Глава VI. АНТОНИЙ И АРМЕНИЯ
Фраат IV пришел к власти незадолго до 37 г. до н. э.[1] Вскоре он попытался приблизить смерть своего престарелого отца при помощи дозы аконита[2]. После того как это не удалось, он прибегнул к более действенному методу - удушению. Для того чтобы обезопасить себя, он вскоре убил и своих братьев[3] и таким образом, очевидно, избавился от какой-либо оппозиции своей власти. Но короткое время спустя Фраату пришлось устранить многих влиятельных парфян, тогда как уцелевшие нашли убежище у других народов и в отдаленных городах. Некоторые из них даже искали защиты у римлян, в том числе аристократ Монез, человек очень известный и богатый, проявивший себя в качестве командующего войсками в недавно закончившейся войне[4]. Он обещал Антонию повести римскую армию и был уверен, что сможет легко завоевать почти всю Парфию. Воодушевленный столь благоприятно складывающейся ситуацией, Антоний приготовился к войне против Парфии. В конце 37 или в начале 36 г. до н. э. Публий Канидий Красс заставил Армению стать римским союзником и затем повернул на север, чтобы разбить иберов и албанов, таким образом предотвратив угрозу атаки предполагаемой экспедиции с тыла[5].
Puc. 33. Парфянская монета с изображением Фраата IV |
Иудейский первосвященник Гиркан, силой увезенный в Парфию в 39 г. до н. э., хотя и не мог больше служить в своей первоначальной должности по причине увечья, но все равно стремился вернуться домой. Вскоре после своего вступления на трон в 37 г. до н. э. Ирод отправил посла с просьбой освободить Гиркана. Несмотря на протесты местных иудеев, парфянский царь позволил ему уехать. Благодаря финансовой помощи своих друзей Гиркан смог отправиться в Иерусалим, где прожил в чести и славе до 30 г. до н. э., когда был казнен по подозрению в участии в заговоре против Ирода[6]. Позднее Ферора, брат Ирода, был обвинен в планировании побега к парфянам[7].
На восточной границе столь шаткое положение дел в Парфии привлекло внимание гунна Чжи-чжи, чья столица располагалась на реке Талас в Западном Туркестане; но его планы вторжения в Бактрию и Парфию так и не были реализованы[8].
Еще до того, как должна была окончиться война с Парфией, Антоний отдал Монезу три города - Лариссу (Сизару), Аретузу (Рестан) и Гиераполис (Мембидж)[9] и пообещал ему парфянский трон. Фраат начал переговоры с Монезом и, очевидно, убедил его вернуться в Парфию, чему Антоний не стал препятствовать, поскольку уничтожение Монеза оттолкнуло бы от него проримски настроенных парфян. Вместе с ним были отправлены посланники с просьбой вернуть знамена, захваченные у Красса в 53 г. до н. э., а также тех из его людей, которые еще были живы[10].
Пока велись переговоры, Антоний продолжал готовиться к войне, причем наиболее важным было договориться с союзниками, чтобы они поставили ему кавалерию. Самым могущественным из союзников римлян был царь Армении Артавазд[11]. Когда в конце апреля или в начале мая[12] Антоний двинулся к Евфрату, он обнаружил, что весь этот регион, вопреки ожиданиям, тщательно охраняется. Но поскольку он действовал по плану вторжения скорее Цезаря[13], чем Красса, большого значения это не имело. Так как в любом случае ему было необходимо получить кавалерию от своих северных союзников, он повернул к Евфрату и прошел через Зевгму (около современного Биреджика, по-турецки Биречика, который назывался в древности Апамеей; см. с. 89, примеч. 46). В каком-то месте, возможно, в Каране (Эрзуруме), он встретил вспомогательные войска и провел смотр армии[14].
В целом силы под командованием Антония насчитывали около 100 000 человек, разделенных следующим образом: 60 000 легионеров (16 легионов), 10 000 иберийских и кельтских всадников и 30 000 союзников, как кавалеристов, так и легковооруженных солдат, включая 7000 пехоты и 6000 конницы, предоставленных Артаваздом[15]. Этих всадников, полностью оснащенных и закованных в доспехи, армянский царь с гордостью выстроил перед Антонием[16]. Он советовал напасть на Мидию Атропатену, поскольку правитель этой страны, также по имени Артавазд, и все его войска находились на Евфрате вместе с парфянами. Проводник, который вел римлян из Зевгмы на север, к границам Атропатены, а позже даже и сам Артавазд были обвинены в пособничестве парфянам[17]; однако это обвинение, возможно, объясняется желанием переложить на них ответственность за случившееся поражение. Для того чтобы ускорить наступление, Антоний оставил позади свой медленно двигающийся обоз, орудия для осады (которые перевозились на 300 повозках) и всех вьючных животных. Примерно два легиона под командованием Оппия Стациана получили задание доставить их как можно быстрее[18]. Поскольку в местности, которую предстояло пересечь, не было крупноствольного леса, осадные машины нельзя было соорудить прямо там; так что если они были необходимы, то армии приходилось перевозить их самой. Антоний взял с собой кавалерию и лучших пехотинцев и поспешил к столице Мидии Атропатены Фрааспе (Тахт-и-Сулейман)[19], которую ему пришлось осадить[20]. Отсутствие осадного снаряжения вызвало серьезные затруднения, так как вместо обычных осадных башен Антонию пришлось строить огромные насыпи. Когда Фраат увидел, что осада хорошо укрепленного города с сильным гарнизоном наверняка задержит Антония на некоторое время, он переключил свое внимание на обоз. Стациан, отрезанный от своей охраны, был окружен кавалерией и убит в сражении вместе со всеми своими людьми[21]. Парфяне уничтожили столь ценные для римлян осадные машины и перевозимое обозом имущество. Среди многочисленных пленников, захваченных в бою, был царь Понта Полемон, которого впоследствии освободили за выкуп. Артавазд Армянский дезертировал либо перед этой битвой, которая, видимо, и стала причиной полной неудачи римского вторжения[22], либо вскоре после нее, когда он потерял всякую надежду на победу римлян[23]. Помимо собственных войск, он увел некоторые из союзных римлянам отрядов общей численностью 16 000 человек. Антоний, поспешивший с подкреплением на призыв посланцев от Стациана, нашел на месте сражения только мертвые тела.
Теперь римский военачальник оказался в чрезвычайно трудном положении. На поиски продуктов питания он вынужден был отправлять команды фуражиров, которые, если были маленькими, то истреблялись врагами, а если они были достаточно большими, способными себя защитить, то за счет этого уменьшались силы осаждающих, и население Фрааспы могло совершать успешные вылазки и уничтожать осадные сооружения. Легионеры, хотя их и защищали пращники, несли потери от парфянских лучников и их тактики быстрых кавалеристских набегов. Как отметил Деллий (вероятно, очевидец событий) в своем рассказе о бое, в котором приняла участие большая команда римских фуражиров и погибло 80 парфян, римляне пришли в ужас от того, что, одержав победу, они убили так мало врагов, а когда были побеждены сами, то лишились такого же количества людей, сколько потеряли с обозом[24]. Вскоре после того, как эта команда вернулась, жители города предприняли вылазку и заставили бежать римлян, находившихся на насыпи. Чтобы наказать их за трусость, Антоний был вынужден прибегнуть к децимации, т. е. приговорить к смерти каждого десятого человека. Остальным он выдал ячмень вместо обычной пшеницы[25]. Поскольку ни одна из сторон не хотела продлевать кампанию до наступления зимы, Антоний предпринял последнюю, но безуспешную попытку получить назад захваченные парфянами штандарты и пленников еще до снятия осады. После всех переговоров, оказавшихся неудачными, Антоний ушел, оставив после себя импровизированные осадные орудия.
Фраат ожидал, что римляне будут возвращаться той же дорогой, что и пришли, но дружественный римлянам мард[26] посоветовал Антонию идти по холмам, а не по открытой, безлесной равнине, чтобы избежать нападения лучников. Ему также было сказано, что путь через холмистую местность короче, там легче достать пропитание и есть дополнительное преимущество: он пролегает через многие деревни. Вместе с проводником-мардом он отправился этой дорогой, и в течение двух дней все шло хорошо. На третий же день, когда Антоний ослабил бдительность и шел открытым походным порядком, он достиг того места, где дорога недавно была затоплена из-за разрушенной плотины. Предупрежденный своим проводником о том, что это дело рук парфян, Антоний приказал своим людям построиться в боевой порядок. Едва его приказ был выполнен, как римлян окружила парфянская кавалерия. Легковооруженные отряды заставили парфян отступить лишь на короткое время, но атаки кельтских всадников оказались весьма эффективными.
Затем Антоний построил свои войска так, чтобы образовался пустой квадрат, фланги которого прикрывали пращники и метатели дротиков, тогда как всадники должны были отражать парфянские атаки контратаками. Таким образом колонна могла двигаться вперед, хотя и медленно[27]. На пятый день такого марша Флавий Галл попросил привести из тыла несколько легковооруженных отрядов. Когда началась очередная атака парфян, то он вместо того чтобы, как обычно, отвести своих солдат назад, к легионерам, двинулся на врага. Вскоре его окружили, и он вынужден был просить о помощи, но посланные на выручку небольшие отряды очень быстро были разгромлены. Гибель воинства Галла казалась неминуемой, однако из авангарда прибыл сам Антоний вместе с III легионом и, проложив себе путь через поток беглецов, отразил парфян. Тем не менее 3000 римлян были убиты, 5000 - ранены, включая Галла, который вскоре умер[28]. На следующий день парфяне - а их, говорят, насчитывалось около 40 000 человек, - надеялись завершить разгром римских войск, но легионы собрались с силами и встретили атаку, построившись "черепахой"[29]. Парфяне, введенные в заблуждение этим морем щитов, решили, что римляне отказываются от борьбы, поэтому спешились и атаковали в пешем строю. Как только они приблизились, легионеры бросились на них со своими короткими мечами, убивая врагов, находящихся в первых рядах, и обращая в бегство остальных. Затем столь утомительное отступление было продолжено.
Голод также сражался на стороне парфян: поскольку жернова были брошены вместе с вьючными животными, оказалось, что то небольшое количество зерна, которое имелось в наличии, невозможно было смолоть. Дикие растения, которые солдаты употребляли в пищу, вызывали болезни и даже смерть.
Когда натиск парфянской армии на некоторое время ослаб, Антоний хотел покинуть холмы и передвигаться по равнинам, тем более что, как ему сообщили, лежащая впереди холмистая страна с очень неровным рельефом была еще и безводна. Двоюродный брат Монеза, находившегося вместе с Антонием, пришел в лагерь и предупредил через переводчика, что если Антоний покинет холмы, то его постигнет судьба Красса. Мард-проводник придерживался того же мнения, добавив, что на безопасном пути их ожидает только один день без воды. Поэтому было решено следовать первоначальному плану. Ночью лагерь был свернут, причем воины несли воду во всех имевшихся сосудах и даже в своих шлемах. Однако вопреки своей привычке парфяне преследовали римскую армию даже в темноте и шли буквально по пятам легионов. На рассвете они догнали арьергард, утомленный 30-мильным маршем. Измученным жаждой солдатам приходилось пить воду с большим содержанием соли - не было никакой возможности удержать их от потребления любой жидкости. Антоний начал было разбивать лагерь, но вскоре отказался от этой идеи и возобновил движение по совету парфянского перебежчика, который уверил его, что неподалеку находится река с хорошей питьевой водой и маловероятно, что за ней парфяне будут преследовать римлян. В качестве вознаграждения за эту информацию перебежчик получил столько золотых сосудов, сколько смог спрятать под своей одеждой. К этому времени римская армия была почти полностью дезорганизована: римлянин крал у римлянина, солдаты напали даже на личных носильщиков багажа Антония, а сам командующий распорядился, чтобы вольноотпущенник из охраны убил его, если он это прикажет. Для того чтобы хоть как-то реорганизовать свои войска, Антоний сделал привал и к тому моменту, когда парфяне возобновили атаку, сумел навести относительный порядок. Была построена "черепаха", и передние шеренги стали постепенно двигаться вперед, пока не достигли реки, через которую первыми были переправлены раненые; кавалерия прикрывала отступление. Как и предсказывал перебежчик, парфяне не стали преследовать римскую армию на другом берегу реки. Через шесть дней римляне дошли до реки Араке (Арас) - границы между Мидией и Арменией, спустя 27 дней спустя после своего ухода от Фрааспы[30].
Эта экспедиция стоила жизни примерно 35 000 человек. В 18 оборонительных боях римляне сумели сохранить свои силы от полного уничтожения. Еще немного таких "пирровых побед", и тогда никто бы не вернулся, чтобы рассказать историю об этом походе[31]. Фраат отпраздновал победу перечеканкой тетрадрахм Антония и Клеопатры, захваченных в качестве добычи, своими собственными монетными типами[32].
Антоний, прекрасно осознавая, что дезертирство Артавазда Армянского очень дорого ему стоило, тем не менее был вынужден обращаться с ним уважительно и дружелюбно, чтобы получить от него необходимое снаряжение и провиант. Из Армении Антоний спешно проследовал в местность под названием Левка Кома ("Белая деревня"), расположенную на сирийском побережье между Бейрутом и Сидоном, хотя ему постоянно мешали суровые погодные условия во время сезона дождей, и во время этого марша он потерял 8000 человек. Там он находился до прибытия Клеопатры, которая привезла с собой одежду и деньги для войск. Когда этих денег не хватило, Антоний добавил недостающие средства из собственного кармана, а также из карманов своих союзников[33]. После короткого отдыха на сирийском побережье Антоний и Клеопатра проследовали в Александрию, где провели всю зиму. Тем временем между Фраатом и его мидийским союзником вспыхнула ссора из-за добычи, захваченной у римлян. Мидиец, боясь потерять свой трон, отправил Полемона[34] к Антонию с предложением союза. Антоний принял это предложение и позднее в качестве награды отдал посланнику царство Малая Армения.
Зимой Секст Помпей, возможно, вдохновленный успехами погибшего Лабиена, направил посыльных из Александрии к парфянам, предлагая им свои услуги. Эти посыльные были схвачены людьми Антония и отправлены обратно в Египет[35].
Между тем Антоний планировал весной начать наступление через Мидию Атропатену, соединиться с ее царем на реке Араке и вторгнуться в Парфию. Уже покинув Египет, он узнал, что его другая жена, Октавия, находится на пути из Рима, и поэтому вернулся в Александрию[36]. После неудачной попытки заманить Артавазда в Египет он отправил в Армению Квинта Деллия, чтобы тот выбрал одну из дочерей армянского монарха в качестве жены для сына Антония и Клеопатры. Очевидно, и это тоже не удалось сделать, поскольку ранней весной 34 г. до н. э. Антоний отправился на север через Палестину. Ирод сопровождал его некоторое расстояние, а Клеопатра проследовала с ним вплоть до Евфрата[37]. Антоний достиг границ Армении и отсюда продолжил переговоры о брачном союзе. Наконец, когда царь так и не появился лично, Антоний поспешил к столице Армении Артаксате. В конце концов Артавазд был вынужден прийти в лагерь, где его сразу же схватили и заковали в цепи. Не исключено, что спровоцировал Антония на этот поступок тот факт, что поддержкой Артавазда пытался заручиться Октавиан[38]. Армяне ничего не знали об этой интриге, и захват царя послужил причиной для их постоянного недовольства Римом[39].
Затем Антоний сравнительно легко завоевал страну и изгнал за ее пределы старшего сына царя Артакса, вокруг которого сплотились армяне; Артаксу пришлось искать убежища у Фраата. После того как в Армении были размещены гарнизоны, Антоний вернулся в Египет. Армянский царь, его жена и дети, а также большая часть добычи были подарены Клеопатре. В конечном итоге Артавазд украсил своим присутствием триумф, а позже был казнен[40]. Сына Антония Александра сделали царем Армении, Мидии и Парфии, т. е. земель от Евфрата до Индии[41]!
В 33 г. до н. э. Антоний вновь дошел до реки Араке, где заключил договор с мидийским царем - это был союз против Октавиана и парфян. Произошел также обмен войсками, мидийский царь получил часть Армении, а его дочь Иотапа была обещана в жены сыну Антония. Также были возвращены римские боевые знамена, захваченные в результате поражения Стациана.
Вскоре парфяне вместе с Артаксом Армянским, которому они помогли вернуть его царство, были разгромлены Артаваздом Мидийским с помощью римских союзников[42]. Позже, когда Антоний отозвал свои войска, Артавазд, в свою очередь, потерпел поражение и был вынужден искать убежища у римлян. Таким образом, Армения и Мидия были потеряны для Рима, первая отошла к Артаксу, а вторая - к Фраату. Остававшихся там римлян убили[43].
В результате победы Фраата над Антонием в Парфии обострился давно назревавший внутренний конфликт, и еще до 31 г. до н. э. некий Тиридат (II) открыто выступил против царя[44]. Обе стороны искали помощи у Октавиана, но он был слишком озабочен войной с Антонием, чтобы заниматься этим вопросом. Клеопатра и Антоний были разгромлены в сражении при Акциуме в 31 г. до н. э. и оба предпочли покончить с собой, чтобы не участвовать в триумфе Октавиана. Тиридат одержал победу, и свергнутый Фраат стал искать помощи у "скифов". Среди греческих надписей из Суз есть одна сильно разрушенная метрическая надпись, которую Ф. Кюмон относит ко времени Фраата IV[45]. По его предположению, именно восставший Тиридат мог быть полководцем, упомянутым в этих стихах; он был, вероятно, командующим, который заслужил славу своей победой над Антонием.
Из Египта Октавиан проследовал через Сирию в провинцию Азия, где провел зиму 30/29 г. до н. э. Примерно в это же время Фраат и его "скифские" союзники изгнали Тиридата из Парфии, и он бежал в Сирию, где Октавиан позволил ему мирно жить[46]. Из-за нерасторопности царской стражи Тиридат смог украсть младшего сына Фраата, которого он взял с собой в Сирию. Фраат, тогда уже единственный правитель Парфии, услышав об этом, отправил посланников к Октавиану в Малую Азию с просьбой вернуть сына и выдать Тиридата. Когда Октавиан отправился в Рим, сын парфянского царя и претендент Тиридат поехали вместе с ним. Они предстали перед Сенатом, который передал это дело Октавиану для урегулирования. Сын Фраата затем был отправлен к отцу[47] при условии возвращения захваченных римских боевых знамен, но прошли годы, прежде чем римляне действительно получили их.
Монеты Аттамбела II из Харакены, надчеканенные Фраатом примерно в это время, показывают, что первый потерпел какое-то поражение от своего сюзерена[48].
Весной 26 г. до н. э.[49] Тиридат двинулся вниз по Евфрату, причем, очевидно, с такой неожиданной скоростью, что Фраат был вынужден убить свой гарем на небольшом острове, расположенном недалеко к югу от Билеси Библада (Кал'ат Булак)[50]. Возможно, что именно тогда Тиридат выпустил монеты с уникальной надписью ΦΙΛΟΡΩΜΑΙΟ ("Любящий римлян")[51]. По всей видимости, Тиридат правил очень недолго, так как единственные его монеты этого периода датированы маем 26 г. до н. э. Вскоре, если мы можем доверять сообщению Юстина[52], он вновь сбежал со многими своими приверженцами к Октавиану, который находился тогда в Испании. Надпись, найденная в Сполато, кажется, упоминает сына Тиридата, который в конечном итоге стал римским гражданином под именем Гай Юлий Тиридат и погиб, будучи командиром каких-то парфянских вспомогательных войск, служивших в римской армии[53].
Но от Тиридата не так-то легко было отделаться. В марте 25 г. до н. э. он вновь чеканил монеты на монетном дворе в Селевкии. Однако к маю Фраат восстановил контроль настолько, что уже выпускал там же свои монеты, и с тех пор нам о Тиридате ничего более не известно.
Между тем римские потери в столкновениях с парфянами не были забыты. Война на Востоке определенно входила в планы Октавиана[54].
Рис. 37. Римская монета с изображением коленопреклоненного парфянина, возвращающего римлянам боевое знамя |
Кампания должна была быть направлена против Парфии, и по крайней мере часть войск должна была следовать по маршруту Антония. Упоминаются даже мечты о Бактрии и Индии; послы или агенты, один из которых именовался "Ликот", судя по всему, не раз проникали в эти страны[55]. Возлюбленная Ликота, видимо, знала, где течет Аракc и сколько миль может пройти парфянский конь без воды, и могла обратиться к цветной карте (карте мира Агриппы?), чтобы найти место, где живут дахи[56].
Если пергамент, написанный по-гречески и обнаруженный с двумя другими пергаментами в Авро-мане (Курдистан), датируется по селевкидской эре, тогда у Фраата было по меньшей мере четыре царицы: Оленниейра, Клеопатра, Басейрта и Бисфейбанапс[57].
Рис. 40. Римские монеты с изображениями парфянской триумфальной арки Августа |
12 мая[58] 20 г. до н. э., когда Август находился в Сирии, римские пленные и боевые знамена были вручены Тиберию, посланному их принять[59]. Сложно достойно оценить значительность этого события в глазах современников, даже имея в виду многочисленные литературные упоминания о нем, без обращения к нумизматическим данным. Возвращение знамен было запечатлено на монетах, которые чеканились на азиатском, испанском, императорском и сенатском монетных дворах[60]. В самом деле, большинство надписей на монетах, имеющих отношение к событиям того времени, касаются парфянских дел. Август считал возвращение знамен достаточно важным событием, чтобы похвалиться им в своих записках, копия которых сохранилась как "Monumentum Ancyranum"[61]. Это событие отпраздновано в Риме сооружением триумфальной арки[62], и знамена в конце концов были помещены в храм Марса Ультора[63].
Как мы уже видели[64], после того как Артакс очистил Армению от римских гарнизонов, размещенных там Антонием, он сделался ее правителем. Армяне были настолько им недовольны, что около 20 г. до н. э. попросили прислать брата Артакса Тиграна, чтобы он царствовал над ними. Август послал не только Тиграна, но и армию под командованием Тиберия с целью изгнать Артакса и посадить на трон его брата. Архелаю из Каппадокии была отдана Малая Армения и какие-то земли в Киликии. Ариобарзан, сын прежнего царя Мидии Атропатены, был назначен правителем земель своего отца[65]. Еще до приезда Тиберия Артакс был убит армянами, поэтому римские войска оказались, по сути, не у дел. Тигран правил в течение нескольких лет и позднее, возможно, подпал под парфянское влияние[66], хотя в это время в целом складывалось впечатление, что в Армении, если не фактически, то хотя бы внешне был восстановлен контроль со стороны Рима[67].
Годы, последовавшие за победами парфян в Сирии и Армении и сменившими их беспорядками внутри их империи, были отмечены соперничеством Парфии с Римом за Евфрат, который к началу христианской эры уже почти сто лет являлся границей между этими двумя великими державами.
[1] Не известны монеты, которые могли бы быть выбиты в 38/37 г. до н. э. либо Ородом II, либо Фраатом IV; см.: McDowell. Coins from Seleucia. P. 184. Первый известный выпуск монет Фраата датируется июнем 37 г. до н. э. (Petrowicz. Arsaciden—Münzen. S. 77. Nr. 1). Сообщение Горация (Horat. Ep. 7. 9) следует поместить примерно в то же время.
[2] Plut. Crassus 33. При водянке избыток крови, с которой сердце не может справиться, скапливается в конечностях, и они опухают. В малых дозах аконит усиливает и нормализует деятельность сердца, и, таким образом, возможно временное облегчение, хотя в больших количествах это лекарство смертельно. Изготовлялось оно из обычного аконита, и должно было быть неочищенным, поскольку делалось в древности, — факт, который скорее свидетельствует в пользу того, что Орода лечили, а не пытались убить. Весь этот инцидент, возможно, является более поздним греческим или римским дополнением.
[3] В источниках почти нет согласия в отношении времени этих убийств: текст Юстина не дает ключа к решению этой проблемы (Iustin. XLII. 5. 1); Плутарх говорит о том, что Фраат казнил Орода (Plut. Antonius 37); согласно Диону Кассию, Ород умирает от горя и старости до убийства сыновей (Dio Cass. XLIX. 23). Ср.: Rawlinson. Sixth Mon. P. 196, n. 1.
[4] Horat. Od. III. 6. 9; Plut. Antonius 37. А. Гюнтер (Günther Α. Beiträge zur Geschichte der Kriege zwischen Römern und Parthem. Berlin, 1922. S. 58, Anm. 1) полагает, что он заслужил свою репутацию за нападение на Стациана.
[5] Dio Cass. XLIX. 24; Holmes T. R. The Architect ofthe Roman Empire. Oxford, 1928. P. 122 f., notes; Günther. Op. cit. S. 51, Anm. 1.
[6] Iosephus. Bell. I. 433; idem. Ant. XV. 11–22; 164–182.
[7] Iosephus. Bell. I. 486.
[8] Groot J. de. Chinesische Urkunden zur Geschichte Asiens. Bd. I. S. 230 f. («Цит–ки = Чжи–чжи»).
[9] PW, статьи «Larisa». Nr. 12, «Arethusa». Nr. 10 и «Hierapolis» (Suppl. IV).
[10] Dio Cass. XLIX. 24; Plut. Antonius 37.
[11] Dio Cass. XLIX. 25; Plut. Antonius 37; ср.: Strabo XI. 13.4; XVI. 1. 28.
[12] Kromayer J. Kleine Forschungen zur Geschichte des zweiten Triumvirats // Hermes. Bd. XXXI. 1896. S. 92 ff.; Holmes. Op. cit. P. 225 f. Гюнтер (Günter. Beiträge. S. 55) говорит о том, что это была середина апреля; ср. также: Kromayer J., Veith G. Schlachten—Atlas zur antiken Kriegsgeschichte. Leipzig, 1922–1929. Röm. Abt. Blatt 24:7. Флор утверждает, что Антоний не объявлял войну (Florus II. 20. 2).
[13] Suet. Iulius 44.
[14] О пути следования см.: Kromayer. Op. cit. S. 70–86; Holmes. Op. cit. P. 124 f., 223–225 (вместе с библиографическими примечаниями). Ср.: Mommsen T. The Provinces of the Roman Empire / Transi, by W. P. Dickson. Vol. II. New York, 1906. P. 30–34; Delbrück. Geschichte der Kriegskunst. Bd. I. S. 478–481.
[15] Плутарх (Plut. Antonius 37), Юстин (Iustin. XLII. 5. 3) и Флор (Florus II. 20) утверждают, что у него было 16 легионов; Аврелий Виктор (Victor. De vir. ill. 85.4) сообщает о 15 легионах; Ливий (Liv. Epit. СХХХ) дает цифру 18; Веллей Патеркул (Vell. Pat. II 82) говорит о 13 легионах. Кромайер (Kromayer. Op. cit. // Hermes. Bd. XXXIII. 1898. S. 27) оценивает среднюю численность этих легионов в 3750 воинов. См. также: Günter. Beiträge. S. 50. Anm. 2; Tarn. Antony's Legions // Classical Quarterly. Vol. XXVI. 1932. P. 75–81.
[16] Strabo XI. 14. 9.
[17] Strabo XI. 13.4; XVI. 1.28.
[18] Dio Cass. XLIX. 25; Плутарх говорит о 10 000 человек (Plut. Antonius 38).
[19] Фрааспа — это Вера классических источников: Strabo XI. 13. 3. См.: Sykes. History of Persia. Vol. I. P. 360, n. 1 ; Rawlinson H. C. Memoir on the Site of Atropatenian Ecbatana // Journ. Royal. Geog. Soc. Vol. X. 1841. P. 113–115.
[20] Dio Cass. XLIX. 25.
[21] Плутарх упоминает о потере в 10 000 человек (Plut. Antonius 38); Ливий (Liv. Epit. СХХХ) и Всллей Патеркул (Vell. Pat. II. 82) говорят о двух легионах.
[22] Dio Cass. XLIX. 25.
[23] Plut. Antonius 39.
[24] Ibid.
[25] Ibid.; Frontinus. Strat. IV. 1.37. Хотя Дион Кассий говорит о том, что всей армии выдали ячмень (Dio Cass. XLIX. 27), замена пшеницы ячменем обычно являлась частью наказания; ср.: Октавиана в Далматийской войне: Suet. Augustus 24; Dio Cass. XLIX. 38. 4; Parker H. M. D. The Roman Legions. Oxford, 1928. P. 232–234 (этот труд почти бесполезен для истории восточных кампаний).
[26] Plut. Antonius 41. Более поздние авторы Веллей Патеркул (Vell. Pat. II. 82) и Флор (Florus II. 20. 4) представляют его как выжившего участника похода Красса, поселенного в Маргиане.
[27] Относительно этого отступления римлян см. также: Frontinus. Strat. II. 13. 7.
[28] Plut. Antonius 42 f.; ср.: Tac. Hist. III. 24.
[29] Plut. Antonius 45; Dio Cass. XLIX. 29 f.; Frontinus. Strat. II. 3. 15. — «Черепаха» (лат. testudo, греч. χελώνη) — сомкнутое боевое построение, применявшееся римской легионарной пехотой, в котором первый ряд воинов держал щиты перед собой, а следующие ряды — над головами, тем самым образуя сплошную защиту из щитов, прикрывавшую боевой порядок легионеров от метательных снарядов противника во время осадных и полевых боевых операций (примеч. ред.).
[30] Plut. Antonius 47 ff.; Frontinus Strat. II. 3. 15; II. 13. 7. Об этом отступлении см.: Rawlinson H. C. Memoir on the Site of the Atropatenian Ecbatana // Journ. Royal Geog. Soc. Vol. X. 1841. P. 113–117.
[31] Плутарх говорит о потерях в 20 000 пехотинцев и 4000 кавалеристов (Plut. Antonius 50), но он, очевидно (см.: Rawlinson. Sixth Mon. P. 205, n. 2), не включает в это число 10 000 погибших воинов Стациана. Веллей Патеркул утверждает, что потери римлян составили не менее одной четвертой части всех солдат, одной трети тех, кто находился при лагере, а также был утрачен и весь багаж (Vell. Pat. II. 82). Флор говорит о том, что в живых осталась одна треть всех легионов (Florus II. 20. 10); ср.: Plut. Demetrius et Antonius 1!
[32] Alloue de la Fuÿe. Monnaies arsacides surfrappées II RN. 1904. P. 174–187; обсуждаемый образец находится в коллекции Э. Т. Ньюэлла (Нью—Йорк). См. также: Alloue de la Fuÿe. // Mém. Miss. Archéol. de Perse. T. XXV. 1934. P. 34.
[33] Dio Cass. XLIX. 31. Ср. сообщение Плутарха о том, что Клеопатра привезла с собой только одежду, а Антоний раздал деньги из своих собственных средств (Plut. Antonius 51).
[34] Dio Cass. XLIX. 33.
[35] Appian. Bell. civ. V. 133; 136; Dio Cass. XLIX. 18; Liv. Epit. CXXXI.
[36] Plut. Antonius 52; Dio Cass. XLIX. 33.
[37] Iosephus. Ant. XV. 80 ; 96; id’em. Bell. I. 362.
[38] Dio Cass. XLIX. 41. 5; возможно также: Vergil. Georg. IV. 560.
[39] Tac. Ann. II. 3.
[40] Plut. Antonius 50; idem. Demetrius et Antonius 5; Iosephus. Bell. I. 363; idem. Ant. XV. 104 f.; Strabo XI. 14. 15.
[41] Plut. Antonius 54. 4; Dio Cass. XLIX. 41.
[42] Гораций предполагает наличие внутренних раздоров среди парфян (Horat. Od. III. 8. 19); см. также: Plut. Antonius 53. 6.
[43] Dio Cass. LI. 16. 2. Следует отметить, что монетные типы с Зевсом Никефором были отчеканены Фраатом в 32/31 г. до н. э.; см.: McDowell. Coins from Seleucia. P. 184 f.
[44] Iustin. XLII. 5. 4; Dio Cass. LI. 18; ср. также: Horat. Epist. I. 12. 27–28; idem. Od. I. 26. 5; Vergil. Georg. I. 509. См. также: PW, статья «Tiridates». Nr. 4.
[45] Cumont F. Nouvelles inscriptions grecques de Suse // CR. 1930. P. 211–220.
[46] Dio Cass. LI. 18. Не известны тетрадрахмы Фраата, датированные 30/29 г. до н. э.; см.: McDowell. Coins from Seleucia. P. 185. Гораций упоминает о восстановлении власти Фраата (Horat. Od. II. 2. 17). О проблеме Тиридата и Фраата см.: Ten Cate Fennema H. Quaestiones Parthicae. Neomagi, 1882. P. 44 f.
[47] Dio Cass. LI. 18.3: сразу после битвы при Акциуме. Дион Кассий ясно дает понять, что он вспоминает более ранние события (Dio Cass. LIII. 33.1); поэтому следующая часть, вероятно, относится к тому же времени, что и процитированный ранее отрывок. Дион Кассий утверждает, что данный вопрос был направлен на рассмотрение в Сенат, который передал его для урегулирования Октавиану. Это потребовало бы некоторого времени —· как интервал между пребыванием Октавиана в Малой Азии и возвращением Тиридата в Парфию в мае 26 г. до н. э. Мы не можем полностью согласиться с Юстином в той части, где он говорит о том, что Тиридат вместе с сыном Фраата, а позже посланники Фраата, отправленные им после того как до него дошли новости о сыне, были приняты Октавианом в Испании (Iustin. XLII. 5. 6 f.). Десяти месяцев, о которых свидетельствуют нумизматические данные, едва хватило бы одному Тиридату, не говоря уже о посланниках, чтобы добраться до Испании и вернуться. Поскольку чеканка монет Тиридата прекратилась в марте 25 г. до н. э., приведенная выше интерпретация ссообщения Диона Кассия (Dio LIII. 33. 1) решает проблему, обычно возникающую, если данный пассаж относить к 23 г. до н. э. Возможно, что вся информация Юстина (Iustin. XLII. 5. 6) ошибочна, или же он неверно разместил в своем повествовании инцидент с похищением сына Фраата. У Юстина такие ошибки встречаются даже чаще, чем фактические. Если принять вышеизложенный аргумент, то мы должны датировать возвращение сына Фраата между 29 и 26 гг. до н. э.
[48] Hill G. F. Greek Coins acquired by the British Museum in 1926 // NC. 5th ser. Vol. VII. 1927. P. 207.
[49] Нижеследующая таблица, взятая из книги Р. Х. Макдауэлла (McDowell. Coins from Seleucia. P. 185), перечисляет известные тетрадрахмы из Месопотамии, содержащие даты от 26–25 гг. до н. э., отнесенные к Фраату IV и Тиридату II:
Фраат IV — апрель 26 г. до н. э.
Тиридат II — май 26 г. до н. э.
Фраат IV — август, сентябрь и ноябрь 26 г. до н. э.
Тиридат II -март 25 г. до н. э.
Фраат — май 25 г. до н. э.
[50] Isid. Char. Mans. Parth. 1.
[51] Wroth. Parthia. P. 135. Строка из Горация (Horat. Sat. II. 5.62) должна датироваться примерно этим же временем.
[52] Ср. примеч. 47. См. дискуссию по этому периоду: Magie D. The Mission of Agrippa to the Orient in 23 B. C. // CPh. Vol. III. 1908. P. 145 ff. Помпей Трог не проясняет этот вопрос. У Тиридата было максимум 10 месяцев на это путешествие, но, возможно, подобно Ироду, он не боялся путешествовать зимой. Тиридат упоминается у Горация (Horat. Od. I. 26. 5) и в Mon. Ancyr. VI (32). Я не могу согласиться с предположением Тарна (Tarn. Tiridates II and the Young Phraates // Mélanges Glotz. II. P. 834), что «Фраат, сын Фраата», упоминаемый Августом, был посажен на трон как соправитель Тиридата во времена его второй попытки захватить власть. Тарн чувствует, что вариант Диона Кассия (Dio Cass. LI. 18. 3) невозможен, а Юстина (Iustin. XLII. 5. 6) недостоверен, но, по–видимому, также невозможно и то, что римляне когда–либо поддерживали двух кандидатов на престол. Младший Фраат, о котором идет речь, является, наверно, Фраатаком, сыном Фраата IV.
[53] CIL. III. No. 8746; Gardthausen V. Ε. Die Parther in griechisch–römischen Inschriften // Orientalische Studien Theodor Nöldeke zum siebzigsten Geburtstag gewidmet. Gieszen, 1906. S. 847 f.
[54] Propertius III. 1. 16; 4. 1–19; 5. 48; 9.25; 53 f.; 12. 1–15. В качестве даты ante quem для этих планов можно было бы рассматривать признание Октавиана богом (Propertius III. 4. 1–19), а датой post quem — возвращение парфянами боевых знамен в 20 г. до н. э. Поскольку его покровителем был К. Меценат, друг и военный советник Октавиана, Проперций должен был иметь возможность получать надежную информацию. Имеются указания на такие планы уже в 30 г. до н. э.: Tibullus III. 7; Horat. Od. I. 21 f.; 51 (о дате этой оды см.: Elmore J. Horace and Octavian [Car. I. 2] // CPh. Vol. XXVI. 1931. P. 258–263); 11.2; 12. 53 ff.; 19. 11 f.; 21. 15. О том, как Иккий готовит цепи для мидийца, см.: ibid. I. 29.4 f.; о новых воинских наборах см.: I. 35. 30–32. См. также: ibid. II. 9. 18 ff.; 13. 17 f.; 16. 6; III. 2. 3; 3. 44; 5. 4; 29. 27; Vergil. Aeneis VII. 605 f.
[55] Propertius IV. 3.
[56] Маги (Magie. Mission of Agrippa// CPh. III. 1908. P. 145 ff.) считает, что пока Агриппа находился в Митилене в 23 г. до н. э. его офицеры, возможно, вели переговоры о возвращении знамен. Данные Горация (Horat. Od. I. 12.53; и, возможно, также I. 19. 12) следует поместить примерно в это же время. Дата Od. I. 21. 15 не определена; см.: Steinmann A. De Parthis ab Horatio memoratis. Berlin, 1898. P. 22.
[57] Авроман II; см.: Minns Ε. Η. Parchments of the Parthian Period from Avroman in Kurdistan // JHS. Vol. XXXV. 1915. P. 22–65. В документе есть дата 291, т. е. 21/20 г. до н. э., если это селевкидская эра, и 44/45 г. н. э., если это аршакидская эра. Дальнейшую библиографию по этому пергаменту см. с. 62–63, примеч. 72; см. также с. 152, примеч. 89.
[58] Ovid. Fasti V. 545 ff.; CIL. 2 ed. Vol. I. P. 229, 318.
[59] Suet. Augustus 21. 3; idem. Tiberius 9. 1; Iustin. XLII. 5. 11 f.; Liv. Epit. CXLI; Vell. Pat. II. 91. 1; Florus II. 34.63; Eutrop. Brev. VII. 9; Orosius VI. 21. 29; Horat. Od. IV. 15.6–8; idem. Epist. I. 12. 27 f.; 18. 56 f.; Ovid. Tristia II. 227 f.; idem. Fasti V. 579 f.; VI. 465–468; Strabo VI. 4. 2; XVI. 1. 28; Vergil. Aeneis VII. 605 f.; Propertius. IV. 6. 79–82; Orac. Sibyl. V. 47 ff. См. также более позднюю статую Августа: CAH. Plates. Vol. IV. 148 a, 150.
[60] Mattingly H., Sydenham Ε. A. The Roman Imperial Coinage. Vol. I. London, 1923. P. 46, 63, No. 46 ff.; P. 70, No. 98 ff.; P. 84, No. 256; P. 86, No. 302 ff.
[61] Mon. Ancyr. V (29).
[62] Mattingly H., Sydenham E. A. Op. cit. Vol. I. P. 46; P. 61, No. 17; P. 63, No. 37; Dio Cass. LIV. 8.
[63] Mon. Ancyr. V. 29; Dio Cass. LIV. 8. Этот храм на форуме Августа не был закончен до 2 г. до н. э., и его изображение на монетах (см.: Mattingly H., Sydenham Ε. Α. Op. cit. Vol. I. P. 46; P. 61, No. 16; P. 85, No. 281 ff.) не соответствует известному плану этого здания. Хилл (Hill G. F. Historical Roman Coins. London, 1909. P. 143) и другие авторы предполагают, что здание на монетах — это временное святилище, возведенное на Капитолии.
[64] См. выше, с. 126.
[65] Strabo XII. 1. 4; 3. 29; Dio Cass. LIV. 9. 2; Suet. Tiberius 9. 1.
[66] Легенды на монетах Тиграна содержат парфянские титулы; см.: Newell. Some Unpublished Coins of Eastern Dynasts. New York, 1926 (Numismatic Notes and Monographs. No. 30). P. 13–15.
[67] Mon. Ancyr. V (27); Strabo XVII. 1.54; Dio Cass. LIV. 9; Iosephus. Ant. XV. 105; Tac. Ann. II. 3; Vell. Pat. II. 94. 4; 122. 1; Suet. Augustus 21. 3; idem. Tiberius 9. 1. Ср. также: Crinagoras // Anthologia Planudea. XVI. 61 (Loeb. V). Об этих монетных выпусках см.: Mattingly, Sydenham. Op. cit. Vol. I. P. 47,69, No. 97 ff., выпущены в 18 г. до н. э., особенно No. 101, где имеется надпись CAESAR DIVI F ARME CAPTA и коленопреклоненная фигура армянина справа.