Ахейская конфедерация

Ахейская конфедерация — наиболее, во многих отношениях, важное из всех федеративных государств этого периода. Она лучше известна и явилась предметом большего количества исследований [1], чем Аркадская и Этолийская, но последние несколько ранее достигли выдающегося положения. В начале III в. она практически распалась и была восстановлена в 281-280 гг., но выдающегося положения достигла несколько позже. Выше уже высказано было утверждение, что возрождённая или вновь основанная, она воспринималась как продолжение более ранней организации. Период распада или скорее комы или обморока продлился недолго. Ахейская конфедерация ещё существовала в 302 г., когда ахейцы перечисляются среди членов Эллинской лиги во время её возрождения Деметрием Полиоркетом [2]. После этого наступил период, когда в некоторых городах Деметрием были поставлены гарнизоны, а другим его сыном Антигоном Гонатом были навязаны тираны. Начало этого периода, может быть, следует связывать с изменением политики Деметрия, свидетельством которой является захват им Афин в 294 г. и установление там гарнизона. Установление гарнизонов в ахейских городах должно было иметь место несколько позже. Известие Полибия о восстановлении конфедерации содержит упоминание о тиранах в Керинее и Буре и о гарнизоне в Эгии, но маловероятно, что это исчерпывающий список городов, над которыми цари установили контроль такими методами. Однако, как кажется, официально конфедерация не была распущена. Произошло только то, что многие города стали управляться из–за рубежа, так что федеральное правительство перестало функционировать. Впоследствии оно вновь смогло возобновить свою деятельность без какого–либо заранее обдуманного плана восстановления, хотя некоторый род взаимопонимания и должен был быть достигнут между городами, которые, если так можно выразиться, сверили и запустили часы.
В 281-280 гг. инициатива восстановления исходила от Дим и Патр — двух главных морских портов западной Ахайи за пределами Коринфского залива. К ним присоединились два внутренних, удалённых от моря города — Тритея и Фера, которые из–за их местоположения совершенно естественно присоединились к морским портам. Пять лет спустя Эгий присоединился к конфедерации, изгнав македонский гарнизон. В том же самом году или несколько позже ахейцы под предводительством Марга из Керинеи, возможно некогда изгнанного из своего родного города,, захватили Буру и убили тирана, после чего город присоединился к конфедерации. Это первая письменно зафиксированная военная акция восстановленного федерального правительства. Тиран Керинеи, видя что произошло в Эгии и Буре, отказался от власти и его город также присоединился к конфедерации [3]. Первоначальный союз четырёх городов объединил западную часть Ахайи; добавление Эгия, Буры и Керинеи дало конфедерации контроль над центральной частью; восточная часть должна была присоединиться до того, как Арат в 251-250 гг. присоединил к конфедерации Сикион.
Конституционное развитие этого периода обрисовано Полибием в двух кратких утверждениях. В первые двадцать пять лет (280-255) города выбирали федерального секретаря и двух стратегов по какой–то системе ротации: вероятно город, который в свою очередь должен был их выставить избирал их и его выбор подтверждался федеральным собранием. Детали этой системы неизвестны. Возможно также, дамиурги, засвидетельствованные в надписях конфедерации до её роспуска, вновь функционировали с началом её восстановления. Далее, Страбон добавляет, что со времени присоединения Эгия к конфедерации собрания (что возможно означает совет и первичное собрание) собирались в Гамарионе близ Эгия [4]. Место это несомненно стало местом собраний конфедерации вплоть до её роспуска. Какое место его замещало в течение пяти лет до присоединения Эгия — неизвестно.
В только что обсуждавшемся месте, Полибий так же сообщает о важной перемене, происшедшей в 255 году. Было решено выбирать одного стратега и вручить ему всё руководство; первым стратегом, выбранным таким образом, был Марг из Керинеи. Это ясное указание того, что в том, что касается выборов стратега, система ротации была отставлена и заменена свободным выбором наилучшего кандидата. Вторая перемена так же имела место в это время или несколько позже. Место собрания было перенесено из святилища в город Эгий. Сообщение Ливия относительно позднейших притязаний Эгия на монополию — свидетельство того, что собрания там проводились уже давно [5]. Перенос собраний в город не означал, что Зевс Гамарий перестал быть богом — покровителем конфедерации, но лишь то, что для удобства политические собрания перенесены были в город.
Подробный отчёт о расширении Ахейской конфедерации здесь неуместен. Расширение затруднено было тем, что в него втянуты были великие державы своего времени, как то иллюстрируют взаимоотношения Арата не только с македонскими царями от Антигона Гоната до Филиппа V, но и с Птолемеем Филадельфом. Немалая часть этой важной информации содержится в плутарховских жизнеописаниях Арата и его спартанских оппонентов — Агиса и Клеомена. Полибий так же нам немало сообщает, но его рассказ окрашен его привязанностью не только ко всем ахейцам, но и лично к Арату. Значительная часть его сведений происходит, в конечном счёте, из мемуаров самого Арата. В связи со всем этим, привязанность Полибия к Ахейской конфедерации окрашивает всю его историю. Он так упирает на величие и важность достижений ахейцев, что рассматривает их возвышение как второе по важности после возвышения Рима. Это также побуждает его обратиться к вопросу причинности и роли Тихэ (фортуны, случая, судьбы и т. д) в человеческих делах. В первых двух книгах Тихэ выглядит великой и грозной, но когда он переходит к вопросу о том, как маленькому ахейскому народу удалось преуспеть в том, чтобы навязать свою форму правления и имя всему Пелопоннесу, он замечает, что это не следует приписывать Тихэ, т. е это не является делом случая. Считать так – phaulon, т. е трусость или глупость. Причина возвышения в превосходных качествах ахейцев и их приверженности демократии. Таким образом возвышение ахейцев ставится в один ряд с римским как великое достижение, побуждающее к тщательному изучению причинности [6]. Всё это очевидно написано было до падения Коринфа и роспуска Ахейской конфедерации. Естественно, детальное изучение событий показало бы, что Тихэ удаётся время от времени влиять на события. Так ахейский полководец Филопемен был не ниже никого в мужских качествах, но лишь в тихэ, хоть она и благоволила ему большую часть его жизни [7].
Первый шаг в экспансии за пределы собственно Ахайи сделан был когда Арат в 251 г. освободил город Сикион от власти тирана и вслед за тем побудил его вступить в конфедерацию [8]. Из этого рассказа и связанного с ней материала можно многое узнать о состоянии дед а Греции в ту пору. Города в этой части Греции большей частью управлялись тиранами, хорошими, дурными и ни то ни сё, которые были ставленниками кого–либо из царей и обращались к ним за помощью. С этого момента история ахейской экспансии и ахейских злоключений тесно связаны были с основными трендами греческой межгосударственной политики. Так освобождение Коринфа Аратом в 243 г. определённо связывает ахейцев с антимакедонскими силами. В это же примерно время ахейцы занимались тем, что руководствуясь своими интересами, одни города освобождали от тиранов, а в других оставляли за то, что города их присоединялись к Ахейской конфедерации. Это движение достигло высшей точки в 229 г., с принятием в конфедерацию Аргоса. Это было величайшим достижением ахейцев и притом достигнутым их собственными силами. Вскоре после этого они сочли. что Спарта при Клеомене слишком уж усилилась и потому перешли на сторону Македонии. Это позволило конфедерации стать ведущим членом Эллинской лиги (симмахии), организованной или реорганизованной в 224-223 гг. Антигоном Досоном. Думаю, не будет несправедливым сказать, что именно ахейцы, т. е Арат в своих попытках использовать лигу против этолийцев, разжёг Союзническую войну 220-217 гг., таким образом не сделав ничего хорошего ни себе, ни кому–либо ещё. Когда римляне со своими силами появились в Греции, ахейцы в 198 г. перешли на их сторону и таким образом их дальнейшая история оказалась тесно связанной с историей римского вторжения в Грецию.
Что касается учреждений Ахейской конфедерации, то не сохранилось ни одного первоклассного их античного описания. Сам Полибий возможно считал знание об ахейских учреждениях чем–то само собой разумеющимся и потому не оставил их описания. Во всяком случае, оно не сохранилось. Однако из осколков всё же можно собрать более многосторонний вид Ахейской конфедерации, чем более древних федеративных государств, хотя их интерпретация и порождает несколько спорных проблем. Самой очевидной из них является проблема природы и состава ахейских собраний. Самым прочным их достижением было объединение Пелопоннеса и мы можем отчасти разделить восхищение Полибия тем фактом, что лакодемоняне, аркадяне и прочие, кто были включены в состав их государства и притом под именем ахейцев («имя ахейцев распространилось на всех пелопоннесцев») были удовлетворены таким порядком. Разные племена и народности Пелопоннеса слиты были в один народ [9]. Такое единство могло бы показаться искусственным и неестественным, но истинно так же то, что «Ахайя» стало именем не только Пелопоннеса, но и главной римской провинции в Греции, так что, например, можно говорить о Никополе, как о городе Ахайи [10]. Позже, в средние века, имя это возродилось как имя франкского княжества. Очевидно, Полибий написал эту похвалу достижениям ахейцев до Ахейской и после Третьей Македонской войны. Немного ниже он пишет об Арате как зачинателе и руководителе всего этого дела, о Филопемене — как о борце и завершителе и о Ликорте как хранителе единства [11]. Если тот, кто так хорошо знал Рим как Полибий, считал Ахейскую конфедерацию действенным предприятием, то усилия ахейских лидеров проводить независимую политику не кажутся столь абсурдными, как их часто считают.
Говоря о единстве Пелопоннеса, Полибий упоминает употребление одних и тех же законов, весов, мер и монеты, а вдобавок единых магистратов, членов совета (bouleutai) и дикастов [12]. Фактически, конфедерация отличалась от города–государства только тем, что не имела единого центрального укрепления для всех её жителей [13]. Как ни ценно это утверждение, вряд ли стоит говорить, что оно преувеличено. Несомненно здесь была единообразная система весов, мер и монеты, но это не мешало городам время от времени чеканить ту же монету безо всяких федеральных символов. Да, здесь были федеральные законы и магистраты, но здесь так же были и городские магистраты и в тех же самых городах местные законы. Упоминание федеральных законов и дикастов свидетельствует, что система федерального правосудия была более высокоразвитой, чем в ряде других федеративных государств, а упоминание общих булевтов свидетельствует о существовании федерального буле или совета.
Обратимся теперь к более детальному разбору учреждений и начнём с магистратов. После перехода в 245 г. от двух стратегов к одному, во главе конфедерации встал стратег (Ливием переводится как «претор»), избираемый ежегодно. До начала Союзнической войны в 220 г. он был избираем и вступал в должность в какое–то время весной, но так поздно, что в случае войны военные действия могли начаться прежде, чем новый стратег вступит в должность [14]. Вскоре после этой войны выборы были перенесены на осень. Перемена эта произошла к 208 году, а может быть в действительности произошла осенью 217 года, в конце Союзнической войны. Это должно было означать, что Арат, занимавший должность стратега в это время, сложил её и позволил занять её Тимоксену, одному из своих заместителей [15]. Прочие федеральные должностные лица перечислены в постановлении примерно 234 г. относительно принятия Орхомена в конфедерацию. В нём оговорено было в качестве условия, что со стороны ахейцев соглашение скрепят клятвой стратег, гиппарх и наварх. Из них гиппарх был вторым высшим должностным лицом конфедерации. Меньше известно о навархе или флотоводце, но и он, как кажется, был постоянным членом правительства. Но, до этих трёх должностных лиц в тексте имеется лакуна, в которой должен был быть ещё какой–то титул. Почти несомненно, что это были дамиурги [16], важный орган, который часто будет упоминаться ниже. Время от времени упоминается также и другая важная военная должность, гиппостратег — командующий войсками отдельного района (synteleia). Известно, что одним таким районом были Патры, кроме самих Патр, включавшие также Диму, Фары и Тритею. Должность гиппостратега известна с Союзнической войны и принимал участие так же и в военной кампании 146 г. [17]. Так как это единственная засвидетельствованная синтелия, возможно, что она и вовсе была единственной. Четыре упомянутых города были теми, кто возродил конфедерацию в 281-280 гг. и возможно, что синтелия — пережиток того первоначального объединения. Впрочем, не было ничего неестественного в том, чтоб иметь отдельный военный район, включавший в себя города на границе с Элидой.
Судя по тому как Полибий в своём кратком обзоре управления в период 280 – 255 гг. ставит впереди двух стратегов секретаря, можно сделать вывод, что в то время секретарь был важным должностным лицом. Из отсутствия сколь–нибудь значительной информации о нём в более поздний период делают вывод, что после 255 г. он во многом утратил свою значимость. Этим он отличается от главного этолийского писца, который сохранил своё политическое влияние и много позже [18].
Органом управления, стоявшим, как кажется, следующим по значимости после стратега была коллегия из 10 дамиургов. Она упоминается ещё во фрагменте договора IV века, которым также засвидетельствовано существование в то время федерального буле, но этот документ не даёт возможности определить число членов коллегии. Не является твёрдо установленным, что число их всегда было 10 [19]. Данные о связи дамиургов с иностранными делами достаточно обширны. Было уже замечено, что они упомянуты впереди стратега в числе тех должностных лиц, которые скрепили клятвой соглашение, по которому Орхомен был принят в конфедерацию. В 224 г. они присоединились к Арату, тогда стратегу, в том, чтобы скрепить клятвой отношение с Антигоном Досоном. В 183 г. Фламиний, пожелав созвать внеочередное собрание ахейской экклесии, написал стратегу и дамиургам. Вероятно, именно они назначали даты и места собраний. Так в 188 г. дамиурги решили провести собрание в Эгии; стратег Филопемен — в Аргосе [20]. Их роль в проведении собраний будет рассмотрена в связи с самими собраниями.
Случаи, в связи с которыми дамиурги были упомянуты показывают, что они были до того значимы, что включены были в состав органа, называемого synarchiai. Этот орган, представлявший собой род кабинета, собирался на секретные заседания и подчас принимал решения большой важности. Так осенью 172 года римские послы условились со стратегом и синархами послать 1000 ахейских солдат захватить Халкиду [21]. Несомненно, они играли важную роль во многих решениях, но далеко от несомненного, что синархи всегда включали в себя 10 дамиургов и стратега, не более и не менее. Ведь возможно так же в их состав входили и гиппарх с навархом. С другой стороны важные решения принимались и меньшими органами или органами иными по составу. Так когда зимой 219-218 гг. был захвачен элейский город Псофида, то ахейские должностные лица, находившиеся с армией, вели переговоры с гарнизоном как цитадели, так и города. В 182 г., для окончательных переговоров с мессенянами, Ликорт, тогдашний стратег, созвал вместе с собой своих приближённых должностных лиц или приближённых офицеров, возможно главным образом последних. В 219 г. три города три города — Дима, Фары и Тритея, ощутив что они недостаточно защищены, направив сначала вестника к стратегу, а затем послов к федеральному правительству, вынесли на обсуждение эту тему [22].Отправка послов (presbeutai) «к ахейцам» была обычным способом постановки городами вопросов перед федеральным правительством [23]. В данном случае послы трёх городов отправлены были для того, чтоб пожаловаться на некомпетентность или нерадивость стратега — Арата–младшего. Здесь должно было иметь место множество сношений, как между членами, так и с заграницей. Эти сношения, как мы только что продемонстрировали, показывают, что они имели место не только лишь между официальными лицами. Так пример писем Фламиния указывает на то, что по крайней мере важнейшие отношения и связи в большой мере касались и дамиургов. Эти последние, как кажется, были более связаны с постоянной администрацией в Эгии, чем с полевой армией. Таким образом, это не может быть случайным, что один из двух документов, в которых они выступают в качестве эпонимов — постановление, дарующее проксению [24]. Второе — это упомянутый выше договор IV столетия.
Прежде самой активно обсуждавшейся проблемой ахейских учреждений был вопрос о том, как устроены были ахейские собрания. Вердикт относительно того пользовались ил древние представительным правлением опирался главным образом на интерпретацию ахейских собраний. Теперь, когда точно установлен представительный характер правления Ликийской и Фессалийской конфедераций и четырёх македонских республик, вопрос об ахейских собраниях уже не является жизненно важным, но всё ещё продолжает иметь значение [25]. В связи с собранием часто возникает термин synodos; syncletos означает, как кажется, особо созываемое или экстраординарное собрание, такое которое, например, упоминается у Полибия и в надписи, относящейся к событиям примерно 155 г. [26]. В обоих случаях synodos следует за synkletos и у Полибия (XXIX, 24,6) оно описано как собрание «в котором участвовали не только члены буле, но все ахейцы, начиная с тридцатилетнего возраста». Это, с добавлением ещё некоторых данных, породило теорию, что synodoi были регулярными собраниями, посещаемыми только членами федерального буле, в то время как synkletoi были экстраординарными первичными собраниями. Это должно означать, что большая часть работы правительства исполнялась этим представительным органом. А использование synkletoi сходно было на представление важных вопросов избирателям в форме референдума. Эта точка зрения была широко распространена в первой половине нашего столетия. Затем, в 1938 г. появилось очень эрудированное и сильное исследование покойного Андре Аймара, в котором он доказывал, что также и synodos теоретически мог быть первичным собранием. Это, однако, оказалось в значительной степени ошибочным. Теперь доказано, что в период до 220 г. ахейцы постоянно опирались на первичные собрания. Позже, начиная по крайней мере с 200 г., а может быть уже и с 217 они начали опираться главным образом на представительное буле, а экклесию, первичное собрание созывали только время от времени в экстраординарных случаях. Изменения, происшедшие в то время, были настолько радикальными, что фактически сводились к принятию представительного правления. Ключом к решению стало осознание того, что когда Полибий использует термины «буле» и «экклесия» в сообщениях по поводу ахейских дел, то он употребляет их в обычном смысле, т. е «буле» означает у него «совет», а «экклесия» — «первичное собрание», в котором позволено принимать участие всем взрослым мужчинам, начиная с определённого возраста. Synodos, с другой стороны, означал собрание (широко используемый термин) и мог быть как собранием буле, так и экклесии или их обоих, в то время как sybkletos означало специально созываемое, экстраординарное собрание. В 220 г., как кажется, прошло четыре ординарных собрания или synodoi и насколько мы знаем, это было вполне обычным делом [27]. В более ранний период имеются свидетельства того, что эти собрания, по крайней мере часто, включали первичное собрание и на них проводились дела такого рода, которые позже приберегались для внеочередных собраний экклесии. Иными словами, первичные собрания, регулярно собиравшиеся несколько раз в году, компетентны были принимать решения по всем возникающим вопросам.
Перемены произошли, когда был принят закон о том, что «многие» не созываются на собрание экклесии, за исключением тех случаев, когда речь идёт о вопросах союза или же войны. Это конечно означало, что решение по этим последним вопросам оставалось за экклесией. Позже была ещё добавлена статья, что экклесия может быть созвана, если прибудет римский представитель с письменными полномочиями от сената. Наиболее полная информация по этому пункту имеется в связи с визитом Цецилия Метелла в 185 г. Он потребовал, чтобы должностные лица созвали «многих» на экклесию. Потому должностные лица потребовали от него письменные полномочия от сената, а когда их у него не оказалось, отказались созвать собрание, так как их законы запрещают им делать это, если не было представлено письменных полномочий от сената. Позже, перед римским сенатом, ахейские послы защищали действия своих официальных лиц на том основании, что законы их запрещают им созывать такие собрания, кроме как по вопросам союза или войны или если из Рима прибудет представитель с письменными полномочиями от сената [28]. Статья относительно письменных полномочий от сената должна была содержаться в поправках, добавленных к более старому закону. Описания собраний, как будет показано ниже, свидетельствуют, что этот закон должен был быть принят до 200 г. Ту же самую дату можно принять и для переноса выборов с весны на осень.
Различие в процедуре до и после этих изменений можно видеть в описаниях собраний. В 229 г., когда Арат и другие должностные лица почувствовали, что спартанская агрессия стала заходить слишком далеко, они созвали ахейцев и совместно с буле решили вступить в войну с лакедемонянами. Это должно было быть экстраординарное собрание, в котором участвовали и буле и экклесия и буле на нём выступало в качестве пробулевтического органа [29]. Решение принятое на этом собрании, в более поздние времена было бы оставлено для synkletos экклесии. Так же и о другом synodoi этого периода известно, что он принимал решения по вопросам войны, мира и союзов. Это был синод в Эгии, признавший Антигона Досона гегемоном союзников, т. е главой восстановленной Эллинской лиги. Наилучшее объяснение состоит в том, что это было устроено на учредительном собрании, проведённом совместно с ахейским синодом [30]. Так же по крайней мере два из синодов 220 г. принимали решения того рода, которые позже оставлялись за экстраординарным собранием экклесии. На первом ахейцы, собравшись на экклесию в Эгии, проголосовали за оказание помощи мессенянам. Стратег созвал ахейцев в собрание вооружёнными, с тем чтобы какое бы решение после совещания ни было постановлено, оно должно было войти в силу. Таким образом, решения впоследствии принятые вооружёнными, должны были быть действительными в силу этого предыдущего прецедента [31]. На следующем синоде, третьем в году, массы (plethos) проголосовали за набор 5000 аркадских пехотинцев и 500 всадников [32]. Это можно было б счесть административной мерой. Не так, однако, обстоит дело с ратификацией объявления Эллинской лигой войны этолийцам, за которую проголосовал четвёртый и последний синод года. Отсюда происходит так же разрешение каперства против этолийцев [33]. Во всех этих решениях должно было принимать участие первичное собрание. Но и буле так же, как кажется, имело важное значение. В связи с последним из упомянутых синодов даже сообщается, что Филипп V предстал перед буле и обратился к нему с речью.
С переменами, устранившими применение первичного собрания кроме нескольких особых случаев, значение буле естественно возросло. Кажется даже, что оно взяло на себя выборы магистратов. Выборы эти были перенесены с весеннего синода на осенний и они продолжали проводиться несмотря на то, что лишь буле присутствовало на заседаниях. Часто в качестве своего рода самоочевидного закона утверждается, что выборы должны были проводиться первичным собранием. Эту точку зрения следует уже теперь отставить ибо ведь теперь известно, что выборное собрание Ликийской конфедерации было представительным. Но хотя и было несколько ординарных собраний буле, само собой разумеется, что оно могло время от времени созываться и на внеочередные заседания. Имеются сведения об одном таком собрании, которое было созвано в 170 г. для встречи с прибывшими римскими послами [34].
Ахейское буле, очевидно, было органом значительным по своей величине. Это мнение опирается как на сообщения о собраниях, как и на примеры других федеральных советов. Так у этолийцев во время Третьей Македонской войны число членов совета превышало 550; у фессалийцев в правление Тиберия их было 334. Такие большие советы составлялись из делегаций, присылаемых различными по размеру городами, в соответствии с количеством населения города. Можно с уверенностью сделать вывод, что и ахейцы следовали этому правилу представительства в пропорции к населению. Система эта широко применялась в советах городов–государств и в ранней беотийской, этолийской, ликийской и фессалийской конфедерациях. Однако, самый весомый аргумент для её употребления ахейцами обнаруживается в системе федеральных финансов. Ниже мы покажем, что ахейская федеральная казна опиралась на выплачиваемые городами взносы. В случаях когда нам доступны прямые данные об использовании этой системы, размер взносов городов находится в пропорции к числу его представителей в федеральном совете. Так было в ранней беотийской, этолийской и ликийской конфедерациях.
Невозможно более точно определить размер буле. В 185 г. Евмен Пергамский предложил конфедерации 120 талантов, при условии, что они положат эти деньги в рост и из получаемых процентов будут платить жалование членам буле во время проведения собраний. Были предприняты попытки установить число членов буле подсчитав, какое можно было выплачивать жалование из полученных таким образом процентов, но это безнадёжная задача. Никому не известно ни число дней, проведённых в собрании, ни предполагаемой ставки оплаты. Кроме того, раздаваемые суммы вероятно более походили бы на милости, распределяемые по особым случаям, чем на действительное жалование. Сделанное предложение было отвергнуто синодом; крик собравшейся толпы указывает, что буле в самом деле было немаленьким, но цифра в 8640 членов, предлагаемая одним учёным фантастична и явно слишком велика [35]. Члены буле несомненно жалования не получали и так оно и осталось впредь. Истории конфедерации с её страхом перед социальной революцией вполне достаточно, чтобы показать, что в ней господствовали люди со средствами. Евмен предложил не освободить федеральную казну от бремени, а ввести нечто новое [36].
Так же буле предполагает булархов или же проэдров, председательствующих над советом, но здесь, как кажется, нет записей о таких официальных лицах. Вместо этого данные о собраниях создают впечатление, что те же самые федеральные должностные лица, которые председательствовали над synkletoi первичного собрания, так же руководили и собраниями буле. Такой порядок мог быть принят достаточно рано. Собрания распознаются как собрания буле по процедуре и характеру рассматриваемых вопросов. Если взято несколько несвязанных между собой предметов — это буле; если ни один из предметов не откладывается для экклесии — это буле; если не последовало процедуры synkletos экклесии, созываемой для трёхдневного рассмотрения вопроса — это буле, т. е если собрание происходило после великой реформы. В 218 г. было экстраординарное собрание, на котором порядок, применявшийся после реформы, не использовался. Вообще, когда дела шли не слишком хорошо, собрание переносилось из одного города в другой. Так случилось и в этом году, году в котором в результате македонского влияния стратегом избран был Эперат, а кандидатура Арата потерпела поражение. Филипп, нуждаясь в съестных припасах и в деньгах для войска, устроил созыв ахейцев на собрание в Эгии. Но здесь он ничего не смог добиться из–за противодействия Арата и его сторонников. Потому он сменил тактику и побудив должностных лиц перенести собрание в Сикион, родной город Арата, добился публичного примирения с Аратом и его одноимённым сыном и таким образом получил, что хотел [37]. Здесь имела место неустойчивость процедуры, которая не могла быть основана на synkletos после реформы.
Возможно лучший пример регулярных собраний буле после реформы — синод Мегалополя, в который было представлено и отвергнуто предложение Евмена. Сюда являлись послы не только от Евмена, но и от дворов Птолемеев и Селевкидов, а так же здесь давали отчёт возвратившиеся из Рима ахейские посольства. Так довольно важным вопросом было предложение возобновить договор о союзе с Птолемеем, защищавшееся как птолемеевским послом, так и ахейским посольством во главе с Ликортом, только что возвратившимся из Александрии. Вероятно, правило передавать вопросы о союзе на рассмотрение экклесии, не относи лось к возобновлению уже существующих договоров. В данном случае стратегу, Аристену, удалось помешать его возобновлению под тем предлогом, что существовало уже много прежних договоров и никто не может сказать какой из них следует возобновлять [38]. Действия его скорее имели отношение к политике, чем к конституционному законодательству. Ликорт принадлежал к группе, выступавшей за сколь возможно независимую внешнюю политику; Аристен же был сторонником подчинения всей внешней политики римлянам и избегания связей с другими государствами.
О почти равно трудном для понимании собрании сообщается под 169 годом. На нём Архон, стратег того года, предложил всеобщую мобилизацию ахейских военных сил с тем, чтобы послать их в Фессалию для соединения с римской армией. Когда решение об этом было принято, было постановлено так же, чтобы Архон руководил мобилизацией, а Полибий — гиппарх этого года, возглавил посольство к римскому командующему в Фессалию. То же самое собрание так же направляло послов к Евмену Пергамскому и в Египет. Полибий не называет, что это было за собрание, но по количеству и разнообразию обсуждаемых вопросов видно, что это был синод — регулярное собрание буле. Вопрос о задуманной экспедиции в Фессалию мог бы показаться слишком важным для синклета, но поскольку конфедерация уже находилась в состоянии войны с Македонией, то синод несомненно был уполномочен разрабатывать детальные планы [39].
Основную помощь в различении между двумя видами собраний во II веке нам оказывают данные о синоде в Коринфе и синклете в Сикионе, оба 168 г. Послы от Птолемея предстали перед синодом, прося о том, чтобы ахейцы послали 1000 пехотинцев и 200 всадников под командованием Ликорта и Полибия. Против этого плана выступил Калликрат, который призвал воздержаться от этого на том основании, что рассматривать вопрос о военной помощи на собрании — противозаконно. Результатом стал созыв в Сикионе синклета, который был открыт не только для членов буле, но и для всех граждан старше 30 лет. Это единственное место в сохранившихся частях истории Полибия, в котором он прилагает термин synkletos к ахейскому собранию или сходке [40]. Это место — источник нашей информации о возрастном ограничении для голосования и о составе первичного собрания. Это место также помогает подтвердить информацию, полученную из других источников о порядке, которому следовала экклесия, когда она устанавливала, что на второй день любой, кто пожелает мог предложить постановление. На этом собрании внесено было два противоположных предложения, Ликортом и Калликратом.
Лучший источник информации относительно процедуры экстраординарных собраний экклесии — данные о собрании в Сикионе в 198 г., на котором ахейцы постановили порвать с Македонией и Эллинской лигой и перейти на сторону Рима. Так же данные эти в некоторой мере дополняются более кратким сообщением о собрании в Аргосе в 200 г. Для обоих мы имеем только данные Ливия, но они определённо основаны на Полибии. Вопросы, разбираемые на таких собраниях, объявлялись заранее и не могло разбираться никаких иных вопросов, кроме заранее объявленных. Это демонстрируют данные обеих собраний [41]. Обыкновенно, такое собрание продолжалось три дня. Первый день был посвящён дебатам относительно поставленного вопроса, так же в этот день к собранию обращались прибывшие иностранные послы, второй — формулировке постановления, а на третий происходило голосование. Так в Сикионе в 198 г. присутствовали римские, пергамские, родосские, македонские и афинские послы и целый день посвящён был их речам [42]. Там же в 168 г. присутствовала лишь одна группа иностранных послов. Хотя птолемеевские послы уже представляли своё дело на собрании буле в Коринфе и хотя об их присутствии в Сикионе особых упоминаний нет, мы должны практически принимать его как должное. Вероятно, значительная часть первого дня посвящена была выступлениям высокопоставленных и авторитетных ахейцев. На второй день собрания 198 г. призваны были те, кто желал внести свои предложения и они, согласно сообщению Ливия, были объявлены через глашатая, как то было в обычае у греков [43]. Таким образом, здесь не было формальной пробулевмы. Выдвигаемые предложения могли быть сформулированы прямо на собрании после обсуждения. Так в Сикионе в 168 г. было внесено два предложения: одно Ликортом — послать Птолемею просимую им помощь, второе Калликратом — направить послов с тем, чтобы примирить Птолемея с Антиохом. Вероятно, ни один из внесших эти предложения не был в том году стратегом. Ликорт им точно не был [44], но большинство присутствовавших склонялось к его предложению и Калликрат одержал победу только с помощью письма от римского проконсула в Македонии. Но отсутствие формальной пробулевмы не означает, что всё было пущено на волю случая. Должностные лица и знатные ахейцы с самого начала знали, какие меры они хотели предпринять. Так на только что упомянутом собрании обсуждались предложения Ликорта и Калликрата, первое вероятно представлявшее то, что можно назвать правительственной политикой, а второе — точкой зрения оппозиции.
На решения обычно сильно влияли советы стратега. Так в 181 г., когда ахейцы, казалось, решили мессенский вопрос, а римляне, казалось, поддались им, ахейские вожди попытались проявить независимую политику так же и к Спарте. Спартанские изгнанники представили синоду письма от римского сената по поводу из восстановления в правах. Ахейцы ничего не предприняли до того, как вернулись их собственные послы. Когда это случилось, ахейцы на синклете решили ничего не менять, т. е ничего не делать для изгнанников. Стратегом тогда был и вёл свою политику Ликорт. Осенью того же года новый стратег, Гипербат, созвал другой синклет в надежде изменить политику, но в этом деле престиж должности, как кажется, ему не помог. Ликорт всё ещё господствовал и решено было отправить посольство в Рим, чтоб представить свою точку зрения. Но в таких обстоятельствах, Гипербат всё же победил. Калликрат был отправлен в качестве одного из трёх послов [45]. Самое важное решение, принятое синклетом 198 г. — перейти на сторону римлян, было принято по совету стратега, Аристена.
От этого собрания дошло до нас также наилучшее из имеющихся в наличии сообщений относительно голосования на третий день. На второй день Аристен убеждал собрание стать союзниками римлян. Уже в тот день, в то время как пять дамиургов склонялись проголосовать за это предложение, пять других заявили, что они не позволят это сделать, так как для магистратов было противозаконным ставить на голосование, а для собрания постановлять что–либо противное союзу с Филиппом. Решение должно основываться на обязательствах, данных при вступлении в Эллинскую лигу. Выход из тупика найден был когда отец одного из тех дамиургов, которые противодействовали принятию решения, пригрозил наложить руки на своего сына, если он будет противиться решению. Таким образом, стало ясным, что большинство городов (а голосовали города) благоволит такому решению. Видя это, представители Димы и Мегалополя и некоторые из представителей Аргоса удалились до того, как началось голосование. Все, кто остались, проголосовали за решение. Результатом стал союз с Атталом и Родосом и в конечном счёте с Римом. О голосовании городов сообщается так же и в связи с объявлением войны Спарте в 189 г. Хоть это в наших источниках и не зафиксировано, очевидно, что число голосов городов обычно было пропорционально числу их представителей в буле [46]. Но вместо упоминания об этом данные Ливия (из Полибия) о голосовании в двух случаях подчёркивают единодушие голосующих городов. Очевидно, оно считалось весьма желательным и возможно отчасти по этой причине представители Димы и Мегалополя отказались от голосования. Из данных собрания 198 г. можно извлечь и другую деталь. Когда возникали вопросы по порядку ведения собрания, их решали только дамиурги. Когда сообщается, что стратег счёл: та или иная мера не может быть поставлена на голосование, это вполне возможно означало, что его решение не было оспорено, а если и было, то поддерживалось дамиургами. Это не означает с неизбежностью, что стратег, обычно председательствовавший на собраниях, лично выносил окончательное решение [47].
Ради полноты следует упомянуть также два других совета — герусию и номографов. Герусия упомянута лишь однажды. В Коринфе в 146 г., когда стратег Критолай, противостоявший остальным магистратам, стал вести себя так оскорбительно по отношению к римским послам, что члены герусии попытались обуздать его, наложив на него руки [48] Хоть им это и не удалось, но рассказ подразумевает действия органа, ощущавшего себя вправе контролировать поведение оратора, даже стратега. Это вряд ли могли быть кто–либо кроме дамиургов. Из различных теорий по поводу герусии, наиболее правдоподобна та, что это слово означает коллегию дамиургов [49].
Номографы известны большей частью по надписи, перечисляющей 24 члена из 17 городов и секретаря. Большинство из этих городов имели по одному представителю каждый, 2 — по три каждый и 3 — по 2 каждый. Вскоре после публикации этого документа Генрих Свобода выдвинул теорию, что состав этого органа основывался на представительстве в пропорции к населению. Эта теория получила широкое признание. Однако, впоследствии Аймар продемонстрировал, что представляется невозможным указать время когда представительство городов в соответствии с населением могло дать такое распределение мест, какое показано в надписи [50]. Другое упоминание номографов обнаруживается в постановлении из Мегалополя конца III в., сохранившемся в Магнесии на Меандре [51], но оно даёт очень мало или даже вовсе не помогает в определении состава этого совета. Их связь с законами и законотворчеством будет рассмотрена ниже.
Буле и экклесия ахейцев — признаки демократии. Вдобавок, Полибий горд ахейской демократией [52]. Но это не означает, что ахейцы имели столь же демократическое правительство, как афиняне V столетия. Не нуждается более в особых доказательствах довод, что значение термина «демократия» со временем менялось, так что в эпоху эллинизма города, которые некогда можно было бы назвать олигархическими, теперь могли быть названы демократическими. В Ахейской конфедерации право голосования было ограничено мужчинами от 30 лет [53]. Этого возрастного ограничения, в сочетании с отсутствием платы за отправление магистратур и за посещение собраний могло быть вполне достаточно для того, чтобы удержать контроль над государством в руках людей состоятельных. Но это, возможно, ещё не всё. Общее число вооружённых, которое могла одновременно выставить конфедерация было от 30 до 40 тысяч, в то время когда оно включала в себя практически весь Пелопоннес, но это был теоретический максимум, никогда в действительности не был мобилизован. Так как и это — не предел для всего полуострова, то возможно, что существовал имущественный ценз для активного гражданства [54]. Кроме тех случаев, когда он побуждаем был такими вождями как Филопемен, ахейский состоятельный класс не особенно рвался к военной службе, а лёгкость с какой могли быть набраны наёмники показывает, что здесь была масса более бедных, готовых служить, если им платили деньги.
Федеральные финансы — предмет особой важности для деятельности правительства, но для учёных это сложная, трудноразрешимая проблема. Здесь был федеральный казначей, но он крайне редко упоминается [55] и как кажется, был относительно малозначителен. В казне обычно находились небольшие суммы на текущие расходы — фонд для мелких расходов, составляемый из сумм, направляемых в сокровищницу городами — членами. У нас нет доказательств, что здесь существовал какой–либо налог, собираемый непосредственно федеральным правительством [56]. С большей вероятностью здесь могли быть налоги или сборы, предназначенные для федеральной казны, собираемые городами, а всего вероятнее, что города просто посылали разные суммы в зависимости от обстоятельств. Судя по примерам ранней Беотийской, Этолийской и Ликийской конфедераций, они так же вносили определённую сумму за каждого представителя в федеральном буле. Сумма эта могла возрастать, когда в них была большая надобность и снижаться, когда особой надобности не было. В случае появления непредвиденных доходов, выплаты могли прекратиться полностью. Такие выплаты назывались eisphorai — термин вызывающий ассоциацию с экстраординарными взносами и который несомненно указывает на выплату единовременных сумм городами. В 219 г. три города — Дима, Фары и Тритея, ощутив, что они федеральным стратегом в полной мере не защищены, решили не платить свой eisphorai, но сами набирать наёмников. Полибий одобряет эту инициативу, но порицает их неспособность сохранять веру в федеральное правительство, особенно потому что их право на возмещение издержек было бесспорным [57]. Это подразумевает то, что если члены брали на себя расходы, относившиеся к федеральному правительству, они имели право на возмещение. Несомненно так же, что федеральное правительство теоретически имело право принуждать города к уплате взносов. Так было, например, во времена стратегии Арата–младшего.
На следующий год, при Эперате, обстоятельства складывались не лучше. Поэтому, отказ платить взносы принял более обширные масштабы. Как итог, возник дефицит средств для выплаты солдатам, так что наёмные силы ахейцев оказались серьёзно деморализованы. И обстоятельства всё ещё были таковы к весне 217 г., когда Арат–старший снова стал стратегом. Дальнейшие события показали, что обстоятельства эти вызваны были нерадивостью и дезорганизацией. Арат, должно быть на чрезвычайном собрании, обеспечил принятие постановления о наборе наёмного войска в 8000 пехоты и 500 человек конницы, а так же войска из ахейских граждан, числом в 3000 пехоты и 300 человек всадников. Так же решено было снарядить полдюжины судов для службы вдоль побережья. Это должно было означать, что города смогли сейчас, когда появилась перспектива действий, добровольно платить eisphorai на содержание военных сил. Позже, когда морские рейды обеспечили значительную добычу, солдаты возликовали, потому, что почувствовали — жалование им обеспечено, а города потому что надеялись снять с себя груз eisphorai [58]. Ясно, что имели место сборы на особые нужды, когда в том возникала необходимость. Так когда стратегом был Эперат, города особенно отказывались вносить деньги на армию. И тем не менее ахейцы проголосовали за то, чтобы выдать македонянам в качестве платы за три месяца их действующей армии 40 талантов, обеспечить их хлебом и в случае необходимости выплачивать по 17 талантов в месяц за всё то время, на которое они останутся в Пелопоннесе сверх трёх месяцев. Разумеется, это требовало особого сбора [59]. Этот способ финансирования федеральных предприятий был вполне эффективен, когда имелось компетентное руководство, пользовавшееся доверием граждан. При некомпетентном руководстве система рушилась.
Ахейская система чеканки хорошо сочеталась с системой налогообложения. Благодаря Полибию стал известен тот факт, что члены конфедерации пользовались одной и той же монетой, т. е что они имели единообразную монетную систему. Да, здесь не было федерального монетного двора, но города–члены чеканили монету, которая несла на реверсе ахейскую монограмму (буквенное обозначение) и монограмму или символ города, отчеканившего её. За образец серебряной монеты был взят эгинский триобол, который, который, вероятно, был главной монетой в употреблении во всём Пелопоннесе. Многие города так же чеканили автономные триоболы, т. е монеты без федеральных знаков. Некоторые из них могли быть отчеканены до того, как города присоединились к конфедерации, но ясно, что некоторые города продолжали, наряду с федеральными, чеканить автономные монеты и после того, как они к ней присоединились. Такую демонстрацию местной гордости нельзя считать ни предательской, ни вообще предосудительной. Наиболее замечателен случай с Мегалополем, который вдобавок к федеральным и автономным монетам чеканил так же монеты, обозначаемые как аркадские. Этот город, одновременно с тем, что его граждане принимали активное участие в руководстве Ахейской конфедерацией, стремился поддерживать впечатление, что является главным городом Аркадии. Наконец, следует отметить, что употребление эгинского стандарта и триобола в качестве главного монетного номинала делало Пелопоннес в некоторой мере обособленной территорией в пределах Греции [60].
Система налогообложения и чеканка свидетельствуют, что большинство элементов управления контролировалось местными властями. Вряд ли нужно говорить о том, что города имели собственные законы и законотворческий аппарат. Здесь были как городские, так и федеральные номографы [61]. Это должно означать, что здесь были различия в деталях между законами городов. Потому, когда Полибий (II, 37,10) говорит, что ахейцы пользовались одними и теми же законами или имели единообразные законы, то это, строго говоря, верно только в отношении федеральных законов, но не местных. Первые большей частью имели отношение к конституционному праву, например, это часто уже упоминавшийся закон, устанавливавший новый порядок функционирования экклесии. Это пример закона, изменяющего устройство конфедерации. Это не обязательно означало, что конституционное право и остальное законодательство чётко различались, но законы и постановления различались чётко. Другая конституционная перемена произошла в 188 г., когда старый обычай проведения регулярного синода в Эгии был отставлен и принятый закон устанавливал, что теперь собрания чередовались между городами [62]. Собрание, синод или постоянное собрание буле, несомненно принимали постановления, которые номографам было поручено вносить в число законов. Подобные детали в наших письменных источниках не сообщаются, но их можно вывести из законодательной практики того времени, так же как и из самого факта существования номографов в конфедерации. Другим важным, хоть и менее далеко идущим, был закон о запрете принимать дары от царей как частным, так и должностным лицам. Он упоминается в связи с предложением 120 талантов Евменом. Он, вероятно, не был ещё принят тогда, когда Арат получал ежегодную субсидию в 6 талантов от Птолемея [63]. Можно предположить, что здесь существовали законы, регулирующие eisphorai и чеканку монеты. Законы о военной службе доходили до того, что стратег вправе был приказать объявить полную мобилизацию без объявления её целей или намерений. Примером является мобилизация, которую Филопемен объявил таким образом, что никто не знал, где она произойдёт, до последнего дня, когда все собрались а Тегее [64].
Относительно законодательства следует отметить, что Ахейская конфедерация — одно из тех федеральных государств для которых имеются данные о коллегии номографов, проводившей периодические ревизии законов. Указания этому совету о придании отдельным постановлениям статуса законов были делом обычным. Об этом имеются данные от конца III века, как для самой конфедерации, так и для входивших в неё городов [65]. Таким образом, орган этот мог существовать когда изменилось время выборов, когда были приняты новые правила созыва экклесии и вне всякого сомнения он существовал в 188 г., когда был принят закон о чередовании места проведения собраний буле. Можно с уверенностью сделать вывод, что по крайней мере последняя реформа воплотилась в постановлении, которое номографы повелели включить в число законов [66].
Федеральные суды естественно обладали юрисдикцией в делах о государственной измене и тому подобных. Иногда так же на отдельные города, вступавшие в конфедерацию, налагались особые предписания. Пример — условие, на котором был принят Орхомен. Оно предусматривало ведение ряда дел перед федеральным судом, который был вправе не только налагать штрафы, но и выносить смертные приговоры [67]. Федеральное собрание или совет иногда брали на себя обвинение отдельных лиц, но обычно судопроизводство было в руках особых федеральных судей. Сколько их было и как их выбирали — неизвестно, хотя есть причина думать, что любой отдельный суд включал лишь небольшое число судей. Что сфера деятельности федеральных судов была обширной. Указывает тот факт, что ахейцы время от времени прибегали к услугам зарубежных судей. Это известно из случая, связанного с постановлением, предписывавшим отмену чрезмерных почестей Евмену Пергамскому. Задача установить, какие почести были чрезмерными возложена была на суд, в котором судьями были родосцы, имевшие свою причину недовольства Евменом. Результатом стало то, что все почести ему были аннулированы. Издатели и переводчики обычно отказываются поверить, что судьями были родосцы, но рассказ выглядит абсолютно верным. Иностранные судьи вновь появляются в связи с решением римлян 183 года о том, что ахейцы обладают юрисдикцией над спартанцами, кроме тяжких преступлений, которые находились в ведении иностранных судей [68]. На то, что использование ахейцами иностранных судей было достаточно обширным, указывает тот факт, что родосские судьи, разбиравшие вопрос о почестях Евмену не были призваны для решения этого отдельного вопроса, но уже были под рукой, когда вопрос этот возник [69]. Дело, вероятно, разбиралось коллегией, состоявшей только из двух судей, названных Полибием. Фактически, когда использовали иностранных судей, мелкие коллегии были обычным делом [70]. Есть причина верить, что эта тенденция использовать малые коллегии судей применялась так же и в отношении местных ахейских судей. Так когда стратег Диэй, во время агонии конфедерации, организовал осуждение гиппостратега Сосикрата, он озаботился организовать для вынесения приговора коллегию дикастов. Это указывает на существование группы федеральных судей, из которых могли создаваться коллегии для отдельных дел [71].
Такова была обычная система федерального управления правосудием. Также много данных и о приговорах, выносимых собранием. В этой связи термин «собрание» может быть употребляем независимо от того является ли орган на который делается ссылка старым буле–экклесией ранней конфедерации или буле или экклесии более позднего периода. В целом приговоры, выносимые собранием, кажется имели больше отношения к политике. Собрание не заседало в качестве суда, но когда считало это целесообразным издавало постановления, предусматривавшие смертную казнь или высылку какого–либо лица. Иногда его постановления трудно отличить от решения суда. Но однако, когда в 183 г. в Рим прибыли послы, представлявшие спартанцев, приговорённых к смерти или изгнанных в соответствии с указами ахейцев, то вполне вероятно, что постановления собрания устанавливали только общие правила, а решали каких конкретных лиц эти постановления коснутся, судьи или другие официальные лица [72]. Вероятно, собрание в таких делах скорее законодательствовало, чем действовало в качестве суда. Так с одной стороны, когда бывший стратег Киклиад изгнан был за свои промакедонские симпатии, можно заключить с большой уверенностью, что он изгнан был собранием и что действие это было главным образом политическим [73]. Но с другой, когда некий Леонид, характеризуемый как exul, damnatus frequenti concilio Achaeorum litteris ad Persea deprensis, это более похоже на то, как если бы собрание претендовало действовать в качестве суда и рассматривало доказательства перед тем, как вынести вердикт, хотя оно возможно сделало немногим более чем выслушало донесение о вменяемой в вину переписке с Персеем [74].
В процессе разделения труда между федеральным и местными правительствами ведение иностранных дел выпадало естественно федеральному правительству, хотя даже здесь можно заметить видную роль и влияние отдельных городов. Так враждебность между Мегалополем и Спартой на долгие годы окрасила ахейскую политику. Твёрдым правилом было то, что имевшие политическое значение посольства должны были посылаться или по крайней мере одобряться федеральным правительством, хотя одобрение это могло даваться и отдельными должностными лицами. Но к религиозным делам это правило, возможно, и не применялось. Так за признание праздника Артемиды Ликофрены в Магнесии на Меандре проголосовала не только Ахейская конфедерация в целом, но и многие из принадлежавших к ней городов [75]. По таким делам, города, контролирующие святилище, гордились тем, что издавали столько постановлений, сколько было возможно и нет данных, что какое–либо федеральное правительство возражало против таких постановлений, издаваемых городами. Так в постановлении города Эгира (одном из ряда постановлений 242 г.), признающих неприкосновенность святилища Асклепия на Косе, указывается, что городское постановление предшествовало федеральному [76].
Посольства политического характера, посылаемые за границу городами, требовали, как уже указывалось, одобрения федеральными властями. Разумеется, это правило позднее часто нарушалось городами, отправлявшими посольства в Рим без одобрения центрального правительства, но это на самом деле означало, что город открыто восстал или на грани восстания, или, наконец, а это почти что то же самое, обратился в Рим с жалобой на федеральное правительство. Во II столетии такое множество примеров этого, что нет надобности их все перечислять. Хороший пример — посольство Мегалополя к Антигону Досону в 227 г. Арат, стратег того года, почувствовал, что для ахейцев может стать необходимым призвать на помощь македонян против Клеомена Спартанского. Поэтому он сговорился с двумя друзьями из Мегалополя, что их город отправит послов – presbeutai (обычный термин для послов городов к федеральному правительству) к ахейцам, чтобы получить от них позволение направиться в Македонию, чтобы попросить македонян о вмешательстве. Позволение было быстро получено и послы продолжили свой путь [77]. Скорость, с которой оно было получено, показывает, что оно дано было федеральными должностными лицами и не было необходимости дожидаться для этого собрания. От Антигона послы получили обещание помощи в том случае, если и ахейцы пожелают её получить. Мегалополитяне сообщили этот ответ собранию ахейцев с просьбой, чтоб они как можно скорее пригласили Антигона. Арат, однако, добился от собрания решения ничего пока не предпринимать, но стараться вести войну собственными силами [78].
Превосходный пример того как федеральное правительство контролировало отношения ахейского города с зарубежным — дело об изгнанниках из Элатеи, получивших убежище в Стимфале в Аркадии. Когда элатейцы, возможно в 194 г., вынуждены были отправиться в изгнание, стимфалийцы приняли их, обеспечили припасами, дали землю для обработки и позволили им участвовать в религиозной жизни общины. Всё это известно из копии постановления, установленной элатейцами в Стимфале после из возвращения домой [79]. Начало документа утрачено, но ясно, что позволение принять элатейцев на ахейской территории должно было дать федеральное правительство. Позже, когда римляне установили контроль над Фокидой, стимфаляне, как то обычно поступали города, направили послов к ахейцам, которые в свою очередь направили послов к римскому командующему в Греции, относительно возвращения элатейцев на родину. Когда те уже приготовились вернуться, вдруг возникло затруднение. Из–за запрета вывоза зерна, элатейцы не могли забрать своё зерно. И вновь это стало предметом посольства, которое добивалось особого позволения. Оно несомненно было дано федеральным магистратом или группой должностных лиц. Этот случай показывает, что города отчасти сохраняли независимость и что для города было возможно, с позволения федерального правительства, иметь тесные связи с городами за пределами конфедерации.
В Ахейской конфедерации, несмотря на заметную обособленность иных из городов, граждане обладали гражданскими правами во всех городах конфедерации. Есть данные, что Арат из Сикиона владел собственностью в Коринфе и что некто Гиерон из Эгерии владел домом в Аргосе [80]. Но это, однако, не является решающим доказательством всеобщего обладания гражданскими правами, ведь право обладать недвижимостью могло быть даровано отдельным лицам в качестве особой привилегии. Более доказателен список эпидаврян, убитых и раненых в битве при Истме в 146 г. Список содержит 156 имён, из которых 53 — имена эпидаврских граждан и 103 — ахейцев и «других лиц, проживавших в Эпидавре». Эти «другие лица» могли включать и неахейских метеков, но эти 103 должны были быть большей частью ахейцами из других городов. Трудно представить себе так много лиц, переехавших в Эпидавр и настолько тесно связавших себя с общиной, чтоб служить в её войске, если они не обладали гражданскими правами [81].
Остаётся ещё вопрос о столице конфедерации. Бенгтсон отрицает, что ахейцы или этолийцы обладали столицей [82], но он имеет в виду отсутствие города, доминирующего над конфедерацией, как Фивы в Беотии. Но это не то, что подразумевается под столицей в настоящей дискуссии и поэтому наши взгляды друг от друга не так уж далеки. Столица скорее означает административный центр, прежде всего место, где послы из Мегалополя, Стимфала и других мест могли вступать в контакты с федеральными властями. Наиболее вероятно, что архивы и казна также находились в этом городе. То, что здесь должно было быть место, в котором в любое время можно было связаться с федеральными властями — это очевидно. В этой связи может быть уместным напомнить афинский обычай, что одна треть пританов должна была беспрерывно, день и ночь, находиться в толосе и что в Эллинской лиге конца IV в. проэдры исполняли роль комиссии между собраниями [83]. Федеральные государства может быть и не имели постоянного дежурства, подобного афинским пританам, но они должны были иметь должностное лицо или группу лиц, по крайней мере столь же доступных как проэдры Эллинской лиги. То, что ахейцам служил для подобных целей Эгий показывает рассказ о переговорах между Аратом и Клеоменом. Когда переговоры провалились, Клеомен послал вестника объявить о возобновлении враждебных действий не в Аргос, где в то время находились Арат и другие официальные лица, но в Эгий. Это, как Арат замечает в своих мемуарах, явно было попыткой выиграть время [84], но Клеомен мог бы оправдать это тем, что поступил совершенно правильно, ведь он послал вестника в столицу. Дальнейшее доказательство обнаруживается в законе 188 г., устанавливавшем, что с этого времени регулярные синоды должны проводиться в различных городах по очереди. До того все регулярные собрания проводились в Эгии. Эта перемена не означала, что Эгий перестал быть столицей. Ведь всё еще была нужда в административном центре.


[1] Основными источниками являются Полибий, Ливий и Плутарх (жизнеописание Арата, в меньшей мере жизнеописания Агиса и Клеомена). Из современных работ самой значимой является Aymard A. Les Assemblees de la confederation achaienne, 1938 (ACA) — пример добросовестного исследования с подробными ссылками на более раннюю литературу; так же Walbank F. W A Historical Commentary on Polybius, 1957; Freeman E. A History of Federal Government in Greece and Italy (2ed by J. B. Bury, 1893) — при всех своих недостатках книга почти уникальная в своём усилии описать историю периода с точки зрения федеративных государств. Об ахейских собраниях см. так же в моей работе Representative Government in Greek and Roman History, 1955. Новейшие мнения о собраниях см. Walbank on Polyb., II, 37,8, особ. P. 219 f; Ehrenberg V. The Greek State, 1960, p. 129 f; Der Staat der Griechen, 1965, p. 157 f.
[2] IG, IV², I, 68; cf. Aymard A. Un ordre d’Alexandre \\ REA, LIX, 1937, P. 5-28, который доказал, что является ошибкой интерпретировать пассаж Гиперида (Against Demosthenes, XVIII) как означающий, что Александр приказал распустить Ахейскую конфедерацию.
[3] Polyb., II, 41,1 et 12-15.
[4] Polyb., II, 43, 1-2; Strabo, VIII, 385. О дамиургах см. SEG, XIV, 375. О выборах должностных лиц путём ротации см. Aymard, ACA, P. 390, n3 et Walbank on Polyb., II, 43,1. Доказательство того, что 20 лет Страбона не противоречат 25 годам Полибия, на том основании, что период последнего начинается в 280 г., в то время как Страбон охватывает лишь период после присоединения Эгия см. Aymard, ACA, p. 297 f. Термин koinoboulion, употребляемый Страбоном, строго говоря, должен охватывать только федеральный совет, но несомненно в том же самом месте собиралась и экклесия — первичное собрание.
[5] О месте собраний ср. Aymard, ACA, P. 294-300. Когда Ливий (XXXVIII, 30,2) говорит об Эгии как о месте выбранном для собраний из–за положения города или удобства его расположения, то он несомненно говорит о городе, а не о святилище.
[6] Значимость ахейцев – Polyb., II, 37, 7-11; 40,1; тихэ и причинность в применении к ахейцам – II, 38 et cf. Walbank on XXXVIII, 5; Рим не обязан своим возвышением тихэ – I, 63,9; самые свежие мнения Вэлбанка по поводу тихэ см. Latin Historians, 1966, ed. T. A. Dorey, p. 56 f.
[7] Polyb., XXIII, 12,3.
[8] О датировке этих событий см. Polyb., II, 43,3; подробности этой истории у Плутарха (Aratus, IV-IX), несомненно заимствованные из мемуаров Арата; Cic. De officiis, II, 81-82. О карьере Арата см. Walbank Aratos of Sicyon, 1933; Porter W. H Plutarch’s Life of Aratus, 1937 — издание с очень полным введением и комментарием.
[9] Polyb., II, 37,7-38,4. Различные εθνη Пелопоннеса слились в один εθνος.
[10] Tac. Ann., II, 53,1.
[11] Polyb., II, 40, 1-2.
[12] Polyb., II, 37, 7-11; cf. Walbank on 8-11.
[13] По этому пункту ср. Robinson Studies, II, 810, n55.
[14] Весной 220 г. Арат по этой причине вступил в должность на пять дней раньше срока (Polyb., IV, 7, 10).
[15] Сообщение Полибия (XI,10, 9), что у Филопемена было почти восемь месяцев для подготовки граждан перед весенней мобилизацией показывает, что он вступил в должность осенью. Одно место у Полибия (V,106,1) указывает на то, что выборы Тимоксена имели место осенью 217 г.; cf. Rep. Govt., p. 93. Вэлбанк (аd loc.) считает маловероятным, что ахейцы провели реформу в то время, когда это сократило бы время отправления Аратом должности на полгода; ср. так же Aymard, ACA, 240-247.
[16] SIG3 490, где текст восстанавливается как συνεδροι των Αχαιων. Это, конечно же, неверно; cf. Swoboda, Staatsaltertumer, P. 388, n2; Busolt, Staatskunde, p. 1567, n3.
[17] Полибий (IV, 59,2) в связи с независимыми действиями Димы, Фар и Тритеи в 219 г. упоминает Микка из Дим как гиппостратега. Два года спустя Лик из Фар был υποστρατηγος της συντελειας της Πατρικης (Polyb., V, 94,1). Здесь Хулч, Буттнер–Вобст и Патон ставят прилагательное без большой буквы, таким образом делая Лика гиппостратегом родовой или домашней syntelia, а не synteleia Патр. Как отмечает Вэлбанк в комментарии к этому месту последнее значение более вероятно. В его пользу так же известие об ахейской мобилизации в 146 г. Контингенты Элиды и Мессены оставались дома и так же и люди из Патр и синтелии, к которой принадлежал город не явились (Polyb., XXXVIII, 16, 3-4). Это подразумевает, что синтелия Патр граничила с Элидой.
[18] См. особенно Aymard A. Recherches sur les secretaries des confederations aitolienne et achaiennr \\ Melanges Iorga, 1933, p. 71-108. Из надписей, перечисленных на стр.98, т2 две сейчас имеют значительно улучшенные тексты; cf. SEG, XIII, 273 et 327. Но важные в других отношениях, они ничего не меняют относительно секретаря.
[19] Данные о 10 членах относительно поздние (Livy, XXXII, 22,2 относится к 198 г.). В SEG XVI, 375 имена дамиургов, если бы они сохранились, должны были быть в генетиве. Имена в номинативе должны были представлять кого–либо ещё.
[20] Обмен клятвами с Досоном – Plut., Arat, 43,1; 44,1; Фламинин и Ахейцы – Polyb., XXIII, 5, 16-17; Филопемен и дамиурги – Livy, XXXVIII, 30,4.
[21] Тайные собрания синархов – Polyb., XXXVIII, 13, 4-5; решение относительно Халкиды – Polyb., XXVII, 2,11; Ливий (XLII, 44, 7-8) подразумевающий synkleitos, ошибается.
[22] Псофида – Polyb., IV, 72,9; Ликорт в Мессене – XXIII, 16,6; presbeutai трёх городов – IV, 60, 1.
[23] Об отправке послов к ахейцам Мегалополем, Мантинеей и Стимфалом см. Polyb.,II,48,5-6;58,1; SEG, XI, 1107. Сходный обычай можно обнаружить и в Ликийской конфедерации.
[24] SIG3 519 — ахейское постановление, дарующее проксению, беотийским и фокидским заложникам.
[25] Более полное обсуждение, чем мы здесь можем дать см. Rep. Gout, p. 75-102 et 165-188 и очень подробное исследование Аймара (АСА).
[26] Polyb., XXIX, 24,6; SIG3 675.
[27] Анализ этих данных см. Rep. Gout, p. 79-81.
[28] Polyb., XXII, 10, 10-12; 12, 5-7; Ливий (XXXIX, 33, 5-7 совершенно очевидно заимствует данные у Полибия.
[29] Polyb., II, 46,6; более полная трактовка Rep. Gout, 78f et 165 f.
[30] Polyb., II, 54, 3-4.
[31] Polyb., IV, 7, 1-6. Об этом много обсуждавшемся собрании см. Rep. Gout., 79 f; 82f.
[32] Polyb., IV, 14-15, особ. 14,1 и 15, 3.
[33] Polyb., IV, 26, 7-8.
[34] Выражение Полибия (XXVIII, 3,10) συναχθεισης αυτοις της βουλης εις Αιγιον кажется достаточно ясным, но всё же следует добавить, что это место имело несколько интерпретаций. Полибий только замечает, что послы намеревались обвинить некоторых ахейских вождей перед экклесией, но от этого плана отказались. Кажется, что экклесия не была созвана, а было созвано только буле. Cf. Rep. Gout., p. 88, 93 f. et nn 18,19 on p. 216.
[35] О синоде, которому было сделано предложение Евмена – Polyb., XXII, 7-8. Де Санктис (De Sanctis G. Le assemblee federali degli Achei \\ Riv. fil., XXXVI, 1908, P. 252-260) предположил, что 120 талантов под 12% давали 86400 драхм. Если б каждый из членов получал по драхме в день и сессия длилась бы 10 дней в году, то этого хватило бы для 8640 членов р. 257, n.1).
[36] На основании предложения Евмена Сзанто (Szanto E. Das griechische Burgerrecht, p. 125, пытается доказать, что членам буле платили жалование. Теория эта обычно отвергается; см. особенно Aymard, ACA, 331 ff. К несчастью она воскресла (Tarn–Griffith, 74 ff).
[37] Polyb., V, 1, 6-12; cf. Rep. Gout, 168 f. Ссылка на созыв собрания в Эгии в соответствии с ахейским обычаем может создать впечатление, что до этого времени здесь проводились так же и все экстраординарные собрания. Однако, имеются данные о проведении таких собраний в других местах, например в Аргосе, по поводу переговоров с Клеоменом.
[38] Polyb., XXII, 7-9.
[39] Polyb., XXVIII, 12. Ахейцы были мобилизованы πανδημει, но часто трудно установить, насколько полной в действительности была мобилизация.
[40] Polyb., XXIX, 23-25, с συγκλητου в 24, 6. Трудности его интерпретации более полно разбираются в Rep. Gout, p. 87f. Так же в SIG3 675 (постановлении из Оропа примерно от 154 г.) имеется сообщение о synodos, следующем за synkletos, но не добавляется никакой информации о природе этих собраний.
[41] Livy, XXXI, 25,9; XXXII, 20,4.
[42] Livy., XXXII, 19, 10-13.
[43] Livy., XXXII, 20,1.
[44] Неизвестно кто был стратегом в 169-168 гг., но Ликорт несомненно не планировал бы отправиться в Египет в качестве командира ахейского отряда, если бы он был стратегом. Что касается Калликрата, то его противники оказались достаточно сильны, чтоб избрать Архона и Полибия в качествен стратега и гиппарха на 170-169 гг. и трудно поверить, что они позволили бы Калликрату быть избранным на следующий год.
[45] Polyb., XXIV, 2, 1-5; 8, 1-8. О собрании 181 г. cf. Rep. Gout., P. 179-181.
[46] Livy., XXXII, 22; XXXVIII, 32,1. Мнения учёных расходятся. См. Busolt, Staatskunde, 1559, n1; Aymard, ACA, P. 381, n4. Аймар опровергал теорию, что IG, IV², l. 73 — свидетельство представительства в пропорции к населению в коллегии номографов. Он не уверен относительно голосования в synkletos. На стр.382 и в пр. 3 он отмечает, что довод по аналогии неубедителен. Как пример равенства голосов он приводит Пелопоннесскую и Афинскую лиги, как пример пропорции — «Македонскую симмахию», Ликийскую и Этолийскую конфедерации. Но разве эти самые примеры не показывают успеха пропорциональной системы?
[47] Относительно права стратега на решение Аймар (ACA, p. 358, n5) цитирует Ливия (XXXI, 25,9) и Полибия (XXII, 9,12). По его мнению, дамиурги и стратег составляли председательствующую коллегию (bureau). На собрании в Сикионе в 198 г. Аристен был отстранён от участия в принятии решения потому, что он участвовал в дебатах (ACA, p. 357-361). Это возможно, но маловероятно. Во всяком случае, активное участие стратега в дебатах было не редкостью.
[48] Polyb., XXXVIII, 12,7; 13,1. Место трудное, но ясно, что Критолай бросил вызов другим магистратам.
[49] Аймар (ACA, 153 f) несколько не уверен в том, чтобы счесть эту интерпретацию предпочтительной.
[50] IG, IV², l. 73. См. особенно Swoboda \\ Hermes, LVII, 1922, p. 519-522; Aymard, ACA, p. 383- 385; cf. also Rep. Gout, p. 217, n22.
[51] SIG 3, 559. В конце надписи содержится утверждение, что другие аркадяне приняли сходные постановления. Далее следует список из 18 городов и притом не все из них аркадские. Список несомненно связан с магнесийцами и он не имеет никакого отношения к восстановлению Аркадской конфедерации или к аркадскому району в пределах Ахейской конфедерации.
[52] Особ. Polyb., II, 38,6; cf. Walbank ad loc.
[53] Polyb., XXIX, 24,6.
[54] Polyb., XXIX, 24,8. Белох (GrG², III, I, 285) оценивает население Пелопоннеса к 400 г. до н. э в 1140000.
[55] В надписях tamias вероятно упомянут только в Inschriften von Magnesia, 39.46.
[56] Бузольт (Staatskunde, 1317, n6) упоминает регулярные прямые налоги у ахейцев, но данных не приводит. Ниже (1549, n1) он приводит заключительные строки SIG3 531 в качестве доказательства обязанности поддерживать платежами федеральную казну. Это могло бы быть верным, хотя большая часть текста и была восстановлена, но это ещё не доказывает существования особого федерального налога. На стр.1554 он заявляет, что конфедерация облагала налогами города, а не отдельных лиц и что города собирали деньги и отсылали их федеральному правительству. Это последнее утверждение верно, но ему не уделяется достаточного внимания в то время как предыдущие утверждения вводят в заблуждение. Дарование ателии в SIG3 519 мало говорит о федеральных финансах. Даже не ясно были ли предполагаемые налоги собираемы федеральными или местными должностными лицами. Пример Акарнании должен служить предупреждением не приписывать опрометчиво федеральному правительству прямой сбор таможенных пошлин. Такая система для Ахайи повлекла бы за собой развитие федеральной бюрократии. Федеральное правительство могло иметь право даровать освобождение, даже если налоги собираемы были местными властями.
[57] Polyb., IV, 60, 4-10.
[58] Polyb., V, 30, 5-8; 91, 4-8; 94, 6-9.
[59] Polyb., V, 1,11.
[60] Краткий очерк ахейской чеканки со ссылками на более раннюю литературу см. Econ. Surv. Rome, IV, 328 f. et Walbank Commentary on Polybius, I, 218. Об автономной чеканке и аркадской чеканке Мегалополя см. Thompson M. A Hoard of Greek Federal Silver \\ Hesperis, VIII, 1939, p. 116-154, особ. 142-4.
[61] Сводку данных см. у Бузольта (Staatskunde, P. 1572, n6).
[62] Livy., XXXVIII, 30, 1-6. Закон был принят на собрании, которое дамиурги созвали в Эгии, а стратег, Филопемен, в Аргосе, где оно действительно и имело место. Ливий не говорит прямо, что закон, предложенный Филопеменом, был принят, но это подразумевается по тому, как прекратилось всякое противодействие. О собрании ср. Rep. Gout., 174f. Аймар (АСА, р. 302-305), который склонялся к тому, чтоб рассматривать это собрание как synkletos, так же начал видеть доводы для рассмотрения его в качестве synodos (p. 323, n6).
[63] Закон против даров: Polyb., XXII, 8,3; субсидия Арата: Plut., Arat., 41,5.
[64] Polyb., XVI, 36. Закон, запрещающий городам ослушаться стратега, если он назначил поход, упоминает Павсаний (VII, 12,6).
[65] Ахейская конфедерация: Inschriften von Magnesia, 39. 43f; Мегалополь: Ibid., 38 (SIG3 559), 47f; данные для других городов: Busolt, Staatskunde, 1572, n6.
[66] Ливий (XXXVIII, 30,3) говорит о законе и подразумевает, что он был принят.
[67] SIG3 490.
[68] Почести Евмену: Polyb., XXVIII, 7, 8-9; постановление 183 г.: Paus., VII, 9,5. Более полное обсуждение см. CP, XLIII, 1948, 189f в рамках обсуждения вопроса об «иностранных судьях» к Ad Atticum., VI, 1, 15 Цицерона. К приведённой там в пр. 6 литературе добавим Heuss A. Stadt und Herscher des Hellinismus \\ Klio, Beiheft, XXXIX, 1937, P. 72, n1.
[69] Υπαρχοντας κατ εκεινον τον καιπον (Polyb., XXVIII, 7,9).
[70] Краткие данные об иностранных судьях см. CP, XXXVIII, 1943, p. 249-253; Tarn–Griffith, 88f.
[71] Polyb., XXXVIII, 18,3. Хотя Диэй был ответственным за это дело, это не означает, что стратег обычно заведовал отбором дикастов.
[72] Polyb., XXIII, 4,5,8,14.
[73] Polyb., XVIII, 1,2; Livy XXXII, 19, 1-2; cf. 32,10.
[74] Livy, XLII, 51,8.
[75] Inschriften von Magnesia, 38 (Мегалополь), 39 (ахейское). В конце № 38 перечислены 18 «аркадских» городов, принявших подобные постановления.
[76] SEG., XII, 371, P. 41-51.
[77] Polyb., II, 48, 5-8.
[78] Послы к Антигону: Polyb., II, 48,8; его ответ — 50, 1-2; synodos – 50,4 – 51,1.
[79] SEG, XI, 1107. Часть надписи, говорящая об изгнании элатейцев утрачена и различные учёные обвиняли как римлян, так и этолийцев. Проблема будет рассмотрена в рассказе о событиях этого периода.
[80] Plut., Arat., 41,4; 42,3; Cleom., XIX; SIG3, 675.
[81] IG, IV², l. 28.
[82] Bengtson, Gr G², P. 442.
[83] Афинская пританея – Arist. Ath. Pol, 44,1; проэдры Эллинской лиги обсуждаются в CP, XX, 1925, P. 325-328 и некоторые новые данные в IX congres international des sciences historiques, I, 1950, P. 403 f.
[84] Плутарх (Cleom., XVII, 2) цитирует Арата; cf. Walbank, Aratos of Sicyon, 94f. Для сравнения заметим, что сообщение о битве при Тразименском озере было доставлено Филиппу в Аргос письмом из Македонии (Polyb., V, 101, 6). Ясно, что агенты македонской разведки в Италии посылали сообщения в свой домашний офис, а не прямо царю.