Аркадская конфедерация

Аркадская конфедерация была порождением антиспартанского восстания, последовавшего за поражением Спарты при Левктрах в 371 г. По форме правления она была демократией, с высшей властью, принадлежащей первичному собранию. Сколь демократической она была на практике сказать затруднительно, но её определённо можно счесть демократической по сравнению с более олигархическими, проспартанскими элементами в Пелопоннесе. Это ясно видно из событий, непосредственно предшествовавших формированию конфедерации и гражданских войн, связанных с её основанием. Для того, чтобы проследить за этими событиями, надо бросить беглый взгляд на некоторые особенности географии и ранней истории Аркадии.
Лучшими землями этого гористого региона является долина восточной Аркадии, относительно узкая с востока на запад, но простирающаяся на 40 миль к северу и к югу. Близ её южной оконечности лежит город Тегея; дальше на север, за самой узкой частью долины, лежит Мантинея. Через территории этих двух городов пролегал обычный путь сообщения из Спарты к Коринфскому заливу и к Истму. Таким образом очевидно, что если б оба эти города были бы враждебны Спарте, они могли бы вызвать у неё значительные затруднения. Столь же очевидно, что если бы с одним она испытывала затруднения, то для неё было бы естественно настраивать против него другой. К северу от этих двух городов находился Орхомен. Этот город так же находился на пути к заливу, но занимал менее стратегическую позицию, так как здесь был обходной путь, сворачивающий на востоке дальше на юг.
Аркадяне рано появляются как этническая группа. В «Каталоге кораблей» в «Илиаде» их земля приблизительно та же самая, что позднее была известна как Аркадия. Может быть лучшим доказательством древности их имени является то, аркадяне и Аркадия были так же и на Крите [1]. Представляется важным доказать, что это имя существовало до того, как Крит был оккупирован дорийцами. Употребление имени так же предполагает определённое чувство единства или родства. Более конкретным доказательством является ряд монет с легендой ΑΡΚΑΔΙΚΟΝ полной или сокращённой. Относительно их политического единства в это время данных так мало, что обычно считают, что монеты эти отчеканены были аркадской религиозной организацией [2]. Это возможно верно. Ведь пример Эвбеи подтверждает, что монеты с легендами такого рода не могут сами по себе служить доказательством существования федеративного государства. Было доказано, однако, что монеты скорее указывают на политическую организацию и что спартанский царь Клеомен, будучи около 490 г. в изгнании «почти несомненно организовал антиспартанскую Аркадскую лигу» [3]. Царь, действовавший в Аркадии в то время, мог сорганизовать аркадян для поддержки против собственных врагов в Спарте и возможно так же как шаг на пути создания Спартой организации из своих союзников. Если первое верно, то организация эта должна была распасться с возвращением его в Спарту. Несомненно, никакого действенного союза не существовало в ходе военной кампании 480 и 479 гг., когда контингенты аркадских городов действовали независимо друг от друга.
История отношений Мантинеи и Тегеи друг с другом и со Спартой любопытна и сложна, хоть известны лишь немногие детали [4].Тегейцы долгое время в VI столетии противостояли распространению спартанской власти, но после того как пришли к соглашению со Спартой, стали её верными союзниками, а позже, много времени спустя, самыми доверенными членами Пелопоннесской лиги. Ничего не известно об отношении отдельных городов к проискам и козням Клеомена, но десять лет спустя тегейцы отличились в Персидской войне. Они, так же как и мантинейцы с орхоменянами, были представлены сначала под Фермопилами, а на следующий год и тегейцы и орхоменяне приняли участие в Битве при Платее и включены были в число победителей на змеиной колонне в Дельфах. Мантинейцы же явились на битву слишком поздно и потому в число победителей на змеиной колонне не включены [5]. Но всего через несколько лет Тегея стала лидером антиспартанского движения и в двух битвах противостояла Спарте: в первой — как союзник Аргоса, во второй — со всеми аркадянами за исключением мантинейцев. О последних сообщается, что они помогали Спарте в подавлении восстания илотов [6].
В ходе следующего антиспартанского движения, кульминацией которого стала битва при Мантинее 418 г., роли поменялись. Какое–то время мантинейцы активно стремились подчинить себе соседей. Зимой 423- 422 гг. мантинейцы и тегейцы с союзниками сошлись меж собой в битве не давшей никому решительного перевеса, но приведшей к тяжёлым потерям с обеих сторон. В последующие годы мантинейцы оказались на стороне проигравших, лишились многого из завоёванного, но и даже так спартанцы оказались не в состоянии сокрушить их силы в той мере, в какой они желали. Вместо этого им пришлось заключить с ними договор о перемирии на 30 лет, очевидно мешавший их дальнейшим действиям против мантинейцев, что, как кажется, переполняло их сдавленным негодованием, побуждавшим их быть готовыми к действию по истечении срока договора [7].
Срок договора истёк около времени Царского мира, после чего спартанцы осадили Мантинею и вынудили её граждан уничтожить городское устройство и образовать четыре деревни. Управлялись они олигархически и легко поверить Ксенофонту, что богатые землевладельцы, когда создалась такая ситуация, были рады ей, живя теперь близ своих владений, имея тот род правительства, какой они желали и будучи избавлены от демагогов. В то же время, лидерам народной партии было позволено уйти в изгнание и таким образом, ситуация созрела для интриги [8],с проспартанскими олигархами, контролирующими деревни и антиспартанской народной или же демократической партией, на какое–то время отстранённой от власти, с лидерами ушедшими в изгнание, ожидавшей удобного случая действовать. Тегея так же управлялась олигархами, тесно связанными со Спартой, но и здесь был демократический элемент, готовый объединиться с демократами в других городах в их противостоянии Спарте.
Детали последовавших событий, так же как и их хронология, установлены не слишком хорошо [9]. Мирная конференция в Спарте и битва при Левктре имели место в начале лета 371 года. Мантинейские деревни поначалу оставались лояльными к Спарте, но возможно уже осенью того же года мантинейцы решили восстановить свой город. Он восстановлен был на демократических началах, хоть подробности и неизвестны. Спартанцы запротестовали, но когда протест их был проигнорирован, не вмешались. Вероятно на следующий год зародилось движение за дальнейшее единство и какое–то время успешно развивалось, хоть и сопровождалось гражданской войной, насилием, резнёй — обычными спутниками греческой политической борьбы. Несомненно, возглавляла это движение Мантинея и вождём его, кажется, с самого начала был Ликомед из Мантинеи.; но однако ж, первые подробности сообщаются относительно Тегеи [10]. В этом городе два вождя, Каллибий и Проксен, выступили с предложением объединить всю Аркадию в единое государство или скорее с предложением, что Тегея должна поддержать движение в этом направлении, предложенное Мантинеей. Когда их предложение было отвергнуто коллегией магистратов, называемой феары [11], возможно небольшим по численности органом из пяти членов и которые являлись высшими должностными лицами города, сторонники федерализма обратились к народу. На деле это означало призыв к оружию и гражданской войне. В последовавшем столкновении поначалу верх взяли находившиеся у власти олигархи и один из вождей демократов — Проксен с некоторыми из своих приверженцев был убит, в то время как другие бежали в северную часть города к воротам, от которых шла дорога к Мантинее. Когда к народной партии подошла из Мантинеи помощь, столкновение возобновилось и теперь уже в бегство обратились олигархи и бежали через ворота, расположенные на дороге к Паллантию и в Спарту. Резня, как кажется, была немалой и Ксенофонт, конечно, возлагает вину за неё на демократическо–федеративную партию. По его данным, число противников демократов бежавших в Спарту достигало 800 [12]. Когда он вспоминает о том, что равнодушные и менее идейные медлили и выжидали, это даёт некоторое понятие о силе проспартанской олигархической группы. Таким–то образом Тегея вступила в новую конфедерацию.
Спартанцы теперь нашли необходимым вмешаться, «чтобы отомстить за погибших и изгнанных тегейцев». Их план состоял в том, чтоб ударить одновременно с севера и с юга, пока конфедерация всё еще состояла лишь из Мантинеи, Тегеи и нескольких мелких городков. Политроп, личность в других отношениях неизвестная, набрал в Коринфе наёмное войско, к которому также могли присоединиться аргосские и беотийские изгнанники и с ним пришёл на помощь Орхомену, в то время как Агесилай вторгся в Аркадию с юга. Соответственно расположили и аркадяне свои войска. Мантинейцы во главе с Ликомедом встали против войск Орхомена и Политропа, видимо рассматривавшихся как главная угроза, в то время как остальные войска конфедерации собрались в Асее, к юго–западу от Тегеи, близ спартанской границы. Войска Гереи (в западной Аркадии) и Лепрея (близ западного побережья Пелопоннеса) присоединились к спартанцам. Армия последних под командованием Агесилая вступила в Аркадию и завладела приграничным городком Евтеей. Эту позицию он укрепил и здесь остался ожидать войска Политропа. Тем временем, Ликомед безуспешно пытался атаковать Орхомен, но потерпел поражение от орхоменян и наёмников Политропа, которые стали преследовать отступавших мантинейцев. Те повернули фронт и вступили с нападающими в рукопашный бой. Потери наёмников оказались велики, сам Политроп пал и только вмешательство флиунтской конницы предотвратило ещё большую резню. Узнав об этом, Агесилай двинулся на север и занял позицию к западу от Мантинеи, где к нему присоединились орхоменские войска и флиунтская конница, которая в предыдущем сражении спасла положение. На его стороне так же были два будущих члена Аркадской конфедерации — Герея и Лепрей. Таким образом, оба войска, как кажется, были сформированы и готовы к битве близ Мантинеи, но битвы не последовало. Агесилай, вероятно, не чувствовал себя достаточно сильным, чтоб рискнуть, вступив в сражение и отступил без боя, в то время как аркадяне решили дожидаться помощи из Беотии [13].
Новая конфедерация выдержала первую бурю, но очевидно, кроме Тегеи, не склонила ещё к присоединению ни один другой из упорствующих городов. После того как спартанская армия удалилась, аркадяне осадили Герею в западной Аркадии, но хотя они и подожгли дома и вырубили деревья [14] им совершенно очевидно не удалось взять город. Орхомен также, несомненно, оставался в стороне от федерации, но зато к ней присоединился Клитор, старый враг Орхомена, с которым тот воевал в конце 378 г. [15]. Возможно так же, что к союзу присоединилась какая–либо меньшая община или даже общины к западу от Орхомена, так что здесь было прямое сообщение между этим отдалённым северным городом и остальной конфедерацией. Так же в это время, кажется, конфедерация предприняла шаги по созданию своей новой столицы — Мегалополя. Несомненно это было лучшее решение в ситуации когда в конфедерации состояло только два значительных города и было ясно, что сделать один из них столицей, значит породить разного рода неприятности. Кроме того, разве мантинейцы, постройкой в ходе Пелопоннесской войны укрепления в Паррасии [16] не продемонстрировали уже, что они сознают важность постройки укрепления на пути из Спарты в Аркадию и что лучшего времени для этого, чем теперь, когда спартанцы удалились из Аркадии без сражения, не найти? В качестве комиссии для основания города были выбраны по два представителя от Тегеи, Мантинеи, Меналии, расположенной непосредственно к западу от Мантинеи и от Паррасии — района, который должен был быть поглощён территорией новой столицы. Территория всех четверых в совокупности составляла компактный блок в южной Аркадии, захватывавший целиком границу между Аркадией и Лаконией. Вдобавок, здесь было два представителя от Клитора из далёких северных гор Аркадии, города готового присоединиться к другим ради того, чтоб ослабить давление своего старого врага — Орхомена. Таким образом, планы по основанию Мегалополя должны были относиться ко времени между уходом Агесилая и приходом беотийцев с их союзниками осенью этого года [17]. Естественно видеть в этом проекте инициативу Ликомеда. Говорят, что это под его влиянием аркадяне начали похваляться тем, что они единственные коренные жители Пелопоннеса, что они самые многочисленные из греческих племён, первейшие по телесной силе и по храбрости, так что без их помощи ни спартанцы никогда не вторгались в Аттику, ни фиванцы не шли б теперь походом на Лакедемон [18].
Конфедерация и по своей инициативе смело продвигалась вперёд в своём развитии, но её расширению несомненно сильно способствовала пелопоннесская экспедиция беотийцев и их союзников под командованием Эпаминонда. Эта экспедиция зимы 370 -369 гг. хорошо известна во всей истории Греции и нет надобности здесь её описывать. Несомненно, она помогла привести в конфедерацию много новых членов. Кроме того, Эпаминонду и фиванцам приписывают восстановление Мессены и освобождение всей Мессении от Спарты [19]. Сами по себе, аркадяне были конечно недостаточно сильны, чтобы привести такой план в исполнение. Много более вероятно, что они должны были сконцентрироваться на расширении своего собственного государства, чем на создании чужого, угрожающего, на своей собственной границе. Этот план, однако, вполне устраивал фиванцев, намеревавшихся сокрушить власть и силу Спарты.
Новая конфедерация одна из самых интересных в греческой истории, но о ней недостаёт точной информации так как наш главный информатор — Ксенофонт многое опускает. Аркадская конфедерация, подобно восстановленной беотийской, была основана в период, когда демократия, если можно так выразиться, была повальным увлечением и в её рамках государственные деятели обычно опирались на теорию, что коллективное мнение масс выше мнения специалистов. Потому, окончательное решение по важнейшим вопросам оставалось за первичным собранием – Myrioi или Десять тысяч, в котором имели право участвовать все активные граждане конфедерации. К сожалению как часто оно собиралось — неизвестно. То немногое, что известно о беспокойной истории конфедерации в ходе недолгих лет её существования указывает на то, что когда возникали проблемы, собрание могло быть созвано по первому требованию в кратчайшие сроки. Сделать это было достаточно легко, когда Мегалополь, Тегея и Мантинея были крупнейшими городами конфедерации. Несомненно, собрания регулярно проводились в огромном доме совета, Ферсилионе в новой столице, Мегалополе [20], хотя, похоже, время от времени собрания проводились и в других городах. Но, конечно же, здесь так же был федеральный совет или буле, в котором города были представлены в приблизительной пропорции к их населению. Лучший источник информации на эту тему — постановление 369 -367 гг. в котором записано в истинно демократическом стиле, что «оно было принято буле аркадян и Десятью тысячам»; оно воздавало определённые почести некоему афинянину [21]. После заголовка постановления следует список из 50 дамиургов от отдельных городов. Большинство из них — семь, включая Тегею, Мантинею и Орхомен, имели по пять представителей каждый; один город имел двух, а другой — трёх, в то время как Мегалополь имел 10 представителей. Эти 50 составляли комитет, соответствующий пританам или председательствующему комитету совета города–государства [22]. 50 — слишком маленькая цифра, чтоб включать в себя всех членов совета достаточно большого федеративного государства и слишком большая для того, чтобы быть коллегией магистратов, подобной 11 беотархам. Они гораздо лучше соответствуют апоклетам этолийцев — также своего рода комитету совета. Подобно последним, дамиурги так же могли обладать значительной властью и могли быть магистратами (archontes), которые, согласно Ксенофонту, играли ведущую роль в руководстве политикой государства.
При взгляде на состав буле естественно возникает вопрос голосовало ли собрание Десяти тысяч так же по городам, как и в некоторых других позднейших конфедерациях или по головам как, например, в афинской экклесии. По этому пункту нет прямых данных и будет мало толку приводить мнения различных учёных. Достаточно сказать, что впечатление, создаваемое тем малым, что известно о работе собрания, указывает на то, что голосование производилось по головам. Кроме того, если взять пример Афин, демократичным в то время считалось пропорциональное представительство в совете, но голосование в первичном собрании по головам. Та же процедура в том, что касается собрания, кажется, была принята в современной Беотийской конфедерации, а в Этолии сохранялась даже много позже.
Аркадская конфедерация так же обладала сильной исполнительной властью во главе с полководцем (strategos), вероятно избираемым на год и имеющим право быть переизбранным [23]. Кроме того, существовала ещё какая–то коллегия магистратов. Они были могущественны и открыты для доступа в любое время. Они не боялись принимать важные решения собственной властью и арестовывать тех, кто им противодействовал. Их решения, однако, могли быть отменены Десятью тысячами и их от них возможно было потребовать отчёта и привлечь к суду после окончания срока службы. Доказательства можно найти ниже в рассказе о событиях, приведших к распаду конфедерации всего несколько лет спустя после её создания. Сила федеральных властей увеличивалась тем, что они имели в своём распоряжении регулярную армию — эпаритов. Она могла быть использована не только против внешнего врага, но и для несения полицейской службы внутри конфедерации. Так как о ней упоминается в самый первый год существования конфедерации, то она должна была быть создана, одновременно с созданием самой конфедерации [24]. Лишь однажды сообщается общая цифра её численности — 5000. Для постоянной армии она кажется большой, но её всё же принимают [25]. Если, как то вероятно, эти солдаты были бывшими наёмниками или же людьми, готовыми служить в качестве наёмников, то они скорее сохраняли верность своим казначеям, чем государству. С помощью этого войска магистраты были в состоянии бросить вызов большинству собрания. Плата этому войску поначалу производилась из постоянных федеральных фондов, создаваемых взносами от городов — членов конфедерации. Позже, в какой–то момент, аркадское правительство стало распоряжаться храмовой казной храма Зевса в Олимпии и выдавать из неё жалование эпаритам. Первыми против этого возразили мантинейцы; они были первыми, вынесшими постановление, запрещающее пользоваться храмовой казной; причитающуюся на их долю сумму для уплаты эпаритам они пополнили из ресурсов своего государства и отослали назад союзному правительству. Вслед за этим общее собрание решило впредь не расходовать священной казны; это привело к отмене жалования и замене её системой добровольцев [26].
Одного этого случая достаточно, чтобы доказать, что здесь не было налогов, прямо собираемых федеральными властями, а вместо этого города должны были вносить свой вклад в федеральную казну, как только возникала в том необходимость. Так как представительство в федеральном совете соответствовало размерам населения городов, то с уверенностью можно заключить, что размер взносов был пропорционален представительству — система бесспорно засвидетельствованная для ранней Беотийской конфедерации и Этолийской конфедерации. Сокращение их после присвоения денег из Олимпии свидетельствует о том, что здесь не было фиксированных выплат, одних и тех же каждый год, но размер взносов варьировался в соответствии с необходимостью. Это напоминает позднейшие упования ахейцев на то, что добыча сделает возможным сократить размеры взносов городов в федеральную казну [27]. Впрочем, мог существовать и фиксированный постоянный взнос для текущих дел, дополняемый добавочными взносами когда возникала в том необходимость.
Таким образом, Аркадская конфедерация имела сильную исполнительную власть с вооружёнными силами в её распоряжении, подчинённую в решении важных вопросов первичному собранию Десяти тысяч. Эта организация могла бы оказаться успешной, если бы не старый антагонизм между Мантинеей и Тегеей, доведший конфедерацию до раскола перед мантинейской кампанией 362 года. В событиях того времени трудно на кого–либо возложить вину и даже узнать который из двух городов был более олигархическим, а который более демократическим. Два момента представляются совершенно ясными: во–первых то, что тегейцы доминировали в федеральной администрации, в то время как мантинейцы имели большинство в федеральном собрании, во–вторых, что фиванцы, когда обе партии обратились к ним, предпочли поддержать Тегею и администрацию против Мантинеи и собрания. Ситуацию ещё более осложнил конфликт с Элидой за контроль над пограничными территориями.
Такой конфликт не был чем–то особенно новым. Вовлечённые в него общины могли находить претензии аркадян несколько более приемлемыми, чем претензии соперников. Ведь аркадяне предлагали членство в конфедерации, а элейцы — только подчинение. Элида долгое время претендовала на значительные территории к востоку и к югу от неё самой. В 399 г. Спарта вынудила её отказаться от этих претензий. При данных обстоятельствах, было естественно, что после поражения Спарты при Левктре, Элида должна была бы попытаться вернуть утраченное, но Аркадская конфедерация встала на её пути. Вероятно, именно в то время зародился миф, что трифиляне с побережья к югу от Элиды, происходят от Трифила, сына Аркада [28]. Когда элейцы подступили к Ласиону, городу прежде подчинённому им, но теперь члену Аркадской конфедерации, это привело к длительной вражде, которую мы здесь не станем обсуждать, кроме замечаний на пару пунктов. Когда война осложнилась для элейцев так же и гражданской смутой, демократическая партия замысла сдать город аркадянам, дав таким образом доказательство того, что Аркадская конфедерация считалась демократической [29]. Когда давление аркадян на элейцев стало слишком сильным, последние обратились к старым врагам аркадян — спартанцам, которые вторглись в Аркадию, чтоб отвлечь силы аркадян от Элиды [30]. Таким образом, два старых врага сошлись вместе на почве общей враждебности к аркадянам и сходного желания покорить их прежних подданных — элейцы, Трифилию и т. п, спартанцы — Мессению. В то же самое время Ликомед преуспел в заключении союза аркадян с афинянами. Сам Ликомед на обратном пути был убит, но заключённый им союз был ратифицирован [31]. Таким образом, был подготовлен новый расклад сил. Националистическая политика Ликомеда привела к разрыву с Фивами и союзу с Афинами. Этой линии впоследствии придерживалась та группировка аркадян, которой руководила Мантинея.
Серьёзные события произошли тогда, когда какое–то время спустя после олимпийских игр 364 года, аркадские федеральные должностные лица начали покушаться на сокровища в Олимпии, чтоб из них выплачивать жалование эпаритам. Это, конечно, побуждало должностных лиц, присваивавших деньги и солдат, получавших жалование, опираться друг на друга. Любые изменения в этой системе вызывали возмущение должностных лиц, во–первых потому, что подразумевали порицание их действий, во–вторых, приводили к потере контроля над войсками. Отмена платы, когда она в конце концов произошла, полностью изменила состав эпаритов. Первый шаг был сделан мантинейцами, которые проголосовали за осуждение действий членов правительства и отослали назад федеральному правительству причитающуюся на их долю сумму для уплаты эпаритам. Это было равносильно предложению, чтобы все члены конфедерации сделали то же самое и чтоб войскам впредь платили аркадскими деньгами. Члены правительства нанесли ответный удар, утверждая, что их оклеветали и приказали вождям мантинейцев явиться и предстать перед судом Десяти тысяч. Когда они не явились, то были осуждены in absentia и эпариты были посланы арестовать их как осуждённых преступников, но мантинейцы закрыли ворота и отказались впустить войска. Теоретически, такое осуждение было обязанностью Десяти тысяч, показывая таким образом, что магистраты требовали для этого органа юрисдикции в делах о преступлениях против федеральных властей и он мог быть созван при необходимости по первому требованию.
До сих пор членам правительства удавалось вести собрание за собой и Мантинея считалась фактически мятежной, но вскоре мнение изменилось и на собрании Десяти тысяч раздались голоса и других общин, осуждавшие присвоение денег из священной казны. И вновь этот созыв собрания выглядит как экстраординарный или же, по крайней мере очень своевременный. Вскоре это собрание проголосовало за отмену жалования эпаритам, вследствие чего те солдаты, которые не могли служить бесплатно служить перестали, в то время как солдаты из более обеспеченных семей в армии остались. Из–за этого, те члены правительства, которые распоряжались деньгами и возможно кое–что присвоили себе, осознали, что если им придётся дать отчёт после окончания срока службы, то им угрожает опасность быть осуждёнными на смерть, отправили послов в Фивы, которые сказали фиванцам, что если они не пойдут походом на аркадян, то можно опасаться, что последние снова перейдут на сторону лакедемонян. Их противникам удалось устроить отправку послов, официально представлявших Аркадскую конфедерацию, с заявлением, чтоб фиванцы не вступали в Аркадию вооружённые, пока их не позовут. Эта акция совершена была Десятью тысячами, которые, таким образом, во второй раз отменили решение членов федерального правительства. Фиванцы, очевидно, предпочли откликнуться на призыв правительства и послали в Тегею фиванского командира с 300 гоплитами. Отсюда нам становится ясно, что те члены федерального правительства, которым противостояли мантинейцы и собрание, были тесно связаны с Тегеей [32].
Окончательный разрыв был ускорен мирным договором. Вероятно зимой 363-362 гг. или в начале 362 года был заключён мирный договор с Элидой. Детали переговоров неизвестны, но ясно, что с аркадской стороны инициаторами мирных переговоров были те же, кто добился принятия постановления против пользования священной казной, а именно мантинейцы и их сторонники и что они вновь одержали победу в федеральном собрании, в то время как та же самая группа членов федерального правительства, которая противилась и более ранним мерам, так же противостояла и мирным переговорам. Тем не менее, договор был должным образом заключён и скреплен клятвой представителями всех городов конфедерации, включая Тегею. Принёс клятву даже фиванский командир беотийских войск в Тегее. Завершающая церемония ратификации прошла в Тегее. Не ясно, явились ли в Тегею представители всех городов, чтобы принести клятву от имени своих общин или только сами тегейцы поклялись в своём городе [33]. Если имело место последнее, то представители других городов присутствовали как свидетели. По завершении церемонии началось общее веселье и празднование, которое длилось до тех пор, пока фиванский командир по сговору с теми членами аркадского федерального правительства, которые страшились дать отчёт в своих действиях и некоторыми из эпаритов не заперли ворота городской стены и не захватили видных лиц из других городов, которые здесь присутствовали [34]. Вскоре тюрьма и другие помещения, пригодные для содержания пленников были переполнены. Но, однако, замысел, направленный главным образом против мантинейцев, не удался, ведь Мантинея была так близко, что вследствие близости их города почти все мантинейцы ушли уже на родину и так избежали пленения. Естественно, мантинейцы отправили послов в Тегею с протестом и требованием освободить тех из их сограждан, которые были здесь задержаны. В то же время они заявили, что считают беззаконным, чтобы кто бы то ни было из жителей других аркадских городов был арестован или казнён без суда. Они так же обещали выдать федеральным властям [35] тех, против кого последние выдвинут обвинения. После этого фиванский командир отпустил всех, кто им был задержан. Местные власти позволили этому сойти с рук, но отправили послов в Фивы, выдвинув против этого командира обвинения, заслуживающие смертной казни. В Фивах реакция Эпаминонда была следующей: он заявил, что обвиняемый гораздо более прав в том, что он арестовал указанных людей, чем в том, что он их выпустил. Аркадян, заключивших сепаратный договор с Элидой, он обвинил в предательстве по отношению к беотийцам. Затем он объявил о предстоящей экспедиции в Аркадию [36]. Когда об этом сообщили аркадскому правительству и отдельным входящим в союз городам, то мантинейцы и их сторонники собрались вместе с элейцами и ахейцами и заключили союзы с афинянами и спартанцами. К беотийцам, вдобавок к Тегее, присоединились так же Мегалополь, Асея и Паллантий, а из–за пределов Аркадии Аргос и Мессена, два города на которые можно было рассчитывать, что они останутся тверды в своей ненависти к Спарте [37]. Такова была расстановка сил перед мантинейской кампанией, которую мы здесь описывать не будем.
Аркадская конфедерация распалась теперь на две части. Первая, помимо Тегеи и столицы, Мегалополя, включала два маленьких городка — Асею и Паллантий; вторая — большую часть прежней конфедерации [38]. На стороне первой группы были те члены федерального правительства, которые некоторое время назад состояли в оппозиции к большинству собрания. Вторая группа контролировала большинство в собрании и таким образом, как кажется, должна рассматриваться как законная конфедерация, в то время как группа возглавляемая Тегеей, хоть она и контролировала федеральную столицу, должна рассматриваться как сепаратистская. Фактически, та часть федерального правительства, которая апеллировала к Фивам действовала, как кажется, без необходимых полномочий, просто чтобы сохранить свои собственные шкуры.
После битвы при Мантинее, каждая из двух частей, вероятно, продолжала претендовать на то, что она является Аркадской конфедерацией. Во главе одной из них несомненно стояла Мантинея, заключившая официальный союз с Афинами, Ахайей, Элидой и Флиунтом [39]. Относительно второй группы нам известно, что города, слившиеся прежде с Мегалополем, начали отделяться и обращаться за поддержкой к Мантинее, в то время как Мегалополь обратился за поддержкой к Фивам. На этом основании, Фиванцы послали войско в 3000 гоплитов и 300 всадников обуздать сепаратистское движение. В других отношениях о позднейшей истории известно мало, за исключением того, что две части, вероятно, оставались разделёнными [40].
В заключение ещё несколько замечаний об Аркадской конфедерации. Её краткую и бурную историю можно понять только приняв как должное наличие сильной федеральной исполнительной власти к которой можно было обратиться в любое время, которая управляла делами государства между собраниями и могла созывать чрезвычайные собрания. Эти должностные лица, к несчастью безымянные, если только их основу не составляли дамиурги, представлявшие собой руководящий комитет совета конфедерации, предназначены были, подобно беотийским беотархам, для того, чтоб планировать, руководить и строить козни. Термином для обозначения федерального правительства было koinon, слово имеющее множество значений, но в ряде случаев совершенно определённо означающее общинную или государственную власть. Яркий тому пример — факт, что ответ Эпаминонда сообщили «koinon аркадян и отдельным городам», где koinon несомненно означает федеральное правительство. Сходным образом, когда несколько раньше мантинейцы предложили выдать виновных koinon аркадян, это означало федеральным властям [41]. Здесь даже была построена новая столица для федерального правительства. Но эта столица, хоть ей и была выделена столь же большая территория, как и территории городов–государств, как кажется не стала господствующей над федерацией столицей, такой как были Фивы в Беотии. Вполне возможно., что федеральное правительство, во время распрей между Тегеей и Мантинеей, имело свою штаб–квартиру в Тегее и связи с ним в это время осуществлялись здесь вместо Мегалополя.
Насколько демократической была Аркадская конфедерация? Установлено, что она была построена по демократической модели с федеральным советом и федеральным первичным собранием [42], но должностные лица, совет и собрание настолько же чувствовали себя как дома в умеренной олигархии, как и в демократии. Таким образом, ответ на этот вопрос упирается в состав Десяти тысяч. Допускались ли в этот орган все взрослые мужчины — граждане или здесь были определённые требования, исключавшие иных из них? Невозможно в данном случае с точностью установить, означало ли myrioi неопределённо большое число или было числительным, означавшим орган приблизительно в десять тысяч человек. Если это так, то здесь должен был быть какой–то ценз для членства, наиболее вероятно гоплитский [43]. В одном из источников есть место, в котором в планы конфедерации, по–видимому, входит собрание «состоящее из десяти тысяч человек» [44], но это краткое утверждение одного из поздних историков мало что объясняет. Более важен тот факт, что такие цифры как 5 и 10 тысяч, упоминаемые в связи с государственным устройством, ассоциируются с умеренной олигархией. Впервые правление Пяти тысяч было установлено в Афинах после свержения тирании Четырёхсот. Затем, через полвека после основания нашей конфедерации, в Кирене были приняты постановления, заменявшие «Тысячу» «Десятью тысячами». В этом случае имел место переход от крайней олигархии к умеренной. «Десять тысяч» были особым органом активных граждан (politeuma), избранным на основе имущественного ценза из большего числа граждан [45]. Но даже если бы и не было имущественного ценза для активного гражданства, всё равно в государстве, вовлечённом в почти постоянные войны и ведущем эти войны большей частью при помощи гоплитов, управление, в чисто практических целях, должно было быть в руках среднего и высшего классов. Но даже если это и так, своим выдающимся положением собрание могло быть обязано принятию демократической доктрины, что коллективное суждение масс выше мнения специалистов. Наконец, так как это было время, когда demokratia стало модным словом и в которое некоторые «демократии» проводили консервативные реформы, может быть и Аркадская конфедерация, несмотря на наличие имущественного ценза для активного гражданства, именовала себя демократией. Но, к несчастью, прямые данные отсутствуют.


[1] Iliad., II, 603-614; Willetts R. F Aristocratic Society in Ancient Crete, 1955, esp. p. 147, n 1.
[2] Head H. N, P. 444; Seltman, Greek Coins, P. 97.
[3] Wallace W. P. Kleomenes, Marathon, the Helots and Arcadia \\ JHS, LXXIV, 1954, p. 32-35. В попытке собрать доказательства совместных действий аркадян, он старается притянуть данные и неверно их интерпретирует. В качестве доказательства их совместных действий он приводит присутствие на Коринфском истме в 480 г. Αρκαδες παντες (Hdt., VIII, 72). Но, конечно, это свидетельствует об обратном. Выражение Геродота скорее означает «все племена аркадян», «все общины аркадян». С принятием этой поправки, данные об их совместных действиях в 480 -479 гг. пропадают.
[4] О проблемах истории Мантинеи см. Fougeres G. Mantinee et l’Arcadie orientale, 1898.
[5] Hdt., VII, 202; IX, 77; Tod., 19. Cf. Paus., V, 23 об аналогичном монументе в Олимпии.
[6] Hdt., IX, 35. Согласно Ксенофонту (Hell., V, 2,3) когда спартанское правительство решило уничтожить городское устройство Мантинеи и образовать на её месте отдельные деревни, Агесилай попросил его уволить его от участия в походе, так как Мантинея оказала значительную помощь его отцу во время Мессенских войн.
[7] Данные о битве: Thuc., IV, 134. Об истечении срока тридцатилетнего перемирия сообщает Ксенофонт (Hell, V, 2,2).
[8] Xen., Hell., V, 2, 1-7.
[9] Из двух главных наших источников VI и VII книги Ксенофонта страдают пристрастностью, пропусками и отсутствием чёткой хронологической организации. Диодор (XV, 50 ff), хоть и содержит больше деталей и помещает события под определёнными годами, но, как кажется, допускает ошибки даже в хронологии.
[10] Ксенофонт (VI, 5,6) сообщает, что предложение об объединении всей Аркадии исходило от Каллибия и Проксена из Тегеи, Ликомеда же упоминает лишь значительно позже (VII, 1, 23). Диодор (XV, 59, 1) сообщает под 370 годом, что Ликомед из Тегеи побудил аркадян создать федеративное государство. Здесь «Тегея» несомненно поставлено по ошибке вместо «Мантинея», так как под следующим годом он говорит о деятельности Ликомеда из Мантинеи (XV, 62,2). Тот факт, что тегейские сторонники федерализма достигли соглашения с мантинейскими до того, как начали действовать дома, показывает, что последние были уже известны своей приверженностью делу.
[11] «Феары» — диалектная форма более обычного «феоры»; обычно это название послов на религиозные праздники, но в аркадских городах оно употреблялось в качестве обозначения постоянных должностных лиц. При ратификации договора 420 года между Афинами, Аргосом, Мантинеей и Элидой приносить присягу в Мантинее должны были дамиурги, совет и остальные власти, а приводить к присяге — феоры и полемархи (Thuc., V, 47,9). Документ из Орхомена датируется по именам 5 феаров и 5 полемархов, а постановление III в. из того же самого города датируется по председателю этого органа (Schwyzer, 664 et 667). Сопряжение с полемархами указывает на то, что последние, первоначально по крайней мере, были религиозными должностными лицами, но в Тегее они, как кажется, расширили круг своей деятельности.
[12] Xen. Hell., VI, 5, 10.
[13] Xen. Hell., VI, 5, 10-21; Diod., XV, 62, 1-2. Почти единственный сколько–нибудь важный пункт у Диодора — это утверждение, что Ликомед командовал силами, атаковавшими Орхомен. Для войск Политропа Диодор даёт цифры 1000 солдат из граждан и 500 аргосских и беотийских изгнанников. Ксенофонт (VI, 5,11) заявляет, что его войско было наёмным и похоже, что он не приписывает спартанцам использование наёмников, если они и в самом деле их не применяли. Разумеется возможно, что беотийских и аргосских изгнанников присоединили силой.
[14] Xen. Hell., V, 5, 22. Время года вероятно было таково, что урожай был уже собран.
[15] Ксенофонт (Hell., V, 4, 36-37) сообщает, что Клитор и Орхомен держали на случай войны между собой наёмные войска и Агесилай заключил с ними соглашение, что в случае нужды эти наемные войска присоединятся к его войску. Участие Клитора в основании Мегалополя делает почти несомненным, что город присоединился к конфедерации около этого времени и несомненно до Орхомена.
[16] Thuc., V, 33,1.
[17] Павсаний (VIII, 27,2) даёт имена четырёх членов комиссии по основанию города от Тегеи, но два из них повторяют имена двух членов из Мантинеи. Таким образом ясно, что каждый из пяти городов выставлял двух членов комиссии. Импульс к основанию, как подчас считают, исходил от Эпаминонда. Павсаний сообщает, что Эпаминонд «может быть назван» основателем, но не то, что он им был и что он послал Паммена с 1000 отборных солдат защитить аркадян от спартанцев. Но отправка Паммена в действительности имела место десять лет спустя после битвы при Мантинее (Diod., XV, 94, 1-3). Таким образом, связь Эпаминонда с основанием Мегалополя — ещё один пример тенденции связывать великих людей со всем совершавшимся при их жизни. Так же в источниках существует разногласие относительно даты основания; cf. Busolt, Staatskunde, 1401f.
[18] Xen. Hell., VII, 1,23.
[19] Diod., XV, 66,1; Paus., IX, 14,5. Другую литературу и дискуссию см. Beloch, GrG, III, 1, 178, n 3; Roebuck C. A History of Messenia from 369 to 146 B C, 1941, p. 31, n 21.
[20] Paus., VIII, 32,1; о плане Мегалополя см. Wycherley R. How the Greeks Built Cities, 1949, p. 85, fig. 24; он замечает, что ни Мегалополь, ни перестроенная Мантинея не были распланированы по гипподамиеву плану.
[21] Tod, 132; о датировке см. Cary, JHS, XLII, 1922, P. 188-190; cf. Rep. Gout., P. 73.
[22] Различные интерпретации см. Busolt, Staatskunde, 1408. Белох (GrG, III, 1, 175) идентифицирует федеральных дамиургов с буле; Бузольт видит некоторую связь между ними и дамиургами городов; он так же допускает, что они могли быть одновременно должностными лицами городов и представителями своих городов в федеральном совете.
[23] Ликомед был полководцем во время похода на Орхомен в 370 г. (Diod., XV, 62,2). Таким образом, он несомненно был первым стратегом конфедерации. Он, как сообщается, вновь был избран стратегом после первой экспедиции Эпаминонда и основания Мессены (Diod., XV, 67,2). Это могло означать, что он был переизбран на второй годичный срок. Между основанием конфедерации и смертью Ликомеда в 366 г. было время для пятикратного отправления этой должности. Один раз её отправлял Эней из Стимфала (Xen. Hell., VII, 3,1).
[24] Эти эпариты неоднократно упоминаются Ксенофонтом. Ясно, что они то же самое, что эпилекты Диодора (XV, 62,2; 67,2); cf. Busolt, Staatskunde, 582, n 2.
[25] Цифра даётся Диодором. Её принимают: Cary, CAH, VI, 88; Glotz- Cohen, Hist. grecque, III, 156; Bengtson, GrG, 273. Предположение, что они были «солдатами удачи» исходит от Кэри.
[26] Xen. Hell., VII, 4, 33-34. Этот случай разбирается подробнее ниже.
[27] Polyb., V, 94,4.
[28] О периэках в Элиде см. RE, XIX, 825-828; Gschnitzer, Abhangige Orte, 7-17; соглашение 399 г. — Xen. Hell., III, 2, 30-31; Трифил, сын Аркада – Polyb., IV, 77, 8; аркадские претензии на Трифилию и т. д – Xen. Hell., VII, 1, 26. Трифилиский город Лепрей вскоре стал членом конфедерации и в качестве такового появляется в надписи Tod, 132.
[29] Xen. Hell., VII, 4, 12-15.
[30] Xen. Hell., VII, 4, 13 ff.
[31] Xen. Hell., VII, 4, 1-2.
[32] Данные об этих событиях основаны на Ксенофонте (Hell., VII, 4, 33-35). Но он не сообщает о посылке фиванского командира с войсками. О нём упоминается немного позже (§ 36), как уже о присутствующем. Едва ли он мог находиться в Аркадии в то время как конфедерация была под влиянием местного патриота Ликомеда. Из других источников обо всех этих событиях известно мало. Диодор (XV, 82,1) сообщает, что отдельные мантинейцы в Олимпии обогатились, но было б опрометчиво заключать на этом основании, что они растратили больше чем другие, такие как члены федерального правительства, имевшие дело с деньгами. Это утверждение вполне могло иметь источником пропаганду того времени.
[33] Xen. Hell. VII, 4, 35-36. Интерпретации этих событий сильно разнятся. Thirvall, History of Greece, V, 141 полагает, что ратификация прошла в Тегее; Грот (History, X, 1852, p. 445 — что до Тегеи клятвы были принесены в других городах; Кэри (CAH, IV, 99) думает, что «аркадская исполнительная власть» провела церемонию в Тегее по тайному сговору; Э. Мейер (GdA, V, 466) именует собрание в Тегее Bundestag; так же и Бузольт (Staatskunde, 1407, n1). Но много более вероятно, что церемония ратификации отличалась от собрания Десяти тысяч.
[34] Xen. Hell, VII, 4, 36.
[35] Εις το κοινον των Αρκαδων (Xen. Hell., VII, 4, 38) т. е «аркадского союза».
[36] Xen. Hell., VII,4, 35-40.
[37] Xen. Hell., VII, 5, 1-5.
[38] Это мнение основано на том предположении, что Ксенофонт перечисляет членов Тегейско–Мегалопольского блока потому, что они были столь немногочисленны и не даёт списка городов, бывших на стороне Мантинеи, просто потому, что они включали всю остальную конфедерацию.
[39] Tod, 144; см. комментарий Тода к спору о том, был ли этот договор заключён до или после битвы. Доводы за датировку его временем после битвы кажутся более вескими.
[40] Diod., XV, 94, 1-3. Белох (GrG, III, 2, 173-177) полагает, что обе части были вновь воссоединены Филиппом Македонским. Его предположение опирается на датировку надписи Tod, 132 временем Филиппа. Однако, если, как мы допустили выше, надпись относится к 369-367 гг., то не остаётся никаких доказательств для воссоединения.
[41] Xen. Hell., VII, 5,1; VII, 4, 38. Менее ясно утверждение, что план создания конфедерации включал статью о том, что то, что постановит koinon будет иметь законную силу для всех городов (Hell., VI, 5,6). Здесь несомненно имеются в виду постановления общего собрания; так же точно и когда koinon проголосовало за то, чтобы не расходовать священную казну и когда руководители позже убедили koinon отправить послов в Фивы (Hell., VII, 4, 34-35). Но, когда всё это и так, более вероятно, что слово это большей частью обозначало государство или общину, чем собрание.
[42] Так у Бузольта (Staatskunde, 1406).
[43] Бузольт (Staatskunde, 1462, n3) оценивает число гоплитов в Аркадии в 10-12 тыс. человек и цитирует Белоха. Однако данные в GrG, III, 1, 279 f подразумевают число несколько большее.
[44] Diod., XV, 59,1.
[45] SEG, IX,1; cf. CP, XXIV, 1929, p. 351-368; Rep. Gout., 3.