ГЛАВА X. Античное хозяйство
В какой степени может этот анализ римского хозяйства служить для характеристики основных черт античного хозяйства и сущности того, что называют античным капитализмом? Никто не может усомниться в тесной связи и родстве римской цивилизации с ей предшествовавшими: Рим сохранил в своих недрах плоды величайших побед, одержанных предшествовавшими цивилизациями, и усовершенствовал их. Конечно, это не исключает существования разницы, но ведь было бы абсурдным искать полного тожества между различными обстановками и периодами. Каждый народ налагает свой особый отпечаток на историю: энергия, этические способности, географическое положение и густота населения оказывают всегда громадное влияние; сюда надо прибавить неожиданные сношения и непредвидимые исторические перемены, все это вместе взятое налагает свой особый отпечаток на каждую цивилизацию. Но когда формы производства тожественны, моменты сходства преобладают над моментами различий и в обшей картине хозяйства особенно рельефно вырисовываются признаки сходства.
Так обстоит дело с античными цивилизациями по сравнению их с римской. В ней также господствует домашнее хозяйство. В восточных монархиях самостоятельность дома господствует и составляет основу общественного и частного хозяйства, что не исключает существования некоторых отраслей обрабатывающей промышленности для удовлетворения некоторых общих потребностей или спроса на предметы роскоши, доступной только монарху и привилегированным классам. Благосостояние и распространение этих отраслей промышленности находится в тесной связи с возникновением и ростом городских центров, которые являются прежде всего местом производства и торговли и впоследствии становятся центрами политической и военной жизни. Цивилизация и город, с этой точки зрения, равнозначущи, они друг друга предполагают и друг от друга зависят. Возникновение античных цивилизаций шло параллельное образованием городских центров, где богатства скапливаются, где идет бойкая торговля и где концентрируются специальные отрасли производства. Вся античная история народов, обладавших вообще цивилизацией, указывает нам на существование этих городских центров, т. — е. на развитие ремесел, промышленности и торговли, помогавших и дополнявших домашнее хозяйство.
Начиная с вавилонских памятников, с закона Гаммураби (2250 лет до Р. Х.) вплоть до памятников Востока и всей эллинской эпохи, мы находим самые очевидные доказательства тому, что домашнее хозяйство господствовало, производило и перерабатывало все, что не требует особого навыка и орудий; и что существует класс ремесленников, собранных в городах и работающих на заказ или для рынка. Тем не менее домашнее хозяйство все время является основой всей хозяйственной жизни, оно является живительным источником для цивилизации и налагает на нее свой отпечаток; если даже в периоды великого благоденствия и кажется, что домашнее хозяйство исчезло и уступило место более прогрессивным формам, то дело идет лишь о поверхностных переменах, происшедших исключительно в городах, в то время как античное натуральное домашнее хозяйство продолжает составлять удел громадного большинства населения. Вот почему античные цивилизации носили вполне земледельческий характер, что они не понимали домашнего благополучия без земли, и что они положили землевладение в основу каждого хозяйства; благодаря землевладению они обеспечили себе производство всего необходимого. Вот почему еще безземельные находились в зависимом положении, были клиентами, людьми не обладающими самостоятельным хозяйством; вот почему средние классы не владевшие землей, не имели никакого политического значения. Наконец, вот почему вся общественная борьба имела своим объектом захват земли, т. — е. условия существования наилучшего домашнего хозяйства. Эта хозяйственная организация производства приближается к организации римской эпохи и представляет главную сущность его экономики. Каждая из этих цивилизаций имеет свои особые стороны, но это зависит от окружающей обстановки и от разнообразных условий природы. Наиболее древние хозяйства естественно являются организмами, более рудиментарными и менее сложными по сравнению с позднейшими, в которых явления психологические, политические, юридические, художественные и проч., будучи порождениями экономического строя, отражают на себе все видоизменения его структуры-Но тут дело почти или совсем даже не идет о сущности форм производства, которые, как мы уже говорили, почти тожественны в древнем мире. Вот почему анализ римского хозяйства является хотя и не прямым, но надежным путем, чтобы проникнуть в самое сердце античных цивилизаций и познать строй их экономики. Характерным для них является: несложность и простота орудий производства, слабое господство над силами природы, ограниченное обращение товаров, медленное накопление капиталов, небольшое число лиц, занятых в обрабатывающей промышленности, небольшое число богатых и значительное число клиентов, поддерживаемых первыми, торговля, ограничивающаяся лишь некоторыми предметами роскоши, всякого рода богатство, возникшее благодаря военным победам, и господство временщиков, созданное паразитизмом, коммерческими спекуляциями и наглостью ростовщиков.
Отсутствие капиталов в сельском хозяйстве видно из того, что преобладали пастбища. Богатство в виде денег ценится постольку, поскольку оно может быть обращено в сокровища; а непроизводительное обращение богатств в сокровища, которое истощает источники самого богатства, является целью государственных финансов и идеалом каждого гражданина: накоплять сокровища, чтобы все истратить в одно мгновение, в один военный поход, в одном гигантском предприятии и в бессмысленных оргиях. Тем не менее все это служило средством, при помощи которого в античном обществе сокровища из накопленной массы металла снова пускались в оборот, запрятанные деньги снова возвращались и получали распространение, а до того население было вынуждено довести развитие натурального хозяйства до крайних пределов.
Пусть вспомнят сокровища, найденные в Вавилоне, золотые колесницы, сопровождавшие азиатских деспотов, богатства Александра, добычу Дария, богатства Персагад, Экбатаны и Суз, фантастическую добычу, обогатившую Грецию, и тогда увидят, что в античном мире только благодаря военным победам и крупным политическим потрясениям золото и серебро, накопленные в виде сокровищ, вышли из этого состояния и были брошены на рынок. Но отсюда вовсе не следовало, чтобы они создавали оживление в жизни; они исчезали и снова возвращались лишь при помощи военных побед, гак как расточались благодаря излишествам в потреблении, которым не соответствовал ни в малейшей степени рост производительной деятельности. Непроизводительное потребление превышало и уничтожало запасы, накопленные скупыми и хищными поколениями. Наиболее блестящие и наиболее могущественные цивилизации .'Отличались от предшествовавших им ростом не производства, а потребления, все большими излишествами в расходах на роскошь, без пропорционального увеличения богатства вообще; в этом смысле можно сказать, что при последовательной смене империй последующая менее богата, чем предшествовавшая ей.
Одним из последствий домашнего производства и независимости каждого хозяйства было то, что экономические явления не сплетались с социальной жизнью и не имели того значения, какое они имеют, где производство носит общественный характер. Вот почему власть могла оказывать такое влияние на экономические явления, какое уже невозможно в современном обществе, где, напротив, именно экономические явления определяют политические действия. Вот почему восточные деспотии и правительства Афин и Рима могли устраивать такие предприятия, для которых мы напрасно стали бы искать экономических мотивов. Это нам показывает ошибочность объяснения античной истории при помощи исключительно экономического фактора, при помощи одного экономического детерминизма (это выражение кажется нам более подходящим, чем исторический материализм), вполне правильного в отношении современной эпохи. Нельзя мерить на один аршин все века, нет вполне одинаковой причины для всех явлений, которые происходят в различные эпохи.
Вот это отделяет мир античный от современного, и если есть некоторое сходство, то оно чисто внешнее. Когда мы говорим: античный мир, мы не имеем в виду тот, который кончается с падением римской империи. Это деление, удобное и точное для политической истории, не является таковым для экономической истории; для последней античным обществом является скорое тот длинный ряд веков, который начинается со времени восточных цивилизаций вплоть до наступления одного вполне современного явления, явления, которое влечет за собой весьма радикальный и весьма глубокий переворот и отражается на всех областях моральной и материальной жизни, т. — е. вплоть до появления капитализма.
В этот долгий период истории нет большой существенной разницы между отдельными эпохами, так как формы производства остаются тожественными.
Следовательно, если требуется подходящее сравнение, то можно сказать, что Рим в периоде империи более близок к Европе XVI и XVII столетий, чем к современной Англии и Франции; что он в экономическом и в военном отношении более похож на то, нем была Япония до реформы; это сравнение с удивительной интуицией было уже сделано Вико в отношении роста войн и воинственного духа. Нет ничего более правильного, как картина, нарисованная знаменитым историком римского хозяйства Дюро–де–ла-Маллем в 1840 г., когда он сравнивает римскую империю с современной ему русской, или еще лучше, когда он сравнивает ее с турецкой империей, где олигархия захватила в свои руки государственные должности, присвоила себе монополию, разбогатела при помощи грабежа провинций и создания пашалотов (pahalates), где сокровища пополнялись при помощи конфискаций и где суверен чеканил деньги, отсекая головы.
Современную эпоху от античной отличают формы капиталистического промышленного производства, капитализм, т. — е. отделение труда от капитала и монополия на орудия производства, дающие такое направление современной истории, какого не могла иметь античная история. Древние народы не вышли еще из стадии торгового и ростовщического капитализма. Замечание Аристотеля, что торговля первооснова богатства, относится ко всему античному обществу. Действительно, торговля занимала тогда то высокое место, которое теперь принадлежит промышленности; многочисленные признаки этой торговой деятельности видны из экспедиций египтян в области Понта и Южной Аравии, из учреждений финикиян, соединившихся с этрусками, чтобы стать владыками морей, лежавших на Западе, из торговли хлебом, которой занимались евреи, из спекуляций эллинов и т. д.; существование этой торговой деятельности облегчали существование денежного и кредитного хозяйства, банковские бумаги и бумаги на предъявителя вавилонского банкирского дома Эгиби и, наконец, операции греческих трапедзитов. Торговля была тогда профессией, полной таинственности, секретом небольшого числа непроизводительных работников, коих значение не может быть сравниваемо со значением современных купцов: от последних можно эмансипироваться благодаря легкости обмена, статистическим сведениям и развитию духа кооперации среди производителей.
Мы не говорим о ростовщичестве, которое было так развито в античных обществах и которое стало одним из главных средств накопления. Торговля и ростовщичество суть два фактора античной экономической жизни, которым принадлежало место, занятое теперь промышленностью; в промышленности кристаллизуется оплачиваемый наемный труд, совершается капиталистическое присвоение; промышленность усовершенствовала обмен и создала новые формы кредита, высшие, чем бывшие в древности, формы торгового и ростовщического капитализма. С промышленностью неразрывно связаны возникновение и развитие, капитализма, живущего наемным трудом, присвоением прибавочной стоимости и автоматическим накоплением прибылей. Капитализм, таким образом, связан с современными системами интенсивной промышленности и с господством крупных международных рынков.
Те же причины, что в Риме мешали образованию капитализма в современном смысле этого слова, влияли и на всю античную эпоху, не знавшую условий, которые делают возможным монополию на орудия производства и необычайную интенсивность самого производства. Так как не существовала причина, то тем более не было тех последствий, которые свойственны современному капитализму, т. — е. обобществления производства и присвоения капиталистом, борьбы за рынки, конкуренции и кризисов, безработных, банкротств и хронического возмущения производительных сил против форм, созданных капитализмом. Точно также вся социальная история античного общества шла иным путем, чем наша. Одной из наиболее солидных и оригинальных концепций Маркса является его указание на то, что капитализм недавнего происхождения, что характер капитализма носит вполне современный отпечаток и что с ним начинается новая историческая эпоха. Маркс разграничил современную и древнюю истории с такой ясностью и очевидностью, что все позднейшие изыскания только лишь подтвердили эти удивительные догадки.
Античное хозяйство создало самостоятельную систему, связанную с нашей рядом исторических событий, но управляемую особыми законами. Вот почему проявления системы, по–видимому, вполне тожественные с другими, принадлежащими к иной эпохе и к иной среде, являются следствиями различных причин. Так, напр., концентрация собственности, экспроприация земледельцев, развитие корпораций, отмена рабства — суть факты, которые можно встретить у многих народов, но было бы ошибочным приписать их тожественным причинам. Точно также было бы весьма неточно поставить на одну доску происходившую в древности социальную борьбу: в Израиле — во времена пророков, в Греции — во времена Солона и в Риме во время Гракхов, с современной социальной борьбой. Последняя является борьбой между классом капиталистов, обогащающимся за счет доходов с промышленности, которой он руководит в своих собственных интересах, и пролетариатом, лишенным земли и орудий производства; в то время, как первая является борьбой между владеющими землей и таковой невладеющими, между бедными и богатыми, между должниками и заимодавцами. Вот почему нужно отбросить всякие разговоры о феодализме в Египте, о средних веках в Греции и о прочем, что не соответствует исторической действительности. Вот еще почему прошлое не может указывать нам на грядущие кризисы, на отражение форм промышленности, на состав общества, и еще меньше на вероятную промышленную и социальную эволюцию и на последствия капиталистического хозяйства для более или менее отдаленного будущего.
Результат наших исследований заключает в себе само собой подразумевающийся ответ на вопрос о фазах, через которые проходила история народов. Невозможно установить вполне чистые формы производства, сменяющие друг друга: ни одна не исчезла целиком и в течение некоторого времени они существуют на ряду с новыми формами. Экономическое развитие не шло по прямой линии; все народы не проходили через одни и те же ступени развития и не развивались под влиянием тожественных причин. Можно, конечно, принимать классификацию, опирающуюся на внешние характерные черты: семья, мастерская, мануфактура, машинная мануфактура, но с условием не делать из них эпох или последовательных фаз развития. Эти слова должны обозначать формы производства, которые переплетаются друг с другом, и технические отношения, которым соответствуют отношения юридические и социальные. Другими словами, делают ошибку, подобно той, когда устанавливают хотя и удобные категории: натурального, денежного и кредитного хозяйства, или определенный ряд периодов, сменяющих друг друга, на подобие картин в калейдоскопе, или схему, вполне пригодную для перечисления по порядку бесконечного разнообразия экономических явлений.
Против этого поверхностного упрощения — сама история. Напрасно пытаются подвести факты под один ранжир, так как для этого имеются лишь одни тенденции. Даже в наиболее простых хозяйствах, т. — е. в домашнем производстве, помимо того, что неразрывно связано с этой системой, имеются явления регрессивные, а также прогрессивные, ведущие к другим высшим формам хозяйств. Цивилизация существует постольку, поскольку в ней имеются более или менее сильные, более или менее длительные тенденции, двигающие ее вперед, но которые могут ослабеть и вернуть цивилизацию к исходной точке, но которые точно также могут и восторжествовать.
Формы натурального и домашнего хозяйства в своем непосредственном и чистом виде, быть может, и существовали в античных группах арийцев или семитов, как мы впоследствии находим их у германцев и у славян, но когда мы перенесемся к древним цивилизациям, составлявшим классический античный мир, то перед нами уже смешанные формы: домашнее хозяйство отчасти уже разрушено или, вернее, дополнено городским хозяйством с разделением труда, с обменом, с существованием рынков, покупателей, денег и т. д.; преобладает то городское, то домашнее хозяйство в зависимости от условий времени и места, в зависимости от большей или меньшей отдаленности от центров и рынков, и в зависимости от политических колебаний, которые приносят богатство или бедность. Семья не утеряла целиком всего, что входило в состав ее компетенции, и не переставала выполнять функции, которые недавно еще выполнялись ею, а в настоящее время уже утрачены или будут утрачены в ближайшем будущем.
Чем большее значение приобретает город и чем большие размеры принимает денежное и кредитное хозяйство, тем больше на лицо признаков, которые принимают за проявление капиталистического хозяйства и тем больше кажется, что видишь класс капиталистов, которых можно сравнить с современными. Но этот капитализм искусственен, это жизнь торгового и денежного хозяйства, хотя и весьма интенсивного, но носящего переходный характер; это скорое взбудораживающее влияние богатства покоренных стран, это искусственная оправа, созданная паразитизмом общественных предприятий и отдачей с торгов общественного достояния. Этот класс является смесью людей, разбогатевших различными путями, землевладельцев, ростовщиков и лиц, обладавших деньгами: это были династии солдат, чиновников и жрецов, которых война, государственная служба, одним словом, государство обогащало. Это хозяйство имеет общий с капитализмом лишь внешний блеск, это лишь легкий блестящий налет, который, подобно туману, быстро рассеивается при первом дуновении ветра; с его исчезновением тотчас же проявляются основные и естественные формы античного домашнего хозяйства и ремесло со свободным работником. Под преходящим покровом грубая кора осталась нетронутой.
Античное хозяйство от современного, древние общества от новейших — отличает капитализм, этот позвоночный столб современных государств. Он плод науки, развития техники производства, роста населения и прогресса, морального и материального, и дал последнему направление, отличное от прошлого. Капитализм не только революционизировал способы производства, но он стремится все преобразовать, общество и семью. Наука, которая его вскормила, двигает его вперед; и так как мы не можем предвидеть, какие победы наука одержит над природой, то мы впали бы в ошибку, если бы захотели руководствоваться только прошлым и отказаться от веры в новые, высшие общества.