Подземный мир

    Подзе́мный мир
  •          (лат. Infernus). Представление о П. м., царстве смерти и жилище Аида, называющемся в послегомеровский период так же, как и само божество, — Аид, у Гомера неопределенно и просто. Это — темное место внутри земли, имеющее вход и преддверие на крайнем западе, по ту сторону Океана, куда уже не проникают лучи солнца. В это преддверие пришел Одиссей, чтобы вызвать из мрака подземного мира Тиресия и других умерших. Он высадился на западном краю Океана, в стране погруженных в туман и облака киммерийцев, народа тьмы, на суровом берегу, где находятся рощи Персефоны, состоящие из неплодородных тополей и ив. Асфоделевый луг начинается в этом преддверии подземного мира, но простирается под землей через все пространство Аида. В Эреб, т. е. в более густой мрак, собственно, местопребывание Аида, Одиссей не проник. В последующие столетия местонахождение Аида было определено подробнее, и он наполнился различными существами. В П. м. с поверхности земли спускались страшные расселины, напр., пещеры при Тенаре, в Гермионе, на Колоне близ Афин, у Кум в Италии. Вдоль границ Аида текли большие мутные реки. У Гомера еще нет окружающих Аид рек. В некоторых местах он называет Стикс как реку П. м.; она является у него представительницей П. м., и поэтому боги клянутся ее именем, выражая этим, что готовы принять смерть, если нарушат клятву. В подобном виде Стикс является и у Гесиода; как мифический персонаж — это самая выдающаяся дочь Океана и Тефии, ставшая супругой титанида Палланта; от нее родились Зел, Нике, Кратос и Бия; Зевс высоко почитает ее и назначает клятву ее именем самой священной клятвой для богов. Она живет при входе в Аид, в высокой горной пещере, подпираемой серебряными столбами; река ее — рукав Океана, который течет из его десятого источника. Здесь, как и у Гомера, нет речи о том, что Аид окружен реками. Других рек П. м. у Гесиода не встречается, а у Гомера Стикс первоначально является единственной подземной рекой. Только в «Одиссее» упоминается об Ахеронте, в который у западной части входа в преисподнюю впадает Пирифлегефонт, и о Коките, который вытекает из Стикса. Но это место, вероятно, позднейшая вставка. По более позднему представлению, эти реки обтекают Ад и окружают его со всех сторон (см. Ахерон). У Вергилия говорится, что он впадает в Кокит, медленно текущую заболоченную реку, и вместе с ним образует Стикское озеро. Когда стали представлять Ад окруженным реками, возникла необходимость в перевозчике, который перевозил бы умерших через реки и через Стикское и Ахеронское озера. Таковым в период после Гомера является Харон (Χάρων от χαίρω, «муж радости», эвфемизм вместо «муж печали»). Пирифлегефонт, или Флегефонт, который обычно соединяется с остальными реками, представляется ужасным огненным потоком, и потому у Вергилия он отдельно от других обтекает Тартар — место мук, составляющее у Вергилия особую часть преисподней. К числу рек в послегомеровские времена присоединилась Лета — река забвения, из которой души пьют забвение своей земной жизни.
  •          Ворота П. м. сторожит Цербер — многоглавый пес, исчадие Тифаона и Ехидны, медноголосый, ужасно дикий, треглавый, с хвостом и гривой, состоящими из змей. Входящих он пропускал спокойно, но никого не выпускал обратно. Гомер в двух местах «Илиады» и «Одиссеи» упоминает «Аидова пса», которого Геракл принес на землю, не называя его, однако, по имени и не обозначая его как сторожа при входе в Аид, чего, впрочем, нет и у Гесиода.
  •          У Гомера творящий суд царь Минос, охотящийся Орион и грозящий своим луком Геракл, будучи тенями в П. м., продолжают исполнять то, чем занимались во время жизни на земле. Мысль о том, что будто бы жизнь в П. м. не что иное, как отражение и бессодержательное продолжение земной жизни, еще чужда Гомеру. Позднее Миноса сделали судьей в преисподней над умершими; кроме того, такими же судьями считали Радаманта, Эака и Триптолема. По словам Платона, Радамант судит азиатов, Эак — европейцев, а Миносу Зевс поручил решение сомнительных случаев. Эак считается также ключником Ада и изображается с ключом и скипетром. Это представление о судьях в преисподней могло возникнуть лишь тогда, когда стали верить в награду и наказание на том свете за действия, совершенные во время земной жизни. В гомеровские времена этого верования еще не было, и места о наказаниях, которым подвергаются Титий, Тантал и Сизиф, признаны позднейшими вставками. Притом эти наказания не наложены на них в силу учиненного над ними суда в П. м., но являются как бы последствиями проклятия, которому они были преданы богами еще во время земной жизни. В позднейшее время к этим представителям грешников, караемых богами после смерти, прибавили еще Иксиона, Данаид, Салмонея, Пирифоя, Флегия и др. Когда установилось такое разделение умерших на награждаемых и караемых, тогда и назначили для каждого из этих двух разрядов особые места в П. м. и определили Тартар как место муки, а Элисий как место блаженства. Относительно же тех людей, которые вели жизнь, среднюю между добром и злом, полагали, что они скитаются по Асфодельскому лугу в виде бестелесных теней — Тартар (как мифический персонаж он считается сыном Эфира и Геи, произведшим с Землей гигантов и Тифоэя) у Гомера обозначает место заключения титанов, совершенно отличное от Аида. Между тем как Аид находится в земле, Тартар помещается на самом глубоком конце земли у моря, на таком расстоянии под земной поверхностью, на котором над нею находится небо. Однако в другом месте «Теогонии» Тартар сопоставляется с Аидом. Впоследствии слово «Тартар» употреблялось для обозначения П. м. вообще (об Элиссии см. ст.). Представления о состоянии людей после смерти в гомеровских песнях различны, смотря по времени происхождения отдельных частей эпоса. По древнейшему представлению, свойственному Гомеру, умершие являются тенями, имеющими лишь внешний облик прежнего тела, но без плотности, без силы, без плоти и костей, без голоса и без сознания, которое они могут получить на короткое время, лишь выпивая кровь, т. е. принимая в себя телесное существо. Для существования личности главным является тело; душа (психе), оживляющая тело, хотя и сохраняется от полного уничтожения, но после смерти лишается своего настоящего бытия; духовная сила человека погибает. Дальнейшее развитие представлений о П. м., напр. гомеровское место о Миносе, состоит в том, что у некоторых личностей и после смерти сохраняется характер или их любимое при жизни занятие. Третья степень развития обозначается представлением, по которому умершие, и не напиваясь крови, обладают сознанием и речью, а значит, сохраняют свою личность. На этом основывается и то верование, что умершие различным образом могут влиять на земную жизнь. При всех этих укоренившихся в сознании народа верованиях, даже после того, как таинственные учения (см. Элевсинии) и философия распространили более отрадные надежды на загробную жизнь, все-таки осталось в силе свойственное грекам чувство, что земная жизнь составляет единственный предмет желания и что радость находится по эту сторону могилы. «Быть поденщиком на земле лучше, чем властвовать над всеми тенями», — говорит Ахилл в преисподней. Человек хватается за земную жизнь даже после смерти, желая, хотя бы только мысленно, жить на земле в памяти людей; он хочет, чтобы его оплакивали, хоронили и поминали.
  •          Римляне восприняли греческие представления о П. м., но при этом их национальные воззрения не утратили свою силу. Их П. м. (inferi) и божество, управляющее ним, называлось Орк (Orcus): встречается и название mundus, в особенности в выражении «mundus patet». см. Религиозные дни, Маны, Лары, Ларвы.