Итак, подводя итог всему изученному, считаю важным подчеркнуть ключевые особенности, которыми отличалось посредничество работы Тимея, осуществленное Полибием, особенно учитывая тот факт, что именно он стал основным хранителем наследия Тавроменита. Этот аспект и определил мое решение сосредоточиться в данной работе преимущественно на реконструкции полибиевской интерпретации произведений Тимея путем анализа свидетельств и фрагментов, собранных Ф. Якоби.
Образ тавроменийского историка во многом основывается на том представлении, которое создал Полибий в своем обширном анализе, содержавшемся в двенадцатой книге «Историй». Там сицилиец описан как риторический историк, ненадежный коллекционер древности и лгун, неспособный выбрать подходящий материал для создания исторического труда, соответствующего полибийским стандартам, согласно которым основное внимание должно уделяться политическим и военным событиям современной эпохи.
Эти характерные черты образа Тимея, созданные Полибием, следует рассматривать вместе с причинами и мотивами, побудившими мегалопольского историка использовать столь мрачные краски при описании своего сицилийского предшественника. Основные моменты критики Тимея заключаются в стремлении Полибия представить его как пример плохого историка, противопоставляя себя ему и демонстрируя свои собственные методологические принципы. В действительности, резкость и полемичность Полибия становятся более понятны, если учесть, что его главной целью было дискредитировать Тимея среди его современников и утвердить свое превосходство среди греческих историков в Риме, заняв место, которое ранее занимал сам Тимей.
Несмотря на критику Полибия, произведение Тимея пользовалось большой популярностью у римлян еще до появления самого Полибия. Это произошло параллельно с завоеванием Рима над Сицилией, когда труд Тавроменита стал обязательным чтением для тех, кто знал греческий язык, а также образцом для первых римских историков. Даже после Полибия и несмотря на его нападки, уважение к Тимею сохранялось у таких авторов, как Варрон, Цицерон, Корнелий Непот, Плиний Старший и Помпей Трог, которые продолжали считать его выдающимся автором.
Хотя негативные отзывы Полибия о Тимее не оказали значительного влияния на римскую историческую традицию, они все же проникли сквозь века и достигли XIX столетия. В частности, под влиянием взглядов Полибия элементы мифографии и этнографии стали рассматриваться как определяющие характеристики творчества Тимея в ущерб чисто исторической информации, которая также присутствовала в произведении.
Особенно сильно эти взгляды отразились в исследованиях конца XIX века, таких как работы Карла Класена («Историко–критическое исследование о Тимее из Тавромения», 1883 год) и Иоганнеса Гефкена («География Запада Тимея», 1892 год). В течение XX века отголоски полибиевской критики по- прежнему жили в работах Фридриха Якоби, который продолжал представлять Тимея как историка, склонного к риторике, эрудитству и критике своих предшественников. Однако стоит отметить, что Якоби высказал сомнение в справедливости позиции Полибия, предполагая, что она могла быть продиктована желанием разрушить авторитет Тимея в Риме во II веке до нашей эры. Он также указал на невозможность объективно оценить обоснованность методологической критики Полибия без доступа к полным текстам работ Тимея, сохранившимся лишь в виде цитат и фрагментов.
Тем не менее, даже в середине XX века можно найти следы полибиевской критики в работах Арналдо Момильяно («Афины в III веке до нашей эры и открытие Рима в историях Тимея из Тавромения," 1959 год) и Фрэнка Уолбэнка («Двойная тень: Полибий среди фрагментов» в сборнике «Тени Полибия. Интертекстуальность как инструмент исследования в греческой историографии» 2005 год). Например, А. Момильяно акцентировал внимание на раздражительном характере Тимея и его враждебности к другим, что, по его мнению, сформировало представление об этом авторе как о человеке, прожившем долгие годы изгнания в одиночестве. Что касается Ф. Уолбэнка, то его взгляды отражают убеждение, что Тимей отдавал предпочтение исследованию через книги, что является следствием долгого пребывания в афинских библиотеках.
Однако в последние десятилетия подход к изучению Тимея изменился благодаря работам таких исследователей, как Георг Шепенс («Политика и убеждения в произведениях Тимея из Тавромения»), Рикардо Ваттуоне (раздел, посвященный Тимею в сборнике 'Греческие западные историки', 2002 год») и Кристофер Бэрон («Тимей из Тавромения и эллинистическая историография», 2013 год). Эти ученые подчеркивают необходимость пересмотра искаженной картины Тимея и его творчества, предложенной Полибием, и предлагают изучать его работы через работы других авторов, таких как Диодор Сицилийский, Дионисий Галикарнасский, Страбон и Афиней. Это помогает лучше понять, как Тимей работал и что он думал.
Особое внимание в моем исследовании уделяется разделу, где представлены все свидетельства и фрагменты, связанные с творчеством Тимея, собранные Фридрихом Якоби, с учетом различных посредников, которые, кроме Полибия, помогли сохранить наследие Тавроменита. Хотя каждый источник предоставляет информацию по разным аспектам, становится ясно, что Полибий остается ключевым свидетелем в анализе передачи работ Тимея. Его вклад уникален как количественно, так и качественно, поскольку он передает фрагменты, раскрывающие методологию исследований Тимея. В отличие от других авторов, Полибий передал отрывки, касающиеся методов работы Тимея в области исторической науки. Это свидетельствует о признании Полибием Тимея как настоящего историка, что подтверждается тем фактом, что он бы не стал критиковать его методы, если бы не считал его коллегой.
Моя диссертация направлена на переоценку традиции, связанной с Полибием, и подчеркивает важность изучения лексики, используемой им для описания работ Тимея. Использование терминов, таких как «история», «трактат» и «исследование», указывает на признание Полибием важности и ценности работ Тимея. Несмотря на всю свою критику, Полибий признавал Тимея серьезным историком, что противоречит его общим обвинениям в неточности метода последнего.
На основе этих наблюдений я решила организовать тематически все свидетельства и фрагменты Тимея, переданные Полибием. Наиболее важными являются те, которые относятся к этногеографической информации, логосам и вопросам методологии Тимея. Они показывают, какими методами пользовался Тимей в своих исследованиях и насколько он был привержен личным наблюдениям. Например, фрагмент 12, посвященный происхождению колонии Локры Эпизефирские, показывает, что Тимей проводил личные расследования, посещая места, имеющие отношение к исследуемым событиям. Таким образом, хотя Полибий и критиковал Тимея за использование книг вместо личных наблюдений, его передача фрагментов демонстрирует, что такой подход был далеко не единственным методом работы Тимея.
Несмотря на всю свою критику, Полибий фактически признал значимость и авторитет Тимея как историка. Вероятно, если бы он не видел в нем серьезного конкурента, он бы не стал уделять столько внимания и усилий для формулирования столь жестких и разрушительных оценок. Помимо очевидной полемики и обвинений, скрытая сторона отношения Полибия к Тимею может быть понята как признание его мастерства и значимости его работ. Возможно, именно осознание необходимости превзойти такого выдающегося предшественника подтолкнуло Полибия на создание столь острой критики.
Выбор Полибием продолжить работу Тимея, несмотря на наличие уже указанного преемника в лице Арата из Сикиона, подтверждает эту гипотезу. Такое решение позволяет предположить, что Полибию было важно позиционировать себя как достойного продолжателя дела Тимея в условиях, когда общественность все еще высоко ценила последнего.