отборные тагмы первой линии: ведь одной только второй линии будет недостаточно, поскольку она малочисленна.
Вместе с тем после неблагоприятного исхода сражения не следует и бессмысленно медлить, если нет надежды на союзников или на какую-нибудь другую помощь, или если, как это случается, не последует приемлемых предложений со стороны врагов, о которых нет нужды необдуманно оповещать всех, но которые полководцу следует изучить частным образом. И если они окажутся приемлемыми и их возможно будет осуществить без задержки, то не следует медлить, а нужно сразу же реализовать договоренность, скрепив ее с помощью заложников или посредством клятвы. Если же неприятельские предложения являются вредоносными и сделаны лишь для оттяжки времени и ослабления нашего войска, следует широко огласить вражеские предложения, придав им еще более суровый характер, чтобы войско отвергло эти предложения и, движимое гневом, оказалось перед необходимостью самым решительным образом противостоять врагам и еще более доверять своим архонтам. Ведь чем сильнее затягивается дело, тем более робкими становятся побежденные и тем более отважными становятся победители. И прежде чем мужество будет окончательно утрачено, стратиг должен через архонтов тагм, декархов и пентархов вдохновить войско и разъяснить ему, что не время впадать в страх, но нужно еще больше ожесточиться против врагов и мужественно исправить ошибку, допущенную по вине некоторых. Если есть надежда продолжить борьбу в открытом бою, следует использовать названный порядок; если же это не получится, следует сражаться, сообразуясь с опасностями. И если победившие враги являются пехотинцами, не следует медлить, но нужно, соблюдая строй, верхом на лошадях осуществить отход, то есть перемещение в упомянутый выше лагерь. Если же враги являются кавалеристами, как персы или скифы, следует прежде всего освободиться от лишних вещей и лошадей, задерживающих движение, и всем, за исключением немногих кавалеристов, выстроиться в пешем строю в две фаланги[8] или колонны, или же в четырехугольник по равносторонней схеме и в середине его разместить лошадей и обоз; вне его, как уже сказано, должны находиться в строю конные стратиоты, а еще далее - пешие токсоты, и, таким образом, следует осуществлять перемещения и отходы, соблюдая меры безопасности.
12. О благоприятном исходе сражения
Итак, если сражение закончится благоприятным исходом, не следует довольствоваться одним только отбрасыванием врага, как это делают некоторые дилетанты, не способные воспользоваться благоприятным случаем и предпочитающие следовать правилу: "Побеждай, но не чрезмерно!",[9] которые прилагают большие усилия, чтобы оттянуть время и сами себе готовят неопределенность предстоящего результата. Напротив, следует продолжать действовать до полного уничтожения врага. Если он отступит в какое-то укрепленное место, следует либо взять этот пункт штурмом, либо ограничить его в средствах, оставленных для пропитания людей и лошадей, взяв эти средства под охрану, вплоть до полного уничтожения врага или до достижения выгодных нам соглашений. И не следует довольствоваться лишь частным успехом, не следует допускать, чтобы недостаток терпения после таких усилий и военных опасностей свел на нет результат всего дела - ведь и на охоте то, что сделано не до конца, равно несделанному;[10] особенно недопустимо после победы пренебречь упорядоченным строем стратиотов. Как уже было написано относительно тактики, одной только ее недостаточно для обеспечения собственной безопасности или для причинения вреда врагам, но после помощи Бога руководящая роль стратига представляется необходимой и первоочередной. Следовательно, необходимо надлежащим образом использовать условия времени и места, и, если будет окончательно решено дать генеральное сражение, нужно прежде всего выбрать подходящую открытую и ровную местность, удобную для контатов, и не только разведать ее с правой, левой и тыловой стороны и держать до конца сражения патрули на расстоянии двух или трех миль от строя, но изучить и местность, лежащую впереди, не имеется ли там ям или каких-либо других ловушек.
13. О патрулях
Когда на рассвете в день сражения, как уже было сказано, выдвинутся вперед двойные патрули во все четыре стороны на расстояние двух или трех миль от места, где предстоит сражение, им следует приказать не только следить за передвижениями врагов и сообщать об этом, но и задерживать тех из наших, которые, возможно, захотят перебежать к врагам. Таким образом, они смогут легко воспрепятствовать бегущим из войска, а также принять и вознамерившихся перебежать от врагов, обеспечив защиту желающим что-либо передать, с тем чтобы они не подверглись угрозе со стороны некоторых дурных людей.
Солдатам, патрулирующим перед фронтом боевого строя, следует курсировать на расстоянии одного полета стрелы до строя врагов впереди собственного боевого порядка с целью выяснить, не вырыты ли специальные ямы или другие ловушки, приготовленные врагами, и сдерживать своих, чтобы они внезапно не попали в них. Если местность и время этого потребуют, необходимо в таких условиях делать разведывательные группы не одиночными, а двойными, чтобы если одна, возможно, окажется захваченной, другая осталась бы незамеченной. И если боевой строй готов, а местность подходящая, не следует выжидать врагов, пока они приведут себя в порядок и изучат наш боевой строй, но нужно, обезопасив себя, устремиться вперед и атаковать врагов.
14. О том, что не следует сразу же показывать врагу вторую линию
Если, однако, столкновение откладывается, как это случается, по каким-то основательным причинам, необходимо вторую линию укрыть позади в имеющихся там лесистых или низменных местах, чтобы враги не смогли изучить ее, увидев задолго раньше времени, и предусмотреть против нее засады и другие ухищрения.
15. О том, что не следует показывать до сражения блеск оружия
Мы знаем, что ромеи и все другие народы, изучая издали боевой строй друг друга, склонны определять по внешнему виду, что более грозными в сражении оказываются те, у которых больше блестит оружие, хотя это общераспространенное мнение ложно: после Божественного предопределения судьба сражения решается руководящей ролью стратига и мужеством войска. Но, с точки зрения тех, кто так считает, необходимо, чтобы войско, если имеются места лесистые или низменные, было бы там укрыто и чтобы враги не могли заранее его видеть и замыслить против него козни, пока они не подойдут к нему на одну или две мили. Если местность открытая, а воздух ясен, тогда шлемы следует подготовить, но не надевать загодя, а нести их в руках, пока не произойдет сближение с врагами; следует также держать перед грудью малые щиты и прикрывать ими панцири, наплечники[11] панцирей носить до времени отброшенными за спину и спрятать железные наконечники копий, чтобы таким способом полностью скрыть блеск оружия издали, но когда по условленному сигналу враги его внезапно увидят, их сознание будет потрясено, отчего они впадут в страх еще до начала сражения.
16. Свод основных распоряжений, которые должны быть даны каждому мерарху на основании вышеизложенных принципов
Третью часть каждой меры следует сделать курсорами и расположить их с обеих сторон; две миры, расположенные в центре, сделать дефензорами. Во время сражения не следует носить фламулы на копьях, но нужно либо их сразу снять и убрать в футляры, либо носить до тех пор, пока враги не приблизятся на одну милю, и только после этого снять. Знамена архонтов тагм должны быть небольшими, а знамена мирархов - более крупными и непохожими на них; точно так же и знамя мерарха следует сделать отличающимся от других. Клич "С нами Бог!" не следует издавать во время сражения, но только во время движения к месту построения; в начале сражения следует издавать крики и производить шум, особенно тем, которые стоят позади, но другие сигналы не нужны. Во время сражения не должно звучать много горнов - достаточно одного горна мерарха. Мерарх средней меры должен размещаться в середине этой меры, то есть среди дефензоров, мирархи каждой из боковых мер - в середине тагм курсоров. Каждому мирарху и архонтам тагм, находящимся под их командованием, следует быть готовым к выполнению надлежащих предписаний, как это представлено в предлагаемом руководстве.
Ко времени боевого построения следует с помощью мандаторов заранее изучить место предстоящего сражения,[12] то есть пространство между нашим строем и строем врагов, не имеется ли там, как это случается, ям, болотистых мест или каких-нибудь препятствий, и если что-либо подобное обнаружится, то следует выждать, пока враги не преодолеют их первыми, и только после этого сойтись с ними на благоприятной местности.
Следует сделать так, чтобы собственное знамя мерарха не только было по виду непохоже на другие знамена подчиненных ему архонтов, благодаря чему его было легко узнать всем нижестоящим бандофорам, но чтобы оно отличалось от остальных и по способу определенного движения, когда полотнище знамени будет непрерывно перемещаться или вверх - вниз, или вправо - влево, или же кругообразно, так чтобы и по этому признаку во всеобщей сумятице его легко можно было бы отличить от остальных знамен. Остальные знамена меры не должны копировать эту манеру движения, но им следует применять другие способы, которые нужно согласовать при тренировке, чтобы все к ним привыкли. Ведь не только тагмам, входящим в состав меры, будет легко ориентироваться на знамя их меры, но и состоящие в этих подразделениях стратиоты, узнав знамя меры, смогли бы быстро отыскать и собственные тагмы, если эти стратиоты, как это случается, до этого заблудились.
Стратиотов, являющихся соплеменниками врагов, следует за день до сражения отделить и под благовидным предлогом отправить в другие места[13] Мерарху, как уже было сказано, следует иметь письменное распоряжение об обучении взаимодействию тагм в составе меры.
17. Аналогичный свод распоряжений, которые должны быть даны каждому архонту тагм, мирарху и самому мерарху в целях обеспечения согласованности
Каждая банда или тагма, находится ли она в общем фоссате или располагается где-либо отдельно, должна в ранний утренний час до начала всех дел, а также вечером после трапезы и увольнения[14] пропеть Трисвятие и все остальное, что полагается.
Контубернии, то есть ряды в глубину, должны составляться из старослужащих и новобранцев в соответствии с особенностями тагм и вышеизложенными рекомендациями.
Первый и второй стратиоты в ряду, а также ураг и тот, кто стоит впереди него, должны быть контатами, третий и четвертый - токсотами, а те, что в середине, должны быть вооружены тем оружием, которым они владеют.
Не следует во время сражения оставлять на копьях фламулы, чтобы не мешать тем, которые расположены позади и также вооружены копьями.
Следует выделить так называемых депотатов по шесть или восемь человек из числа наиболее слабых, чтобы во время сражения они спасали раненых.
Следует выбрать двух подходящих катаскопов или дозорных, бдительных и проворных, а также двух мандаторов.
Следует выбрать двух менсоров, людей дисциплинированных, умеющих делать разметку лагерей.
Следует выбрать двух антикенсоров, умеющих разведывать маршруты движения.
Следует выделить из числа стратиотов, размещенных вокруг знамени, два ряда, наиболее пригодных для охраны знамени во время сражения.
Следует выбрать подходящего кантатора.
Следует назначить одного тулдофилака, выбрав его из числа старослужащих стратиотов.
В больших тагмах следует иметь по два знамени, и до времени сражения одно должно принадлежать архонту тагмы, а второе точно такое же должно быть у первого гекатонтарха, называемого также илархом, который размещается в рядах новобранцев. Однако в день сражения следует поднимать или использовать не два знамени, а только то, которое принадлежит архонту.
Каждому стратиоту в день сражения следует нести с собой в седельных сумах воду, а также одну или две литры сухарей или муки[15]
Во время сражения до полного его исхода стратиотам не следует грабить неприятеля - об этом им следует почаще напоминать.
Построение тагмы следует производить по предлагаемым схемам и чертежам.
На марше стратиотам не следует перемешиваться с обозами, в особенности если ожидается нападение врагов, но каждая тагма должна следовать впереди, а обоз позади нее, или же таким образом, как этого потребует необходимость.
Следует произвести обучение названным выше движениям, а если они останутся неизвестными, следует изложить мерарху девять указанных движений в письменном виде.
Необходимо приучать лошадей к скачке не только на ровной и открытой местности, но и на холмистой, лесистой и труднопроходимой, равно как и на местности покатой, чтобы они преодолевали ее на скаку. Ведь если лошади будут приучены к таким условиям, ни для людей, ни для лошадей никакая местность не покажется чуждой или враждебной. Также не следует в жаркое время часто поить лошадей; вследствие этого нецелесообразно становиться лагерем вблизи рек. Таким образом, с целью тренировки следует заводить лошадей на труднопроходимую местность и сводить назад, то есть размещать их на неудобной местности и возвращать обратно, соблюдая строй по тагмам, чтобы приучить каждого на скаку подниматься на это место, равно как и спускаться с него. Те, кто, жалея своих лошадей, пренебрегают такими тренировками, строят козни сами себе. Полезно приучать и людей, и лошадей к напряжению во время сильной жары: ведь никому не дано знать, что может случиться[16]
*[1]
1. Предпринимая необходимые дела, сам стратиг не должен уклоняться от трудов, считая себя выше их, но должен браться за дела и по мере возможности трудиться вместе со стратиотами. Вследствие этого каждый стратиот станет более послушным своему архонту, стыдясь за собственное нерадение, и лучше справится с делом.
2. При совершении проступков многими стратиотами стратигу следует быть сдержанным и подвергать осуждению и наказаниям не большинство, чтобы общее страдание не объединило их, поощрив к еще большему заговору и беспорядку, но лишь немногих, совершивших подстрекательство.
3. Стратигу следует быть приветливым и открытым в обращении со стратиотами, проявлять к ним отеческую любовь, вступать с ними в беседы, заботливо обучая обязанностям и постоянно увещевая об их долге, заботиться об их отдыхе, питании и повседневном быте - без этого осуществлять управление войском невозможно; в справедливых же наказаниях провинившихся ему следует показывать себя грозным. Ему следует стремиться к тому, чтобы искоренять нарушения дисциплины уже в самом начале, а не ждать, пока они перерастут в нечто большее. Достоинство стратига состоит в том, чтобы быть в глазах стратиотов непоколебимым и справедливым. Ему следует также защищать и соплателыциков от угрозы ущерба[2]
4. Следует вести умеренный образ жизни, спать немного и ночами хорошо обдумывать все необходимое. Ведь ночью, когда душа свободна от внешних смятений, легче додумать все до конца.
5. Необходимо принимать решения, не допуская спешки и опрометчивости, но если решение принято, не следует терять времени из-за какой-нибудь нерешительности или страха: ведь страх не защищает, а лишь порождает дурные мысли.
6. Не превозноситься в удачах и не падать духом в тяжелых обстоятельствах - вот достоинство твердого характера.
7. Гораздо безопаснее и выгоднее одолеть врагов благоразумием и полководческим искусством, чем голой силой: исход дела в первом случае не будет сопряжен с собственным вредом, во втором же он чреват возможным ущербом.
8. Необходимо врагам выказывать одно, а делать другое, и о том, что необходимо сделать, не ставить в известность многих, но лишь немногих наиболее доверенных.
9. Нет необходимости постоянно действовать против врагов одними и теми же способами, даже если их результат представляется благоприятным. Применяемые по привычке, они часто оборачиваются какими-нибудь бедами.
10. Дурные, коварные или злонамеренные слухи, касаются ли они врагов или наших людей, не следует ни игнорировать, ни преувеличивать, но нужно постараться найти их источник и пресечь, прежде чем они воплотятся в действительность.
11. Следует с помощью перебежчиков вводить врагов в заблуждение сведениями, противоположными тем замыслам, которые нами задуманы.
12. Следует возбуждать мужество стратиотов вымышленными победными сообщениями, что якобы где-то в другом месте наши одержали победу над врагами.
13. Допустимо скрыть поступившие сведения о неудачах и возвестить противоположное тому, что соответствует действительности.
14. Потерпевших поражение не следует ввергать в отчаяние, но необходимо разнообразными методами и увещеваниями привести их в доброе расположение духа.
15. Во время войны следует создать видимость, что проступки стратиотов не принимаются во внимание, но по прошествии времени зачинщики бунтов должны получить по заслугам.
16. Ночью наши погибшие должны быть тайно преданы погребению, врагов же следует оставлять брошенными, чтобы тем самым вызывать у врагов упадок духа.
17. Во время встречи посольства от врагов следует особо выделить их предводителей и проявить к ним дружелюбие, когда они прибудут, чтобы вызвать у остальных врагов подозрение к ним.
18. Допустимо закрывать глаза на проявления малодушия стратиотов и не посрамлять их необдуманно, чтобы они не оказались еще больше подавленными.
19. Для беспрепятственного преодоления реки следует перекопать реку, вырыв глубокий ров и заполнив его бревнами, и когда большинство войска перейдет реку, оставшиеся должны поджечь бревна в этом рву, чтобы пока бревна будут гореть, остальные также смогли бы перейти без помех.[3]
20. Раздоры и подозрения среди врагов возникнут тогда, когда не будут сожжены или разграблены только те поселения, которые принадлежат самым знатным из них.
21. Способ сделать осажденных покорными заключается в том, чтобы в письмах, посылаемых с помощью стрел, обещать им свободу и пощаду; этого же можно добиться и путем освобождения пленных.
22. Следует остерегаться опасностей во время преследований на местности, пригодной для засад; полководческому искусству не чужд и своевременный отход, чтобы вслед за этим нанести еще более энергичный удар[4]
23. Не следует обманываться ни дружелюбием врагов, ни их притворным отступлением.
24. По нерешительности и бледности лица следует определить трусов среди архонтов и давать им во время сражения соответствующие распоряжения.
25. После взятия многолюдного города необходимо согласиться отворить ворота, чтобы многие спаслись бегством, а не впали в отчаяние и безрассудство; это же следует сделать и тогда, когда будет захвачен лагерь врагов.
26. Лагерь[5] нужно окружать рвом и в дружественной стране; выражение "Это невозможно предвидеть"[6] не присуще полководческому искусству
27. Для безопасного отступления следует разжечь огонь в одном месте, а притаиться в другом; неприятели направятся к огню.
28. Перебежчикам, перекинувшимся от нас к врагам, следует отправить письма, которые будут перехвачены врагами; в этих письмах следует напомнить перебежчикам о якобы согласованном времени ложного предательства, чтобы тем самым они попали под подозрение и вынуждены были бежать от врагов.
29. Трусливых можно выявить в затруднительных ситуациях или в условиях внезапности, если будет объявлено, что те, кто слабосильны или у которых ослаблены лошади, могут отделиться от войска. В этих условиях трусливые, сказавшись больными, отделятся. Таких следует отправить на охрану укреплений или для выполнения других, более безопасных служб.
30. Выступать в поход против неприятелей следует в период созревания хлебов, чтобы не только не быть самим стесненными в запасах продовольствия, но и причинить больший урон врагам.
31. Не следует вооружать союзников, до тех пор пока не станут явными все их тайные намерения.
32. После победы не следует проявлять беспечность, но следует еще больше обезопасить себя от внезапных нападений побежденных.
33. С вражескими послами не следует обходиться высокомерно, даже если мы значительно превосходим неприятеля по силам.
34. Также если какой-либо город осаждается большим войском, не следует оставлять свой войсковой лагерь[7] незащищенным, и один только ров не обеспечит его достаточную безопасность, но необходимо иметь и патрули.
35. Опасаясь возможных предателей, следует говорить противоположное тому, что нами задумано, чтобы враги оказались обманутыми этими предателями; наши замыслы должны сохраняться в тайне также во время прекращения военных действий или краткого перемирия.
36. Одним лишь перебежчикам, то есть переметнувшимся к нам, не следует доверять полностью, но нужно по крайней мере сопоставлять сообщения насильно захваченных с сообщениями перебежчиков и таким образом устанавливать истину
37. Ни в коем случае не следует нарушать клятву, данную врагам.
38. После Бога главная надежда на спасение заключается в оружии, а не в одном лишь рве и частоколе.
39. Следует отдать приказ стратиотам быть готовыми выступить в поход и в праздник, и в проливной дождь, и ночью, и днем, и поэтому не следует заранее объявлять ни время, ни день выступления, чтобы они были готовы к этому всегда.
40. Не следует рисковать без пользы или необходимости; поступающие подобным образом ничем не отличаются от тех, которые поддаются на приманку золотом.
41. Не следует принимать без разбора бежавшую от неприятеля прислугу: ведь они часто посылаются врагами обманным путем в качестве ищущих покровительства и строят козни тем, которые их принимают.
42. Нужно следить за перебежчиками, прибывающими в осажденные города: ведь они часто посылаются врагами и устраивают поджоги, а когда осажденные занимаются их тушением, враги совершают нападение.
43. Врагам, разбитым в генеральном сражении, не следует предоставлять возможность спастись бегством в укрепленном лагере или другом защищенном месте, даже если это покажется лучшим вариантом, но теснить его, пока у него еще свежо впечатление ужаса, чтобы он не смог, получив передышку, опять с новыми силами возобновить сражение[8]
44. Если стратиг полагает, что он имеет достаточно сил для борьбы с врагами, то ему следует стремиться вести войну лучше на чужой земле, чем на своей. Те, которые сражаются на чужой земле, находятся в состоянии большего напряжения, и борьба там ведется не за одни только интересы государства, для чего воины и предназначены, но и за их собственное спасение, чего в своей земле не происходит: имеющиеся в ней укрепления не позволяют стратиотам оказаться в опасности, но обеспечивают возможность безопасно спастись в них бегством.
(1) Встречаясь с опасностями, пусть стратиг обратится к Богу: когда своими молитвами он заслужит благоволение Бога, он укрепится в опасностях.
(2) Тот, кто больше трудится вместе с войском и прилагает больше стараний к обучению стратиотов, тот меньше всего подвергается опасности на войне.
(3) Никогда не следует вести в сражение стратиотов, мужество которых мы не проверили заранее на достаточном опыте.
(4) Лучше причинять вред врагам с помощью обманов, неожиданных нападений или голода; не всегда следует стремиться к генеральному сражению, где больше проявляет себя судьба, чем мужество.
(5) На войне мы считаем хорошими только те средства, о которых враги не знают до тех пор, пока мы их не применим.
(6) Обман на войне часто приносит большую пользу. Если враги перебегают к нам без намерения обмануть, это приносит большое преимущество: ведь такие перебежчики причиняют врагам больше вреда, чем те, которые захвачены нами в сражениях.
(7) Тот, кто не соотносит собственные силы с неприятельскими, может жестоко обмануться.
(8) Мужество и боевой порядок более плодотворны, чем количество сражающихся. Ведь часто и характер местности может прийти на помощь и принести удачу более слабым.
(9) Немногие оказываются мужественными по природе - их делают пригодными старания и тренировки. Стратиоты, постоянно занятые делом, будут преуспевать в мужестве, праздные же проявят себя еще более вялыми и слабыми - вот почему следует заботиться о том, чтобы они не оставались без дела.
(10) Врагов страшит все внезапное и неожиданное; все обычное представляется еще более незначительным.
(11) Тот, кто после победы преследует врага расстроенным и неупорядоченным войском, тот передает врагам собственную победу.
(12) Причина войны должна быть законной.
(13) Искусный стратиг - это тот, кто приспосабливает собственное мастерство к особенностям времени и боевых действий.
(14) Нецелесообразно собирать все войско ради одного только смотра, равно как и созывать его регулярно, но оставлять праздным - ведь такие действия могут послужить причинами бунтов в войсках.
(15) Необходимо, чтобы стратиоты были постоянно чем-то заняты, даже если война не угрожает: ведь праздность, вскормленная в войске, является источником смятения.
(16) Благоразумный вождь - это тот, кто не вводит в свою землю союзников в большем количестве, чем его собственное войско, чтобы они не вступили в сговор, не прогнали тамошних владельцев и сами не овладели этой землей.
(17) Если возможно, союзников надо составлять из различных народов: по этой причине им будет труднее объединиться в злодеянии.
(18) Боевым порядкам и силам врагов мы должны противопоставлять собственные, то есть пехоту против пехоты, псилов,[1] всадников и оплитов - против соответствующих подразделений[2]
(19) Тот, кто заранее не обеспечит войско в достаточном количестве всеми необходимыми средствами пропитания, тот будет побежден и без участия врагов.
(20) Тот, кто полагается на собственную конницу и в особенности на контатов, пусть ищет открытые равнины, пригодные для них, и там начинает сражение.
(21) Тот, кто больше доверяет пехотному войску, пусть предпочтет местность неровную, лесистую и труднопреодолимую и на ней готовится к сражению.
(22) Если мы узнаем, что наш замысел был выдан врагам, мы должны изменить пароли и другие условные знаки, а также способ боевого построения.
(23) О том, что можно сделать, советуйся со многими, но о том, что ты намерен сделать, - лишь с немногими и доверенными лицами[3] Однако самое важное из всего того лучшего, что тобой обдумано, ты должен хранить в тайне при себе.
(24) Следует либо привести войско туда, где имеются съестные припасы, либо эти съестные припасы следует доставить к войску.
(25) Следует разведывать дороги не только с помощью одних лишь катаскопов, но и сам стратиг, соблюдая осторожность, должен их изучить собственными глазами.
(26) Катаскопами следует избирать людей основательных, быстрых, надежных и старательных, стремящихся больше к славе, чем к наживе, - такие сообщат правду. Легковерные же, трусливые и охваченные страстью к стяжательству, не сообщив правду, часто оказываются виновниками опасности как для стратига, так и для всего войска.
(27) В мирное время дисциплину стратиотов поддерживают страх и наказание за проступки; во время военного похода их делают более послушными надежды на благодеяния и награды.
(28) Стратиг скорее победит войско врагов с помощью голода, нежели чем он попытается сокрушить их оружием.
(29) Если будет захвачен вражеский катаскоп, изучающий наши дела, то если наше положение безопасно и прочно, мы должны его отпустить, не причинив вреда, чтобы он, сообщив все это врагам, способствовал бы упадку их духа. Если же у нас есть какие-то слабости, его следует подвергнуть пытке и, после того как он выдаст секреты врагов, в конечном счете либо казнить его, либо переслать в другое надежное место.
(30) Если стратиотов охватил страх, будет хорошо с помощью различных приемов вновь призвать их к мужеству.
(31) "Обдумывай не спеша, но то, что решено, быстро доводи до конца": время на войне быстротечно и недопустима ни единая проволочка[4]
(32) Являйся войску ни возвеличенный успехами, ни приниженный неудачами.
(33) Страшен для врагов не тот стратиг, кто угрожает на словах, а тот, кто решителен в делах.
(34) Решай ночью то, что нужно сделать,[5] а то, что решено, исполняй днем: ведь время для решения и для дела не одно и то же.
(35) Стратиг, внушающий подчиненным чрезмерный страх, равно как и стратиг, чрезмерно снисходительный, неподходящ для войска. Ведь сильный страх порождает ненависть, а чрезмерная снисходительность - презрение; лучшим выбором будет середина.
(36) Заключив договоры или перемирия с врагами, главнокомандующий пусть окружит стоянку войска более сильными и более бдительными охранными постами. И если враги вознамерятся нарушить договор, то пусть их вероломство обернется для них потерей благодати Бога, а наша верность пусть сочетается с безопасностью. Ведь выражение "Это невозможно предвидеть" недостойно стратига.
(37) Для небольшого войска нам следует выбирать более тесные пространства, соответствующие размеру нашего войска: перевес врагов в численности окажется бесполезным на местности, не способной принять большое количество. Пусть стратиг судит о войске врагов по размерам занимаемого им пространства, зная по опыту, какое пространство какое количество людей способно вместить.
(38) Если мы намерены скрыть от врагов численность нашего войска, мы должны приказать ему продвигаться вперед шагом в плотном строю: сомкнутость обманывает взгляд и не дает возможности врагам точно определить численность.
(39) Солнце, ветер и пыль должны быть в спину нашим войскам, и было бы хорошо, если бы они оказались врагам навстречу, так чтобы они, мешая врагам видеть и затрудняя дыхание, помогли нам быстрее одержать победу.
(40) Наши войска должны выстроиться в боевой порядок для сражения раньше врагов - тогда появится возможность осуществить то, что мы задумали; врагам же не останется времени изготовиться.
(41) Если мы первыми изготовимся к сражению, мы сможем атаковать его более уверенно, потому что мы вселим в наших солдат мужество, а во врагов - страх.
(42) Самое главное в боевых построениях - это соблюдение бойцами строя и дистанций между линиями.
(43) Будет справедливо проявлять большую заботу о раненых: пренебрегая ими, мы будем содействовать тому, что остальные станут уклоняться от своих обязанностей в сражениях, и безрассудно потеряем тех, которые при условии заботы о них могли бы спастись.
(44) Стратиоты, обратив врагов в бегство, не должны собирать добычу, чтобы войско врагов, сохранившее боевой порядок, не напало на них, когда они придут в расстройство, занимаясь этим.
(45) Стратиг совершил бы ошибку, допустив в одном сражении гибель большей части войска.
(46) Громкоголосое войско способно с помощью криков устрашить врагов.
(47) Стратиг, не берущий ничего на веру, защищен на войне более надежно.
(48) Если враги сильны за счет большего количества токсотов, мы должны начать схватку, выбрав неблагоприятную для луков сырую погоду.
(49) Наш главнокомандующий должен применять военные хитрости с учетом характера вражеского стратига: если тот отважен, его следует провоцировать на несвоевременную опрометчивость, если же труслив - тревожить его неожиданными и постоянными нападениями.
(50) Стратиг должен одинаково ровно относиться и к союзникам, и к стратиотам, будучи справедливым судьей и тех и других - награждая союзников подарками и увеличивая соответствующие выплаты стратиотам.
(51) По сравнению со стратиотами стратиг должен вкладывать в сражения больше усилий, но получать меньше выгод: тем самым он вместе со славой стяжает доброе отношение к себе со стороны всех.
(52) Стратиг должен охотно выслушать врагов и после победы, если они предлагают выгодный для нас мир, помня, однако, о ненадежном характере врагов[6]
(53) Стратиг должен проявлять большую заботу об оружии, чем о других необходимых средствах снаряжения, потому что эти средства могут быть добыты и во вражеской земле, тогда как без оружия врагов мы не одолеем.
(54) Лучший стратиг не тот, кто блистает родом, а тот, кто славен собственными делами.
(55) Стратиг должен не только верно руководить текущими событиями, но и предвидеть будущее.
(56) Лучший вождь не тот, кто по собственной воле вступает в опасную схватку, сопряженную с большой неизвестностью, и не тот, кто ставит себя наряду с теми, которые смело берутся за дела и вызывают восхищение, прославленные счастливой судьбой, а тот, кто опрокидывает неприятелей, всякий раз осуществляя собственные нападения безопасно для себя.
(57) Корыстолюбивый стратиг несет гибель своим и вызывает презрение у врагов.
(58) Изнеженный стратиг губителен для всего войска.
(59) Лучший вождь тот, кто вовремя вдохновит стратиотов и пресечет необдуманный поступок трусливых.
(60) Стратиг, страстно желающий мира, пусть будет готов к войне;[7] тех, кто готовы к войне, варвары боятся больше.
(61) Если кто-то допустил промах в других делах, он через короткое время сможет его исправить; ошибки же, допущенные на войне, оборачиваются большим злом.
(62) Тем, которые нерадиво исполняют свои обязанности, будет справедливо не доверять в любых делах.
(63) Предусмотрительный стратиг тот, кто делает вывод об опасностях не только из очевидного, но и из того, что представляется невероятным.
(64) Используй мирное время для тренировки военных навыков, а военное время - для демонстрации мужества.
(65) Стратиг не должен отходить ко сну, прежде чем он не обдумает, какими делами ему следует пренебречь, а какие лучше будет сделать завтра.
(66) Стратигу полезно в любое время обуздывать свои страсти, особенно на войне.
(67) Стратигу не следует что-либо предпринимать, сразу же поверив обещаниям; в противном случае те, кто общается с ним, сочтут его легкомысленным.
(68) Неспешность в сочетании с рассудительностью обеспечивает на войне большую безопасность; торопливые и опрометчивые стратиги совершают больше ошибок.
(69) Стратиг должен быть примером для своих подчиненных во всех делах, будучи лучшим и наиболее подготовленным образцом как того, каким нужно быть, так и того, от чего стратиотам необходимо воздержаться.
(70) Верность стратиотов стратигу должна быть подтверждена клятвенно.
(71) Поскольку стратиг знает образ действий и склонность каждого архонта и стратиота, ему хорошо известно, какое дело можно поручить каждому из них.
(72) Стратиг, желающий скрыть от врагов собственные намерения, пусть никогда не доверяет их многим из своих.
(73) Если с обеих сторон состояние готовности одинаково, преимущество будет иметь тот стратиг, кто лучше распорядится строем.
(74) Стратиг, искусный в красноречии, сможет многократно укрепить трусливых в сражении и успешно ободрить их в тяготах военного похода.
(75) Стратиг должен заранее изучить местность, благоприятна ли она с точки зрения гигиены и безопасности или же нездорова и неблагоприятна для наших войск, и имеются ли вблизи необходимые средства - вода, дрова и фураж. Ведь если они находятся на удалении, их сбор затруднен и опасен, в особенности в присутствии врагов. И было бы хорошо заранее захватить близлежащие возвышенности, чтобы враги не опередили нас в овладении ими.
(76) Часто обманные действия стратига приносят немалую пользу: сделав вид, что он хочет стать лагерем, он побудит врагов сделать то же самое, а затем либо неожиданно нападет, сохраняя строй, на врагов, рассеявшихся для сбора всего необходимого, либо тайно выведет войско из неудобных мест.
(77) Стратигу следует, подобно искусному борцу,[8] во всех делах показывать противоположное задуманному и тем самым стараться обмануть врагов, используя те средства, которые соответствуют обстановке, и с их помощью одерживать верх над врагами.
(78) Лучший и мудрый стратиг и в сражениях, и в каждом своем действии против врагов должен иметь в виду неудачу и неблагоприятный исход событий, а потому предусмотреть все необходимое на этот случай.
(79) Поскольку состояние духа подчиненных находится в зависимости от состояния духа архонтов, существует древняя мудрость: лучше, если лев предводительствует ланями, чем лань львами[9]
(80) Не следует смешивать боевые силы союзников с нашим войском, но нужно и их лагерные стоянки, и их передвижения осуществлять обособленно и всегда скрывать от них наш боевой порядок и нашу стратегию, чтобы они, зная эти приемы, в периоды вражды не использовали их против нас.
(81) Во время войны следует искать только то, что приносит пользу: ведь то, что полезно тебе, вредно врагам, а то, что приносит пользу им, обычно враждебно твоим людям. Таким образом, нам никогда не следует действовать или что-то замышлять в соответствии с их намерениями, но делать только то, что мы считаем полезным для нас. Ведь если враг что-то делает для себя, а ты этому подражаешь, ты причиняешь вред самому себе; равным образом и наоборот: враг сам себе причинит вред, если задумает подражать тому, что ты делаешь в своих собственных интересах.
(82) Мы советуем, выстроив многочисленные фаланги,[10] совершать больше нападений на врагов, следуя словам поэта: "Вы, ополчение свежее, рать, истомленную боем, быстро к стенам отразите...[11]"
(83) По многим и совсем не случайным причинам небезопасно слишком растягивать войско.
(84) Если мы намерены только одержать верх над врагами, то достаточно и войска средней численности; если же мы хотим удержать отвоеванную у врагов землю, то наше войско должно быть более крупным.
(85) Стратиг должен иметь больше кавалеристов, чем пехотинцев: ведь последние пригодны только в ближнем бою, а первых можно успешно использовать и при преследованиях, и при отходах; кроме того, сойдя с лошадей, они в необходимых случаях могут сражаться и в пешем строю.
(86) Хороший вождь никогда не вступит с противником в генеральное сражение, если только его не вынудят к этому серьезные обстоятельства времени или дел[12]
(87) Используй один внешний облик на параде, а другой в сражении, один во время беседы с посланцами врагов, а другой во время трапезы или же сна, так чтобы не стать жертвой ни врагов, ни других злоумышленников. Карфагенянин Ганнибал,[13] использовавший различные накладные волосы и бороды, воспринимался варварами божественным по своей природе[14]
(88) Мы должны учитывать не только вооружение враждебного народа, но и его предпочтение той или иной местности. Так, парфяне и галлы предпочитают равнину, испанцы и лигуры успешнее сражаются в горах и на возвышенностях, бритты - в лесах, а германцам нравятся болотистые места[15]
(89) О том, какое место стратиг избрал, он должен оповестить воинов; избегая трудностей этих мест, они смогут смело сражаться с врагами, поскольку эти места им будут известны.
(90) Ведя стратиотов в сражение, стратиг должен быть веселым и отбросить угрюмость, чтобы большинство войска по виду стратига могло сделать вывод о благоприятном будущем.
(91) После победы стратиг не должен сразу же разрушать боевые линии. Ведь часто враги, видя, как наши от радости утратили бдительность и расстроили ряды, вновь ободрялись, снова устремлялись в сражение и добивались победы[16]
(92) Окружив врагов, будет лучше оставить в кольце окружения открытые промежутки для бегства, чтобы враги предпочли лучше бежать, нежели оставаться и подвергаться опасности[17]
(93) О войске судят по достоинствам стратига. Это было хорошо известно карфагенянину Ганнибалу, когда он, узнав, что ромеями командует Сципион,[18] по достоинству оценил расположение его войска. И когда его упрекнули, что он, до этого часто побеждавший ромеев, медлит вступить в сражение, он ответил такими словами: "Я предпочел бы, - сказал он, - иметь дело с войском львов, которым командует лань, чем со стадом ланей, предводителем которого является лев".[19]
(94) Для общей пользы удачливый стратиг предпочтительнее отважного: ведь первый достигает многого без труда, второй же - в результате рискованных действий.
(95) Следует больше сторониться людей хитрых, чем действующих открыто: ведь последние ничего не скрывают из сделанного ими, в то время как деяния первых выявить трудно.
(96) Вождь должен быть строг и точен при расследовании ошибок стратиотов, но мягок при наложении на них взысканий - этим он завоюет благорасположение подчиненных.
(97) Неустрашимый в опасностях, благоразумный в решениях, мягкосердечный со всеми, кто с ним встречается, нападающий на врага не со звериной злобой, а по расчету - такой стратиг достигнет на войне многого.
(98) Стратиг должен знать обо всем, что случается на войне. Ибо кто способен делать то, что ему неизвестно? Или кто сможет оказать кому- либо помощь в ситуации, об опасности которой он не осведомлен?
(99) Стратигу следует причинять вред врагам не одним только оружием, но и через продукты питания и воду, делая последнюю непригодной для питья, а первые отравляя ядами. Но следует знать и средства спасения - так мы сами сможем легко избежать этого.
(100) Стратиг должен постоянно иметь под рукой мобильных солдат, с помощью которых он смог бы оказать помощь ослабевшим частям войска. Но ему не следует атаковать врагов слишком опрометчиво, так как в случае неудачи пострадало бы сразу все войско.
(101) Держа речь перед войском, стратиг может похвалить и врагов, убедив при этом наших людей: даже если похвалы получают другие, вы никогда не будете оставлены без наград, которые вам положены, ибо ими должны украшаться только наши люди.
1. О неожиданных нападениях
О том, как совершать нападения на врагов без вреда для самих себя, учат наставления древних, да и благоразумные стратиги, использующие эти методы, обычно пользуются доброй славой. Но это оказывается возможным, если нападения на врагов производятся обдуманно и неожиданно. Они оказываются полезными не только против армий, равных по силам, но и против значительно превосходящих. Поэтому необходимо всегда учитывать подходящие условия времени и обстоятельств и опередить врагов, прежде чем они окажутся в состоянии готовности, особенно тех, о которых нам известно, что они превосходят нас по численности. Против таких, как уже сказано, следует в первую очередь использовать различные неожиданные нападения и хитрости, нежели вступать в генеральное сражение и вследствие этого подвергаться жестоким опасностям.
Одни принимают посольство от врагов, обманывают его мягкими и льстивыми речами, и после того как посольство будет отпущено с честью, сразу же отправляются вслед и неожиданно нападают на них. Другие же, отправив собственное посольство с умеренными предложениями, неожиданно совершают нападение. Некоторые тщательно изучают врагов в их лагерях, и если они расположились надежно, совершают нападение на врагов ночью, при свете луны, за два или три часа до рассвета, используя главным образом токсотов, которые наиболее пригодны в данных условиях. Некоторые, узнав, что враги совершают переход, не соблюдая строя и рассеявшись, причиняют им вред, совершив нападение на полпути. Некоторые, заранее укрывшись на такой местности, неожиданно совершают нападение на врагов. Некоторые, совершив обманный отход из тех мест, где они находились, неожиданно возвращаются и нападают на врагов. Другие же, гоня перед собой стада животных, провоцируют врагов на их захват и, видя, что враги из-за этих стад рассеялись в беспорядке, нападают на них.
Но возможны и открытые нападения, если в середине дистанции между нами и врагами находится труднопреодолимая река; в первую очередь это касается конницы. Если там имеется мост, опирающийся либо на деревянные балки, как это бывает в большинстве случаев, либо на плавающие деревянные опоры, либо на сооружения из дикого камня[1] или земли, воздвигнутые по обеим сторонам реки, и это позволяет в случае необходимости безопасно перейти мост и возвратиться назад, то у стратига сохраняется возможность принять решение в зависимости от обстоятельств либо напасть на врагов, либо отойти за мост, разрушив его за собой. Но в ходе подобных действий и вторжений в неприятельские земли не следует предавать огню и уничтожать продовольственные припасы тех областей, через которые предполагается возвращение, чтобы не стеснять самих себя. Мы считаем также необходимым соорудить такой мост к моменту генерального сражения, если у реки уже будут размещены лагеря и местность на каком-то одном берегу реки - в первую очередь с вражеской стороны - окажется труднопреодолимой, с тем чтобы можно было беспрепятственно и без толкотни в день сражения вывести войско. Если же произойдет бегство, то следует сосредоточиться в лагере и надежно там защититься, чтобы не оказаться перед необходимостью в такое время под натиском врагов против собственной воли преодолевать мост. Именно поэтому лагерь необходимо разбить на берегу с вражеской стороны.
2. О ночных нападениях [2]
Ночные нападения совершались стратигами по-разному. Одни располагались лагерем вблизи неприятелей на удалении одного дня пути, направляли одно или два посольства с предложением мира, давали врагам надежду на соглашение и возбуждали их беспечность, а затем неожиданно нападали на рассвете, совершив ночной марш, - так поступил Люсий, римский полководец времени Траяна.[3] Другие в течение нескольких дней выстраивались вблизи собственного лагеря якобы для генерального сражения, но делали вид, что боятся противника и потому не решаются отойти далеко от месторасположения своего лагеря, ослабляли, таким образом, бдительность врагов и ночью нападали на них - так поступил каган аваров при Гераклее в отношении кавалерии ромеев, которая не расположилась в лагере с соблюдением мер безопасности вместе с пехотой, а осталась снаружи без охраны[4] Другие способствовали тому, чтобы некоторые из них перебегали к врагам и сообщали, что войско пребывает в страхе, затем для видимости отходили назад и на небольшом удалении оборудовали фоссат или лагерь, а ночью неожиданно нападали на врагов.
Ночные нападения наиболее эффективны тогда, когда они осуществляются силами пехоты и кавалерии, в особенности токсотами и аконтис- тами,[5] против народов, также имеющих пехоту и кавалерию, которые не располагаются упорядоченно в фоссате, а расставляют палатки разбро- санно и без охраны, и против тех народов, которым не свойственно пользоваться луками и дротиками, но которые предпочитают больше сражаться в рукопашную. Ночью следует использовать такие условия: либо полную луну, либо свет, достаточный для прохождения всего расстояния, чтобы войско не утомилось, двигаясь в темноте, и не сбилось в пути, либо мерцание звезд. Войско всегда следует вести в полном вооружении и в состоянии боеготовности, не нести с собой ничего лишнего и рассчитать прохождение дистанции таким образом, чтобы войско, беспрепятственно закончив марш и при этом не устав, за два часа до рассвета оказалось вблизи лагеря врагов на удалении одной или двух миль; там войско, оставаясь незамеченным, должно собраться с силами и, прежде чем начнет светать, напасть на врагов.
Чтобы во время таких переходов войско не сбилось с пути, его должны вести те, кто в совершенстве знает местность; следует соблюдать полную тишину, чтобы не звучал ни один горн и не раздавалось никакого другого крика. Однако если будет необходимо, чтобы войско либо остановилось, что вполне возможно, либо продолжало движение, следует подать сигнал свистом, одиночным ударом по щиту или командой. Чтобы не возникало никакого замешательства из-за шума, чтобы войско, растянутое в длинную линию, не разбрелось бы в беспорядке и не пришлось бы усиливать звук команд, вследствие чего прибытие войска стало бы известным врагам, следует выстраивать его не по фронту, а в колонну, то есть в вытянутый в глубину строй, чтобы совершать марш в колоннах в затылок друг другу, непременно соблюдая глубину строя. И когда войско окажется близко от врагов, ему следует предоставить отдых, отведя в укрытие, а затем выстроить в боевой порядок и совершить нападение либо с двух сторон, либо с трех, как позволит местность; но не следует нападать с четырех сторон, чтобы враги не сплотились вследствие опасности, угрожающей им со всех сторон, но чтобы те, которые желают спастись бегством, имели возможность сделать это с одной стороны[6] При этом если подошедшее войско велико, следует разрешить подавать сигналы одним или двумя горнами, если же войско невелико - большим количеством горнов, чтобы численность подошедших казалась большей.
Следует всегда некоторые подразделения выстраивать в боевой порядок, но не вводить в сражение одновременно с остальным войском, чтобы они были готовы вовремя перехватить тех наших солдат, которые, возможно, побегут от своих. Описанные нападения, в особенности против конных неприятелей, следует проводить с соблюдением мер безопасности и подготовлять столь же тщательно, как и генеральное сражение. Ведь если внезапное нападение не достигнет цели, поскольку враги, узнав о нем заранее, противопоставят нам свой боевой порядок, то после этого войско не сможет вести дальнейшее сражение, не будучи к нему готовым. Если же войско врагов будет пехотным, а наши нападающие будут кавалеристами, то очевидно, что они причинят врагам вред, а сами отойдут невредимыми, поскольку у вражеской пехоты не будет возможности их преследовать. И если нападение производится ночью на фоссат или днем на войско, совершающее марш, или же на обоз, необходимо иметь специально выделенные тагмы, которые занимались бы сбором добычи. В противном случае, если многие или даже все займутся этим, может произойти нападение со стороны врагов, и войско окажется в опасности.
3. Как надлежит вторгаться во вражескую землю, безопасно совершать передвижение по ней и опустошать ее, избегая собственного вреда
Безопасно вторгаться в неприятельскую землю можно в тех случаях, когда над врагами уже одержана победа в сражений или если известно, что у них недостаточно сил и они не подготовлены, - вот тогда и следует неожиданно напасть на них. Это также возможно, если они и многочисленны, но у них нет порядка и процветает анархия - таковы склавы и анты и подобные им народы, не имеющие порядка и пребывающие в анархии;[7] или если предварительно захватить какое-то место и удерживать его - например, реку или клисуру,[8] опираясь на которые можно причинить вред врагам, а самим оставаться невредимыми.
Вступая во вражескую землю, стратиг прежде всего должен позаботиться о провианте для войска и доставить его, приспособив к этому и общевойсковые транспортные средства, и средства самих стратиотов, и все остальные, чтобы войско не оказалось стесненным, если, как это случается, в пределах страны враги вдруг уничтожат средства пропитания. И не следует совершать ночные переходы во вражеской земле, разве что в исключительных случаях, вызванных крайней необходимостью: например, с целью неожиданного овладения труднопроходимым местом, оставаясь при этом незамеченными врагами, или с целью нападения врасплох на врагов, когда они этого не ожидают. Но для этого предварительно следует постараться изучить дороги и лишь после этого совершать переходы.
Следует направить все усилия на захват в этой земле некоторых пленных, чтобы выведать у них силы врагов и их намерения. Допросы захваченных следует вести самому стратигу и никому другому: ведь часто нечто важное без всякой необходимости становилось известным всем из-за тех, кто вел допрос. И не следует сразу же доверять перешедшим или перебежавшим к нам, равно как и захваченным в ходе внезапного нападения, поскольку сообщения перебежчиков и захваченных могут оказаться противоречащими друг другу. Не следует доверяться показаниям лишь одного человека, но только совпадающим сведениям многих, и больше, как уже сказано, тех, которые были захвачены в ходе стычек, чем перебежчиков. Перебежчиков, желающих сообщить что-либо секретное, следует держать в оковах или под другой надежной охраной, и пообещать им дары, если они скажут правду, и смерть, если обманут.
Если войско врагов упорядочено и поддержано снаружи укреплениями, ни в коем случае не следует направлять стратиотов на сбор добычи или какие-нибудь другие дела, связанные с ограблением,[9] но в первую очередь следует сразиться с врагом. И если исход сражения окажется благоприятным, не следует терять времени, но покуда враги пребывают в большом ужасе и смятении, следует теснить их до тех пор, пока они не будут окончательно уничтожены и рассеяны или пока не будет заключено надежного и бесспорно выгодного для нас соглашения. Если же враги держатся вместе, но уклоняются от стычек, следует в тайне от врагов проникнуть в глубь страны и опустошить окружающую территорию. Но если предполагается, что возвращение будет происходить тем же путем, а запасов продовольствия и фуража не имеется, то эту территорию следует пощадить, а лучше будет опустошить ее при возвращении. Те, кто идут впереди, должны на развилках дорог и в сомнительных пунктах устанавливать условные знаки: если это лес, то на деревьях, если же местность будет открытой, то с помощью груд камней или неглубоких ям, чтобы идущие позади узнавали по ним о движении войска и не сбивались с пути.
Подразделения, выделенные для сбора добычи, не должны сразу все заниматься ограблением, но должны быть разделены: одни из них собирают добычу, а бо́льшая их часть должна следовать за первыми, сохраняя порядок и обеспечивая безопасность, независимо от того, совершается ли нападение на поселение, фоссат врагов, стадо скота, обоз или что-либо другое. Таким же образом следует действовать, если будет решено в тайне от врагов отправить на сбор добычи все войско, чтобы не все одновременно занимались ограблением. Точно так же, когда настанет время сбора провианта, одни должны его собирать, а другие - следовать за ними, сохраняя порядок, потому что, когда враги совершат какое-нибудь нечаянное нападение или удар из засады, будет невозможно вывести из-под удара стратиотов, если все они будут вовлечены в сбор добычи или провианта.
Мы считаем, что специальные отряды, формируемые из небольшого количества людей и предназначенные для рейда, патрулирования или другой военной надобности, не следует без крайней необходимости составлять из солдат различных тагм, но необходимо определять в эти отряды либо тагмы или банды целиком, либо половины этих частей, по илархиям и декархиям. Если же, как это случается, возникнет необходимость сделать выбор либо в связи с тем, что большинство стратиотов по какой-то причине не решается участвовать в таких делах, либо имеет ослабленных лошадей, тогда необходимо выбрать из всех подразделений солдат, выразивших желание и имеющих лошадей в хорошем состоянии, имея целью их дальнейшее совместное использование. Необдуманно же поручать такую службу лишь немногим солдатам из тагм опасно: ведь в этом случае нельзя употребить с пользой ни откомандированных, поскольку они потеряют связь со своими товарищами и не будут знать друг друга, ни оставшихся, поскольку лучшие из них будут выбраны.
Если стратиг намерен захватить раньше врагов фрурион,[10] возвышенность или другой пункт, он не должен заранее говорить об этом многим, пока не приблизится к этому месту и не прикажет приступить к делу. Если возникнет необходимость всему войску стать лагерем или совершить марш вблизи вражеского укрепления, одному из архонтов с мобильными солдатами следует выстроить заслоны на выходах из укрепления, чтобы воспрепятствовать возможным неожиданным нападениям врагов. Так же необходимо действовать и в теснинах. Не следует устраивать привал или размещать войско лагерем вблизи вражеского укрепления или в лесу. Если же возникнет необходимость организовать там стоянку всего войска, следует предусмотреть надежные меры безопасности против ночных нападений врагов. Лучше же постараться стать лагерем на местности открытой, ровной, возвышенной и укрепленной.
При вторжении во вражескую землю военное имущество следует везти позади войска, а при приближении врагов его следует переместить в середину. Военное имущество и пленных,[11] если они будут в наличии, следует отделить от оплитов, чтобы они не были помехой сражающимся при внезапных нападениях врагов; об этом следует позаботиться не только на марше, но и во время лагерной стоянки. Во вражеской земле менсоров и антикенсоров нельзя необдуманно отправлять вперед без положенной им охраны, но следует обстоятельно изучить заранее особенности местности на основании сообщений пленных и перебежчиков.
При разбивке лагеря не следует вводить войско в фоссат вперемешку и беспорядочно, но если враги близко, а в войске имеется пехота, следует в первую очередь расставить повозки и выкопать ров, достаточный для сооружения укрепления; всех мобильных стратиотов следует первоначально расположить снаружи на небольшом расстоянии. Затем следует ввести в укрепление военное имущество в полном порядке и разместить его там и, после того как выдвинутся на свои места патрули, специально для этого выделенные, следует ввести в лагерь и разместить там самих оплитов в надлежащем порядке. Если же врагов нет поблизости, будет достаточно одного только друнга или меры, чтобы действовать по этой схеме, а остальные пусть разбивают лагерь.
Если враги находятся вблизи в упорядоченном состоянии или если близко имеются укрепления, лес или труднопреодолимая местность, то не следует выгонять лошадей на пастбище, как это обычно делается, но необходимо для обеспечения безопасности выставить патрули, а лошадей оставить в лагере. В этом случае следует организовать сбор находящихся вблизи лагеря продуктов питания или фуража вручную, сделав так, чтобы в придачу к слугам из каждой меры были выделены специально отобранные оплиты, которые должны патрулировать вокруг, соблюдая строй, с целью пресечения неожиданных нападений врагов. Если же место освоено, время и обстановка благоприятны для сбора провианта, а упорядоченные боевые силы врагов еще далеко, лошадей можно выгнать на пастбище, выставив в целях безопасности со всех сторон на больших расстояниях попеременно сменяемые двойные и тройные патрули. Стратиотов, по собственной воле присоединившихся к тем, которые были выделены для сбора добычи, следует на основании общего воинского устава задержать и передать их собственным архонтам для наказания, чтобы остальные не своевольничали и, присоединившись к грабежу, не ослабили стратига и не поставили под угрозу все войско.
Найденное вино или хлеб не следует сразу же пить или есть, если они предварительно не проверены на пленных. Воду из колодцев нельзя пить без проверки: часто она оказывалась отравлена ядами. Мы знаем эпизод из истории войн с персами, когда был отравлен каким-то ядом ячмень; погибло немало лошадей, поскольку их нельзя было выгнать на пастбище, и стратиоты в этих условиях вынуждены были давать своим лошадям этот ячмень[12]
Следует приказать войску в случае возможного возникновения во время марша неожиданного замешательства не метаться из стороны в сторону и не впадать в страх, но при возникновении замешательства каждому спешить к своей мере. Ведь в таком случае они окажутся готовыми противостоять врагам, лучше сосредоточатся и не придут в еще большее смятение. Во всех случаях следует не только иметь надежные патрули со стороны вероятных нападений, то есть с фронта, но и разместить с тыла вместе с бдительными патрулями на расстоянии 15 или 20 миль достаточные боевые силы, мобильные и хорошо вооруженные, во главе с опытным архонтом - так называемых опистофилаков,[13] для того чтобы принимать отстающих людей из войска, как это случается по болезни или по другим причинам, а также пресекать неожиданные нападения врагов. Ведь враги предпочитают нападать тогда, когда войско совершает марш без соблюдения мер безопасности и когда идущие впереди не имеют возможность быстро оказать помощь идущим позади. Это нелишне соблюдать и в собственной земле в отношении стратиотов, которые, возможно, собьются с пути и не выполнят в точности распоряжение своих архонтов, для того чтобы знать, кто пренебрегает стратиотским долгом.
4. О прохождении теснин и труднопреодолимых мест
Исключая случаи крайней необходимости, мы считаем непозволительным совершать переходы кавалерии, когда она находится во вражеской земле, в местах лесистых и труднопреодолимых, которые простираются на значительные расстояния и представляют трудность даже для пехоты; особенно это недопустимо в летнее время. Тем не менее даже если переход для пехоты и затруднителен, но его протяженность менее одной мили, кавалеристы в состоянии безопасно преодолеть его пешим порядком. Тесными и труднопреодолимыми мы называем такие места, которые имеют только один-единственный проход. Если же имеются и другие проходы или если они могут быть найдены, переход можно совершить беспрепятственно.
Итак, если возникнет необходимость преодоления теснин, а возвращение предполагается тем же самым путем, то если местность лесистая и простирается, как уже было сказано, на небольшое расстояние, накануне вступления в эту местность ее необходимо вырубить, расширить и расчистить, насколько это возможно. Если же эти места узки и обрывисты, так что их невозможно расширить, следует захватить их раньше врагов и в самых высоких пунктах оставить до возвращения надежные защитные отряды, кавалерийские или пехотные, или же в наиболее важных местах сделать и то и другое, то есть вырубить и расчистить их, а также по возможности оставить защитные отряды. Солдаты, совершающие переход через теснины вместе с обозом или военной добычей, должны следовать двумя походными группами или фалангами и двигаться пешим порядком в колонну друг за другом, неся добычу в руках, идет ли речь о войске, включающем в себя пехоту, для которой переход лесистых труднопреодолимых или тесных мест более легок, или об одной только кавалерии, которая должна сойти с лошадей; обоз и военное имущество[14] следует при этом размещать в середине. В таких условиях и в такой местности помимо двойной фаланги, предназначенной для охраны обоза и добычи (если таковая, возможно, имеется), следует всегда иметь и других хорошо подготовленных мобильных солдат в значительном количестве, дополнительно расставленных с четырех сторон двойной фаланги, насколько это позволит местность, которые должны сопровождать фалангу и отбрасывать врагов, если они, возможно, будут пытаться напасть на фалангу и привести ее в замешательство, так чтобы боевой строй, предназначенный для защиты обоза и добычи, не приходилось ни растягивать, ни смыкать и чтобы солдаты в этом боевом строю не отвлекались на отражение нападающих. Ибо как могут те, которые размещены в двойной фаланге, делать сразу все - и сохранять в полном порядке добычу, и противостоять возможным нападениям врагов? Именно поэтому в дополнение к двойной фаланге следует с четырех сторон снаружи ее и особенно с тыла разместить подразделения солдат в строю. При таком условии труднопреодолимые места можно будет легко пройти в любое время. Но когда стратиоты сойдут с лошадей и будут идти пешим порядком, то при отсутствии пехоты в войске лошади идущих кавалеристов не должны быть рядом с ними, но этих лошадей следует вести в целях безопасности в середине походного строя, чтобы движущиеся пешим порядком стратиоты, придя в замешательство вследствие малодушия и имея вблизи себя своих лошадей, не расхватывали бы их без всякого порядка и не разрушали строй, причиняя тем самым вред самим себе. Если случится вести с собой пленных или нести военную добычу и если враги могут появиться с одной стороны от того места, по которому совершается переход, или же с двух, то пленных следует вести в оковах снаружи строя и прикрываться ими в качестве щита, чтобы враги, щадя их, не решились использовать метательное оружие; если же они его применят, они уничтожат больше своих, чем наших стратиотов. Но если, как это случается, войско во время перехода окажется в ситуации, когда исход дела неясен, когда оно будет заперто в теснинах и не сможет оттуда безопасно выйти, тогда лучше будет по договоренности с врагами уступить им часть добычи или всю ее и безопасно уйти, нежели из-за этого подвергать себя опасности. Если же враги не желают согласиться на такие условия, следует умертвить пленных на глазах у врагов и либо оставаться в их стране и безжалостно опустошать ее, либо, выстроившись в боевой порядок и приняв все меры безопасности, какие только возможны, постараться выйти из нее[15] В таких теснинах, особенно если они простираются на значительное расстояние, цель стратига должна состоять в том, чтобы не форсировать переход, особенно в летнее время, когда заросли леса скрывают врагов, пока враги не будут отогнаны после обнаружения или пока возвышенные пункты перехода не будут предварительно захвачены нашим войском.
5. Как нужно вести разведку врагов и как нужно вылавливать вражеских эксплораторов или катаскопов, намеревающихся укрыться в нашем войске
Схемы кавалерийских и пехотных боевых построений и других размещений имеют большое количество различных вариантов; тех, которые воспринимают их упрощенно и не имеют опыта, это обстоятельство приводит к непоправимым ошибкам. Данное теоретическое положение подтверждается следующим примером. Разместить 600 кавалеристов по фронту, выстроив их в 500 рядов в глубину, - это составит 300 000 кавалеристов. Каждая лошадь по фронту или в ширину занимает три фута - всего получается 1800 футов. Каждая лошадь в глубину занимает восемь футов - получается 4000 футов. Таким образом, получается четырехугольник с двумя сторонами в ширину по 1800 футов и двумя сторонами в глубину по 4000 футов - всего 11 600 футов, что составляет по периметру две с четвертью мили; на этом пространстве будет размещено 300 000 человек. Если же расставить их в одинарную развернутую линию, то, поскольку каждая лошадь занимает по фронту три фута, это составит 900 000 футов, то есть расстояние в 180 миль. Если они двигаются разомкнутым строем, то следует предполагать, что они займут пространство во много раз больше указанного; кроме того, их покажется на взгляд больше, чем в действительности находится в строю. А если они к тому же еще двигаются по наклонной и возвышающейся местности, их покажется еще больше.
Поэтому те, которые желают представить свое войско более внушительным, либо расставляют его на меньшую глубину, либо делают его по фронту более растянутым и разреженным, так чтобы было невозможно отличить боевые части от всех остальных. Но различия проявляются и в другом отношении. Если войско хорошо вооружено и производит внушительное впечатление видом своих людей и лошадей, его следует показать вблизи, выстроив на широком пространстве с небольшой и неравномерной глубиной строя; если же основная масса имеет плохой вид, следует расположить войско отдельными и разрозненными частями или разместить лагерем в различных местах. Поскольку имеются такие различия в построениях и схемах, неопытным людям не следует полагаться на патрули или верить тому, что, возможно, будет ими сообщено: ведь многие не в состоянии определить с точностью, составляет ли данная численность войска 20 или 30 тысяч, в особенности если это касается скифов с их многочисленной конницей. И не следует необдуманно впадать в страх при виде протяженных и неглубоких построений, сделав вывод об их большой численности: ведь если они не имеют соответствующей глубины, большой численности они иметь не могут. Подсчитывая глубину, следует установить, присоединен ли к тылу боевого строя обоз или же в строю находятся только одни оплиты. Более точно общее количество войска можно определить с помощью вражеских перебежчиков или захваченных в плен, а также во время прохождения врагами теснин или пребывания их в лагерях, если им удастся скрытно стать лагерем.
Если фоссата у врагов не имеется, следует расположить в теснинах, в зависимости от характера местности, патрули, составленные из немногих солдат; в других же легко обозреваемых и открытых местах - более многочисленные отряды, имеющие между собой связь и размещенные на удалении друг от друга, особенно ночью, когда у врага появляется возможность в том месте, где он пожелает, вычислить эти патрули и, пользуясь их малочисленностью, внезапно напасть на них, оставаясь незамеченным. Поэтому патрули следует размещать в различных подходящих местах на определенном расстоянии друг от друга.
Обязанность катаскопов состоит в том, чтобы основательно и бдительно наблюдать за местами расположений и маршрутами передвижений врагов. Они должны использовать легкое вооружение и передвигаться на быстрых лошадях, а эксплораторам следует смело вступать в сношения с врагами, делая вид, что они являются их соплеменниками. Патрульными должны быть люди надежные, отличающиеся от остальных стратиотов телесной мощью, душевной отвагой и вооружением, чтобы либо с честью выходить из столкновений с врагами, либо вызывать у них восхищение в случае захвата в плен. Архонтом патруля следует назначать человека бдительного, рассудительного и опытного, а не первого встречного, ибо подобная служба требует не столько мужества, сколько рассудительности и бдительности. Если стратиг намерен узнать о маршрутах врагов, способе их движения и укрепленных пунктах, то следует отправить вперед одних только катаскопов, обязанных изучать врагов издали. Когда же нужно кого-либо из врагов захватить, осуществив нападение, катаскопам должны быть приданы патрули; при этом катаскопы должны находиться впереди и вести наблюдение из укрытых мест, а патрули должны следовать за ними в соответствии с их указаниями.
В необходимых случаях патрули следует устанавливать не в одну линию и не с одной стороны, но с разных сторон, на значительном расстоянии и последовательно друг за другом, в соответствии с характером местности. И если окажется, что враги еще на удалении, а тем более вблизи останутся незамеченными некоторыми патрулями,. они натолкнутся на другие патрули и не останутся незамеченными. В первой линии патрулей солдат должно быть меньше, в следующей - больше, а в третьей еще больше. Необходимо контролировать, как действуют патрули, посылая наиболее надежных архонтов, обязанных подойти незаметно, пронаблюдать, как они несут службу, и наказать нерадивых, поскольку те могут стать виновниками большой опасности для войска. Тот, кто имеет опыт патрульной службы, может по некоторым приметам еще до того, как он увидит врагов, определить их численность по следам их лошадей и размерам их лагерей; он может также вычислить и время, когда было пройдено данное место, по экскрементам людей и лошадей, а также по отпечаткам[16]их ног.
Если у нас имеется лагерное укрепление, то есть фоссат, защищенный рвом или оградой, и будет решено ввести кавалеристов в это укрепление, не следует выдвигать патрули на значительное расстояние и понапрасну утомлять лошадей. Если же кавалеристы разместятся снаружи, патрулям следует действовать особенно внимательно.
Для того чтобы солдаты, посланные в патрульные группы, захватили ко- го-нибудь из врагов, им следует приказать действовать как во время охоты: быть такими же усердными и нести патрульную службу скрытно и незаметно; одним из них следует в небольшом количестве появляться открыто и сразу же отходить, другим же скрытно и незаметно окружать это пространство, сообразуясь с условиями местности. Оставаясь постоянно на виду где-то в одном месте, следует незаметно нападать более крупными силами с другой стороны, и действовать так лучше всего по ночам, особенно когда враги полагают, что мы далеко, и ничего подобного не ожидают.
Необходимо, чтобы местоположение патрулей было неизвестно не одним только врагам, но и большинству нашего войска, чтобы если, как это случается, некоторые вознамерились бы перебежать из войска, они неожиданно натолкнулись бы на эти патрули.
Когда мы захотим схватить вражеских эксплораторов или катаскопов, это следует поручить архонтам тагм: каждый из них должен приказать своим подчиненным, чтобы на следующий день во втором или третьем часу пополудни по первому сигналу горна любой из них, будь то стратиот или слуга, вошел бы каждый в свою собственную палатку и никто не осмелился бы остаться вне палаток, иначе он будет наказан. И после того как все войдут, эти архонты должны оставаться снаружи палаток и пронаблюдать, чтобы те, которые оказались вне палаток, были обнаружены и схвачены. Те из врагов, которые, как это случается, войдут в палатки, будут задержаны солдатами этой контубернии и переданы их архонту Таким образом, одно из двух: либо враг, оставшийся снаружи и не знающий, куда войти, будет задержан, либо если он, возможно, осмелится войти в какую-то из палаток контуберний, он будет опознан как чужак и передан архонту контубернии[17]
Всех тех, которые будут выявлены указанным способом, будут ли они казаться ромеями или чужеземцами, следует задержать и подвергнуть допросу, чтобы установить истину. Подобным образом следует действовать и в объединенном фоссате, предназначенном и для пехоты, и для кавалерии, равно как и в лагерях, разбитых для отдельных мер и тагм. Обнаружение названных эксплораторов можно осуществить и с помощью других аналогичных и сходных способов, которые необходимо использовать, - для этого нужно разработать различные условные знаки или распоряжения. Вследствие этого будут одновременно и вражеские эксплораторы обнаружены, и стратиоты приучатся повиноваться своим архонтам и усердно выполнять приказы, особенно если уклоняющиеся от них будут наказываться соответствующим образом.
Нелишне отдать стратиотам и некоторые другие аналогичные распоряжения, особенно тогда, когда они располагают свободным временем, чтобы они испытали их на практике и научились их исполнять.
1. Как нужно вести осаду вражеских укреплений, если обстановка этого потребует
Следует оборудовать собственный прочный фоссат и выдвинуть надежные и многочисленные патрули, особенно в те места, откуда опасность кажется маловероятной, чтобы ни враги, находящиеся в осаде, ни враги, подошедшие извне, не смогли ни ночью, ни днем причинить опасность нашему войску, как это случилось в Арзанене, где были оставлены для осады вражеской крепости некоторые из наших архонтов[1] Прежде всего следует постараться, если есть возможность, ограничить осажденных в поступлении к ним средств первой необходимости, то есть воды и провианта. Если же они имеются у врагов в изобилии, тогда следует использовать осадные механизмы и военную силу. Проходя вблизи на безопасном расстоянии, нужно стараться показать осажденным, то есть находящимся в крепости, наших солдат, выделяющихся телосложением, и лошадей, имеющих необходимое защитное снаряжение. Худших солдат следует показывать издали вместе с военным имуществом, на таком расстоянии, чтобы врагам, находящимся в осаде, невозможно было отличить, люди это или животные, но чтобы все, кого они видят, казались им людьми, причем именно такими, какими они видели проходящих вблизи. Будет лучше, если многие будут казаться осажденным одетыми в панцири, и пусть те, кто не имеют панцирей, носят капюшоны от панцирей, чтобы и они на расстоянии смотрелись как имеющие панцири. А наши лагеря следует располагать поодаль, чтобы все, что в нем будет просматриваться, воспринималось за стратиотов.
Не следует в качестве предварительных условий предъявлять осажденным суровые и тяжелые требования, чтобы они не посчитали, что тяжесть условий превосходит опасность, и не сплотились бы на почве отчаяния, но следует потребовать от них легкой уступки: или их скот, или какое-то вооружение, или что-либо другое из движимого имущества, чтобы мягкость условий и надежда на спасение привели их к разногласию и чтобы они стали слабее в противостоянии и перенесении опасности. Во время длительных осад следует заранее заготовить все необходимые средства, назначить людей, исполняющих особые обязанности в каждой службе, и распределить, кто какую службу должен нести.
Во время осад не следует ежедневно вести в бой сразу все войско, чтобы все одновременно не утомлялись, но разделить его на отдельные части и определить, сколько людей и в какие часы дня обязаны трудиться, и распределить, кто будет это делать ночью, а кто днем. В течение дня следует тревожить осажденных посредством постоянных нападений, а ночью посредством шума силами тех, которые для этого выделены. Для того чтобы все войско не утомлялось шумом, возникающим из-за криков людей или звона щитов, следует разбивать лагерь за одну или две мили от осажденной крепости, откуда не будет слышен шум, производимый осаждающими. Нападения не следует проводить без соблюдения мер безопасности и необдуманно, чтобы из-за некоторых неудач войско не оробело, а осажденные не воспрянули духом. Если укрепление невелико, но штурм представляется опасным и гибельным, а недостатка во всем необходимом нет, нужно стараться днем и ночью держать осажденных в напряжении посредством шума, чтобы они изнемогли от усталости вследствие постоянного беспокойства.
Если в укреплении имеются дома, которые можно легко поджечь, необходимо направить на них огонь сразу из многих мест, особенно когда дует сильный ветер, с помощью огненосных стрел и так называемых худзий, заполненных огнем[2] и бросаемых петроболами,[3] и когда осажденные будут заняты тушением огня, следует подняться по лестницам,[4] если позволит местность. Обычно при осадах используются петроболы, особенно в тех случаях, когда нелегко устроить подкоп или насыпь или же соорудить "бараны"[5]
2. Как нужно противостоять врагам, если они, как это случается, вторглись в нашу землю
Не следует стремиться к тому, чтобы сразиться с врагом в открытом бою, требующем построения боевого порядка, в момент его вступления в нашу страну, в особенности если войско врагов превосходит наше или равно ему, но будет лучше и надежнее и днем и ночью устраивать ему засады, преграждать маршруты передвижений, опережать в захвате укреплений и уничтожать запасы продовольствия на его пути. А если решиться на сражение, то лучше напасть на врага при его возвращении и выходе из нашей страны, когда он отягощен добычей, утомлен и приближается к своим владениям, - вот тогда и следует напасть, если, разумеется, будет решено сразиться. Ведь тот, кто находится в своей стране, к сражению настроен не очень решительно, поскольку он имеет больше возможностей сохранить свою жизнь и поэтому не склонен рисковать. А тот, кто выходит из чужой страны, будет вынужден сражаться, находясь в безвыходном положении, поскольку для него бегство всегда более опасно.
Следует в любом случае сохранять войско невредимым и неуязвимым: если оно будет таковым, то врагам будет нелегко осаждать наши укрепления и они не смогут расходиться во все стороны с целью опустошения страны, видя наше войско в боевой готовности и опасаясь его.
Даже если стратиг не решается вступить в открытое сражение, он должен тем не менее быть всегда готовым к нему, демонстрировать такую готовность и внушать всему войску, что нападение на врагов возможно в любой момент. Если это будет известно врагам, это будет их тяготить.
Если местность и положение вражеской земли тому благоприятствуют, нужно попытаться лучше направить в нее наше войско другим путем, чтобы это отвлекло врагов из нашей земли. Таким образом, следует, как говорится, брать в расчет и позицию и дистанцию, и когда враги, узнав об этом, обратятся против вторгнувшихся, те пусть выйдут невредимыми другим путем, так чтобы не столкнуться лицом к лицу с врагами, устремившимися на них[6]
Все съестные припасы следует сосредоточить в укрепленных фрурионах; туда же следует согнать и скот из округи. Если враг осаждает наше укрепление, следует постараться, насколько это возможно, уничтожить съестные припасы, находящиеся снаружи, а против тех, кого неприятели посылают на заготовку провианта, устраивать засады и тем самым ограничивать ресурсы врагов.
Фрурионы, не защищенные от природы, следует заранее укрепить и в предвидении войны скрытно направить часть войск для их защиты. Нужно позаботиться о том, чтобы эвакуировать жителей из тех мест, где нет укреплений, чтобы эти жители перебрались в более укрепленные места.
3. Как нужно заблаговременно подготовиться к предполагаемой осаде
Следует позаботиться о запасе продовольствия в таком количестве, чтобы его хватило на время неприятельской осады. После того как такой запас будет сделан, следует еще до подхода врагов выслать из крепости бесполезных людей, таких как женщины, старики, больные и дети, чтобы собранных средств было достаточно для тех, кто в силах обороняться.[7] Затем следует подготовить защитные средства против действия петробол. Чтобы противодействовать их снарядам, следует заготовить утолщенные полотнища из козьей шерсти,[8] размещаемые на брустверах снаружи стен, подвешенные на веревках, перекинутых через деревянные колья, а также запасти кирпичи для брустверов. Действию "баранов" противопоставляются тюфяки и мешки, набитые мякиной и песком; против таранов[9] или бревен, снабженных крюками, используются смола и огонь, а также тяжелые камни с неровными краями, которые внезапно опускаются на веревках или цепях, а затем вновь поднимаются с помощью других противовесов[10]
Против придвигаемых осадных башен используются зажигательные метательные средства и петроболы; если этого будет недостаточно, следует соорудить изнутри стен противостоящие им антибашни. При этом антибашням, защищающим стену, не следует иметь верхних перекрытий, чтобы те, кто на них находятся, могли сражаться свободнее, удобнее устанавливать различные механизмы и пользоваться ими. В этих антибашнях должны сбоку отворяться узкие ворота, расположенные с правой стороны по отношению к вражеским механизмам, придвинутым к стене,[11] так чтобы наша пехота, сделавшая вылазку из ворот и вступившая в рукопашную схватку, была надежно прикрыта щитами и, получая поддержку от своих солдат, находящихся наверху, смогла бы уничтожить вражеские машины. Эти ворота должны иметь двери, через которые в случае необходимости можно спастись и которые не следует держать открытыми.
Гарнизон следует распределить по всей стене и иметь сверх этого другую необходимую военную силу для оказания помощи в случае необходимости тому участку, который в этом нуждается, чтобы в трудной обстановке защитники стен не переходили с места на место и вследствие этого не обнажались бы некоторые участки, что весьма опасно. Если в городе имеется гражданское население, то следует и его расставлять на отдельных участках[12] стены вместе со стратиотами. По этой причине у горожан не будет подходящего времени замыслить мятеж, поскольку им, которым доверена защита города, будет стыдно бунтовать[13]
Ворота города следует поручить надежным людям, и никому из стратиотов или горожан не следует выходить за пределы стен и вступать в сражение, особенно в начальные периоды осады, даже и в том случае, если в укреплении будет много отважных людей. Если только не возникнет необходимость немедленно отбросить осадную машину, опасно угрожающую стене, следует защищаться стоя на стенах, и никому не следует блуждать снаружи и подвергать себя опасности. Ведь если случится так, что самые лучшие погибнут или будут ранены, остальная толпа, брошенная на произвол судьбы, станет легкой добычей врагов[14] Ведь известно, что пока будут в целости люди, будут стоять и стены, а когда одно их этих составляющих выходит из строя, то и оставшееся оказывается обреченным. Будет нелишним, если стена будет иметь протейхизму,[15] на которой можно будет выставить сторожевые посты,[16] особенно по ночам, когда некоторые из врагов стараются подойти ближе и осуществить тайное нападение на стену. Не следует также пренебрегать и метанием дротиков со стен.
Если питьевая вода выдается из цистерны[17] или другой ограниченной емкости, следует определить ее норму и время выдачи, чтобы каждый желающий не смог расходовать ее произвольно, сколько ему заблагорассудится. Сторожевые посты должны бдительно нести службу, сменяя друг друга, особенно ночью; следует тщательно распределить продовольственные припасы и держать их под надежной охраной, чтобы их никто не смог легко расхищать[18]
4. Как нужно тайно оборудовать укрепления в пограничных зонах до начала открытых военных действий
Необходимо заранее тщательно разведать прочное место,[19] которое можно было бы в течение 10 или 12 дней окружить деревянной оградой и во время нападения врагов защитить небольшим количеством людей; необходимо также разузнать, имеются ли вблизи дикий камень, срубленный лес или заготовленный кирпич, а также вода, или же обо всем этом необходимо позаботиться. Необходимо также заранее подготовить соответствующие сооружения, ворота и настенные механизмы, выделить достаточный гарнизон из числа хорошо вооруженной и отважной пехоты во главе с благоразумными и решительными архонтами и запасти продовольствие на три или четыре месяца. И если это будет летнее время, следует выжечь пастбища вокруг укрепления, а если выжечь трудно, то уничтожить другим способом, а затем распространить слух, что нападение на врагов будет в другом месте. Чтобы отвлечь туда врагов, следует послать в это названное место надежный отряд, заблаговременно - за один день - вдохновив тех, которые пожелают выступить в это место: выдать им для поощрения некоторые подарки, а другие пообещать. И пока враги будут удерживаться в этом месте, следует неожиданно со всем войском занять найденную ранее прочную позицию, выставив надежные патрули; при этом пехоту следует разместить лагерем вокруг укрепления и выкопать глубокий ров, если местность позволит это сделать. И если будет в наличии камень или кирпич, следует соорудить из них стену, скрепив ее надежно и неразрывно с помощью бревен; если же имеются в наличии только бревна, ими можно будет огородить только ограниченное, а не большое место.
После того как прочное место будет ограждено указанным способом, а враги устремятся к этому месту, стратигу, если он сознает, что не готов к генеральному сражению, следует до прибытия врагов отойти и стать поблизости лагерем, но так, чтобы не оказаться слишком близко к врагам и не быть вынужденным вступить с ними в сражение, но и не слишком далеко от укрепления, иначе враги получат возможность непосредственно угрожать тем, которые находятся внутри. Находящимся там следует сообщить условные сигналы, одни из которых им следует подавать днем, а другие ночью, с помощью которых они могли бы сообщать находящимся снаружи, в каком положении они находятся, чтобы те смогли оказать им помощь. Когда находящимся внутри будет угрожать окружение, то если имеется возможность отогнать врагов силами пехоты, никогда не следует эту возможность упускать, чтобы находящиеся внутри не подвергались опасности. По мере обеспечения безопасности следует понемногу укреплять оборонительные сооружения в качественном отношении, прочно скреплять их цементом[20] и заботиться обо всем необходимом. Такие мероприятия наиболее эффективны против конных народов в месяцах июле, августе и сентябре, когда можно легко выжечь высохшую растительность, вследствие чего вражеская конница, стесненная тяжелыми обстоятельствами, будет значительное время бездействовать.
Если данное место лишено воды, поскольку нет источника и вода не обнаруживается в грунте, необходимо запасти глиняные пифосы или большие емкости,[21] заполнить их водой и набросать в них речную гальку, чтобы вода сохранялась до зимнего времени, а также успеть соорудить цистерны и собрать в них дождевую воду. Для того чтобы вода в сосудах не стала затхлой, как это случается с ней в неподвижном состоянии, необходимо сделать в этих сосудах краны и подставлять под них меньшие сосуды, чтобы вода, капля за каплей перетекая в них, находилась в движении. Когда эти вместилища наполнятся, следует их опять опорожнить в упомянутые пифосы или емкости, чтобы вода благодаря такому движению проветривалась и не портилась. Для испортившейся воды пригоден и уксус: он легко ослабляет и отбивает дурной запах. Возможно также заранее заготовить толстые доски, установить их в земляных ямах в виде короба, укрепить их соединения или швы смолой, паклей или другим уплотнителем[22] и таким способом постепенно сооружать нечто похожее на деревянную цистерну, либо одну, либо несколько, имеющую размеры 20 на 10 футов в охвате и 8 или 10 футов в глубину; такие цистерны могут быть построены без цемента. Как известно, в более крупных емкостях вода сохраняется дольше. В средней части цистерны должны быть стянуты деревянными креплениями и крепкими обручами, чтобы под напором воды доски не деформировались и не выпустили воду.
Пролог
Рассказав в доступной форме о построениях и способах боевого руководства кавалерией, без чего, как мы полагаем, невозможно успешно сражаться с врагами, необходимо также описать боевые порядки и обычаи каждого народа, представляющего опасность для империи, чтобы те, кто намерены воевать против них, смогли бы надлежащим образом к ним приспособиться, использовав то, что нами изложено. Ведь не все народы используют один и тот же боевой порядок и сражаются одними и теми же способами, так что против всех нельзя сражаться как-то одинаково. Одни вследствие чрезмерной отваги действуют больше напором и натиском, другие же устремляются на противника обдуманно и соблюдая строй.
1. Как следует приспосабливаться к персам
Народ персов порочен, лицемерен и раболепен, но любит свою родину и хранит ей верность; властителям подчиняется из страха. Вследствие этого терпеливо переносит тяготы и войны ради отечества.
Стремясь достичь многого из задуманного прежде всего разумом и полководческим искусством, персы отдают предпочтение боевому строю, а не безрассудной отваге и опрометчивости. Выросшие в жарких краях, они легко переносят неудобства, связанные со зноем, жаждой и нехваткой продовольствия. Грозные при осуществлении осад, они еще более грозны, когда сами подвергаются осаде; имеют особую способность скрывать невзгоды, мужественно переносить превратности судьбы и обращать их в свою противоположность. В переговорах несговорчивы, поскольку сами не просят даже о том, что обеспечивало бы их собственное спасение, но выжидают, что им будет предложено их врагами.
Вооружены панцирями и кольчугами, луками и мечами; превосходят все воинственные народы в стрельбе из лука - скоростной, но не сильной. Продвигаясь навстречу сражению, располагаются лагерем в фоссатах; когда время сражения приближается, окружают себя рвом и надежным частоколом, однако обоз за этим частоколом не оставляют, а ров используют как прибежище в тяжелых обстоятельствах во время сражения. Предпочитают не выгонять лошадей на пастбище, а собирать корм для них вручную.
В сражении выстраиваются тремя равными частями, то есть средней, правой и левой; в средней части максимально до 400 или 500 отборных солдат. Глубину строя не устанавливают определенной величины, но стараются разместить кавалеристов каждой тагмы в первую и вторую линии в качестве фаланги и сделать фронт боевого построения однородным и уплотненным. Запасных лошадей и обоз размещают неподалеку, позади боевого порядка. В условиях сражения с противником, имеющим на вооружении копья, стараются выстроить боевой порядок на неудобных пространствах и использовать луки, так чтобы вследствие неудобства местности контаты, нападающие на них, оказывались бы разрозненными, и их можно было бы легко отразить. Любят оттягивать момент боя не только накануне дня сражения, став лагерем в труднодоступных местах, в особенности если они знают, что их противники хорошо подготовлены и многочисленны, но и в ходе самого боя предпочитают наносить удары главным образом в знойное время и в самые жаркие часы, чтобы солнечный зной и оттяжка времени уменьшали отвагу и пыл их соперников; в боевое соприкосновение вступают сдержанно и осмотрительно, продвигаясь шаг за шагом равномерным и уплотненным строем.
Им тягостны: стужа, дождь и дуновение южного ветра, ослабляющие силу луков; тщательно выстроенный боевой порядок пехоты; ровное и открытое пространство, благоприятное для нападений контатов, для рукопашной схватки или открытого сражения, поскольку в ближнем бою поражающее действие стрел утрачивает свой эффект, а копьями или щитами они не пользуются; внезапные удары в сражениях, в результате которых они обращаются в стремительное бегство и не умеют, подобно народу скифов, делать неожиданные повороты против своих преследователей; нападения или окружения вследствие обхода с флангов или с тыла их построения, потому что они не выделяют из своего строя плагиофилаков, способных отразить сильное нападение; часто также и неожиданные ночные нападения на их лагерь, так как они размещаются в пространстве лагеря беспорядочно и неорганизованно.
Итак, для боевых построений следует, как об этом рассказано в книге о боевых порядках, выбирать, насколько это возможно, места ровные, открытые и однородные, не имеющие болот, ям и кустарников, чтобы не деформировать боевой строй. Когда войско подготовлено и выстроено в боевой порядок, не следует оттягивать схватку, если принято решение провести генеральное сражение в определенный день военной кампании. Столкновение или вступление в сражение должно быть произведено с расстояния полета стрелы, равномерно по всему фронту, с разумной плотностью строя и быстротой, чтобы по причине замедленного соприкосновения и вследствие интенсивной вражеской стрельбы на стратиотов и лошадей не обрушилось большое количество стрел.
Если же окажется необходимо дать сражение на неудобной местности, будет лучше одну часть войска выстроить в пехотный боевой порядок, другую в кавалерийский, а не делать на такой местности весь боевой строй кавалерийским. Ведь как мы уже сказали, применение контатов против токсотов, если контаты не смогут использовать упорядоченный и сплошной строй, повлечет для них большой урон от стрел, и их нападение будет отбито - вот почему местность для сражений должна быть ровной. Но если войско не находится в состоянии боеготовности, не следует вступать в генеральное сражение, но необходимо применять против врагов безопасные для себя нападения и различные ухищрения, используя условия местности. При этом ни врагам, ни своим не должна быть известна причина, по которой откладывается генеральное сражение, чтобы вследствие этого первые не становились отважнее, а вторые не впадали в страх. Повороты или обратные удары при отступлениях следует производить персам не во фронт, но нужно обращаться против их флангов и ударять по их тылам. Ибо персы при преследовании стремятся не разрушать боевой строй, и для тех, кто обратился бы против них вспять, оказались бы легко доступными их тылы. Поэтому если те, которые до этого отступали перед ними, захотели бы повернуть назад и ударить во фронт своих преследователей, они пострадали бы, натолкнувшись на врагов, сохраняющих боевой порядок. Ведь персы в преследованиях действуют не беспорядочно, как скифы, а сдержанно и сохраняя строй. Поэтому тем, кто вновь поворачивает против них, как уже сказано, не следует нападать на их фронт, но нужно стремиться ударить через фланги по их тылу.
2. Как следует приспосабливаться к скифам [1], то есть аварам и туркам и другим гуннским народам, ведущим подобный образ жизни
Народ скифов, характеризующийся, так сказать, единым образом жизни и единым способом ведения боевых действий, живет в условиях многовластия и праздности. Одни лишь турки и авары заботятся о боевом порядке; они искуснее, чем остальные скифские народы, действуют в ближнем бою. Народ турок многочислен и свободолюбив, чуждается многих занятий в сфере искусств и ремесел и не стремится ни к чему иному, кроме как смело противостоять врагам. Авары же в высшей степени порочны, изворотливы и очень опытны в войнах.
Поскольку у аваров единовластие, они, приученные своими архонтами к суровым наказаниям и движимые не любовью, а страхом, мужественно переносят страдания и мучения. Ведя кочевнический образ жизни, они выдерживают жару, холод и нехватку необходимых жизненных средств. Они суетны, скрытны, порочны и ненадежны, одержимы алчностью к деньгам, пренебрегают клятвой, не соблюдают соглашений, не пренебрегают подарками, но даже раньше, чем примут даруемое, уже замышляют козни и отказ от того, что согласовано. Тщательно выбрав благоприятный момент, они незамедлительно используют его, стараясь одолеть врагов не столько силой, сколько обманом, внезапностью и лишением необходимых средств.
Они вооружены панцирями, мечами, луками и копьями, при этом многие из них в сражениях используют двойное вооружение: неся копья за плечами и держа луки в руках, они используют их попеременно, по мере складывающейся необходимости. Защитное вооружение есть не только у них самих, но и лошади их знати имеют защиту передней части, изготовленную из железа или войлока. Обладают хорошими навыками в верховой стрельбе из лука.
Их сопровождает большое количество скота, жеребцов и кобылиц, отчасти для использования в пищу, отчасти для того, чтобы создавать видимость большей массы. Они не размещаются в едином лагере, подобно персам и ромеям, но вплоть до дня сражения остаются разделенными по родам и племенам; лошадей оставляют свободно пастись и летом и зимой. Когда наступает день сражения, они отлавливают нужных лошадей, стреноживают их вблизи палаток и охраняют до момента построения боевого порядка, а к такому построению приступают ночью. Свои патрули они устанавливают на удалении друг от друга, чтобы было нелегко совершить на них неожиданные нападения.
В сражении они не выстраивают, подобно ромеям и персам, боевой строй из трех частей, но группируются в различные миры; при этом миры соединяются компактно одна с другой, чтобы казаться неким единым боевым строем. Снаружи боевого порядка они держат некоторые дополнительные боевые силы, которые направляются в засады против неосмотрительных врагов или служат для оказания помощи мере, находящейся под угрозой. Своих запасных лошадей и обоз они держат неподалеку позади боевого порядка, с его левой или правой стороны, на удалении одной или двух миль, под соответствующей охраной. Часто они собирают избыточных лошадей в тылу боевого порядка, организуя их охрану. Глубина строя у них неопределенна и устанавливается в зависимости от обстоятельств; глубине строя они уделяют много внимания, делая линию фронта равномерной и уплотненной.
Они предпочитают сражения на дистанции, засады, окружения неприятеля, притворные отступления и обратные повороты, построения клинообразные,[2] то есть рассредоточенные. Обратив своих врагов в бегство и отбросив его во вторую линию, они не довольствуются, подобно персам, ромеям и другим народам, умеренным преследованием и грабежом имущества, но напирают до тех пор, пока не добьются полного уничтожения неприятеля, используя для этого все средства. Если же некоторые из врагов, преследуемые ими, спасаются бегством в укреплениях, они, тщательно выяснив потребность в необходимых средствах для лошадей и людей, стараются продолжать давление, чтобы путем ограничения средств одолеть врагов или вынудить их пойти на выгодные для себя соглашения. Сначала они выдвигают более легкие условия, а когда получат согласие, предъявляют требования, гибельные для врагов.
Им доставляют трудности: нехватка провианта, потому что они ведут с собой много скота; во время сражения - упорядоченный боевой строй пехоты, который им чужд: постоянно находясь верхом на лошадях и не сходя с них, они не могут стоять на ногах, поскольку как бы срослись с лошадьми и от долгого сидения на них утратили привычку ходить пешком; местность ровная и открытая, боевой порядок кавалерии, наступающий уплотненным и неразрывным строем; рукопашная схватка или открытое столкновение, ночные нападения с соблюдением мер безопасности, когда одна часть войска должна осуществлять нападение, сохраняя боевой порядок, а другая - находиться в резерве. Сильно вредит им и предательство собственных перебежчиков: отличаясь изменчивым нравом и корыстолюбием, составленные из множества племен, они не считаются с сородичами и не стремятся к взаимному согласию, и поэтому когда некоторые из них начинают перебегать к врагам и там благосклонно принимаются, их примеру следует множество других.
Итак, когда они приближаются для сражения, следует прежде всего выдвинуть на достаточное расстояние надежные патрули, имеющие связь между собой; затем следует обдумать и заранее подготовить все то, что потребуется при неблагоприятном исходе сражения: отыскать укрепленное место на случай опасности и снести туда запас продовольствия на несколько дней, если это удастся, как для лошадей, так и для людей, и прежде всего - запас воды; после этого следует определить месторасположение обоза, как об этом написано в соответствующей книге. И если в первом сражении предстоит действовать главным образом пехоте, при условии что войску будет привычно сражаться с таким народом, то войско следует расположить способом, описанном в диаграмме построения уступом назад,[3] то есть когда кавалерийские части имеют свое месторасположение позади пехотных. Но если боеспособной будет только кавалерия, ее следует расположить способом, описанным в книге о боевых построениях, отрядив на фланги бо́льшую часть наиболее подготовленных солдат; в тылу будет достаточно только дефензоров. Курсоры не должны в ходе преследований удаляться от боевого строя дефензоров более чем на три или четыре полета стрелы и излишне увлекаться атакой на врагов. Следует стараться по возможности выстраивать боевой строй на свободном и открытом пространстве, где не мешали бы ни заросли леса, ни болота, ни лощины, удобные для засад; патрули следует установить на определенной дистанции со всех четырех сторон боевого строя. Будет хорошо, если это окажется возможным, иметь в тылу боевого строя труднопреодолимую реку, болото или озеро, чтобы тыл был надежно защищен. И если сражение закончится благоприятным для нас исходом, не нужно будет ждать оттуда яростных нападений врагов и быть в постоянной тревоге. Потому что они, разгромленные в первом сражении, не отказываются от дальнейшей борьбы, как другие народы, но стараются всеми способами атаковать своих врагов, пока не будут усмирены с помощью силы. Если наше войско смешанное и в нем преобладает пехота, то в таких условиях необходимо проявить заботу о корме для лошадей, поскольку при приближении врагов у кавалеристов не будет возможности собирать фураж.
3. Как следует приспосабливаться к светловолосым народам, таким как франки, лангобарды и другие с подобным образом жизни
Светловолосые народы, ставящие свободу превыше всего, отважны и неустрашимы в войнах, отличаются смелостью и стремительностью; проявление страха и даже малейшее отступление они считают позором и охотно предпочитают этому смерть. Они решительно вступают в рукопашную схватку и верхом, и в пешем строю; если они, как это случается, оказываются в затруднительном положении в конных сражениях, то по условному знаку они сходят с лошадей и встают в пеший строй, не уклоняясь от боя даже будучи в меньшинстве против кавалеристов. Вооружены они щитами, копьями и короткими мечами, которые носят за спиной. Предпочитают сражение в пешем строю и стремительные нападения.
В сражениях, как конных, так и пеших, они выстраиваются не в каком-то определенном количестве и порядке, то есть по мирам и мерам, но по племенам, по родственным и дружеским связям друг с другом, поэтому если их близкие погибают в сражении, то чтобы за них отомстить, они часто подвергают себя опасности. В сражениях фронт своего боевого порядка они выравнивают и смыкают. Атаки, как конные, так и пешие, они производят стремительно и неудержимо, как будто бы они являются единственными из всех, не ведающими страха. Проявляют непослушание по отношению к своим предводителям, всякие необходимые и нужные военные хитрости и меры безопасности считают бесполезными, игнорируют правильный боевой порядок, в особенности кавалерийский. Поскольку они корыстолюбивы, их легко подкупить.
Им губительны лишения и невзгоды: насколько смелы и отважны их души, настолько же чувствительны и изнежены их тела, не способные легко переносить страдание. Кроме того, им в тягость жара, холод, дождь, нехватка съестных припасов, особенно вина, затягивание сражения. Во время конного сражения им невыгодна местность труднопроходимая и лесистая. На фланги и тыл их боевого порядка совершить нападение несложно, потому что они недостаточно заботятся о патрулях и других мерах безопасности. Их легко разбить, обратившись в притворное бегство, а затем внезапно вновь обратившись против них. Часто им приносят вред ночные нападения силами токсотов, поскольку они размещаются лагерем неупорядоченно.
Итак, в войнах с ними в первую очередь не следует стремиться к генеральным сражениям, особенно на начальных этапах, но, соблюдая строгий порядок, нападать из засад, действовать против них больше обманом и хитростью, медлить и затягивать время, притворно вступать с ними в переговоры, чтобы их отвага и рвение ослабли либо из-за недостатка съестных припасов, либо из-за неудобств, вызванных жарой или холодом. Это может также произойти, если расположить войско на укрепленной и труднопроходимой местности, где в соответствии с ее характером враги, вооруженные копьями, не смогут действовать успешно. Если же наступит время выстроить боевой строй для сражения, нужно расположить его так, как изложено в книге о боевых построениях.
4. Как следует приспосабливаться к склавам и антам и им подобным [4]
Племена склавов и антов одинаковы и по образу жизни, и по нравам; будучи свободолюбивыми, они никоим образом не склонны ни стать рабами, ни повиноваться, особенно в собственной земле. Они многочисленны и выносливы, легко переносят и зной, и стужу, и дождь, и наготу тела, и нехватку съестных припасов.
К прибывающим к ним иноземцам добры и дружелюбны, препровождают их поочередно с места на место, куда бы тем не было нужно, так что если гостю по беспечности принявшего причиняется вред, против него начинает вражду тот, кто привел гостя, почитая отмщение за него священным долгом. Пребывающих у них в плену они не держат в рабстве неопределенное время, как остальные племена, но, определив для них точный срок, предоставляют на их усмотрение: либо они пожелают вернуться домой за некий выкуп, либо останутся там как свободные люди и друзья.
У них множество разнообразного скота и злаков, сложенных в скирды, особенно проса и полбы. Жены их целомудренны сверх всякой человеческой природы, так что многие из них кончину своих мужей почитают собственной смертью и добровольно удушают себя, не считая жизнью существование во вдовстве.
Живут они среди лесов, рек, болот и труднопреодолимых озер, устраивая много, с разных сторон, выходов из своих жилищ из-за обычно настигающих их опасностей; все ценное из своих вещей они зарывают в тайниках, не держа открыто ничего лишнего. Ведя разбойную жизнь, они предпочитают совершать нападения на своих врагов в местах лесистых, узких и обрывистых. С выгодой для себя пользуются засадами, внезапными нападениями и хитростями, ночью и днем, выдумывая многочисленные уловки. Они опытнее всех других людей и в переправе через реки и мужественно выдерживают пребывание в воде, так что часто некоторые из них, оставшиеся дома и внезапно застигнутые опасностью, погружаются глубоко в воду, держа во рту изготовленные для этого длинные тростинки, целиком выдолбленные и достигающие поверхности воды; лежа навзничь на глубине, они дышат через них и выдерживают много часов, так что не возникает на их счет никакого подозрения. Но даже если тростинки окажутся заметными снаружи, неопытные посчитают их растущими из-под воды. Опытные же в этом деле, распознав тростинку по срезу и положению, либо пронзают им рты лежащих в воде с помощью этих тростинок, либо, выдернув тростинки, поднимают их из воды, поскольку они оказываются не в состоянии оставаться дольше в воде.
Каждый мужчина вооружен двумя небольшими дротиками, а некоторые из них и щитами, крепкими, но труднопереносимыми. Пользуются они также деревянными луками и небольшими стрелами, намазанными отравляющим веществом, которое оказывает действие, если пораженный им заранее не намазался соком тириака[5] или другими средствами, известными врачебным наукам, либо если тотчас же не вырезал рану, чтобы отрава не распространилась на все тело.
Пребывая в состоянии анархии и взаимной вражды, они ни боевого порядка не знают, ни сражаться в правильном строю не стремятся, ни показываться в местах открытых и ровных не желают. Если же и приходится им отважиться при случае на сражение, они с криком все вместе понемногу продвигаются вперед. И если неприятели поддаются их крику, они стремительно нападают; если же нет, прекращают крик и, не стремясь испытать силу своих врагов в рукопашной схватке, убегают в леса, имея там большое преимущество, поскольку умеют сражаться подобающим образом в тесных местах. Ведь нередко, неся добычу, они, пренебрегая ею при малейшей тревоге, убегают в леса, а когда нападающие сгрудятся вокруг добычи, они, набросившись, без труда причиняют им вред. Они стремятся различными способами и преднамеренно проделывать это с целью заманивания своих врагов.
Они вообще вероломны и ненадежны в соглашениях, уступая скорее страху, нежели дарам. Так как у них господствуют различные мнения, они либо не приходят к согласию, либо даже если и соглашаются, то решенное тотчас же нарушают другие, поскольку все думают противоположное друг другу и ни один не желает уступить другому.
В сражениях для них губительны метания стрел, неожиданные нападения на них, атаки из различных мест, рукопашные бои пехоты, особенно псилов, позиции в местах обнаженных и открытых. Поэтому необходимо подготовить войско из кавалеристов и пехотинцев, прежде всего псилов или аконтистов, и большое количество метательных снарядов, не только стрел, но и иных - например дротиков, а также средств для наведения мостов - если возможно, так называемых "плавающих",[6] чтобы осуществлять неожиданные переправы через реки, так как они в их стране многочисленны и труднопреодолимы; по скифскому способу одни должны наводить мосты, а другие - строить настил[7] Необходимо иметь также меха, бычьи или козьи, чтобы можно было с их помощью строить понтоны, а при неожиданных набегах на врагов и переправах в летнее время - чтобы стратиотам можно было плыть на них.
Нападения на них необходимо производить лучше в зимнее время, когда они не могут легко укрыться из-за обнаженности деревьев, да и снег выдает следы убегающих, и домочадцы их бедствуют, будучи почти нагими, и, кроме того, реки, замерзнув, становятся преодолимыми. Большую часть лошадей и излишнее военное имущество следует оставить в собственной земле в надлежащем месте, под соответствующей охраной во главе с архонтом. Дромоны[8] должны быть поставлены в нужных местах. Одну какую-то миру кавалеристов во главе с видными архонтами следует оставить в своей стране - с одной стороны, для ее защиты, чтобы не отвлекать переправляющееся войско,[9] когда враги, как это обычно случается, попытаются напасть на нее, но также и для распространения слухов, что нападение на врагов может произойти и через другие пункты, чтобы при таком известии каждый из вражеских архонтов, соблюдая предосторожность и радея только о своих, не имел бы времени соединиться с другими и причинить нашему войску затруднения. Названным кавалеристам не следует располагаться ни слишком близко к Данувию, чтобы, будучи обнаруженными, они не оказались бы проигнорированы врагами в силу своей малочисленности, ни слишком далеко, чтобы они, если возникнет необходимость, не замедлили бы присоединиться к переправляющемуся войску, но держались бы на расстоянии только одного дня пути от Данувия. Переправляющемуся же войску надлежит внезапно вступить во вражескую землю, совершать переход по местам открытым и ровным и сразу же выслать вперед опытного архонта с отборными людьми для захвата языка,[10] от которого можно было бы выведать сведения о неприятелях. Насколько это возможно, следует остерегаться совершать в летнее время без разведки переход через труднопреодолимые местности, как это случалось,[11] в особенности если враги собрались вместе, прежде чем они будут отогнаны пехотой или кавалерией. Если же в силу необходимости предстоит возвращение через эти же узкие места, необходимо или вырубить и расширить их, как об этом сказано в соответствующей книге, или оставить в них до возвращения достаточное войско, чтобы враги, появившиеся неожиданно или скрытно, не причинили вреда войску во время похода, идущему, как обычно, с добычей.
Во время лагерных стоянок следует остерегаться, как это принято, лесистых мест и не устанавливать палаток вблизи них: из них ведь врагам легко отважиться на нападения и совершить похищения лошадей. Пешую силу следует размещать упорядоченно внутри фоссата, кавалеристов же - вне его, а патрули располагать на удалении вокруг пасущихся лошадей; впрочем, если выпас лошадей обеспечить невозможно, пусть и днем и ночью лошади находятся внутри фоссата.
Когда наступит время сражения, не следует выстраивать против них слишком глубоких боевых порядков и предпринимать нападения на них только с фронта, но необходимо осуществлять удары и с других сторон. Если же, как это случается, они, заняв укрепленные места и защитившись с тыла, не дают возможности окружить их или совершить нападение на них с флангов либо с тыла, необходимо одним нашим солдатам встать в засады, а другим изобразить бегство на виду у врагов, чтобы они, охваченные надеждой на преследование, покинули укрепленное место, и тогда вновь повернуть против них или ударить по ним тем, которые находятся в засадах.
Поскольку у них много вождей, которые не согласны друг с другом, нелишне будет некоторых из них приручить с помощью речей или даров, в особенности тех, которые ближе к границам, а на других следует нападать, чтобы наше враждебное отношение ко всем не привело их к объединению или единовластию. Так называемых перебежчиков,[12] призванных показывать дороги и свидетельствовать о чем-либо, необходимо надежно охранять: ведь среди них есть и ромеи, переменившиеся со временем, забывшие о своих и отдавшие предпочтение благосклонности врагов; благонамеренным из них надлежит оказывать благодеяние, творящих же зло следует карать. Найденные во вражеской стране припасы не следует неосмотрительно растрачивать на месте, но стараться переправить в свою землю на вьючных животных и судах; поскольку их реки впадают в Данувий, транспортировка с помощью судов оказывается несложной.
Пехота необходима не только в тесных местах и укреплениях, но и в местах труднопроходимых, и у рек: когда там покажутся враги, тогда через эти реки можно легко возвести переправы. Ведь когда немногочисленные скутаты[13] и псилы, переправившись скрытно ночью или днем, сразу же выстроятся в боевой порядок и будут иметь в тылу реку, они создадут возможность навести мосты на реках для переправы. При прохождении труднопреодолимых мест или форсировании рек в зависимости от характера местности совершенно необходимо иметь сильных опистофилаков. Ведь случается так, что нападения врагов предпринимаются тогда, когда войско разделено и ушедшие вперед не могут помочь оставшимся позади. Неожиданные нападения на врагов следует, как обычно, совершать таким образом, чтобы одни нападали с фронта и приводили врагов в замешательство, а другие, пешие и конные, становились скрытно позади, где и ожидали бы бегущих; таким образом, те из врагов, которые, возможно, укрылись или избежали первого нападения, неожиданно подверглись бы второму. Необходимо, однако, и летом не бездействовать в причинении им вреда, так чтобы в это время грабить местности открытые и обнаженные и стремиться подольше задержаться в их земле, чтобы ромеи, находящиеся у них в плену, получили возможность безбоязненно покинуть их: ведь именно тогда, когда лес покрыт листвой, пленным легче уйти без страха.
Впрочем, относительно похода и нападения, то есть об ограблении чужой страны, а также обо всем другом, что связано со вторжением, было рассказано в книге о вторжении во вражескую землю. Теперь же будет сказано об этом кратко. Поскольку хории[14] склавов и антов расположены вряд вдоль рек и соприкасаются друг с другом, так что между ними нет достойных упоминания промежутков, а лес или болота, или заросли тростника примыкают к ним, то при нападениях, против них предпринимаемых, обычно случается так, что со вступлением в их первую хорию там задерживается в бездействии все войско; остальные же хории, поскольку они расположены по соседству и имеют рядом леса, заметив это движение войск, легко избегают им предназначенного из-за близости расстояния. К тому же их наиболее подготовленные юноши, используя подходящий момент, скрытно нападают на стратиотов, вследствие чего те, кто совершает поход против них, оказываются не в состоянии причинить вред своим противникам. Поэтому следует предпринимать против них неожиданные нападения, лучше всего через те места, которые не возбуждают подозрения, и заранее установить порядок движения банд или тагм, чтобы они знали, какой из них надлежит двигаться первой, а какой второй и третьей поочередно, в особенности через тесные места, чтобы они не перемешивались и без спешки разделялись в установленном порядке. Когда неожиданная переправа будет произведена, то если имеется возможность совершить нападение из двух подходящих мест, следует разделить войско надвое и одну из мер, мобильную и без обоза, взять гипостратигу, чтобы, уйдя вперед на расстояние 15 или 20 миль, подступить с противоположного фланга, из неожиданных позиций, со стороны более возвышенных мест, и, приблизившись оттуда к хориям, начать их ограбление, двигаясь навстречу мере стратига. Стратигу же, имеющему под своим командованием другую меру, следует вторгнуться с другого края хорий и тоже их грабить; следует двигаться обоим навстречу друг другу, уничтожая или грабя хории, находящиеся между ними, так чтобы там, где они встретятся, вечером вместе стать лагерем. При этом ведь и нападение будет совершаться безопасно, и те из врагов, которые избегут одной из мер, неожиданно натолкнутся на другую и не смогут собраться вместе.
Если же имеется только один путь, по которому можно осуществить нападение на хории, необходимо разделить войско следующим образом: две его миры или больше, мобильные и хорошо вооруженные, без обоза, поручить гипостратигу, которому следует вместе с его собственной тагмой, в которой он размещается, пойти впереди всех, имея при себе архонтов всех его тагм; когда он вступит в первую хорию, следует отделить от его войска либо одну, либо две тагмы, чтобы одни грабили, а другие охраняли грабящих. Лучше будет в первых хориях отделять не много тагм, даже если хории окажутся большими: ведь когда стратиг появится, он не даст возможности находящимся там оказать сопротивление. А гипостратиг, продолжая быстрое движение вперед, должен подобным же образом поступать и в следующих хориях, пока не будут исчерпаны переданные ему тагмы. Самому же гипостратигу, продолжающему оставаться вне всех остальных, надлежит иметь при себе до полного завершения дела по проведению похода три или четыре тагмы - до тысячи боеспособных воинов, чтобы была обеспечена охрана и безопасность всех прочих.
Итак, в то время как гипостратиг действует подобным образом, стратигу, следующему за ним, надлежит собирать тех, которые занимаются грабежом каждый по отдельности, и продвигаться вперед, навстречу гипостратигу; точно так же следует поступать и возвращающемуся гипостратигу, собирая грабящих. И в каком бы месте они оба не встретились друг с другом, им следует вместе стать лагерем в тот же день. Не следует совершать такие неожиданные нападения, будучи разделенными более чем 15 или 20 милями, чтобы и тот и другой успели собрать добычу и в тот же день стать лагерем[15] При таких нападениях не следует захватывать живыми тех из врагов, которые способны оказать сопротивление, но необходимо убивать всех встречных и продвигаться дальше. И не следует задерживаться ради них, в особенности тем, которые совершают переход, а использовать благоприятное время.
* * *
Итак, восприняв все это по мере возможности из собственного опыта и из того, что было сказано древними, мы описали это для пользы читающих. Обо всех остальных принципах, которые, возможно, смогут проявиться, но не описаны в настоящей книге, можно умозаключить из того, что описано нами, из опыта, приобретенного ранее, и из самой природы вещей, и приспособить, насколько это возможно, к тому, что возникает заново. Ибо как можем мы или кто-либо другой описать каким-то образом все то, что может появиться, предусмотрев все, что в данный или в любой другой момент может быть предпринято врагами? И в состоянии ли кто-либо предугадать грядущее? Но ведь и главнокомандование осуществляется не по одному-единственному замыслу: поскольку существуют разнообразные способы ведения боевых действий, оказываются разнообразными и методы их осуществления. Поэтому необходимо постоянно обращаться с молитвой к Богу, чтобы с Его помощью быть в состоянии изучить врага: поскольку человеческая природа обманчива и непостижима, она заслуживает и многих обсуждений, и применения многих хитростей.
1. Как нужно выстраивать смешанный боевой строй. Обозначение символов для тех, кто выстроен в смешанном боевом строю
1 - стратиг всего войска;
2 - мерарх кавалерии;
3 - мерарх пехоты;
4 - мирарх кавалерии.
2. Так называемый смешанный боевой строй
3. Первая линия кавалерии
Такой боевой строй пригоден тогда, когда сражение дается против кавалерии, а кавалеристов больше, чем пехотинцев, но столько же, сколько у врагов. В этом случае выстраивается две линии кавалерии и одна пехоты; линии должны быть удалены одна от другой на расстояние одного полета стрелы; линия кавалеристов выстраивается из курсоров и дефензоров по правилу свойственного им построения.
Вторая линия пехоты
4. Другой боевой порядок
Такой строй выгоден тогда, когда сражение предстоит против пехоты, а в нашем войске пехота по численности превосходит кавалерию.
5. Так называемый развернутый строй
Такой строй выгоден на местности обнаженной и открытой.
6. Строй в колонну
Такой строй необходим при прохождении в местах тесных, труднопреодолимых и лесистых. Он бывает в виде двух, трех и четырех фаланг; ширина всех колонн - в зависимости от характера местности.
7. Так называемый строй уступом назад [1]
Как можно расположить смешанное войско строем уступом назад и в чем польза такого построения?
Глубина фаланги и всей боевой линии определяется численностью войска и его качественным составом. Если конницы больше, чем пехоты, то ряды кавалерии должны иметь глубину до восьми или десяти всадников, а глубина рядов пехоты должна быть уменьшена до четырех или пяти человек. Если же пехоты больше, чем конницы, следует поступать противоположным образом по сравнению со сказанным. Соразмерное соотношение таких построений достигается тогда, когда кавалеристов одна треть, а пехоты две трети. Если даже кавалеристов оказывается одна четверть, это еще не нарушает баланс в соразмерности войска. Когда война ведется против иноземного могущественного народа и наше войско способно к первому сражению, в котором будет приобретен опыт боевого взаимодействия с врагами, будет хорошо, как мне кажется, установить глубину строя пехоты из восьми скутатов и двух псилов, а кавалерии - из десяти всадников для отражения возможных атак и прорывов со стороны врагов. Если же наши солдаты, отважно выдержав натиск врагов, воодушевятся, будет достаточно четырех скутатов и одного псила: их будет нелегко опрокинуть, поскольку позади них будут стоять кавалеристы. Плагиофилаков следует расположить по 1000 или 1200 с каждой стороны и образовать четырехфланговое квадратное построение, то есть разместить еще по 500 нотофилаков вместе с псилами и скутатами: при таких построениях полезны так называемые пехотные клинья[2] для защиты тыла. Если пехота отбросит находящегося перед ней неприятеля и обратит его в бегство, то кавалеристам следует приказать по определенному сигналу пройти через стоящие впереди кавалерии ряды пехоты до фронта лохагов[3] или передних шеренг и занять там свободное пространство; при этом кавалерии следует продвигаться вперед согласованно и соблюдая порядок, чтобы при прохождении не стеснить пехоту. Пройдя глубину фаланги одновременным, быстрым и согласованным движением, насколько это возможно, половина шеренг каждого подразделения кавалеристов, то есть те, которые расположены впереди, должны продвинуться вперед за отступающим неприятелем на расстояние трех или самое большее пяти полетов стрелы, но не далее, опасаясь засад врагов. Другая половина должна следовать за ними в уплотненном и выравненном строю, чтобы организованно принять их на себя, если, как это случается, устремившиеся вперед обратятся в бегство; пехотная фаланга также должна следовать за ними в строю. Нелишне будет также расположить по одной кавалерийской тагме по обе стороны пехоты в качестве плагиофилаков, чтобы они могли прийти на помощь в случае необходимости; если все кавалеристы, выступившие из фаланги, устремятся в преследование врагов, названные две тагмы должны остаться вне их, приблизиться сзади к флангам кавалерии и сыграть роль плагиофилаков их строя. С тыла, как уже было сказано, у них будет пехота, которая за ними следует. Если же, как это случается, ни первые преследователи, ни следующие за ними кавалеристы не смогут сдержать обратившихся против них врагов, повернут назад и отойдут в тыл пехотного боевого строя, названные тагмы должны выдвинуться в первую линию, но не сквозь фронт пехоты, чтобы не вызвать беспорядка и перемешивания с пехотой. Одновременно пехота должна из глубины рядов, в которых она совершала движение, выдвинуться в интервалы, уплотнить фалангу и подставить себя врагам. Если же враги, приблизившись на один полет стрелы, попытаются проломить и сокрушить фалангу, что для ее солдат представляет опасность, тогда пехота должна произвести уплотнение в соответствии со следующим предписанием. Первый, второй и третий солдат каждой шеренги должны построиться "черепахой",[4] то есть установить щиты вплотную один к другому, выставить копья вперед снаружи щитов, прочно уперев их в землю, чтобы те из врагов, кто отважится приблизиться, немедленно испытали их действие; при этом щиты следует поддерживать или подпирать плечами, чтобы успешнее противостоять напору снаружи. Третьему пехотинцу, стоящему выше, и четвертому следует использовать копья и как метательное оружие: иногда наносить наступающим колющий удар, а иногда метнуть копье и пустить в ход мечи; псилам следует обстреливать вражескую кавалерию из луков. Если же, как это случается, враги попытаются зайти в тыл кавалерии, к чему они обычно стремятся, пехота должна перестроиться в двойную фалангу; ряды пехоты один за другим должны пройти через строй кавалеристов в их тыл, и кавалеристы должны оказаться в середине. Псилы также должны разделиться; одна их половина размещается перед фронтом фаланги, другая половина - в тылу Для прикрытия тыла используются прямоугольные построения.
Для того чтобы строй до сражения не был заранее виден врагам, можно выставить впереди пехотной фаланги редкую цепь кавалеристов, пока враги не приблизятся. Когда же они окажутся на расстоянии четырех или пяти полетов стрелы от боевого строя, эти кавалеристы, отступив, должны пройти сквозь ряды пехоты через интервалы,. оставленные для кавалерии, то есть в глубину строя, и там должны выстроиться перед остальной кавалерией в соответствии с предложенной схемой. Благодаря этому удастся более надежно защитить строй, да и враги, уверенные, что сближаются с кавалерией, будут легко отброшены пехотой, внезапно, так сказать, возникшей перед ними. Такое построение требует постоянных тренировок, чтобы и люди и лошади приобрели опыт и навык, на какую дистанцию при преследовании может удаляться кавалерия, не разрушая взаимодействия и связи, и какова должна быть протяженность строя пехоты, чтобы не разрываться или растягиваться. Такой строй необходим тогда, когда пехота, с повозками или без них, придана кавалерийскому войску. Если же кавалерия следует самостоятельно, и если, как это случается, кавалеристы окажутся в трудном положении - либо по причине неблагоприятной местности, либо в силу превратностей войны - и будут охвачены страхом, то можно будет некоторым из кавалеристов спешиться и дополнительно вооружиться щитами контатов, если таких щитов у них не было, а другим остаться на лошадях, в соответствии с изложенным способом, и таким образом избежать опасности.
Обозначение символов солдат, расставленных в смешанном строю, то есть в строю уступом назад.
Направляющие, протостаты, лохаги, декархи (все - пехотинцы).
Оплиты, скутаты, арматы (все - пехотинцы).
Псилы, аконтисты, токсоты (все - пехотинцы).
Кавалеристы.
Схема смешанного строя уступом назад, включающего в себя пехоту и кавалерию.
Она необходима в трудных обстоятельствах.
Далее нами будет рассказано о боевом строе пехоты, который мы считаем необходимым осветить со всей подробностью, поскольку с течением времени проявляется его недооценка и пренебрежение им; мы намерены проявить внимание не к одному лишь обучению, но и к вооружению, обмундированию и ко всему остальному, что по древним воззрениям относится к стратиотскому строю и уставу. Изложив этот материал систематически в письменном виде, мы передаем его архонтам, чтобы они все это знали и соблюдали. С целью более точного их информирования мы изложили все самое основное в определенной последовательности, заботясь не о красоте стиля, но о практическом смысле и краткости. Главы, посвященные этому, мы собрали воедино и присоединили к предыдущему повествованию.
1. Какое обмундирование следует носить пехотинцам
Либо готские зостарии, либо короткие армелаусии,[1] доходящие до колен; готские башмаки с подметками, без носков, сшитые свободно, с двумя ушками и не более; их необходимо также укрепить несколькими небольшими гвоздями для более длительного использования. Нет надобности в сапогах или в поножах,[2] поскольку в походах они не нужны, да и тяжелы при ношении. Необходимо носить также простые накидки, но не болгарские сагии. Стрижки солдат должны быть короткими: отпускать им длинные волосы нецелесообразно.
2. Чему нужно обучать одиночных скутатов
Единоборству друг против друга с использованием щитов и палок, метанию на расстояние берит[3] и применению марсобарбулов[4]
3. Чему нужно обучать псилов или лучников
Скоростной стрельбе по вертикальному копью как по ромейскому, так и по персидскому способу; скоростной стрельбе со щитом, метанию на расстояние берит и стрельбе из пращей; прыжкам и бегу.
4. О вооружении. Какое вооружение следует иметь скутатам
Щиты одного цвета по арифмам, то есть по тагмам; мечи герульские; копья; шлемы с небольшими султанами и фламулами на верхней части - особенно первым в шеренгах; пращи и марсобарбулы. Отборным воинам в шеренгах иметь также панцири - лучше всем или по крайней мере двум первым в рядах; наголенники железные или деревянные - особенно тем, которые расположены впереди и позади каждого из рядов.
5. Какое вооружение должны иметь псилы
Токсофаретры, носимые за плечами, с большими колчанами, вмещающими по 30 или 40 стрел; малые щиты; деревянные соленарии[5] с малыми стрелами и малыми колчанами, с помощью которых ведется обстрел с дальней дистанции из луков, беспокоящий врагов. Бериты или дротики склавинского типа, имеющиеся у тех, которые не умеют стрелять из луков или, возможно, не имеют луков; марсобарбулы, носимые в кожаных футлярах; пращи.
6. О чем необходимо позаботиться и что заранее заготовить
Иметь на каждую декархию или контубернию хорошо снаряженную повозку - только одну и не более, чтобы много солдат не отвлекались на ее обслуживание. На каждой из повозок должны быть: ручная мельница, топор, секиры, тесло, пила, два заступа, молот, две лопаты, корзина, ткань из козьей шерсти, серп, марсобарбул, триболы, соединенные тонкими бечевками, прикрепленными к железному колу, чтобы их можно было быстро собрать. Другие повозки с баллистами, поворачивающимися в обе стороны, вместе с баллистариями, оружейными мастерами, кузнецами и поставленным во главе их архонтом. Вьючных лошадей следует по возможности распределить по одной на каждую лохагию,[6] если их достаточно, если же столько нет - то по одной на две лохагии; они должны, когда обстоятельства потребуют, чтобы пехота отделилась от повозок и раньше достигла определенного пункта, нести продовольствие на восемь или десять дней и сопровождать пехоту до подхода повозок, которые передвигаются медленнее. Особые повозки предназначены для вооружения каждой арифмы, а другие 10 или 20 - для молотого зерна или сухарей, стрел и луков в большом количестве.
7. Каких солдат следует выделить в каждом арифме для необходимых служб
Мандаторов - бдительных, благоразумных, проворных и с хорошим голосом, знающих ромейский, персидский (по возможности) и греческий языки. Кампидукторов[7] Бандофоров или драконариев[8] Букинаторов. Мастеров по изготовлению и ремонту оружия,[9] по изготовлению луков и стрел, а также других в соответствии с предписанием. Необходимо заранее выделить и некоторых солдат, обязанных собирать то, что будет найдено в поврежденном состоянии, и возвращать все это их владельцам. Как и в кавалерийский обоз, точно так же и к повозкам следует отрядить некоторых солдат, которым доверить тех, кто находится в карагоне[10] В каждой мере следует назначить их командира; быкам, как и лошадям, следует установить отличительный знак, особый для каждого арифма, чтобы эти знаки были хорошо известны своим[11] Также следует, если это окажется возможным, иметь в каждой мере по два орнитобора[12]
8. Как нужно разделить пехотное войско и его архонтов
Древние, формируя свои легионы из большого числа солдат, тагму скутатов численностью 256 человек составляли из 16 рядов, то есть в каждом ряду было по 16 человек; весь боевой строй состоял из 64 тагм, то есть всего было 1024 ряда и 16 384 человека. Псилов - так называемых лучников, аконтистов и пращников - было 8 тысяч человек, кавалеристов- 10 тысяч. Тагмы скутатов и псилов древние разделяли на четыре меры - правую, левую, среднюю левую и среднюю правую; кавалеристов - на две меры. Теперь же, когда существуют арифмы, неравные по величине, нелегко установить точную численность тагмы, чтобы при этом те солдаты, которые превысят численность 256 человек, не оказались бы не у дел, как это случается, или, поставленные рядом с другими солдатами, которых они не знают, не разрушили бы порядок строя; во всяком случае тагмы следует формировать с учетом особенностей каждого подразделения. В зависимости от величины имеющегося личного состава формируется либо одна тагма полной численности, либо две меньшего размера. Каждая из них должна иметь собственное знамя и своего архонта, иногда только трибуна - мужественного, благоразумного и способного руководить рукопашным боем, иногда же еще и викария или кампидуктора. При формировании рядов каждой тагмы следует позаботиться о том, чтобы в сражении они всегда были составлены из 16 человек. Боевой строй формируется в зависимости от численности наличного войска. Он должен быть разделен на четыре меры, состоящие из соответствующих тагм и рядов, то есть на правую меру, которой командует правый мерарх или стратилат, на левую меру, которой командует левый мерарх или стратилат, на правую среднюю, которой командует правый средний мерарх или стратилат, и на левую среднюю, которой командует левый средний мерарх или стратилат. Из излишков боевого строя некоторых солдат, как скутатов, так и псилов, следует оставить в резерве, чтобы в случае необходимости они под командованием собственных архонтов поспешили либо к флангам боевого строя, обойдя снаружи кавалеристов, либо к повозкам, либо к каким-нибудь другим местам и оказали там помощь. Если же войско имеет меньшую численность, чем 24 тысячи человек, то следует формировать не четыре меры, а три. Знамя стратига следует разместить в средней мере - по нему должны ориентироваться остальные.
9. Как следует производить формирование и упорядочение пехотных тагм
Прежде всего следует выделить тех псилов, которые умеют стрелять из луков или в состоянии этому обучиться, а также отделить опытных от новобранцев. Если войско более 24 тысяч человек, то таковых должна быть половина в каждой мере, если же меньше, то одна треть в каждом арифме; их следует организовать по декархиям и назначить опытных декархов, а также архонта, именуемого архисагиттатором[13] Оставшуюся часть войска из двух мер следует разделить на ряды по 18 человек, старослужащих и новобранцев, чтобы двум из них, наиболее слабым, поручить обслуживание повозок и несение других служб, которые, возможно, могут потребоваться, а 16 разместить в боевой строй и назначить их командирами лохагов, мужественных и опытных. Из этих 16 человек 8 наиболее пригодных следует поставить впереди и позади ряда, то есть на первом, втором, третьем и четвертом местах, а также на местах шестнадцатом, пятнадцатом, четырнадцатом и тринадцатом, так чтобы даже в том случае, если глубина строя сократится до четырех человек, его фронт и тыл оставались прочными. Остальных, более слабых, следует разместить в середине строя.
Эти 16 человек следует рассчитать друг за другом на первый-второй. Двое первых из них будут иметь двойное наименование; так, первый будет называться лохагом и "примом", второй - декархом и "секундом"; остальные будут "первыми" и "вторыми". Чтобы ими было легче управлять и чтобы они привыкли быть рядом друг с другом, следует разделить их на две контубернии, чтобы "первые" были с лохагом, а "вторые" - с декархом; однако, несмотря на то что в повседневной жизни они будут разделены, эти 16 человек, оказавшись в строю, должны будут все как один подчиняться воле и разуму лохага. Именно таким образом можно будет легче сохранять боевой порядок и осуществлять командование.
Всех скутатов и псилов следует разделить на четыре равные меры и в таком виде построить. Полезно, если окажется возможным, разделить 16 скутатов в каждом ряду не только по видам вооружения, но и по возрасту, чтобы старшие, выстроенные впереди, придавали боевому строю более организованный и внушительный вид. Если же невозможно будет разделить всех с учетом возраста и боеготовности, то, как мы уже сказали, наиболее мужественных следует разместить в каждом ряду на передних и задних местах, а более слабых - в середине между ними, по способу, который изложен нами ранее. Именно поэтому древние ограничивали глубину строя в сражениях 16 солдатами, поскольку этого количества достаточно, чтобы строй было невозможно прорвать, а в необходимых случаях такой строй можно было бы быстро и организованно делить на части и уменьшать в глубину вплоть до одного человека.
10. Какие распоряжения следует дать относительно дисциплинарного устава
После того как повседневная жизнь войска будет организована изложенным способом, следует в один из дней собрать все войско, и если стратиоты и архонты осведомлены о предписаниях воинского устава, то напомнить их, если же нет, то соответствующим архонтам каждой тагмы следует изложить их, как об этом нами предписано в главе о кавалерии[14]
11. Как следует выстраивать тагму скутатов
После изложения положений дисциплинарного устава следует сформировать тагмы и назначить их архонтов. В первую очередь следует распределить ряды тагмы: какие из них должны стоять по правую, а какие по левую сторону от знамени, то есть от архонта. После того как архонт вместе с бандофором, мандатором, кампидуктором и тубатором выдвинутся вперед, за ними последуют и лохаги, как им было предписано: сначала лохаги рядов левой стороны, а после этого правой. Достигнув того места, которое ему определено в боевом строю, архонт останавливается, рядом с ним встает бандофор, а позади него - ассистент и рядом с ним тубатор. По обе стороны от архонта пристраиваются ряды, как это им предписано, сначала на разреженных дистанциях, чтобы не стеснить друг друга, по 16 человек в глубину, имея позади себя псилов, держа копья наконечниками вверх, чтобы они не мешали. Впереди фронта курсируют кампидуктор и мандатор: первый изучает местность и определяет маршруты движения, второй передает распоряжения архонта. Если тагма проводит тренировку отдельно, архонт тагмы курсирует впереди вместе с мандатором и кампидуктором; если же тренируется вся мера, никто не должен находиться впереди, только лишь архонт меры, находясь верхом, вместе с двумя ман- даторами, двумя кампидукторами, одним стратором,[15] одним спафарием и орнитоборами, пока боевой строй не окажется вблизи места сражения. Тогда архонту с целью безопасности следует войти в боевой строй - туда, где расположено его знамя. И ему не следует вступать в схватку с врагами, равно как и орнитоборам, поскольку они безоружны; также не должны в каждой мере звучать ни один горн и ни одна труба, если их окажется много, кроме одной лишь трубы мерарха, чтобы в возникшем шуме не были заглушены команды.
12. Как следует выстраивать псилов вместе со скутатами и кавалеристами
Псилы размещаются в строю различными способами: иногда лучники встают позади каждого ряда в зависимости от величины наличных сил, то есть четыре псила к 16 скутатам, чтобы в том случае, когда ряд скутатов разделится по четверо, позади них оказался бы один токсот; иногда на глубину рядов попеременно один скутат - один токсот; иногда же в рядах на флангах боевого строя, то есть между ним и кавалерией; часто же, если псилов много, то и снаружи кавалерии на небольшом расстоянии от нее вместе с немногими скутатами, для того чтобы защитить стоящую снаружи боевого строя кавалерию. Солдаты, вооруженные беритами или марсобарбулами, размещаются или позади рядов скутатов, или на флангах боевого строя, но не в середине его; пращники - всегда на флангах боевого строя. Теперь же в целях обучения мы размещаем токсотов и остальных аконтистов позади рядов.
13. Как следует выстраивать кавалеристов со скутатами
Кавалеристы должны быть размещены на флангах пехотного боевого строя, причем более мужественные тагмы со своими архонтами - на самых краях. И если кавалеристов много, то есть более 12 тысяч, глубина их строя должна быть по десять всадников; если же их численность меньше, то по пять. Если окажется избыток кавалеристов, то таких следует разместить позади, снаружи повозок, в качестве резерва, чтобы в том случае, когда некоторые из врагов зайдут с тыла, они их отразили; в противном случае и их следует разместить на флангах. Сначала их следует расставить на разреженных интервалах, чтобы они не мешали друг другу, когда возникнет необходимость изменений строя.
Кавалеристам следует приказать не бросаться на врагов и не удаляться на большое расстояние от пехотного боевого строя, даже если враги обратятся в бегство, иначе в то время, когда против них последуют удары из засад, они, оказавшись в малом числе на удалении от боевого строя, не смогут получить защиту с его стороны. Но если, как это случается, они будут отброшены врагами, им следует найти убежище в тылу боевого строя и не отступать дальше повозок. Если же они не смогут выдержать удар, находясь верхом, им следует сойти с лошадей и защищаться в пешем строю.
Если боевое построение войска осуществлено, но сражение будет происходить не в этот день, и если враги оказывают давление на кавалеристов, а те не выдерживают, то им не следует оставаться на флангах боевого строя, но лучше отойти в тыл пехоте, то есть в промежуток между боевым строем и повозками. Но если это случится, необходимо, чтобы пространство этого промежутка было значительным, чтобы оно не стесняло возможные маневры кавалеристов и чтобы вражеские стрелы не причиняли им вреда.
14. Каким движениям следует обучать пехотинцев
Пусть мандатор отдаст распоряжение: "Молчать! Слушать команды! Не двигаться! Соблюдать строй! Следовать за знаменем! Никому не покидать знамя и не преследовать неприятеля!" И пусть солдаты движутся спокойно и неторопливо, так чтобы не было слышно ни от кого даже топота. Следует приучить их также по определенному сигналу голосом или мановением руки двигаться и останавливаться; уменьшать или делить на части глубину рядов; двигаться равномерно и упорядоченно, умело преодолевая самую различную местность; уплотнять или сжимать строй по глубине и протяженности; двигаться "черепахой"; сражаться в тренировочном бою иногда палками, а иногда и обнаженными мечами.
15. Другие упражнения
Разделяться на двойную фалангу и вновь соединяться; поворачиваться направо и налево, двигаться к флангам и снова возвращаться; защищаться в строю на два фронта с обеих сторон и возвращаться в исходное положение; смыкаться направо и налево; растягивать и расширять фронт; увеличивать или удваивать глубину рядов; подаваться к тылу и вновь возвращаться.
16. Какими способами производятся названные перестроения
Эти перестроения производятся следующими способами: они начинаются и заканчиваются по какому-нибудь условному знаку голосом или мановением руки. Если желательно начать движение, кампидуктор подает сигнал или горном, или рогом, или голосом - и солдаты начинают движение. Если нужно остановиться, то сигнал подается трубой, голосом или мановением руки - и они останавливаются. Их необходимо приучить к команде голосом или к условным сигналам по причине шума оружия, пыли или тумана.
Ряды уменьшаются или разделяются, когда их глубина равна 16 солдатам и желательно увеличить протяженность боевого строя для внушительности или с целью уравнения со строем врагов. Подается команда: "По восемь!" или "Выйти!" Тогда должны выйти те из двоих, которые рассчитались на первый-второй; глубина рядов уменьшается, протяженность боевого строя увеличивается и глубина строя становится 8 человек. Если желательна глубина по четыре человека, снова подается команда: "Выйти!" И точно так же все выходят в одну сторону - или правую, или левую; необходимо позаботиться о том, чтобы все выходили и входили только в одну сторону.
Совершать движение следует при сохранении равнения и порядка. Если некоторые вырываются вперед из боевого строя и движутся неравномерно, подается команда: "Равнение по фронту!" - и фронт выравнивается.
Смыкаться или уплотняться следует тогда, когда наш боевой строй оказывается на расстоянии двух или трех полетов стрелы от боевого строя врагов и предстоит столкновение. Подается команда: "Сомкнись!" И солдаты, уплотняясь, смыкаются по глубине и протяженности к середине данного места, чтобы стоящие впереди, подавшись в одну сторону, сблизили края щитов один с другим, а задние подошли вплотную в затылок друг к другу. Такое построение может быть осуществлено и во время движения, и на месте. Урагам следует приказать подталкивать сзади и выравнивать тех, кто стоит впереди, чтобы некоторые из них не отставали вследствие возможного страха.
"Черепахой" следует двигаться тогда, когда при сближении нашего боевого строя с вражеским предстоит обстрел из луков, а солдаты, расположенные по фронту, не имеют панцирей или наколенников[16] Подается команда: "Строиться черепахой!" Тогда солдаты, расположенные по фронту, сдвигают свои щиты до соприкосновения их краев, плотно закрывая свои туловища до колен, а стоящие позади них, подняв свои щиты и держа их над краями щитов передних, прикрывают их груди и лица и таким образом вступают в сражение.
Когда боевой строй, уплотненный согласно данному предписанию, окажется на расстоянии одного полета стрелы от врагов и будет полностью готов завязать сражение, подается команда: "Готовься!" Затем следует другая - громким голосом: "Помоги!", и все как один отвечают одновременно и согласованно: "Боже!" Псилы ведут навесную стрельбу, а скутаты, расположенные по фронту, если они вооружены марсобарбулами или дротиками, при сближении с неприятелями метают это свое оружие, положив копья на землю. Если у них этого метательного оружия нет, они выжидают, пока враги не подойдут вплотную - тогда, метнув свои копья, они выхватывают мечи и сражаются в строгом порядке, сохраняя строй и не бросаясь в преследование своих противников, даже если, как это случается, те отступят; солдаты, стоящие позади них, защищая свои головы щитами, оказывают копьями помощь передним. Необходимо надежно защищать солдат, расположенных по фронту, до тех пор, пока они не вступят в ближний бой врукопашную, чтобы они не были расстреляны из луков врагами, в особенности если они не имеют панцирей или наколенников.
Солдаты разделяются на двойную фалангу, когда при продвижении боевого строя враги обнаружатся и впереди и сзади. И если ряды состоят из 16 человек, а враги, приближающиеся с фронта, уже намерены вступить в ближний бой, подается команда: "Разделись от середины в двойную фалангу!". При этом 8 человек остаются на своих местах, а 8 поворачиваются и, отделившись, образуют двойную фалангу Если же глубина строя состоит из 8 или 4 человек, подается команда: "Первым стоять, вторым выйти в двойную фалангу!" И вторые номера, то есть те, которые состоят в команде декарха, поворачиваются и отходят на расстояние до 300 шагов, чтобы стрелы, пускаемые врагами с обеих сторон, не могли повредить тем, которые обратились назад, а падали на свободное пространство. Если возникнет необходимость, то по команде ". Повернуть назад!" они снова поворачиваются и возвращаются в исходное положение. Если же, как это случается, в тылу боевого строя обнаружатся большие силы врагов, а повозки сзади не следуют, то вторые номера останутся на месте, а выйдут первые. Построение в двойную фалангу производится тогда, когда войско не сопровождается повозками или когда повозкам, следующим за войском, имеется угроза со стороны врагов.
Солдаты сдвигаются направо или налево, когда желательно растянуть боевой строй по протяженности в одну сторону либо для того, чтобы по возможности удлинить боевой строй и охватить врагов, либо для того, чтобы не быть охваченными врагами, либо для приспособления к условиям местности, или же когда нужно сузить строй для преодоления теснины. И если желательно раздвинуть его вправо, подаются команды: "Направо!",[17] и все оплиты поворачиваются в эту сторону; "Марш!" - и все движутся, пока не будет достаточно; "Назад!" - и все возвращаются в исходное положение. Если желательно сдвинуться влево, подаются команды: "Налево!"[18] и "Марш!" - и все остальное делается аналогичным образом. Построение на два фронта производится тогда, когда враги, как это случается, внезапно развернувшись, оказались и впереди и сзади, и боевой строй не успел разделиться на две фаланги. Подается команда: "Остерегайся со всех сторон!" И половина рядов, оставаясь на месте, противостоит врагам, подошедшим спереди, другая половина обращается назад, а находящиеся в середине прикрывают щитами головы тех, которые стоят впереди них.
Повороты фронта направо и налево производятся тогда, когда желательно обратить фронт боевого строя направо или налево, если, возможно, в этом возникнет необходимость. Подается команда: "Смени фронт направо (налево)!" И когда каждая тагма одна за другой сменит фронт, весь строй быстро окажется обращенным в данную сторону.
Строй размыкается или расширяется, когда до этого он был сомкнутым и когда желательно, как это случается, укоротить или уменьшить ряды и растянуть боевой строй в ширину, то есть сделать его более разреженным. Подается команда: "Разомкнись в обе стороны!" - и строй растягивается. Такое перестроение оказывается возможным и при движении боевого строя, и на месте, в направлении наружу, к обоим флангам, независимо от того, будет ли это строй одной меры или же всего войска.
Ряды углубляются или удваиваются, когда они состоят из четырех человек, но желательно их удвоить и усилить перед боем, уравняв по глубине со строем врагов. Подается команда: "Войти!" - и в ряду оказывается 8 человек. Если желательно, чтобы их стало 16, еще раз подается команда: "Войти!" Солдаты вступают один за другим на свои места, ряды удваиваются, и в каждом ряду оказываются все 16 человек, как было изначально. Если же желательно, как это случается, образовать глубину рядов из 32 человек (в чем, однако, нет необходимости), подается команда: "Ряд в ряд!" Ряды удваиваются указанным способом, отчего боевой строй углубляется, а его протяженность уменьшается.
Поворот кругом делается тогда, когда при движении боевого строя вперед враги совершают нападение не с фронта, а с тыла. И если при глубине строя в 16 человек желательно переменить фронт, то есть перевести лохагов в тыл, подается команда: "Сменить место!" И лохаги переходят в глубину рядов, ведя за собой всех остальных; повернувшись, они как бы организуют новый боевой строй, обращая его фронт против врагов. Такое перестроение удобно делать до смыкания рядов. Если же ряды сомкнуты и их невозможно предварительно разредить, подается команда: "Кругом!" И все, повернувшись на том месте, где они стояли, обращаются в противоположную сторону, и впереди оказывается уже не лохаг, а шестнадцатый в строю - ураг.
17. Как следует выстраивать боевой строй и приучать его к противоборству с врагами
Завершив обучение каждой тагмы в отдельности по изложенному методу, следует собрать все войско вместе и выстроить как бы для генерального сражения весь боевой строй - скутатов, псилов, кавалеристов, повозки и остальной обоз - и противопоставить ему как пехотинцев, выстроенных в одиночную линию, так и кавалеристов, применяющих оружие без наконечников. И пусть они нападают на боевой строй то упорядочен- но, то в клубах пыли, с криками и в беспорядке, иногда с фронта, иногда с флангов и с тыла, чтобы пехотинцы и кавалеристы, приученные ко всему, не приходили в замешательство, а мерархи приспособлялись к таким нападениям.
Подобным же образом следует обучать и кавалеристов, которые иногда должны оставаться на флангах, а иногда отходить в тыл пехотинцам и разворачиваться в тылу.
Меры боевого строя следует размещать на удалении 100 или 200 шагов одна от другой, чтобы при движении они не стесняли друг друга; во время же сражения они уплотняются и оказывают друг другу помощь. При этом следует приказать им ориентироваться по средней мере, где должно быть размещено знамя стратига. Поэтому древние называли центр боевого строя лицом или средоточием, чтобы с ним сообразовывались все остальные.
Поскольку смыкание и уплотнение строя можно производить более быстро и безопасно, чем его размыкание и расширение, не следует изначально устанавливать глубину рядов в 16 человек, но всего лишь в четыре, чтобы и боевой строй казался врагам более внушительным, и оплиты были более свободны при передвижении, особенно на дальнее расстояние. Если возникнет необходимость установить глубину строя в 8 или в 16 человек, это быстро произойдет на марше, и боевой строй уплотнится. Если же боевой строй уплотнен и укорочен по ширине, а необходимо увеличить его протяженность, то для этого потребуется много времени, да и растягивание боевого строя вблизи врагов не принесет пользы.
До построения боевого строя бандофоры должны находиться на конях рядом со своими архонтами, в строю же они должны стоять пешими.
Глубина рядов не должна быть более 16 человек, даже если она у врагов глубже, и не менее четырех, даже если у врагов она меньше. Ибо глубина более 16 человек бесполезна, а менее четырех слаба; глубина же середины строя должна состоять из 8 скутатов. В войске должна быть полная тишина; урагам каждого ряда следует приказать, чтобы они, услышав шопот от кого-либо из своих подчиненных, ударяли их древками копий,[19] а в бою подталкивали их вперед, чтобы некоторые из оплитов из-за возможного страха не отставали. Не следует заставлять пехоту в полном вооружении совершать марш на большое расстояние, но если противники медлят и боевой строй вынужден ждать, нет необходимости длительное время стоять в строю, чтобы в бою солдатам не оказаться уставшими из-за тяжести своего вооружения; следует приказать им сесть и отдохнуть, а когда враги приблизятся, тогда поднять их, чтобы они оставались бодрыми и неутомимыми. Никто не должен находиться впереди боевого строя, кроме мерархов на конях, двух мандаторов, двух кампидукторов, одного стратора и одного спафария при каждом архонте, а также двух орнитоборов, до тех пор, пока враги не приблизились. После этого каждый из них в целях безопасности должен отойти в свою меру.
Следует знать, что в ходе тренировок хорошо и полезно приучить весь боевой строй пехоты или каждую его меру к определенным сигналам и распоряжениям и добиться, чтобы стратиоты были готовы им повиноваться. Во время сражения нет необходимости управлять всем боевым строем с помощью одного сигнала, поскольку ни место действия, ни время не окажутся полностью совпадающими. Когда боевой строй особенно велик по численности и сильно растянут, возникает необходимость подавать отдельные сигналы. Да и враги ведь не нападают одновременно. Итак, если предположить, что одна мера боевого строя, имеющая небольшую глубину, будет потеснена врагами, то какая-нибудь другая, увеличив свою глубину, придет ей на помощь. Если одна мера будет окружена врагами, то какая-нибудь другая, перестроившись на два фронта, поддержит ее. Для этого каждая мера должна приспособлять свой строй к нападению и угрозе в соответствии с маневрами, изложенными ранее, а не ждать другого сигнала. Однако до момента столкновения всем необходимо располагаться в строю и совершать марш согласованно, подчиняясь единой команде. По всем этим причинам древние делили большой боевой строй на отдельные меры и тагмы.
18. Как нужно размещать повозки и обоз
Если было решено сопровождать войско карагоном, его следует разместить позади пехотного боевого строя на расстоянии одного полного полета стрелы, и он должен следовать за строем собственной меры. Протяженность фронта повозок должна быть установлена такая же, как и у боевого строя, чтобы повозки не оказались снаружи и не остались без защиты. Каждая из повозок должна быть закрыта с задней стороны полотнищем из козьей шерсти, чтобы возничие, стоя на повозках и участвуя в бою, были как бы прикрыты барьером, да и быки были защищены от летящих стрел. Телеги, везущие баллисты, должны быть распределены по всему фронту, но больше всего лучших баллист следует разместить на флангах, а возничие должны быть аконтистами, и им следует использовать пращи, марсобарбулы и стрелы. Остальной обоз следует размещать непосредственно внутри линии повозок, так чтобы пространство в интервале между повозками и боевым строем оставалось свободным, чтобы скутаты, разделившись на две фаланги для защиты повозок, если обстоятельства этого потребуют, смогли бы свободно проследовать и через кавалеристов, и через псилов, не встречая препятствий и не нарушая своего порядка. Если же повозкам будут угрожать с тыла значительные силы врагов, а возничие и те солдаты, которые, возможно, будут разделены на две фаланги, не смогут им противостоять, то следует разбросать некоторое количество триболов; но если они будут разбросаны, необходимо позаботиться о том, чтобы войско возвращалось не по той же самой дороге, а по другой и чтобы оно не потерпело от этих триболов какого-нибудь вреда.
19. Как следует совершать марш, если враги находятся поблизости
Позади и впереди следует иметь в качестве разведывательных групп кавалеристов, а вне таких групп не должен оказываться ни один из пехотинцев; лагеря должны находиться поблизости, чтобы пехота не утомлялась, проходя большое расстояние. Повозки должны двигаться, соответствуя мерам боевого строя, или одна за другой, или в линию - в зависимости от местности, сначала повозки правого крыла, затем левого, после них - повозки левой средней меры и затем правой средней, но не беспорядочно и не вперемешку. Если враги находятся поблизости, оплиты должны совершать марш, неся оружие в руках и не складывая его на повозки, чтобы быть готовыми к сражению. В такое время они должны двигаться тагма за тагмой в том порядке, в котором они располагаются в боевом строю, а не беспорядочно и разрозненно, чтобы в том случае, когда возникнет необходимость принять боевой порядок, они были бы готовы встать в строй. Если вражеская кавалерия имеет значительную численность и находится поблизости от войска, то не следует до исхода сражения беспрерывно менять лагеря или совершать марши, но необходимо заранее, за два или три дня, достичь того места, где должно состояться сражение, и там в безопасности стать лагерем.
20. Как пехоте следует совершать марш в лесистых, труднопроходимых и тесных местах
Солдаты, ожидающие нападений со стороны врагов, в первую очередь склавов или антов, в местах, заросших лесом, труднопроходимых и тесных, должны идти налегке, не иметь много кавалерии, повозок, большого обоза или тяжелого вооружения, такого как панцири или шлемы, но скутаты должны быть вооружены большими щитами и копьями короткими, но не кавалерийскими, а псилы - щитами меньшего размера и облегченными, токсофаретрами, беритами, малыми мавританскими дротиками и некоторым количеством марсобарбул; все они должны иметь на случай нужды топоры в большом количестве, которые следует транспортировать на вьючных животных. Строй скутатов не должен устанавливаться в одну развернутую линию по фронту, как в местах ровных и открытых, но в две или в четыре меры при глубине рядов в два или четыре человека, в зависимости от величины войска, или же в виде колонны по предлагаемой схеме, если обстоятельства этого потребуют; меры должны двигаться равномерно, будучи удаленными друг от друга на бросок камня. Если при пехотном войске имеются кавалерия и обоз, то обоз следует вести позади скутатов, за ним - кавалерию, а за ними - небольшое количество скутатов и псилов в качестве нотофилаков для пресечения возможных неожиданных нападений с тыла. Что касается псилов, то одни из них должны идти впереди боевого строя на удалении одной мили вместе с некоторыми кавалеристами, а другие - двигаться с обеих сторон на флангах боевого строя, чтобы они наблюдали и разведывали, нет ли здесь вражеских засад и не стоят ли позади них подпиленные деревья, которые держатся прямо, но при приближении к ним от толчка руками быстро опрокидываются и ввергают в замешательство тех, которые неожиданно оказываются в завалах. Все это следует заранее разведать псилам и некоторым кавалеристам, которые должны вместе отогнать спрятавшихся врагов, чтобы смог проследовать боевой строй.
Если местность открытая, то идти впереди и осуществлять разведку должны кавалеристы, если же лесистая и труднопроходимая, то псилы. Псилам не следует располагаться в линию, как скутатам, но строиться друнгами,[20] то есть по три или четыре псила, имеющих при себе дротики и щиты, чтобы в случае необходимости они могли и прикрываться щитами, и метать дротики, и им должен быть придан один токсот, которого они смогли бы защитить. Эти друнги, как уже сказано, должны двигаться не в едином строю и не в линию, а один за другим, но при этом не рассыпаясь, чтобы защищать друг друга с тыла, и если окажется, что идущие впереди, попав в засаду, встретят сопротивление врагов или окажутся в затруднении вследствие неблагоприятной местности, то идущие позади, незаметно заняв более высокие позиции, должны ударить врагам в тыл; псилам всегда необходимо стремиться к тому, чтобы опередить врагов в овладении более высокими позициями. Псилам должно быть приказано не удаляться от боевого строя слишком далеко, чтобы они могли слышать звуки горна или трубы и не остались бы без помощи, если окажутся в затруднении. Когда марш совершается колонной в четыре меры, но местность станет настолько тесной, что четыре меры не смогут идти рядом одна с другой, то из каждых двух мер должна быть образована одна двойная фаланга. Но если и этим двум не хватает места, то одна мера должна идти колонной впереди в качестве отдельного формирования, а остальные друг за другом позади нее, причем псилы, как уже было сказано, должны следовать впереди. После прохождения тесного места следует снова перестроиться в развернутую колонну из четырех частей или мер, как это было установлено ранее.
Если враги в большом количестве появятся спереди или с флангов, то боевой строй следует обратить фронтом в ту сторону, в какую необходимо; например, если враги покажутся слева от походного строя, то мера, расположенная на этом фланге, должна остановиться и принять боевой порядок, а остальные три меры, сообразуясь с ней, должны выстроиться на своих местах. Если же враги покажутся справа, то меры перестраиваются аналогичным образом, обратив фронт в эту сторону. Если же враги покажутся перед средними мерами - либо одной, либо обеими, то они, сообразуясь с местностью, должны совершить боковое захождение вправо и стать фронтом к врагам; две другие меры, подойдя, должны перестроиться аналогичным способом, и таким образом произойдет трансформация флангового построения во фронтальное. И если местность позволяет ударить по врагам согласованно, то псилы и кавалеристы должны окружить врагов; если же не удастся действовать согласованно и во взаимодействии, следует выстроить скутатов в глубокие и неплотные ряды, чтобы они свободно проходили между деревьями, а в случае необходимости легко уплотнялись. Но если таким образом продвигаться невозможно, то боевой строй следует остановить, а против врагов бросить псилов, поддерживая их некоторыми находящимися поблизости скутатами и кавалеристами.
Следует приказать, чтобы в том случае, когда во время марша при появлении врагов поднимется шум, как это обычно случается, все солдаты не приходили в смятение и не бросались в сторону шума, но чтобы скутаты оставались в строю, а псилы каждой меры устремлялись туда, где возник шум. При этом солдаты, которые расположены впереди, не должны необдуманно отходить на фланги, а расположенные на флангах выходить вперед без распоряжения архонта, но каждая мера должна оказывать помощь своим людям при возникновении шума, как этого потребует обстановка, и если эти люди, возможно, будут потеснены, они должны отступить к боевому строю скутатов, чтобы враги их не одолели окончательно. Таким образом, марш пехоты можно осуществлять безопасно и надлежащим образом, если, как мы сказали, в местах лесистых и труднопроходимых выстроиться колонной либо в четыре меры, либо в две, как это позволит сделать местность, а в местах более открытых - развернутым фронтом с более разреженными и глубокими рядами.
Следует знать, что в густых лесах более пригодны аконтисты, чем ток- соты и пращники, - поэтому основная масса псилов должна быть обучена владению беритами и дротиками. От токсотов больше пользы, когда они располагаются позади боевого строя, а также когда они используются в местах неровных, гористых, тесных или же открытых. Аконтисты также очень полезны вне боевого строя, особенно в густых лесах.
Необходимо также устраивать надежные лагеря или фоссаты, сооружая их, если это возможно, на открытой местности: если же таковой не окажется, то не следует допускать беспечности, но становиться лагерем компактно и неприступно, избегая при этом таких мест, вблизи которых находятся более высокие позиции. Не следует распускать боевой строй прежде чем все станут лагерем, фоссат будет надежно укреплен и будут выдвинуты патрули. Всем необходимо знать, что по звуку трубы следует останавливаться, а по звуку горна - начинать движение.
Для более ясного восприятия того, что было изложено в настоящей главе, мы прилагаем следующие примерные схемы.
21. Как нужно совершать плавание по рекам и осуществлять их форсирование, когда враги находятся на противоположном берегу
Следует иметь наготове дромоны, остальное снаряжение для транспортировки провианта, небольшие корабли[21] и другие средства для сооружения мостов вместе с канатами и настилом и передать все это в распоряжение войска, совершающего марш по суше, то есть мирархам, мерархам и соответствующим архонтам в тагмах. Благодаря знакам наподобие знамен, размещенным на мачтах, должно быть ясно, какому архонту принадлежит каждый дромон; после этого следует назначить для командования ими единого наварха или стратига. Если дромонов много, следует распределить их между тремя архонтами и тремя соответствующими мерами, назначив трех букинаторов и трех мандаторов. На всех дромонах или на большинстве из них следует расставить небольшие баллисты, прикрытые с носовой части дромонов полотнищами из козьей шерсти, чтобы, ведя стрельбу, можно было отогнать появившихся вдали врагов. На дромонах следует также разместить опытных и искусных токсотов под соответствующей защитой. Накануне отплытия следует заранее определить места стоянок, где все должны стать на якорь, и дромоны, плывущие отдельными частями, в том порядке, который был определен, должны будут, как уже сказано, все собраться в установленном месте, и когда выяснится, что все прибыли благополучно и никто не отстал, тогда следует продолжить движение в установленном порядке до следующей стоянки. Если же будут в наличии галеры и другие тяжелые корабли, которые не смогут идти вместе с дромонами, следует поставить их под командование архонтов, аналогичных архонтам в обозе. Им не следует делать остановки вдалеке от общей стоянки, но они также должны туда прибыть, чтобы одновременно с дромонами и вставать на якорь, и двигаться дальше. Такие тяжелые корабли должны двигаться вслед за дромонами вместе с небольшим числом дромонов, выделенных для их защиты. Когда враги близко, а лагерь необходимо разбить на суше, следует оградить его надежным рвом в предвидении неожиданных вражеских нападений, которые, возможно, могут произойти ночью. Если же предстоит сражение на воде и враги окажутся выстроенными в боевой строй, следует расположить дромоны развернутым фронтом, соблюдая равнение и имея глубину построения в один дромон, настолько близко друг к другу, чтобы двигаться беспрепятственно, не перемешиваясь и не сталкиваясь веслами. Следует разместить, как уже сказано, столько дромонов по ширине фронта, сколько это позволит безопасно сделать судоходное пространство реки, а остальные расположить за ними следом во вторую и третью линии на удалении одного полета стрелы. Если же, как это случается, возникнет необходимость овладеть противоположным берегом, где располагаются враги, и если для этого необходимо форсировать реку, для чего нужно построить переправу, то следует начать ее сооружение со своего берега, и для этого транспортные средства, то есть крупные корабли, необходимо соединить в виде моста и установить на них настил, причем все для этого - канаты и доски - должно быть готово заранее. И когда созданный таким образом мост приблизится к противоположному берегу на расстояние одного полета стрелы, следует двинуть вперед дромоны с баллистами или корабли, имеющие вооружение, и с их помощью отогнать врагов; после этого вслед за ними можно будет безопасно навести мост по частям до твердого берега. После того как мост будет соединен, на обоих берегах и в первую очередь на том, где находятся враги, должны быть сооружены для защиты моста башни из дерева, кирпича или дикого камня. Сначала, однако, следует выкопать прочное укрепление, окруженное рвом, чтобы размещенная в нем пехота с помощью баллист обеспечила возможность беспрепятственного сооружения башен. После этого можно будет переправить все войско, включая как кавалерию, так и обоз.
22. Как нужно оборудовать лагеря или фоссаты
Вокруг лагеря следует расставить повозки, в необходимых случаях воздвигнуть стену, если позволит местность, а снаружи выкопать ров шириной пять или шесть футов и глубиной семь или восемь футов, насыпая землю с внутренней стороны; снаружи рва следует рассыпать триболы и выкопать неглубокие ямы, оборудованные кольями, о которых следует поставить в известность личный состав войска, чтобы никто не пострадал от них по причине незнания. По периметру фоссата следует оборудовать четверо больших главных ворот и много малых калиток, и вблизи каждых ворот или входов с целью их защиты следует разместить архонта. Внутри фоссата сразу за повозками следует расставить в один ряд палатки псилов, на ними оставить свободное пространство в 300 или 400 футов, а затем расположить остальные палатки, чтобы при обстрелах со стороны врагов стрелы не поражали тех, которые расположены в середине, а падали на свободное пространство. В центре фоссата должно быть пространство крестообразной формы, имеющее ширину до 40 или 50 футов; с обеих сторон к нему должны примыкать палатки, размещенные на участках в виде кварталов, отстоящие друг от друга на небольшое расстояние. Каждый мерарх должен размещаться в середине расположения своих подчиненных, а стратиг - в расположении одной из мер, но не в центре этого пространства, чтобы и он не мешал передвижениям через этот центр, и его не беспокоили проходящие. Если возникнет необходимость ввести в лагерь кавалерию, то ее следует разместить в середине лагеря, а не на краях.
К воротам лагеря необходимо отрядить наиболее опытных из трибунов вместе с солдатами их тагм, чтобы после вечернего увольнения и до сигнала подъема никто не осмеливался входить в фоссат или покидать его против воли стратига. Если кавалерия располагается внутри лагеря, то должны быть тщательно организованы ночные сторожевые посты.
Архонты каждой меры должны направить по одному своему мандато- ру к палатке стратига, а трибуны - к палатке мерарха, чтобы через них все немедленно узнавали распоряжения.
Стратигу необходимо иметь при себе тубаторов и букинаторов; вечером по троекратному сигналу трубы следует прекращать работы и после ужина петь гимн Пресвятой Троице. Некоторых людей из свиты стратига следует выделить для того, чтобы инспектировать сторожевые посты и обеспечивать соблюдение всеми тишины, чтобы никто не осмеливался громко окликать по имени своего товарища. Тишина приносит много пользы: благодаря ей часто разоблачаются вражеские катаскопы, тайно проникшие в расположение войска, тогда как шум порождает много вреда. Следует также воспретить пляски и игрища, в особенности после вечернего увольнения, поскольку они не только непристойны и шумны, но и приносят бесполезное утомление. Если предстоит покинуть фоссат, распоряжения должны быть даны накануне вечером; на рассвете в этот день следует дать троекратный сигнал горном и после этого начать выдвижение. Меры должны выходить по порядку, причем первыми идут оплиты, а за ними повозки.
Необходимо также пользоваться триболами. Если местность окажется каменистой и выкопать ров будет невозможно или если будет упущено время, чтобы окружить войско рвом во время войсковой лагерной стоянки, необходимо использовать триболы, которые заменят ров.
Древние предлагали различные формы войсковых лагерных стоянок или фоссатов; пишущий эти строки отдает предпочтение форме вытянутого четырехугольника как наиболее упорядоченной и необходимой. Войско, размещенное в лагерях, расположенных на склонах гор и на высотах, кажется более многочисленным, чем при расположении на местах ровных или углубленных. Поэтому если возникнет необходимость продемонстрировать войско вражеским эксплораторам, следует выбирать места покатые, особенно если там будут в наличии все необходимые средства.
Для лагеря следует выбирать места здоровые и чистые и не задерживаться длительное время на одном месте, если оно небла