В данном разделе рассматриваются свидетельства о Тимее и его фрагменты через призму Полибия. Мегапополец использует эти фрагменты, чтобы подчеркнуть свои методы и превосходство над предшественником. В частности, термин ἰστορία встречается в двух свидетельствах и одном фрагменте, всего семь раз (T 6b = Polyb. XXXIX, 8, 4; T 19.70 = Polyb. XII, 25a, 3-4; T 19.110 = Polyb. XII, 25d, 1-2; T 19.180 = Polyb. XII, 26d, 1-2; T 19.200 = Polyb. XII, 27a, 1-2; F 124b = Polyb. XII, 15, 1-3).
Полибий использует разные термины для ссылки на работу Тимея: ὑπόμνημα, с пятью упоминаниями (T 7 = Polyb. XII, 26d, 4; T 19.42 = Polyb. XII, 23, 1-3; T 19.70 = Polyb. XII, 25a, 4-5; T 190 = Polyb. XII, 26d, 4-6), πραγματεία, с одним упоминанием (T 19.100 = Polyb. XII, 25c, 1-3), τα βιβλία (T 19.90 = Polyb. XII, 25b, 4) — для обозначения работы Тимея в целом — и различные упоминания βίβλος (T 19.130 = Polyb. XII, 25h, 1; F 7 = Polyb. XII, 28, 8; F 12.42 = Polyb. XII, 9, 2-3; F 22.1 = Polyb. XII, 25k, 3-4; F 31a = Polyb. XII, 25, 7; F 31b = Polyb. XII, 26a, 1-2; F 34 = Polyb. XII, 25h, 1) и βύβλος (F 3 = Polyb. XII, 3, 8-9) — для обозначения отдельных разделов.
Термин ἱστορία может вызвать удивление, так как Полибий использует его для ссылки на работу Тимея, но также показывает некое смущение в определении произведения предшественника. В T 19.60 = Polyb. XII, 25,5 он задаётся вопросом, какой термин использовать для описания работы Тимея. В T 6b = Polyb. XXXIX, 8, 4 мегалополец в конце своих «Историй» вновь подчеркивает преемственность с изложением событий у Тимея, утверждая: «мы сказали, что продолжим с того места, где прервался Тимей».
Определение работы Тимея как ἱστορία и ὑπόμνημα встречается в T 19.70 = Polyb. XII, 25a, 3-5, где Полибий подчеркивает важность четырех аспектов для оценки произведения: исследование, демагогическая риторика, призывы к богам и речи для послов. Он утверждает, что эти элементы составляют основные моменты всей истории (την ὅλην ἱστορίαν). В данном контексте ὑπόμνημα обозначает «регистрацию фактов» и «исторический трактат», близкий по значению к ἱστορία.
Также упоминание работы Тимея через ἱστορία встречается в T 19.110 = Polyb. XII, 25d, 1-2, где Полибий критикует мнение Тимея о том, что он может создать свою ἱστορία, полагаясь на материалы предшественников, находясь в Афинах почти пятьдесят лет. Полибий считает, что Тимей ошибался в своих предположениях.
T 19.180 = Polyb. XII, 26d, 1-2 представляет собой testimonium, извлеченное из Polyb. XII, 26c, где мегалополец говорит о склонности философов Академии использовать в своих дискуссиях парадоксологию. В этом свидетельстве Полибий стремится показать работу Тимея как насыщенную подобными элементами: «и то же самое произошло с Тимеем в его исследовании (περι την ἱστορίαν) и среди его клевретов. Он, будучи рассказчиком невероятных фактов, заставил многих слушать его, создавая впечатление правдоподобия».
Другие указания на работу Тимея через ἱστορία встречаются в T 19.200 = Polyb. XII, 27a, 1-4, где Полибий отмечает, что «прагматическая часть его работы полна ошибок». Он утверждает, что Тимей, несмотря на свои усилия и опыт, был неосведомлен и небрежен в некоторых областях.
F 124b = Polyb. XII, 15, 1-3‑единственный фрагмент, где работа Тимея связана с термином ἱστορία. Полибий обсуждает, как Тимей в последних пяти книгах (XXXIV-XXXVIII) изображает Агафокла, включая клевету и оскорбления: «Я не одобряю брань против Агафокла, хотя он и был самым нечестивым» (Диодор).
Что касается термина ὑπόμνημα, он встречается пять раз и может означать «раздел» (T 7 = Polyb. XII, 26d, 4 и T 19.190 = Polyb. XII, 26d, 4-6) или «историческая работа» (T 19.42 = Polyb. XII, 23, 1-3 и T 19.190). Таким образом, за исключением в T 7 и в T 19.190, ὑπόμνημα в контексте Полибия может означать то же, что и ἱστορία (Polyb. I, 1, 1; I, 35, 6; III, 32, 4).[1]
Значение выражения «части», «разделы произведения» может быть интерпретировано как подтверждение ὑπόμνημα в T 19.190 = Полибий XII, 26d, 4-6, особенно потому, что свидетельство было извлечено из того же отрывка из произведений Полибия, откуда также происходит Т 7: ссылка греческого историка всегда касается начальных частей труда Тимея, в которых, подчеркивал историк из Мегалополя, Тимей был настолько убедительным благодаря впечатлению достоверности, что было бы трудно поколебать и заставить отказаться от положительного мнения о нем читателей, которые, возможно, поверили ему: «Но конечно, даже те, кто имел дело с первыми разделами его работы (τοῖς πρώτοις ὑπομνήμασιν), в которых есть изложение обсуждаемых вопросов, когда они доверчиво полагаются на него (который сообщает сведения высочайшей ценности, если тогда кто–то покажет им, что Тимей замешан в тех же самых недостатках, в отношении которых он очень критичен к другим, насколько мы смогли вывести, что он ошибался именно по поводу локров и других мест), становятся враждебными, воинственными и трудными для переубеждения и, вероятно, чтобы сказать коротко, те, кто с большим усердием изучил его объяснения фактов (τοῖς ὑπομνήμασιν), получили эту пользу от чтения; те, кто прислушивается к его красноречию и вообще к подробным речам, становятся ребячливыми, педантичными и совершенно неискренними из–за причин, упомянутых выше».
В T 19.42 = Polyb. XII, 23, 1-317 термин ὑπόμνημα используется в значении «труд», «историческая работа» и «регистрация фактов». Это свидетельство извлечено из текста греческого историка, который обсуждает инвективы Тимея, направленные, прежде всего, против Эфора, но также задевающие Аристотеля, Теофраста, Каллисфена и Демохара. Полибий подчеркивает, что сам Тимей также не свободен от ошибок: «Тимей написал множество инвектив против Эфора, хотя сам впадает в две ошибки». Первая ошибка заключается в том, что он строго осуждает соседей за те же ошибки, в которые впадает сам. Вторая ошибка связана с тем, что он в целом порочит личность, излагая свои суждения в своих записях (ἐν τοῖς ὑπομνήμασι) и тем самым формируя аналогичные оценки у своих читателей.
В T 19.100 = Polyb. XII, 25c, 1-3 рассматривается критика, которой подвергается Тимей касательно методов исторического исследования и составления исторических трудов. В этом контексте Полибий выражает недоумение по поводу того, почему Тимей и его работа продолжают вызывать восхищение, несмотря на его резкую критику других. Он задается вопросом: «Как же так, что, будучи таким, он смог добиться признания и доверия у некоторых?» Причина заключается в том, что его оценивают не по его собственному труду (ἐκ τῆς αὑτοῦ πραγματείας), который полон упреков и осуждений в адрес других, а по его обвинениям в адрес соперников. Полибий считает, что именно такой стиль поведения и характер Тимея соответствуют его критике.
В данном свидетельстве упоминается работа Тимея через термин πραγματεία, что вызывает интерес, поскольку этот термин используется лишь однажды в контексте полибиева обсуждения творчества Tавроменийцa. В Полибии данный термин интерпретируется как «научный исторический трактат» и может рассматриваться как вариация выражения πραγματικη ἱστορία. Это подчеркивает убеждение историка из Мегалополя, что истинная историография может быть создана только теми авторами, которые обладают практическим опытом как в военных, так и в политических делах.
Изучая фрагменты, переданные другими авторами, которые внесли свой вклад в косвенную передачу произведения Тимея, я получила возможность глубже понять различные наименования, которыми на протяжении времени обозначали труд Тимея. Эти наименования изменялись, и к I веку н. э. сформировались термины Ἱστορίαι и Historiae, которые стали основными обозначениями для тимеевской работы. Такой процесс фиксации терминов, вероятно, был результатом постепенного осознания значимости произведения Тимея в контексте исторической науки.
После фрагментов, сохранившихся от Полибия, только у Диодора можно встретить разнообразные названия, относящиеся к тимеевской работе. В частности, помимо двух упоминаний термина ἱστορία во множественном числе (F 28a = Diod. XIII, 90, 4-6) и двух упоминаний в единственном числе (F 124d = Diod. XXI, 17), здесь также встречаются такие термины, как γραφή и σύνταξις, каждый из которых имеет лишь одно упоминание.
В частности, в F 28a мы видим, что Тимей в своих «Историях» утверждает, что быка, о котором он говорил, на самом деле не существовало. Однако это утверждение было опровергнуто самим случаем: Сципион, после разрушения Карфагена, вернул акрагантинцам этого быка вместе с другими ценностями, которые находились у карфагенян. Это событие подчеркивает, как исторические факты могут противоречить теоретическим утверждениям.
Кроме того, в F 124d Диодор сообщает, что Тимей, сбежав от Агафокла из Сицилии, не смог отомстить ему при жизни. Однако после смерти Агафокла Тимей опорочил его имя, оставив негативные свидетельства о нем в своей историографической работе. Этот аспект подчеркивает, как историки могут использовать свои произведения для формирования общественного мнения о фигурах прошлого, что делает их работы не только источниками информации, но и инструментами влияния на восприятие истории.
Историк, анализируя деяния Агафокла, проявляет явное предвзятое отношение, уничижительно описывая его и приписывая ему множество злодеяний, которые, по его мнению, этот правитель совершил. Он не только акцентирует внимание на неудачах Агафокла, но и игнорирует его достижения, при этом приписывая даже те провалы, которые были вызваны не его собственными ошибками, а скорее сложившимися обстоятельствами. Это подчеркивает, насколько историческая интерпретация может быть искажена личными взглядами автора. Несмотря на то что Агафокл получил общее признание за свои военные таланты и стратегические способности, Тимей не упускает возможности называть его трусливым и недостойным человеком. Это противоречие вызывает вопросы о справедливости такой оценки, особенно учитывая, что никто из правителей, обладая столь ограниченными ресурсами, не смог создать более великое царство.
В F 124d = Diod. XXI, 17, 3 также упоминаются термины γραφή и σύνταξις, которые используются только один раз в контексте описания работы Тимея. Эти слова обозначают его труд в более общем смысле, не придавая ему специфической исторической окраски. В данном контексте γραφή можно интерпретировать как «написанное произведение», тогда как σύνταξις обозначает «сочинение» или «трактат». Это подчеркивает, что работа Тимея воспринимается не только как исторический труд, но и как литературное произведение, что открывает дополнительные горизонты для анализа его стиля и подхода к изложению исторических событий.
В дальнейшей части F 124d = Diod. XXI, 17, 3 историк продолжает свою критику, отмечая, что, несмотря на похвалу сирaкузянам за их храбрость, он утверждает, что их командир был самым трусливым из всех людей. Это утверждение вызывает удивление и ставит под сомнение объективность историка. В итоге, это приводит к тому, что некоторые исследователи могут задаться вопросом о справедливости оценки последних пяти книг его работы, в которых описаны деяния Агафокла.
Начиная с I века до н. э., множественное число Ἱστορίαι и Historiae стало общепринятой формой, используемой для ссылки на основное произведение Тимея. Эти термины могли применяться как в единственном, так и во множественном числе, что можно наблюдать в фрагментах Диодора. В это время писатели, такие как Цицерон, также начали активно использовать слово «historia» для обозначения работ Тимея. Например, в F 150a Цицерон (De nat. deor. II, 69) упоминает, что Тимей в своем историческом труде описывает события, связанные с рождением Александра Македонского. Он отмечает, что в ту же ночь, когда родился Александр, сгорел храм Дианы в Эфесе, добавляя, что это не должно вызывать особого удивления, поскольку Диана, желая присутствовать при родах Олимпиады, покинула свое святилище. В F 153 Иосиф Флавий использует выражение ἐν ταῖς ἱστορίαις, чтобы указать на работу Тимея, в которой он, по мнению Флавия, допустил богохульства. Он утверждает: «даже Тимей в своих Историях говорил неправду относительно сказанного и других тем» (= Joseph. c. Ap. I, 221).
Авл Геллий, в свою очередь, в F 42a ссылается на работу Тимея, используя выражение «in historiis». Он приводит пример, в котором Тимей, написавший на греческом языке о римском народе, утверждает, что земля была названа Италией от греческого слова, поскольку в древнегреческом языке быков называли italoi. Геллий подчеркивает, что в Италии было много этих животных, и они часто паслись на тех землях, что добавляет историческую ценность к рассказу Тимея (N. A. XI, 1, 1).
В традиции косвенных свидетельств о произведении Тимея наибольшее количество упоминаний термина Ἱστορίαι фиксируется в фрагментах, сохранившихся у Афинея, у которого семь фрагментов ссылаются на работу Тимея. Это подтверждает мнение исследователей о том, что именно навкратиец способствовал закреплению термина Ἱστορίαι как названия произведения Тимея.
Тем не менее, я склонна считать, что фиксация термина Ἱστορίαι как обозначения работы этого сицилийского историка произошла раньше II-III веков н. э. В качестве аргумента в поддержку этой гипотезы я обращаюсь к фрагментам Иосифа Флавия (F 153) и Авла Геллия (F 42a), которые относятся соответственно к I и II векам н. э. Эти фрагменты демонстрируют, что термин уже использовался в более ранних источниках, что ставит под сомнение мысль, что его популярность возникла только благодаря Афинею.
Важно отметить, что только в фрагментах, сохранившихся у Афинея, а также, как будет показано позже, у Диогена Лаэртского, все упоминания термина Ἱστορίαι сопровождаются конкретными ссылками на одну из книг, входивших в состав произведения Тимея. Это подчеркивает, что термин не просто обозначал общее понятие, но имел четкую привязку к конкретным текстам.
Например, в фрагменте F 1a (Athen. IV, 38 p. 153 D) Афиней упоминает, что «Тимей в первой книге «Историй» (ἐν τῆι πρώτηι τῶν Ἱστοριῶν) говорит, что у тирренов рабыни служат голыми, пока не станут взрослыми». В другом фрагменте, F 5 (Athen. VI, 103 p. 272 B), Афиней сосредоточивается на богатстве коринфян, отмечая, что в третьей книге «Историй» (κἀν τῆι τρίτηι δε τῶν Ἱστοριῶν) Тимей упоминает, что город Коринф был настолько богат, что мог купить четыреста шестьдесят тысяч рабов. F 11a (Athen. VI, 86 p. 264 CD) подтверждает, что Тимей в девятой книге «Историй» утверждал, что у греков не было в обычае пользоваться рабами, купленными за деньги. Тимей отмечает, что локры и фокейцы не владели рабами, кроме как в редкие периоды, и жена Филомела, взявшего Дельфы, первой взяла себе в услужение двух рабынь.
Мнасон, друг Аристотеля, стал ненавистен фокейцам, отняв у них тысячу рабов, что лишило граждан основного источника пропитания. В F 16 = Athen. IV, 56 p. 163 EF29 упоминается Тимей из Тавромения, который пишет о Диодоре, родом из Аспенда, что он пытался стать пифагорейцем, но был осужден Стратоном. В F 23 = Athen. VII, 132 p. 327 B Афиней подтверждает, что Тимей использует этимологические исследования, объясняя название укреплённого поселения Гиккары из–за рыбы, называемой hykes. В F 24a = Athen. XIII, 54/55 p. 588 C 589 A приводятся мнения о происхождении куртизанки Лаиды, родом из Гиккар. Нифодор из Сиракуз сообщает о её происхождении, а Тимей в тринадцатой книге «Историй» (ἐν τῆι τρισκαιδεκάτηι τῶν Ἱστοριῶν) уточняет, что она была убита в Фессалии из зависти, что дало основание для названия участка «Афродита Эмпия».
В F 32 = Athen. VI, 56 p. 250 AB навкратиец вновь ссылается на произведение Тимея, обсуждая персонажа Демокла, паразита Дионисия Младшего. Афиней сообщает, что, несмотря на существующий в Сицилии обычай приносить жертвы Нимфам, обходя дома и проводя всю ночь, пьяные, рядом с их статуями и танцуя вокруг богинь, Демокл пренебрегал Нимфами. Он утверждал, что не следует уделять внимание бездушным божествам, и плясал перед Дионисием.
В фрагментах, переданных Диогеном Лаэртским, термин Ἱστορίαι используется для обозначения произведения Тимея, что также подтверждается Афинеем. Упоминание о тимеевском произведении встречается в F 17 = Diog. Laert. VIII, 11, и F 26b = Diog. Laert. VIII, 51, сосредоточено на Пифагоре и Эмпедокле. В F 17 указано, что Тимей в десятой книге Историй (ἐν δεκάτωι Ἱστοριῶν) говорит передавая утверждение Пифагора, о женщинах с именами богинь, а в F 26b — об Эмпедокле: «Эмпедокл, как говорит Гиппобот, был сыном Метона… То же самое сообщает Тимей в пятнадцатой книге Историй (ἐν τῆι πεντεκαιδεκάτηι τῶν Ἱστοριῶν)». На основании свидетельств Полибия и фрагментов других авторов видно, что наиболее распространенным термином для произведения Тимея была ἱστορία. Этот термин встречается в единственном числе у Полибия, Диодора Сицилийского и Цицерона, а во множественном числе — у Диодора, Иосифа Флавия, Авла Геллия, Афинея и Диогена Лаэртского. Всего зарегистрировано девять случаев употребления ἱστορία: семь из них у Полибия и два у Диодора. Для термина historia зафиксировано одно употребление у Цицерона. Множественное число Ἱστορίαι встречается десять раз: два у Диодора, одно у Иосифа Флавия и семь у Афинея. Таким образом, семь случаев использования ἱστορία у Полибия эквивалентны семи случаям Ἱστορίαι у Афинея. Это указывает на то, что, несмотря на критику Тимея, Полибий признавал его произведение как историческое. Однако Полибий проявлял резкость в отношении Тимея, расценивая его наследие как угрозу его собственным амбициям в истоиографии, что свидетельствует о соперничестве в рамках качества исследований.

---

[1] Этот текст особенно важен для понимания значения термина ὑπόμνημα, особенно в контексте работы Диодора. В Полибии термин чаще всего используется в отношении историографии (I 1, 1), военной литературы (X 44, 1), медицины (XII 25d, 5) и развлекательных произведений (XII 13, 1). В XII 28a, 3-7 Полибий упоминает Тимея и его документальные работы, отмечая, что Тимей (FGrHisT 566 F 7) утверждал, что собрал записи тирренов, упрекая его в том, что он не путешествовал, а оставался в одном городе.