В нашем вопросе рассматривается спорная проблема датировки возвращения Кимона из остракизма. По нашему мнению, это произошло перед истечением естественного срока остракизма, наложенного на Кимона в 462/1 г. до н. э.
Согласно Плутарху, некоторые считали, что тайные переговоры Эльпиники с Периклом от имени Кимона стали необходимым условием для возвращения Кимона на пост стратега. Это позволило ему вновь получить престижное военное назначение в регионы, где он ранее одерживал успехи (Plut. Per. 10, 5):
Некоторые утверждают, что возвращение Кимона из изгнания было инициировано Периклом только после того, как между ними, при посредничестве его сестры Эльпиники, было достигнуто тайное соглашение. По этому соглашению, Кимон должен был отправиться во главе флота из 200 триер для покорения территорий Великого Царя, в то время как Периклу доставалась власть в самих Афинах. Кроме того, ходили слухи, что и ранее Эльпиника смягчала позицию Перикла по отношению к ее брату.
Исследования неоднократно предполагали стесимбротское происхождение этой информации, и, вероятно, это предположение верно. Если допустить стесимбротское происхождение сообщения о конфронтации Перикла и Эльпиники в 439 г. до н. э. (см. § 3), то все указывает на то, что Стесимброт уделял особое внимание теме отношений и встреч между Эльпиникой и Периклом. Примечательно, что в главе «Жизни Перикла» (10, 6) Стесимброт не упоминается даже для описания эпизода 463/2 г. до н. э., хотя, как отмечено в «Жизни Кимона» (14, 5), Плутарх ссылался на него в этом эпизоде.[1]
Структура параграфов, посвященных возвращению Кимона в 10‑й главе «Жизни Перикла», раскрывает основную цель — ослабить роль Эльпиники в этом событии около 452/451 гг. до н. э.: Эльпиника выступала посредницей в переговорах с Периклом о досрочном возвращении ее брата Кимона. Это возвращение было основано на согласованном разделении сфер влияния и власти между ними.
По словам Плутарха, после битвы при Танагре, в которой друзья Кимона героически пали на поле боя, опровергнув подозрения в филолаконизме, среди афинян распространилось всеобщее сожаление и тоска по Кимону. Отсюда Перикл, осознав эти настроения, не стал колебаться и «угодил большинству», добившись отмены остракизма Кимона и его возвращения из изгнания. Это позволило Кимону вернуться и заключить мир со Спартой, с которой он имел тесные связи.[2]
Плутарх подчеркивает, что спартанцы ненавидели Перикла и других демагогов, но были близки к Кимону. Именно благодаря личным качествам Перикла, его способности улавливать народные настроения и выступать в роли их выразителя, стало возможным возвращение Кимона и заключение мира.
После отступления о традициях, связанных с Эльпиникой, и полемики с Идоменеем, обвинившим Перикла в убийстве Эфиальта, Плутарх вновь подчеркивает благородство и честолюбие Перикла.
Согласно другой версии, приписываемой неназванным «некоторым», Перикл не стал инициировать возвращение Кимона только потому, что этого хотел народ. Эти «некоторые» источники вводят важную деталь — переговоры и компромисс между Периклом и представителем группировки Кимона, Эльпиникой, которые привели к немедленному возвращению Кимона с восстановлением его полномочий стратега.
Согласно этой версии, Эльпиника вела переговоры с Периклом о возвращении брата и смогла добиться для Кимона возможности возглавить флот из 200 триер, чтобы действовать в тех же районах, где он ранее одержал свои крупнейшие военные победы и достиг пика популярности и силы в Афинах.
Плутарх опять сталкивается с влиятельным источником, Стесимбротом, который изображал Эльпинику, сестру Кимона, в качестве главной героини, чтобы принизить Перикла.
Плутарх фиксирует факт, что Перикл — по некоторым сведениям — издал указ о возвращении Кимона в Афины не раньше, а позже, после переговоров с Эльпиникой.
Плутарх использует эту информацию о переговорах Перикла и Эльпиники, чтобы опровергнуть стесимбротовское изображение его как «Олимпийца», вынужденного вести переговоры с женщиной по важным политическим вопросам.
Плутарх также использует эту информацию, чтобы унизить Эльпинику, которая, по его мнению, претендовала на участие в политике.
Плутарх ссылается на «знаменитую фразу Перикла Эльпинике», которая, вероятно, содержалась в источнике, упоминающем соглашение 452/1 г. до н. э. Плутарх использует эту фразу, чтобы провести аналогию с ситуацией 439 г. до н. э., которую он затем описывает более подробно.
Плутарх демонстрирует конфликтные отношения с упомянутым источником и стремится интерпретировать события в редуктивных терминах равного торга между Периклом и политическим деятелем кимоновской фракции.
Современная критика занимает определенную позицию и проявляет тенденцию.
В комментарии к «Жизни Перикла» Стадтер серьезно рассматривает возможность, что переговоры о возвращении Кимона — это вариация абсурдной истории (приписываемой Антисфену, но это спорно). В этой истории Перикл потребовал секса с Элпиникой в обмен на возвращение Кимона, предполагая инцест между ними.
На самом деле очевидна ненадежная упрощенность, основанная на смешении искаженных данных об инцесте. Предполагается, что Элпиника была пассивна в браке с Каллием и в инициативе развратного Перикла.[3]

---

[1] Аналогично Стесимброт не упоминается в Pericles 29, 2. В этом отрывке Плутарх говорит о постоянных нападках Перикла на детей Кимона из–за их материнского происхождения. Эту информацию Плутарх прямо приписывает писателю из Фасоса в Cimon 16, 1.
[2] Согласно описанию Плутарха, в 457 г. до н. э. Кимон попытался принять участие в сражении, но был остановлен сторонниками Перикла (Cim. 17, 4-8). Плутарх устанавливает ту же логическую и хронологическую связь, основываясь на традиции Феопомпа (FGrHist 115 F 88): Кимон вернулся, когда «не прошло и пяти лет», призванный народом для заключения мира благодаря своему статусу проксена у спартанцев. Значимо то, что в соответствии с героическим образом биографии, здесь нет никаких упоминаний о предполагаемом соглашении между Эльпиникой и Периклом, представленном в традиции Стесимброта. Вместо этого афиняне, впечатленные героизмом сподвижников Кимона, призвали его обратно, а декрет был предложен самим Периклом (Cim. 17, 8)
[3] Попытка опровергнуть свидетельство о пакте между Эльпиникой и Периклом — это уже давняя практика. Мейер считал его «полностью неисторичным рассказом» из–за хронологического несоответствия упоминания в «Перикле» (10, 8) о походе на Кипр после битвы при Танагре. В самом деле, когда Плутарх связывает поход на Кипр с этим соглашением, он отходит от феопомповской традиции, которой следует для более ранней даты возвращения Кимона. Хронологическая связь не ставит под сомнение историчность соглашения, как и историчность похода на Кипр. Мейер считал, что это известие не из Стесимброта и что оно было выдумано на основе процесса 463 г. до н. э. (открыто стесимбротовского), упомянутого сразу после Плутархом. Очевидно, что интерпретация должна идти в противоположном направлении. От реального соглашения, о котором знал современник Стесимброт и был рад вспомнить как очередное доказательство для дискредитации Перикла, традиция пришла к устранению женского протагонизма и банальному сведению Эльпиники к положению сексуального объекта (Антисфен/Эсхин у Афинея). Конечно, распространенная в исследованиях оценка — это быстрое списание этого свидетельства (Стесимброта или нет) как анекдота или литературного вымысла. Например, Коннор и Подлекки отвергают его, хотя последний готов поверить в соглашение о разделе сфер влияния, но «анекдотическая ситуация с Эльпиникой делает его весьма сомнительным».