Царство Птолемеев в Египте было одним из наследий обширных завоеваний Александра Македонского, хотя Александр никогда не предполагал, что оно будет разделено между его преемниками как добыча. Птолемей I, один из диадохов Александра, создал одну из самых успешных и богатых абсолютных монархий эллинистического периода и основал династию, просуществовавшую около трехсот лет. Одним из факторов, способствовавших долголетию царства, были успехи Птолемея I в установлении modus vivendi между монархией и ее разнообразными подданными. [1] С одной стороны, благодаря своей связи с Александром Великим и македонскому происхождению он легко завоевал лояльность греко–македонской диаспоры. С другой стороны, он заручился поддержкой коренного населения благодаря своему покровительству их религии и институтам, [2] что привело к его признанию египетским жречеством как фараона. Необходимость поддерживать эти сбалансированные отношения между монархом и подданными, греко–македонскими и египетскими, оставалась серьезной проблемой для каждого птолемеевского правителя и определяла его успех или неудачу как правителя. Неспособность птолемеевского правителя контролировать, ассимилировать и умиротворять своих подданных приводила к гражданским беспорядкам и восстаниям в царстве. Восстания в основном происходили в Фиваиде, где коренные египтяне пытались отвоевать египетский трон у «чужеземных» Птолемеев и вернуть монархию «законным царям», последней линии египетских царей, проживавших в Фиваиде [3]. Еще большим поводом для беспокойства монархии Птолемеев были постоянные волнения в ее новой столице Александрии, где александрийское население действовало подобно преторианской гвардии императорского Рима, создавая и уничтожая правителей. Один из таких серьезных инцидентов привел к тому, что в 202 году до н. э. александрийская толпа подобно вакханкам убила министров Птолемея V, Сосибия и Агафокла. [4] Удовлетворение интересов египетских, греко–македонских подданных и смешанного александрийского населения было сложной задачей, но в конце концов ее решил не птолемеевский царь, а птолемеевская царица Клеопатра I. Я считаю, что ее беспрецедентное регентство было сочетанием не только ее собственного предвидения, но и существования «идеальных условий».
«Власть женщины в истории этих домов всегда проистекала из непреодолимой силы характера в сочетании со слабостью личности ее мужа или из положения регентши при несовершеннолетнем сыне. Царствование Клеопатры, если исходить из ее престижа селевкидской принцессы, имевшей какие–то права на Келесирию, ее богатства и энергичности ее натуры, а также того факта, что она была регентшей, действительно знаменует эпоху в истории женской власти в птолемеевском Египте» (Макурди).
Клеопатра I была дочерью Антиоха (III) Великого, селевкидского царя, и Лаодики, дочери Митридата II Каппадокийского. Она стала первой «иностранной» царицей Птолемеев, когда была выдана замуж за Птолемея V (193 г. до н. э.). Как иностранная царица в царстве Птолемеев, она должна была преодолеть множество социальных и политических препятствий. Например, ее сирийское происхождение могло представлять наибольшую опасность для нее самой, а также для легитимности ее потомства, поскольку отношения между Селевкидами и Птолемеями никогда не были по–настоящему дружественными. [5] Кроме того, ей приходилось иметь дело с различными элементами птолемеевского двора: министрами (которые происходили из самых известных аристократических семей), царскими телохранителями, синтрофами царя и ее разнообразными подданными (греко–македонцами, египтянами и евреями). Каждая из этих групп представляла потенциальную угрозу ее положению. Несмотря на эту оппозицию, ее использование сильных и слабых сторон монархической структуры Птолемеев, я полагаю, стало одной из главных причин ее последующего успеха, ее прототипического и беспрецедентного регентства. Однако для Клеопатры I, первой птолемеевской царицы, ставшей регентшей Египта, простое получение поддержки самой большой фракции, коренных египтян, не оправдывает и не объясняет ее успех, ее новые институты и власть, которой она обладала и передала своим потомкам. Таким образом, необходимо рассмотреть каждый элемент двора и царства.
В первых трех главах будут рассмотрены различные институты и личности, которые сделали возможным превращение Клеопатры I в первую независимую царицу, правившую птолемеевским Египтом. Хотя из числа ее преемниц самой известной была Клеопатра VII, последствия правления Клеопатры I уже были очевидны в случае ее непосредственной преемницы, Клеопатры II, [6] и в отношении Клеопатры III, [7] чья признанная независимая власть продержалась дольше, чем у любой другой птолемеевской царицы до нее. Во II веке до н. э. Клеопатра Тея, дочь Птолемея VI и Клеопатры II, беспрепятственно села на селевкидский трон в качестве регентши (126 год до н. э.). [8] Влияние Клеопатры I на эллинистический мир неоспоримо.
Однако, несмотря на свою связь со многими известными правителями, такими как Антиох III, Птолемей V Эпифан и Птолемей VI Филометор, Клеопатра I все же остается анонимной фигурой. К династии Птолемеев относятся четыре вида древних свидетельств: литературные, папирологические, эпиграфические и нумизматические. К сожалению, по тем или иным причинам ни один из этих источников не подтверждает достижений Клеопатры I. Более того, практически ничего не известно об участии Клеопатры I в делах Селевкидов и Птолемеев, внешних и внутренних, в любой период ее жизни. Нет ни одного современного Птолемеям литературного свидетельства и ни одного прямого упоминания о положении Клеопатры I в литературных произведениях других античных писателей. Таким образом, все существование Клеопатры I, как мало задокументированное в сохранившихся литературных свидетельствах, очень туманно. Не существует и исследований, посвященных только Клеопатре I.
Лишь постепенно, но все еще недостаточно, собрания папирусов времен правления Птолемея V и Птолемея VI начали показывать, что эта редко упоминаемая царица имела огромное значение для положения и власти всех последующих цариц Птолемеев.
Папирологические свидетельства представляют собой основной источник информации о династии Птолемеев; к сожалению, подавляющее большинство папирусов происходит из Хоры и, таким образом, не относится непосредственно к Александрии и ее делам. Самым большим доказательством и неоспоримым свидетельством политического положения и власти Клеопатры I является ее титулатура — найденная в царских надписях и папирусах — в период ее регентства.
Важность правления Клеопатры I и ее влияние на последующих цариц Птолемеев также игнорируется и не учитывается современной наукой. Возможно, это прямое отражение ограниченности античной науки, которая не видела смысла комментировать политическую деятельность женщин, хотя античность изобиловала сплетнями. Современная наука также обходит стороной вопрос о том, насколько велика была политическая власть Клеопатры I. Ее фактическое отсутствие в этих источниках особенно ужасает, учитывая, что пионерской и единственной на сегодняшний день работой о внутренней политике и интригах эллинистических цариц была работа Макурди, которая несмотря на значительное устаревание все еще остается единственным наиболее важным авторитетным исследованием, посвященным значению и полномочиям эллинистических цариц — в частности, царственных женщин македонского, сирийского и птолемеевского домов. Благодаря своей полноте, она остается бесценным исследованием.
Единственные отдельные исследования, посвященные царицам в Древнем Египте, принадлежат Робинсу, Трою и Тайлдесли, но они рассматривают цариц только в фараоновские времена. Тем не менее, все три исследователя полезны для определения отношения коренных египтян к положению Клеопатры I в качестве царицы и регентши, поскольку их работы посвящены отношению коренных жителей к женщинам–фараонам. Работы Робинса и Троя также полезны своим пониманием статуса цариц при дворе Птолемеев, когда их рассматривали как жену фараона.
Карни также обсуждает преимущества, полученные птолемеевскими царицами благодаря их связям и статусу жены фараона. Это особенно важно в свете постепенного ассимилирования Птолемеями более многочисленного коренного населения. Хотя Карни специально не комментирует регентство Клеопатры I, ее работа важна для поддержки моего аргумента о том, что регентство Клеопатры I сыграло важную роль в изменении всего будущего политического положения и власти последующих цариц Птолемеев. Она делает это тремя способами, обсуждая a) прецеденты, созданные более ранними птолемеевскими царицами, такими как Арсиноя II, b) более высокий статус, которым обладали птолемеевские царицы в результате того, что они были связаны с фараонскими царицами, поскольку египетские женщины пользовались высоким статусом в целом, и c) преимущества, которые принесло возрождение фараонских браков между братьями и сестрами для царствования.
Следующими по важности являются работы о царском доме Птолемеев, написанные Магаффи, Биваном и Буше–Леклерком, поскольку в них рассматривается вся династия. Однако, даже с учетом их внимания к каждому птолемеевскому правителю от Птолемея I Сотера до Клеопатры VII, Клеопатре I посвящено не более нескольких страниц. Они не ставят в заслугу Клеопатре I поддержание дружественных отношений с Римом и Сирией, вместо этого они объясняют ее правление как время, когда был мир и спокойствие только тем обстоятельством, что римляне, а также Селевкиды, решили оставить Египет в покое. Такое объяснение кажется очень маловероятным, особенно учитывая десятилетия раздора между Египтом и Сирией. Их работы также отражают то, как Клеопатра I будет восприниматься на протяжении всего времени — как незначительная птолемеевская царица. Однако такое преждевременное отрицание правления Клеопатры I вызывает много вопросов. Например, хотя каждый ученый признает факт, что Клеопатра I стала регентшей, значение этого факта обходится стороной, несмотря на то, что это было первое подобное событие в птолемеевской, да и в эллинистической истории. Эта нерешительность в дальнейшем обсуждении Клеопатры I, очевидно, вполне преднамеренна.
Далее, работа Отто посвящена тем критическим годам и событиям при жизни Птолемея VI Филометра и экспедициям Антиоха IV Эпифана, которые «решающе повернули судьбы средиземноморского мира». Отто делает несколько важных выводов при датировке рождения трех детей Клеопатры I и Эпифана, но, подобно дебатам вокруг приданого Клеопатры I, такие дискуссии не фокусируются на деталях регентства Клеопатры I и создания ею новых институтов. Тем не менее, работа Отто остается важным источником для документирования и интерпретации событий второго века до нашей эры.
В последние годы все больше внимания и определенных заслуг уделяется беспрецедентному политическому положению и влиянию Клеопатры I. Например, теперь ее хвалят за поддержание хороших отношений с римлянами и сирийцами. [9] «Пока жила Клеопатра I, в Египте было спокойно… но после смерти Клеопатры [I]… дела резко изменились» (Альберро). Важность александрийского населения для птолемеевских правителей также подробно обсуждалась. Фрейзер предоставил превосходный анализ этой группы, и в ходе этого обсуждения стало ясно, что их одобрение и поддержка были крайне важны для Птолемеев. Их обожание цариц — проявившееся во время правления Арсинои II и Арсинои III — было важным преимуществом для Клеопатры I.
Короткое регентство Клеопатры I не было таким тихим и незаметным, как нас заставляет верить современная научная традиция. Рим также не доминировал в делах Птолемеев до правления детей Клеопатры I. Внешняя политика Клеопатры I отражает сильное и стабильное птолемеевское правление, которое было явно проселевкидским и антиримским, и, судя по титулатуре во время регентства Клеопатры I, есть доказательства ее политической власти и контроля. Но прежде чем рассматривать регентство Клеопатры I, давайте сначала обратимся к обсуждению мощных и влиятельных аристократических семей конца III — начала II века; это первый важный шаг в понимании того, как Клеопатра I стала первой женщиной–регентом.

---

[1] В эллинистический период подданные Птолемеев состояли из коренного египетского населения, эмигрировавших греков, евреев и других нацменьшинств: «посетивший город Полибий с отвращением упоминает о положении вещей в то время; по его словам, в городе было три группы людей: во–первых, египетская, или туземная, группа, отличавшаяся легкой возбудимостью и с трудом поддающаяся управлению; во–вторых, многочисленная группа наемных воинов, докучливая и разнузданная (ибо по старинному обычаю египтяне содержали иноземных наемников, которые в силу ничтожества царей приучились скорее править сами, чем подчиняться другим); в-третьих, группа александрийцев, также не особенно склонная к гражданской жизни и по тем же основаниям, но все же лучше тех других; хотя они и смешанного племени, но все же по происхождению были греками и сохранили память об общегреческих обычаях» (Strabo 17.1.12).
[2] По существу коренные египтяне были обязаны работать на царя Птолемеев, будь то царские крестьяне или «налогоплательщики». Жречество составляло единственный привилегированный класс туземцев, пользовавшийся свободой от принудительного труда, правом на сохранение определенных привилегий самоуправления и самостоятельностью в своих профессиональных делах.
[3] Последние египетские фараоны, Гармахис и Анхмахис, правили Фиваидой в 199-186 гг. до н. э.
[4] Этот переворот был первым случаем открытой враждебности к дворцовой группе, в данном случае к министрам: «Его значение заключается в том, что теперь впервые, насколько нам известно, низший элемент населения, в данном случае, несомненно, в основном египтяне, смог выразить свою собственную силу» (Фрейзер)
[5] Враждебное отношение птолемеевского Египта к империи Селевкидов было частью традиционной внешней политики Птолемеев и политики практически всех птолемеевских министров (например, Поликрата, одного из последних министров Птолемея V Эпифана, до притока проселевкидских симпатий, сопровождавших регентство Клеопатры I.
[6] Клеопатра II правила вместе с птолемеевским царем Птолемеем VI с 180-145 гг. до н. э. Она была первой из эллинистических цариц, добившейся признанного политического равенства с царем.
[7] Клеопатра III совместно правила в Александрии в 116-101 гг. до н. э. Хотя ее правление было короче, чем у Клеопатры II, она оказала большее влияние на дела Птолемеев. Макурди называет ее «самой доминирующей из македонско–эллинистических цариц» дамой. Одним из самых значительных неизгладимых впечатлений от ее правления стало то, что, как и у Клеопатры I, ее имя в датировочных формулах называлось прежде имени Птолемея IX, а в 105/4 г. до н. э. она вместо царя служила жрецом в царском культе. Ее господство и контроль над делами, возможно, лучше всего описаны Юстином (xxxix.4.6): «Она вполне заслужила свою позорную смерть — она изгнала собственную мать с брачного ложа, сделала двух дочерей безмужними, выдав их поочередно замуж за своих братьев, развязала войну с одним сыном, отправив его в изгнание, и вероломно подстроила смерть другого, лишив его трона» (Justin, xxxiv.4).
[8] Клеопатра Тея обладала огромной властью не только как регент в 126 году до н. э., но и во время совместного правления со своим сыном, Антиохом VIII Грипом (125-121 гг. до н. э.). Ее влияние, даже во время совместного правления, четко прослеживаются в ее способности чеканить свое изображение на селевкидской валюте. Примечательно, что на одном из выпусков изображены югатные головы Клеопатры Теи и Антиоха VIII, но беспрецедентное почетное место на переднем плане занимает царица, а не, как обычно, царь.
[9] При жизни этой способной царицы Египет процветал и пребывал в мире, но после ее смерти снова возник неизбежный спор о правлении Келесирией».