Глава 6: Дебаты о «варварском» Риме
В предыдущей главе мы отметили, что поражение в борьбе с Римом привело к перевороту в правлении Филиппа V и Антиоха III. Этот факт говорит о том, что в эллинистическом мире победа Рима воспринималась как капитуляция перед barbaroi. Другими словами, эллинистический мир относился к Риму как к варвару.
Однако Чампион говорит, что с другой стороны к Риму относились как к «почетному греку». Это неоднозначное отношение эллинистического мира к Риму особенно ярко проявляется в сочинениях Полибия. Почему Полибий был так двусмыслен в этом вопросе? В этой главе мы рассмотрим вопрос о том, воспринимали ли в изложении Полибия эллины римлян как варваров, и что думал об этом Полибий.

Являются ли римляне barbaroi?

В трудах Полибия рассуждения о Риме как о варварах представлены в виде высказываний послов, солдат и других деятелей, которые появляются в «Историях». Это указывает на то, что жители эллинистического мира во времена римской экспансии считали римлян варварами, но считал ли сам Полибий, записавший эти факты, римлян варварами или нет? Последней позиции придерживается Уолбэнк. В своем комментарии к «Истории» он утверждает, что Полибий не считал римлян варварами, и критикует тех, кто придерживается противоположной позиции. Эрскин и Чампион, напротив, утверждают, что Полибий признавал римлян варварами и в этом отношении ничем не отличался от своих современников. Однако Эрскин также отмечает, что этот варварский аспект Рима не занимает заметного места в рассказе Полибия.
Что очевидно из исследований, посвященных взгляду Полибия на Рим, так это туманность отношения этого историка к Риму. Ранее мы рассмотрели критерии определения варваров на Востоке, но в рассказе Полибия о Западе критерии оценки варваров более двусмысленны, и, в частности, его отношение к Риму менее ясно. Поэтому трудно сказать, считал ли он эту западную державу варварами или нет.
Эта трудность во многом связана с проблемой рассказа Полибия. В сочинениях Полибия очень мало мест, где эллинистический мир прямо называет Рим варваром, а большинство мест расплывчаты. В основном из речей и других записанных высказываний Полибия мы можем сделать вывод, что римляне были barbaroi.
В какой степени, таким образом, заявления и речи других людей, описанные в «Истории», передавали факты? Современные ученые изо всех сил пытались разобраться с этим вопросом. Первым долгом историка Полибия должно быть фиксирование того, что было сделано и сказано на самом деле, каким бы банальным это ни казалось(Polyb.2.56.10).
По мнению Уолбэнка эти речи не были сочинены Полибием. Хотя Чампион в основном согласен с Уолбэнком, он отмечает, что сам Полибий настаивает на важности «сделать все возможное, чтобы донести до читателя сердцевину и суть речи» (Polyb. 36.1-7). Другими словами, он утверждает, что Полибий подчеркивал общий замысел речи, когда записывал ее, и выбрал слова, которые, по его мнению, были ближе к фактам. В этом отношении мы также можем сослаться на замечания Одо о речах, написанных Фукидидом, который, как говорят, оказал большое влияние на Полибия. Одо утверждает, что Фукидид воспроизвел речи с собственными домыслами, не забывая при этом о точности фактов. Если принять во внимание оценку Одо, что Полибий был преемником Фукидида, можно сделать вывод, что в описании речей Полибий следовал методу Фукидида и что он записал их с намерением отредактировать их, чтобы они соответствовали фактам, если не являются полностью подлинными.
Чампион утверждает, что, особенно в описании Рима, Полибий смягчает прямолинейность тех, кто называл римлян barbaroi и заявлял о собственной враждебности к Риму.
Я думаю, что мнение Чампиона о том, что неясность речей, записанных Полибием, объясняется его редактированием, является обоснованным. Однако я не согласен с мнением Чампиона, что это объясняется намерением самого историка выступить против Рима. Я попытаюсь прояснить причины этого через анализ взглядов современников на Рим, переданных Полибием, и изучение намерений Полибия при их фиксации. В трудах Полибия дебаты со стороны эллинистических государств относительно Рима в основном встречаются в отрывках, связанных с военным конфликтом между Филиппом V и Римом, так называемой Македонской войной, начавшейся в 215 году до н. э. Далее мы рассмотрим взгляд греческого/эллинистического мира на Рим в контексте Первой и Второй Македонских войн.

Дебаты о «варварском» Риме: Греция во времена Первой Македонской войны

Мирная конференция в Навпакте (217 г. до н. э.)
Союзническая война, разразившаяся в 220 году до н. э., сразу после воцарения Филиппа V, закончилась мирными переговорами в Навпакте под руководством македонского царя. Полибий рассказывает, что это соглашение о прекращении войны было вдохновлено событиями Второй Пунической войны между Римом и Карфагеном (Polyb.5.101.6-102.2). Когда Филипп V узнал, что римская армия под командованием Фламинина была уничтожена карфагенским полководцем Ганнибалом на берегу Тразименского озера, он созвал конференцию, чтобы завершить войну в союзе с Ганнибалом.
На этой мирной конференции Агелай из Навпакта, этолийский посланник, произнес следующую речь:
«Прежде всего греки должны были бы благодарить богов, а не воевать друг с другом, потому что если бы они все говорили одно и то же и взялись за руки, как при переправе через реку, они могли бы остановить продвижение варваров и спасти себя и свои города» (Polyb.5.104.1-2).
Из–за двусмысленности формулировки в этом отрывке Уолбэнк не уточняет, кого Агелай называет здесь «варварами». Однако Чампион, основываясь на упоминании Агелаем римско–карфагенской войны, отмечает, что «варвары» здесь относятся и к Риму, и к Карфагену. Чампион подчеркивает мысль Агелая, что победившие варвары, будь то римляне или карфагеняне, никогда не будут удовлетворены тем, что они победители (Polyb.5.104.3-4). Этолийский посол подчеркивал роль Филиппа V как защитника Греции.
В приведенном выше отрывке Рим и Ганнибал описаны как barbaroi, и оба как угроза для Греции. Это также подтверждает мнение о том, что победитель в этой войне на западе, barbaroi, представлял угрозу для Греции. В то же время Агелай признает роль Филиппа V как лидера Греции и подчеркивает роль этого македонского царя как защитника Греции. А тот факт, что речь Агелая была произнесена на собрании, где присутствовал и Филипп V, говорит о том, что этолийский посланник знал, что македонский царь — грек, у которого с ними общий враг, а именно варварский Рим. Тот факт, что этот этолийский посланник был ведущим политиком, который неоднократно занимал высший пост в Содружестве, пост главнокомандующего, напоминает о широко распространенном мнении о Риме как о варварах.

Дебаты в Спарте между этолийским и акарнанским посланниками (209 г. до н. э.)

Учитывая вышеизложенные обстоятельства, вполне естественно, что союз Этолии с Римом в 215 году до н. э. подвергся критике. Это было связано с тем, что когда Ганнибал заключил союз с Македонией, Рим выбрал Этолию в качестве партнера для проведения совместной кампании по сдерживанию Македонии. Эта критика была в значительной степени подхвачена в дебатах в Спарте между этолийским посланником Хленеем и акарнанским посланником Ликиском, которые обсуждались в главе 4 (Polyb.9.28-39). В этих дебатах Хленей призвал Спарту присоединиться к союзу с Римом, а Ликиск выступил против него:
«С кем вы сейчас разделяете свою волю и к какому союзу призываете? Разве это не союз с варварами? Вы, кажется, думаете, что проблема сейчас такая же, как и раньше. Но это не так. Затем вы соперничали со своими ахейцами и македонянами за лидерство и престиж, и особенно с Филиппом за первенство. Но сейчас вы ведете борьбу против капитуляции греков перед чужеземцами. Вы хотите втянуть их в войну против Филиппа, но не понимаете, что скоро будете бороться против себя и против всех греков» (Polyb.9.37.4-10).
Первое, на что следует обратить внимание в этом обсуждении, это то, что Этолия называет римлян варварами, учитывая ее союз с Римом. И мы видим, что тесный союз с Римом, рассматриваемый как связь с варварами, рисковал подвергнуться критике со стороны других греческих/эллинистических государств.
Следует также отметить, что немного раньше цитируемого отрывка Ликиск указывает на оборонительную роль, которую сыграла Македония во время вторжения галатов в Дельфы (Polyb.9.35.1-4). Акарнанский посол относится к Македонии как к собрату Греции, наравне с ахейцами и другими. Кроме того, он напоминает спартанцам о славных днях персидских войн и призывает их не вступать в союз с римлянами, чьими предками были другие варвары и которые хотели поработить Грецию.
Как мы видели, предикат «варвары» используется по отношению к Риму в самых разных смыслах, но аргумент Ликиска ясно показывает, что союз с «варварской» сверхдержавой мог быть подвергнут критике со стороны других греческих/эллинистических народов. Кроме того, важно отметить, что Ликиск, как и Агелай из Этолии, считает Филиппа V своей семьей. С этой точки зрения можно сказать, что греки широко признавали Македонию щитом Греции от вторжения варваров.

Речь родосского посла Фрасикрата (207 г. до н. э.)

Аргумент о том, что римляне были варварами и намеревались поработить греков, встречается не только в речи одного Ликиска. Полибий рассказывает нам о другом примере — речи родосского посланника Фрасикрата в 207 году до н. э. (Polyb.11.4-6). Фрасикрат был послан в этолийский парламент с целью прекращения войны между Этолией и Македонией, и можно сказать, что он критиковал Рим перед его союзниками.
Следует отметить, что в мирных переговорах с энтузиазмом участвовал Птолемей IV. Ливий рассказывает, что во время второй Пунической и первой Македонской войн Рим предпринимал дипломатические усилия, чтобы привлечь Птолемея IV на свою сторону (Livy 27.4.10). С другой стороны, Хербл утверждает, что Птолемей IV занимал нейтральную позицию. Возможно, что высказывание Фрасикрата включает в себя восприятие Птолемеев, которые сохраняли нейтралитет во время войны. В этой речи Рим прямо назван варварами, а союз с Римом описан как унизительный. Причина, по его мнению, в том, что Рим хочет поработить греков (Polyb.11.5.1). В основном Фрасикрат повторяет речь Ликиска.
Как мы видели, дебаты о Риме в Первой Македонской войне, несомненно, привели к многочисленным негативным комментариям о союзе между Этолийской конфедерацией и Рима. Критики этого союза, такие как Ликиск из Акарнании и родосские послы, согласны с тем, что именно варвары обратили греков в рабство. Аргумент Ликиска показывает, что существовало мнение, что персидский царь Ксеркс, кельты и римляне были в равной степени варварами. Критика союза этого федерального государства с Римом, а не самой Этолии, является характерной чертой аргументации акарнанского посланника. Из этого можно сделать вывод, что союз с Римом был чреват критикой.

Дебаты о «варварском» Риме: от второй Македонской войны

Как мы видели в предыдущем разделе, многие аргументы в пользу того, что римляне являются barbaroi, можно найти в Первой Македонской войне. Однако следует отметить, что эти аргументы были выдвинуты в отсутствие Рима. С другой стороны, во Второй македонской войне Полибий рассказывает о переговорах между эллинистическими государствами и Римом в ситуации «лицом к лицу». Прежде всего, именно в битве при Киноскефалах, решающем сражении Второй македонской войны, мы находим единственный случай в «Истории» Полибия, когда эллины прямо называют римлян варварами. В связи с этим крайне необходимо изучить и эту войну. Каково было отношение эллинистических государств к Риму, когда они столкнулись с ним напрямую? Давайте рассмотрим их по очереди.
Прежде всего, мы рассмотрим дебаты между македонским царем и римской стороной в 201 году до н. э. во время осады Филиппом V Абидоса, которая положила начало Второй Македонской войне. После начала осады Рим послал Лепида просить Филиппа V прекратить войну и остановить вторжение на территорию Птолемеев (Polyb.16.34.3-7). Эти переговоры сорвались, и Филипп V захватил Абидос, а Македония и Рим снова скрестили оружие. Скорее, как мы увидим ниже, он пытался сохранить спокойствие перед лицом жесткой и запугивающей позиции Лепида и попросил Лепида сохранить Феников мир. Можно считать само собой разумеющимся, что Филипп V избегал называть римлян варварами, потому что хотел избежать новой войны с ними, но стоит отметить, что он был неизменно сдержан по отношению к ним. Однако, несмотря на его усилия, Македония и Рим возобновили войну. Даже Ахейское содружество, правящая партия со времен его отца Антигона III, выступило против него, и он отступил из Малой Азии в Грецию.
Зимой 198 года до н. э., незадолго до битвы при Киноскефалах, решающего сражения между двумя лагерями, Филипп V провел переговоры с римским полководцем Фламинином и представителями его союзников у Никеи. На этой встрече Александр Исский, один из представителей Этолийской конфедерации, критиковал Филиппа V за разрушение городов, что Александр Македонский редко совершал в Персии.
«Однако прежние македонские цари не имели таких намерений, даже по отношению к своим противникам. Они сражались друг с другом в открытом поле и редко разрушали или уничтожали города. Это видно из войн, которые вел Александр Македонский против Дария III, а также из войн, которые вели все его преемники против Антигона Азиатского» (Polyb. 18.3.4-5).
Ссылка на «приличное» поведение Александра Великого в Азии напоминает нам замечание Полибия, что он проявлял уважение к святилищам завоеванных земель (Polyb. 5.6-10). Как отмечает Уолбэнк, наследуя родину Александра Великого, Антигониды ощущали свою легитимность. Полибий говорит нам, что Филипп V, будучи царем Македонии, очень хорошо осознавал свое положение наследника трона Александра Великого (Polyb.5.9-10). Поэтому контраст с Александром Македонским, похоже, послужил сильной критикой в адрес македонского царя.
В ответ Филипп V выступает против Рима и его союзников, но примечательно, что он называет Этолию, с которой Рим был в союзе, «негреческой» (Polyb.18.5.5-8). Как объясняет Уолбэнк, это, вероятно, заявление в ответ на характеристику Еврипидом этолийцев как полуварваров (Eurip. Phoen. 138). Важно отметить, что это утверждение было сделано Филиппом V, который в Навпакте считался «родственником» этолийцев. Нет нужды говорить, что Этолия была могущественной греческой конфедерацией, однако он назвал их варварами в присутствии их представителей.
Такого пренебрежительного отношения нет к Фламинину, римскому полководцу. Скорее, как и в случае с Лепидом в Абидосе, Филипп V остается вежливым с этим римским генералом. Но в Македонии, как и в греческих городах во время Первой Македонской войны, римляне повсеместно считались barbaroi, о чем ясно свидетельствуют слова македонских вестников, призывавших царя открыть огонь в битве при Киноскефалах, которая решила исход Второй Македонской войны:
«Враг отступает, царь. Мы не должны упустить такую возможность. Варвары бегут перед твоей армией. Сегодня день царя, час царя» (Polyb. 18.22.9).
Как мы видели, до сих пор упоминание римлян как barbaroi было неоднозначным. Однако такого заявления не могло бы быть, если бы македонские монархи и вассалы не считали римлян варварами. Кажется, что здесь нарушено описание Полибия, который избегал прямо называть римлян barbaroi.

Послевоенные меры

Если предположить, что тенденция считать Рим варварами была широко распространена в эллинистическом мире, то можно представить, что при вхождении Рима в эллинистический мир возник конфликт. В самом деле, римляне, похоже, знали, что эллинистические народы считали их варварами. Эрскин указывает, на основании отрывка из трактата «О государстве» Цицерона, что римские ораторы знали, что греки считали Рим варварским (Rep. 1.58). Далее он говорит, что римлянам было известно это мнение греков о них «от Катона до Ливия».
Преодолевая эту трудность, Рим не просто ждал, пока греки/эллины изменят свое мнение. Напротив, он хотел показать свое родство с эллинистическими странами, как мы можем видеть из дискуссий при подписании мирного договора во время Второй Македонской войны. После битвы при Киноскефалах победившая римская сторона должна была обсудить вопрос об отношении к Македонии. На этой встрече римский полководец Фламинин стремился к скорейшему заключению мира с Филиппом V. Эта позиция подверглась критике со стороны его союзников. Полибий сообщает нам, что Александр Этолийский настоял на отречении Филиппа V (Polyb.18.36.7). Согласно Аппиану, Александр предложил Фламинину распустить Македонское царство (Appian. Mac. 9.1). До этого предложения этолийцев другой римский союзник, царь Афамании Аминандр описал ущерб, нанесенный ему соседней Македонией, и потребовал надлежащего обращения с проигравшими (Polyb.18.36.3-5). Фламинин, однако, отверг эти претензии.
Полибий рассказывает, что победоносный римский полководец напомнил своим союзникам о роли Македонии как щита против вторжения беззаконных галлов и фракийцев (Polyb.18.37.8-9). Обратите внимание на сходство этого аргумента с аргументом акарнанского посланника Ликиска, рассмотренным ранее (Polyb.9.35.1-4). Фламинин повторяет аргумент Ликиска в той мере, в какой barbaroi является нарушителем закона.
По иронии судьбы, тот же самый главный тезис мы находим у римлян, которых Ликиск сделал варварами. Другими словами, галлы были варварами, иноземными врагами Рима, и, утверждая, что галлы являются иноземными врагами, Фламиний надеялся произвести впечатление на греческих союзников близостью Рима. В намерения Фламинина входило утверждение, что Рим не был barbaroi, а был соседом, у которого был общий враг с эллинистическими народами.
Для Полибия было важно показать, что победоносный римский полководец был разумным мужем, способным следовать логике эллинистического мира. До сих пор в этом эссе я подчеркивал географические рамки восприятия эллинистическим миром себя и других, но предыдущие исследования, особенно исследования Чампиона, подчеркивали важность разума. Принимая это во внимание, попытка Фламинина убедить своих союзников с помощью разума впечатляет нас своей интеллектуальностью и отказом от принудительных методов к эллинистическому миру.
Для Полибия, чьей главной задачей было отобразить восхождение Рима к власти и его экспансию в эллинистический мир, было необходимо зафиксировать взгляды эллинистического мира на Рим в этот период. При этом, однако, он должен был быть максимально осторожным, чтобы не подчеркнуть свое презрение к Риму. Поэтому Полибий избегал прямолинейно излагать мнения тех, кто считал Рим barbaroi, чтобы не провоцировать как эллинскую, так и римскую стороны. Таким образом, Полибий хотел передать отношение Рима к эллинистическому миру, одновременно передавая восприятие современниками римлян как barbaroi.

Заключение

В этой главе мы рассмотрели эллинистический взгляд на Рим через сочинения Полибия. Я указал на то, что римляне считались barbaroi, и поэтому союз с Римом обсуждался в негативном контексте. Именно на этой основе поражение эллинистических царей от Рима нанесло такой ущерб авторитету побежденной стороны.
Римляне, с другой стороны, знали об этой точке зрения эллинистического мира и пытались смягчить негативные чувства. Утверждение Фламинина, что у эллинистических народов был общий враг — галлы, является примером попытки Рима смягчить враждебные чувства при контакте с эллинистическим миром.
Несомненно, большинство современников Полибия воспринимали Рим как варварский. Поэтому Полибий был осторожен, записывая утверждения эллинистического мира о Риме. Для того чтобы передать как эллинистический взгляд на Рим как на варваров, так и рациональную сторону Рима, Полибий избегает прямого представления эллинистической стороны. Кропотливая работа Полибия, похоже, была направлена на снижение эмоциональных трений в то время, когда зарождающаяся мощь Рима регулярно подавляла эллинистический мир.
Считал ли Полибий, записавший эти римские претензии, римлян варварами — это вопрос, к которому мы вернемся в эпилоге, после того, как все обсуждение будет упорядочено.