В первой аналитической главе «Военная сила и слабость» я рассмотрела, что было основой военной силы для римлян и полководцев их врагов. Секрет военной силы заключался в высокой морали, которая заключалась, прежде всего, в самодисциплине. Особенно Пирр, Митридат VI и Ганнибал восхваляются как удивительно сильные и морально устойчивые враги. Они служили примером для римских военачальников, но, кроме того, чем больше внимания уделялось силе врагов, тем сильнее казались победившие их римляне. Соответственно, военная слабость была вызвана слабым моральным духом. Антиох III служит стереотипным примером самодержца, который из–за своего высокомерия, эгоизма и отсутствия самодисциплины проигрывает каждую битву против морально безупречных римлян. С другой стороны, в Эпитоме мораль римлян также подвергается серьезной критике. Действительно, в римской историографии поздней республики было распространено мнение, что мораль римлян начала слабеть после столкновения с Антиохом III во II веке до нашей эры. Критика связана с пропагандой Августа, согласно которой он восстановил республику, а вместе с ней исправил и ухудшившуюся мораль.
Во второй аналитической главе «Злоупотребляющие силой» я проанализировала, как в Эпитоме римские и вражеские полководцы использовали свою силу неправильно или злоупотребляли ею. Вражеские полководцы последовательно описываются как агрессивные субъекты, и о них говорят, что они начали все войны своими собственными действиями. С другой стороны, римляне описаны как мирные люди и защитники более слабых народов, что было связано с пропагандой pax romana Августа. Филипп V, Антиох III и Митридат VI описаны как особенно агрессивные вожди. Злоупотребление силой проявлялось также в несправедливости, обмане и даже убийстве вражеских лидеров. В этих средствах особенно были искусны вражеские полководцы, но и римляне, как говорят, прибегали к ним, поскольку римляне, похоже, начали перенимать в войне и дипломатии манеры восточных автократоров. В Эпитоме весьма подчеркивается превосходство республики над автократией, и это особенно заметно в том, как вражеские лидеры использовали свою силу против членов своей семьи, чтобы обеспечить себе власть. Критику использования римлянами военной силы мы можем найти и в речах вражеских полководцев, что опять же связано с проблемой морального разложения. Однако это не следует понимать как конкретную критику писателя в адрес агрессивности римлян, поскольку вне речей римляне последовательно характеризуются как мирный народ. Скорее, речи вражеских лидеров отражают их высокомерие и неизбежную вражду между республикой и монархией.
Вкратце описание пяти военачальников в Эпитоме можно представить следующим образом. Пирр, Ганнибал, Филипп, Антиох и Митридат в целом описаны в Эпитоме как очень сильные и опасные враги Рима, бросившие вызов Римской республике и ее военной мощи. Пирр, Ганнибал и Митридат считались настолько могущественными, что их даже восхваляют в Эпитоме. Антиох же послужил исключительно негативным примером потери военной мощи и неэффективности монархии над республикой. Он также служил четким контрастом с морально твердыми римлянами. Сила Филиппа не описана, но его применение силы описано точно. Он и все остальные военачальники описываются как агрессивные в применении силы вожди: хотя некоторые из вражеских вождей обладали большой властью, военной силой и высокой моралью, все они безответственно применяли свою силу и были весьма воинственны. Считается, что все они начали военные действия против самих римлян. Описание власти и применения силы военачальниками ярко отражает республиканскую пропаганду и нравственные идеалы троговского и августовского периодов, что, существенно не изменив, Юстин передал в Эпитоме.

Военная мощь

На положительных примерах Пирра, Ганнибала и Митридата стало ясно, что в Эпитоме военная мощь этих военачальников была обусловлена благосклонностью богов, врожденным и, возможно, унаследованным от предков природным талантом, непоколебимой самодисциплиной, умеренностью, решительностью, умом, хитростью, достоинством и последующей популярностью. Все эти качества рекомендовались и римским военачальникам: тот, кто обладал всеми этими качествами, преуспеет в войне и достигнет великой добродетели.
Добродетель и воинская доблесть вражеских командиров преданно прославляется, потому что они служат для Юстина нравственным примером, которому должны следовать и римляне. Моральные концепции со времен Трога до времен Юстина оставались очень похожими. Похвала вражеских вождей также еще больше подчеркивала добродетель самих римлян: чем могущественнее были противники римлян, тем сильнее становилась власть римлян по мере того, как они побеждали своих врагов. Восхваление вражеских полководцев было очень распространено в римской историографии во времена Юстина и Трога и даже раньше.
Антиох, с другой стороны, является черно–белым примером того, как можно потерять военную мощь из–за отсутствия боевого духа и как не должен действовать военачальник. Он обладал пороками, противоположными всем перечисленным выше добродетелям: он был ленив и жаждал удовольствий, он был эгоистичен и не был способен сотрудничать с другими, и он постоянно ставил свои собственные интересы выше интересов своей империи. Его подготовка к войне была крайне бессистемной и неэффективной. Римляне, столкнувшиеся с Антиохом, вели себя совершенно иначе: римляне представляли себя единым фронтом, работающим на благо республики. Римляне готовятся к войне вполне организованно и дисциплинированно и не потакали алчности даже после победы над Антиохом.
Таким образом, показано, что мораль и добродетель римлян были совершенны до встречи с Антиохом. Превосходство Римской республики, по мнению римлян, основывалось на добродетели, состоящей из военной мощи и высокой нравственности. Однако после победы над Антиохом Эпитома критикует быстрое падение нравов, которое было вызвано влиянием восточной культуры. Критика в основном выражается в речах врагов Рима. Согласно Эпитоме богатство азиатских провинций развратило римскую самодисциплину и умеренность, что привело к военной слабости и алчности. Это, в свою очередь, привело к разрушению римского единства и стремлению отдельных римлян получить власть над другими. Таким образом, критика фокусируется на внутренней слабости Рима, кризисах конца Республики и их предыстории. Такая критика и размышления о моральном упадке конца Республики были очень распространены в историографии конца Республики и периода Августа. Также было очень распространено представление о критике через речи вражеских лидеров.

Злоупотребление властью

Таким образом, и вражеские полководцы, и римляне обладали значительными достоинствами и военной силой, хотя у обеих сторон были и недостатки. Что касается использования этой военной мощи, то римляне, согласно Эпитоме, были явно более ответственны в этом отношении, чем вражеские генералы, благодаря своему высокому моральному духу. Все пять вражеских командиров описываются как агрессивные по своей природе. Все они сознательно провоцировали конфликт с римлянами и мечтали о великой империи. В отличие от вражеских вождей, римляне и их республика изображены очень мирными и дипломатичными. Вражеские правители создавали хаос в Средиземноморье и угнетали слабейших, в то время как римляне стремились установить порядок и защитить своих союзников. Это было тесно связано с пропагандой pax romana эпохи Августа.
Злоупотребление властью проявлялось также в нечестном и несправедливом поведении по отношению как к врагам, так и к союзникам и членам семьи. Высокомерные и параноидальные вражеские вожди использовали свою власть, чтобы лгать, шантажировать, обманывать, прибегать к убийствам и шпионажу, а также грабить храмы. Многие из этих аморальных действий, похоже, были в порядке вещей для всех вражеских лидеров, описанных в Эпитоме. Говорят, что в своих столкновениях с этими вражескими вождями римляне тоже в какой–то степени прибегали к подобной тактике. Однако нечестность римлян описывается как гораздо более тонкая, чем нечестность вражеских вождей. В ней показано, как римляне изучали дипломатическую практику эллинистического Востока и поняли, что для достижения успеха им необходимо уметь вести себя как их враги. Это способствовало краху республики и переходу Рима к автократии.
Для вражеских царей также было характерно насилие над членами собственной семьи, что для римлян свидетельствовало о хаосе самодержавия по сравнению с республикой. Очень важной частью пропаганды Августа было подчеркивание роли римской семьи как части государства. С другой стороны, неримские цари убивали своих родителей, детей, братьев и сестер или жен, чтобы получить больше власти для себя. Римляне, с другой стороны, как говорят, никогда не делали того же самого. В царских семьях убийство действительно было очень распространенным и необходимым средством обеспечения власти, но римлянам оно казалось крайне неприемлемым, поскольку противоречило римской концепции семьи и patria potestas. Для римлян структура семьи была очень четкой и незыблемой: глава семьи, paterfamilias, управлял всеми остальными членами семьи, вплоть до того, что paterfamilias имел право даже убивать их. Каждая римская семья, в свою очередь, функционировала как полноценная часть Римской республики, которая сама была своего рода расширенной семьей. Таким образом, система гарантировала, что члены римских семей не могли и не должны были бороться друг с другом за власть так, как это делали царские семьи. Геноцид среди вражеских царей подвергается серьезной критике, поскольку он подчеркивает упорядоченность, справедливость и высокую мораль Римской республики, с одной стороны, и бесконтрольную хаотичную власть вражеских царей, с другой.
Таким образом, римляне в Эпитоме систематически изображаются мирными людьми. Однако в речах Митридата, Филиппа и некоторых других врагов римляне, наоборот, обвиняются в крайней агрессивности и алчности. Вражеские вожди представлены как жертвы римлян. Критика римской жажды власти в речах весьма заметна, но довольно расплывчата и часто основывается на очень далеких примерах из римской истории. Критика также не согласуется с общей линией работы, согласно которой войны начинали вражеские командиры. Поэтому я считаю, что ни Трог, ни Юстин не собирались так резко критиковать римскую внешнюю политику или неспособность вести законную войну. Вместо этого они, вероятно, хотели оживить свое повествование, предложив точку зрения вражеских вождей, которая разительно отличалась от точки зрения римлян. Речи Филиппа и Митридата рисуют довольно высокомерные портреты этих двух царей. В греческой и римской историографии было принято произносить такие враждебные речи в адрес военачальников. Это также было обычным риторическим упражнением, возможно, поэтому Юстин так стремился включить в Эпитому огромное количество критических речей.
Утверждение, что римляне ненавидели царей, также часто повторяется в речах. Однако в Эпитоме явно не предполагается критика Августа или собственных царей Рима, о которых говорится в очень положительных выражениях. Вместо этого было принято противопоставлять Римскую республику монархам Востока, как будто они были естественными врагами. Это подчеркивает необходимость войны, поскольку вражеские лидеры, как говорят, думали, что римляне их ненавидят. Изображение царей или монархов как врагов Республики было также связано с внутренними проблемами Рима: к концу Республики баланс системы был нарушен и в конечном итоге разрушился, поскольку отдельные римляне стали добиваться большей власти, чем их коллеги. Когда на таких людей нужно было напасть, чтобы сохранить баланс, их часто обвиняли в стремлении стать царями и ассоциировали с характеристиками монархов Востока. Поэтому, на мой взгляд, критика агрессии Рима и ненависть к царям должны быть связаны с общей озабоченностью внутренними кризисами в конце республики и ухудшением морали и военной мощи Рима. Это также вписывается в пропаганду Августа, в которой он утверждал, что восстановил Римскую республику на ее прежних прочных основах.