Cod. 80. Олимпиодор из Фив. История
1) Читаны двадцать две исторические книги Олимпиодора. Он начинает свою историю с седьмого консульства царя римского Онория и со второго консульства Феодосия и доводит ее до возведения на престол римский Валентиниана, сына Плакидии и Константия (407-425 гг. по Р. X., Инд. 5-8, 13 г. Гонория, 18 Феодос. Млад.). Олимпиодор - уроженец египетского города Фив. По собственному признанию, он был поэт; верою - эллин [1]. Слог его ясен, но слаб и вял, доходит до самого обыденного просторечия, так что сочинение его не заслуживает названия "Истории". Олимпиодор, может быть, знал это сам и потому говорит, что он не "Историю" сочинял, но собирал материалы для истории; ему самому характер его слога казался необработанным и нескладным. В нем нет ни одной из красот (известных) форм речи, что иногда он близок к простоте - вот все, что можно утверждать; однако же он удаляется и от нее, низостью и пошлостью совершенно впадая в площадность. Назвав свое сочинение историческим материалом, он, однако же, разделяет его на книги, силится скрасить предисловиями. Он посвящает его царю Феодосию, племяннику Онория и Плакидии, и сыну Аркадия.
2) Сочинитель пишет о том, какой силы достиг Стелихон, который самим Феодосием Великим сделан был попечителем над сыновьями его Аркадием и Онорием (395 г. по Р. X., 8 Инд., 1 г. Гонория). Он был женат на Серене, с которой обручил его Феодосий же [2]. Впоследствии Стелихон, женив царя Онория на дочери своей Фермантии, сделал его своим зятем. Это еще более возвысило его. Он вел успешно войну за римлян со многими народами. По бесчеловечным и злодейским проискам Олимпия, которого сам познакомил с царем, получил он смерть от меча [3].
3) Аларих, начальник готфов, был вызван Стелихоном для сохранения Онорию Иллирики (область сия была уделена ему отцом его Феодосием [4]). Мстя за убиение Стелихона и за то, что не получил обещанного ему, Аларих осадил и взял Рим. Он вывез оттуда несчетное множество денег и взял в плен Онориеву сестру Плакидию, которая имела пребывание в Риме [5]. До взятия сего города Аларих провозгласил в цари одного из знатных римлян, по имени Аттала, который тогда имел звание эпарха. Аларих поступил таким образом как по вышесказанным причинам, так и потому, что римляне приняли в союз Сара, который был с ним во вражде. Аларих после того сделался непримиримым врагом римлян. Сар также был готф, начальник небольшой шайки; у него было от двух- до трехсот человек, но он был настоящий герой и в сражениях непобедим.
4) Во время осады Рима жители ели друг друга [6] (408 г. по Р. X., 6 Инд., 14 Гонория).
5) Аларих еще при жизни Стелихона получил сорок кентинариев в награду за свои военные труды [7].
6) По смерти Стелихона была задушена его жена Серена, которую почитали виновницей нашествия на Рим Алариха. Между смертью Стелихона и убиением Серены был умерщвлен и сын их Эвхерий.
7) Слово "вукелларий" было в употреблении во время Онория не только у римских воинов, но и у некоторых готфов [8], равно как и имя "фидераты", под которым разумели пеструю и смешанную толпу [9].
8) Олимпий, кознями которого погиб Стелихон, был сделан магистром оффикий, потом отрешен от этого звания и опять возведен в него. Он был наконец низложен и повелением Константия, который женился на Плакидии, по отрезании ушей, палками забит до смерти. Суд (Божий) не оставил злодея не наказанным до конца.
9). Главные готфы, бывшие с Родогайсом, назывались оптиматами [10]; число их простиралось до двенадцати тысяч человек. Стелихон победил их и принял к себе Родогайса [11] (406 л. по Р. X., 4 Инд., 12 Гонория).
После Алариха, умершего от болезни, преемником его власти был шурин его Адаульф.
Олимпиодор говорит, что сухой хлеб называется "вукеллат" [12]; он смеется над так называемыми вукеллариями, что отсюда получили они свое имя.
Константин, похитив верховную власть, отправил посольство к Онорию. Он оправдывался тем, что принял власть против воли своей, вынужденный к тому воинами. Он просил прощения и принятия его в соправители. Царь, по причине настоящих трудных обстоятельств, с этих пор принял его в участники верховной власти. Сей Константин был провозглашен императором в Вреттаниях и возведен в эту власть возмутившимися там воинами. Еще до седьмого консульства Онориева бывшее во Вреттаниях воинство взбунтовалось и возвело в императорское достоинство некоего Марка, которого оно потом умертвило и на место его возвело Гратиана (407 по Р. X., Инд. 5, 12 Гонория). Но по прошествии четырех месяцев, соскучив и им, и его убило. Затем провозглашен императором Константин. Он назначил полководцами Юстина и Неовигаста [13], оставил Вреттании, переехал с войском в Вононию, первый приморский город, лежащий на границах Галлий [14]. Пробыв здесь несколько времени, он присоединил к своему войску галльского и акитанского солдата [15], занял все части Галатии [16] до Альп, лежащих между Галатией и Италией. У него было двое сыновей: Констант и Юлиан; первого назначил он кесарем, а второго несколько дней спустя - новелиссимом [17].
13) Аттал, вступив на престол, предпринял поход в Равенну против Онория (409 по Р. X., Инд. 7, 15 Гонория). Царь послал к нему, как царю, Иовиана, эпарха и патрикия, и Валента, полководца обеих сил [18], Потамия, квестора, и Юлиана, примикирия нотариев [19]. Они объявили Атталу, что посланы Онорием с предложением управлять государством вместе. Аттал отвергнул предложение и сказал, что позволит Онорию жить спокойно и безопасно на каком-нибудь острове или в другом месте, какое изберет сам Онорий. Иовиан согласился на то с удовольствием и предлагал притом исказить Онория. Но Аттал выговорил за то Иовиану, сказав, что нет обычая искажать царя, добровольно слагающего с себя власть. Иовиан много раз был употребляем в посольствах, но ничего не произвел и наконец остался у Аттала, получив достоинство патрикия Атталова. В Равенне вся власть перешла к препоситу [20] Евсевию. Впоследствии наветами Алловиха и по приговору судебному был он забит палками на глазах царя. Прошло много времени, и Аттал, который не повиновался Алариху, был лишен царского достоинства происками Иовиана, изменившего Онорию во время посольства, и оставался частным человеком при Аларихе. После некоторого времени он опять воцарился и опять был низложен. Наконец по прибытии в Равенну был он сослан в заточение, после того как были у него отсечены пальцы правой руки [21].
14) Аллових вскоре получил возмездие за поступок его с препоситом Евсевием. По повелению царя он убит на его глазах. Похититель власти Константин, который спешил в Равенну для примирения с Онорием, получив известие о смерти Алловиха, испугавшись, возвратился.
15) Ригий есть главный город Вреттии [22]. Аларих хотел переправиться оттуда в Сицилию, но был удержан, потому что его переправе, говорит наш историк, препятствовал стоящий тут кумир, посвященный древним богам для избавления, как баснословит он, Сицилии от огня Этны и для препятствования варварам переправляться туда морем. У одной ноги кумира был неугасимый огонь, у другой - текущая вода. По низвержении его Сицилия претерпела великий вред как от огня Этны, так и от нашествия варваров. Этот кумир был низвержен Асклипием, управлявшим в Сицилии имуществом Константия и Плакидии [23].
16) Тиран Константин и сын его Констант, сперва возведенный в достоинство кесаря, потом провозглашенный императором, были побеждены и предались бегству. Полководец Геронтий, заключив охотно мир с варварами, провозгласил императором сына своего Максима, бывшего в звании доместиков; потом он преследовал Константа и устроил так, что он был умерщвлен, и за Константином, отцом его, гнался он по пятам. Между тем как это происходило, Онорий отправил против Константина Ульфилу и Константия. Они дошли до Арилата [24], где находился Константин вместе с сыном Юлианом, и осадили сей город. Константин, после того как была дана ему клятва, что он останется невредим, убежав в молитвенный дом, рукоположен в пресвитеры [25]. Городские ворота были отворены осаждавшим, Константин отправлен к Онорию вместе с сыном. Но Онорий, который не забыл, что Константин убил его племянников, велел, вопреки данной клятве, умертвить Константина и Юлиана в тридцати милях от Равенны. Геронтий бежал от Ульфилы и Константия, которые приближались. Так как он управлял войском сурово, то и подвергся их злоумышлениям: они подожгли его дом. Геронтий твердо бился с возмутившимися против него, при содействии одного алана, бывшего в числе его служителей. Наконец он убил алана и свою жену, как они того желали, а над ними заколол и самого себя. Сын его Максим, узнав о смерти его, убежал к союзным варварам.
17) Стараниями алана Гоара и Гинтиария, князя вургунтионов [26], Иовин достиг верховной власти в Мундиаке [27], городе Второй Германии [28] (412 от Р. X., 10 Инд., 19 Гонория). По совету Аттала Адаульф отправился к нему вместе с толпой своих. Присутствие Адаульфа было неприятно Иовину, который обиняками жаловался Атталу за данный Адаульфу совет. Сар хотел также присоединиться к Иовину, но Адаульф, узнав об этом, выступил с десятитысячным войском навстречу к Сару, который имел при себе восемнадцать или двадцать человек. Сар оказал подвиги героические и достойные удивления. Неприятели с трудом поймали его живого, закидав грубыми одеждами [29]. Потом умертвили его. Сар отпал от Онория за то, что, когда был убит Веллерид, его доместик, царь не обратил никакого внимания на это убийство, да и следствия об этом никакого не сделано.
18) Историк пишет о Донате и об уннах и об отличном искусстве их начальников в стрелянии из лука. Олимпиодор был у них и у Доната с посольством. Он описывает в трагических выражениях странствие свое по морю и претерпенные на нем опасности. Он говорит, что Донат, обманутый данной ему клятвой, был злодейски умерщвлен. Харатон, первый из начальников, воспламенился гневом за сие убийство, но был смягчен царскими подарками и успокоился. Вот содержание первого десятисловия его "Истории".
19) Второе начинается следующим: Иовин провозгласил царем своего брата Севастиана вопреки мнению Адаульфа; от этого возникла вражда между ним и Адаульфом. Адаульф посылает к Онорию поверенных, обещая предать ему головы тиранов и хранить мир (413 по Р. X., 11 Индик., 19 Гонория). По возвращении поверенных, с данной им клятвой отправлена была к царю голова Севастиана. Иовин, быв осажден Адаульфом, сдался ему и также отослан к царю. Дардан, эпарх, убил его своей рукой. Обе головы выставлены вне Карфагена на том месте, где были отрублены прежде головы Константина и Юлиана, также Максима и Евгения, которые при Феодосии Великом захватили верховную власть и кончили таким образом жизнь свою [30].
20) У Адаульфа требовали Плакидии. На этом настаивал особенно Константий, который впоследствии сочетался с ней браком. Но как данные Адаульфу обещания, особенно в отношении присылки к нему пшеницы, не были исполняемы, то и Адаульф не возвращал Плакидии и уже замышлял о прекращении мира и о начатии войны.
21) Когда у Адаульфа требовали Плакидии, то он взаимно требовал обещанной ему пшеницы (413 г. по Р. X., 10 Инд., 19 Гонория). Онорий и Константий не были в состоянии исполнить обещание, однако не менее того говорили, что они доставят пшеницу, как скоро получат Плакидию. Адаульф давал им тот же ответ. По прибытии к Массалии [31], он надеялся взять сей город обманом. Здесь он был ранен стрелой, пущенной знаменитым Вонифатием. Адаульф едва избегнул смерти. Он отступил к своим шатрам, оставив город исполненным веселья и прославляющим Вонифатия.
22) Адаульф хотел вступить в супружество с Плакидией. Когда Константий требовал ее, то Адаульф делал самые тягостные предложения, для того чтобы в случае неудовлетворения иметь благовидный предлог удерживать у себя Плакидию.
23) Константий, бывший уже давно дисигнатом [32], сделан консулом в Равенне (414 г. по Р. X., Инд. 12, Гонория 20). Товарищем его в Константинополе был Констант. Для необходимых при консульском звании расходов найдено потребное и достаточное количество золота в имении Ираклиана, который был убит за искание тирании. Однако не нашли столько, сколько надеялись: не нашли и двадцати кентинариев. Недвижимое его имение простиралось всего до двух тысяч литр. Все это состояние получил Константий, испросив его зараз у Онория. Сей Константий был на выездах мрачен и суров; глаза его были большие, шея высокая, голова широкая. Сидя на коне, он совершенно прилегал к его шее и в таком положении бросал туда и сюда косые взгляды, он осуществлял собой для всякого пословицу: "Вид, достойный тирана" [33]. Но за обедом и на пирах он был вежлив и приятен и часто вступал в споры с мимами [34], игравшими перед столом.
24) Старанием Адаульфа и увещаниями Кандидиана бракосочетание Адаульфа с Плакидией совершено в январе месяце в Нарвоне [35], в доме Ингения, одного из первых жителей этого города (414 г. по Р. X., 12 Инд. 20 Гонория). В чертоге, убранном в римском вкусе, с царским великолепием, сидела Плакидия на первом месте. Адаульф сидел вместе с нею, в плаще и остальной римской одежде. Сверх других брачных даров, Адаульф подарил Плакидии пятьдесят красивых юношей в шелковых одеждах [36]. Каждый из них держал в руках по два больших подноса. Одни из подносов наполнены были золотом, другие - драгоценными или, лучше сказать, бесценными камнями, награбленными в Риме готфами во время взятия ими этого города. Потом пропеты были эпиталамии [37]. Аттал пел их первый, за ним - Рустикий и Фивадий. Брак совершился среди игр и веселья варваров и бывших с ними римлян.
25) После того как Рим, взятый готфами, возвратился в прежнее состояние, Альвин, эпарх сего города, писал к царю, что раздаваемая народу порция недостаточна, потому что число жителей умножилось. Он доносил, что в один день родилось четырнадцать тысяч детей [38].
26) Когда от Плакидии родился у Адаульфа сын, которого он назвал Феодосием, то он еще более оказывал дружбы римлянам; но так как Константий вместе с приверженцами своими противился миру, то расположение Адаульфа и Плакидии к римлянам не принесло плодов. По смерти дитяти Адаульф и Плакидия сильно о нем скорбели (415 г. по Р. X. Инд. 13. Гонория 20). Они положили тело в серебряный гроб и похоронили в одном храме, перед Варкеллоном. Затем убит и Адаульф, когда, по своему обыкновению, находился в конюшне для осмотра собственных лошадей. Убийство совершил один из домашних готфов его, по имени Дувий, найдя удобное время к удовлетворению старой вражды, ибо прежний господин его, начальник части готфского народа, был умерщвлен Адаульфом. После того Адаульф принял в свой дом Дувия, который, мстя за первого господина, умертвил второго. Адаульф, умирая, велел своим возвратить Плакидию брату ее и если можно приобрести себе дружбу римлян. Преемником Адаульфа был Сингерих, брат Сара; он достиг этого более происками и насилием, нежели по праву наследства и по закону. Он убил детей, рожденных от первой жены Адаульфа, вырвав их насильно из объятий епископа Сигисара, а царицу Плакидию в поругание Адаульфу заставил идти пешком перед своей лошадью вместе с другими пленниками. Это шествие продолжалось от города до двенадцатого столба [39]. Сингерих царствовал семь дней и был убит. Повелителем готфов избран Валия.
27) Историк уверяет, что он слыхал от одного из знатных, по имени Валерий, известие о серебряных кумирах, посвященных богам для удержания варваров от нашествия. Во дни царя Константия, говорит он, когда Фракией управлял Валерий, ему было донесено о найденном кладе. Валерий, пришед к указанному месту, узнал от тамошних жителей, что это место священное и что тут же посвящены были богам кумиры по древнему обряду. Он донес о том царю и получил от него повеление забрать то, о чем доносил. Когда место было разрыто, то найдены три кумира, сделанные из цельного серебра. Они лежали по варварскому обычаю, с выдавшимися локтями, были одеты в варварскую пеструю одежду, имели головы косматые и были обращены к северу, то есть к стороне варваров. Недолго после взятия этих кумиров, спустя лишь несколько дней, первые готфы пробежали всю Фракию, а вскоре надлежало и уннам и сарматам напасть на Иллирику и на самую Фракию, ибо обряды посвящения совершены были между Фракией и Иллирикой. По-видимому, это число три было заговором или заклятьем против всякого варварского народа [40].
28) Историк, описывая свое плавание, говорит, что сильно страдал и бедствовал на море. Он пристал к Афинам и стараниями и усердием своим произвел то, что Леонтий, против воли своей, посажен на кафедру софистики [41]. Он говорит, что в Афинах никому, а особенно иностранцу, не было позволено носить тривон [42], если только это не было предоставлено ему мнением софистов и если совершаемые по законам софистическим обряды не утверждали за ним этого права. Обряды состояли в следующем: во-первых, приводимы были в общественную баню новоприезжие, и малые, и большие. Между ними были и такие, которые по своим летам были уже способны к ношению тривона. Этих последних приводящие их схоластики ставили на середину; одни забегали спереди и не давали им идти вперед, другие толкали и настаивали. Препятствующие кричали: "Ста, ста, у луи" (т. е. "стой, стой, не вымоешься"), а толкающие будто бы одерживали в этой борьбе победу в честь приводимого схоластика. После долгого спора, происходящего при упомянутых нами обычных словах, приезжего водили в баню, где он мылся, потом одевался и получал позволение носить тривон. Он выходил из бани в тривоне, всеми сопровождаемый, с отличным почетом и церемониалом [43]. Он назначал значительные суммы денег начальникам училища, называемым акромитами [44].
29) Вандалы называют готфов трулами, потому что они, терпя некогда голод, покупали у вандалов трулу пшеницы за один золотой. Трула не содержит в себе и третьей доли ксеста [45].
30) При нашествии вандалов на Испанию римляне искали убежища в укрепленных городах. Здесь они терпели такой голод, что были принуждены друг друга есть. Женщина, у которой было четверо детей, съела всех их, при съедении каждого из них оправдывая себя тем, что должна была кормить и сохранять остальных. По съедении всех она была народом побита каменьями.
31) Эвплутий, магистриан [46], послан был к князю (королю) готфов Валии для заключения мира и для получения Плакидии. Валия принял охотно предложение Эвплутия, и по отсылке к нему шестисот тысяч (мер) пшеницы [47] Плакидия была выдана Эвплутию и отпущена к брату своему Онорию.
32) В Афинах возник вопрос о склейке книг: желали знать меру клея. Вопрос разрешен Филтатием, другом историка, человеком, весьма сведущим в словесности. Отличившись таким образом, Филтатий почтен от граждан кумиром [48].
33) Сочинитель говорит много странного об Оасисе и благорастворенности воздуха в том краю. Не только не бывает там людей, страждущих падучей болезнью, но и приезжающие туда с этой болезнью освобождаются от нее по причине чистого воздуха. Он говорит об известных больших песках, о колодцах, вырываемых до глубины двухсот, трехсот, а иногда и до пятисот локтей и бьющих струю, которая разливается из самого устья колодца [49]. Земледельцы, принявшие участие в этом деле, черпают оттуда воду по очереди и орошают свои поля. На деревьях всегда плоды; пшеница здесь лучше всякой другой и белее снега; иногда ячмень сеется по два раза в год; просо всегда по три. Земледельцы орошают поля свои летом через три дня, зимой через шесть дней; оттого у них происходит хороший урожай. Небо никогда не бывает здесь облачным. Олимпиодор говорит о делаемых тут часах [50]. Оасис в древности был островом, но превратился в материк; этот-то Оасис называет Иродот островом блаженных [51]; Иродор, написавший историю Орфея и Мусея, называет его Феакидой [52]. Что Оасис был островом - это доказывает он, во-первых, тем, что к камням горного кряжа, направляющегося из Фиваиды к Оасису, прикреплены морские черепки и устрицы; во-вторых, тем, что тут в великом множестве рассыпаны пески и наполняют три Оасиса. Он также говорит, что есть три Оасиса, из них два больших, один внешний, другой внутренний. Они лежат один против другого. Пространство, отделяющее их, тянется на сто столбов. Есть и третий малый Оасис, в далеком расстоянии от двух других. В доказательство того, что Оасис был островом, автор говорит, что часто видны птицы, несущие рыб, и иногда остатки рыбы, из чего можно заключить, что море недалеко оттуда. Он же уверяет, что Омир ведет свой род от близкой к Оасису Фиваиды.
34) В одиннадцатое консульство царя Онория, когда Константин был консулом вместе с ним, во второй раз, совершено бракосочетание Плакидии с Константием (417 г. от Р. X., 15 Инд., 23 Гонория). Она долго отказывалась от брака, и это заставило Константия гневаться на ее прислужников. Наконец в самый день вступления его в консульство царь и брат ее Онорий, взяв ее за руку, против воли предали в руки Константию. Брак был празднован блистательнейшим образом. Плакидия родила от Константия дочь, которая названа Онорией, потом и сына, нареченного Валентинианом, который еще при жизни Онория был пожалован в новелиссимы. Плакидия вынудила это у брата. По смерти царя и по низложении Иоанна, похитителя верховной власти, Валентиниан возведен на римский престол. Константий правил царством вместе с Онорием, который сам возвел его на престол, но почти против воли. Плакидия объявлена августой братом и мужем. Возведение Константия на престол объявлено царствовавшему на востоке племяннику Онория, Феодосию, но оно не было принято. Константий занемог; он жалел о том что принял царское достоинство, потому что не имел по-прежнему свободы выезжать и ходить как и куда вздумается и ему, как царю, не было уже позволено забавляться играми, как он имел привычку (421 по Р. X., Инд. 4, Гонория 27). Он царствовал семь месяцев, как это и во сне было ему предсказано: "Шесть уже кончились, настает седьмой". Он умер колотьями в боку. Вместе с ним замер и гнев царя и желание вести войну против востока за то, что там не хотели признать возведение Константия на престол.
35) По смерти князя готфского Валии Февдерих наследовал его власть.
36) Сочинитель много претерпел на море и едва спас свою жизнь. Он пишет диковинки о звезде, с тяжестью спустившейся на мачту судна, так что мореходцы были в опасности утонуть. Моряки называют это явление Уранией [53]. Сочинитель говорит и о попугае, который находился при нем двадцать лет и не оставлял без подражания почти ничего из того, что делается людьми. Он плясал, пел, называл людей по имени и так далее.
37) Историк пишет, что во время пребывания своего в Фивах и в Сиине для обозрения тех мест князья и прорицатели живущих при Талмии варваров, то есть влеммиев, желали с ним сойтись, побужденные к тому молвой о нем. Они взяли меня, говорит он, и увели до Талмия (Талмида), для того чтобы я обозрел и те места, отстоящие от Фил на пять дней дороги, до города, называемого Прима, который был прежде первым городом Фиваиды со стороны области варваров [54]. По сей причине римлянами назван он словом "прима", что значит первая; он называется так и ныне, хотя давно уже занят варварами вместе с четырьмя другими городами: Финиконом, Хиридом, Фапидом и Талмием (Талмидом). В этих местах, говорит он, есть изумрудные руды, откуда цари египетские имели изумруды в изобилии. Прорицатели варваров, говорит он, советовали мне осмотреть и рудники, но этого я не мог сделать без царского повеления.
38) Историк пишет диковинки о каком-то Ливании, который был родом из Азии и прибыл в Равенну в царствование Онория и Константия (421 г. по Р. X., 4 Инд., 27 Гонория). Он был весьма сведущ в таинствах. Он обещал действовать против варваров и без военной силы. Потом, когда он доказал на опыте свою силу и когда слух о нем так распространился, что дошел до царицы Плакидии, то сей чудодей был убит. Плакидия, говорит историк, грозила Константию разводом, если бы остался в живых Ливаний, колдун и неверный.
39) Константий был родом иллириец, из дакийского города Наиса [55]. Со времен Феодосия Великого он участвовал во многих походах и наконец, как было сказано, возведен и на престол. Он был человек хороший и не поддавался корысти до женитьбы своей с Плакидией (421 по Р. X.). Но сочетавшись с ней, он пристрастился к деньгам. По смерти его жалобы людей, обиженных им деньгами, стекались в Равенну со всех сторон; но легкомыслие Онория, говорит Олимпиодор, и тесная связь с ним Плакидии делали все просьбы ничтожными и ослабляли силу закона.
40) По смерти мужа ее, Константия, Онорий обнаружил такое расположение к сестре, что эта их любовь не в меру и частые в уста поцелуи внушили многим подозрение в преступной связи. Однако кознями Спадусы и Эльпидии, кормилицы Плакидии, которым она была сильно предана, и содействием Леонтия, ее куратора [56], возродилась между нею и Онорием вражда, от которой в Равенне возникли частые мятежи и дело дошло до драки, ибо и на стороне Плакидии было множество варваров, преданных ей по причине брака ее с Адаульфом и с Константием. Наконец возгоревшаяся вражда и заступившая дружбу ненависть привели к тому, что Плакидия со своими детьми была сослана в Византию, после того как брат ее одержал над ней верх. Один Вонифатий остался верен ей и из Африки, над которой он начальствовал, посылал ей денег, сколько мог, и оказывал к ней уважение. Впоследствии он всеми мерами содействовал ей к получению царства.
41) Онорий, одержимый водяной болезнью, умер до шестого дня календ сентябрьских (423 г. по Р. X.). На восток посланы были грамоты, известительные о кончине царя. Тем временем некто Иоанн [57] похитил верховную власть. При провозглашении его пущены были в виде прорицания слова: "Падает, не стоит",- а народ воскликнул с перестановкой слов: "Стоит, не падает".
42) Вонифатий был муж доблестный, отличившийся много раз в сражениях с варварами. Он сражался против них то с малым числом, то со значительным; иногда вступал с ними в единоборство. Одним словом, он освободил Африку от многих варварских народов. Он любил правосудие, не был предан корыстолюбию. Вот один из поступков его. Поселянин имел жену, цветущую красотой, которая была в преступной связи с одним из союзных варваров. Поселянин жаловался Вонифатию за оказываемое ему оскорбление. Вонифатий расспросил его, на сколько отстоит и как называется то место, где происходят свидания. Потом, отпустив его, велел ему на другой день возвратиться. Ввечеру, тайно от всех, Вонифатий пустился верхом в означенное место, которое отстояло на семьдесят стадий, нашел варвара, спящего вместе с женщиной, отрубил ему голову и в ту же ночь возвратился. Когда на другой день пришел к нему оскорбленный муж, согласно с его приказанием, то он отдал ему голову варвара и спросил его: узнает ли ее? Поселянин был изумлен и не знал, что подумать; потом, узнав, чья была голова, благодарил Вонифатия за правосудие и удалился с радостью.
43) Олимпиодор говорит, что в каждом большом доме в Риме было все то, что может вмещать в себе посредственный город, как-то: ристалище, площади, храмы, фонтаны, разные бани; и потому он восклицает: "Дом что город!"; а город заключает в себе тысячу городов. И публичные бани были чрезвычайно обширны. В так называемых Антонинских находилось для моющихся тысяча шестьсот седалищ из выглаженного мрамора. В Диоклетианских было почти вдвое. По измерению же геометра Аммона, римские стены в то время, как готфы впервые напали на этот город, тянулись на двадцать одну милю [58].
44) Многие дома римские получали ежегодно дохода от своих поместьев до сорока кентинариев золота [59], кроме пшеницы, вина и других произведений, которые стоили бы третью часть получаемого золота, когда бы их продать. Вторые дома, после первых, имели доходу от десяти до пятнадцати кентинариев. Проб, сын Олимпиев [60], отправляя претуру во время Иоаннова правления, издержал двенадцать кентинариев золота. Писатель Симмах, принадлежавший к числу сенаторов посредственного состояния, издержал до взятия Рима готфами двадцать кентинариев, когда сын его Симмах отправлял претуру. Максим, один из богатых людей, во время претуры своего сына издержал сорок кентинариев. Преторы отправляли торжество по семи дней
45) Олимпиодор уверяет, что странствие Одиссея происходило не в Сицилии, но на краю Италии [61], что сошествие его в ад было у океана, где и большая часть его странствий. Он старается доказать это разными путями. Мы читали и других писателей, которые в этом согласны с Олимпиодором.
46) Плакидия вместе с детьми отправлена была Феодосием из Константинополя против похитителя Иоанна. Она приняла достоинство августы, а сын Валентиниан - достоинство новелиссима (423 г. по Р. X., Инд. 6, Феодосия М. 16 г.). Вместе с ней отправлено войско и полководец обеих сил Ардавурий вместе с сыном Аспаром, третьим полководцем был Кандидиан. По прибытии их в Фессалонику посланный туда от Феодосия Илион, магистр оффикиев, надел одежду кесаря на Валентиниана, которому было пять лет от роду. По вступлении в Италию Ардавурий был пойман войском похитителя, отправлен к нему и сделался его другом. Сын его и Плакидия были в крайней горести, но Кандидиан, взяв много городов и оказывая отличные подвиги, рассеял их печаль и утешил их (425 г. по Р. X., Инд. 8, Феодосия М. 18). Тиран Иоанн был убит, и Плакидия вместе с кесарем, сыном своим, вступила в Равенну. Илион, магистр и патрикий, занял Рим. Все туда приехали, и семилетний Валентиниан облечен в царскую одежду. Этим оканчивается "История" Олимпиодора.
[1] Верою — эллин — язычник.
[2] Серена была племянницей Феодосия Старшего, дочерью брата его Гонория. Zosim. 1. IV. С. 57; 1.V. C. 4.
[3] О Стелихоне мы видели кое-что у Эвнапия. Подробно у Зосима конец книги IV и V до главы 34-й; сверх того, у Sozom. IX, Oros. VII, 37 и 38. К счастью, можем указать на русское сочинение, написанное по источникам, на большую и замечательную статью Г. Фирсова под заглавием «История Стелихона» (Жур. М. Н. П. 1855. Окт., нояб., дек.).
[4] Зосим (V. 26) представляет дело иначе. «Стелихон,— говорит этот историк,— видя, что правители императора Аркадия враждебно против него (Стелихона) настроены, задумал в сообществе с Аларихом присоединить все бывшие в Иллирии народы к царству Онория».
[5] Об осаде и взятии Рима подробно у Зосима (V. 37—42). Договор Алариха с Римом (V. 41). Жители Рима должны были выдать по договору: 5000 литр (фунтов) золота, 30000 литр серебра, 4000 шелковых хитонов (σηρικούς), 3000 штук красных кож (юфть, сафьян?) и 3000 литр перцу.
[6] Зос. (V, нач. гл. 40) утверждает то же.
[7] Зос. V, 26, 3; 29, 14.
[8] Суида вукеллариями называет эллиногаллов, а страной вукеллариев — галльскую Грецию (Южную Галлию, искони населенную греками): βκελλάριοι ο λληνογαλάται κα τν βκελλαρίων χρα Γαλλογραικία, в сл. βκελλάριοι. Но объяснение Суиды относится, кажется, только ко второму значению этого слова. У римлян buccellarii была наемная вооруженная стража, содержимая знатными господами, от слова buccella (buccea, bucca) — «кусок хлеба», потому что стража эта жила на господских хлебах, получала пайки. Ср. прим. 12. Не перешло ли это название — buccellarii — на некоторых галльских греков вследствие какого-либо обычая или обстоятельства?
[9] Φοιδεράτοι — от лат. foederati, по замечанию Лаббэ, относится, как видно из этого места в сравнении с одним местом Прокопия (кн. 1. Ванд., в начале), ко всем союзникам, а не к одним готам, как утверждает Суида (Φοιδεράτοι οτω καλοΰσι ‛Ρωμαΐοι τος ποσπόνδς τν Σκυθν) (Σκΰθαι в IV и V веке употреблялось вместо Γότθοι).
[10] ’Οπτίματοι — от лат. optimati.
[11] Любопытно отношение числа начальников к числу войска (у Радагаста). По Олимпиодору, начальников 12000; по Зосиму V, 26, 4, войска 400 000. Орозий насчитывает готов этих свыше 200 000. Он прибавляет о вожде, которого называет Rhadagaisus: «Кроме того что у него было такое невероятное множество воинов и необузданная храбрость, он был язычник и скиф; он обещал посвятить богам своим по обычаю этих варваров всю кровь римского народа (qui, ut mos est barbaris hujusmodi gentibus, omnem Romani generis sanguinem diis suis propinare devoverat)». Oros. VII. 37.
[12] Βκέλλατον — от лат. buccellatum — солдатский или матросский сухарь, сухой хлеб (для пайка), от buccella — кусок, кусочек. Ср. пр. 8. βκελάτ, ρτ λαφροΰ, ς λέγεται κολλίκιον Glossae apud Rigaltium (см. Ducangii Gloss. Gr.).
[13] По Зос. (VI. 2), Юстиниана и Невиогаста.
[14] Зосим (VI. 2): «Это первый город (т. е. Βονωνια), лежит у моря, принадлежит к Нижней Германии». Вероятно, древнее название нынешней Булони (Boulogne), лежащей у самого Па-де-Кале.
[15] Аквитанского.
[16] Галатии, или Галлии.
[17] Νωβελίσσιμος, лат. слово nobilissimus — титул, даваемый сперва сыновьям императора, а позже и некоторым из ближайших родственников императорских; Филосторгий употребляет в этом случае греческое слово πιφανέστατος, Duc. Gloss. Gr.
[18] Στρατηγός κατέρας δυνάμεως utriusque militiae dux.
[19] Νοτάριοι — notarii, γραμματεΐς, γραμματικο, πογραφεΐς были секретари, письмоводители (от nota, νότα — «письмо, письмена»). Πριμικριος, primicerius — главное лицо, начальник какого-нибудь ведомства; πρτος τάξεως τς τυχούσης, как говорит Суида, при чем объяснение издателя Эмилия Порты: «Quod in tabula cerata primi notarentur», то есть начальники назывались primicerii, потому что «первые начертаны были на вощатой таблице». Итак, πριμικριος τν νοταρίων, иначе — πρωτονοτριος, был начальником секретарей по разным ведомствам (Duc. Gl. Gr.). Блаженный Августин первомученика Стефана называет primicerius martyrum.
[20] Слово πραιπόσιτος употреблено здесь в тесном значении вместо praepositus sacri cubiculi, προεσττα τν βασιλικν κοιτώνων, т. е. постельничий, гофмаршал.
[21] У Зосима подробнее VI. 8. 9. Об Аттале еще см. Sozom. IX. 8 и Oros. VII, 42. Последний говорит: «Что сказать мне о несчастном Аттале, которому погибнуть между тиранами — и то уж было хорошо!» (cui occidi inter tyrannos et mori lucrum fuit).
[22] ‛Ρήγιον, Rhegium, ныне Реджьо; Βρεττία, Βρετία, Brutii, ныне Калабрия, самая южная область на Апеннинском полуострове.
[23] Это место замечательно. Народ, а вместе с ним и историк Олимпиодор, как язычник, верил, что этот кумир отводил беду. Обратное поверье находим у жителей Константинополя даже в XIII веке, а именно: статуям языческих богов, допущенным в этой христианской столице как украшение, приписывались разные вредные свойства; так, например, одна из них разбита была за то, что обращена была к западу и накликала на столицу с той стороны беду. Никита Хонский, который об этом рассказывает, осуждает императора за то, что он разделял суеверие народа; точно так же, как и Фотий, приводящий здесь рассказ Олимпиодора, называет этот рассказ баснословным.
[24] ’Αρήλατος, ή, Arelatum, ныне Arles.
[25] По-видимому, в церкви нашел он право убежища, συλον. Если свести разные места у Зосима, увидим, что вход в церковь избавлял человека от судебного преследования (V, 18, 2; V, 45, 7); избавлял бегущих с поля битвы (IV, 40, 8; V, 19,6); прибегающих из опасения погибнуть вместе с мужем или отцом (V, 8, 3). Только некоторые церкви пользовались этим правом (V, 18, 2).
[26] Гунциярия, князя или короля бургундов (бургиньонов), другие историки называют Gundicarius, Cundicharius.
[27] Μνδιακ, или, как исправили это имя, Μογντιακ, Moguntiacum, ныне Майнц. Подобно Олимпиодору, и Птолемей относит этот город к Нижней, или Второй, Германии, хотя принято относить его к Верхней, или Первой (Notit. Dign. Ed. Böcking, II, 483, 484). Известнейшие критики и географы еще не уяснили границ разных областей Древней Германии.
[28] Вторая, или Нижняя, Германия (Germania Secunda sive Inferior) — одна из областей так называемой Diocoesis Septem Provinciarum; глав. гор. Colonia Agrippina, ныне Кёльн (Notit Dign. II, с. 3, p. 13 et 484).
[29] Или: мешками (σάκκοις ζώγρησαν). Σκκος — значит и «мешок», и «власяница», и «саккос», то есть узкая одежда без рукавов у архиереев (Ducang. Gl. Gr. Иначе объяснено в «Церковном словаре» Алексеева).
[30] Меня затрудняла форма Καρθαγένης вм. Καρχηδνος, ибо, даже предположив, что греческая форма облатинилась, все-таки из Carthago,— inis не выйдет Καρθαγένη, особенно еще в V в., когда писал наш автор. Замечание Лаббэ, основанное на контексте, отстраняет всякое затруднение, Καρθαγένης, говорит он, есть описка вместо Ραβέννης, что явствует из следующих затем слов Олимпиодора: «Головы их выставлены там же, где прежде головы Константина, тирана, и сына его Юлиана», а в §16 сказано, что головы этих последних выставлены в 30 милях от Равенны.
[31] Μασσαλία — нынешний Марсель.
[32] Δισίγνατος, designatus то есть назначенный в должность, но еще не вступивший в отправление ее, кандидат.
[33] Εδος ξιον τυραννίδος.
[34] Шутами.
[35] Narbo и Narbona и ныне Нарбонн.
[36] Еще Лаббэ заметил, что δωρεΐται не должно понимать в смысле страдательном: Атаульф дарит юношей и дары невесте, а не наоборот — это morganegiba Григория Турского, то есть Morgengabe. Притом это была добыча, награбленная готами в Риме — стало быть, только гот мог дарить ее римской царевне, своей невесте, а не наоборот. Поэтому основательно К. Мюллер изменяет Ataulfus donatur боннского издания в At. offert.
[37] Свадебные песни.
[38] Это очевидная ошибка.
[39] Σημεΐον — colonna milliaria, lapis — каменный столб, означавший мили.
[40] См. о подобных заговоренных кумирах в § 15, прим. 23.
[41] Судя по времени, это тот самый Леонтий, философ, которого дочь Афинаида, отличавшаяся умом, образованностью и красотой, окрещена патриархом Константинопольским Аттиком, наречена Евдокией и выдана замуж за Феодосия Младшего по воле Пульхерии (Лаббэ ссылается на Chron. Alex. и Феофана).
[42] Тривон (τρίβων) был издревле у афинян наружным признаком философов и их учеников; позже, как видно из этого места, он обратился в студенческий мундир.
[43] Мы видели, что для Эвнапия банный обычай был смягчен (см. наше предисловие к Эвнапию, с. 62).
[44] ’Ακρωμίται — речение, неизвестное древнейшим лексикографам, происходит, без сомнения, от древнего κρωμία или κρώμιον — «верх плеча, горы» (κρος и μος), стало быть, κρωμίτης — верхнее, главное, высшее лицо в училище, ректор (или его помощник).
[45] Ксест, ξέστης — измененное лат. sextarius. Ξέστης (χει) κοχλιρια δύο, ατινες (чит. τινα) κα τρυβλία λέγονται (Oribasius De ponderibus et numeris; Paulus Aegineta 1. 8). Ξέστης Ρωμαϊκόν στιν νομα· τν γάρ παρ μΐν ξ ριθμν, τ κτον λέγεται στέξτον· δι δέ φωνίαν σέξτης ζέστης λέγεται κατ μετάθεσιν στοιχεοτω Φιλόξενος ν τ περ Ρωμαίων. Τροΰλλα, τροΰλα, лат. trulla — «чашка» (Ducang. G. Gr.) Так как ксест, или секстарий, равен полупинте, или полукружке, а трулла в это время была, говорит автор, меньше чем треть полукружки, то, значит, трулла пшеницы есть небольшая чашка пшеницы.
[46] Μαγιστριανς, magistrianus, agens in rebus, officialis magistri officiorum — офицер, подчиненный магистру оффициев, принадлежащий к дворцовой роте, страже (Duc. G. Gr.).
[47] Слово «мер» мы вставили по догадке; по-гречески же сказано просто 60 мириад пшеницы (σίτ ν μυριάσιν ξήκοντα), но какой меры, не видно.
[48] Странным может показаться с первого взгляда, что в Афинах поставили статую человеку за такую, по-видимому, маловажную услугу. Но задача, о которой говорится, связана с возможностью лучше сохранять древние рукописи; и не подивимся, что в такое время, когда так напирала сила материальная, афиняне наперекор ей заботятся о сохранении древних памятников письменности.
[49] Замечательна древность артезианских колодцев, в начале V века.
[50] В каком смысле употреблено здесь слово ρολόγια, наверное сказать не можем.
[51] Тот город Оасис, о котором Иродот говорит, что он по-гречески именуется островом блаженных (Μακαρίων νσος), отстоял от Фив на семь дней пути (песками). Иродота кн. III, гл. 26.
[52] Этот историк Иродор, как полагают, не тот, которого сохранилось 64 отрывка (напечатанные К. Мюллером в Frag. Hist. Gr. II, 27—41). Не мудрено, что оазис, как место здоровое и плодородное, обобщено было до какого-то типического значения, так что греки прозвали его островом блаженных; с другой стороны, не мудрено и то, что в мифах представление об оазисе (острове блаженных) сливалось с представлением о Феакиде, или острове феакийцев, который так прославлен в «Одиссее» и так дорог англичанам (ныне Корфу).
[53] Дюканж полагает, что, по этому известию Олимпиодора, Уранией — ουρανιά — матросы называли тот самый метеор, который французские моряки называют теперь le feu saint-Elme (Ducangii Append. altera. Glos. P. 211). Полнейший изо всех существующих греческих словарей Thesaurus linguae Graecae последнего издания, парижского, выписывает это объяснение из Дюканжа, ничего не прибавляя и ничего не убавляя (слово ’Ουρανία). Известно из рассказов моряков и из наблюдений метеорологов, что feu saint-Elme, или огненные шары, не жгутся; огонек, например, держится на кончике флюгарки, снимут флюгарку — он привяжется к концу мачты. Тем менее можно допустить, чтобы это пламя могло с тяжестью налечь на мачту, так что судно чуть не утонуло. Вот почему Лаббэ не хотел допустить, чтобы грозное явление, описанное Олимпиодором, было то самое, которое испанские моряки называют san Telmo, французские — le feu Saint Elme или sainte Hélène, а древние называли Castor et Pollux и которое не гнетет собою мачт. Фотий, как человек просвещенный, не мог также признать справедливость рассказа, почему и говорит об авторе, что он τερατολογεΐ (пишет диковинки). Но если мы сравним этот рассказ с рассказами нынешних греческих моряков, то найдем средство отделить то, что видел Олимпиодор, от того, что ему показалось. Все моряки знают, что это пламя не жжется; возьмешь его и бросишь с конца мачты — он приклеится, прицепится к концу другой (τ πέρνεις κα τ πετς π τν κρη τοΰ καταρτιοΰ, ατ κολλ ς τ λλο τ κατάρτι. δέν καίει, εναι σν μΰξες, τίποτε δν εναι). У них есть, однако ж, поверье, что эти явления, которые они зовут τ τελώνια, не иное что, как нечистые духи, что гроза их преследует, поражает, убивает, а вместе с тем, спускаясь вниз по мачте, пробивает и судно, а подчас убивает и людей. Вот почему они боятся τ τελώνια — не как физического явления, а как нечистого духа, призывающего на себя и на людей за их грехи кару небесную. Метеорология утверждает, что огненные шары, как и грозы, суть явления электрические, потому и случается, что они происходят в одно и то же время. Соображая все сказанное, мы полагаем, что Олимпиодор действительно увидал огненный шар или звезду, которая прицепилась к концу мачты и которую матросы называли ορανία — вот правда в его рассказе. Далее, увидев смятенье матросов, которые, быть может, ждали грозы, почувствовав усиливающееся волнение моря, он со страху вообразил, что и самая качка судна произошла от метеора — это игра воображения, вследствие которой он τερατολογεΐ.
[54] Это место и в тексте неясно.
[55] Наисс — родина Константина Великого, ныне Ниш.
[56] Κρτωρ, curator — не в смысле опекуна или попечителя, а в смысле управляющего имением (Лаббэ).
[57] Об этом Иоанне сравни Socrat. Hist. Eccles. I. VII. С. 23.
[58] Лаббэ приводит разные источники, из которых можно видеть, какая роскошь была в Риме в V в.
[59] Κεντινάριον — от лат. centinarium — заключал в себе 100 литр, или фунтов, золота или меди, смотря по тому, какое слово прибавляли к нему — χρυσοΰ или χαλκοΰ. Anecd. ed. Isamb. 1840.
[60] Вместо ’Ολυμπί Рейнезий и Нибур читают ’Ολυβρί.
[61] Мы вполне уверены, что вместо ’Ιταλίας должно читать ’Ισπανίας, как догадывался Лаббэ; ибо как себе представить, чтобы Олимпиодор, которому так знакома Италия, что он знал даже доходы всех римских вельмож, мог в то же время не знать, что океан начинается не у Италии?