Глава IV. ЕВРЕЙСКАЯ ИСТОРИЯ

Из области еврейской истории известно очень мало. Александр Полигистор, писавший в середине первого века до нашей эры, в своей работе о евреях сделал обширные выписки из еврейских авторов. [1] Но, кроме имен, мало что известно об этих греко–еврейских историках. Некоторые, по–видимому, служили дипломатическими агентами правителей Маккавеев. [2] Что касается интереса Ирода к истории, по крайней мере, его собственного царствования, у нас есть фрагмент его Мемуаров (236 F 1 = AJ, XV, 165-177) и современная биография иудейского царя, написанная неким Птолемеем (может быть, братом Николая). Зато сохранились остатки монографий по истории евреев нескольких греческих авторов. [3] Писатели всемирных историй также включали рассказы о происхождении евреев.[4]
Уделял ли Николай в своей работе много места ранней истории евреев? Блох, первым поднявший этот вопрос, отвечает отрицательно. И Адольф Бюхлер, который подробно обсуждает эту проблему, с ним полностью согласен: «Что касается вопроса о том, встречалось ли замечание Николая об Аврааме в книге о евреях, у нас нет ни малейших указаний на то, что среди других народов он дал связное описание истории древнего Израиля».
Чтобы согласиться с Бюхлером, нам бы пришлось поверить, что Николай был одним из немногих историков общего профиля, которые не смогли описать происхождение евреев. Другие авторы первого века, такие как Посидоний, Диодор, Тимаген, Помпей Трог и Страбон, давали красочные, хотя и лживые описания своеобразного развития еврейского народа. [5] Отказ Николая дать отчет о древнем Израиле нельзя объяснить краткостью его труда, поскольку он содержал сто сорок четыре книги (90 Т 11). Для придворного секретаря игнорировать народ своего господина было бы непростительным пренебрежением, которое Николай едва ли мог себе позволить.
Но собственные слова Николая, по–видимому, подтверждают разумное предположение, что в своей работе он добросовестно планировал обсуждение ранней истории Израиля. Ссылаясь на правление Авраама в Дамаске и его последующее поселение в Ханаане, Николай добавляет: «его историю я перескажу в другой книге» (90 F 19 = AJ, I, 160). Аргумент Бюхлера, что эти слова принадлежат Иосифу Флавию, а не Николаю, неприемлем. Контекст ясно показывает, что обещание рассказать историю потомков Авраама принадлежит не Иосифу Флавию, а Дамасскому. Иосифу Флавию, очевидно, не было нужды делать такое утверждение; вся его работа — это не что иное, как рассказ о потомках Авраама. Что касается главного аргумента Бюхлера, что, если бы Николай дал связный рассказ о древнем Израиле, Иосиф Флавий, несомненно, не преминул бы цитировать его, то его опровергает сам Бюхлер. Ибо, с одной стороны, он утверждает, что Николай, хотя и не назван по имени, был источником Иосифа Флавия для цитат из Бероса и других греческих историков, найденных в «Древностях»; с другой стороны, он заявляет, что если бы Николай много занимался библейской историей, его бы цитировали чаще. Если Иосиф Флавий не цитирует Николая, это не означает, что Иосиф не заимствовал изложение библейской истории у Николая. Конечно, нет никаких оснований сомневаться в том, что Николай сдержал свое обещание посвятить потомкам Авраама книгу или даже больше.
Таким образом, вопрос заключается не в том, описал ли Николай историю библейского периода, а в том, как он это сделал. Ибо, несмотря на обилие рассказов о евреях, отношение к ним варьировалось в зависимости от предубеждений авторов. Еврейские апологеты переписали раннюю историю евреев, чтобы указать либо на родство с греками, либо на превосходство над греками (726 F 1; 727 F 1 = AJ, I, 241; ср. C. Apion I, 276 = 737 F 7), иногда даже приписывая эти утверждения уважаемым греческим историкам. Некоторые греческие авторы в ответ выдвигали не менее причудливые антисемитские версии о дегенеративном происхождении евреев. Другие авторы, как показал Бикерман, просто следовали общепринятой гипотезе о едином происхождении большей части, если не всего, человечества. «Варварские» свидетельства, в том числе библейские, даже когда они были хорошо известны, отвергались, потому что местные традиции казались ниже домыслов, основанных на греческой науке. При наличии воображения филологические или мифологические свидетельства были достаточно гибкими, чтобы рационализировать существование любого народа в любом месте. Евреи, со своей собственной ноахитской традицией, придерживались той же теории, но, конечно, они пришли к другому выводу. Время от времени ученые мужи пытались объединить все эти теории воедино. Путаницу, возникающую в результате такого смешения, можно увидеть во фрагментах Александра Полигистора. Он воспроизвел еврейские притязания Ноахитов, описанные в Книге Бытия и приукрашенные еврейскими писателями–эллинистами. Возможно, стремясь быть объективным, он процитировал обличительную речь Аполлония Молона против евреев, важный антисемитский источник. [6] Затем Александр продолжает смешивать происхождение евреев с происхождением других восточных народов, делая автора Декалога женщиной, а Иуду и Идумея сыновьями мифической Семирамиды (273 FF 70; 121). Не незнание Ветхого Завета, а широко распространенный герменевтический подход к истории побудил и евреев, и греков сочинять красочные, но фантастические рассказы. Именно в свете этой смеси ученых измышлений и личных предубеждений должно быть проведено расследование трактовки Николаeм библейской истории.
Фрагмент, сохранившийся у Стефана Византийского, дает частичный ответ. Николай, следуя «Лидиаке» Ксанфа, приписал основание Аскалона сыновьям лидийца Тиманея, Танталу и Аскалу. Два брата повели армию в Сирию, где Аскал влюбился в местную девушку, позже назвав сирийский город, который он основал в честь себя (90 F 18 = Steph. Byz. s. Ascalon (Xanthus) 765 F 8). Это хорошая история: любовь — любимая тема Николая, но она настолько фантастична по своей природе, что даже не нуждается в подтверждениях. Кстати, согласно Ктесию, Аскалон был местом рождения Семирамиды (Diodor. II, 4, 2-4). Но есть еще один элемент, который делает это утверждение значимым. Город Аскалон, хотя и не находился под прямой еврейской опекой, возможно, также был родиной Ирода; несомненно, иудейский царь имел там тесные связи. [7] Следует предположить, что Николай знал о них. Может быть его рассказ о лидийском основании Аскалона был направлен на то, чтобы польстить царю? Более важно, однако, свидетельство фрагмента, что Николай просто следовал распространенной тенденции, приписывая лидийское происхождение эллинизированным городам Газе и Аскалону. [8] Трактовка Николаем истории древнего Израиля становится заметной в следующих двух фрагментах (90 F 19-20). После утверждения, что Берос ссылался на Авраама, не называя его по имени, и что Гекатей из Абдеры написал работу об Аврааме (AJ, I, 158-159), Иосиф Флавий цитирует из четвертой книги «Истории» Николая (90 F 19 = AJ, I, 159):
«Авраам царствовал [в Дамаске] после того, как в качестве захватчика пришел с армией из страны халдеев за пределами Вавилона. Но вскоре после этого он покинул эту страну вместе со своим народом и отправился в землю, которая тогда называлась Ханаан, ныне Иудея, где его потомки размножились. Имя Аврама до сих пор прославляется в районе Дамаска, и известна деревня, названная в его честь обителью Авраама».
Традиция, сделавшая Авраама дамасским царем, упоминалась также Трогом (Тимагеном?). Но можно было бы ожидать, что Николай был лучше осведомлен об истории своего места рождения, которым он так гордился. Самаритянский писатель Псевдо–Евполем рассказывал, что Авраам посетил Харгаризин, где его принял с дарами Мелхиседек, царь и священник (Justin, XXXVI, 2, Pseudo–Eupolemus, 724 F 1). Ибо, по–видимому, существовал обычай заставлять еврейского патриарха пребывать в любимых автором местах. Утверждения Николая об Аврааме, возможно, как и об Аскалоне, могли быть направлены как на выражение гордости за свой родной город, так и на лесть иудейскому царю. [9] Это также не ослабило экспансионистских амбиций Ирода в отношении этого древнего города.
Техника Николая смешения иудейской и сирийской доблести еще более отчетливо видна в F 20. Как во II Samuel 8: 5-6, так и в I Chronicles 18: 5-6 рассказывается о завоевании Давидом Дамаска, когда он нанес поражение Хадад–езеру, царю Сувы, и его союзникам арамейцам. Однако, согласно Иосифу Флавию, Николай назвал дамасского царя Ададом, основателем сирийской династии Ададов. Война между Давидом и Ададом, сказал Николай, была долгой и ожесточенной, прежде чем храбрый царь Дамаска был окончательно побежден в решающей битве на Евфрате. [10] Адады правили Сирией в течение десяти поколений. Адад Третий был самым могущественным представителем династии. Чтобы отомстить за поражение своего деда, «он разграбил область, которая теперь называется самарской землей». [11] Николай, несомненно, гордился славным прошлым Дамаска, но здесь нет ничего, что ущемляло бы евреев; совсем наоборот. Николай попытался пролить дополнительный свет на некоторые сокращенные отрывки Библии.
То, что это был не просто случайный отрывок, а часть замысла Истории, можно увидеть из анализа F 72. Чтобы подтвердить рассказ о Ноевом ковчеге в книге Бытия, Иосиф Флавий приводит в качестве свидетелей некоторых греческих и варварских историков: Бероса, Гиеронима Египтянина, Мнасея и «многих других» (90 F 72 = AJ, I, 93 = Berossus, 680 F 4c = Hieronimus, 787 F 2). Затем Иосиф Флавий заканчивает цитатой из девяносто шестой книги Истории Николая (90 F 72 = AJ, I, 95):
«За областью Миниада в Армении есть большая гора под названием Барис, на которой, согласно легенде, во время потопа спаслись многие беженцы, и кто–то в ковчеге сошел на берег на вершине, и деревянные обломки сохранялись долгое время. Возможно, этот кто–то тот самый человек, о котором писал еврейский законодатель Моисей».[12]
Стоит отметить, что, хотя многие авторы упоминали потоп, только Николай, по–видимому, пытался отождествить Ноя с популярной традицией о ковчеге.
Следует признать, что FF 18 - 20 не были частью связного изложения библейской истории. FF 17 - 20 были частью четвертой книги, посвященной ранней лидийской истории. От книги 96 не сохранилось ничего, кроме F 72. Был ли тогда обещанный рассказ о потомках Авраама главной темой этой книги? Ответ, по–видимому, отрицательный; контекст цитаты наводит на мысль, что речь шла об армянских, а не о еврейских делах. Таким образом, следует отказаться от попытки назвать номер книги, в которой Николай изложил древнюю еврейскую историю. [13] Это прискорбно, ибо, если бы у нас был такой отчет, мы имели бы лучшее представление о намерениях и методе, которые использовал Николай в качестве придворного историка Ирода.
Но ссылки на сирийскую и еврейскую историю, в дополнение к тому, что они имеют отношение к основной теме, поучительны (FF 19-20; 72). Они показывают, что Николай часто ссылался на такие истории либо для того, чтобы указать на связь между общей историей и еврейским прошлым, либо с целью подтвердить библейское повествование. Это также видно из F 141, где Николай вместе с другими греческими историками цитируется в подтверждение библейских утверждений о долголетии древних. [14] Возможно, разумно предположить, что Николай здесь, как и в F 72, сам процитировал длинный список авторитетов, приведенный Иосифом Флавием. Но даже если не учитывать этот фрагмент, ссылки на еврейскую историю, основанные на древнееврейских и эллинистических источниках, по–видимому, указывают на то, что работа Николая была составлена так, чтобы понравиться Ироду и его двору. Таким образом, можно предположить, что полное изложение Николаeм библейской истории содержало еврейскую апологетику, смешанную с эллинистическими прикрасами. Остается вопрос: сохранил ли Иосиф Флавий некоторые из рассказов Николая о библейской истории, не указав источник? Неопровержимые доказательства имеются только в отношении номенклатуры дамасских царей. Цари Дамаска либо не идентифицированы (II Samuel, 8:5; I Chronicles 18:5; II Samuel 10:6), либо упоминаются в масоретском тексте как Бен Адад, в Септуагинте как Бен Адар. Иосиф Флавий, следуя употреблению в F 20, называет их Ададами (1 Kings, 15:18 ff.; II Chronicles 16:2, 4; I Kings, 20:1 ff.; II Kings, 6:24; 8:7). Следует ли из этого, что некоторые из частых отклонений Иосифа Флавия как от масоретской, так и от греческой библейской терминологии были основаны на изложении Николаем еврейской истории? Эллинизация имени Авраам Николаем может дать дополнительную подсказку: Септуагинта попыталась сохранить еврейские формы Αβράμ или Αβραάμ. Форма Иосифа Флавия - Αβραμος, но цитата из Николая называет его Αβράμης (90 F 19). Однако очевидно, что Николай, как и Иосиф Флавий, сделал так, чтобы еврейское имя звучало более по–гречески, чем у еврейских переводчиков Библии.
Что касается более существенного использования рассказа Николая о библейской истории Иосифом Флавием, мы вынуждены строить догадки. Маркус, вероятно, прав, когда он предполагает, что Николай является источником утверждения Иосифа Флавия, что сирийским царям Ададу и его преемнику Азелу (или Азаилу) поклонялись в Дамаске как богам (AJ, IX, 93-94). Но либо Иосиф Флавий, либо, что более вероятно, Николай ошибается, отождествляя этого Адада III с правителем, который развязал войну против царя Израиля Ахава (90 F 20 = AJ, VII, 103). Ибо, если Николай прав, утверждая, что все цари Дамаска носили одно и то же имя в течение десяти поколений и что Адад I процветал во времена Давида (около 1000-961 гг. до н. э), то Адад III не мог быть современником Ахава (около 869-850 до н. э.). Однако библейский рассказ подтверждает утверждение о том, что дамасский царь осадил Самарию в дни Ахава. [15] Можно добавить, что в ассирийской надписи сообщается, что в 853 году до н. э. Ахав и Адад–идри, царь Дамаска, сражались с Салманассаром III при Каркаре, по–видимому, пресекая первую попытку Ассирии продвинуться на юг. Как бы то ни было, внебиблейский материал в рассказе Николая о войнах между Ахавом и Ададом, вероятно, сохранился в «Древностях».[16]
Каковы, помимо Библии, были источники Николая для его изложения библейской истории? Еще несколько деталей у Николая напоминают подробности у Трога, [17] вероятным источником которых был Тимаген. [18] В отсутствие поддающихся проверке фрагментов трактовки древней еврейской истории Николаeм то, что известно о его методе составления всемирной истории, может послужить некоторым руководством. В своей трактовке истории Ассирии, Лидии и Персии Николай предпочитал копировать или перефразировать весьма драматические события. Герои романтизируются, и женщины, к добру или злу, играют важную роль. Вполне вероятно, что рассказ Николая о библейских героях получил такую обычную трактовку. Во многих случаях эти романтические истории уже существовали. Следы таких вымышленных рассказов сохранил Иосиф Флавий, чье использование Николая во всех его произведениях не вызывает сомнений.
Драма Иосифа–Потифара в «Древностях», по–видимому, несет на себе отпечаток Николая. Мартин Браун обратил внимание на поразительное сходство изложения рассказов Иосифа Флавия об Ироде и Мариамне с историей Иосифа. Жена Потифара — жертва страсти (пафос); Иосиф — символ разума (логисмос). [19] Поведение Иосифа было недалеко от поведения Ирода, когда последний не попался в ловушку Клеопатры [20]. Следует напомнить, что Николай утверждал, что справедливо обращался со своими рабами и дал им отличное образование (AJ, II, 39; F 139). С Иосифом же поступили точно так же, как с любым рабом Потифара. [21]
Случайные упоминания Николая о Ное, Аврааме, Моисее и Давиде позволяют предположить, что автор Истории не затирал библейских героев (90 FF 19-20; 72). Ссылки на местонахождение Ноева ковчега и на правление Авраама в Дамаске наводят на мысль, что Николай использовал эллинизированные рассказы, которые усилили и дополнили библейские версии о еврейских героях. Обширные заимствования Николая у Ктесия, Ксанфа и Эфора для описания Семирамиды, Арбака, Ликурга и Кира (90 F 1-3; 56; 66-68) позволяют предположить, что и Моисей им, возможно, не был обижен. Предполагаемая кампания Моисея против эфиопов в «Древностях», по–видимому, наводит на мысль о пере Николая. Эфиопские захватчики угрожали Мемфису, и Моисей освободил Египет и захватил эфиопскую столицу. Кульминацией легенды является женитьба Моисея на дочери эфиопского царя (AJ, II, 238-253). Ранняя версия этой истории, правда, встречается у Артапана (726 F 3), автора, который процветал не позднее начала первого века до н. э. Но, как уже отмечалось, рассказ, найденный в «Древностях», предполагает, что Иосиф Флавий следовал модифицированной версии Артапана. [22] Неизвестный историк, живший между Артапаном и Иосифом Флавием, по всей вероятности, переписал легенду, добавив романтический штрих. А. Шалит предполагает, что непосредственным источником мог быть Александр Полигистор. Что маловероятно. Полигистор был сухим переписчиком, никогда не интересовавшимся романтикой. Более вероятным источником является по–видимому Николай, поскольку легенда о Моисее в «Древностях» переплетает романтику с войной, что является важной характеристикой николаевской техники (90 FF 1; 4; 5; 44, 2 ff.; 66; 102; 130). Выдающаяся роль женщин, египетский заговор против Моисея и антиегипетский уклон — это элементы, которые усиливают подозрение, что здесь мы имеем версию истории Моисея, изложенную Николаeм. Конечно, невероятно, чтобы придворный историк Ирода удовлетворился простым перефразированием версии Моисея, найденной в Исходе. Николай был одним из эллинистических историков, который утверждал, что обладает большей информацией, чем содержится в классических источниках Геродота или в Ветхом Завете (90 FF 18-20; 72).
В то время как трактовка Николаeм библейской истории представляет интерес, поскольку она проливает свет на мидрашистскую историографию первого века до н. э., его концепция еврейской истории в эллинистический период гораздо важнее. За исключением первой и второй книг Маккавеев и разрозненных упоминаний в работах эллинистических историков, Иосиф Флавий является основным источником по еврейской истории. Современные ученые сходятся во мнении, что Иосиф Флавий в своем изложении эллинистической истории в значительной степени следовал за Николаем, как уже отмечалось в первой главе, где также суммируются различные точки зрения. Здесь, однако, нужно рассмотреть свидетельства, не столько для того, чтобы выяснить, чем обязан Иосиф Флавий Николаю, сколько для того, чтобы проанализировать отношение Николая к еврейской эллинистической истории. Предполагается, что в Истории Николай часто ссылался на еврейские события, помимо того, что он давал связный отчет о древнем Израиле. Следовал ли он той же процедуре в эллинистическую эпоху?
Чтобы ответить на этот вопрос, безопасный метод состоит в том, чтобы начать с анализа обнаруживаемых фрагментов. В Contra Apion Иосиф Флавий приводит длинный список эллинистических историков, которые подтвердили, что Антиох IV Эпифан, нуждаясь в деньгах, ограбил иерусалимский храм; в число этих историков входят Полибий, Страбон, Николай, Тимаген, Кастор и Аполлодор (90 F 91 = C. Apion, II, 83). Немногие ученые стали бы утверждать, что Иосиф Флавий сам собрал всех этих свидетелей; [23] он, несомненно, нашел имена либо у Страбона, либо у Николая, либо у обоих. [24] Что касается других историков, то ни один из них, как известно, не дал связного изложения еврейской истории. [25] Разграбление Антиохом иерусалимского храма было включено в их рассказы о Селевкидах. Таким образом, вполне вероятно, что то же самое замечание Николая встречается и в той части Истории, которая касается главным образом дел Антиоха, а не евреев.
Следующий фрагмент из тринадцатой книги «Древностей», по–видимому, подтверждает впечатление, что цитаты Иосифа Флавия из Николая были взяты из рассказов, которые касались всеобщей, а не еврейской истории (90 F 92 = AJ, XIII, 250). И «Война», и «Древности» рассказывают об осаде Иерусалима Антиохом VII Сидетом в 129 году до н. э., во время которой Иоанн Гиркан подкупил Антиоха, чтобы тот снял блокаду (AJ, XIII, 245-250; BJ, I, 61). Однако, согласно «Древностям», Гиркан стал союзником Антиоха. Иосиф Флавий цитирует Николая в качестве свидетеля этого утверждения:
«Антиох после победы над парфянским полководцем Индатом поставил трофей на реке Лик. Он оставался там в лагере в течение двух дней по просьбе иудея Гиркана, потому что был национальный праздник, во время которого евреям было запрещено выступать в поход» (90 F 92).
Неясно, относится ли контекст этого отрывка Николая к Иоанну Гиркану или к Антиоху Сидету. Возможно также, что в этом фрагменте речь шла о Парфии — теме, рассмотренной Николаем в сто четырнадцатой книге его «Истории» (90 F 79 = Athen. VI, 61, 252D). Из Иосифа Флавия, однако, кажется, что предметом обсуждения у Николая был Антиох Сидет. Ибо вместо того, чтобы продолжить свой рассказ о Гиркане, Иосиф Флавий отвлекается, чтобы рассказать главу из истории Селевкидов. Он описывает смерть Антиоха от руки парфянского царя Арсака, после чего Деметрий II взошел на сирийский престол. Деметрий, продолжает Иосиф Флавий, смог стать преемником Антиоха, потому что Арсак освободил его из плена, когда Антиох вторгся в Парфию, «как уже рассказывалось в другом месте» (AJ, XIII, 253). Поскольку Иосиф Флавий никогда не пересказывал эту историю, и у него не было для этого причин, современные ученые сходятся во мнении, что Иосиф скопировал из своего источника перекрестную ссылку. То, что источником был Николай, очевидно из того факта, что Дамасский цитируется Иосифом Флавием непосредственно перед его отступлением от еврейской истории. Таким образом, может показаться, что Иосиф Флавий, копируя у Николая факт присутствия Гиркана в парфянской кампании, следовал своему источнику в описании Антиоха и Деметрия. Примечание «как уже упоминалось в другом месте» хорошо вписывается в ту работу, которую написал Николай. Его актуальная трактовка истории требовала перекрестных ссылок. В данном случае замечание, вероятно, отсылало к рассказу Николая о Парфии, где приводились более подробные сведения о вторжении Антиоха.
Еще больший интерес представляет тот факт, что, говоря об Антиохе Сидете, Николай зафиксировал относительно незначительный факт, касающийся просьбы Гиркана остаться в лагере для празднования еврейского праздника (90 F 92). Такая деталь представляла бы интерес только для еврейских читателей. Во всяком случае, параллельный рассказ в «Войне», который сводит к минимуму общую картину того периода, опускает кампанию Гиркана в Парфии.[26]
Имеющиеся на данный момент свидетельства указывают на то, что Николай объединил еврейскую историю с историей эллинистических монархий в одном флаконе. Но нельзя исключать возможность того, что он дал полное описание внутренних дел хасмонеев, особенно учитывая, что историки обычно стремились к более подробному описанию более поздних времен. Но отсюда не следует, что еврейская история рассматривалась отдельно от истории Селевкидов и Птолемеев. Это предположение, по–видимому, противоречит общепринятому взгляду современной науки. Принято считать, что «Война» в большей степени зависел от истории Николая, чем «Древности». Основанием для этой гипотезы является то, что (a) отношение к Ироду в «Войне» более благоприятно, чем в «Древностях»; (b) в «Древностях» часто цитируется Страбон; (c) мировоззрение «Войны» отражает мировоззрение эллинистического автора, писавшего во времена Ирода. Оставляя в стороне на данный момент трактовку Иосифом Флавием иродовского периода, эта гипотеза оставляет некоторые вопросы без ответа. В своих «Древностях» Иосиф Флавий часто отклоняется от своего рассказа о хасмонеях, чтобы включить в него темы, которые не имели прямого отношения к еврейским делам; но параллельный рассказ в «Войне» свободен от такого постороннего материала. Только если мы примем эллинистический источник «Древностей», такой как История Николая, интерес которого не ограничивался еврейской историей, можно объяснить включение постороннего материала в «Древности». Более убедительным аргументом в пользу предположения, что рассказ Иосифа о хасмонеях в «Древностях» был основан на Николае, является тот факт, что он перемежается прямыми цитатами из Дамасского. [27] Однако гипотеза, что «Война» следовала Николаю, основана на одних догадках. Таким образом, свидетельства указывают на более полную зависимость от Николая в «Древностях», чем в «Войне».
Это не означает, что Николай должен быть исключен как источник «Войны». Правда, «Война», в отличие от Древностей, занимается в первую очередь внутренними делами. Но вполне вероятно, что Николай включил подробный рассказ о хасмонеях в качестве предыстории возвышения Ирода, рассказ, который Иосиф Флавий, возможно, эксцерпировал в «Войне». Однако в «Древностях» Иосиф Флавий, писавший в более неторопливом темпе, чувствовал себя свободным более тесно следовать своему источнику.
Гипотезу, что Иосиф Флавий в «Древностях» дополнил свой рассказ из «Войны» цитатами из Николая, которые касались общей, а не еврейской истории, подтверждает F 93: «Птолемей Латир, захватив Иудею, приказал своим солдатам перерезать глотки женщинам и детям, освежевать их, сварить и съесть». Николай и Страбон упоминаются здесь в качестве авторитетов (90 F 93 = AJ, XIII, 345-347). Итак, Николай и Страбон независимо друг от друга следовали за Тимагеном, которого чуть ранее цитировал Иосиф Флавий. Известно, что Тимаген никогда не давал связной истории евреев, хотя он часто упоминал их. Если источником здесь был Тимаген, как предполагает Якоби, из этого следует, что Николай, возможно, просто перефразировал рассказ своего источника о Птолемее Латире. Проверка параллельного рассказа в «Войне» показывает, что автор ничего не знал о зверствах Птолемея в Иудее. И снова фрагмент завершается примечанием «как мы сказали в другом месте».
Эти перекрестные ссылки послужили полезной цели. Расставив свою историю по местам, легко представить себе трудности, с которыми столкнулся Николай в своей попытке объединить подробную историю евреев со сложностями эллинистической истории. Для Посидония или Тимагена было разумно подчинить рассказы о евреях описанию того периода, добавив некоторую предысторию своеобразного развития евреев. Но История Николая была гораздо шире по своему охвату. Желая включить подробный рассказ о хасмонейских правителях, он решил проблему, подчинив внутреннюю историю внешней и соединив их перекрестными ссылками. Таким образом, завоевание Помпеем Иерусалима, а также кампания Красса против Парфии и покорение Цезарем Галлии последовательно рассматривались под общим заголовком «конфликт между Помпеем и Цезарем». Это было логично. Ибо, помимо мелких пограничных конфликтов, внешнюю историю евреев следует рассматривать с точки зрения центров власти, а не с точки зрения фракционных распрей внутри Иерусалима.
Тем не менее, приближаясь к падению династии Хасмонеев и возвышению Антипатра, Николай потерял чувство меры. Якоби предполагает, что F 96, в котором говорится о происхождении Антипатра, входил в одну из книг со сто одиннадцатой по сто тринадцатую. Это означало бы, что последние тридцать или более книг из ста сорока четырех всей всемирной истории посвящены главным образом возвышению и жизни Ирода. Если это правда, то правление Ирода было одним из наиболее подробно описанных периодов в еврейской истории. У Иосифа Флавия этот период занимает почти четыре книги (AJ, XIV, 8 - XVII, 323).
Как уже отмечалось, последователи Дестинона пытались глубже проникнуть в природу обхождения Николая с Иродом. Все сходятся во мнении, что рассказ Николая может быть реконструирован по тем отрывкам из Иосифа Флавия, которые благоприятствовали царю. Однако остается вопрос, точно ли Иосиф Флавий воспроизвел точку зрения Николая. К счастью, есть остатки Автобиографии, но если Николай не изменил своих взглядов, можно предположить, что описание событий там было по существу таким же, как и в «Истории», хотя и в значительно сокращенной форме.
Из F 135 мы узнаем, что Николай отразил интеллектуальные интересы Ирода, чего не сделал Иосиф Флавий. Николай, как показывает F 134, не только полностью описал благотворительные действия Ирода в пользу греческих городов, но и «объяснил» его цель: человеколюбие, пунктик Дамасского, но опущенный Иосифом Флавием, возможно, намеренно (90 F 135, 30 ff.). Путешествие Николая в Рим в свите Ирода в 12 году до н. э., которое, вероятно, упоминалось в Истории, не записано у Иосифа Флавия. То же самое можно сказать и о визите Николая в Антиохию в 20 году до н. э., возможно, в качестве секретаря царя (90 F 100). Опустив эти случаи, Иосиф Флавий, вероятно, устранил некоторые из более шероховатых аспектов николаевской пропаганды Ирода.
F 136 начинается со второго известного путешествия Николая в Рим в 8 году до н. э., чтобы добиться примирения между Августом и Иродом (90 F 136, 1). Здесь рассказ в «Древностях» соответствует рассказу Николая (AJ, XVI, 335-355; ср. 271-299). Согласно «Древностям», Август не только возобновил свои дружеские отношения с Иродом, но и приговорил к смерти обвинителя Ирода, арабского военачальника Силлея (AJ, XVI, 353). Иосиф Флавий, однако, записывает, что Силлей агитировал против Ирода в 4 году до н. э. в Риме (AJ, XVII, 54 ff.). Но анализ текста Николая может объяснить, как Иосиф Флавий допустил такую грубую ошибку. Соответствующий отрывок в F 136 завершается словами: «И, признанный впоследствии злодеем, он [Силлей] был приговорен к смерти». Николай явно ссылался на проступки Силлея в 4 году до н. э., за которые, как сообщает Страбон, он был казнен. [28] Перефразируя Николая, Иосиф Флавий, по–видимому, упустил из виду слово «впоследствии». Кстати, дело Силлея не зафиксировано в «Войне», что подтверждает впечатление, что «Древности» зависели от Николая еще больше, чем более ранняя «Война».
В Автобиографии рассказ Николая об осуждении сыновей Ирода совпадает с рассказом Иосифа Флавия. Но Николай, несмотря на свою краткость, добавляет подробности, отсутствующие у Иосифа Флавия, конкретно, что сыновья Мариамны были казнены ночью и что Антипатр замышлял убить Саломею, сестру Ирода (90 F 136, 4; F 136, 6). Николаевская версия событий после Ирода содержит факты, отсутствующие у Иосифа Флавия. Он также называет число евреев, убитых Архелаем, равным трем тысячам (90 F 136, 9 = AJ, XVII, 218 = BJ, II, 13), но только Николай говорит, что в восстании участвовало более десяти тысяч (F 136, 8). Один только Николай записывает, что восстание евреев было направлено против «эллинов», как и против Архелая. Как и следовало ожидать, Николай более точен, чем его переписчик.
В отличие от Иосифа Флавия, который описывает два отдельных разбирательства перед Августом, касающиеся распоряжения царством Ирода, Николай, ради краткости, объединяет их в одно (BJ, II, 25-39; 80-100 = AJ, XVII, 228-249; 301-323; 90 F 136, 9-11). В остальном превосходство версии Николая над версией Иосифа Флавия снова очевидно. Николай упоминает о присутствии в Риме делегации из эллинистических городов с требованием свободы и добавляет, что он советовал Архелаю не противиться их требованию (90 F 136, 9-10). Иосиф Флавий, хотя и опускает присутствие эллинистической делегации, говорит, что греческие города Газа, Гадара и Гиппос были отделены от этнархии Архелая и включены в провинцию Сирия (BJ, II, 97 = AJ, XVII, 320). Доводы еврейской делегации точнее отражены в рассказе Николая, чем в рассказе Иосифа Флавия. Согласно Иосифу Флавию, еврейские представители выступали за прямое римское правление; согласно Николаю, они предпочитали римское правление, но в качестве второго выбора согласились, чтобы ими управлял Антипа, младший брат Архелая. Еврейская оппозиция дому Ирода была не столь бескомпромиссной, как можно было бы предположить по Иосифу Флавию. Николай утверждает, что он намеренно воздержался от нападения на Антипу (90 F 136, 10). Иосиф Флавий приводит ожесточенные нападки Антипы на Архелая, но ответ Николая на эти обвинения у Иосифа Флавия свободен от личных обвинений. Таким образом, Иосиф Флавий косвенно подтверждает рассказ Николая (BJ, II, 26-36; AJ, XVII, 230-247).
Предполагая, что История Николая содержала ту же информацию, что и его автобиография, из FF 133 - 136 можно сделать следующие выводы: (а) Николай описал интеллектуальные устремления Ирода, включая, возможно, философское обоснование правления царя; (b) отношения между евреями и эллинистическими элементами в Палестине более четко очерчены, чем у Иосифа Флавия; (c) важность Николая была сильно подчеркнута; (d) рассказ Николая содержал много деталей, которые сейчас утрачены; (e) Зависимость Иосифа Флавия от Николая, даже в большей степени в Древностях, чем в Войне, не нуждается в сомнении. Потеря (а) и (b) особенно прискорбна.
Рассказ Николая о древнем Израиле, его отношение к хасмонеям и Ироду, а также частые ссылки на евреев в других его работах делают очевидным, что значительная часть Истории касалась еврейских дел. В эллинистический период еврейские и нееврейские историки писали монографии о евреях, и всемирная история была популярной темой. Но Николай, вдохновленный Иродом, был первым, кто объединил эти два предмета. Евреи чувствовали себя ущемленными, потому что классические историки почти не упоминали о них, а эллинистические авторы упоминали кратко и с пренебрежением. Видное место, отведенное евреям в мировой истории Николая, возможно, было предназначено по желанию Ирода залечить эту рану. Таким образом, можно предположить, что «Всемирная история» Николая была еще одним апологетическим трудом, подобным трудам других еврейско–эллинистических авторов, но гораздо большего масштаба.


[1] У Александра Полигистора (273 F 19) цитируются как авторы сочинений о евреях Деметрий (722 T 1; FF 1-7), Евполем (723 TT 1-3; FF 1-5), Псевдо–Евполем (724 FF 1-2), Аристей (725 F 1), Артапан (726 FF 1-3), Аполлоний Молон (728 TT 1-5; FF 1-4) и Филон Старший (729 Т 1; FF 1-4). Все, кроме Молона, были либо иудеями, либо самаритянами, но Александр, вероятно, не был ни тот, ни другой. Однако Иосиф Флавий (C. Apion, I, 218 = 723 Т 3), ошибочно называет Деметрия, Евполема и Филона Старшего неевреями.
[2] Евполем (I Macc. 8, 17 = 723 Т 1), как и впоследствии Николай, был послан Иудой Маккавеем с дипломатической миссией в Рим.
[3] Среди них Дамокрит (730 F 1); Феофил (733 F 1); Александр Полигистор (273 F 19); Тевкр из Кизика, который написал историю евреев в шести книгах (274 Т 1).
[4] Гекатей из Абдеры включил рассказ о евреях в свою Египтиаку, 264 F 6 = Diod. 40, 3 (Ps. Hec. FF 21-24); Posidonius, 87 F 69; 70 = Strabo, XVI, 2, 34-45; Pompeius Trogus (Timagenes), Justin, XXXVI; см. также 737 FF 1-19.
[5] Posidonius, 87 F 69 = Apion, II, 80; Diod. 34, 1, 3; Justin, XXXVI, 2, 1 ff.; Strabo, XVII, 2, 5; 91 F 7; Damocritus, 730, F 1. Ptolemy of Mendes, 611 F 1. Юба из Мавритании, однако, упоминает евреев кратко (275 F 4 = 680 F 8b).
[6] Аполлоний Молон 728 T 2; F 1; cp. C. Αpion, II, 16; 145; 148; 208; 255; 258; 295; 728 T 3a-d; FF 2-3; Apion, 616 F 4a-o; Chaeremon, 618 F 1.
[7] Юстин Мученик (Dial. C. Tryphon 52), делает Антипатра, отца Ирода, аскалонцем. Антипа, дед Ирода, пришел к власти, сперва привлекши на свою сторону жителей Газы и Аскалона (AJ, XIV, 10).
[8] Об эллинистической традиции о Газе см. Alexander Polyhistor, 273 F 117. Клавдий Иолай (788 F 3) в попытке дать греческую этимологию Гадары является прекрасным примером того, как палестинскому городу приписывается греческое происхождение. См. также Pausanias, 854 F 7.
[9] См. 90 F 137. Хотя Николай следовал той же традиции, что и Юстин, он, несомненно, был лучше информирован, чем Помпей Трог, и поэтому нельзя исключить вероятность лести со стороны помощника Ирода.
[10] Согласно II Sam. 8:3, Давид победил Хадад–езера на Евфрате (I Chron. 18:3, Гемат на Евфрате). Впоследствии Дамаск вступил в союз с Хадад–езером, который также заручился помощью аммонитян. Решающая победа Давида, по–видимому, произошла близ Гелама (II Kings. 8: 3 ff.; 10: 3 ff.). Райт и Филсон не указывают места; Нот находит Гелам «где–то в самой северной земле к востоку от Иордана''. Во всяком случае, Николай приписывал Дамаску гораздо большее могущество, чем библейский рассказчик.
[11] F 20 = AJ, VII, 101 - 102; I Kings 20:1 ff. Согласно ассирийской надписи, Ахав присоединился к союзу Бен–Хадада, которому удалось временно сдержать Салманассара III Ассирийского в 853 году до нашей эры.
[12] Иосиф, AJ, XX, 25, указывает на местонахождение ковчега в регионе Карр, Месопотамия, далеко от Арарата.
[13] Возможно, что Николай объединил древнюю и эллинистическую еврейскую историю со своей подробной биографией Ирода. Биография царя заняла важную часть заключительного раздела его Истории, более 22 книг (F 81). Посидоний же, Трог, Тимаген и Диодор (XL, 3) писали о евреях лишь в связи с завоеванием Помпеем Востока.
[14] F 141 = AJ, I, 108. Якоби печатает этот фрагмент очень мелким шрифтом. Но нет никаких оснований сомневаться в том, что Эфор (70 F 238) действительно упоминал о долголетии древних (70 F 112), как и Николай, который часто следовал за Эфором.
[15] 1 Kings, 20:1 ff.; cр. I Kings, 22:1 ff., где, как говорят, Ахав погиб, сражаясь с арамеями. Некоторые ученые сомневаются, относится ли I Kings, 22 к Ахаву, поскольку Ахав упоминается только один раз (v. 20), тогда как v. 41, по–видимому, предполагает естественную смерть
[16] В «Древностях» содержатся детали и дополнения, которых нет в Kings, например, ассамблея союзных Ададу царей «из–за Евфрата» (AJ, VIII, 363). Вторжение Адада в Самарию (90 F 20) подробнее описано в AJ, VIII, 364-365, чем в I Kings, 20. Ср. также AJ, IX, 93-94. Во всяком случае, F 20 делает вероятным, что Николай дал полный отчет о дамасских Ададах. Вероятно, он использовал, с дополнениями из других источников, описания доблести сирийцев в библейских книгах.
[17] Как и Николай (90 F 19), Трог (Юстин, XXXVI, 2, 3) сделал Авраама царем Дамаска; ср. также AJ, IX, 93-94 с заявлением Юстина об Азаиле.
[18] Об использовании Николаем Тимагена см. 88 F 6; 90 F 93; 91 F 12.
[19] AJ, II, 41-3. Однако Меринг считает, что все эти истории следует приписать Иосифу Флавию.
[20] Клеопатра (AJ, XV, 97) намеревалась заманить Ирода в ловушку, заявив, что он ее изнасиловал.
[21] Ср. приписываемое рабу Иосифу κοσμιότητα και σωφροσύνην αύτη μαρτύρων (AJ, II, 59) с самохвальством Николая в 90 F 137; Теккерей находит аналогичную фразу у Филона (De Jos. 9, 40).
[22] Артапан (726 F 3), как и AJ, II, 238 ff. делает Моисея великим военачальником и основателем египетского пантеона и культа; «Древности», однако, рассказывают роман.
[23] Аполлодор нигде больше не упоминается в трудах Иосифа Флавия; Кастор — лишь еще раз {C. Apion, I, 184); «Древности» (XII, 135-137; 358) цитируют Полибия, но прямое использование его Иосифом сомнительно, поскольку его рассказ часто отличается от рассказа Полибия; Тимагена Иосиф использовал косвенно (88 F 5, 16 = AJ, XIII, 319).
[24] Николай — более вероятный источник, чем Страбон. О Николае как вероятном источнике для других историков см. 90 FF 72; 141, где, в отличие от F 91 Николай указан последним.
[25] Ни Полибий, ни Аполлодор (244 F 1-356), ни Кастор (250 FF 1-20), по–видимому, не привели существенного отчета о еврейских делах.
[26] BJ, I, 62 также помещает нападение Гиркана на соседние сирийские города в 129 г. до н. э., но AJ, XIII, 254 ff. датирует его завоевание этих городов всего несколькими месяцами позже, после смерти Антиоха.
[27] Это правда, что в «Древностях» в отличие от «Войны» часто цитируются источники. Тем не менее факт остается фактом: использование Николая в первом случае засвидетельствовано, в то время как во втором оно основано на умозаключениях.
[28] Страбон, XVI, 4, 24, описывает, как Силлей был обезглавлен за то, что он предательски погубил римского генерала Галла.