Этолийская конфедерация развивалась в направлении почти прямо противоположном развитию Ахейской конфедерации. Если Ахейская конфедерация была одной из первых, если не первой, введшей у себя представительное правление, после его отмены, в частности в Беотии, после Царского мира, то Этолийская конфедерация была важнейшей конфедерацией, сохранившей очень активное первичное собрание до самого позднего времени. Однако параллельно с ним она обладала сильным центральным правительством со значительной инициативой и свободой действия. Особой её чертой было использование исополитии, для того, чтобы привязать к конфедерации государства, не имевшие полного гражданства. Это учреждение требует особого внимания. Прочие её учреждения относительно хорошо известны, в то время как сама конфедерация со времени Ламийской войны до установления римского господства над Грецией, была так тесно вовлечена во все основные распри и конфликты, что её историю следует рассматривать как важную часть общей истории периода. Поэтому, помимо её устройства и учреждений, в настоящей главе рассмотрены будут только некоторые особые аспекты её истории.
Обзор надписей из Этолии как племенного государства сделан был выше в статье об Этолии до Царского мира. Трансформацию этноса в симполитию, основными территориальными подразделениями в которой были города или сельские общины, рассматриваемые как эквивалент городов, невозможно ни датировать, ни сколь–нибудь подробно описать. Может быть уже и не имеет смысла делать, как выше, акцент на подобных трансформациях и теперь уже вполне понятно, что государство с племенной организацией может обладать энергичной исполнительной властью и центральным правительством, деятельным по крайней мере в ведении иностранных дел; тому примеры — сама Этолийская конфедерация времени Пелопоннесской войны и Эпиротская конфедерация несколько более позднего времени. Но вот трансформация произошла и в этом изменённом государстве, как и в других симполитиях, этолийские должностные лица именуются по городам, из которых они происходят. Теперь известно, что трансформация эта произошла несколько раньше, чем предполагалось. Так, ещё не так давно считали, что поскольку послы, отправленные этолийцами к Александру в начале его правления были выбраны племенами (ethne), то значит старая племенная организация ещё оставалась неизменной. С другой стороны, упоминание koinon этолийцев в связи с событиями 314 года показывает, что симполития к этому времени уже была организована [1]. Следовательно, трансформация имела место между 335 и 314 годами. Но в этот довод вкрались две ошибки. Даже после того как конфедерация организована была на основе городов, всё равно старым племенным подразделениям выказывалось уважение, например, при выборе послов. Во–вторых, термин koinon можно приложить почти к любому виду корпорации, ассоциации или государства. Таким образом, его употребление не доказывает, что этолийское государство было организовано в то время скорее как симполития, чем как племенное государство. Однако, доказательство относительно ранней организации на основе городов нам предоставляет надпись, содержащая афинское постановление от 367 года об отправке послов к koinon этолийцев с протестом по поводу ареста афинских религиозных послов одним из городов Этолии [2]. Здесь трансформация засвидетельствована ясно и не потому, что организация именуется koinon, а во первых потому, что сама эта отправка послов предполагает наличие центрального правительства, правомочного заключать соглашения от имени всего государства и которое в состоянии выступить против нарушителей соглашения, а во–вторых, потому что обидчик — один из городов — членов конфедерации. Было уже отмечено, что дата этой надписи падает на период, когда Фивы были на вершине своего могущества, и отсюда сделан был казавшийся неизбежным вывод, что своим развитием этолийское государство обязано было влиянию Эпаминонда, хотя в действительности очень мало данных о каком–либо влиянии Беотии на Этолию в это время [3]. Более вероятно, что перемены имели место раньше и связаны были с тем движением, которое вызвало развитие Акарнанской и Ахейской конфедераций. Ко времени экспедиции Агесилая против Акарнанцев в 389 году, этолийцы обладали правительством, с которым Агесилай мог вести переговоры о безопасном проходе через этолийскую территорию [4].
Этолийское государство, как кажется, обладало необычной чертой — системой районов, промежуточных между центральным правительством и городами и основанных в какой–то мере на старых племенных подразделениях. Такие районы назывались telos. Два таких района известны из надписей. От 234-233 гг. или около того имеется надпись из телоса Стратий относительно спора о границах двух городов этого района — Эниад и Метрополиса, разрешаемого третейскими судьями из Тиррея [5]. Район этот, и впоследствии именуемый Стратий, бывшая столица Акарнанской конфедерации, а так же и другие три города, был первоначально акарнанским. Таким образом, этот район должен был включать ту часть Акарнании, которая была аннексирована Этолией и составляла длинную узкую полосу вдоль западного берега Ахелоя. Другой район о котором сохранилась запись — это локрийский телос, состоявший из западной Локриды. Надпись 189-188 гг. из Дельф о манумиссии некоего жителя Амфиссы, датируется по буларху локрийского телоса и по архонту Дельф. Другая надпись о манумиссии того же времени датируется по тем же самым двум официальным лицам, хоть и не указано, что буларх — официальное лицо локрийского телоса. Из этих данных делается вывод, что вся Этолия была разделена на районы и что в каждом районе был свой собственный совет, возглавляемый булархом [6]. Это допустимо, но не абсолютно несомненно, так как только два упомянутых района представляют собой племенные единицы, аннексированные этолийцами. Но, если данные из этих двух районов совместить с данными о продолжающемся употреблении трёх старых этолийских племенных названий и с тенденцией говорить о позднее присоединённых этнических группах как об этолийских племенах, то кажется, что три этолийских племени, упомянутые Фукидидом, сохранились в качестве районов после того, как была организована конфедерация и что аннексированные позднее территории были преобразованы в районы на племенной основе [7]. Уже отмечено было, что в 335 году, после того как была создана конфедерация в форме симполитии, послы к Александру отправлены были племенами. В этой связи названия племён не даются, но они даются Фукидидом — аподоты, офионеи и евританы. Появляются они и в сочинениях других авторов, которые так же говорят как об этолийских племенах об агреанах и амфилохийцах [8]. Таким образом, племенам, когда они бывали аннексированы этолийцами, как кажется, предоставлялась значительная доля местной автономии и возможность сохранять лояльность к своему прежнему объединению. Большие по размерам и более отдалённые государства были связаны с конфедерацией более слабыми узами исополитии. Это будет обсуждаться ниже.
Выше отмечалось, что этолийские учреждения хорошо известны. В целом это верно, но источники порождают много трудностей интерпретации, которые, в свою очередь, вызывают многочисленные споры. Главными письменными источниками являются Полибий и Ливий и когда заходит речь о греческих учреждениях, то Ливий обычно пересказывает Полибия. Сохранилось так же довольно много надписей, часто проясняющих предмет, но подчас вызывающих затруднения. Больше всего бросается в глаза тот факт, что хотя известно то, что этолийцы имели совет (буле, синедрион) и первичное собрание, эти два органа никогда не упоминаются вместе в записях о принятии постановлений. В других государствах было обычным пользоваться такой формулой как «постановили совет и собрание»; в Этолии же обычная формула постановлений «постановили этолийцы», без какого–либо упоминания совета. Этому можно противопоставить постановления одних синедров. О существовании совета так же свидетельствует упоминание в документах секретаря синедров или буле и распоряжения и поручения, отдаваемые синедрам в постановлениях. Видное положение синедриона и в самом деле приводит некоторых учёных к выводу, что все постановления этолийцев были постановлениями синедриона и что в этолийской конфедерации отсутствовало первичное собрание. Эта теория, такая привлекательная, особенно для тех, кто интересуется развитием представительного правления, к сожалению должна быть отвергнута. Ряд надписей содержит постановления синедриона, написанные в таких выражениях, что понятно — они должны были исходить от более обширного органа с высшей властью, делегировавшего некоторую часть своей власти меньшему органу. Более того, письменные источники содержат данные о собраниях, которые совершенно очевидно были массовыми первичными собраниями. Изучение данных об этих собраниях помогает объяснить отсутствие упоминаний совета в постановлениях собрания. Принятые постановления были сформулированы прямо на собраниях и не были предварительно составлены советом [9]. Таким образом, совет был не столько комитетом собрания, сколько представительным собранием, контролирующим правительство между заседаниями более крупного органа и обладающим компетенцией принимать окончательные решения по большому кругу вопросов. Первичное собрание созывалось дважды в год и притом таким образом, чтобы подчеркнуть военный характер конфедерации. Весеннее собрание «Панэтолика» проходило каждый год в различных местах и временами так, чтобы совместить само собрание с призывом в армию для текущей военной кампании. Так в 197 г. весеннее собрание проходило в Гераклее, на пути, которым римляне продвигались на север, в Фессалию. Этолийское войско, которое должно было присоединиться к римлянам в Ксинии, два дня спустя после того как собрание вынесло решение, проследовало туда прямо с собрания в Гераклее. Осенью, после того как завершалась военная кампания, собрание постоянно собиралось в Терме, в месте, которое было более святилищем, чем городом, но в определённом смысле представляло собой столицу конфедерации. Вдобавок к этим двум ординарным собраниям, в случае нужды созывались и экстраординарные [10].
Города — члены в совете были представлены в пропорции к населению. Доказательства этому происходят из надписи, содержащей данные об арбитраже федеральных судей между городом Мелитея во Фтиотийской Ахайе и соседним маленьким городком Перея. Некоторое время назад они слились путём симполитии в один город. Установлена была граница между их территориями и определены отношения перейцев с большей общиной и их права на всё время, пока союз будет продолжать существовать. Но закреплены были и условия возможного будущего разделения двух общин. В этом случае Перея, крохотный городок, сохраняла за собой одного булевта в федеральном совете и вносила пропорциональную долю в этолийскую казну. Сходная статья принята была так же и по поводу того, что перейцы должны будут взять на себя долю долга объединённой общины. Из этих статей, как кажется, видно, что Мелитея с Переей, будучи объединены, посылали несколько представителей в федеральный совет. Если два города разрывали отношения, то меньший посылал одного представителя, больший — остальных. Из этого ясно следует, что города выбирали своих представителей в федеральный совет и что они были представлены в пропорции к их населению [11]. Надпись датируется концом III в. до н. э, но условия представительства установлены были, надо полагать ещё когда впервые, в виде симполитии, создана была конфедерация. Надо заметить, что Перея, со своим единственным представителем, должна была быть очень маленькой, почти микроскопической. Федеральный совет был так велик, что в 167 г. двое этолийских вождей с помощью римских солдат, окружив «сенат», перебили 550 его членов и разогнали остальных [12]. Это предполагает совет с тысячей или более членов.
Такой большой совет должен был передавать значительную часть своих обязанностей и трудов меньшему по размерам органу. Этот меньший орган в сохранившихся надписях не упоминается, но занимает заметное место в данных литературных источников о событиях этого периода. Этот меньший орган состоял из apokletoi (apocleti у Ливия), людей специально отобранных, как о том свидетельствует их название. Из Ливия, несомненно опиравшегося на Полибия, мы узнаём, что они составляли совет, меньший по сравнению с большим советом, что они были избираемы и что их собрания были тайными. Из одного случая в связи с военной кампанией Антиоха III в Греции в 192 году явствует, что сами по себе апоклеты были столь многочисленны, что могли отрядить тридцать своих членов для услуг в штаб–квартиру Антиоха [13]. Члены федерального совета (буле, синедрион), подобно прочим должностным лицам конфедерации и членам большинства греческих советов несомненно избирались на один год; апоклеты, в свою очередь, избираемы были из членов совета. Они представляли собой орган с которым глава конфедерации и другие должностные лица консультировались по вопросам, которые не могли решить самостоятельно. Как следствие этого, апоклеты часто упоминаются в связи с дипломатическими переговорами. С другой стороны, зафиксированные в надписях постановления требовали решения всего собрания или по крайней мере всего синедриона и апоклеты в них не упоминаются. Тем не менее, они выполняли, вероятно, во много раз больше работы, чем остальные члены совета и принимали за него большинство решений. И тем не менее невозможно установить насколько далеко они могли заходить по своей собственной инициативе, потому что многократно, когда в наших источниках упоминаются только апоклеты, их решения могли быть утверждены советом или даже собранием.
Отделить власть первичного собрания от компетенции совета и апоклетов много проще. Ясно, что важнейшие решения по вопросам войны и мира оставались за первичным собранием, но после того как решение было принято, проведение его в жизнь могло оставаться за апоклетами. Так в 192 г., после того как собрание решило призвать Антиоха освободить Грецию и рассудить этолийцев с римлянами, апоклетам поручено было распространить по Греции смуту [14]. Она включала в себя намерения захватить города Деметриаду и Халкиду и козни с целью убийства Набиса Спартанского. Эти начинания были достаточно воинственны, и всё же на собрании, решившем пригласить Антиоха, постановления о войне с Римом удалось избежать. Поэтому, когда Антиох прибыл в Грецию, было созвано новое собрание, чтоб поднять этот вопрос. Это было экстраординарное собрание, созванное в Ламии некоторое время спустя после ординарного осеннего собрания. Антиох присутствовал и обратился с речью к собранию. После того как он удалился здесь, как кажется, завязался спор, в котором одна партия, возглавляемая главой конфедерации Фенеем, выступала за то, чтоб призвать Антиоха только в качестве посредника. Если б эта линия взяла верх, это означало бы полный поворот от политики, принятой весной. Но взяла верх более воинственная партия и Антиох избран был главнокомандующим, вероятно со званием стратега–автократора. Так как осенью было уже слишком поздно для большого похода, то собрание было распущено и его участники разошлись по домам, оставив дальнейшие детали апоклетам. На следующий день после того, как собрание было распущено, у них состоялось совещание с царём. На этом совещании решено было захватить город Халкида; в нём позднее, осенью царь устроил свою штаб–квартиру. Для дальнейших консультаций с царём, собрание решило направить тридцать апоклетов в его штаб [15].
Разделение труда между различными органами правительства иллюстрируется дальнейшими событиями 191 и 190 гг. Так в 191 году этолийцы решили сдаться на милость римлян путём безоговорочной капитуляции. Когда их полководец и послы прибыли в штаб–квартиру Глабриона, римского главнокомандующего и этолийцы отвергли некоторые из римских требований, Глабрион стал угрожать заковать Фенея и послов в цепи и надеть на них железные ошейники, чтоб продемонстрировать, что означает deditio. На этот достаточно жестокий урок семантики Феней ответил, что он и апоклеты сознают, что надобно делать, как им велят, но чтоб решение об этом возымело силу, надо получить санкцию «многих». Очевидно, до сих пор переговоры велись полководцем и апоклетами и они чувствовали себя лично связанными договорённостями, но окончательное утверждение мирного договора требовало одобрения собрания. В этом деле гнев, вызванный обращением с их полководцем и послами, побудил этолийцев отвергнуть договор. Наконец, чтобы показать, как далеко простиралась власть апоклетов, следует отметить, что шестимесячное перемирие, заключённое со Сципионом в 190 г., как кажется, было заключено одними апоклетами, без консультаций с народным собранием. Таким образом, они могли своей властью даже заключить шестимесячное перемирие, но для решения объявить войну или заключить мир требовалась санкция собрания [16].
Этолийское федеральное собрание, кажется, функционировало во многом сходно с экклесией демократических городов–государств, с голосами подсчитываемыми по головам. а не по городам или иным избирательным единицам [17]. Тесная связь собрания и войска позволяет допускать, что молодые люди тоже голосовали и что здесь не было тридцатилетнего возрастного ценза как в Ахейской конфедерации. Нет никаких указаний и на то, что существовал имущественный ценз для голосования. Таким образом, кажется любой взрослый мужчина–гражданин, если он явился на собрание, мог голосовать. И хотя иные из участников собрания и происходили из общин, которые первоначально не были этолийскими, всё равно конфедерация и её собрание оставались всегда по духу этолийскими. Видимо, природные этолийцы являлись на собрание в таких количествах, даже когда оно происходило за пределами первоначальной Этолии, что новые граждане не могли взять над ними верх. Вероятно, следует так же воздать этолийцам должное за успешное абсорбирование и ассимиляцию завоёванных и присоединённых групп.
Этолийцы, однако, не присоединяли к себе подряд все общины, попадавшие под их влияние. Многим предоставлен был статус исополитии. Общины с этим статусом не посылали представителей в совет этолийцев и их граждане не голосовали в собрании, но они пользовались в Этолии привилегированным положением и отдельные их граждане, меняя местожительство, могли быть внесены в списки граждан в любой этолийской общине и таким образом получить активное этолийское гражданство [18]. Но, вероятно были разные степени абсорбирования и подчинения. Каков был реальный статус города, который обладал этолийским гражданством или потенциальным гражданством, возможно в форме исополитии, но который был осчастливлен присутствием этолийского командира и соответственно какого–то рода гарнизоном? [19] Не были ли такие города в действительности скорее подданными, чем союзниками или членами конфедерации?
Трудности ответа на такие вопросы порождаются тем фактом, что Полибий время от времени пользуется выражениями, которые подразумевают симполитию или полное членство в конфедерации, в то время как в действительности связи города с ней были слабыми, такими как исополития. Легко обвинять его в небрежности, но это может быть не вполне справедливым, так как термин «симполития» применим к любому виду соучастия в гражданстве. Что касается исополитии, то в сохранившихся частях своей «Истории», Полибий просто избегает применять этот термин к этолийцам, хотя он был ему известен [20]. Слово это стало техническим термином для взаимного предоставления друг другу государствами прав гражданства, но сначала развилось само учреждение, а название оно получило впоследствии. Ранние её примеры — два договора начала IV века Кеоса с Эретрией и Гистиэей [21].Ни в том, ни в другом договоре термин «исополития» не употребляется. Самое раннее известное его употребление для взаимного обмена привилегиями обнаруживается в мессенском постановлении примерно 240 года до н. э относительно договора заключённого между Фигалией и Мессеной по совету этолийцев. В этом случае два города находились по соседству друг с другом. Договор этот предоставлял исополитию и право взаимных браков и устанавливал, что должен быть заключён другой, особый договор, для того чтобы гарантировать право ведения судебных процессов между гражданами двух государств. Ко времени когда этот документ был составлен, условия вероятно были так хорошо известны, что не было необходимости вдаваться в подробности относительно регистрации любого кто пожелает переменить гражданство одного города на другой. То, что эти договорённости были плодом усилий этолийской дипломатии свидетельствует статья, что если фигалийцы не останутся верны дружбе с мессенянами и этолийцами, то всё соглашение будет считаться недействительным [22]. Из этих городов Фигалия уже была связана с этолийцами, а Мессена ближе вошла в этолийскую сферу влияния с помощью договора.
Одного этого примера достаточно, чтобы сделать ясным, что этолийцы пользовались исополитией и иногда именовали её этим именем. Было, как кажется, по крайней мере два способа, которым они ею пользовались. Если договор заключался между иностранным государством и этолийским городом, то право получения этолийского гражданства вероятно было ограничено одним этим городом. Если ж привилегия даровалась федеральным правительством, то новый гражданин вероятно мог обосноваться в любой общине конфедерации.
Дарование гражданства этолийским городом иллюстрируется дарованием его Навпактом Кеосу. Постановление Навпакта не сохранилось, но из кеосского постановления известно, что жители Навпакта даровали кеосцам гражданство и право приобретения недвижимости. В свою очередь кеосцы даровали этолийцам сходные права, тем самым показав, что они рассматривают дар навпактян как дарование им статуса этолийцев. Этот статус так же признаётся в этолийском постановлении, гарантирующем кеосцам иммунитет от ареста их имущества этолийцами и иными жителями Этолии. И однако, кажется, что отдельный город не мог исключительно по своей собственной воле связывать конфедерацию дарованием исополитии зарубежному городу. Постановление кеосцев показывает, что их послы были приняты как Навпактом, так и советом (synedroi) этолийцев. Очевидно, одобрение федерального правительства было необходимо [23].
Более обычное дарование федеральным правительством иллюстрируется этолийским постановлением в честь граждан Гераклеи (вероятно Гераклеи на Латме, в юго–западной Малой Азии) примерно от середины III столетия. Хотя сохранилось только этолийское постановление, необходимы были взаимные действия со стороны Гераклеи, чтобы гарантировать факт исополитии. Взаимное дарование привилегий этолийцами и городом Трикка в Фессалии зафиксировано в несколько более поздней надписи [24]. Ещё более позднее этолийское постановление, принятое в ответ на послание из Ваксоса на Крите. В своём послании ваксосцы сообщали, что гражданин их города служил в качестве наёмного солдата на Кипре, там женился и вырастил детей. После его смерти его сын Эпикл с матерью были взяты в плен и проданы в рабство в Амфиссу. Здесь Эпикл получил освобождение и жил с двумя сыновьями и дочерью. И он и дети всё еще считались гражданами Ваксоса и в силу этого ваксосцы просили этолийцев, чтоб они не страдали от несправедливости и чтобы им даровано было федеральное гражданство (koinopoliteia). В ответ этолийцы постановили, чтобы копии этого письма были установлены в виде надписей в Дельфах и в Ферме. Та копия, которая была установлена в Дельфах сохранилась, хотя и в повреждённом виде. Ссылка на исополитию с Ваксосом в другой фрагментарной надписи показывает, что Эпикл мог претендовать на этолийское гражданство в силу долгое время уже существовавшей исополитии между Этолией и Ваксосом [25]. Очень сложная проблема возникает от того, что в одном месте упоминается этолийский буларх, а в другом — полководец, которых принимают за граждан критского Ваксоса. На основании этого делают вывод, что граждане отдалённых городов, связанных исополитией, могли быть выбраны в Этолии на высшие должности. Это почти невероятно. Много более вероятно, что оба эти должностных лица происходят из локрийского города со сходным именем [26]. Следовательно, здесь нет данных в пользу теории, что граждане отдалённых городов, связанных исополитией, могли быть избраны на федеральные должности в Этолийской конфедерации.
Всё это, однако, не позволяет разгадать загадку койнополитии. Почему поднялась такая суета из–за дарования Эпиклу койнополитии, если она не давала ему дополнительных привилегий? Койнополития должна была подразумевать федеральное гражданство и возможно, что иные из тех, кто происходя из общин с исополитией, были, меняя своё местожительство, сначала зарегистрированы как граждане федерации, не будучи зарегистрированы в качестве граждан отдельной общины. Это могло подразумевать, что некоторые права оставались для них недоступными. Вряд ли было бы корректно делать какие–то предположения относительно природы этих прав, за исключением того, чтоб отметить одну возможность. Если б, например, город Амфисса, где жил Эпикл, отказался признать в качестве гражданина бывшего раба родом с Кипра, то это могло бы помочь федеральным властям публично признать его в качестве гражданина, особенно когда об этом было письменно объявлено в Ферме и Дельфах.
Следующие несколько шагов в расширении этолийской власти мы рассмотрим кратко. Напрямую аннексированная территория была весьма значительной. Так из вышеупомянутых городов ни Мелитея с Переей, ни Навпакт, ни Амфисса не были первоначально этолийскими. Этапы экспансии можно проследить с помощью исследования количества гиеромнемонов, представителей в совете Амфиктионийской лиги, которые обозначены как этолийские. Считается, что этолицы никогда не приобретали членства там под своим собственным именем. Представители, записанные как этолийские, были представителями районов, которые были поглощены конфедерацией [27]. Но политика, вероятно, значительно колебалась. Так, заключая договор о союзе и исополитии (последний термин в документе не употребляется) с акарнанцами незадолго до середины III столетия [28], этолийцы, вероятно, предпочли более слабые связи даже в отношениях с более обширными государствами из числа своих непосредственных соседей. Другим крупным и в чём то даже более сильным государством, которое этолийцы некоторое время фактически контролировали без аннексии, была Беотия. Кажется, что ахейцы и беотийцы некоторое время, как долго не ясно, были союзниками против Этолии. В 245 г. Арат, в ходе своего первого срока в качестве полководца Ахейской конфедерации, совершал походы на побережья Локриды. Когда этолийцы вторглись в Беотию, Арат мобилизовал ахейскую армию в количестве 10 000 человек, двинулся на помощь беотийцам, но ещё до его прибытия произошла битва при Херонее, в которой беотийцы потерпели поражение, понеся тяжёлые потери. После этого поражения беотийцы разорвали союз с ахейцами и примкнули к этолийцам, но остались свободными [29]. Иногда в этот период, когда этолийцы были фактически господами Амфиктионийской лиги, у фокейцев появлялось в ней три гиеромнемона. Это возможно означает, что в то время этолийцы аннексировали Восточную Локриду и получили дополнительного представителя от этого района [30]. Это должно означать, что в то время фокейцы были в милости у этолийцев, но не были полноправными членами конфедерации. Договор между акарнанцами и этолийцами свидетельствует о том, что более крупные государства — Акарнания, Фокида, Беотия в периоды их тесной связи с этолийцами пользовались статусом исополитии. И едва ли это было всё. Несомненно, что подобно акарнанцам и другие были так же и союзниками. Что касается других государств, помимо этих трёх, то кажется, что побеждённые конфедерацией государства центральной и северной Греции были аннексированы. Позже эта участь так же постигла и Акарнанию.
Более отдалённые связи этолийцев распадаются на две группы: одна из них связана с Эгейским морем, а другая — с государствами Пелопоннеса. Последняя, в свою очередь, так же распадается на две группы. К югу от Элиды, долгое время тесно связанной с этолийцами, города Фигалея и Мессена — свидетели попыток этолийцев распространить своё влияние на юг вдоль западного побережья полуострова. Связи с ними были уже давними, когда они и 220 г. ввязались в интриги, предшествовавшие Союзнической войне. Связанное с этим продвижение на юг захватило так же остров Кефаллению, который в те годы был представлен в совете Амфиктионийской лиги — признак независимости, но и так же тесных связей с Этолией, возможно исополитии и союза [31]. Аркадская же группа, включавшая по крайней мере Тегею, Мантинею и Орхомен, связана была с этолийцами всего несколько лет и хотя Полибий говорит о союзе и симполитии, ясно, что их связи с Этолией были очень слабыми [32].
В эгейской группе возникает новая проблема — дарование асилии, т. е гарантии от произвольного захвата людей и имущества. В деле об исополитии с Кеосом, обсуждавшемся выше, хоть и ясно, что здесь имело место взаимное дарование потенциального гражданства, эолийское постановление — это постановление об асилии [33]; дарование гражданства было включено так же в постановление города Навпакта. Асилия, как кажется, около 250 г. дарована была Делосу [34], но от этого постановления так мало сохранилось, что невозможно сказать, включало ли оно так же исополитию. В постановление примерно того же самого времени о даровании асилии Хиосу, исополития была включена [35]. Дар этот упомянут в хиосском постановлении примерно от 243 г., воздающем хвалу этолийцам за дарование городу места в Амфиктионийском совете. Во введении сделана ссылка на более раннее этолийское постановление, дарующее хиосцам гражданство и воспрещающее захват хиосцев и их имущества. В ответ хиосцы даровали гражданство и другие привилегии этолийцам. К несколько более позднему времени относится дарование хиосцам права голоса в амфиктионии. В обоих случаях инициатива исходила от этолийцев, которые, очевидно, стремились завязать связи с портом, который мог бы быть использован в качестве базы для этолийских кораблей в Эгеиде. Это должно относиться к самому началу расширения этолийского влияния в этих водах. Дарование привилегий жителям Кеоса и другим, кто сам проявил инициативу, обратившись к этолийцам, похоже относится к более позднему периоду, после того как этолийский флот начал уже выказывать своё влияние в Эгеиде. Но хотя и то и другое часто шло в одной связке, дарование асилии не всегда влекло за собой исополитию [36].
Тремя городами с собственным статусом были Лисимахия на полуострове Галлиполи, Халкедон на Боспоре и Кий на Пропонтиде. Информация о них происходит из рассказа Полибия о взятии этих городов Филиппом V Македонским и в данном месте он более склонен осуждать Филиппа, чем этолийцев. Разумеется он сначала порицает жителей Кия и даёт понять, что им следует винить самих себя в своих несчастьях [37]. Но затем, в следующих двух главах, он в суровейших выражениях осуждает обращение Филиппа с ними и свою критику основывает главным образом на нарушении Филиппом прав этолийцев. Он ведь заключил с ними мир и предлагал им свою дружбу. Но, хотя Лисимахия, Халкедон и Кий стали недавно друзьями и союзниками этолийцев, он сначала присвоил себе Лисимахию, отторгнув её от союза с этолийцами, затем проделал то же самое с Халкедоном и наконец, продал в рабство кианов, несмотря на то, что в их городе во главе управления стоял этолийский военачальник (strategos) [38]. Таким образом, в связи со статусом этих городов Полибий говорит о союзе, но похоже, что все три города, в том числе и Кий были в действительности подчинёнными союзниками под контролем этолийского командира и гарнизона. Ведь фактически, присутствие этолийского командира засвидетельствовано и для Лисимахии [39].
Того, что до сих пор было сказано о функционировании Этолийской конфедерации достаточно, чтобы показать, что её центральные органы были заняты в первую очередь иностранными делами. Признак роста общего количества дел — то, что в ранние времена конфедерация имела только одного писца, а теперь возникла надобность во втором, который стал персонально писцом совета. Самое раннее бесспорное упоминание двух писцов встречается в одном постановлении примерно 207 г.[40]. Вероятно, должность первого писца была более важной и он именуется союзным писцом [41]. Подтверждением его значимости служит то, что договор 189 года с Римом оговаривает, что лишь трёх должностных лиц — полководца, гиппарха и его нельзя брать в заложники. Некоторые аспекты деятельности федерального правительства отражены в постановлении 182 г. в честь Евмена Пергамского, его братьев и царицы, утвердивших праздник Никефорий и объявивших святилище Афины Никефорос неприкосновенным. В нём содержится распоряжение, чтобы этолийцы и иные жители Этолии, осквернившие святилище были бы подсудны федеральному совету (synedroi) и чтоб лицо кем–либо обиженное или тот, кто действует в его интересах мог подать в суд в соответствии с особой процедурой, доступной для неграждан. Так же в это постановление включены были пункты об отправке на праздник этолийских эфоров и приёме прибывающих эфоров, объявляющих о празднике. Союзному полководцу и другим официальным лицам было поручено проследить за тем, чтобы все эти распоряжения были внесены в законы. Это должно было означать, что во время следующего исправления законов в более ранние постановления внесены были изменения. Копии постановления записаны были на каменных столбах и установлены в Ферме и Дельфах Средства на необходимые расходы были выделены федеральным казначеем [42]. Таким образом, в этом постановлении полководец действует как глава исполнительной власти, контролирующий даже достаточно рутинные, будничные дела, а совет — как суд по делам этолийцев и неграждан, совершивших преступления в нарушение неприкосновенности, гарантированной конфедерацией; федеральному казначею предписано было заботиться о расходах, хотя и местные власти должны были брать на себя значительные расходы по приёму иностранных религиозных посольств. Особый интерес представляет статья, направленная на обеспечения постоянства принятия постановлений путём включения их в свод законов конфедерации. Несколько более раннее постановление по поводу асилии Теосу показывает, что существовал орган под названием номографы (nomographoi), заведовавший законами и что здесь имели место периодические исправления законов. Номографам предписывалось вставлять в свод новые статьи во время очередного исправления законов. Периодическое исправление должно было означать, что официальная копия свода законов не была более, как то часто бывало в ранней Греции, выставлена в виде надписи или надписей. Вряд ли можно представить себе свод законов переписываемый на камне после каждого исправления или же поправки, добавляемые в конце длинного документа на камне к старому тексту или в специально запасённое для этого место. Более того, статья о включении новых пунктов в законодательство подразумевает и изменения в контексте, к которому они относятся, т. е и в других статьях. Постановления из этолийских городов показывают, что так же и отдельные города (или некоторые из них) проводили сходные исправления законов ([43]. Это должно было означать, что оригинал свода общегосударственных законов должен был находиться в каком–то государственном архиве или архивном бюро. А это в свою очередь означает, что здесь должна была быть того или иного рода федеральная столица.
Другим видом деятельности федерального правительства, который, как представляется, требовал столицы была компетенция федерального совета как суда. Совет, как кажется, единственный федеральный судебный орган, упомянутый в наших документах. Так когда три судьи выступали в качестве третейских судей между Мелитеей и Переей или между Мелитеей и Ксиниями, они должны были быть представителями, выбранными для этого советом. Более того, как представляется, федеральное правительство обычно в таких случаях не обладало юрисдикцией, но действовало по приглашению заинтересованных сторон [44]. Юрисдикция синедров упоминается обычно в постановлениях, дарующих асилию. Из незаконно присвоенного имущества то, которое было легко доступно подлежало конфискации военачальником в порядке упрощённого производства, тогда как остальное находилось в юрисдикции синедров. В этой связи «военачальником» должно было означать, «военачальником и его штабом», т. е федеральной исполнительной властью. Такого рода статьи обнаруживаются в шести постановлениях, в трёх из которых речь идёт о государствах, которым дарована была исополития [45]. Таким образом, хотя на граждан государств с исополитией в некоторой степени смотрели как на этолийцев, но когда речь шла о покровительстве от злоупотреблений, совершаемых против них этолийцами, они были предметом той же самой судебной процедуры, что и граждане иностранных государств, которым была дарована асилия. Иными словами, они так же были по существу иностранцами. Это так же подтверждается тем фактом, что в постановления о проксении часто включался пункт о неприкосновенности и когда она не была специально оговорена, то возможно подразумевалась [46]. Несомненно, преступления против подобных лиц, если они совершались за границей, подпадали под юрисдикцию синедров. Это, как кажется, главным образом касается преступлений, совершённых за пределами этолийской территории. Юрисдикция в других вопросах, как кажется, была возложена на суды городов. Если, как уже было сказано выше, граждане федеративных государств обычно обладали гражданскими правами, включая право владеть собственностью и подавать иски в суды во всех городах конфедерации, то гражданские процессы между жителями разных городов не должны были вызывать особых затруднений.
Очевидно, есть какая–то связь между судебной деятельностью совета и вопросом о «пиратстве» этолийцев. Вероятно, захваты, признаваемые законными этолийскими властями, рассматривались как гнусные акты пиратства другими государствами. Но и этолийцы понимали, что были времена, когда разумнее было сохранять мир. Так со времени, когда Антигон Досон в 224 г. восстановил Эллинскую лигу и таким образом водворил мир во всей Греции, этолийцы прекратили свои пиратские рейды. Они были, как утверждают, недовольны миром, который лишил их источника дохода. Относительно одного из их вождей, Доримаха, пребывавшего в то время в Фигалии, Полибий сообщает, что «когда пираты начали стекаться в Фигалию и являлись к нему, Доримах не мог доставить им добычи законным путем, так как общеэллинский мир, возобновленный Антигоном, в то время еще продолжался; наконец, не зная, как быть, он дозволил пиратам похитить скот у мессенян, друзей и союзников этолийцев»[47]. Таким образом, они сохраняли мир на протяжении ряда лет, но их долгое течение было многим из них слишком тягостно. Результатом стал ряд бесчинств, которые, в конце концов, привели к Союзнической войне 220 – 217 гг. Так как её обычно рассматривают как соперничество в котором все средства были хороши, интересно было бы отметить как по–джентльменски и порядочно вели себя этолийцы и Филипп, когда пришло время заключить мир, но этой истории мы не можем здесь касаться.
Их пиратство было не прямым пиратством, но захватом имущества как ответной мерой против мнимых обид и каперством и отличие между этолийцами и остальными греками состояло в том, что этолийцы, были ли они сами воюющей стороной или нет, занимались каперством в любой войне против любой из воюющих сторон и без какого–либо каперского свидетельства или иного позволения. Можно выделить два типа рейдов, совершавшихся частными лицами. Во–первых, не было ничего необычного в том, чтоб во времена мира заявить о праве на репрессалии против государства, по поводу которого были действительные или мнимые поводы для недовольства. Это могло привести или не привести к войне. Хороший пример — действия критского города Элевферна в 220 г. Когда он почувствовал, что у него есть претензии к Родосу, он сначала заявил о праве на репрессалии, а потом вступил в войну. Во–вторых, во время войн, сами правительства санкционировали каперство, как это сделали, например, ахейцы в отношении этолийцев в том же самом году [48]. Но прочие греки, по крайней мере когда они вели себя наилучшим образом, не пользовались правом на репрессалии, за исключением тех случаев, когда это было им позволено [49] и не занимались каперством кроме как против тех, с кем они вели войну. Этолийцы, напротив, какие бы государства меж собой не воевали, даже если сами они в войне и не участвовали, чувствовали себя в праве заниматься каперством против любой из воюющих сторон и делали это без какой–либо санкции правительства, своего или чужого. Если верить Филиппу V, которого цитирует Полибий «много раз и я, и прочие эллины обращались к вам через послов с требованием отменить закон, дающий вам право громоздить добычу на добычу, а вы отвечали, что из Этолии скорее будет изъята Этолия, чем этот закон». [50] Ведь в таких делах даже их собственные друзья и союзники становились жертвами по обвинениям их врагов. Эти практики вероятно объясняют многие связи с городами в Эгеиде. Ведь в период роста римского могущества и Пунических войн не могло быть слишком много возможностей для грабежа в водах к западу от Греции. С другой стороны, в Эгеиде, если всё, что требовалось — это война, редко выпадал длительный период, когда не было возможности грабить. Корабли, действующие далеко от родины нуждаются в гаванях, куда они могли бы заходить для ремонта, снабжения и т. д, но вряд ли можно было б ожидать, что города будут приветствовать такие корабли, если не будут уверены, что посетители не устроят внезапного набега на их гавань или территорию. Отсюда дарование многочисленных привилегий и гарантий.
В дополнение к своему неразборчивому каперству, этолийцы, вероятно, когда не было войны, более свободно помогали себе сами, чем другие греки и не только в том случае когда правительство провозглашало право репрессалий против другого государства. К репрессалиям и самопомощи так же прибегали и отдельные лица, если чувствовали себя обиженными гражданином другого государства. В ранней Греции такое возмездие за подлинные или мнимые обиды было делом обычным. Асилия в сущности была обещанием не прибегать к подобной самопомощи, заменив её юридическими процедурами. Когда она предоставляется отдельному лицу это означает, что в то время как его сограждане всё ещё могут служить законной добычей, он лично от этого избавлен. Вероятно наиболее распространённой заменой были symbola — договоры об урегулировании споров между гражданами разных государств или одного государства и гражданами другого. Но как бы ни поступали другие, этолицы обычно не заключали таких договоров. Фрагментарный договор с Афинами упоминает о подобном соглашении [51], но он был составлен афинянами и лишь одобрен этолийцами. В обычных случаях, последние, как кажется, полагались на дарование асилии и исополитии. Как уже отмечалось, этолийцы и проживавшие в ней чужестранцы, нарушавшие дарованную неприкосновенность. Обработка корреспонденции, связанной с этим и другими делами совета должна была превратить канцелярию писца синедриона в беспокойное место.
Другим видом деятельности, который некоторым образом должен был быть сконцентрирован в столице, были федеральные финансы. Что касается государственных доходов, то задача федерального казначейства состояла в том, чтобы получать платежи, посылаемые городами в конфедерацию. Данные по этому пункту происходят из неоднократно уже упомянутой надписи о третейском суде между Мелитеей и Переей [52].В этом отношении договор устанавливал, что если оба города пожелают разорвать их отношения, то у Переи, меньшего из двух, останется один представитель в федеральном совете и она должна будет вносить в федеральную казну сумму, соответствующую взносу за одного представителя. Этого достаточно, чтобы показать, что в Этолийской конфедерации государства–члены делали взносы в федеральную казну в соответствии с количеством представителей в федеральном совете. Размер этих взносов вероятно варьировался в соответствии с необходимостью, но казна, вероятно, рассчитывала обычно иметь на руках достаточно денег на мелкие расходы. Так постановление о празднике Никефорий и храме Афины Никефории в Пергаме включало статью, предписывавшую казначею позаботиться о расходах на установку копий постановления в Ферме и в Дельфах [53]. Это единственный сохранившийся документ, в котором федеральному казначею (tamias) отведено так много места. Другое упоминание этолийских казначеев содержится в надписи, представляющей собой договор III в. с Акарнанией, который осложняет дело перечислением семи казначеев [54]. Невозможно с уверенностью объяснить расхождение с первой надписью. Существовал ли здесь некогда орган из 7 человек, заменённый позднее единственным казначеем? Или он и далее продолжал существовать, а единственный tamias первого документа — это его председатель?
Казна возможно так же заведовала чеканкой денег. Этолийцы чеканили деньги по двум стандартам. Тетрадрахмы чеканились по аттическому стандарту, а золотые статеры тесно связаны с македонским стандартом. Тетрадрахмы, как кажется, предназначены были для внешней торговли и хорошо увязываются с торговлей и другими предприятиями в Эгеиде. Для местного употребления серебро чеканилось по облегчённому стандарту, бывшему в общем употреблении в северо–западной Греции [55]. Это указывает на более продвинутую экономическую политику, чем обычно ассоциируется с этолийцами. Но имеется мало данных, что этолийские деньги сколько–нибудь широко распространялись [56]. С другой стороны, тот факт, что чеканились золотые монеты указывает на богатство. Подтверждением его служит и большая добыча, привезённая в Рим в 187 г. до н. э Фульвием Нобилиором, после того как он победил этолийцев и покорил Кефаллению. По подсчётам Ливия добыча всё ещё превышала 8 000 000 денариев, после того как ещё около 1 000 000 было им истрачено на раздачу солдатам. Это была самая большая добыча, привезённая с Балкан до того как привезена была добыча в 50 000 000 денариев после Третьей Македонской войны [57]. Список добычи Фульвия Нобилиора включал 118 000 аттических тетрадрахм. Объяснение этому может быть то, что другие чеканки того же самого стандарта были записаны как аттические, так что многие или большинство из этих «аттических» тетрадрахм в действительности могли быть этолийскими [58]. Сходным образом, филиппеи несомненно включали золотые монеты как этолийской, так и македонской чеканки.
Подводя итог, можно сказать, что Этолийская конфедерация представляла собой в какой–то мере парадокс. Здесь крайне развита была местная независимость, включавшая в себя не только большую долю свободы для городов, но так же и районную организацию на этнических началах. Когда в состав конфедерации включены были не только западные локрийцы и акарнанцы, но вероятно так же агреаны и амфилохийцы, то им позволено было сохранить не только городские власти, но и некоторый род племенной организации. Федеральное правительство занималось только внешними делами и даже юрисдикция его над гражданами кажется касалась большей частью правонарушений, совершённых против иностранцев в нарушение привилегий, дарованных им конфедерацией. Потому–то здесь, как кажется и не было другого федерального суда, кроме синедриона — органа, игравшего важную роль в переговорах с другими государствами и в управлении в целом. Эти его занятия были столь обширны, что необходимо было во всякое время сноситься с каким–либо представителем или должностным лицом совета. Это могло бы наиболее удобно осуществляться, если бы писец имел постоянное местопребывание в определённом месте и самым подходящим местом был бы город, где бы находилось хранилище документов или же архив. Есть также и другие соображения, указывающие на то, что этолийцы должны были иметь что–то вроде столицы. Ссылки на законы намекают на существование архива, где хранился свод законов, в то время как федеральное государственное казначейство должно было иметь сокровищницу и помещение для хранения документов. Разумеется, штаб–квартиры различных ветвей власти не обязательно должны были находиться в одном и том же месте.
Если здесь была столица, где ж она могла находиться? Самыми подходящими местами для обнародования документов в виде надписей были Дельфы и Ферм. Из них Дельфы были удобно расположены для связей с внешним миром, но едва ли могли служить столицей этолийцам. Обнародование документов здесь было в чём–то сходно с обнародованием документов в Олимпии для ознакомления с ними общеэллинской аудитории. Ферм, с другой стороны, как место ежегодной ярмарки и праздника, с которыми сочеталось осеннее федеральное собрание и выборы федеральных должностных лиц, в том числе военачальника, представляется наилучшим кандидатом. Также и обнародование здесь столь многих документов намекает на то, что он был часто посещаем гражданами, которые могли видеть эти документы. Если правда, что Филипп V обнаружил здесь свыше 15 000 различных вооружений или экипировки [59], то должен был быть построен какой–то арсенал. Но, данные о походе Филиппа, как и другие данные, показывают, что между осенними собраниями, место это было почти заброшенным [60]. И всё же, как подсказывают чувства, Ферм ближе любого другого города конфедерации к тому, чтобы быть столицей. Но, однако же, там негде было разместиться обычной государственной администрации. Здесь мог находиться архив, но вряд ли — различные административные здания. Где они могли бы здесь находиться, сказать невозможно. Кроме того, ради важных переговоров с зарубежными государствами и решений этолийской политики, столица конфедерации могла перемещаться туда, где решали обосноваться военачальник и апоклеты. Так, после поражения Антиоха при Фермопилах в 191 г., остаток этого и весь 190 г., до достижения перемирия с римлянами, столицей, фактически, был Гипат в долине Сперхея. Здесь велись переговоры с врагом и сюда же было созвано собрание этолийцев, когда решение этого органа стало необходимым [61].

---

[1] О посольстве к Александру – Arrian, Anab., I, 10,2; cf. Swoboda, Staatsaltertumer, p. 327. О событиях 314 г. — Diod., XIX, 66, 2; cf. Busolt, Staatskunde, p. 1509 f.
[2] Tod, 137; cf. Rep. Gout, p. 69ff.
[3] Ср. комментарий Тода к его надписи 137 и Tarn–Griffith, 71. Единственное свидетельство беотийского влияния в Этолии — утверждение Диодора (XV, 57,1), что Эпаминонд в 370 г. обеспечил дружбу с фокейцами, этолийцами и локрийцами. Отметим, однако, что у Ксенофонта в достаточно полном списке союзников, принимавших участие в пелопоннесской экспедиции этого года имеются фокейцы и локрийцы, но не этолийцы (Hell., VI, 5, 23).
[4] Xen. Hell., IV, 6, 14; cf. Rep. Gout., P. 69-71.
[5] IG, IX², I, 3B.
[6] SGDI, 2070 et 2139. Daux, Delphes, P. 189 датирует дельфийского архонта Ксенона 189-188 гг.; cf. Busolt, Staatskunde, P. 1513.
[7] По этому пункту ср. Sordi M. Le origini del Koinon Etolico \\ Acme, 1953, fasc. 3, P. 28 ff.
[8] У Полибия (XVIII, 5,8) Филипп V заявляет, что племя агреанов, так же как и аподоты с амфилохийцами, на самом деле не греки. Евританы, агреаны и офионеи (офионы) упомянуты Страбоном (X, 451; 465). Офионеи отдельно упоминаются в надписях (напр. SGDI 1862 et 1978). Причина подобного упоминания офионеев (чего вероятно не делалось в отношении граждан двух других племён) вероятно, то, что их район был наименее урбанизированной частью Этолии.
[9] Конечно, кто–то должен был предварительно подготавливать дела. Возможно полководец и (или) другие должностные лица представляли собранию определённые предложения.
[10] Более полное изложение с приведением данных и со ссылками на современную литературу см.: The Assembly of the Aetolian League \\ TAPA, LXXXIII, 1952, P. 1-33.
[11] IG, IX², 1, 188 (SIG3, 546B). Пункт относительно представительства в Этолии, как кажется, был принят большинством из тех, кто исследовал проблему. Более ранние исследования: Kuhn E. Ueber die Entstehung der Staedte der Alten, 1878, P. 125; Szanto E. Griechische Burgerrecht, 1892, P. 152; Gilbert G. Staatsalterthumer, II, 1885, p. 29. Более новое исследование: Busolt, Staatskunde, p. 1524 et n 5.
[12] Livy, XLV, 28,7.
[13] Наиболее ясное доказательство того, что апоклеты составляли меньший выборный совет, основывается на следующем заявлении Ливия: «После отбытия римлян они больше не созывали общеэтолийское собрание, но через апоклетов (так они называют особый совет, состоящий из выбранных лиц), совещались о том, как распространить по Греции смуту» (XXXV, 34,2). Немного ниже (35,4), он характеризует этот совет как тайный и вновь, как выборный (XXXVI, 28,8). Возможно, многие его упоминания выдающихся этолийских мужей (principles) подразумевают апоклетов. Тридцать из них, выделенные для услуг в штаб–квартиру Антиоха: Polyb., XX,1; Livy, XXXV, 45,9. Ещё большее количество данных см.: Busolt, Staatskunde, P. 1526 et nn 3-8; различные старые теории: Swoboda, Staatsaltertumer, p. 361, n5. Более новая, остроумная, но не вполне успешная интерпретация: Schwahn W. Die Apokleten der Atoler und die Apoklesia der Lokrer \\ Wiener Studien, XLVIII, 1930, p. 141-149, но cf. TAPA, LXXXIII, P. 3, n8.
[14] Livy, XXXV, 33,8; 34,2.
[15] Рассказ Ливия (XXXV, 43,7- 46,2) естественно не содержит греческого термина «стратег–автократор», который прямо засвидетельствован только Аппианом (Syr, 12), но «император» Ливия — естественный перевод термина.
[16] Неудачные мирные переговоры 191 г.: Polyb., XX, 9-10; Livy, XXXVI, 27-29. Переговоры о перемирии 190 г.: Polyb., XXI, 4-5; Livy, XXXVII, 6-7.
[17] Сходное предположение высказал Диттенбергер (Hermes, XXXII, 1897, 171f). Подсчёт голосов по головам вытекает и из утверждения Бруно Кейля в Gercke–Norden Einleitung, III, P. 414 относительно демократического характера конфедерации с «Bundesburgerversammlung mit primaren Beteiligungsrecht des einzelnen Bundesburgers».
[18] Cf. «Isopoliteia» \\ OCD et The Aetolians and the Cleomenic War \\ Studies in Honor of Harry Caplan, 1966, p. 43-57. О применении исополитии этолийцами см. так же Busolt, Staatskunde, P. 1510 – 1513.
[19] Всё ещё стоит читать по этому поводу Фримана (Federal Government, P. 267-271), хоть он и не располагал всеми доступными теперь данными.
[20] Полибий (XVI, 26,9) сообщает о даровании исополитии афинянами родосцам.
[21] SEG, XIV, 530 et 531; вторая надпись в исправленной форме – Tod, 141; cf. Bull. Ep., 1955, n 180.
[22] SIG3, 472.
[23] Постановления кеосцев – SIG3, 522, iii,, этолийцев — 522, I. Прежде 522, ii интерпретировалось как постановление Навпакта, но было доказано, что оно представляет собой копию этолийского постановления I и о последней части ii теперь лучше справляться в IG, IX², l. 169.
[24] Постановление относительно Гераклеи – IG, IX², l. 173. О какой Гераклее идёт речь не вполне ясно, но факт, что этолийцы обещали обратиться за них к Птолемею, указывает на Гераклею на Латме; cf. Beloch, GrG², IV, ii, 609. Дарование Трикке – IG, IX², l. 136.
[25] Этолийское постановление и письмо ваксосцев – SIG3, 622; этолийское постановление также – IG, IX², l. 178, письмо ваксосцев – Inscr. Cret., II, P. 65, n 19; isopoliteia – ibid, p. 64, n 18.
[26] См. особенно Daux, Delphes, 487, n1. О двух должностных лицах см. IG, IX² l.6 et 99. Daux считает, что ещё более маловероятно, что продавец раба и два свидетеля в дельфийской надписи о манумиссии (SGDI 1951), которые были «аксийцами», были критянами. Напротив, Гуардуччи (Inscr. Cret, II, P. 46) считает всех этих лиц критянами.
[27] См. особенно Beloch, GrG², IV, ii, passim; Flaceliere R. Les Aitoliens a Delphes, 1937 (далее цитируется только по фамилии автора); Daux G. L’expansion etolienne vers le nord \\ Melanges Salac, Prague, 1955, p. 35-39, который указывает на множество подводных камней и связанных с ними неясностей.
[28] IG, IX², I, 3A.
[29] Polyb., XX, 4-5; Плутарх (Arat, XVI,1) даёт датировку события — это первая стратегия Арата. Лишь Плутарх упоминает походы на побережье Локриды. Эти походы и ахейская экспедиция в Беотию должны были быть разными военными операциями. Ахейцы, конечно, не имели кораблей, чтобы переправить армию через залив, даже если, как считал Фейел (Polybe et Beotie, P. 80) 10 000 было преувеличением. Свобода беотийцев выводится из того факта, что они продолжали быть представленными в Амфиктионийском совете (Flaceliere, P. 244 et App. I, nos 24ff. Портер, на основании вышеприведённого места Плутарха, заявляет, что «они вступили с ними (т. е с эолийцами) в исополитию». Это вероятно так.
[30] Flaceliere, App. I, датирует номера 14, 15 et 16 266, 264 и 264 гг. соответственно. Номер 17 (осень 262 г.) показывает только двух обычных представителей для Фокиды и увеличение на одного представителя у этолийцев. Это может означать, что восточная Локрида вошла в состав Этолии (Flaceliere, p. 198; Beloch. GrG², IV, II, P. 401).
[31] Flaceliere, P. 284 et n3; P. 314. Он заметил, что в App. I, n42 гражданин Проний на Кефаллении упомянут как представитель Этолии. Это должно означать, что жители Проний в каком–то смысле были этолийцами.
[32] См. особенно Polyb., II, 46, 2.
[33] IG, IX², I, 169.
[34] IG, IX², I, 185.
[35] Информация содержится в хиосском постановлении, известном по копии, установленной в Дельфах. Версия SIG3, 443 была сильно расширена позднейшими находками и исследованиями; cf. SEG, II, 258. Первая 21 строка позже была дополнена с помощью находки фрагмента, содержащего верхний левый угол камня. Он был опубликован: Daux \\ BCH, LXXXIII, 1959, p. 475 – 477, n8, а теперь и в SEG, XVIII, 1962, P. 245; cf. Bull. Ep., 1961, n345. Новый фрагмент помогает прояснить, что в различных переговорах инициатива исходила от этолийцев (Daux, P, 477). Приблизительная дата определяется тем фактом, что первый хиосский гиеромнемон — Ганнон, имя которого появляется в 48 строке постановления, имеется так же и в списке, датируемом 242 годом (Flaceliere, App, I, 25).
[36] Ср. дарования Митилене и Теосу в IG, IX², I, 189 et 192.
[37] Polyb., XV, 21, 3-8.
[38] Polyb., XV, 22-23, особ. 23, 7-9.
[39] Полибий (XVIII, 3,11) свидетельствует, что в Лисимахии был этолийский командир.
[40] SEG, XII, 217, 7-8. Надпись хоть и фрагментарная, но содержит вполне определённое упоминание двух писцов. До того, как она была опубликована, наиболее раннее упоминание двух писцов датировалось 194-193; cf. TAPA, LXXXIII, 1952, P. 12, n 19.
[41] Δημοσιος γπαμματευς (Polyb., XXI, 32, 10); scriba publicus (Livy, XXXVIII, 11,7).
[42] IG, IX², I. 179, исправленная версия SIG, 629. Особенно важно исправление в стк. 25, сделанное Л. Робером. Он разобрался с таинственным упоминанием должностного лица, названного проксеном и показал, что слово это — имя этолийского военачальника Проксена, который занимал свою должность в 183-182 гг. и упомянут так же в SGDI 2133.
[43] Постановление относительно Теоса с упоминанием номографов – IG, IX², I, 192; номографы отдельного города – IG, IX², I, 186.
[44] IG, IX², I, 177 et 188 (SIG 3, 546).
[45] IG, IX², I, 4c et d (Магнесия, исополития), 169 (Кеос, исополития), 179 (святилище Афины Никефорос в Пергаме), 189 (Митилена), 192 (Теос), 195 с исправлениями в SEG, XVIII, 245 (Хиос, исополития). Все они обсуждались выше.
[46] Некоторые примеры: IG IX², I, nos 6, 12d et e, 16a, 19.
[47] Polyb., IV, 3, 8-9.
[48] Действия Элевферны: Полибий (IV, 53,2) использует выражение ρυσια καταγγελειν; для ρυσια cf. Polyb., XXII, 4,13; XXXII, 7,4. Действия ахейцев: Polyb., IV, 26,7.
[49] Напр., в связи с действиями против беотийцев в 187-186 гг. ахейский полководец Филопемен давал позволения тем, кто просил его об этом (Polyb., XXII, 4,13).
[50] Кажется именно таково значение выражения αγειν λαφυρον απο λαφυρου (Polyb., XVIII, 4,8; cf. 5, 1-3).
[51] IG, IX², I,. 176 и употреблённый там термин συμβολα (fem. sing, диалектная форма). Документ, однако, подразумевает существование по крайней мере еще одного такого договора.
[52] IG, IX², 188.
[53] IG, IX², I, 179.
[54] IG, IX², I, 3A.
[55] Краткий обзор и ссылки на более старую литературу: The Chief Types of Coins in Circulation in the Last Two Centuries BC // Econ. Surv. Rome, IV, 326-334 et 329; Seltman Greek Coins, 254f.
[56] Список находок Noe S. P Greek Coin Hoards, 1937 содержит лишь случайные этолийские монеты.
[57] Livy, XXXIX, 5, 14-17; cf. Ecov. Surv. Rome, IV, 319f.; таблица добычи из различных войн р. 323. Тенней Франк и я, в результате независимых друг от друга исследований пришли к выводу, что цифры добычи «вероятно происходят из довольно точных копий счетов сокровищницы» (Econ. Surv. Rome, I, 127; IV, 325). О роли добычи в перемещении богатств средиземноморского мира в Италию см. Aymard A. Auboyer J. Rome et son empire, 1954, p. 147.
[58] Econ. Surv. Rome, IV, 331. Решающее доказательство можно извлечь из утверждения, что Манлий Вульсон привёз 127 000 «аттических» тетрадрахм из Малой Азии (Livy, XXXIX, 7,1), где аттических монет в обороте не было. В добыче Нобилиора этолийские и другие серебряные монеты, иные чем тетрадрахмы аттического стандарта должны были быть включены в упомянутые 83 000 фунтов серебра.
[59] Polyb., V, 8,9. Что собой точно представляли эти hopla не слишком ясно. Переводчики считают, что это были вооружения, посвящённые и развешенные в портиках, в то время как историки игнорируют их, за исключением Тарна, который заявляет, что «15 000 комплектов вооружения было сожжено» (CAH, VII, 767). Что бы это ни было, они были столь многочисленны, что стали добычей, взятой врагами. И по крайней мере некоторые из них были в лучшем состоянии, чем оружие и снаряжение некоторых из солдат Филиппа, которые перевооружались тем, что там нашли.
[60] Cf. Walbank on Polyb., V, 7-8.
[61] Об этих событиях см. TAPA, LXXXIII, 1952, P. 26-29.