Глава VII. СПОР ЗА ЕВФРАТ
Знамена и пленники, захваченные у армий Красса и Антония, были возвращены Риму; в условиях раздоров на своей собственной территории Парфия выдала их без борьбы. Вскоре после этого, в 20 г. до н. э., Август отправил в качестве подарка парфянскому царю Фраату италийскую девочку-рабыню по имени Муза[1]. Неизвестно, играла ли она стратегическую роль как источник информации, или же она была подарена с надеждой на то, что сумеет оказать влияние на парфянского царя. От Музы Фраат имел сына, также названного Фраатом[2] (V), более известного под уменьшительным прозвищем Фраатак. После рождения этого наследника трона статус Музы повысился - из просто наложницы она стала царицей.
Около 10 г. до н. э. Фраатак достиг того возраста, когда мог стать претендентом на престол, и Муза убедила мужа отправить его старших детей в Рим и таким образом освободить место на троне для ее собственного сына. Фраат пригласил М. Тития[3], тогдашнего наместника Сирии, на встречу и передал ему своих сыновей[4] - Сераспадана, Фраата, Родаспа и Вонона, а также двух из их жен и четверых из их сыновей. На протяжении всего их пребывания в Риме с ними обращались в соответствии с их высоким рангом[5], и один из них, Фраат, построил храм в Неми, посвященный, вероятно, богине Изиде[6].
"Кто боится парфян... пока жив Август?" - так отважно пел Гораций[7] примерно в это же время, но другие его поэмы, как более ранние, так и более поздние, выдают живой интерес к Востоку, вовсе не лишенный этой эмоции[8]. В самой Парфии возвращение знамен вызвало еще большую неприязнь по отношению к Фраату и подлило масла в огонь уже имевшего место недовольства. Иосиф Флавий упоминает парфянского царя по имени Митридат, который пребывал у власти какое-то время между 12 и 9 г. до н. э. и, по-видимому, находился в оппозиции Фраату, но все прочие свидетельства об этой оппозиции утрачены[9].
Сильное централизованное управление в Парфии осталось в прошлом, и в течение нескольких лет Аршакидская империя пребывала в состоянии хаоса. Это стало благодатной почвой для дальнейшей эскалации межпартийной, расовой и религиозной борьбы. Парфяне долгое время поддерживали дружественные отношения с иудеями как внутри своего государства, так и за его пределами. Возвращение Гиркана из Парфии в Иерусалим в 37 г. до н. э. явилось лишь последней демонстрацией этого entente cordiale[10]. Падение царской власти привело к изменению ситуации. Незадолго до 6 г. до н. э. вавилонский иудей Замарис сбежал вместе с сотней своих родственников и собственным отрядом из пятисот вооруженных всадников в Антиохию, где нашел убежище у наместника Сирии Гая Сентия Сатурнина[11]. Замарис был не городским купцом, а богатым и могущественным землевладельцем, одним из представителей феодальной знати, жившей в обширных поместьях за городской чертой. В самом деле, многие вавилонские иудеи, подобно Замарису, занимались сельским хозяйством, но не были купцами даже во времена процветания Вавилона[12]. Только безнадежное состояние дел могло заставить человека, бывшего в состоянии набрать пять сотен вооруженной свиты, бежать со своей родины; возможно, Замарис оказал поддержку Митридату, упомянутому Иосифом Флавием. Сатурнин дал Замарису землю в Улафе около Дафны; однако Ирод предложил ему район в Батанее с особыми привилегиями, включая освобождение от налогов.
Около конца I в. до н. э. в Армении произошли события, которые вновь привели к римскому вторжению. Как мы уже видели выше (с. 133), в 20 г. до н. э. экспедиция во главе с Тиберием прибыла слишком поздно, чтобы рассчитывать на серьезный успех, ибо смерть Артакса позволила его брату Тиграну II без труда занять трон. Когда незадолго до 6 г. до н. э. Тигран умер, националистическая партия посадила на престол Тиграна (III) и его сестру-жену Эрато, которые были детьми умершего царя[13]. Для того чтобы обеспечить вступление на престол кандидата, желательного для Рима, Тиберию было велено отправиться в Армению[14]. Однако он задержался на Родосе. В конечном итоге Август приказал, чтобы некий Артавазд II, возможно, брат Тиграна II[15], стал правителем Армении[16]. Тигран и Эрато, по всей видимости, были свергнуты, после чего в течение недолгого времени царствовал Артавазд.
Во 2 г. до н. э. Муза сделала последний шаг, чтобы обеспечить парфянский трон своему сыну Фраатаку. Фраат, тогда уже очень пожилой человек, был отравлен[17]. Артавазд, посаженный на трон Армении с помощью Рима, не пользовался симпатией со стороны многих своих подданных и, разумеется, парфян. Коалиция этих двух группировок свергла его около 1 г. до н. э., Тигран и его сестра-жена вновь получили власть[18]. Если Рим хотел сохранить сферу своего влияния в Армении и престиж на Ближнем Востоке, следовало принимать срочные меры. В тот момент у Августа было немного людей, которым он мог бы поручить справиться с такой ситуацией. Его внук Гай был поставлен во главе войск, посланных восстановить римскую власть. Кому-то, возможно, Исидору из Харакса, поручили собрать информацию о Востоке, а это определенно указывает на тот факт, что римское правительство осознавало неадекватность римской военной разведки[19].
Когда вести о передвижении Гая достигли Парфии, Фраатак отправил посольство к Августу, чтобы прояснить суть дела и попросить вернуть братьев. В ответе Рима, адресованном непосредственно "Фраатаку", содержалось требование отказаться от титула царя и уйти из Армении[20]. Парфянин ответил в столь же резкой форме. Встревоженный таким поворотом дел, Тигран Армянский попытался заключить мир с Августом и был отправлен к Гаю с обещанием содействия. Вскоре Тигран погиб, сражаясь с варварами, возможно, на северной границе, а Эрато отреклась от престола.
Когда Гай достиг Евфрата, то Фраатак, возмущенный столь энергичной интервенцией Рима, встретился с ним на острове, в то время как на противоположных берегах выстроились их армии. Позже эти двое обедали сначала на римской стороне, а потом на парфянской, таким образом связывая себя обещаниями добросовестного отношения друг к другу в типично восточной манере. Один из офицеров, Веллей Патеркул, молодой трибун при Гае, описывает Фраатака как превосходного юношу[21]. Предложенные условия мира, по-видимому, оказались приемлемыми для римлян, в результате чего стороны пришли к соглашению, что парфянам следует отказаться от всех претензий на Армению, а четыре парфянских принца должны оставаться в Риме[22].
Рис. 42. Парфянские монетные изображения Музы (слева) и Фраата V (справа) |
Во 2 г. н. э. Фраатак и его мать Муза поженились[23]. Этот акт, который привел в ужас греков и римлян[24], предполагает возможную связь с теми изменениями, которым в то время подвернулась зоро-астрийская религия. Обычаи, долгое время практиковавшиеся исключительно магами, теперь были восприняты всем населением Ирана. Так, вместо погребения в скальных гробницах тела стали оставлять под открытым небом, а затем собирали кости и помещали их в небольшие скальные ниши[25]. Среди магов были распространены близкородственные браки.
После встречи с Фраатаком Гай двинулся на север в Армению, где посадил на трон Арио-барзана, сына царя мидийцев Артабаза. Но вскоре вспыхнул мятеж против этого нового римского ставленника, и Гай начал военные действия, направленные на его подавление. Он атаковал крепость Артагиру[26], которую защищал Аддон[27] - вероятно, сатрап, поставленный парфянским царем. В ходе переговоров 9 сентября 3 г. н. э., когда Аддон должен был показать местонахождение клада сокровищ парфянского правителя, он ранил молодого римского военачальника, и хотя римляне захватили этот город, Гай умер в следующем году от последствий ранения[28]. Август мог теперь похвастать тем, что вся Армения была подчинена[29], а поэты прославляли возвращение Гая[30]. Существуют некоторые указания на то, что эта армянская кампания лишь предваряла нападение на парфян. Говорят, что Гай умер в разгар подготовки к парфянской войне[31], и Август подумывал о расширении границ империи за пределы Евфрата[32].
Рис. 43. Парфянская монета с изображением Орода III |
Ариобарзан, посаженный Гаем на армянский трон, вскоре умер, и его место занял его сын Артавазд III[33]. Фраатак недолго находился у власти после своей женитьбы на собственной матери - шага, так и не получившего одобрения со стороны его подданных[34]. В 4 г. н. э.[35] он был убит или же изгнан в Сирию, где вскоре умер[36]. Знать призвала на престол принца из аршакидской династии по имени Ород (III), но его вспыльчивость и жестокость оказались невыносимыми. В результате, вспыхнул очередной мятеж, и Ород был убит - то ли на празднике, то ли во время охоты[37] - около 6 г. н. э.[38].
Рис. 44. Парфянская монета с изображением Вонона I | Рис. 45. Парфянская монета с изображением Артабана III |
Парфяне отправили послов в Рим, а оттуда к Тиберию, который, вероятно, находился тогда в Германии[39]. Они просили вернуть в Парфию одного из сыновей Фраата IV, и самому старшему из них - Вонону - было позволено вернуться[40]. Однако это лишь ненадолго удовлетворило парфян, которым быстро надоели западные привычки и друзья, приобретенные их новым монархом в Риме. Его нелюбовь к охоте и традиционным праздникам, его свободная и открытая манера поведения, отсутствие интереса к лошадям - все это вынудило националистов призвать на престол другого Аршакида - Артабана III. Он был царем Атропатены, но по одной линии имел родственные связи с дахами[41]. Во время первой попытки занять трон, в 9/10 г. н. э., Артабан был разгромлен и вынужден бежать в горные крепости в своих собственных владениях. Вонон поспешил надчеканить старые тетрадрахмы Музы и Фраатака изображением, символизирующим его успех: крылатая Победа, несущая пальмовую ветвь, а затем выпустил драхмы схожего стиля с надписью: BACIAEYC ΟΝΟΩΝΗΟ NEIKHCAC ΑΡΤΑΒΑΝΟΝ ("Царь Вонон, побеждающий Артабана")[42]. Однако его триумф был непродолжительным, так как Артабан собрал другую армию и вновь пошел в наступление. На этот раз Вонон был разгромлен и бежал в Селевкию на Тигре. Артабан проследовал за ним и убил многих из своих противников. Победитель вошел в Ктезифон и около 12 г. н. э.[43] был провозглашен царем. Вонон сбежал из Селевкии в Армению, где в то время не было царя, так как Артавазд III был убит, а Тигран (IV), внук царя Ирода Великого, отправленный Августом на смену Артавазду, был свергнут после недолгого правления[44]. Вонон захватил армянский трон, но из-за давления со стороны парфянского царя Артабана был вынужден отречься от престола в 15 или 16 г. н. э.[45] Он сдался на милость правителю Сирии Кретику Силану[46], который позволил ему жить в Антиохии и сохранить за собой почести и титул царя.
Незадолго до отречения Вонона от трона Армении, в 14 г. н. э., престарелый Август умер, и ему наследовал его приемный сын Тиберий. Когда Артабан Парфянский отправил своего сына Орода занять освободившееся место на армянском престоле, Тиберий решил, что ему следует предпринять активные действия. В 18 г. н. э. он послал в Армению своего приемного сына Германика в сопровождении впечатляющей свиты, предоставив ему полную свободу действий[47]. Когда Германик прибыл в армянскую столицу Артаксату, то обнаружил, что жители готовы принять Зенона, сына царя Понта Полемона, который вырос в их среде и усвоил их обычаи и манеру поведения. Поскольку Зенон был настроен дружественно по отношению к римлянам, Германик короновал его в присутствии множества народа, провозгласившего его царем Армении под именем Артаксия[48].
Затем Германик вернулся в Сирию, где к нему прибыли послы парфянского царя. Было сделано предложение возобновить дружественный союз, заключенный их предшественниками, и посланники передали слова Артабана о том, что он готов пройти вплоть до Евфрата - традиционного места встречи римлян и парфян и границы между двумя великими империями. Тем не менее он просил, чтобы Вонона удалили от границы, откуда он разжигал недовольство среди парфян. Германик ответил в вежливой форме, но не упомянул при этом о предложенной парфянским царем встрече, которая, очевидно, так и не состоялась. Германик действительно перевел Вонона в прибрежный город Помпейополис (древние Соли, около современного Мезитли) в Киликии[49]. В то же самое время Германик отправил Александра, вероятно, пальмирского купца, с миссией в Месену и к некоему Орабазу. Характер его послания мы можно только предполагать, но оно вряд ли содержало какую-нибудь прямую угрозу для парфян, отношения с которыми были тогда вполне дружественными. Отправка посольства говорит в пользу того, что парфянское вассальное государство Месена к тому времени было более или менее независимым, и это вовсе не удивительно, если учесть слабое центральное управление в державе Аршакидов[50].
В следующем, 19 г. н. э. Вонон подкупил свою стражу и во время охоты попытался бежать. На берегах реки Пирам (Джейхан, тюрк. Чейхан Нехри), возле моста, который был разрушен специально для того, чтобы предотвратить его побег, Вонона арестовал префект кавалерии Вибий Фронтон. Вскоре после этого Вонона убил Реммий, под наблюдение которого он был оставлен в Помпейополисе. Вероятно, Реммий был причастен к побегу и опасался разоблачения, которое могло бы произойти после его провала[51].
В тот же год, когда был убит Вонон, умер Германик, и следующие десять лет Восток жил в мире. Так, между 19 и 32 гг. н. э. только один наместник был послан в Сирию, и даже он, вероятно, возглавлял ее лишь короткое время. Позднее на Тиберия возлагали вину за неспокойную ситуацию на армянской границе, возникшую из-за того, что он оставил должность наместника Сирии вакантной[52].
Артабан сразу приступил к укреплению своего положения. Иосиф Флавий[53] обстоятельно рассказывает нам историю о двух братьях-иудеях, Анилее и Азинее, которые жили в Нехарде[54]. Они основали разбойничье "царство" в Северной Вавилонии, нанесли поражение парфянскому сатрапу и таким образом привлекли к себе внимание самого великого царя. Артабан справился с ситуацией способом, которым пользуются современные мандатарии: он пригласил братьев к себе и доверил им формальный контроль над регионом, которым они управляли как разбойничьи бароны. Это соглашение превосходно работало в течение 15 лет вплоть до самой смерти братьев накануне восстания в Селевкии[55]. Из-за слабой военной активности в то время у нас мало информации об этом периоде[56]; единственным исключением является письмо, которое Артабан написал в декабре 21 г. н. э. магистрату и городу Сузы, - единственный царский документ аршакидского периода, который дошел до нас. Содержание этого письма, которое позже было высечено на каменном пьедестале статуи, заключалось в утверждении результатов оспоренных городских выборов[57].
После смерти Артаксия III (Зенона) Армянского Артабан воспользовался подвернувшейся возможностью посадить на трон своего старшего сына, известного нам только как Аршак[58]. Он написал пожилому Тиберию, требуя отдать сокровища, оставленные Вононом в Сирии и Киликии, и угрожая добавить к своим владениям все те земли, которые раньше принадлежали Ахеменидам и Селевкидам[59].
Возможно, что именно Артабан III привел племя мандеев из "Мадаи" в Двуречье[60]. Долгое правление Артабана наводит на мысль о том, что он был и одаренным, и могущественным правителем и, вероятно, восстановил централизованную власть над аристократией. Дипломатические успехи в Армении, вероятно, побудили его попытаться еще больше усилить свой контроль над знатью, и это продолжалось до тех пор, пока та, наконец, не начала действовать. Двое наиболее видных ее представителей, Синнак и Абд (последний был евнухом) тайно уехали в Рим, где сообщили о том, что если какой-либо наследный парфянский принц появится на границе Парфии, то страна выступит в его поддержку. Тиберий выбрал Фраата, последнего и самого младшего из сыновей Фраата IV, который теперь был уже мужчиной в летах и прожил в Риме в течение почти половины столетия. Но после своего прибытия в Сирию Фраат внезапно умер: возможно, причиной этого стали старость и усталость от путешествия, а может быть, его постигла судьба, типичная для тех, кто претендует на троны, занятые такими людьми, как Артабан. Артабан узнал о миссии этих двух посланников к Тиберию, устранил Абда, отравив его, а Синнака завалил разного рода поручениями и претензиями.
Не обескураженный неудавшейся первой попыткой, в 35 г. н. э. Тиберий отправил другого аршакидского принца, на этот раз Тиридата (III), внука Фраата IV, и назначил Л. Вителлия наместником Сирии. Для того чтобы облегчить задачу Вителлию, он планировал утвердить враждебного парфянам царя на троне Армении и с этой целью примирил Фарасмана Иберийского и его брата Митридата. Фарасману было предложено вознаграждение за то, что он посадит своего брата на армянский престол. Поскольку существовал дополнительный стимул - удаление столь опасного противника на безопасное расстояние - Фарасман взялся за эту задачу[61]. Сына Артабана Аршака убили подкупленные слуги, и Фарасман легко захватил Артаксату. Когда эти вести достигли парфянского двора, Артабан сразу же отправил своего сына Орода вернуть потерянную территорию.
К сожалению, Ород не смог собрать достаточное количество наемных войск, потому что проходы, через которые лежал их путь, контролировались иберами. Парфянские силы почти полностью состояли из кавалерии, тогда как иберы имели пешее войско. Ород не хотел рисковать в сражении против численно превосходящих сил противника и благоразумно избегал этого до тех пор, пока собственные воины не заставили его дать бой. Когда принц был побежден в поединке с Фарасманом, парфянские войска, решив, что Ород умер, бежали с поля битвы[62].
В 36 г. Артабан собрал оставшиеся войска своей империи и выступил против иберов. Аланы, возможно, подстрекаемые агентами Вителлия, проникли через горные проходы Кавказа и, не встретив сопротивления со стороны иберов, вторглись на парфянскую территорию[63]. Еще до того как Артабан смог дать решительное сражение, Вителлий выступил в поход во главе своих легионов и распространил слух о том, что намерен захватить Месопотамию. Поскольку Артабан считал невозможным продолжать борьбу в Армении и одновременно начать войну с Римом, он покинул Армению, чтобы защитить свою территорию. Когда Вителлий таким образом достиг своей цели, он изменил свою политику и с помощью подкупа сумел вызвать недовольство в пределах Парфянского царства. Он добился такого успеха, что Артабан был вынужден бежать к восточной границе в сопровождении всего лишь одного отряда иностранных наемников. Там он надеялся найти поддержку среди старых союзников Парфии - племен к востоку от южной части Каспийского моря, так как был уверен в том, что парфянам скоро надоест правитель, навязанный им Римом[64].
Между тем Вителлий убедил Тиридата захватить Парфянское царство, воспользовавшись удачным стечением обстоятельств, и с этой целью направил его с легионами и союзниками на берега Евфрата. После того как были совершены жертвоприношения и знамения оказались благоприятными, через реку был наведен мост из судов, и армия перешла по нему на парфянскую территорию. Там их встретил парфянин Орноспад, который служил у Тиберия и, следовательно, получил римское гражданство[65]. Вскоре после этого прибыл Синнак с большим количеством войск, а Абдагаз принес царские сокровища и украшения.
Греческие города Месопотамии, такие как Никефорий и Антемусия, а также парфянские города, такие как Гал и Артемита[66], все приглашали Тиридата, который, очевидно, устраивал греков, знать и тех, кто был настроен проримски. Селевкия встретила его шумными приветствиями, а его сторонники[67] были вознаграждены тем, что получили контроль над городским правительством и сместили более знатную группу, которая поддерживала Артабана. Коронация была отложена до приезда двух могущественных аристократов - Фраата и Гиерона. Возможно, этот Фраат был сатрапом Сузианы - в то время очень важной провинции Парфии[68]. Вероятно, эти аристократы участвовали в переговорах с Артабаном, союзниками которого они сами были недолгое время, потому что так и не смогли появиться на коронации, и, согласно обычаю, Тиридат был коронован представителем рода Суренов. Испытывавший финансовые затруднения из-за нападения на Артабана, теперь находившегося в восточной части империи, Тиридат осадил крепость, в которой Артабан оставил свои сокровища и наложниц. Обладать царским гаремом было чрезвычайно важно для получения признания всей страны в целом - как мы уже знаем, Фраат IV убил своих женщин, чтобы они не попали в руки претендента Тиридата.
Парфия никогда долго не симпатизировала царям, которые получили корону благодаря поддержке Рима, и оппозиционная партия, возможно, имела сильную поддержку со стороны двух аристократов, которые не присутствовали на коронации. Артабана нашли в Гиркании, одетого в грязные лохмотья и живущего охотой с луком. Естественно, поначалу у него возникло подозрение, что ему устроили ловушку, но в конце концов он убедился если не во всенародной любви к нему самому, то в неприязни парфян к Тиридату. Артабан долго колебался перед тем, как решиться собрать некоторые дахские и сакские контингенты и двинуться на врага; он все еще продолжал носить свои грязные лохмотья, чтобы вызывать сочувствие[69]. В окрестности Селевкии он прибыл до того, как его соперник начал действовать. Некоторые приверженцы Тиридата советовали ему немедленно начать сражение, пока войска Артабана не успели реорганизоваться и отдохнуть. Другая группа его сторонников, возглавляемая главным советником царя Абдагазом, предлагала отступить через Тигр в Месопотамию, так как это отсрочило бы сражение до прихода римских, армянских и элимаидских войск. Тиридат, который не был настроен воинственно, согласился на отступление. Совсем скоро это стратегическое отступление превратилось в бегство, поскольку его воины начали дезертировать в массовом порядке. Самыми первыми Тиридата покинули кочевые племена; вскоре за ними последовали и другие, некоторые из которых перешли на сторону Артабана. Тиридат бежал в Сирию, куда он прибыл всего лишь с горсткой верных людей.
По всей видимости, Артабан довольно легко снова захватил страну. Тиберий хотел, чтобы эта война хотя бы формально закончилась, и в конце 36 г. н. э. дал соответствующее указание Вителлию. Артабан не возражал и встретил римского военачальника на мосту через Евфрат, построенном из лодок. Оба прибыли с охраной. Мы не знаем, на каких условиях они договорились, но вскоре сын Артабана Дарий был отправлен жить в Рим[70]. Переговоры закончились, и Ирод Ан-типа - иудейский тетрарх и римский союзник - пригласил обоих лидеров на богатый пир в шатер, воздвигнутый на мосту. Кроме всего прочего, Иосиф сообщает также, что парфяне подарили римлянам великана-иудея около 7 локтей (3 м 15 см) ростом! После пира Вителлий отправился в Антиохию, а Артабан - в "Вавилон"[71].
Более чем полувековая борьба между претендентами на трон привела Парфию в состояние анархии, и благие намерения сильного правителя Артабана были сведены на нет его соперничеством с Тиридатом. Эта ситуация очень четко отражается в нумизматике: с самого начала христианской эры до примерно 40 г. н. э. часто прослеживаются периоды, для которых не известна чеканка царских монет. Получается, что цари либо не владели городами, в которых располагались монетные дворы, либо были слишком бедны, чтобы осуществлять выпуск монет. Если жизнь и торговля продолжались, то это происходило благодаря сильным местным властям или же мощи и престижу древних городов. История Анилея и Азинея (см. выше, с. 143) хорошо иллюстрирует положение в Парфии примерно в то же самое время. Артабана заставили признать фактическую независимость больших областей на севере, и повсюду парфянские войска и должностные лица были беспомощны. В Селевкии постоянно шла борьба между враждующими группировками. Вначале местная (или вавилонская) группа и иудеи успешно объединялись против греков, но последним удалось склонить на свою сторону автохтонов, и они вместе уничтожили тысячи иудеев.
Нам известен пример, как один из крупнейших торговых центров столкнулся с развалом власти. Примерно за два года до смерти Тиберия, которая произошла в марте 37 г. н. э., восстал великий город Селевкия - центр царской власти, где находился крупнейший монетный двор[72]. В течение пяти лет в городе не выпускались царские монеты. Затем сильные коммерческие круги, уставшие от споров между мелкими претендентами на престол, заявили о своей независимости. Вероятно, жизнь в городе и за его пределами во многом продолжалась как обычно, за исключением времени его фактической осады. В течение всех семи лет восстания Селевкия сохраняла независимое положение.
Вскоре после встречи Вителлия и Артабана в среде парфянской знати вновь пробежала волна недовольства. Ситуация показалась царю настолько безнадежной, что он счел разумным покинуть страну и перейти под защиту своего соседа и вассала Изата II Адиабенского. Интересна история парфянских вассальных царей Адиабены. У первого известного нам царя, Изата (I), было двое детей - Елена и Монобаз (I). Согласно распространенному обычаю того времени, эти двое были женаты друг на друге. Монобаз унаследовал трон около 30 г. н. э. Их сын Изат II был послан к царю Харакса Адинерглу[73], чтобы спастись от смертельной угрозы, которая нависала над всеми молодыми восточными принцами, окруженными сводными братьями с их ревнивыми матерями. Там его обратил в иудаизм торговец-иудей. Когда Изат вырос, отец вызвал его обратно и отдал ему землю в Гордуэне. Благодаря усилиям еще одного иудея новую веру приняла и Елена. После смерти Монобаза I около 36 г. н. э. Изат II взошел на трон Адиабены[74].
После отречения Артабана царем избрали некоего Киннама, который был воспитан Артабаном. Последний же прибыл ко двору Изата вместе с тысячей своих родственников и приверженцев, и верного вассала легко убедили выступить в качестве посредника. В ответ на письмо от Изата, предлагающего вернуть трон Артабану, парфяне сообщили, что, поскольку Киннам уже занял престол, они боятся еще одного потрясения, которое приведет к гражданской войне. Либо по причине истинной дружбы с Артабаном, либо потому, что он не чувствовал себя в безопасности, Киннам решил отречься от престола в пользу бывшего правителя и даже сам надел корону на голову изгнанника. Изат получил в подарок город Низибис и окружающие его земли, которые были отторгнуты от Армянского царства[75].
Артабан лишь недолго прожил после своего возвращения, так как имеющиеся данные позволяют предполагать, что он умер около 38 г. н. э:[76] Ему наследовал Готарз II[77], который, возможно, не был Аршакидом, а сыном человека по имени Гев[78] родом из Гиркании. У Готарза было два брата, Артабан и Вардан, которых он, очевидно, боялся, так как убил первого вместе с его женой и сыном, а второй бежал. Готарз находился на троне примерно год, когда в 39 г. н. э. знать призвала Вардана, который, по сообщению Тацита, преодолел 3000 стадий за два дня[79] - достижение, по крайней мере, экстраординарное. В результате столь стремительного броска Вардан застал Готарза врасплох и обратил в бегство. Низложенный правитель бежал в страну дахов, где принялся плести заговор против своего брата.
Чтобы упрочить свое правление, Вардану было очень важно установить контроль над монетным двором Селевкии. Он начал осаду города, который был надежно защищен как стенами, так и естественными препятствиями - рекой и каналами, а также хорошо снабжался продовольствием. Возможно, в качестве базы для своих операций Вардан использовал Ктезифон, поскольку позднее считалось, что он был его основателем[80].
Между тем Готарз получил помощь дахов и гирканцев и вскоре выступил, чтобы вернуть себе власть. Вардан прекратил осаду Селевкии в 39 г. н. э. и двинул свои войска далеко на восток, на Великую бактрийскую равнину. Но приготовления к сражению были неожиданно прерваны, когда Готарз узнал, что знать планирует отобрать трон и у его брата, и у него самого. Объединившись перед лицом общей угрозы, братья договорились, что Вардан должен занять трон Парфии, а Готарз уйдет в Гирканию. В Селевкии аристократическая партия выпустила в 40/41-43/44 гг. н. э. "победные" монеты в честь празднования своего триумфа над народной партией и возвращения Вардана на престол[81].
Весной 42 г. н. э. мудрец Аполлоний Тианский по пути в Индию прошел через Вавилонию[82]. Вардан находился у власти лишь два года и два месяца после того, как вернул себе трон[83]. По-видимому, в Селевкии продолжалось восстание[84], и Вардан обосновался в Вавилоне. Сообщение Филострата наводит на мысль, что контролируемая Варданом территория была ограниченной по своим размерам, так как Аполлоний проследовал в Парфию после того, как покинул Ниневию, которая, очевидно, принадлежала к Адиабене, а, следовательно, царству Готарза. К июню 42 г. н. э. Вардан вновь вступил в окрестности Селевкии, и под влиянием аристократической партии, в то время, очевидно, благожелательно настроенной к этому кандидату на трон, город добровольно сдался[85]. Таким образом, восстание, которое длилось семь лет, закончилось.
Филострат сообщает, что наместник Сирии отправил послов к Вардану выяснить по поводу двух деревень (расположенных в пределах римской территории, около Зевгмы), которые недавно захватили парфяне. Эти города не представляли никакой важности, и похоже, были возращены без борьбы. Далее он утверждает, что брат царя Мегабат видел Аполлония в Антиохии[86].
Посаженный Римом на армянский престол ибер Митридат, вызвавший неудовольствие своих покровителей, был отозван, заключен в тюрьму и затем изгнан Калигулой[87]. Вскоре после смерти Калигулы в 41 г. н. э. его преемник Клавдий отправил Митридата на восток, чтобы он вернул себе свой трон, который, очевидно, в течение какого-то времени оставался вакантным, а затем был захвачен парфянами. Поддержанный римскими войсками и иберами, присланными его братом Фарасманом, Митридат с легкостью разбил войска армян во главе с Демонаксом. Некоторое время Малая Армения под началом Котиса продолжала сопротивление, но в конце концов также была подчинена. Новый царь, возможно, потому, что не чувствовал себя в безопасности, очень жестоко управлял страной, что вскоре и послужило причиной обращения ее жителей за помощью к Вардану Парфянскому. Тот попытался призвать на помощь армянам одного из своих главных вассалов Изата II Адиабенского, но не смог убедить его в том, что кампания против Митридата имеет большие шансы на успех. Несомненно, на Изата оказал влияние тот факт, что пять его сыновей находились в Риме. Разозлившись из-за отказа Изата, Вардан начал кампанию против своего вассала. Возможно, для того чтобы отвлечь внимание Вардана, Вибий Марс, наместник Сирии с 42 по 45 г. н. э., предпринял ложный маневр на евфратской границе[88].
Вероятно, положение Вардана показалось знати слишком прочным. Во всяком случае, она стала подстрекать Готарза к захвату трона. Около 43 г. н. э.[89] Готарз собрал армию и двинулся к реке Эринд (вероятно, известной в древности как Харинда)[90] в Гиркании. У переправы через нее произошла ожесточенная битва, и в конце концов Вардан смог помешать своему брату переправиться. За этой победой Вардана последовали и другие успехи, и он стал хозяином всей территории до реки Синд, которая отделяла дахов от жителей Арии[91]. Там войска отказались двигаться дальше, и на том месте был сооружен победный монумент.
Около конца 45 г. н. э. между двумя братьями вновь разгорелся конфликт, который длился с 46/47 по 47/48 г. н. э. и завершился смертью Вардана. Он был убит знатью, вероятно, по наущению Готарза[92], во время национального парфянского развлечения - охоты. Со смертью Вардана, царя иранского происхождения, единственной надеждой противников Готарза осталось обращение за помощью к Риму.
Начиная с этого периода даты, приведенные в настоящей книге, высчитаны на основе корректировок в календаре, которые имели место между 16/17 и 46/47 г. н. э., и почти наверняка - в последний год. Девятнадцатилетний цикл добавлений, введенный в 747 г. до н. э., применялся без изменений с 367 г. до н. э. Календарный год вновь был приведен в соответствие с солнечным годом благодаря включению целого месяца, чтобы с этого времени македонский месяц Ксандик (вместо Артемисия) соответствовал вавилонскому месяцу Нисану, началу года[93].
Мнения относительно того, кто должен занять парфянский трон, разделились. Многие благосклонно относились к Готарзу, тогда как другие предпочитали Мехердата, сына Вонона I и внука Фраата IV, которого отправили заложником в Рим. Из-за общей неприязни к романизированным парфянам и, возможно, из-за того, что Готарз был рядом, его вновь признали в качестве царя Парфии. Но вскоре появились сообщения о его жестокостях и невоздержанности[94], и в 47 г. н. э. в Рим была отправлена просьба в поддержку кандидатуры Мехердата[95]. Клавдий отнесся к ней благосклонно и приказал наместнику Сирии Г. Кассию Лонгину проводить нового претендента до Евфрата[96]. В 49 г. экспедиция отправилась в путь; у Зевгмы сделали привал, чтобы дождаться парфянских сторонников Мехердата. Кассий настаивал на немедленном наступлении, пока не остыл пыл приверженцев Мехердата, и глава великого рода Каренов отправил посланников с тем же советом. Пользуясь своим влиянием, Абгар V Эдесский убедил Мехердата идти через Армению, где он был задержан на какое-то время в столице этого арабского правителя. Преодолев много трудностей в снегах и горах Армении, Мехердат достиг равнины, где соединился с войсками под командованием главы рода Каренов. Переправившись через Тигр, они проследовали через Адиабену в Ниневию и Арбелу. Столкнувшись с такой армией, Изат Адиабенский не смог сделать ничего другого, как только заверить их в своей дружбе, которая, впрочем, оказалась недолгой. Повернув на юг, они встретили Готарза, который находился в достаточно сильной оборонительной позиции за рекой Корма (Адхаим?)[97], однако, поскольку сил, чтобы решить исход дела в свою пользу, у него было недостаточно, Готарз искал повод оттянуть момент решающего сражения, пытаясь переманить на свою сторону войска противников. Это ему удалось: Мехердат, лишившись таким образом Изата и Абгара и боясь массового дезертирства, решил сражаться, не дожидаясь, пока его армия окончательно исчезнет. Итог битвы оставался неясным до тех пор, пока Карен, который разбил противостоявшие ему силы и преследовал их слишком далеко, не был встречен на обратном пути резервными отрядами Готарза и убит. Так как его армия была разбита, а ее моральный дух сломлен, Мехердат доверился милости некоего Паррака, одного из вассалов своего отца. Этот человек предал его и выдал в цепях Готарзу, который отрезал ему уши для того чтобы он никогда больше не мог быть царем, но сохранил ему жизнь[98].
Вероятно, в память об этой победе Готарз около 50 г. н. э. высек большой рельеф на скале в Бехистуне. На нем Готарз показан атакующим врага с пикой наперевес, в то время как над его головой парит крылатая Победа, венчающая голову царя венком. Сопроводительная надпись читается так: ΓΩΤΑΡΣΗΣ ΓΕΟΠΟΘΡΟΣ ("Готарз, сын Гева")[99].
В 51 г. н. э. Готарз то ли умер от какой-то болезни[100], то ли пал жертвой заговора[101]. Ему наследовал некий Вонон (II), который был царем Мидии[102]. По-видимому, Вонон правил лишь несколько месяцев; затем власть над империей перешла в руки его сына или брата Вологеза I[103].
Около 52 г. н. э.[104] Фарасман Иберийский отправил своего сына Радамиста на завоевание Армении, которая в это время находилась в руках проримски настроенного царя Митридата, брата иберийского правителя. Вскоре Митридат был осажден в Горнеях (Гарни), недалеко от столицы Артаксаты. С ним в осажденном городе находился римский гарнизон под командованием префекта Целия Поллиона и центуриона Касперия. Радамист попытался подкупить Поллиона, чтобы тот сдал Горней; префект склонялся к тому, чтобы принять предложение, но Касперий отказался стать соучастником этого дела. Он добился временного перемирия и намеревался убедить Фарасмана прекратить войну, а в случае неудачи известить обо всем легата Сирии Уммидия Квадрата. Касперий добрался до Фарасмана, но его переговоры с ним оказались безуспешными, так как иберийский царь тайно написал письмо Радамисту, требуя, чтобы тот продолжал осаду всеми возможными средствами. Размер взятки, предложенной Поллиону, увеличился, и при отсутствии сдерживающего влияния центуриона сделка вскоре была заключена. Римские солдаты заставили Митридата сдаться, угрожая отказом сражаться. Митридат, его жена и все его дети были убиты по приказу Радамиста, который таким образом завладел Арменией[105].
Квадрат узнал об этих событиях (возможно, от центуриона Касперия) и созвал военный совет. Фарасману приказали отозвать Радамиста и уйти из Армении, но никаких других действий предпринято не было. Прокуратор Каппадокии Юлий Пелигн[106] собрал какое-то количество провинциальных вспомогательных войск, якобы с целью отвоевать Армению, а в действительности - обобрать своих друзей. Покинутый своими войсками, он был вынужден бежать к Радамисту, которого убедил принять корону и в коронации которого принял участие. Когда Квадрат узнал о происходящих событиях, он отправил Гельвидия Приска с легионом солдат, чтобы навести порядок. Приск уже пересек Тавр и в какой-то мере восстановил порядок, когда его отозвали. Эта внезапная перемена в планах римлян была вызвана тем фактом, что недавно коронованный Вологез I Парфянский замышлял вторжение в Армению, и присутствие римских легионов на земле, которая считалась парфянской, определенно могло привести к неприятностям.
Puc. 47. Парфянская монета с изображением Вологеза I |
Вологеза, который был сыном греческой наложницы[107], имел двух братьев - Пакора и Тиридата. Вероятно, Вологез являлся самым старшим по возрасту, поскольку братья уступили его претензиям на трон. Пакору - среднему брату - Вологез отдал Мидию Атропатену[108]. теперь же ему было важно найти подходящую территорию для младшего брата, Тиридата. Поскольку вопрос с Арменией, которая считалась частью собственно Парфии, оставался в то время неурегулированным, Вологез увидел в этом возможность усилить свои позиции и в то же время обеспечить сатрапию для Тиридата.
Около 52 г. н. э.[109] Вологез начал поход в Армению, где столкнулся с лишь незначительным сопротивлением. Он быстро занял важный город Тигранокерту и затем столицу Артаксату. Из-за наступившей суровой зимы и связанного с этим недостатка продовольствия Вологез был вынужден прекратить свое наступление. Радамист, который сбежал при его приближении, тотчас же вернулся и начал править с особой жестокостью, по крайней мере судя по известиям из Армении, которые достигли Рима.
Между тем знать Адиабены, недовольная правлением Изата II, предложила Вологезу вмешаться в этот конфликт. Парфянский правитель потребовал, чтобы Изат отказался от особых привилегий, пожалованных ему Артабаном III, и вернулся к своему статусу вассала империи. Полностью осознавая возможные последствия неповиновения, Изат отправил своих жен и детей в цитадель, собрал все хлебные запасы в хорошо укрепленных местах и сжег весь фураж в сельской местности. Когда эти приготовления были закончены, Изат занял позицию с 6000 кавалерии на реке Верхний Заб, которая отделяла Адиабену от Мидии. Вологез прибыл на место форсированным маршем и расположился лагерем поблизости, откуда послал Изату письма, похваляясь величием Парфянской империи, протянувшейся от Евфрата до границ Бактрии. Взаимный обмен посланиями между ними продолжался до тех пор, пока угроза вторжения в Восточную Парфию племен, живущих к востоку от Каспийского моря, заставила Вологеза уйти[110].
Вскоре после возвращения Радамиста в Армению ее народ вновь восстал и изгнал его из страны. Жена Радамиста Зенобия, которая сопровождала его во время бегства, настолько утомилась, что уже не могла идти дальше. И тогда, чтобы она не попала в руки врагов, Радамист заколол ее и бросил в реку Араке. Какие-то пастухи нашли ее живой и привели в Артаксату, откуда она была отправлена к Тиридату. Парфянский царь хорошо обращался с ней, причем не только из соображений гуманности, но и потому, что с ее помощью мог законно претендовать на армянский престол. Тиридат вернулся в Армению около 54 г. н. э.[111]
[1] Сын Музы был достаточно взрослым, чтобы начать править в Парфии во 2 г. до н. э.; ср. с. 137.
[2] Возможно, это Афрахат, сын Афрахата, который правил Селевкией и Ктезифоном в области Бет Арамайя, согласно Мар Мари (Acta martyrum et sanctorum. T. I / Ed. P. Bedjan. Paris, 1890–1897. P. 68, § 7).
[3] PW, статья «Syria». Col. 1629. Титий был наместником с 10 по 9 гг. до н. э.
[4] Mon. Ancyr. VI (32). Сераспадан и Родасп упомянуты в надписи, найденной в Риме (CIL. VI. Nr. 1799 = Dessau 842). См. также: Strabo VI. 4. 2; XVI. 1. 28; Tac. Ann. II. 1 f.; Vell. Pat. II. 94. 4; Iustin. XLII. 5. 12; Iosephus. Ant. XVIII. 42; Suet. Augustus 21.3; 43. 4; Eutrop. Brev. VII. 9; Orosius VI. 21. 29.
[5] Обычно о них говорят как о заложниках (см. ссылки в предыдущем примечании); но это слово, подобно слову «дань», не вполне корректно употреблялось древними авторами.
[6] CIL. XIV. Nr. 2216; Gardthausen. Die Parther. S. 844.
[7] Horat. Od. IV. 5. 25.
[8] Horat. Carmen saec. 53 ff.; idem. Epis t. II. 1. 112; 256; idem. Od. IV. 14. 42; 15. 23.
[9] Iosephus. Ant. XVI. 253; Wroth. Parthia. P. XXXVIII; Gutschmid. Geschichte Irans. S. 116.
[10] Сердечного согласия (франц.).
[11] Iosephus. Ant. XVII. 23–27; PW, статья «Scntius (Saturninus)». Nr. 9. Col. 1518 f.
[12] Szadzunski. Talmudical Writings, passim.
[13] Ср.: Dio Cass. LV. 10a. О монетах Тиграна и Эрато см.: Head B. V. Historia Numorum. Oxford, 1887. P. 636 (армянские материалы не были включены во 2–е изд. [вышедшее в 1911 г.]). Дополнительную библиографию о нумизматических данных см.: PW, статья «Erato». Nr. 9. Этот период в основном освещен в PW, статья «Iulius (Augustus)». Nr. 132. Col. 350 ff.; CAH. Vol. X. P. 254–264,273–279; Marsh F. B. The Reign of Tiberius. Oxford, 1931. P. 81 ff., 211 ff. См. также: PW, статья «Tigranes». Nr. 4.
[14] Дион Кассий, возможно, ссылается на задание Тиберия (Dio Cass. LV. 9; Zonaras Χ. 35; Ovid. Consol. 389 ff.).
[15] Ср.: Tac. Ann. II. 3.
[16] Артавазд выпустил монеты с портретами Августа и самого себя; см.: Gardner P. On an Unpublished Coin of Artavasdcs II, King of Armenia // NC. NS. Vol. XII. 1872. P. 9–15. Помимо того факта, что Август на этих монетах показан достаточно молодым, Артавазд Мидийский, вероятно, никогда бы не последовал такой модели.
[17] Самые ранние монеты Фраатака датированы 310 г. селевкидской эры; см.: Wroth. Parthia. P. XL, 136.
[18] Tac. Ann. II. 4; Dio Cass. LV. 10. 18; Vell. Pat. II. 100. 1; ср.: Mon. Ancyr. V (27).
[19] Plin. Hist. nat. VI. 141; Herzfeld Ε. Sakastan// AMI. IV. 1932. P. 4–8. Ср. мнение М. И. Ростовцева (Rostovtzeff //CAH. Vol. XI. P. 126), который относит Исидора ко времени жизни Плиния (умер в 79 г. н. э.). Его аргументы основаны на упоминании Лукианом Артабаза, царя Харакены (Lucian. Long. 16). Однако монеты этого царя неизвестны, и информация, полученная от Исидора, так или иначе не выходит за пределы эпохи Августа. См.: PW, статья «Mesene». Col. 1091 f.
[20] Dio Cass. LV. 10. 20.
[21] Vell. Pat. II. 101. 1.
[22] Ср. с отрывком из труда Антипатра из Фессалоники, утверждающего, что Гай пошел далее к Евфрату (Anthol. Palat. IX. 297), и упоминаниями об Армении и Араксе у Кринагора (Ibid. 430). См. также: Suet. Nero 5. 1; idem. Tiberius 12. 2; Plut. Reg. imp. apophlheg. 207. 10.
[23] Эта дата фиксируется в первый раз, когда на монетах голова Музы появляется вместе с головой Фраатака, см.: Gardner. Parthian Coinage. P. 45 f. Единственное другое изображение голов царя и царицы на парфянских монетах относится к правлению Готарза II, см.: Wroth. Parthia. P. 172.
[24] Ср.: Iosephus. Ant. XVIII. 42 f.; Lucan. De bell. civ. VIII. 401^410; M. Felix. Octavius XXXI. 3; Orac. Sibyl. VII. 38–50.
[25] Iustin. XLI. 3. 5. Силий Италик упоминает о том, что в Гиркании было принято приводить собак к мертвым царским телам (Sitius Italicus XIII. 473 f.). Лукиан отмечает, что персы хоронили своих умерших (Lucian. De luctu 21). См. также: Herzfeld. Archaeological History of Iran. London, 1935. P. 38 f.
[26] PW, статья «Artagira». Nr. 1. Написание и дата зафиксированы в: CIL. IX. Nr. 5290.
[27] PW, статья «Donnes». Написание неясное: возможно, лучше было бы «Dones» или «Addus».
[28] Strabo XI. 14. 6; Dio Cass. LV. 10a. 6–9; Vell. Pat. II. 102; Florus II. 32; Ruf. Fest. 19; Tac. Ann. 1. 3; CIL. IX. Nr. 5290.
[29] Mon. Ancyr. V (27).
[30] Антипатр из Фессалоники (Anthol. Palat. IX. 59).
[31] Seneca. De cons. ad. Polyb. XV. 4; Ovid. Ars amat. I. 177 ff., 199 ff., 223 ff.; idem. Remedia amoris 155 ff., 224. Последний из указанных стихов, видимо, выражает разочарование по поводу неудачной экспедиции.
[32] Seneca. De brev. vit. IV. 5.
[33] Mon. Ancyr. V (27). Имеется греческая надпись из Суз, датированная примерно этим временем, которая упоминает стратиарха Суз Замаспа, удостоившегося похвалы Фраата за организацию полива садов гарнизона. Обратите внимание на то, что даже в столь поздний период продолжали использовать македонские титулы. Надпись следует датировать либо 9/8 г. до н. э. (правление Фраата IV), либо 2/3 г. н. э. (правление Фраатака); см.: Cumont F. Inscriptions grecques de Suse II CR. 1931. P. 238–250.
[34] Iosephus. Ant. XVIII. 42 f.
[35] Gardner. Parthian Coinage. P. 46; последние монеты Музы и Фраатака датируются месяцем Гиперберетеем 315 г. селевкидской эры.
[36] Ср.: Iosephus. Ant. XVIII. 42 f.; Mon. Ancyr. VI (32).
[37] Iosephus. Ant. XVIII. 44 f.
[38] Единственная известная монета Орода, если, разумеется, она правильно атрибутирована, датируется 317 г. селевкидской эры, т. е. 6/7 г. н. э.; см.: Gardner. Parthian Coinage. P. 46, pl. V/1. В течение следующих двух лет монеты не чеканились.
[39] Suet. Tiberius 16.
[40] Mon. Ancyr. VI (33); Tac. Ann. II. 1–2; Iosephus. Ant. XVIII. 46. Вероятно, это тот самый Вонон, который упоминается в поэме, цитируемой Авсонием (Ausonius. Epist. XXIII. 6). Эта поэма, присланная ему Понтием Павлином, была основана на труде Светония «Жизнеописания царей», ныне утраченном.
[41] Tac. Ann. II. 3; VI. 36; 42; Iosephus. Ant. XVIII. 48. См. также: PW, статья «Hyrkania». Col. 507 f.; Schur W. Die Orientpolitik des Kaisers Nero. Leipzig, 1923 (Klio. Beiht. XV /NF. Ht. 2). S. 70 ff. Известные монеты Вонона датируются 9/10 г., 11/12 и 12/13 гг. н. э., см.: McDowell. Coins from Seleucia. P. 187.
[42] Wroth. Parthia. P. XLIII, 143 f.
[43] Iosephus. Ant. XVIII. 48–50; McDowell. Coins from Seleucia. P. 187. Вероятно, этот же Артабан упоминается у Мар Мари (Acta martyrum et sanctorum. I. 79. § 8).
[44] Mon. Ancyr. V (27); Tac. Ann. II. 3 f.; VI. 40; Iosephus. Ant. XVIII. 140; idem. Bell. II. 222. См. также: PW, статья «Tigranes». Nr. 5.
[45] Tac. Ann. II. 4. Ср.: Iosephus. Ant. XVIII. 50–52; Gwatkin W. E. Cappadocia as a Roman Procuratorial Province //University of Missouri Studies. Vol. V, No. 4. 1930. P. 13; McDowell. Coins from Seleucia. P. 223.
[46] PW, статья «Caecilius». Nr. 90.
[47] Tac. Ann. 11.43.
[48] Tac. Ann. II. 56; ср. также: Suet. Gaius 1. 2; Strabo XII. 3. 29. В Кесарии (в Каппадокии) были отчеканены монеты с надписью GERMANICUS ARTAXIAS и со сценой коронации; см.: Mallingly, Sydenham. Rom. Imp. Coin. Vol. I. P. 104, n. 8. Маттингли предполагает, что эти монеты, возможно, были выпущены Калигулой.
[49] Tac. Ann. II. 58; современник этих событий Страбон подтверждает тот факт, что Евфрат все еще оставался границей между империями (Strabo XVI. I. 28).
[50] Cantineau J. Textes palmyreniens provenant de la fouille du temple de Bel // Syria. T. XII. 1931. P. 139–141 ; Seyrig H. Antiquités syriennes // Syria. T. XIII. 1932. P. 266–269.
[51] Tac. Ann. II. 68; Suet. Tiberius 49. 2. О Реммии см.: PW, статья «Rcmmius». Nr. 3.
[52] Suet. Tiberius 41.
[53] Iosephus. Ant. XVIII. 310–379.
[54] Arrian. Parthica. XI, Νάαρδα; см. также: PW, статья «Νάαρδα». Этот город находится на Евфрате, недалеко от Сиппара и рядом с устьем реки Нахр Малка.
[55] Эта хронология событий не точна, но, по–видимому, соответствует имеющимся свидетельствам. Если шестилетний период, упомянутый Иосифом (Iosephus. Ant. XVIII. 373), представляет собой, надо полагать, длительность восстания в Селевкии, которое началось в 35 г. н. э. (см. ниже, с. 148), тогда вычитание 15 мирных лет (Iosephus. Ant. XVIII. 339) дает 20 г. н. э. как начало деятельности братьев.
[56] Артабан перестал чеканить монеты задолго до окончания своего правления. Макдауэлл говорит о его последних известных монетах, датированных 27/28 г. н. э., но добавляет к ним (правда, сомневаясь) монеты выпусков 29/30 и 30/31 гг. н. э. (McDowell. Coins from Seleucia. P. 188).
[57] Cumont F. Une lettre du roi Artaban III // CR. 1932. P. 238–260; Rostovtzeff M. L’Hellénisme en Mésopotamie // Scientia. LUI. 1933. P. 120 f.; Welles C. B. Royal Correspondence in the Hellenistic Period. New Haven, 1934. P. 299–306. Что касается Уэллса (Welles. Op. cit. P. 302), то обратите внимание на то, что в Дура—Европос будто бы следовали сирийской селевкидской эре, начинавшейся в октябре 312 г. до н. э., а в Сузах пользовались вавилонским календарем, который начал свой отсчет в апреле 311 г. до и. э. Парфянская эра исчисляется от апреля 247 г. (а не от 248 г.) до н. э.
[58] Tac. Ann. VI. 31. Ср. также: Philostratus. Vita Apoll. II. 2.
[59] Tac. Loc. Cit.; Dio Cass. LVIII. 26; Suet. Tiberius 66.
[60] Драуэр (Drower E. S. The Mandacans of Iraq and Iran. Oxford, 1937. P. 6 ff.) предполагает, что Мадаи, возможно, был городом в Мидии, на родине Артабана, или же располагался далее на восток.
[61] Tac. Ann. VI. 33; Dio Cass. LVIII. 26; Iosephus. Ant. XVIII. 97; Plin. Hist. nat. XV. 83.
[62] Tac. Ann. VI. 35; Iosephus. Ant. XVIII. 97 ff. Для времени от правления Тиберия до Александра Севера соответствующая ему часть «Пророчеств Сивиллы» (Orac. Sibyl. XII. 47–288) представляет собой вполне обстоятельный очерк римской истории.
[63] Iosephus. Loc. Cit.; Rostovtzeff. Iranians and Greeks in South Russia. Oxford, 1922. P. 116. Ср.: Seneca. Thyestes 630 f.
[64] Tac. Ann. VI. 36; Iosephus. Ant. XVIII. 100.
[65] Tac. Ann. VI. 37; ср.: Rawlinson. Sixth. Mon. P. 234. Орноспад еще не был сатрапом Месопотамии, эту должность он получил уже после того, как присоединился к своему царю.
[66] Такое различие между греческими и парфянскими городами проводится многими античными авторами. Помимо названных городов (Tac. Ann. VI. 41) Исидор Харакский упоминает в качестве греческих городов еще Ихны, Никефорий, Артсмиту и Халу (Isid. Char. Mans. Parth. 1–3). Обратите внимание на то, что Артемита называется и как греческий, и как парфянский город; о его расположении см. : Jacohsen T. Four Ancient Towns in the Diyala Region (выход этой публикации Восточного института ожидается в скором будущем).
[67] Макдауэлл предполагает, что его сторонниками в Селевкии были местные этнические элементы, настроенные исключительно проримски (McDowell. Coins from Seleucia. P. 225). Этой идее противоречит информация Тацита, который ясно указывает на три группы, поддерживающие Тиридата, — греков, аристократов и сторонников Рима, если, конечно, не предположить, что последние были местными жителями.
[68] Согласно Ф. Кюмону (Cumont F. Une lettre du roi Artaban III // CR. 1932. P. 249 f.).
[69] Iosephus. Ant. XVIII. 100; Tac. Ann. VI. 44.
[70] Iosephus. Ant. XVIII. 101–103. Ср.: Dio Cass. LIX. 17. 5 и 27. 2 f.; Suet. Vitellius 2. 4; idem. Caius 19; все эти авторы либо относят данное событие к эпохе правления Гая, либо оставляют вопрос открытым. См.: Täubler E. Die Parthernachrichten bei Iosephus. Berlin, 1904. S. 33–39.
[71] Iosephus. Ant. XVIII. 103 f. Вероятно, это самый ранний случай путаницы между Вавилоном и Селевкией.
[72] Нумизматические данные, приведенные Макдауэллом (McDowell. Coins from Seleucia. P. 225, 188 ff.) и Ротом (Wroth. Parthia. P. XLVI), вкупе с утверждением Тацита (Tac. Ann. XI. 9. 6) о том, что восстание длилось 7 лет, позволяют нам датировать его начало. О монетах, выпущенных в городе во время восстания, см.: McDowell. Op. cit. P. 141 f. No. 141.
[73] Iosephus. Ant. XX. 22: Абсннериг. Адинсргл или Абинергл, чье имя стоит на монетах 10 (?) г. н. э., возможно, тождествен Адинн(с)рглу, чеканившему монеты в 22 г. н. э.; см.: Hill G. F. Catalogue of the Greek Coins of Arabia, Mesopotamia and Persia. London, 1922. P. CXCIX–CCI.
[74] Iosephus. Ant. XX. 17–37; 54. Топоним «Гордуэна» приведен в тексте в качестве его исправления; изначально там читалось Καρρών, что невозможно (ср.: PW, s. v.).
[75] Iosephus. Ant. XX. 54–69.
[76] Вардан, второй преемник Артабана, правил страной два года и два месяца после своего возвращения на трон, когда его навестил Аполлоний Тианский (см. примеч. 82). Селевкия, которая подчинилась весной 42 г. н. э. (см. ниже, с. 151), была тогда еще охвачена восстанием.
[77] Tac. Ann. XI. 8. Ср. с Иосифом (Iosephus. Ant. XX. 69), который в сжатой форме говорит о том, что, очевидно, первым на престол взошел Вардан. О не вполне определенных нумизматических данных, которые поддерживают информацию Тацита, см.: Wroth. Parthia. Р. XLV f.; Bartholomaei J. de. Recherches sur la numismatique des rois Arsacides// Mem. Soc. d’arch. et de num. de St. — Petersbourg. T. II. 1848. P. 59; Herzfeld. Am Tor. S. 45,47 f. Многие из деяний Готарза появляются в различных формах в «Шах–намэ», см.: Coyajee J. C. The House of Gotarzcs: a Chapter of Parthian History in the Shah–namch //Journ. and Proc. Ofthe Asiatic Society of Bengal. NS. Vol. XXVIII. 1932. P. 207–224.
[78] Herzfeld. Am. Tor. S. 40 ff, Taf. XX1–XXIII; Herzfeld. Kushano—Sasanian Coins // Mem. Archacol. Survey of India. No. 38. 1930. P. 5; CIG. III. No. 4674. Филострат называет брата Готарза Вардана мидийцем (Philostratus. Vita Apoll. I. 21).
[79] Tac. Ann. XI. 8. 4. За ночь и день Тиберий проходил 184 мили по хорошим римским дорогам с тщательно разработанной системой замены лошадей. Возможно, царские почтовые дороги Персии сохранились в лучшем состоянии, чем можно ожидать, но преодолеть почти 350 миль за два дня — это до сих пор впечатляющее достижение.
[80] Amm. Marcel. XXIII. 23.
[81] McDowell. Coins from Seleucia. P. 225 f.
[82] Philostratus. Vita Apoll. I. 19–40; ср.: Gutschmid Α. von. Kleine Schriften. Bd. III. Leipzig, 1892. S. 58 f.
[83] Philostratus. Vita Apoll. I. 28; ср. также: ibid. I. 21.
[84] Ibid. I. 21. Упоминается один только Ктезифон. В данном случае ссылку на Вавилон нельзя отнести к Селевкии, хотя настаивать на таких деталях, основываясь на этом источнике, не следует.
[85] Он сразу же начал выпускать царские монеты, см.: McDowell. Coins from Seleucia. P. 189.
[86] Philostratus. Vita Apoll. I. 31; 37.
[87] Dio Cass. LX. 8; Seneca. De tranquillitate animi 11. 12; Tac. Ann. XI. 8. 1.
[88] Tac. Ann. XI. 10; Iosephus. Ant. XX. 72.
[89] Первые монеты Готарза были выпущены в начале 355 г. селевкидской эры, т. е. в 44/45 г. н. э. (Wroth. Parthia. P. 161); ср.: McDowell. Coins from Seleucia. P. 226 f., tabl., p. 189. Если второй авроманский пергамент (см. с. 130, примеч. 57) датируется по аршакидской эре, он должен быть помещен в 44 г. н. э. Однако, по–видимому, лучше, как это указано в главе 2, предположить, что там была использована селевкидская эра, и потому датой этого документа является 21/20 г. до н. э. (ср. с. 62–63, примеч. 72). Наличие имени «Клеопатра» среди имен цариц является дополнительным аргументом в пользу более ранней даты, так как после Акциума оно уже не было популярным, см.: PW, статьи «Kleopatra».
[90] PW, статья «Hyrkania». Col. 468, 506 f.
[91] Tac. Ann. XI. 10. 3.
[92] McDowell. Coins from Selcucia. P. 190. Чеканка монет Вардана прекратилась в четвертом месяце 45/46 г. н. э., но это доказывает только то, что он больше не владел Селсвкией. К тому же монеты 46/47 и 47/48 гг. содержат личное имя Готарза и, таким образом, доказывают, что у него был соперник, которым, вероятнее всего, являлся Вардан.
[93] McDowell. Coins from Seleucia. P. 151 -153; ср.: Johnson J. Dura Studies. Roma, 1931. P. 1–15.
[94] Tac. Ann. XI. 10. Информация Тацита, естественно, была основана на сообщениях, доставленных в Рим представителями недовольных партий.
[95] Gutschmid. Geschichte Irans. S. 127, Anm. 2; Wroth. Parthia. P. XLVII.
[96] Ср. упоминание о какой–то победе Клавдия над парфянами (Seneca. Apocolocyntosis 12).
[97] Tac. Ann. XII. 13 f.; PW, статья «Corma». Гора Санбул (см.: PW, статья «Sanbulus»), на которой Готарз совершал жертвоприношения Геркулесу — это, вероятно, гора Сунбула Кух. Как Адхаим, так и Дияла летом сильно мелеют, и войска едва ли могли их заметить; отсюда понятно, почему у Тацита нет упоминания об этих реках.
[98] Tac. Ann. XII. 13 f.
[99] Herzfeld. Am Tor. S. 40 ff., Taf. XXI–XXIII. Вероятно, как предполагает К. Хопкинс (Hopkins C. // The Excavations at Dura—Europos. Second Season, 1928–1929 / Ed. by M. I. Rostovtzeff and P. V. C. Bauer. New Haven, 1931. P. 93), посвятительную надпись Зевсу Co–теру, датированную 50/51 г. н. э. и обнаруженную в Дура—Европос, следует относить к этой гражданской войне.
[100] Tac. Ann. XII. 14. 7.
[101] Ср. обнаружение Макдауэллом монеты Готарза, датированной тремя месяцами спустя после первых монет, выпущенных Вологезом (McDowell. Coins from Seleucia. P. 191). Эту находку дополнительно подтверждает Иосиф Флавий, который говорит о том, что Готарз стал жертвой заговора (Iosephus. Ant. XX. 74).
[102] Tac. Ann. XII. 14. 7. Иосиф Флавий не упоминает Вонона; однако не стоит не доверять Тациту на основе краткого сообщения иудейского историка, который, возможно, намеренно пропустил имя Вонона, посчитав его неважным. Его монеты неизвестны.
[103] О том, что Вологез был сыном Вонона, говорит Тацит (Tac. Loc. cit.), а братом — Иосиф Флавий (Iosephus. Loc. cit.). Гутшмид предлагает считать конечной датой правления Вонона 54 г. н. э. (Gutschmid. Geschichte Irans. S. 128, Amm. 2), но это слишком поздно.
[104] Вопрос всей хронологии с 51 по 63 г. н. э. очень сложный; см., например, издания Тацита, выполненные К. Ниппердеем и А. Фюрно (Tacitus / Erklärt von K. Nipperdey. [Annales.] Besorgt von G. Andrcsen. Berlin, 1904–1908; P. Comclii Taciti Annalium ab ex–ccssu divi Augusti libri/ Ed. with introd. and notes by H. Furneaux. London, 1896–1907), а также: Egli Ε. Feldzüge in Armenien von 41 -63 n. Chr. // Büdinger M. Untersuchungen zur römischen Kaisergcschichtc. Leipzig, 1868. S. 267–362; Schiller H. Geschichte des römischen Kaiserreichs unter der Regierung des Nero. Berlin, 1872. S. 91–205; Mommsen. Prov. Rom. Emp. Bd. II. S. 50 ff.; Henderson В. W. The Chronology ofthe Wars in Armenia A. D. 51–63 // Class. Rev. Vol. XV. 1901. P. 159–165,204–213,266–274; SchoonoverD. T. A Study of Cn. Domitius Corbulo as found in the «Annais» of Tacitus. Chicago, 1906; Schur W. Die Orient—Politik des Kaisers Nero. Leipzig, 1923 (Klio. Beiht. XV / NF. Ht. 2. S. 7–38; idem. Untersuchungen zur Geschichte der Kriege Corbulos// Klio. Bd. XIX. 1925. S. 75–96; idem. Zur Neronischcn Orientpolitik // Klio. Bd. XX. 1926. S. 215–222; MomiglianoA. Corbulone e la politica romana verso i Parti // Atti del IP congresso nazionale di studi romani. I. Roma, 1931. P. 368–375; Hammond M. Corbulo and Nero’s Eastern Policy // Harvard Studies in Classical Philology. Vol. XLV. 1934. P. 81–104.
[105] Tac. Ann. XII. 44–47.
[106] Tac. Ann. XII. 49. 1. Вероятно, это тот же человек, что и Лэлиан у Диона Кассия (Dio Cass. LXI. 6. 6), см.: PW, статья «Julius (Paelignus)». Nr. 374.
[107] Dio Cass. LXII (LXIII. 5); Iosephus. Ant. XX. 74; Tac. Ann. XII. 44. Эта гречанка, возможно, долгое время жила в Парфии.
[108] Iosephus. Ant. XX. 74.
[109] Если Макдауэлл прав в своей атрибуции Готарзу II монеты, датированной декабрем 51 г. н. э. (McDowell. Coins from Seleucia. P. 191), тогда маловероятно, чтобы вторжение Вологеза в Армению произошло до 52 г. н. э. Ср. также: CAH. Vol. X. Р. 757, п. 2, где автор следует статье: Henderson. Chron. of the Wars in Armenia // Class. Rev. Vol. XV. 1901. P. 164 f.
[110] Iosephus. Ant. XX. 81–91.
[111] Tac. Ann. XII. 51; XIII. 6.