1. Мне кажется, нужно повести этот мой рассказ, подобно гомеровской Елене.[1] Ведь она тоже говорит, что не будет перечислять,

как Одиссей, непреклонный в бедах, подвизался.[2]

Выбрав же вместо этого какой-то один из его подвигов, она рассказывает о нем Телемаху и Менелаю.[3] Так и я, пожалуй, не буду говорить обо всех дарах моего Спасителя,[4] которыми я насладился к настоящему дню. И не прибавлю здесь того, что сказал Гомер:

Если бы десять имел языков я и десять гортаней![5] -

так как и этого будет недостаточно. Ведь даже если мне удастся превзойти все человеческие возможности, человеческую речь и разум, я никогда не смогу даже приблизиться к деяниям этого Бога.
2. Более того, сколько друзей ни просило и ни побуждало меня рассказать или написать об этом, никому из них я ни разу не уступил, избегая невозможного. Это казалось мне равносильным тому, как если бы меня, проплывшего под водой все море, принуждали потом дать отчет обо всех волнах, с которыми я встретился, и каким опасностям подвергся в каждом случае, и как спасался.
3. Между тем можно было бы составить о каждом из моих дней и ночей подобный отчет, если бы кто-нибудь из находившихся около меня в то время пожелал или записать случившееся, или рассказать о Божьем провидении. Некоторые из этих знаков Бог давал, являясь открыто, другие посылал через сны - если мне вообще удавалось заснуть. А это случалось редко по причине беспокойства, вызванного моим нездоровьем.
Находясь в подобном положении, я и решил предоставить Богу, как истинному врачевателю, молча делать со мной все, что Он пожелает.
Теперь же я хочу поведать вам только о том, что произошло с нижней частью моего живота. А вести счет каждому событию буду по дням.
Шел тогда месяц Посидеон.[6] Не помешает вам узнать, какой для меня выдалась зима.
5. Ночами у меня болел желудок, и была невероятная бессонница, так что я не мог переваривать самую малую пищу. Не самой последней причиной этого была непрерывная дождливая и бурная погода, которую, как говорили, не выдержала ни одна крыша. И в течение всего этого времени я потел, кроме тех случаев, когда мылся.
6. Но вот на двенадцатый день месяца Бог приказал мне не мыться. То же самое - и на следующий день и в последующий. И эти три дня подряд я провел совершенно не потея, так что даже не было необходимости менять рубаху, и никогда прежде я не чувствовал себя более легко. А время я проводил, гуляя по дому и забавляясь, поскольку стояли праздничные дни. Ибо праздник Всенощного бдения в честь Бога совпал с предыдущим праздником, посвященным Посейдону.
7. После этого мне приснился сон. Я уже подумывал о том, чтобы вымыться, но сомневался. Однако мне приснилось, что я чем-то осквернен. Я решил все-таки вымыться: ведь если это действительно со мной случилось, вода мне была совершенно необходима. Но в бане я сразу почувствовал себя плохо. И когда вернулся, то казалось, во мне было полно всевозможных недугов, и дыхание было как у астматика. Так что, едва начав есть, я остановился. Потом, с наступлением ночи, я погрузился в обморочное состояние, и это продолжалось до тех пор, пока незадолго перед полуднем мне чуть-чуть не полегчало.
8. А сновидение было примерно таким. Будто находился я на Горячих Источниках[7] и, нагнувшись вперед, увидел, что нижняя часть моего живота имеет необычный вид. Разумеется, я решил не мыться. Но кто-то сказал, что эта неприятность случилась со мной не во время самого купания и что не следует по этой причине отказываться от мытья. Вечером я вымылся, и рано утром у меня заболел желудок. И боль распространялась с правой стороны книзу, до самого паха.
9. На семнадцатый день сон положил мне запрет мыться, на восемнадцатый - опять запрет мыться.
На девятнадцатый день мне приснилось, что я оказался во власти каких-то варваров,[8] и один из них подошел ко мне с таким видом, будто хотел уколоть меня. Затем опустил палец вот так, по самую глотку, и что-то всыпал туда, по какому-то местному обычаю, и это свое действие назвал "пищеварением". Потом, когда я рассказал об этом сне, то слушатели удивились и сказали, что переваривание пищи - это причина, по которой мне следует терпеть жажду, а пить нельзя. После этого мне было назначено очищение желудка. И вар вар предписал мне не мыться и держать при себе одного слугу. В этот день я не мылся и, очистив желудок, почувствовал облегчение.
10. На двадцатый день мне приснилось, будто я нахожусь у входа в храм Асклепия. И кто-то из повстречавшихся мне друзей обнял меня и радушно приветствовал, как если бы давно не видел. Я сказал ему о своих неприятностях и в ходе беседы заметил, как сильно изменилось все окрест храма. И, разговаривая об этом, мы вошли внутрь.
11. Когда мы оказались в том месте, где стоят статуи Благой Судьбы и Благого Бога, мы все еще продолжали беседовать. И, увидев кого-то из прислужников, я спросил, где жрец. Тот ответил: "На заднем дворе храма". Так как было уже время зажигания священных лампад, служитель храма действительно нес назад ключи. И в это время храм заперли, но так, что, хотя он и был заперт, остался небольшой проход, и было видно внутреннее убранство храма. И я, прильнув к дверям, увидел, что вместо прежней статуи там стоит другая, с потупленными глазами. Когда же я изумился и спросил, где старая статуя, то кто-то принес ее обратно. Но мне показалось, что я вовсе не узнал эту статую, хотя и поспешил пасть перед нею ниц.
12. После этого, обойдя вокруг храма, мы встретили жреца, и я обратился к нему с такими словами: "Мне и в Смирне[9] случалось беседовать с тобой о сновидениях по поводу храма, но я, решив, что это для меня слишком сложно, молчал. И вот недавно у меня было видение обо всем этом". И тут я собирался рассказать о том, как статуя была поставлена на прежнее место. Но когда я медленно шел к нему, с одной моей ноги упала туфля, и жрец, подняв, поднес ее мне. И я, обрадовавшись такому почету и как бы желая вознаградить его и поприветствовать, низко наклонился и взял туфлю.
13. Тут, откуда ни возьмись, на меня бросился бык - в подтверждение того, что сам Бог меня услышал. Я испугался и попытался как-то защититься. Однако бык больше ничего не сделал, но лишь оставил вмятину под моим правым коленом. Феодот же, взяв скальпель, вычистил это место. Так что мне следовало бы ему сказать: "Это ты нанес мне рану".
14. Вот что мне явилось во сне. И мой страх тотчас исчез. Под правым коленом у меня была ранка, похожая на кусочек угля, и я почувствовал облегчение вверху живота.
15. Потом, на десятый день мне приснилось, будто я стоял в одеянии жреца и видел, что сам жрец стоит рядом. Приснилось мне также, что увидел я кого-то из моих друзей, который хромал из-за того, что упал со стула, и я сказал ему, что для лечения необходим покой. Также по многочисленным знакам мне было предписано очищение желудка. И этот самый день был пятым подряд из тех, в которые я не мылся.
16. Стоит также сказать и о менее значительных снах. Так, мне приснилось, что во время своего обычного упражнения в красноречии я взял в руки какую-то речь Демосфена и произнес перед афинянами, как он: "Итак, вы вопрошаете через глашатая, кто сейчас желает выступить? А я, пожалуй, лучше спрошу: кто из вас желает действовать? Об остальном как раз сказано в комедии", - сказал я, намекая на "Тельмессийцев" Аристофана,[10] так как это там всякий состязался в словах, а не в делах.
17. На девятый день мне приснилось, будто вечером в Смирне я пришел к храму Асклепия, который при гимнасии,[11] но пришел вместе с Зеноном. И храм был больше, чем он есть, и охватывал своим портиком все то место, которое было вымощено. И я раздумывал об этой площади перед храмом. Когда же я стал молиться и взывать к Богу, Зенон сказал: "Нет ничего лучшего", имея в виду Бога, и назвал его "Убежищем" и так далее. Я же искал глазами свою собственную статую, как будто и она стояла перед храмом. И я тотчас ее увидел. Но потом мне снова показалось, что это статуя самого Асклепия, огромная и прекрасная. Обо всем этом, что мне приснилось, я опять рассказал самому Зенону. И все, что касалось статуи, показалось ему весьма важным. И я вновь увидел, что эта статуя стоит в продолговатом портике гимнасия.
18. А насчет бани мне приснилось вот что. Сначала, натираясь, я вошел в какую-то частную баню. Затем сказал, словно сам не заметил, как туда вошел: "Ведь сейчас не банные дни!" Но потом мне показалось, что сам Феб,[12] представ мне, меня ободряет. И тогда я уже без всяких колебаний вошел в воду.
19. В другой раз мне приснилось, что около самого храма Асклепия какой-то юноша из тех, кто посещает гимнасий, и еще безбородый, разглагольствует о банях, восхваляя большие бани и считая, что от них больше всего удовольствия. Тогда, указав ему на море, я спросил: "Где лучше купаться - там или в малой купальне?" - "В малой", - сказал он. После этого я показал на какое-то озеро и спросил: "В этом озере лучше или в малой купальне?" И опять он согласился, что в малой купальне лучше. "Следовательно, - сказал я, - не всегда что больше, то и лучше, но есть хорошее и в малом". И подумал про себя, что хорошо бы, где-нибудь выступая с речью, сказать, что удовольствия иных людей - все равно что удовольствия свиней, и только мое удовольствие - истинно человеческое, так как я занимаюсь и наслаждаюсь красноречием.
20. И вот мне показалось, что тот юноша говорил о бане, находившейся у Эфесских ворот.[13] Тогда я решил, что нужно проверить его слова, - ведь когда еще в другой раз я решусь, если не сейчас? Таким образом, я условился на шесть часов, так как в это время идти безопаснее.
21. Когда же время пришло, я упрекнул Басса в том, что он задержался. "Видишь, как приближается тень?" - сказал я, показав на тень от колонн. И мы пошли. И когда мы достигли места, я встал около наружного водоема с холодной водой и попробовал ее. И мне показалось, что вопреки ожиданиям вода вовсе не холодная, а темно-синяя и приятная на вид. И я сказал: "Прекрасно!" - словно действительно знал, как хороша эта вода. Когда же я вошел внутрь, то опять убедился, что вода в более теплом помещении намного лучше. И, оказавшись в бане, сразу же разделся и вымылся с большим удовольствием.
На восьмой день вечером я очищал желудок, как мне велено было во сне.
22. Далее, на седьмой день мне приснилось, будто я находился где-то на Горячих Источниках. Рядом были какие-то очень подозрительные люди с кинжалами. Некоторые из них подошли ко мне, словно нуждаясь в помощи, так как кто-то из них меня окликнул. Когда они разом меня окружили, мне стало нехорошо. С одной стороны, я им не доверял, с другой - не хотел показывать, что не доверяю. Я пошел по какой-то дороге и оказался под довольно большой аркой, опасаясь, как бы они там на меня не напали. Но когда я, к моей радости, ее миновал, то очутился на рыночной площади в Смирне и смотрел, как очень быстро на ней собиралась толпа, и говорил перед нею речь обо всем происходящем. После этого я и сам взял факел, и все люди на площади пошли с зажженными факелами и пели стихи Еврипида:

О Гелиос, среди небесных звезд
Просекший путь для кобылиц летучих
И золотом горящей колесницы![14]

Потому что во сне мне казалось, что я вступил в город на восходе солнца. И мне приснилось, что потом я рассказываю этот сон правителю Квадрату,[15] и он говорит: "Сделай так!" И я поднял факел.
23. На шестой день мне приснилось, что я вместе с моим учителем Александром[16] подошел к императору. Император сидел на каком-то возвышении. Первым к нему подошел Александр. Император и его приближенные приветствовали его как давнего знакомого и товарища. После этого подошел я. Когда я поздоровался и встал рядом, император удивился, почему я не поцеловал его. И я ответил: "Я - слуга Асклепия". Только это мне было достаточно сказать о себе. "Кроме того, - сказал я, - Бог не велел мне так целовать". И император ответил: "Довольно". Я замолчал. "Служить Асклепию,- сказал он, - это самое лучшее".
24. На пятый день я увидел во сне храм Асклепия, расположенный на горе Милии.[17] Но, как мне показалось, к нему прибавились еще какие-то дома, и местность эта называлась Элефантина - по примеру Элефантины Египетской.[18] Я обрадовался домам и родству этих двух мест. А жрецом Бога в этом храме был смирнский жрец Исиды.[19] Я к нему подошел и подумал про себя, что я ведь с давних пор с ним в дружбе. И я сначала у него что-то купил, а потом, имея в запасе немного денег, захотел это на что-то обменять.
26. И после этого мне показалось, что кто-то произнес: "Кифи[20] с вином!" Я тотчас взял это снадобье как лекарство и стал думать, приложить ли его к лицу или принять внутрь. И когда кто-то сказал, что в том месте, где оно приложено, будет жечь, то я решил, что это хорошо и что такое лекарство лучше любого холода. После этого я сказал жрецу, что, судя по тому, что я узнал о лекарстве, оно не для еды. И мне тотчас пришло в голову, что я в течение дня должен воздерживаться от пищи. И я в самом деле не ел.
На следующий день я снова не мылся.
27. На третий день мне приснилось, что, еле переварив пищу, я советовался насчет мытья с моим воспитателем Зосимом и спросил его, не вымыться ли мне еще раз? Тот этого не одобрил. Потом я все-таки вымылся, и у меня заболел желудок. Тогда я спросил Зосима: "Надо ли мне было воздержаться от пищи?" И тот ответил: "Надо было". Я снова не ел.
28. И на следующий день вечером я снова очищал желудок. Затем мне приснилось, что у меня внутри была кость, и было необходимо ее удалить; это значило, что нужно отворить кровь из лодыжек. Так я и сделал, и мне стало немного лучше.
29. В первый день месяца Линеона[21] мне приснилось, что я, находясь в Адриании,[22] натерся, но не вымылся. Вернувшись назад, я сказал кому-то из друзей, что натерся, но не вымылся. А он ответил: "Да ведь и я только натерся". Потом - без мытья шесть дней.
30. На второй день мне приснилось, что я спозаранку находился в храме Асклепия. Я откуда-то пришел и радовался, что храм открыли очень рано. И еще мне показалось, что мальчики пели старую песню, которая начиналась так:

Зевса я славлю, владыку всего.

И в той части песни было:

Ибо умеренная жизнь значит для меня очень много -
И воспевать богов, и радовать сердце в увеселениях
Под присмотром такого Наставника.

Так что я удивился, когда песня сама собой дошла до середины.
31. И так как приближался праздник моего дня рождения, я снова послал в храм слуг что-то туда отнести, сделав надпись на тех предметах, что они отнесли. И по благоприятному знаку я понял, как мне сделать так, чтобы речь удалась.
32. На третий день мне было явлено, будто привратник внес в храм какие-то светильники с молитвой за мое здоровье, и нужно было очистить желудок. Я очистил.
33. На пятый день мне приснилось, будто я возносил молитвы богам. Сначала тем богам, которым я обычно молился всем вместе, а потом отдельно Зевсу, Аресу и богам, которых почитают в Сирии. И то же самое мне было явлено насчет богов, которым поклоняются у нас на родине.[23] После этого я написал письмо императору, которое послал ему в Сирию, где он тогда находился. И все закончилось благополучно.
34. На седьмой день я увидел во сне в одной из банных комнат, предназначенной для раздевания, ритора из Финикии[24] Харидема, только что вымывшегося и сияющего чистотой. И, приветствуя его, я сказал ему, что он вымылся раньше времени. В то же время я разделся и вымылся сам.
35. И снова на десятый день месяца мне приснилось, будто Антонин, сын Пифодора, беседовал о нимфах,[25] воздавая им хвалу. Я тоже сказал, что нет богинь прелестнее и что добропорядочный человек способен им радоваться, даже если он давно не мылся. Кажется, при этом я произнес какую-то хвалу и Гигиее.[26]
36. На двенадцатый день мне приснилось, что император Антонин Старший[27] и вражеский царь заключили между собой мир и союз. А когда подошли приближенные Вологеса,[28] то между ними завязалась длинная беседа. Мне казалось, что они говорили по-гречески. Затем оба царя подошли ко мне. Антонин был в полном расцвете сил, а у другого был грозный вид. Он сел недалеко от меня, а с другой стороны на троне сел Антонин.
37. И приснилось мне, что этот мидиец,[29] искусный в науке врачевания, поприветствовав меня, сказал: "Когда ты прочтешь нам речь?" И я обрадовался его словам и ответил: "Когда вы прикажете". И они приготовились слушать, а я отошел, чтобы выбрать какое-нибудь из моих сочинений.
38. И показалось мне, будто я сочинил для них короткое вступление, и выглядело оно примерно так (во сне я полностью запомнил все сочиненное). Вот что я сохранил в памяти: "Один человек сказал, радуясь своему счастью, что это лучше, чем если бы он испытал вдвое большее; другой же сказал, что ему показалось, будто бы он побывал на Островах Блаженных.[30] Вот и я сам так себя чувствую благодаря сегодняшнему дню и сегодняшнему случаю". Тем временем я думал, посвятить ли эту речь обоим императорам в равной мере или уделить большую часть нашему государю, а затем перейти ко второму. И сказал примерно так: "Если бы не был я искушен в божественных видениях, то кажется мне, я бы с трудом выдержал такое зрелище - настолько оно видится мне удивительным сверх меры человеческой". А про "божественные видения" сказал я, подразумевая, конечно, Асклепия и Сераписа.[31] Вот как это было.
39. И до этого я считал, что должен сам выбрать сочинение для чтения; но затем мне приснилось, будто я принес сундучок и предоставил им возможность самим выбрать то, что они пожелают. 40. Также мне приснилось, будто обо всех этих явленных мне видениях я потом подробно рассказал Пелопу.
Через некоторое время мне приснился сон, будто, пока я принимал ванну, мне подносили то прохладную воду, то молоко. Я засомневался и сказал Зосиму, что не чувствую ни жажды, ни голода: "Зачем тогда принимать пищу?" И после этого я решил воздерживаться от еды, и мне приснилось, что жрец вытер мои губы. В этот день я не ел, а на следующий - не мылся, а в последующий - не мылся и очищал желудок.
41. На пятнадцатый день мне приснилось, будто наместник прислал мне письмо, начинавшееся так: "Аристиду жрецу привет!" И в этот день я тоже не мылся.
На следующий же день во сне я должен был опорожнить какие-то бочки. И потом я опять не мылся.
42. На восемнадцатый день мне приснилось, будто поэт Метродор участвовал в поэтическом состязании в Смирне, которое действительно происходило там в этот день. Прежде чем выйти на сцену, он о чем-то со мной разговаривал и одновременно жевал листья лука-порея и яйцо с хлебом. И один кусочек яйца оставил. Я, подождав, сказал ему, чтобы он выходил состязаться. А говорили мы и о храме в Пергаме,[32] и о колодце: о том, что значит, подойдя к этому колодцу, пить из него самому; и что значит увидеть, как из него пьет другой; и что такое - увидеть сам колодец. Так беседовал я с ним во сне, и мне послышалось, что если я останусь в руках у Бога, то у меня будет надежда.
43. И при этих словах оказался я перед дверью своего дома. Не чувствуя ног, я вошел в большую комнату. Затем пришел один из жрецов храма Зевса Олимпийского. Я рассказал ему, что мне явились сновидения от Бога, и попросил его помочь. Но тот и сам сказал, что видел сон, будто, захватив с собой свиную ногу, он улегся спать в храме Асклепия,[33] как обычно поступал я.
44. После этого мне приснилось, что, находясь в Пергаме, я послал Богу большой венок, какие приносят Асклепию частные лица, и приказал тому, кто его относил (а звали его Агафион), принести мне обратно от служителя храма другой венок. Тот принес, и я положил его рядом с собой, справа от моего ложа.
45. После этого я подумал: где, собственно, я нахожусь? И, встав с ложа, начал искать свою кормилицу. А та жила в комнате напротив моей. И кто-то ответил, что у нее какие-то неприятности. Только тут заметил я, что кормилица сама идет к дому с моей молочной сестрою Каллитихою. Несла она, как показалось мне, яблоки; но оказалось, что это три вареных очищенных яйца, как будто пора было обедать. Подавая их, она сказала: "Это из деревни". И я удивился, считая, что яйца посланы по воле Бога. "Ведь сам Бог, - сказал я, - повелел мне сегодня есть и яйца, и зелень, положив рядом венок от Бога". Так я и сделал. Венок же был из храма Зевса-Асклепия.[34] И опять по многим знакам я не мылся.
46. На девятнадцатый день мне приснилось, будто я жил в царских покоях. Забота и почет мне от государей[35] были удивительны и ни с чем не сравнимы. И проявлялось это буквально во всем: у меня одного было все, чего у другого и в малой степени нет. Так я вместе с ними проводил время и жил, и никого из надменных софистов там не было.[36] И вот однажды императоры повели меня с собой на прогулку по окрестностям. Мы отправились посмотреть на какой-то ров, которым окружили город, чтобы прибывшая вода его не залила. А у рва увидел я насыпь из вырытой земли.
47. И во время той прогулки было много удивительного. Часто оказывался я между обоими государями. Но всякий раз, когда я хотел обойти их так, чтобы в середине остался старший из них, младший делал это сам, я же не менял своего места. С виду же он был в возрасте мальчика.
48. Так повторялось не раз. А когда нам пришлось взбираться на какую-то высоту вроде лестницы, то младший первым помог мне, и я воскликнул, как я ему за это благодарен. Когда же наверху оказался старший и спросил меня, как я взобрался, то я ответил: "Это он помог мне во всем".
49. И после этого я сказал, уже собираясь уйти: "Благодарю вас, императоры, за ту заботу и почет, которыми вы меня окружили". А они мне в ответ: "Это мы благодарим богов за то, что узнали такого мужа! И мы верим, что ты и оратор такой же". И старший начал говорить, что и человек, и оратор бывают хорошими по одной и той же причине. А младший привел чьи-то слова, что "каков нрав, такова и речь". Я же сказал, что хотел бы, чтобы это было так: "Ибо речам моим это на пользу, если вы меня таковым считаете, и, стало быть, есть у меня два блага вместо одного". И многое другое в том сне делалось и говорилось, чего нельзя ни рассказать, ни ожидать. Потом, когда я снова заснул, мне показалось, будто один мой знакомец по имени Диофан сказал мне, что и он был при этом и видел те великие мне почести; и будто кто-то из наших младших товарищей дивился, услыша, что я так между всеми знаменит.
50. А после этого я оказался в какой-то бане. И первое, о чем я подумал: как же я вымылся, прежде чем увидел императоров? (Ведь мне снилось, что я встретился с ними вчера). Затем, когда я уже натерся и у меня выступил пот, я сказал: "Войдем внутрь!" Таким образом, я на самом деле вымылся и вечером очистил желудок, памятуя о вырытой земле.[37]
51. Однако я все еще раздумывал, ехать ли мне в Пергам, а причиной тому были сновидения. Сначала мне было ясно показано, чтобы я оставался на месте. Во-первых, мне приснилось, что к вечеру я поднялся было с места, но передумал и сказал, что до Адрианутеры[38] добраться нельзя. А во-вторых - что кто-то пришел из Адрианутеры, принеся какую-то книжку Менандра,[39] и тоже сказал, что добраться туда нельзя из-за непроходимой грязи и слякоти. 52. А потом мне приснилось, что пошел дождь, и кто-то, подойдя ко мне, сказал, что один из моих противников по тяжбе находится в Адрианутере и что нужно пойти туда, чтобы что-то предпринять. Но я ответил: "Что может быть важнее, чем Бог, велевший мне оставаться здесь?" И потом мне приснилось, что я сказал это каким-то людям, и я понял все так: когда я сомневался, оставаться ли мне, то Бог возвестил мне об отъезде, желая переменить мой образ мыслей, чтобы мне легче было оставаться на месте. Были в этом сне и знаки, запрещающие мыться. А вечером был дождь и страшная буря.
53. На следующий день я не мылся и очищал желудок от пищи. И, когда я очищал желудок, мне было так плохо, что хотелось лишь одного: дотянуть до следующего дня.
54. А на следующий день мне было велено воздерживаться от пищи, и вот каким образом. Мне приснилось, что я находился в Смирне и сам этому не верил вопреки явности и очевидности, так как я не знал, как попал туда. Рядом со мной лежали смоквы, и случившийся поблизости прорицатель Кор объявил, что в них находится сильный яд. Тогда я заподозрил неладное и поспешил очистить желудок. Но подумал: "А что, если я изрыгнул пищу не полностью?" Затем кто-то сказал, что яд находится в другой смокве. Тогда я впал в еще большее недоумение и разозлился, что не услышал этого раньше.
55. Когда мне это приснилось, я начал гадать, знак ли это воздерживаться от пищи или нет. Я снова вопросил Бога. Мне нужно было, чтобы Он понятнее указал, что имеет в виду - воздержание от пищи или очищение желудка. После этого я и в самом деле заснул. И мне приснилось, будто я стою перед храмом в Пергаме, и уже полдень, а я воздерживаюсь от пищи. И ко мне подошел Феодот вместе с некоторыми моими друзьями и присел около ложа, где я лежал. 56. Я сказал ему, что не принимаю пищу. Он же показал, что сам знает об этом, и сказал, что после всех действий врачей я выдержал еще и кровопускание. "Ведь оно вредно для почек, - сказал он, - а воздержание от пищи дает некоторый выход жару из груди". И когда он это говорил, впереди мелькнули две искры. Я, удивившись, взглянул на Феодота и, поняв этот разговор как знак, спросил его, что это такое. Он же сказал: "Они - от этого самого жара" - и объяснил мне все остальное. Я проснулся и действительно обнаружил, что сейчас тот самый час, в который Феодот беседовал со мной во сне, и что мои друзья пришли меня проведать.
57. Вот какие были мне явлены сновидения, прежде чем ко мне пришел врач. Он хотел было сам мне помочь, но когда услышал о моих сновидениях, то, будучи разумным человеком, отступил перед Богом. Так я узнал истинного и подходящего мне врача и сделал, как он мне предписал. Ночь прошла уже совершенно спокойно, и у меня ничего не болело.
58. Явившись позже в образе служителя храма Асклепиака, Бог повелел мне воспользоваться гусиным жиром; и я вопросил Его, для чего они устраивают народное собрание на Мисийской равнине,[40] чтобы узнать у Него, что нужно. И Бог ответил, что не случится ничего плохого.
59. А что сказать обо всех запретах мыться? Ведь они продолжались пять лет и еще несколько месяцев, в течение которых Бог запрещал мне пользоваться зимою морской и речной водой, а также водой колодцев. Точно таким же образом почти два года и два месяца подряд очищал я верхнюю часть моего кишечника бесчисленными клизмами и кровопусканиями. И это при ничтожном количестве пищи, которую я принимал лишь по необходимости.
60. Однако, несмотря на это воздержание от пищи, которое соблюдал я и до, и после событий этой зимы, я почти все дни проводил за своими речами, сочиняя, произнося и проверяя написанное. И обычно растягивалось это до полуночи. Лишь на следующий день, опять закончив обычные дела, принимал я немного пищи. Когда очищение желудка сменялось воздержанием от еды, то занятия служили мне единственным утешением. Так что, вспоминая Сократа, проведшего после пира целый день в Ликее,[41] я думаю, что ничуть не меньше должен благодарить Бога за терпение и силу, которую они мне придавали.
61. Это все, что касается моего живота. А за несколько лет до этого у меня был нарыв, похожий на случай с животом. Бог уже давно меня предупреждал, что я должен остерегаться водянки. И наряду с другими предотвращающими средствами Он указал мне носить египетские сандалии, какие носят жрецы. Более того, именно Он решил отвести вниз скопившуюся внутри нарыва жидкость.
62. Этот нарыв образовался без всякой видимой причины. Сначала это не было похоже на нарыв. Но затем он увеличился до огромной опухоли, которая распространилась на область паха. У меня все вздулось и страшно болело, и все эти дни был жар. А врачи стали спорить на все лады - одни предлагали мне вскрыть нарыв, другие советовали его прижигать, иначе я непременно умру от заражения крови.
63. Но Бог назначил мне противоположное - терпеть боль и позволить опухоли расти. И я не стал выбирать - слушаться ли мне врачей или Бога. Между тем опухоль выросла еще больше, и никто не знал, что делать. Одни из друзей удивлялись моей выносливости, другие упрекали меня за то, что я слишком полагаюсь во всем на сны, а третьи даже винили в малодушии, так как я не позволял врачам вскрыть нарыв и не принимал лекарств. Бог же противостоял им до конца, велев мне терпеть и сказав, что все это ради моего спасения: скопившаяся в нарыве жидкость течет сверху, но "садовники" не знают, в какое русло направить поток.
64. А со мной происходили удивительные вещи. Я так жил целых четыре месяца, но все это время чувствовал в голове и верхней части кишечника такую легкость, о которой можно только молить Бога. Дом мой выглядел как в праздник: ко мне постоянно приходили друзья, в первую очередь находившиеся здесь тогда греки, и вместе со мною занимались красноречием, а я устраивал им ораторские состязания, лежа в постели.
65. Бог приказывал мне много необычного. Помню, как нужно было пробежать босиком в зимнюю пору. Была езда верхом - самое трудное из всех занятий. Помню и то, как я должен был переплыть через гавань, а вода волновалась от юго-западного ветра, и суда сотрясались от волн. И на той стороне, съевши меду и дубовых желудей, надо было очистить желудок - и я вправду полностью очистился. Все это я делал, когда опухоль была в самой силе и дошла уже до пупка.
66. Наконец, однажды ночью Спаситель указал и мне, и моему воспитателю (Зосим был тогда еще жив) на одно и то же средство. Поэтому я послал к нему спросить, что сказал Бог; он же сам вышел мне навстречу, чтобы спросить, что услышал от Бога я. А было это какое-то лекарство. Состава его я точно не помню, помню только, что в нем содержалась соль. И когда я его употребил, большая часть опухоли действительно вскоре вытекла. И мои друзья, придя ко мне поутру, радовались и не верили своим глазам.
67. С этих пор врачи перестали меня бранить и дивились всякий раз Божьему промыслу и тому, что существовало нечто лучшее, чем у них, и тайно меня лечило. Но они стали думать, что сделать, чтобы опала оставшаяся часть опухоли. И решили, что нужно тотчас ее вскрыть, ибо нет другого способа меня вылечить. И потребовали, чтобы я подчинился им, так как все, указанное Богом, было уже полностью выполнено.
68. Однако Он даже этого им не позволил. А когда опухоль удивительным образом опала и кожа на ней была как чужая, Он велел намазать ее яйцом. Так Он меня и вылечил. И все кончилось тем, что через несколько дней никто из гостей не мог обнаружить, на каком бедре у меня был нарыв, так как оба моих бедра выглядели вполне здоровыми.
69. Зосим тоже был тем человеком, которому вскоре дался великий дар от Бога. Случилось это таким образом. Мы отправились через Мисию[42] в Пергам. По дороге мне приснился сон, и я несколько дней оставался на одном месте, потому что сон повторялся вновь и вновь. Зосим же повернул обратно в какое-то из наших поместий, где в нем нуждались, и через короткое время заболел. У меня тоже желудок, нёбо, вся голова и вообще все тело были в таком состоянии, что я ждал конца. Я не мог есть, и, к чему бы ни притрагивался, все переваривалось с трудом. 70. Я не мог дышать, и силы мои иссякли. Находились же мы друг от друга примерно в ста двадцати стадиях[43] пути. И каждый из нас, зная о состоянии другого, был гораздо больше удручен тем, что слышал о нем, нежели тем, чем мучился сам.
71. Тогда-то Бог явился мне во сне, и я, обхватив голову руками, попросил спасти мне Зосима. Бог отрицательно покачал головой. Тогда, снова обняв голову, попросил я Его кивнуть мне милостиво. И снова Он покачал головой. В третий раз, взявшись за голову, умолял я Его кивнуть. И тогда Он не покачал головой и не кивнул, но держал голову прямо и сказал мне такие слова, которые в этом случае означали согласие. Я их помню, но полагаю, что разглашать их не следует. И Он сказал мне, что достаточно будет произнести эти самые слова. Одно из них было - "Остерегайся!".
72. И что стало с Зосимом после этого? Сначала вопреки ожиданиям оправился он от той болезни, очистившись с помощью ячменного отвара и чечевичной похлебки, - Бог заранее сообщил мне об этих средствах. И затем он прожил еще четыре месяца. Так что мы с ним встретились и вместе отпраздновали это событие - ведь и я получил от Бога большую, длительную и неожиданную помощь.
73. Одним из ее следствий было то, что я, теряя сознание и не видя выхода, написал поэму о браке Корониды и рождении Бога,[44] увеличив строфу до небывалой длины. Сочинил я эти стихи в тишине и погрузившись в себя и тотчас забыл обо всех несчастьях. А еще мне было велено ставить клизмы, врач же на это не решался, видя мое истощение и слабость и полагая, что это убьет меня. Я еле уговорил его и сразу же поправился. А в пищу Бог назначил мне дикие овощи, от которых вернулись ко мне пищеварение и силы.
74. Так это произошло. Зосим был всем доволен и сам не знал, как ему благодарить Бога за Его промысел, а меня - за помощь. И мне кажется, что он прожил бы и дольше, если бы не его самоотверженность. 75. Ведь, узнав, что один из моих лучших рабов заболел, он, будучи действительно сведущим в искусстве врачевания, проехал в зимнюю стужу стадиев сорок, чтобы присмотреть за больным и помочь, чем сможет. Но, выпав из повозки в глубокий снег, претерпев на морозе великие и страшные муки, Зосим заболел во второй раз ужасной и тяжкой болезнью. И сначала он сам боялся сообщить мне об этом. А потом и я когда узнал, то к нему не поехал, рассердившись, что он меня не послушался.
76. Потому что однажды ночью приснилось мне, что служитель храма Асклепиак говорит: "Зосиму надо было выздороветь, пока было возможно!" И после этого сна я не хотел, чтобы Зосим ехал в поместье, откуда пришла весть о больном рабе. Но он, не послушавшись, поехал, и после этого его настигла смерть.
77. Итак, он и выжил благодаря Богу, который сохранил его для меня, и умер, отправившись в путь вопреки данному мне пророчеству. И то, что показал мне Бог вначале, когда я, взявшись за голову, молил о помощи, исполнилось.
78. А бывшую мою кормилицу, дороже которой у меня никого не было (ее звали Филумена), Он вопреки моим ожиданиям спасал много раз. Даже прикованную к постели Он поставил ее на ноги, отослав меня из Пергама и предсказав, что я облегчу ее страдания. То письмо от Зевса-Асклепия я поднял с земли и истолковал его как знак, хоть написанное в нем казалось мне неясным. Так что выехал я радостный. А кормилицу застал я едва способной понять, что я приехал. Но когда она это поняла, то вскрикнула от радости и через короткое время поправилась.

[2] ...как Одиссей, непреклонный в бедах, подвизался. — Гомер. Одиссея. IV. 241. Пер. В. А. Жуковского.

[3] ...рассказывает... Телемаху и Менелаю. — В четвертой песни «Одиссеи» описывается пребывание Телемаха, сына Одиссея, в гостях у спартанского царя Менелая и его жены Елены. Они рассказывают ему о хитрости Одиссея — деревянном коне, с помощью которого ахейцам удалось взять Трою (см.: Там же. 240-289).

[4] ...моего Спасителя... — Имеется в виду Асклепий, бог врачевания, который, по представлениям древних греков, исцелял больных, являясь к ним во сне и предписывая каждому соответствующее лечение. Иногда это лечение выглядело абсурдным и лишенным здравого смысла, но вера в бога была столь велика, что больные нередко действительно исцелялись. Эти случаи описаны на специальных табличках. Такие таблички — свидетельства выздоровевших — обычно хранились в храмах Асклепия и содержали историю болезни и метод ее лечения, предписанный больному Асклепием. Традиция получения во сне откровений от бога врачевания была такова. Больные по обыкновению приходили в храм с пожертвованиями и укладывались спать. В течение ночи их должно было посетить видение. Поутру, если видение требовало дополнительных разъяснений, жрецы храма растолковывали указания по лечению той или иной болезни, исходя из собственной, нередко произвольной, интерпретации услышанного. Сатирическое описание этой процедуры содержится в комедиях Аристофана (см., напр.: Аристофан. Плутос. 653-747; Он же. Осы. 121-123).

[5] Если бы десять имел языков я и десять гортаней! — Гомер. Илиада. II. 489. Пер. Н. И. Гнедича.

[6] Месяц Посидеон — шестой месяц по аттическому календарю, соответствующий периоду с последней половины декабря до первой половины января.

[7] Горячие Источники — местность, расположенная недалеко от Смирны, славящаяся своими целебными водами.

[8] ...во власти каких-то варваров... — Речь идет о парфянах, с которыми римляне воевали на протяжении почти трех веков (53 г. до н. э. — 226 г. н. э.). Одна из наиболее ожесточенных войн Рима с Парфией (162-166 гг. н. э.) приходится на годы правления Марка Аврелия (161-180 гг. н. э.), когда и были написаны «Священные речи» Элия Аристида. Однако упоминания о парфянах встречаются только в первой речи (см.: I. 36), которая основана в значительной степени на его дневниковых записях за 166 г., как раз и относящихся ко времени окончания очередной парфянской войны.

[9] Смирна — один из крупнейших городов в Малой Азии, культурный и экономический центр на греческом Востоке.

[10] ...налипая на «Тельмессийцев» Аристофана... Название несохранившейся комедии древнегреческого комедиографа Аристофана.

[11] Гимнасий — помещение, специально предназначенное для телесных упражнений, а также для собраний и ученых бесед философов, риторов и их учеников. Нередко гимнасий украшались портиками, колоннами, имели сады, бани, пристройки различного назначения.

[12] Феб — эпитет Аполлона, отождествляемого обыкновенно с Гелиосом, богом Солнца, носящим также имя Феб (Φοι̃βος), то есть «светлый», «ясный».

[13] Эфесские ворота — ворота, от которых начиналась дорога в Эфес, большой город Малой Азии, славившийся великолепным храмом Артемиды, считавшимся одним из семи чудес света.

[14]  О Гелиос, среди небесных звезд / Просекший путь для кобылиц летучих / И золотом горящей колесницы! — Еврипид. Финикиянки. 3. Пер. И. Ф. Анненского. В греческом тексте дан только один стих Еврипида, но в целях придания этому месту большей ясности цитата приведена полностью.

[15] Квадрат — Юлий Квадрат Басс, римский проконсул, управлявший провинцией Азией в 153-154 гг. н. э.

[16] ...с моим учителем Александром... — Александр из Котиэя, известный оратор II в. н. э., учитель Элия Аристида, преподававший позднее в Риме при дворе императора Антонина Пия (138-161 гг. н. э.). См. также с. 171 наст. изд.

[17] Милия — гора в Ликии (Малая Азия).

[18] Элефантина Египетская — остров на реке Нил (напротив нынешнего Асуана) и поселение на нем.

[19] Исида — египетская богиня Луны, супруга Осириса, культ которой получил широкое распространение в разных странах, в том числе — в Римской империи, где существовал наряду с традиционными культами богов греко-римского пантеона.

[20] Кифи — египетская ароматическая смесь из шестнадцати компонентов: меда, вина, изюма, кипера, камеди, смирны, колючего дрока, сесели, морского лука, горной смолы, тростника, щавеля, двух видов можжевеловых ягод, кардамона и аира. О лечебных свойствах кифи, или куфи, говорит Плутарх:

Но дело в том, что большинство компонентов состава содержат ароматическую энергию и испускают сладостные и полезные веяния и испарения, от которых воздух преображается, а тело, медленно и легко движущееся среди дуновений, приобретает состав, располагающий ко сну; все печали и напряжения дневных забот без помощи вина аромат распускает как узлы и ослабляет. Он полирует, как зеркало, орган, воспринимающий сны и фантазии, и проясняет его не менее, чем звуки лиры, к которой перед сном прибегают пифагорейцы, заклиная и успокаивая страстное и неразумное начало души. Пахучие растения часто возвращают потерянную чувствительность, часто, напротив, притупляют и ослабляют ее вновь, когда их испарения нежно разливаются по телу. Поэтому некоторые врачи говорят, что сон возникает тогда, когда испарения от пищи, легко движущейся по внутренностям и соприкасающейся с ними, производят нечто вроде щекотки. Куфи пользуются и как питьем, и как мазью; думают, что когда его пьют, то оно, будучи мягчительным средством, очищает внутренности
(Плутарх. Исида и Осирис. 80. Пер. И. Трухиной).

[21] Месяц Линеон — седьмой месяц в аттическом календаре, соответствующий периоду с последней половины января до первой половины февраля.

[22] Адриания — один из трех городов в Мисии (Малая Азия), основанных в 123 г. императором Адрианом во время поездки на Восток и названных в его честь.

[23] ...насчет богов, которым поклоняются у нас на родине. — Имеется в виду Смирна, где главенствующую роль играли культы египетских богов — Исиды и Сераписа.

[24] Финикия — страна в Азии, на берегу Средиземного моря, между Сирией и Палестиной; в древности — один из центров торговли.

[25] Нимфы — низшие женские божества, населявшие моря, реки, источники, горы, гроты, рощи и луга.

[26] Гигиея — богиня здоровья, дочь Асклепия, изображавшаяся обыкновенно со змеей, которую она кормит из чаши.

[27] Антонин Старший. — Имеется в виду римский император Антонин Пий (138-161 гг. н. э.), преемник императора Адриана (117-138 гг. н. э.).

[28] Вологес — парфянский царь Вологес II (105-147 гг. н. э.).

[29] Мидиец — здесь: Вологес (см. примеч. 28).

[30] Острова Блаженных — по представлениям греков, место, где после смерти обитали души тех, кто прославился отважными подвигами и прожил благочестивую жизнь.

[31] Серапис — египетское божество, почитавшееся в римскую эпоху наряду с Исидой (см. примеч. 19). Культ его был особенно распространен в Малой Азии. Серапис считался не только богом умерших, но и богом исцеляющим, что делало его практически двойником Асклепия.

[32] Храм в Пергаме. — Имеется в виду святилище Асклепия в Пергаме, крупнейшем городе в Мидии (Малая Азия); при храме имелась богатая библиотека.

[33] ...будто, захватив с собой свиную ногу, он улегся спать в храме Асклепия... — См. выше примеч. 4.

[34] Зевс-Асклепий. — В эпоху Элия Аристида достаточно широкое распространение в народе получили отдельные элементы монотеистического учения стоиков, которое провозглашало единого бога и творца Вселенной, каковым являлся Зевс. Это не упраздняло, однако, существования и других греческих богов, рассматривавшихся не иначе как различные ипостаси Зевса. На этом основании стало возможным отождествление отдельных богов и их традиционных функций с образом и деятельностью верховного бога, и наоборот. Именно поэтому один бог мог носить имена двух разных богов.

[35] ...от государей... — Имеются в виду императоры Марк Аврелий и Луций Вер, правившие вместе в 161-169 гг. н. э.

[36] ...никого из надменных софистов там не было. Во II в. н. э. на улицах крупных городов Малой Азии в большом количестве выступали конкурировавшие друг с другом странствующие ораторы — софисты, старавшиеся любыми средствами завоевать популярность у аудитории. Их декламации, рассчитанные, как правило, на непритязательный вкус малообразованных слушателей, отличались банальностью и легкомысленностью, плохим языком и дешевыми эффектами — специфической интонацией, мимикой, жестикуляцией и т. п. У Элия Аристида — сторонника классического греческого красноречия — софисты вызывали крайнее неприятие, о чем свидетельствует, в частности, его острополемическая речь, символически озаглавленная «Против тех, кто уподобляется плясунам».

[37] ...и вечером очистит желудок, памятуя о вырытой земле. — Здесь Элием Аристидом интерпретируется вышеизложенный фрагмент сна (см.: I. 46), где повествуется о вырытом рве. Он толкует его как выраженное в символической форме предписание бога освободить желудок от пищи. Примеры подобной интерпретации нередки у Аристида и отвечают распространенным в его эпоху взглядам о божественном характере откровений, полученных в снах.

[38] Адрианутера — город в Мисии, названный в честь императора Адриана.

[39] Менандр (342-290 до н. э.) — древнегреческий комедиограф, один из создателей новой аттической комедии. До наших дней в отрывках дошли такие его комедии, как «Третейский суд», «Отрезанная коса» и др.

[40] Мисийская равнина — равнина в Мисии, на северо-западе Малой Азии, где родился Элий Аристид. Там находилось святилище Аполлона (см. также: V. 19).

[41] ...вспоминая Сократа, проведшего после пира целый день в Ликее... — Намек на диалог «Пир» выдающегося древнегреческого философа Платона (429- 347 до н. э.), ученика Сократа (469-399 до н. э.). В заключение этого диалога рассказывается об удивительной выносливости и силе воле Сократа, который, всю ночь проведя на пиру в философских беседах с друзьями, утром, когда все уже спали, как ни в чем не бывало пришел в Ликей и оставался там до конца дня, занимаясь своими обычными делами; лишь к вечеру, освободившись, он отправился домой отдохнуть (об этом см.: Платон. Пир. 223).
Ликей — северо-восточный пригород Афин с храмом Аполлона Ликейского. Впоследствии так был назван расположенный неподалеку от храма гимнасий, где преподавал Аристотель.

[42] Мисия — область в северо-западной части Малой Азии.

[43] Стадий — греческая мера длины, равная 184,97 м.

[44] ...о браке Корониды и рождении Бога... — Имеется в виду брак Корониды и Аполлона и рождение их сына Асклепия.