1. Самое то, что я сейчас и живу, и говорю, и вижу вас, и вы меня видите, очевиднейшим образом даровано мне, господа, Артемидою, которая спасла меня из самых врат смерти и сохранила. А к богине, давшей это, не след оказаться неблагодарным, но, показав себя справедливым , соблюсти закон о том.
2. Закон же таков, чтобы воспользовавшийся благостью кого либо ив богов чтил того, кто оказал ему таковую. А чтит один, посвящая кратеры, другой—золотые блюда, третий—другую утварь, четвертый венок, пастух флейту, охотник голову зверя, а поэт гимн в метре, ритор гимн без метра. И мне кажется, у богов гимн пользуется предпочтением перед золотом, если и дельный муж дал бы такой приговор об этих двух предметах, что более почета ему приносит первый, а не второе,
3. И вот мы отплачиваем да спасение речью, а даровать то, чтобы мне в речи не потерпеть полной неудачи,— дело богини, давшей то, что я еще существую, а ей легко получить то от водителя Муз и брата.
4. Артемида, дочь Зевса и Латоны, отца величайшего из богов, матери той, кого он избрал для подобных родов, и когда Делос поднялся и остановился и остановил Латону, Артемида опережает Аполлона и помогает матери при родах и Аполлона.
5. Похвально и то, когда вскормленник в позднейшее время отплачивает родителям за воспитание, а она вместе родилась, и отплатила родительнице в пору, наиболее требовавшую помощницы. Поэтому и за те блага, виновником коих для людей является Аполлон, надо быть признательным обоим божествам, и тому, который дал после того, как родился, и той, которая принимала при родах.
6. И что тотчас, в первые дни она оказалась храбрее Аполлона пред угрозами Геры, откуда явились и имена одной Артемида, другому Локсий, об этом оставим говорить [1] другим.
7. После рождения дарами ей от Геи был лук и стрелы и то, что она тотчас уже владела этим искусством. Тотчас появились олени, и это, полагаю, от Геи, и были поражаемы один за другим ради упражнения в стрельбе из лука. Это подражание Артемиде сделало, по видимому, стрелком и Аполлона, так что Аполлон мог быть учеником Артемиды в стрельбе.
8. Подростая, богиня блистала красотою, а брака избе-гала и клялась головою отца, что действительно останется девою. Свидетелями красоты являются, именно, и, другие поэты и мудрейший Гомер, во первых, образом её по-чтивший дочь Алкиноя, во вторых, — дочь Икария, присоединив к Артемиде Афродиту, следовательно, приравнивая обеих богинь в красоте.
9. Кроме того, Парфений, река в Пафлагонии, которая красива, по преданию красива потому, что была местом купания Артемиды. Достаточным свидетелем, далее, того, что она бегала от общения с мужчиной, служить несчастный Орион при такой своей величине сраженный скорпиономъ1) за то; что покушался на то, на что нельзя было.
10. Что предпочла быть девственницей Αфина, появившаяся от одного отца, не удивительно, а эта, хотя родилась от брака, все же преследовала девство. И Афродита вследствие красоты своей и сама вступила в связь с мужем, и стала блюстительницей браков и гименеев, а эту красота не склонила сожительствовать богу, беременеть, рождать и она не подверглась желаниям вступившего в брак.
11. Не пожелала она блюсти ни прялку, ни шерсть, или рукоделье и женские занятия, признав это ниже своей природы, но устремилась на зверей, бродя по балкам, го-рам, рощам, чащам, находя наслаждение в охоте. Ведь Артемиде не требуется труда для стрельбы, но, как мы птицами в заключении, так она располагает кабанами, оленями и каким ей угодно другим зверем.
12. И она в полной мере владычица зверей, скорее, чем мы—рабов. Ведь из последних иной, случалось, взглянет дерзко и огорчит словом и, ушедши в бега, ускользает, а те (звери) подвергаются всему тому, что только ей угодно, и уступают действиям богини.
13. Она же услаждается видом их бегства, наслаждается стрельбою из лука. Сама своей забавою она защищает людской род, уменьшая число враждебных ему зверей и, мне кажется, тем еще, что они не приходят к городам и, нападая, не растерзывают и не съедают и не опустошают население городов. 14. Кто бы, в самом деле, снес согласное нашествие пород зверей, когда даже один из них, при том истощавших в зверинце, если, перескочив ограду, побежит по городу, одним взглядом своим приводит в смятение, пугает и заставляет выглядывать где бы только спастись, двери запираются, слышатся крики людей друг к другу и подымается суматоха, какая водворяется, когда враги ворвались в город?
15. Так что же, вообразим, произошло бы от нашествия зверей со львами во главе? Поэтому действительное положение вещей, что те звери, нашествия коих нельзя было бы снести, пребывают в лесах, — милость богини.
16. Иной скажет, что великое дело, войну, блюдут Арес и Афина. Но немалая доля боевых подвигов принадлежишь и Артемиде, если кто-нибудь не считает малозначащими для воюющих лук и стрелы, путем коих можно издали одолевать врага, действуя без вреда для себя.
17. Следовательно, если бы у одних из сражающихся были стрелки, а у других нет, гоплиты были бы самым быстрым образом истреблены выстрелами, раньше, чем вступить в рукопашную, и жили бы без всяких ран эти победившие стрелки, и во время осады стрелок не раз снял бы врага со стены, сразил бы штурмующего. А сколько бы мог сделать здесь гоплит?
18. Любой может составить себе отличное представление о том, как много значит лук, ив примера Геракла, который, собравшись очищать землю, пошел на свой подвиг, не панцирь надев и не щит взяв, но взяв лук и колчан, коими совершал большинство своих подвигов.
19. Его луком воспользовалось для победы и явившееся после него на Илион войско. А если бы Филоктиет не явился с Лемноса с луком Геракла, мало было бы толку от снаряжения гоплитов.
20. Вообще же, кто ловок в охоте, тот пригоден и на войне. Охота хороший учитель войны. И тот, кто с нее попадает на войну, храбр, умея спастись и погубить, а кто — без охоты, робок, плох и радость врагам.
21. Достойный Ксенофонт, в своем слове об охоте, перечисляет тех, счастьем коих служила охота, возбуждавших удивление и способных ускользать от опасности. И вы знаете, юноши, мужей, коих перечисляет Ксенофонт.
22. Достойны, потому, удивления и те женщины, коих возлюбила Артемида и удержала за занятиями охотой. Мне кажется, они, застав на войне мужчин, неопытных в охоте, прекрасно доказали бы, что всякий воин, принявшийся за войну раньше охоты, неподлинный воин.
23. Это доказывает город лакедемонян. Считающийся наиболее преданным военному делу, он, оказывается, наиболее предан занятию охотой. Итак у них есть обычай, что явившийся на празднике Артемиды на обед, если он не бывал на охоте, считается преступным и подвергается возмездию. Возмездие же таково: кто-нибудь, принесши амфору воды; выливает ее на голову мальчика, если то мальчик, а у мужа тому подвергается палец, и в Лакедемоне вода эта — бесчестие. Значит, желая побеждать в оружии, они находили это одно важнейшим подспорьем для победы — одолевать зверей.
24. Артемиде можно было бы кое что сказать не только по отношению к Аресу и Афине, но и всем богам, которые, передав людям искусства, их держат за работою в них и получают от этого почитание. Ведь если бы людей не было, искусства погибли бы, и люди не подвергались бы мучениям с погибелью тех, что их приносили, и того, что надо было переносить. В таковой общая обоим погибель и при отсутствии помогающего она восторжествовала бы.
25. Кто бы, в самом деле, при отсутствии рождающихся, или стали плавать по морю, или обрабатывать землю, или сочинять речи, или лечить физические недуги, или ко­вать, или строить дома, сражаться в морском, пешем или конном сражении, когда смерть предупреждаем рождение? Или не рождалось бы ничего, или совсем немного, да и то не без увечья.
26. Ведь и все то, что когда либо или не избегало потопа, или являлось на свет увечным, так что наказание таким, что они не умерли без этой богини, одни этого пути и не прошли, другие не так, как подобало. Так всячески род людской, занимавший землю, и тот, который во все поколения будет занимать землю, дан земле Артемидою, тот, что есть, которого нет и что будет.
27. И то, за что мы привыкли прославлять Брак, как отца людей, во время свадеб, дары этого бога и дары Афродиты, были бы напрасны, если бы Артемида не протягивала руку во время родовых мук. Ведь и когда услышишь об Илифии, слышишь об Артемиде.
28. Так и старание Афродиты, а оно направлено к деторождению, ею приводится к завершению, как плывущим по морям для того—гавани. Если же все лишено бы было гаваней и не было бы места для приема судна, бесплодно было бы проплытое пространство, раз суда были разбиваемы утесами. Гавань и эта богиня тем, кто плывут в лоне матери.
29. Поэтому она чтима всюду и у всех и великолепны храмы ей, жертвенники, жертвы и праздники. Афиняне чтут богиню и наименованием месяца, это Елафеболион. В другой же месяц, полагаю, Мунихион и приводят к ней девиц перед браком, дабы, после поклонения Артемиде, так уже приступали в делу Афродиты.
30. И из двух наиболее ценимых у афинян мест, Пирея и акрополя, последний принадлежит Афине, первый — Артемиде. А у эфесцев и монета носила на себе изображение лани в отплату богине за великие блага.
31. Далее, что здоровье доставляется людям Артемидой, показывает самое наименование и мы знаем со слов Гомера, Эней Латоною и ею вылечивается в большом святилище храма.
32. И что вообще она заботится о людях, тому важным свидетельством является и следующее. В то время как люди приносили ей в жертву людей, думая, что величайших богов надлежит чтить величайшими жертвами, она изменила обычай, так как и у тех, у кого она чтится с такою целью кровью, чтут ее живою кровью [2].
33. Она в одно и то же время и милостива к людям, и привязана к грекам. Действительно, она явилась к грекам, оставив скифов; и блага от Селены для растений и для людей,—дар Артемиды, и власть Гекаты, большинства демонов надо считать властью Артемиды. Ведь и они — Артемида.
34. Умея благодетельствовать людям, богиня умеет и наказывать их, поступая, полагаю, как отец, от коего исходят и богатство, и молнии, одно справедливым, а огонь не таким.
35. Она видит, что и брат делает то и другое, как в отношении греков, воевавших с троянцами из за Елены, коим он причинил повальную болезнь и прекратил ее, то и другое в угоду жрецу, недуг после того, как он был оскорблен, избавление от него, после того, как он получил дочь обратно.
36. Таковы и поступки Артемиды, которая отправила при посредстве пса [3] колонию в Иопию и содействовала в походе переправившемуся в Азию Александру.
37. А что лучше ее чтить, чем пренебрегать ею, показала Ниоба, дочь Тантала, оплакавшая шесть, пораженных стрелами дочерей, показал и Актеон, увидавший то, что не дозволительно, показал вождь этолян Ойней, который, лишив ее какой то жертвы, стенал о своих поваленных деревьях, чьи корни поддавались ударам одного кабана. А когда зверь с трудом был преодолен и притом к беде его ловцов (столько людей истребил он), другую беду вызвала шкура его и голова, войну, дабы никто ни намеренно, ни по забывчивости не пренебрегал почитанием среди богов Артемиды.
38. И она внушает людям не говорить и не делать ничего сверх меры, принудив Агамемнона, заявившего, что удачнее её поразил лань, подвести к жертвеннику дочь ради выезда в море, который богиня задержала безветрием, наказуя за надменность, при чем ветры повиновались не менее, чем Эолу, своему распорядителю, при каковом случае богиня дала место и милосердию, перенесши меч с девицы на лань, и одна, девица, исчезла, другая, лань, оказалась под руками.
39. Другое сходное и в то же время несходное. Некий человек, поймав где то в Италии огромного кабана, сказал самому себе: «Но теперь то не будет принадлежать Артемиде голова кабана, но она будет приношением мне, поймавшему». Сказав это, он повесил голову на дерево, под коим заснул с наступлением полдня, а она, вследствие того, что узел развязался, упала на грудь и убила этого более чтимого, чем богиня, охотника.
40. А если, в свою очередь, захотите послушать, какова богиня, когда ее чтут, афиняне, собираясь совершить нападение на высадившихся на их территории варваров, флот Дария, дали обет Агротере принести ей в жертву воз столько, сколько варваров убьют. И они перебили, сколько мы слышим. Ведь среди этих десяти тысяч находился и Геракл, находился и Пан, сам себя призвав [4], а большая роль, мне кажется, принадлежала Артемиде, более могущественной богине.
41. Да к чему говорить о других городах? Большая часть нашего города очутилась бы во власти скифов и была бы разграблена во время давнего нашествия, если бы эта богиня, прихватив с собою брата, не обратила их в бегство своими стрелами, когда они занимали уже Флегры [5]. А войска, которое могло бы встретить нападение, у нас не было, и все же скифы, с криком отступили, что было воз-действием обстрела, не вынесши двух стрелков.
42. И этот большой храм, в восточной стороне, в предместьи построен на иждивение жены Камбиза и является отплатою за зрение, спасенное ей богинею [6].
43. Я же сознаю себя обязанным отплатою не только за глава или руки, ноги, какую-нибудь. другую часть тела, но за всего себя и весь составь своей школы. Был месяц, названный по Артемиде и седьмой день начала месяца, в каковой в этой Мерое обычно справляется праздник богине и главною его частью является кровопролитие в кулачной борьбе. Борцов же, сколько частей города, от каждой один и поразителен спор за победу не из-за больших наград, какие тратят на них граждане той или другой части, но похоже это состязание на неистовство людей, угождающих богине.
44. И вот в древние времена все спешили на это зрелище и не являться на него считалось нечестивым, а когда со временем притупился интерес к празднику, одни боролись, а учителя красноречия в£ли свои занятия [7], подвергаясь возмездию, толпе незаметному, но уступая тут обстоятельствами.
45. Итак, на днях борцы ушли в Мерою, а я призывал юношей, последние же не послушались. Они заявляли, что нечто внушает нерешительность, что определить они не в состоянии, но что сильно удерживает их. Когда же я называл это настроение леностью, если они снова добиваются того, что было накануне, — то был день свободный от занятий, — они поклялись, что уклонение от класса вызывает некий страх, смущающий их души.
46. Таким образом. я уступил. Но то была, конечно, помощь Артемиды, которая помешала гибели, какая готова была произойти. Дело в том, что, после того как напуганные удалились и я оставался один в этом здании курии, немного спустя является с речью один юноша, потому что не раз ему велено было, если дозволить удобное время, явиться с рукописью. Надо сказать, что об этом слове был некоторый разговор. Нашедши, что такой удобный момент найден, юноша явился.
47. И вот, встав с своего места и подошедши к двери, я, стоя, слушал стоявшего. И прочитано было больше двухсот стихов, а мне пришла на мысль моя болезнь ног и что гораздо лучше слушать, сидя.
48. Отойдя, потому, и сидя на кресле, пригласив и юношу занять место на другом, не прочтено было еще и сорока стихов, как вижу пыль, несущуюся от двери самой большой и средней. Затем, сорвавшись, полетел большой ряд камней и оказался на земле, при чем многие разбились.
49. Я же был поражен тем, что увидел, но подвергся бы еще большему потрясению, если бы воспринял слухом весь этот грохот В действительности, я предусмотрел это и руки пришли на помощь (т. е. заткнул уши пальцами).
50. Человек же, которому поручено было встречать учеников при входе, входя, как раз в тот момент, спасен был тенью падавшего куска, взглянув вверх и отступив на шаг, уже после того как занес другую ногу внутрь помещения, так что получил удар в носок обуви. Оторвавшаяся часть представляла протянутую над дверью ради красоты притолоку из блестящего камня, вставленная в камень другой породы. Выдолбив этот последний для приемки лучшего камня, мастера часть этого лучшего вставили, а другую оставили выдавшеюся, для услаждения взора. И вот, пока крепки были связи, а такими служили мельчайшие деревянные части, он оставался на месте, а когда дерево уступило времени, вставленный камень выскочил и очутился на земле в виде кучи больших камней, количество коих, полагаю, и представить себе нельзя было раньше несчастья и которые при своем, падении, не только убили бы юношей при их входе и выходе, но, будь то головы верблюдов и слонов, и они не избежали бы того, чтобы пасть тотчас.
52. Но «сама спасла» сказал бы Гомер, и детей отдала родителям, и меня явно вызволила от столь близкого удара заботою о ногах, и отцу Зевсу соблюла храм чистым от смертей. А если бы она не помогла, сколько, можно думать, лож прибыло бы сюда, чтобы поднять тогда цвет города.
53. Итак мне можно величаться по примеру Симонида, а его спасали братья от одного с Артемидою отца. Следовательно, Симониду за песнь та помощь от Диоскуров, а мне эта и раньше песни.
Но вот теперь мы отплатили, а чтобы не бранили речь, об этом будет забота богине и Аполлону, водителю Муз.

---

[1] [Eratosth.] Catast. 32. Serv. ad Aen. 1 535. Lucan. IX 836. Odyss XI 572.
[2] Срв. § 43.
[3] ϰuνός, другое чтение συός «кабана», см. Förster, ad loc.
[4] Herodot. VI 105. Polem., orat. I § 35. II 1. 1.
[5] Разночтения, предложении новыми учеными: Φάγϱας О. Müller, (Antiqu. Antioch. p. 14), Πάγϱας Gasda, «fortasse recte» Förster. Но он жe сопоставляет orat. I, p. 129,4 (cf. Sievers, p. 63. 91).
[6] См. orat. XI § 59 сл.
[7] См. т. II, стр. 171.