Книга II

FRAGM. XXV. Strab. XV. i. 35-36.
О городе Паталипутра.
... по словам Мегасфена, средняя ширина доходит даже до 100 стадий, а наименьшая глубина - 20 оргий. При слиянии Инда с другой рекой, как говорят, расположены Палибофры - 80 стадий длиной и 15 в ширину, в форме параллелограмма; город окружен деревянным тыном с прорубленными в нем отверстиями, так что через эти просветы можно стрелять из лука. Перед тыном тянется ров, служащий как для защиты, так и для стока нечистот, вытекающих из города. Племя, в области которого находится этот город, называется прасиями; оно самое замечательное из всех. Царь должен, кроме собственного имени, полученного при рождении, носить еще имя, одинаковое с городом, и называться Палибофром, как например Сандрокотт, к которому был отправлен послом Мегасфен. Подобный обычай существует у парфян; действительно, у них все цари называются Арсаками, хотя собственное имя одного царя - Ород, другого - Фраат, третьего - как-нибудь еще.
Далее идут такие слова:
По общему мнению, вся страна по ту сторону Гипаниса является наилучшей, однако точных описаний ее не существует. Сведения же, передаваемые писателями, преувеличены и носят более фантастический характер в силу незнакомства со страной и ее отдаленности от нас. Таковы, например, рассказы о муравьях, роющих золото, и других созданиях - животных и людях - своеобразных по внешнему виду и совершенно необычных в смысле некоторых своих природных данных. Так, например, передают о долговечности серов, которые растягивают время жизни даже за 200 лет. Рассказывают об аристократическом строе в некотором смысле тамошнего государства, причем правящий совет состоит из 5000 советников; каждый из них доставляет государству по слону.
По словам Мегасфена, в стране прасиев водятся самые большие тигры, и т. д. (См. Fragm. XII)

FRAGM. XXVI. Arr. Ind. 10.
О Паталипутре и нравах индийцев.
Рассказывают также, что индийцы не ставят памятников мертвым, но считают, что доблестные подвиги этих мужей и те песни, которые о них поются, достаточны, чтобы сохранить о них память. Говорят также, что числа индийских городов вследствие их многочисленности точно назвать нельзя;... те же, которые находятся на берегах рек или у моря, - деревянные; ведь если бы они были выстроены из кирпича, они не могли бы простоять долго как вследствие проливных дождей, так и потому, что реки около них, выходя из берегов, заливают водою равнины. Те же, которые построены выше их, в более возвышенных местностях и на горах, сооружаются из кирпича и глины. Самый, большой город у индийцев - так называемый Палимботра, в земле прасийцев, там, где сливается река Эраннобой с Гангом, тем самым Гангом, который является самой большой рекой (Индии); Эраннобой же, хотя и является третьей по величине из индийских рек, но и он больше всех рек других стран, хотя и уступает Гангу, так как изливает в него свои воды. Мегасфен при этом рассказывает, что длина этого города по каждой из его сторон, где его постройки тянутся наиболее длинной линией, равна 80 стадиям, ширина - 15; вокруг города проведен ров, шириною в 6 плетров, глубиною в 30 локтей; по стене находятся 570 башен и 64 ворот. И вот что замечательно в Индии: все индийцы - свободны, и нет ни одного индийца раба. В этом - полное совпадение между лакедемонянами и индийцами. Но у лакедемонян рабами являются илоты, которые и выполняют рабские работы; у индийцев же никто другой не является рабом, а тем более никто из индийцев.

FRAGM. XXVII. Strab. XV. i. 53-56.
О нравах индийцев.
Все индийцы отличаются скромным образом жизни, особенно во время походов; они не любят никакой беспорядочной возни и поэтому сохраняют дисциплину. Но больше всего они проявляют воздержанности в отношении воровства. По крайней мере, по словам Мегасфена, он никогда, находясь в лагере Сандрокотта, где стояло 400-тысячное войско, не видел объявления об украденных вещах стоимостью больше 200 драхм; и это у людей, где нет писаных законов! В самом деле, по его словам, индийцы не умеют читать и писать, но разбираются во всех делах по памяти. Тем не менее индийцы живут счастливо благодаря простоте и бережливости. Действительно, они, по словам этого писателя, не пьют вина, кроме как при жертвоприношениях, и то из риса, а не из ячменя. Пищей им служит большей частью рисовая похлебка. Их простота проявляется в законах и деловых договорах тем, что они не страдают сутяжничеством. Так, в этой стране нет процессов о закладах и доверенных ценностях; им не нужно ни свидетелей, ни печатей, но все верят тем, кому поручают свои ценности. Домашнее имущество обычно без надзора. Это, конечно, все разумно. Но никто, пожалуй, не одобрит другого их обычая - всегда жить только для себя и не иметь общего для всех часа обеда и завтрака, есть, как кому заблагорассудится; ведь другой способ еды более подходит для общественной и гражданской жизни.
Из видов физического ухода за телом индийцы больше всего ценят растирание разными способами и, между прочим, гладят свое тело гладкой палочкой из эбенового дерева. Похороны у них скромны, и могильные холмы невысоки. В противоположность простоте во всем обиходе они любят украшения. Так, они носят вышитые золотом уборы, украшения из драгоценных камней, пестрые одежды из тонкой льняной материи, и их сопровождают с зонтиками от солнца. Так как они высоко ценят красоту, то делают все, что может украсить лицо. Но они уважают также правду и доблесть. Поэтому-то они не предоставляют преимущества возрасту старцев, если те не обладают превосходством в мудрости. Они берут себе в жены много девушек, покупая их у родителей; последние получают взамен упряжку быков. Одних жен они берут для обслуживания, других ради наслаждения и чтобы иметь от них большое потомство. Если их не заставляют быть целомудренными, то они могут вести развратную жизнь. Никто из индийцев, увенчавшись венком, не приносит жертвы, не воскуряет фимиама и не совершает возлияния. Жертвенное животное не закалывают, но душат, чтобы принести его божеству неизувеченным и невредимым. Уличенному в лжесвидетельстве отрубают руки и ноги, а искалечивший кого-нибудь не только подвергается тому же самому, но ему отрубают еще и руку. Если кто лишит ремесленника руки или глаза, того казнят смертью. По словам Мегасфена, ни у кого из индийцев нет рабов; Онесикрит, напротив, объявляет рабство особенностью индийцев в стране Мусикана, считая это нововведение положительным достижением, подобно тому как он упоминает и о многих других достижениях этой страны, как имеющей самые лучшие законы. Уход за особой царя возложен на женщин, также купленных у родителей. Личная охрана царя и остальное войско расположены за воротами. Женщина, убившая пьяного царя, в награду вступает в супружество с его преемником, а их дети наследуют царскую власть. Царь не спит днем и даже ночью вынужден от времени до времени менять ложе из боязни злого умысла. Из невоенных торжественных выходов царя - один выход в суд, где ему приходится слушать дела целый день, и нисколько не меньше, даже если наступает время ухода за его особой. Уход этот состоит в растирании палочками, так как царь одновременно слушает дела и растирается с помощью четырех массажистов, стоящих вокруг. Второй торжественный выход царя - для принесения жертв. Третий - на охоту, некоторым образом вакхический; при этом царь выступает в окружении женщин, а вне круга женщин идут копьеносцы. С обеих сторон путь процессии огражден веревками. Тому, кто зайдет за веревку к женщинам, грозит смерть. Впереди идут барабанщики и несущие колокольчики. Царь охотится в огороженном пространстве, стреляя из лука с помоста (рядом с ним стоят 2 или 3 вооруженные женщины), а в неогороженных местах царь охотится со слона. Женщины же следуют за ним одни на колесницах, другие - на конях, третьи - на слонах со всякого рода оружием, подобно тому как они выступают с царем в поход. Конечно, эти обычаи представляются странными по сравнению с нашими, однако еще более поразительны следующие. Так, Мегасфен сообщает, что жители Кавказа открыто сообщаются с женщинами и поедают тела своих родственников. Есть там хвостатые обезьяны, сбрасывающие камни; и т. д.
(См. Fragm. XV, а затем Fragm. XXIX)

FRAGM. XXVII B. Aelian. V. L. iv.1.[1]
Жители Индии не дают и не берут взаймы под проценты. У них не бывает также, чтобы один обманывал другого или сам был обманут. Поэтому там не знают ни долговых расписок, ни залогов.

FRAGM. XXVII. C. Nicol. Damasc. 44; Stob. Serm. 42.
Если у индов кому-либо не возвратят ссуду или отданное на хранение, то суда не устраивают, а доверивший винит самого себя.

FRAGM. XXVII D. Nicol. Damasc. 44; Stob. Serm. 42.
Повредивший руку или глаз мастера наказывается смертью.
Совершившего самый тяжелый проступок царь приказывает постричь, так как это является наибольшим бесчестием.

FRAGM. XXVIII. Athen: iv. p. 153.[2]
Об ужинах индийцев.
Мегасфен во второй книге "Истории Индии" пишет, что у индусов на пирах перед каждым ставится стол. Стол этот похож на ящик, на нем стоит золотая чаша, в которую они сначала кладут рис, сваренный так, как у нас каша, затем - множество лакомых яств, приготовленных по-индусски.

FRAGM. XXIX. Strab. XV. i. 57.
О сказочных племенах.
Переходя затем в область чистой фантастики, Мегасфен рассказывает о людях в 5 или в 3 пяди высотой, из которых иные даже безносые с двумя дыхательными отверстиями над ртом. С племенем людей в 3 пяди вышиной, по его словам, воюют журавли (об этой войне упоминает также Гомер) и куропатки, которые там величиной с гуся. Это племя собирает и уничтожает яйца журавлей, которые эта птица там кладет; поэтому-то нигде в других местах нет яиц журавлей, и, конечно, их птенцов. Нередко журавль спасается от удара стрелы с бронзовым острием в своем теле. Подобные же россказни передают о людях, "спящих на своих ушах", о дикарях и других диковинах. Дикарей, по словам этого писателя, не могли доставить к Сандрокотту, так как они уморили себя голодом. У этих дикарей пятки спереди, а ступни и пальцы сзади. Все же несколько безротых людей удалось привезти к нему; это были кроткие люди, живущие у истоков Ганга. Питаются они только испарениями жареного мяса и запахами плодов и цветов, так как вместо ртов у них лишь дыхательные отверстия: они страдают от зловония и поэтому с трудом выживают, в особенности в военном лагере. О других диковинных людях, по словам Мегасфена, ему рассказывали философы; так, они описывали окиподов, которые убегают быстрее лошадей; энотокетовс ушами до ног, так что они спят на ушах и обладают такой силой, что вырывают деревья с корнями и рвут тетивы от лука; затем упоминалось другое племя - одноглазых с собачьими ушами, с глазом посреди лба; волосы у этих людей торчат дыбом, а грудь покрыта косматой шерстью; потом - амикторов - всеядцев и сыроядцев, недолговечных, умирающих до наступления старости; верхняя губа у них выдается гораздо больше нижней. Относительно тысячелетних гиперборейцев Мегасфен сообщает то же самое, что Симонид и Пиндар и другие рассказчики мифов. Мифом является и сообщение Тимагена о том, что медь там лилась с неба дождем медных капель и уносилась [реками]; ближе к истине рассказ Мегасфена о реках, несущих вниз по течению золотой песок; добытую часть песка уплачивают царю в виде дани.

FRAGM. XXX. Plin. Hist. Nat. VII. ii. 14-22[3].
О сказочных расах.
Мегасфен сообщает, что на горе, название которой Нул, существуют люди со ступнями, обращенными назад, с восемью пальцами на каждой. (23) а во многих горах - род людей с собачьими головами, которые одеваются в звериные шкуры, вместо голоса издают лай, с помощью когтей добывают себе пропитание охотой и ловлей птиц; что их было больше 120 000, когда он передавал это. Ктесий пишет, кроме того, что у какого-то народа Индии женщины рожают один раз в жизни и что рожденные тотчас же седеют. Он же пишет о роде людей, которые называются моноколы, с одной ногой, удивительного проворства в скачке, они же называются скиаподы, потому что в слишком сильную жару они, лежа навзничь на земле, покрывают себя тенью от своих ног; что они обитают недалеко от трогодитов, и с другой стороны, к западу от этих - некие люди без шеи, с глазами на плечах.
Мегасфен сообщает, что среди индийских кочевников встречаются люди с одной ноздрей, как у змей, и с кривыми ногами. Их зовут скиритами. У крайних пределов Индии, на востоке около истоков Ганга, он [Мегасфен] помещает племя астомов (т. е. безротых), у которых нет рта, а тело покрыто волосами. Они носят одежды из хлопковой ткани и питаются, вдыхая запахи. Они не испытывают недостатка в запахах корней и сушеных лепестков яблонь-дичков, которые хранят при себе во время кочевий и помимо которых ничего не едят и не пьют. Он же [Мегасфен] говорит, что их с легкостью можно убить резким, по сравнению с привычным, запахом.
Рассказывают о триспитамах и пигмеях, выше них, в предельной части гор, ростом не превышающих трех спитамов, то есть трех додрантов, где здоровый климат, всегда весна, так как с севера защищают горы; на них, как Гомер тоже передает, совершают нападения журавли. Передают, что во время весны они верхом на баранах и козах, вооруженные стрелами, всем скопом спускаются к морю и истребляют яйца и птенцов этих птиц, что поход этот совершается по три месяца, иначе невозможно оказать сопротивление будущим стаям; что хижины их построены из глины, перьев и скорлупы яиц. [Аристотель передает, что пигмеи живут в пещерах, а всё прочее о них - как остальные.]
[Ктесий передает, что народ среди них, который называется панды, обитающий в горных долинах, живет по двести лет, в молодости - с седыми волосами, которые в старости чернеют; напротив, другие живут не больше сорока лет, граничащие с макробиями, у которых женщины рожают один раз. Это же передает и Агатархид и, кроме того, что они питаются саранчой и проворны. Клитарх называет их мандами, а Мегасфен насчитывает триста их селений, сообщая, что женщины рожают на седьмом году жизни, старость приходит - на сороковом.]

FRAGM. XXX. B. Solin. 52. 26-30[4].
У горы, называемой Нуло, обитают люди, у которых ступни повернуты назад и на каждой по восемь пальцев. Мегасфен пишет, что в индийских горах живут люди с собачьими головами, которые вооружены когтями, а одеты в шкуры. Голос у них нечеловеческий, и объясняются они лишь лаем и рычанием. У Мегасфена[5] читаем, что некие живущие там женщины рожают только раз и новорожденные сразу седеют. В другом племени, напротив, у молодых волосы седые, а к старости - черные. Жизнь их по продолжительности намного превосходит наш век. Приходится читать и о живущих там одноглазых и одноногих людях, наделенных чрезвычайной ловкостью. Когда они хотят защититься от зноя, то ложатся на спину и укрываются в тени своих громадных ступней.
А тем людям, что обитают у истока Ганга, нет никакой необходимости трудиться, чтобы доставлять себе пропитание. Дело в том, что они питаются запахами лесных плодов, а когда отправляются в путь, берут плоды с собой, чтобы кормиться их ароматом. Точно известно, что если такой человек как-нибудь случайно вдохнет зловоние, тотчас лишится чувств.

FRAGM. XXXI. Plutarch, de facie in orbe lunae.[6]
О расе людей без рта.
Ибо даже индийский корень - который, по Мегасфену, люди, не имеющие ртов, не принимающие ни пищи, ни питья, зажигают и курят, насыщаясь его запахом - откуда может расти там, когда на Луне не бывает дождя?


[1] Пер. С. В. Поляковой. Элиан. Пестрые рассказы. М. 1963.
[2] Пер. Н. Т. Голинкевич. Афиней. Пир Мудрецов. М. Наука. 2010.
[3] Древний Восток в античной и раннехристианской традиции. М, 2007. Пер.: Г. А. Таронян.
[4] Пер. И. И. Миханькова.
[5] В русском переводе стоит «У Ктесия».
[6] Пер. Г. А. Иванов. Философия природы в античности и в средние века. М.,Прогресс—Традиция. 2000.