Характерной чертой применявшегося Помпеем Трогом при составлении Historiae Philippicae метода является обсуждение ранних историй многих городов, племен и народов, которые он ввел в свою работу. Почти всеобщее правило состоит в том, что когда в Historiae Philippicae впервые упоминается какой–либо народ, автор прерывает свое повествование, чтобы обрисовать предысторию народа, очертить его самую раннюю историю и объяснить, как он стал населять город или регион, в котором он пребывает в момент основного повествования. Отступление в древнюю историю иногда вводится выражениями вроде «рассказ о совершенных скифами подвигах, достаточно великих и славных, следует начинать с происхождения скифского народа» (II 1. 1); «поскольку мы подошли к истории афинских войн, нам надлежит вкратце напомнить о происхождении [афинского государства]» (II 6. 1), «затем война была перенесена в Сицилию; но раньше чем я поведу рассказ об этой войне, надо сказать несколько слов о положении Сицилии» (III 7. 16, географический экскурс сопровождается (IV 2) резюме истории острова со времен циклопов); «так как пришлось упомянуть об Эпире, следует рассказать кратко о происхождении этого государства» (XVII 3. 1): «так как мы упомянули о карфагенянах, следует сказать кое–что об их происхождении» (XVIII 3. 1): «так как мы переходим к Армении, то нам следует возобновить в памяти то, что касается происхождения этого народа» (XLIII 2. 7).
Обычно одно упоминание о народе является достаточным основанием для обсуждения его происхождения, и Трог считает само собой разумеющимся, что характер нации должен быть понят в ее самой ранней истории.
В Historiae Philippicae, по–видимому, были подробно рассмотрены истоки лидийцев (Prol. I), этрусков (Prol. I), египетских городов (Prol. I), Скифии (Prol. II; II 1), египтян (II 1), амазонок (II 4), афинян (Prol. II; II 6), Фессалии (Prol. II), Пелопоннеса (Prol. III), Сицилия (Prol. IV; IV 1), Македония (Prol. VII; VII 1), иллирийцев (Prol. VII), пеонов (Prol. VII), Византия (Prol. IX; IX 1), Кипра (Prol. IX), Пафлагонии (Prol. X), Карии (Prol. XI), апулийцев (Prol. XII), луканов (Prol. XII), самнитов (Prol. XII), сабинян (Prol. XII), киренцев (Prol. XIII), родосцев (Prol. XV), — Вифинии (Prol. XVI), Гераклеи (Prol. XVI; XVI 3), Эпира (XVII 3), финикийцев (Prol. XVIII; XVIII 3), тирийцев (XVIII. 3), Сидона (Prol. XVIII; XVIII 3), Велии (Prol. XVIII), карфагенян (XVIII 3), Бирсы (XVIII 5), венетов (Prol. XX; XX 1), греков Италии (Prol. XX; XX 1), италийских галлов (Prol. XX; XX 5), бруттиев (Prol. XXIII; XXII 1), галлов Иллирии (Prol. XXIV; XXIV. 4), Крита (Prol. XXIX), паннонцев (Prol. XXXII), истров (XXXII. 3), даков (XXXI 3), скордисков (XXXII 3), иудеев (Prol. XXXVI; XXXVI. 2), парфян (XLI 1), армян (Prol. XLII; XLII 2), мидян (XLII 3), латинов (Prol. XLIII; XLIII 1), Лигурии (Prol. XLIII), Массилии (XLIII 3), римлян (XLIII 3), испанцев (XLIV 1), Галлеции (XLIV 3).
Помимо происхождения народов, важным элементом Historiae Philippicae были списки древних царей, иногда называемые origines regum. Мы читаем о списках царей афинян (Prol. II; II. 6), Македонии (Prol. VII; VII. 1), Карии (Prol. XI), Кирены (Prol. XIII), Эпира (Prol. XVII), Каппадокии (Prol. XXXIV), Понта (Prol. XXXVII), Боспора (Prol. XXXVII), колхов (Prol. XXXVII), тохаров (Prol. XLII) и тиранов Гераклеи (Prol. XVI; XVI. 4-5).
Помпей Трог четко делит раннюю историю народов и государств на два периода: зарождение и рост (incrementa). [1] В первом случае он, очевидно, обсуждал этнический или национальный характер и нравы, а также условия, в которых они формировались, тем самым рассматривая период, часто описываемый в современной терминологии как доисторический, но с очевидным интересом к развитию качеств, которые позволили племени или городу стать достаточно сильными, чтобы играть определенную роль в истории. Период зарождения обычно заканчивается войнами против соседних народов, откуда обычно начинается процесс экспансии, который поднимает государство на вершину могущества с последующим ожиданием его упадка под внешним давлением или в результате внутреннего распада.
В отрывке о притязании афинян на автохтонность Трог говорит, что все другие народы были либо иммигрантами в регионе, в котором мы впервые находим их, либо скоплениями из разных племен.
«Поскольку мы теперь подошли к войнам афинян … следует кратко изложить происхождение их города, ибо они не возвысились, подобно другим народам, из мрака, но это единственный народ, который может похвастаться не только своим подъемом, но и своим рождением. Не скопище чужеземцев или толпы людей, собранных из разных мест, воздвигли их город, но люди, родившиеся на той же земле, на которой они живут; и страна, которая является их местом жительства, была также их родиной» (II 6. 1-5).[2]
Если автохтонами были одни афиняне, то другие народы должны были быть созданиями либо миграции, либо слияния (или и того, и другого). О происхождении некоторых стран, городов или народов не сохранилось никаких троговских комментариев: в их числе скифы, египтяне, македоняне, венеты, аборигены Италии. Зато мы читаем, что амазонки появились из скифских колоний, основанных Плином и Сколопитом, Сицилия была рано покорена Кокалом, Византий был основан Павсанием, Гераклея была основана беотийцами, тирийцы были потомками финикийцев, Сидон был основан финикийцами, Бирса и Карфаген были основаны Элиссой Тирийской, греческие города Италии были основаны из многих источников, многие города в Италии были основаны галлами, римские города были основаны римлянами. бруттии были потомками луканов, галлы поселились в Иллирии, иудеи произошли из Дамаска, парфяне из Сирии, Армения была заселена остатками отряда Ясона, мидяне были составной нацией, основанной Медием, компаньоном и пасынком Ясона, Массилия была основана фокейцами, Рим был основан Ромулом и Ремом, галлеки были потомками Тевкра.
Зарождение — это обычно время, когда народ развивает или подтверждает особенности, который позволит им расшириться позже. В этот ранний период, являются ли они кочевниками или создателями ядра будущего города, они обычно бедны и, следовательно, практикуют добродетели, связанные с простым и трудоемким образом жизни.
Время зарождения обычно заканчивается войнами, которые отмечают начало роста, позволяющего государству стать могущественным. Первые войны могут быть либо нападениями на другие народы с целью достигнуть gloria, как у испанцев (XLIV 2), либо обороной от агрессии, как в случае со скифами, которые, как представляется, были подстрекаемы к экспансии нападением из Египта (II 3).
Изучение отрывков, в которых автор рассматривает происхождение различных народов, позволит нам лучше понять его отношение к ранней истории.
Мы уже видели, что афиняне были единственным народом, который мог безоговорочно похвастаться своей ранней историей. Однако для Трога во многих отношениях образцом хороших качеств были скифы, и он довольно долго развивал их начала. От природы они были наделены справедливостью. Воровство в их обществе было величайшим преступлением. У них не было ни малейшей потребности в золоте или серебре. Они жили очень простой жизнью, которая подавляла стремление к богатству и воспитывала справедливость. Они превосходили всех в самоконтроле и честности. В период своей экспансии они основали парфянскую и бактрийскую империи. Это был народ, могущественный в трудах и в войне. Они не привязывались к материальным благам и поэтому стремились только к славе в своих победах.
«Справедливость у них в крови, а не предписана законами. Ни одно преступление по их мнению не является более отвратительным, чем воровство; ибо разве будет безопасно среди людей, которые держат свои стада без ограждения или под небом в лесу, если воровство будет разрешено? Золото и серебро они презирают так же, как жаждут их другие люди. Они живут на молоке и меде. Среди них неизвестно использование шерстяной одежды, хотя они страдают от постоянного холода; они носят, однако, шкуры диких животных. Подобное воздержание привело к соблюдению у них справедливости, поскольку они не желают ничего, принадлежащего их соседям; потому что только там, где есть богатство, желание иметь их преобладает (II 2. 5-11). Они основали парфянскую и бактрийскую державы. Они народ выносливый в трудах и войнах; их телесная сила необычайна; они не имеют ничего, что боятся потерять, и в победе жаждут только славы» (II 3.6-7).
История Тира проливает свет на мысль Трога. Если со стороны Трога, как мы уже говорили, нет никаких доказательств того, что за упадок народа несет ответственность моральное разложение, то Трог, по–видимому, считал, что способности свободных людей превзошли способности рабов. В XVIII 3 он рассказывает историю верного раба Стратона, который спас своего господина и его маленького сына во время восстания рабов в Тире. Когда взбунтовавшиеся рабы решили избрать своим царем того, кто первым увидит восходящее солнце, Стратон посоветовал своему рабу посмотреть на запад, чтобы увидеть, как солнечный свет первым коснется башен города. Это показалось самим рабам настолько выше остроумия раба, что они спросили, откуда у их товарища взялась эта идея.
«Эта выдумка по–видимому, происходила не от рабского интеллекта: захотели знать автора; он был вынужден назвать своего хозяина. Это заставило увидеть превосходство свободного человека над рабом и понять, что последние победили их злобой, а не умом» (XVIII 3. 13-14).
В сознании Трога, по–видимому, Тир не процветал под властью рабов, ибо он позаботился о том, чтобы отметить его процветание как до восстания рабов, так и после уничтожения рабского населения Александром. В первом случае он писал: «Еще до избиения господ рабами, когда тирийцы изобиловали богатством и населением, колония молодых людей, отправленных в Африку, основала там Утику» (XVIII 4. 2). Александр, когда он захватил Тир, истребил большую часть населения, происходившего от восставших рабов, но пощадил семью Стратона и вернул трон его потомкам. С притоком поколения свободнорожденных они, как говорят, быстро смогли восстановить Тир. «Основанный под эгидой Александра Тир благодаря бережливости и усилиям по обогащению достиг быстрого процветания» (XVIII 4. 1).
Примечательно, что в одном случае Трог изображает неудачу в агрессивной войне как склонность народа к потворству своим желаниям, которое погубило бы его, если бы не вмешательство реформатора. После своей неудачной кампании против локров кротонцы отказались от мужских искусств, nulla virtutis exercitatio, nulla armorum cura (XX 4. 1). Действительно, они полностью отдались бы роскоши — несомненно, с катастрофическими последствиями — если бы их не спас Пифагор (XX 4. 3). Он привел их от роскоши к умеренности (XX 4. 5-7). Женщинам он предписал целомудрие и повиновение мужьям; мужам — скромность и стремление к наукам. Он учил, что воздержность — мать добродетелей (XX 4. 9-10).
Ранние галлы были описаны Трогом как народ суровый, отважный и воинственный (XXIV 4. 4).
Испанцы были людьми, готовыми к лишениям и тяжелой работе и даже к самой смерти (XLIV 2. 1). Они культивировали трудную и строгую бережливость, parsimonia (XLIV 2. 2). Они были воинственны и невероломны. Терпение знаменитого раба — это предмет почитаемой истории. Люди здесь импульсивны, вспыльчивы и неугомонны.
«Тела местных жителей хорошо приспособлены переносить лишения и усталость; их умы приучены презирать смерть. Среди них преобладает строгая умеренность. Они предпочитают войну миру; и если ни один чужеземный враг не представляется, они ищут его у себя дома. Они часто умирали от пыток, чтобы сохранить тайну; забота о том, чтобы держать язык за зубами, для них дороже, чем жизнь. Хвалят выносливость того раба во время Пунической войны, который, отомстив за своего господина, смеялся над истязаниями и своим спокойным и радостным лицом торжествовал над гневом своих палачей. Эти люди проворны и быстры, у них бурный дух…» (XLIV 2. 1-5)
С успехом в войне приходят могущество и процветание, которые развращают нацию, если только нет номофетов, способных остановить коррупцию, по крайней мере на время, с помощью законодательства, которое сохраняет первоначальные добродетели народа. Таким человеком был Ликург. Он составлял законы для спартанцев, у которых раньше их не было. Он повелевал народу повиноваться своим правителям, а тем, кто обладал властью, он предписывал вершить правосудие. «Он приучил народ к повиновению правителям, а правителей — к справедливому пользованию властью» (III 2. 9). Он не навязывал другим ничего, чего сам не соблюдал. Он «прославился и составлением законов и еще более тем, что он сам был их живым примером. Ни одного закона не установил он для других, первым образцом которого он бы не явил себя сам» (III 2.7-8). В частности, Ликург настаивал на том, чтобы спартанцы практиковали экономию и бережливость как лучшую подготовку к военной жизни, и еще больше укреплял их, отказываясь от употребления чеканных денег.
«Всем он внушал воздержанность, считая, что привычка к постоянной умеренности поможет легче переносить военные труды. Он повелел покупать вещи не за деньги, а путем обмена. Он запретил употреблять золото и серебро, видя в них первоисточник всех преступлений» (III 2. 10-12).
Луканы, согласно Трогу, были суровым народом, который воспитывал своих детей в соответствии с теми же нормами, что и спартанцы. С самых ранних лет они привыкли к лишениям и бережливости.
«Их свирепость не щадила даже тех, кому они были обязаны своим происхождением. Луканы растили своих детей по законам Лакедемона. С самого нежного возраста они оставляли их в лесу, среди пастухов, без рабов, чтобы прислуживать им, без одежды, чтобы укрыться или лечь спать: они рано приучали их, вдали от городской жизни, к суровой и бережливой жизни. Они жили только охотой, питались только молоком или водой из родников. Так они готовились к тяготам войны» (XXIII 1. 6-9).
Частота употребления incrementa в эпитоме Historiae Philippicae для обозначения периода роста, увеличения или расширения гражданств указывает на то, что это почти технический термин в исторической мысли Помпея Трога.
Так, например, Сирия и Египет, страны, которые привыкли расширять свои границы путем войн со своими соседями, были ограничены близостью Рима, когда Африка стала римской провинцией, так что они не могли расширяться за счет своих соседей.
«А когда это произошло, то и Сирийское и Египетское царства оказались стесненными благодаря соседству с римскими владениями, так как они имели обыкновение увеличивать свои земли за счет соседей. Лишенные возможности расширяться, они обратили свои силы на взаимную погибель и настолько ослабили себя постоянными войнами, что соседи стали смотреть на них с презрением. Так они стали добычей арабского народа, до того времени не отличавшегося воинственностью» (XXXIX 5. 4-5).
Фивы благодаря доблести своего полководца Эпаминонда возросли за счет соседей (ex finitimis incrementis) до надежды править всей Греции (VI 4. 4).
Поскольку Македония увеличивалась медленно, ее границы были очень узкими. Позже благодаря достижениям своих царей и усилиям народа, пеласги завоевали соседние народы и племена и расширили свою власть до восточных окраин. Каран был первым, кто изгнал других царей и объединил различные племена в единую Македонию. Тем самым он заложил прочный фундамент для роста.
«Территория ее росла очень медленно, и границы ее были крайне тесны … Но со временем, когда благодаря способностям их князей и усилиям подданных они завоевали прежде всего соседние племена, а затем и другие этносы и народы, их владения простирались до самых дальних границ востока. Одержав победу над Мидасом и несколькими другими князьями, правившими страной, Каран лишил их власти и, поставив себя на их место, объединил в единое целое различные народы Македонии и основал на прочном фундаменте только что основанную и расширенную монархию (VII 1. 2, 4. 11-12).
Арриба, царь молоссов, способствовал женитьбе Филиппа на Олимпиаде в надежде укрепить свое царство, хотя это событие оказалось совершенно противоположным его ожиданиям.
«После столь счастливых успехов Филипп женился на Олимпиаде, дочери Неоптолема, впоследствии царя молоссов. Ее двоюродный брат Арриба, тогдашний царь этого народа, воспитавший юную принцессу и женившийся на ее сестре Троаде, способствовал этому союзу; но этот поступок оказался причиной его гибели и началом всех постигших его впоследствии бед; ибо, хотя он надеялся укрепить свое царство этим родством с Филиппом, он был лишен им короны и провел свою старость в изгнании» (VII 6. 10-12).
Разделение сатрапий между преемниками Александра положило начало росту могущества многих народов.
«Этот раздел, решенный судьбой, был для многих из этих вождей началом их возвышения. Действительно, вскоре они, словно получив царства, а не провинции, сменили имена наместников на титулы царей и основали державы, которые перешли к их потомкам» (XIII 4. 24-25).
Лигуры завидовали росту Массилии и изводили греков войной, но массилийцы все равно расширили свои владения.
«Итак, Массилия была основана близ устья Роны, в уединенном заливе, словно в укромном уголке моря. Однако лигуры, завидуя росту города, вели с ним беспощадную войну; но греки настолько успешно отбили эти атаки, что, победив своих врагов, основали на отнятой у них территории множество поселений» (XLIII 3. 12-13).
Когда гадитаны поселились в Испании, их соседи стали завидовать приумножению их города.
«Ибо когда жители Гадеса, согласно указаниям, полученным ими во сне, перенесли священные вещи Геракла из Тира, откуда также происходили карфагеняне, в Испанию и построили там город, соседние жители страны стали завидовать возвышению этого нового города и вследствие этого пошли на Гадес войной, но карфагеняне послали им помощь как своим родичам» (XLIV 5. 2).
При подведении итогов теме зарождения и роста города, племени или народа в Historiae Philippicae стоновится ясно, что iustitia, moderatio, continentia, duritia, labor, frugalitas и parsimonia являются великими добродетелями простой жизни в период происхождения. Эти качества подготавливают этносу путь к периоду экспансии, который следует за основанием. Хотя чаще всего в эпитоме просто фиксируется факт incrementa без каких–либо нравоучительных комментариев, было бы ошибкой заключать по примеру Зельина, что в сознании Трога период экспансии этнической группы был периодом упадка. Скорее, это естественное следствие добродетельной первобытной жизни — найти свое завершение в росте и развитии. Мы видели, что Афины прославились в период своего приращения, что Фивы возвысились благодаря добродетелям своего полководца и усилиям своего народа, что Македония была расширена и укреплена доблестью своих правителей.
В трактовке origines и incrementa мы видим, что Трог рассматривал эти периоды эволюции в истории народа как Золотой век. Они олицетворяют для него период в истории человеческого общества, когда простота торжествовала над жаждой наживы и национальной экспансией. Возвратится ли эта эпоха когда–нибудь снова, или человечество обречено на неизбежный упадок, не указано ясно в тех местах, где автор трактует origines и incrementa. Его теория исторического развития будет уточнена в главе, где обсуждается imperium.

---

[1] Incrementum — любимое слово Помпея Трога. В дополнение к тому, что автор неоднократно употреблял его в отношении расширения гражданств, мы находим его в следующих контекстах: incrementa caloris ac frigoris (II 1. 11); incrementa indolis (VII 5. 2); incrementa urbis (XVIII 5. 7), incrementa sapientiae (XX 4. 3); incrementa domesticae potentiae (XII 2. 6); incrementa virium (XXXVIII 5. 1); incrementa fluminis (XLII 3. 9); incrementa rerum (XXV 3. 1-2).
[2] Конечно, мы всегда должны помнить, что если бы у нас был полный текст Трога, мы могли бы найти в нем многое, что не оставило никакого следа в эпитоме. С другой стороны, поскольку нет никаких оснований предполагать, что Юстин систематически исключал какую–либо часть мысли Трога, вполне вероятно, что элемент оставил бы некоторый след в эпитоме, если бы он был заметной частью оригинала.