F 55: Александр в Вавилонии: подготовка нового флота и завоевания Аравии; еще одно предсказание о смерти
|
Arr., An. VII 19, 3 – 22, 5 |
|
|
κατέλαβε δὲ ἐν Βαβυλῶνι, ὡς λέγει ᾽Αριστόβουλος, καὶ τὸ ναυτικόν, τὸ μὲν κατὰ τὸν Εὐφράτην ποταμὸν ἀναπεπλευκὸς ἀπὸ θαλάσσης τῆς Περσικῆς, ὅ τι περ σὺν Νεάρχωι ἦν, τὸ δὲ ἐκ Φοινίκης ἀνακεκομισμένον, πεντήρεις μὲν δύο τῶν ἐκ Φοινίκων, τετρήρεις δὲ τρεῖς, τριήρεις δὲ δώδεκα, τριακοντόρους δὲ ἐς τριάκοντα. ταύτας ξυντμηθείσας κομισθῆναι ἐπὶ τὸν Εὐφράτην ποταμὸν ἐκ Φοινίκης ἐς Θάψακον πόλιν, ἐκεῖ δὲ ξυμπηχθείσας αὖθις καταπλεῦσαι ἐς Βαβυλῶνα. (4) λέγει δὲ ὅτι καὶ ἄλλος αὐτῶι ἐναυπηγεῖτο στόλος τέμνοντι τὰς κυπαρίσσους τὰς ἐν τῆι Βαβυλωνίαι – τούτων γὰρ μόνων τῶν δένδρων εὐπορίαν εἶναι ἐν τῆι χώραι τῶν ᾽Ασσυρίων, τῶν δὲ ἄλλων ὅσα ἐς ναυπηγίαν ἀπόρως ἔχειν τὴν γῆν ταύτην. πληρώματα δὲ ἐς τὰς ναῦς καὶ τὰς ἄλλας ὑπηρεσίας πορφυρέων τε πλῆθος καὶ τῶν ἄλλων ὅσοι ἐργάται τῆς θαλάσσης ἀφῖχθαι αὐτῶι ἐκ Φοινίκης τε καὶ τῆς ἄλλης παραλίας. λιμένα τε ὅτι πρὸς Βαβυλῶνι ἐποίει ὀρυκτὸν ὅσον χιλίαις ναυσὶ μακραῖς ὅρμον εἶναι καὶ νεωσοίκους ἐπὶ τοῦ λιμένος. (5) καὶ Μίκκαλος ὁ Κλαζομένιος μετὰ πεντακοσίων ταλάντων ἐπὶ Φοινίκης τε καὶ Συρίας ἐστέλλετο, τοὺς μὲν μισθῶι πείσων τοὺς δὲ καὶ ὠνησόμενος ὅσοι θαλάττιοι ἄνθρωποι. τήν τε γὰρ παραλίαν τὴν πρὸς τῶι κόλπωι τῶι Περσικῶι κατοικίζειν ἐπενόει καὶ τὰς νήσους τὰς ταύτηι. ἐδόκει γὰρ αὐτῶι οὐ μεῖον <ἄν> Φοινίκης εὐδαίμων ἡ χώρα αὕτη γενέσθαι. (6) ἦν δὲ αὐτῶι τοῦ ναυτικοῦ ἡ παρασκευὴ ὡς ἐπὶ ῎Αραβας τοὺς πολλούς, πρόφασιν μὲν ὅτι μόνοι τῶν ταύτηι βαρβάρων οὔτε πρεσβείαν ἀπέστειλαν οὔτε τι ἄλλο ἐπιεικὲς ἢ ἐπὶ τιμῆι ἐπέπρακτο ῎Αραψιν ἐς αὐτόν· τὸ δὲ ἀληθές, ὥς γέ μοι δοκεῖ, ἄπληστος ἦν τοῦ κτᾶσθαί τι ἀεὶ ᾽Αλέξανδρος. (20) λόγος δὲ κατέχει ὅτι ἤκουεν ῎Αραβας δύο μόνον τιμᾶν θεούς, τὸν Οὐρανόν τε καὶ τὸν Διόνυσον· τὸν μὲν Οὐρανὸν αὐτόν τε ὁρώμενον καὶ τὰ ἄστρα ἐν οἷ ἔχοντα τά τε ἄλλα καὶ τὸν ἥλιον, ἀφ᾽ ὅτου μεγίστη καὶ φανοτάτη ὠφέλεια ἐς πάντα ἥκει τὰ ἀνθρώπεια, Διόνυσον δὲ κατὰ δόξαν τῆς ἐς ᾽Ινδοὺς στρατιᾶς. οὔκουν ἀπαξιοῦν καὶ αὐτὸν τρίτον ἂν νομισθῆναι πρὸς ᾽Αράβων θεόν, οὐ φαυλότερα ἔργα Διονύσου ἀποδειξάμενον, εἴπερ οὖν καὶ ᾽Αράβων κρατήσας ἐπιτρέψειεν αὐτοῖς, καθάπερ ᾽Ινδοῖς, πολιτεύεν κατὰ τὰ σφῶν νόμιμα. (2) τῆς τε χώρας ἡ εὐδαιμονία ὑπεκίνει αὐτόν, ὅτι ἤκουεν ἐκ μὲν τῶν λιμνῶν τὴν κασίαν γίγνεσθαι αὐτοῖς, ἀπὸ δὲ τῶν δένδρων τὴν σμύρναν τε καὶ τὸν λιβανωτόν, ἐκ δὲ τῶν θάμνων τὸ κιννάμωμον τέμνεσθαι· οἱ λειμῶνες δὲ ὅτι νάρδον αὐτόματοι ἐκφέρουσι· τό <τε> μέγεθος τῆς χώρας, ὅτι οὐκ ἐλάττων ἡ παράλιος τῆς ᾽Αραβίας ἤπερ ἡ τῆς ᾽Ινδικῆς αὐτῶι ἐξηγγέλλετο, καὶ νῆσοι αὐτῆι προσκεῖσθαι πολλαί, καὶ λιμένες πανταχοῦ τῆς χώρας ἐνεῖναι, οἷοι παρασχεῖν μὲν ὅρμους τῶι ναυτικῶι, παρασχεῖν δὲ καὶ πόλεις ἐνοικισθῆναι καὶ ταύτας γενέσθαι εὐδαίμονας. (3) δύο δὲ νῆσοι κατὰ τὸ στόμα τοῦ Εὐφράτου πελάγιαι ἐξηγγέλλοντο αὐτῶι, ἡ μὲν πρώτη οὐ πρόσω τῶν ἐκβολῶν τοῦ Εὐφράτου, ἐς ἑκατὸν καὶ εἴκοσι σταδίους ἀπέχουσα ἀπὸ τοῦ αἰγιαλοῦ τε καὶ τοῦ στόματος τοῦ ποταμοῦ, μικροτέρα αὕτη καὶ δασεῖα ὕληι παντοίαι. εἶναι δὲ ἐν αὐτῆι καὶ ἱερὸν ᾽Αρτέμιδος καὶ τοὺς οἰκήτορας αὐτῆς ἀμφὶ τὸ ἱερὸν τὴν δίαιταν ποιεῖσθαι. (4) νέμεσθαί τε αὐτὴν αἰξί τε ἀγρίαις καὶ ἐλάφοις, καὶ ταύτας ἀνεῖσθαι ἀφέτους τῆι ᾽Αρτέμιδι, οὐδὲ εἶναι θέμις θήραν ποιεῖσθαι ἀπ᾽ αὐτῶν, ὅτι μὴ θῦσαί τινα τῆι θεῶι ἐθέλοντα ἐπὶ τῶιδε θηρᾶν μόνον· ἐπὶ τῶιδε γὰρ οὐκ εἶναι ἀθέμιτον. (5) καὶ ταύτην τὴν νῆσον λέγει ᾽Αριστόβουλος ὅτι ῎Ικαρον ἐκέλευσε καλεῖσθαι ᾽Αλέξανδρος ἐπὶ τῆς νήσου τῆς ᾽Ικάρου τῆς ἐν τῶι Αἰγαίωι πόντωι, ἐς ἥντινα ῎Ικαρον τὸν Δαιδάλου τακέντος τοῦ κηροῦ ὃτωι προσήρτητο τὰ πτερὰ πεσεῖν λόγος κατέχει, ὅτι οὐ κατὰ τὰς ἐντολὰς τοῦ πατρὸς πρὸς τῆι γῆι ἐφέρετο, ἀλλὰ μετέωρος γὰρ ὑπό ἀνοίας πετόμενος παρέσχε τῶι ἡλίωι θάλψαι τε καὶ ἀνεῖναι τὸν κηρόν, καὶ ἀπὸ ἑαυτοῦ τὸν ῎Ικαρον τῆι τε νήσωι καὶ τῶι πελάγει τὴν ἐπωνυμίαν ἐγκαταλιπεῖν τὴν μὲν ῎Ικαρον καλεῖσθαι, τὸ δὲ ᾽Ικάριον. (6) ἡ δὲ ἑτέρα νῆσος ἀπέχειν μὲν ἀπὸ τοῦ στόματος τοῦ Εὐφράτου ἐλέγετο ὅσον πλοῦν ἡμέρας καὶ νυκτὸς κατ᾽ οὖρον θεούσηι νηί· Τύλος δὲ αὐτῆι εἶναι ὄνομα. μεγάλη δὲ εἶναι καὶ οὐτε τραχεῖα ἡ πολλὴ οὐτε ὑλώδης, ἀλλ᾽ οἵα καρπούς τε ἡμέρους ἐκφέρειν καὶ πάντα ὡραῖα. (7) ταυτὶ ἀπηγγέλθη ᾽Αλεξάνδρωι τὰ μὲν πρὸς ᾽Αρχίου, ὃς ξὺν τριακοντόρωι ἐκπεμφθεὶς ἐπὶ κατασκοπὴν τοῦ παράπλου τοῦ ὡς ἐπὶ τοὺς ῎Αραβας μέχρι μὲν τῆς νήσου τῆς Τύλου ἦλθε, τὸ πρόσω δὲ οὐκέτι περαιωθῆναι ἐτόλμησεν. ᾽Ανδροσθένης δὲ ξὺν ἄλληι τριακοντόρωι σταλεὶς καὶ τῆς χερρονήσου τι τῶν ᾽Αράβων παρέπλευσε. μακροτάτω δὲ τῶν ἐκπεμφθέντων προὐχώρησεν ῾Ιέρων ὁ Σολεὺς ὁ κυβερνήτης, λαβὼν καὶ οὗτος παρ᾽ ᾽Αλεξάνδρου τριακόντορον. (8) ἦν μὲν γὰρ αὐτῶι προστεταγμένον περιπλεῦσαι τὴν χερρόνησον τὴν ᾽Αράβων πᾶσαν ἔστε ἐπὶ τὸν κόλπον τὸν πρὸς Αἰγύπτωι τὸν ᾽Αράβιον τὸν καθ᾽ ῾Ηρώων πόλιν· οὐ μὴν ἐτόλμησέ γε τὸ πρόσω ἐλθεῖν, καίτοι ἐπὶ τὸ πολὺ παραπλεύσας τὴν ᾽Αράβων γῆν, ἀλλ᾽ ἀναστρέψας γὰρ παρ᾽ ᾽Αλέξανδρον ἐξήγγειλεν τὸ μέγεθός τε τῆς χερρονήσου θαυμαστόν τι εἶναι καὶ ὅσον οὐ πολὺ ἀποδέον τῆς ᾽Ινδῶν γῆς, ἄκραν τε ἀνέχειν ἐπὶ πολὺ τῆς μεγάλης θαλάσσης, (9) ἣν δὴ καὶ τοὺς σὺν Νεάρχωι ἀπὸ τῆς ᾽Ινδικῆς πλέοντας, πρὶν ἐπικάμψαι ἐς τὸν κόλπον τὸν Περσικόν, οὐ πόρρω ἀνατείνουσαν ἰδεῖν. (21) ἐν ὧι δὲ αὐτῶι ἐναυπηγοῦντο μὲν αἱ τριήρεις, ὁ λιμὴν δὲ πρὸς Βαβυλῶνι ὠρύσσετο, ἐκπλεῖ ἐκ Βαβυλῶνος κατὰ τὸν Εὐφράτην ὡς ἐπὶ τὸν Πολλακόπαν καλούμενον ποταμόν. ἀπέχει δὲ οὗτος τῆς Βαβυλῶνος σταδίους ὅσον ὀκτακοσίους, καὶ ἔστι διῶρυξ αὕτη [ὁ Πολλακόπας] ἐκ τοῦ Εὐφράτου, οὐχὶ δὲ ἐκ πηγῶν τις ἀνίσχων ποταμός. (2) ὁ γὰρ Εὐφράτης ποταμὸς ῥέων ἐκ τῶν ᾽Αρμενίων ὀρῶν χειμῶνος μὲν ὥραι προχωρεῖ κατὰ τὰς ὄχθας, οἷα δὴ οὐ πολλοῦ ὄντος αὐτῶι τοῦ ὕδατος· ἦρος δὲ ὑποφαίνοντος καὶ πολὺ δὴ μάλιστα ὑπὸ τροπάς, ἅστινας τοῦ θέρους ὁ ἥλιος ἐπιστρέφει, μέγας τε ἐπέρχεται καὶ ὑπερβάλλει ὑπὲρ τὰς ὄχθας ἐς τὴν γῆν τὴν ᾽Ασσυρίαν. (3) τηνικαῦτα γὰρ αἱ χιόνες αἱ ἐπὶ τοῖς ὄρεσι τοῖς ᾽Αρμενίοις κατατηκόμεναι αὔξουσιν αὐτῶι τὸ ὕδωρ ἐπὶ μέγα. ὅτι δὲ ἐπιπολῆς ἐστιν αὐτῶι καὶ ὑψηλὸς ὁ ῥοῦς, ὑπερβάλλει ἐς τὴν χώραν, εἰ μή τις ἀναστομώσας αὐτὸν κατὰ τὸν Πολλακόπαν ἐς τὰ ἕλη τε ἐκτρέψειε καὶ τὰς λίμνας, αἵ δὴ ἀρχόμεναι ἀπὸ ταύτης τῆς διώρυχος <διήκουσιν> ἔστε ἐπὶ τὴν ξυνεχῆ τῆι ᾽Αράβων γῆι, καὶ ἔνθεν μὲν ἐς τέναγος ἐπὶ πολύ, ἐκ δὲ τοῦ ἐς θάλασσαν κατὰ πολλά τε καὶ ἀφανῆ στόματα ἐκδίδωσι. (4) τετηκυίας δὲ τῆς χιόνος ἀμφὶ Πλειάδων μάλιστα δύσιν ὀλίγος τε ὁ Εὐφράτης ῥέει καὶ οὐδὲν μεῖον τὸ πολὺ αὐτοῦ κατὰ τὸν Πολλακόπαν ἐκδιδοῖ ἐς τὰς λίμνας. εἰ δή τις μὴ ἀποφράξει<ε> τὸν Πολλακόπαν αὖθις, ὡς κατὰ τὰς ὄχθας ἐκτραπὲν φέρεσθαι τὸ ὕδωρ κατὰ πόρου, ἐκένωσεν ἄν τὸν Εὐφράτην ἐς αὑτόν, ὡς μηδ᾽ ἐπάρδεσθαι ἀπ᾽ αὐτοῦ τὴν ᾽Ασσυρίαν γῆν. (5) ἀλλὰ ἀπεφράσσοντο γὰρ αἱ ἐς τὸν Πολλακόπαν τοῦ Εὐφράτου ἐκβολαὶ πρὸς τοῦ σατράπου τῆς Βαβυλωνίας πολλῶι πόνωι, καίπερ οὐ χαλεπῶς ἀναστομούμεναι, ὅτι ἰλυώδης τε ἡ ταύτηι γῆ καὶ πηλὸς ἡ πολλὴ αὐτῆς, οἵα δεχομένη τὸ ὕδωρ τοῦ ποταμοῦ μὴ εὐμαρῆ τὴν ἀποστροφὴν αὐτοῦ παρέχειν· ἀλλὰ καὶ ἐς τρίτον μῆνα ᾽Ασσυρίων ἄνδρες ὑπὲρ τοὺς μυρίους ἐν τῶιδε τῶι πόνωι ξυνείχοντο. (6) ταῦτα ἀπαγγελθέντα ἐπήγαγεν ᾽Αλέξανδρον ὠφελῆσαί τι τὴν χώραν τὴν ᾽Ασσυρίαν. ἔνθεν μὲν δὴ ἐς τὸν Πολλακόπαν ἐτρέπετο τοῦ Εὐφράτου ὁ ῥοῦς, ταύτηι δὲ ἔγνω βεβαίως ἀποκλεῖσαι τὴν ἐκβολήν· προελθόντι δὲ ὅσον σταδίους τριάκοντα ὑπόπετρος ἡ γῆ ἐφαίνετο, οἷα διακοπεῖσα, εἰ ξυναφὴς ἐγένετο τῆι πάλαι διώρυχι τῆι κατὰ τὸν Πολλακόπαν, οὐτ᾽ ἂν διαχεῖσθαι παρέχειν τὸ ὕδωρ ὑπὸ στερρότητος τῆς γῆς, τήν τε ἀποστροφὴν αὐτοῦ τῆι τεταγμένηι ὥραι μὴ χαλεπῶς γίγνεσθαι. (7) τούτων ἕνεκα ἐπί τε τὸν Πολλακόπαν ἔπλευσε καὶ κατ᾽ αὐτὸν καταπλεῖ ἐς τὰς λίμνας ὡς ἐπὶ τὴν ᾽Αράβων γῆν. ἔνθα χῶρόν τινα ἐν καλῶι ἰδὼν πόλιν ἐξωικοδόμησέ τε καὶ ἐτείχισε, καὶ ἐν ταύτηι κατώικισε τῶν ῾Ελλήνων τινὰς τῶν μισθοφόρων, ὅσοι τε ἑκόντες καὶ ὅσοι ὑπὸ γήρως ἢ κατὰ πήρωσιν ἀπόλεμοι ἦσαν. (22) αὐτὸς δὲ ὡς ἐξελέγξας δὴ τῶν Χαλδαίων τὴν μαντείαν, ὅτι οὐδὲν πεπόνθοι ἐν Βαβυλῶνι ἄχαρι, καθάπερ ἐκεῖνοι ἐμαντεύσαντο, ἀλλὰ ἔφθη γὰρ ἐλάσας ἔξω Βαβυλῶνος πρίν τι παθεῖν, ἀνέπλει αὖθις κατὰ τὰ ἕλη θαρρῶν, ἐν ἀριστερᾶι ἔχων τὴν Βαβυλῶνα· ἵνα δὴ καὶ ἐπλανήθη αὐτῶι μέρος τοῦ ναυτικοῦ κατὰ τὰ στενὰ ἀπορίαι ἡγεμόνος, πρίν γε δὴ αὐτὸς πέμψας τὸν ἡγησόμενον ἐπανήγαγεν αὐτοὺς ἐς τὸν πόρον. (2) λόγος δὲ λέγεται τοῖόσδε. τῶν βασιλέων τῶν ᾽Ασσυρίων τοὺς τάφους ἐν ταῖς λίμναις τε εἶναι τοὺς πολλοὺς καὶ ἐν τοῖς ἕλεσι δεδομημένους. ὡς δὲ ἔπλει ᾽Αλέξανδρος κατὰ τὰ ἕλη – κυβερνᾶν γὰρ αὐτὸν λόγος τὴν τριήρη – πνεύματος μεγάλου ἐμπεσόντος αὐτῶι ἐς τὴν καυσίαν καὶ τὸ διάδημα αὐτῆι συνεχόμενον, τὴν μὲν δὴ οἷα βαρυτέραν πεσεῖν ἐς το ὕδωρ, τὸ διάδημα δὲ ἀπενεχθὲν πρὸς τῆς πνοῆς σχεθῆναι ἐν καλάμωι· τὸν κάλαμον δὲ τῶν ἐπιπεφυκότων εἶναι τάφωι τινὶ τῶν πάλαι βασιλέων. (3) τοῦτό τε οὖν αὐτὸ πρὸ τῶν μελλόντων σημῆναι καὶ ὅτι τῶν τις ναυτῶν ἐκνηξάμενος ὡς ἐπὶ τὸ διάδημα ἀφελὼν τοῦ καλάμου αὐτὸ μετὰ χεῖρας μὲν οὐκ ἤνεγκεν, ὅτι νηχομένου ἂν αὐτοῦ ἐβρέχετο, περιθεὶς δὲ τῆι κεφαλῆι τῆι αὐτοῦ οὕτω διήνεγκε. (4) καἱ οἰ μὲν πολλοὶ τῶν ὰναγραψάντων τὰ ᾽Αλεξάνδρου λέγουσιν ὅτι τάλαντον μὲν έδωρήσατο αὐτῶι ᾽Αλέξανδρος τῆς προθυμίας ἕνεκα, ἀποτεμεῖν δὲ ἐκέλευσε τὴν κεφαλήν, τῶν μάντεων ταύτηι ἐξηγησαμένων, μὴ περιιδεῖν σώαν ἐκείνην τὴν κεφαλὴν ἥτις τὸ διάδημα ἐφόρησε τὸ βασίλειον· ᾽Αριστόβουλος δὲ τάλαντον μὲν ὅτι ἔλαβε λέγει αὐτόν, ἀλλὰ πληγὰς λαβεῖν τῆς περιθέσεως ἕνεκα τοῦ διαδήματος. (5) ᾽Αριστόβουλος μὲν δὴ τῶν τινα Φοινίκων τῶν ναυτῶν λέγει ὅτι τὸ διάδημα τῶι ᾽Αλεξάνδρωι ἐκόμισεν· εἰσὶ δὲ οἳ Σέλευκον λέγουσιν. καὶ τοῦτο τῶι τε ᾽Αλεξάνδρωι σημῆναι τὴν τελευτὴν καὶ τῶι Σελεύκωι τὴν βασιλείαν τὴν μεγάλην. Σέλευκον γὰρ μέγιστον τῶν μετὰ ᾽Αλέξανδρον διαδεξαμένων τὴν ἀρχὴν βασιλέα γενέσθαι τῆν τε γνώμην βασιλικώτατον καὶ πλείστης γῆς ἐπάρξαι μετά γε αὐτὸν ᾽Αλέξανδρον οὐ μοι δοκεῖ ἰέναι ἐς ἀμφίλογον. |
По словам Аристобула, по прибытии в Вавилон Александр также застал там флот, часть которого, находившаяся с Неархом, приплыла вверх по Евфрату от Персидского моря, а другая часть была доставлена из Финикии и состояла из двух финикийских квинкверем, трех квадрирем, двенадцати трирем и около тридцати тридцативесельных кораблей. Эти корабли были разобраны и переправлены по Евфрату из Финикии в город Фапсак, где они были снова собраны и отправлены в Вавилон. (4) Он также говорит, что у Александра был построен еще один флот, посредством вырубки кипарисов в Вавилоне, — ибо это единственные деревья, которыми территория ассирийцев располагает в достаточном количестве, но там не хватает других материалов, необходимых для судостроения. Из Финикии и других прибрежных областей к нему прибыло большое количество ловцов багрянок и прочих морских работников, которые должны были служить экипажами на кораблях и в других местах. Он выкопал в Вавилоне гавань, которая была местом стоянки для тысячи военных кораблей, и соорудил возле нее ангары. (5) Миккал Клазоменский был послан в Финикию и Сирию с 500 талантами, чтобы нанять или купить как можно больше людей, знакомых с морем. Александр намеревался заселить побережье Персидского залива и расположенные там острова, так как этот регион казался ему не менее процветающим, чем Финикия. (6) Его морские приготовления были направлены на то, чтобы напасть на большинство арабов под тем предлогом, что они единственные из варваров в этом регионе не прислали ему посольства и не показали каких–либо признаков доброжелательности со своей стороны. На самом же деле, как мне кажется, Александр был охвачен ненасытым желанием завоевывать. (20) Согласно распространенному мнению, Александр слышал, что арабы почитают только двух богов, Урана и Диониса, Урана, потому что он виден и содержит внутри себя другие звезды и солнце, от которого ко всем людям приходит самая большая и очевидная польза, а Диониса благодаря славе, которую он приобрел в результате своей кампании в Индии. Кроме того, он не считал себя недостойным того, чтобы арабы считали его третьим Богом, поскольку его собственные подвиги были не менее значительными, чем достижения Диониса; покорив арабов, он позволил бы им, как и индам, управлять собой в соответствии с их обычаями. (2) Процветание территории также привлекало его, потому что он слышал, что жители получали кассию с озер, а также мирру и ладан с деревьев, с кустов брали корицу, а на лугах самопроизвольно рос нард. Что касается размеров территории, то он получил сведения, что побережье Аравии не меньше, чем Индии, и рядом с ним много островов, и повсюду есть гавани, которые обеспечат как якорную стоянку для его флота, так и места для основания городов, которые станут процветать. (3) Он также получил информацию о том, что в море в устье Евфрата есть два острова, первый недалеко от дельты Евфрата, примерно в 120 стадиях от берега и устья реки, довольно маленький и лесистый со всеми видами деревьев. На нем располагалось святилище Артемиды, и его обитатели проживали вокруг храма. (4) На нем паслись дикие козы и олени, посвященные Артемиде, и им было разрешено свободно бегать, и никому не разрешалось охотиться на них, если только не с целью принести кого–нибудь из них в жертву богине; только при этом условии разрешалась охота. (5) Аристобул говорит, что Александр приказал назвать этот остров Икаром, в честь острова Икара в Эгейском море, на который, согласно распространенному мнению, упал Икар, сын Дедала, когда воск, которым он прикрепил свои крылья, растаял, потому что он не повиновался указаниям своего отца и не держался близко к земле, но в своей глупости взлетел высоко и позволил солнцу растопить воск. Именно Икар оставил свое имя острову и морю, которые назывались один Икаровым, другое Икарийским. (6) Говорили, что второй остров отстоял от устья Евфрата на день и ночь плавания при благоприятном ветре. Он назывался Тил. Он был крупным и не был ни горным, ни лесистым, но достаточно плодородным, чтобы выращивать урожай и многие сезонные продукты. (7) Эта информация была передана Александру, в том числе также Архием, который на тридцативесельном корабле был послан разведать морской путь в Аравию и достиг Тила, но не решился идти дальше. Андросфен тоже был послан с тридцативесельным судном и обогнул часть Аравийского полуострова. Кормчий Гиерон из Сол, зашел дальше тех, кто был послан, и он также получил от Александра тридцативесельный корабль. (8) Ему было приказано обогнуть весь Аравийский полуостров и дойти до залива, прилегающего к Египту, недалеко от Герополиса. Тем не менее он не осмелился выйти за пределы этого места, хотя обплыл большую часть Аравийского плуострова, но повернул назад и доложил Александру, что полуостров поразительно велик, что он немного меньше Индии и что его край простирается далеко в Великое море. (9) Когда Неарх и его люди плыли из Индии, они, прежде чем повернуть в сторону Персидского залива, увидели этот мыс, который простирался недалеко от них … Пока Александр строил триремы и копал Вавилонскую гавань, он отплыл из Вавилона по Евфрату к так называемой реке Паллакопе. Эта река находится примерно в 800 стадиях от Вавилона, и это канал Евфрата, а не река, вытекающая из истоков. (2) Река Евфрат течет с армянских гор и в зимнее время держится в пределах своих берегов, потому что количество воды невелико. Но когда приходит весна, и особенно во время летнего солнцестояния, ее поток увеличивается, и она затопляет земли Ассирии. (3) Действительно, в это время снег в армянских горах тает и значительно повышает уровень воды. Из–за того, что поток Евфрата высок и равен уровню суши, он затопил бы регион, если бы в нем не выкопали выход вдоль Паллакопы и не превратили его воды в болота и озера, которые начинаются от этого канала и простираются до территории соседней Аравии, а оттуда большей частью на мелководье, а затем впадают в море через множество невидимых устьев. (4) Когда снег растает, особенно около захода Плеяд, течение Евфрата становится небольшим, но тем не менее большая его часть стекает через Паллакопу в озера. Поэтому, если бы в Паллакопе не ставили запруд, так что вода отводится и течет внутри своих берегов, то Евфрат впадал бы в нее, и ассирийская земля не орошалась бы. (5) Выходы для Евфрата были перекрыты сатрапом Вавилона с большим трудом, тогда как открываются они легко, потому что земля в этой области грязная и большая часть ее илистая, и она впускает воды реки без помех, а отвести их обратно не так просто. Более двух месяцев этой работой занимались более двух тысяч ассирийских рабочих. (6) Узнав об этом, Александр решил принести пользу ассирийской земле. В том месте, где поток Евфрата направляется в Паллакопу, он решил надежно перекрыть выход. Пройдя около тридцати стадий, он обнаружил, что местность была каменистой и что если он прорубит ее и соединит с бывшим каналом вдоль Паллакопы, то жесткость местности помешает течению воды, и ее отвод в назначенное время пройдет без проблем. По этим причинам он приплыл к Паллакопе и спустился по ней к озерам, в сторону Аравии. Там он увидел подходящее место и построил и укрепил город, в котором поселил греческих наемников, добровольцев и тех, кто был непригоден к службе из–за старости или инвалидности. (22) Сам Александр, считая, что он опроверг пророчество халдеев, потому что он не испытал ничего неприятного в Вавилоне, как они предсказывали, но вышел из Вавилона прежде, чем что–либо могло случиться, уверенно поплыл вглубь страны через болота, имея Вавилон слева от себя. Там часть его флота заблудилась в узких проливах из–за отсутствия лоцмана, пока он сам не послал кого–то, чтобы вывести их обратно в пролив. (2) Рассказывают следующий анекдот. Многие из гробниц ассирийских царей были построены среди озер и болот. Когда Александр плыл по болотам–согласно легенде, он был рулевым на триреме, — сильный порыв ветра подхватил его шляпу и прикрепленную к ней диадему. Поскольку шляпа была тяжелее, она упала в воду, в то время как диадема была унесена ветром и застряла в тростниках, которые росли на одной из гробниц древних царей. (3) Этот случай сам по себе предвещал будущее, так же как и тот факт, что когда матрос, посланный за диадемой, снял ее с тростника, он не держал ее в руках, потому что она промокла бы, пока он плыл, но надел ее на голову. (4). Большинство историков Александра утверждают, что царь наградил его талантом за усердие, но приказал отрубить ему голову, так как предсказатели предписали не оставлять голову, которая носила царскую диадему, невредимой. Аристобул, однако, говорит, что он получил талант, но также был выпорот, потому что надел диадему. (5) В самом деле, Аристобул говорит, что это был один из финикийских моряков, который вернул диадему Александру. Но некоторые говорят, что это был Селевк, и это предвещало и смерть Александра, и великое царствование Селевка. Ибо Селевк был величайшим царем из тех, кто унаследовал империю после Александра, имел наиболее царственный ум и правил наибольшей территорией после самого Александра; это заявление, как мне кажется, не допускает никаких сомнений. |
Длинный фрагмент взят из Арриана. После сообщения о пророчестве Калана историк из Никомедии продолжает рассказывать о вступлении Александра в Вавилон; здесь он принял посольства от греков, которых отправили домой с почестями и со всем добром, которое Ксеркс награбил во время персидских войн [1]. Именно в этот момент вставляется первое упоминание об Аристобуле.
Якоби решил объединить несколько цитат из Аристобула в один фрагмент, в котором отображаются разные темы.
Первая часть фрагмента касается увеличения флота: в Вавилоне Александр обнаружил как корабли, которые поднялись в Евфрат из Персидского моря с Неархом, так и те, которые были доставлены финикийцами [2]. По Аристобулу, это будет сорок семь кораблей. Страбон, всегда цитирующий Аристобула, сообщает, что путешествие кораблей из Фапсака в Вавилон длилось семь дней [3].
Кроме того, по словам Аристобула, у Александра также были построены другие суда с использованием вавилонского кипариса, который был единственным деревом в регионе [4].
Упоминание о подготовке Александром нового флота встречается не только у Арриана, как видно из таблицы 15.
Таблица 15: Подготовка нового флота
|
Место заготовки древесины |
Место подготовки флота |
Количество построенных кораблей |
Цель |
|
|
Аристобул |
Финикия Вавилония Кипр |
Фапсак |
Не указано (новая гавань в Вавилоне для 1000 судов) |
Завоевать Аравию |
|
Плутарх |
Фапсак |
Обогнуть Аравию и Африку; вернуться в Средиземное море через Геракловы Столпы |
||
|
Диодор |
Финикия Сирия Киликия Кипр |
1000 кораблей |
Сразиться с карфагенянами и народами африканского, иберийского и италийского побережья; перейти Геракловы Столпы |
|
|
Страбон |
Финикия Кипр |
Завоевать Аравию |
||
|
Курций Руф |
Гора Ливан |
Фапсак |
700 кораблей |
Завоевать Аравию; подчинить карфагенян; направиться к Геракловым Столпам; пересечь Испанию и перейти Альпы; спуститься в Италию; добраться до Эпира |
|
Юстин |
1000 кораблей |
Вести войну на Западе; уничтожить Афины |
Страбон в отрывке, в котором также упоминается Аристобул, утверждает, что при подготовке к завоеванию Аравии Александр построил корабли в Финикии и на Кипре [5]. Согласно другим источникам, корабли планировалось использовать не только для оккупации Аравии, но и для гораздо более обширных завоевательных проектов.
Плутарх сообщает, что Александр обязал Фапсак оснастить суда всех видов, потому что он хотел плыть вдоль Аравии и Африки, а затем вернуться в Средиземное море через Геракловы Столпы. Проект, однако, потерпел крах из–за восстаний подвластных народов и "неправильного" поведения многих сатрапов и стратегов, которые не верили в возможность царя завершить предприятие [6].
Диодор сообщает, говоря о проектах Александра, что диадохи после его смерти должны были решить, осуществлять или нет строительство в Финикии, Сирии, Киликии и на Кипре тысячи военных кораблей для экспедиции против карфагенян и других народов, которые жили вдоль побережья Ливии и Иберии, а также в прилегающих морских районах вплоть до Сицилии [7].
По словам Курция Руфа, подчинив Аравийский полуостров, Александр собирался перебраться в Африку, покорить карфагенян, пройти к Геркулесовым Столбам, пересечь Испанию, а затем через Альпы спуститься в Италию, откуда было удобно добраться до Эпира. Для этого он заготовил пиломатериалы с горы Ливан, перевез их в Фапсак и приказал приделать кили к семистам кораблей, чтобы доставить их в Вавилон [8].
Юстин также сообщает, что Александр приказал союзникам вооружить тысячу длинных кораблей, «чтобы развязать войну на Западе», и уничтожить Афины [9]. Из источников же, которые передают Аристобула (Арриан и Страбон), напротив выясняется, что он не связывал строительство кораблей с проектами завоевания на Западе, как будет видно позднее. Есть некоторые подробности, которые повторяются в большинстве источников (вроде, например, места для поиска древесины и промежуточной остановки в Фапсаке) и которые заставляют думать о связи между увеличением флота и планами завоевания запада как о дополнении к проекту покорения Аравийского полуострова.
Наконец, касаясь морских проектов Александра, Аристобул сообщает, что он выкопал в Вавилоне гавань, которая могла вместить тысячу военных кораблей, и в этой гавани им также были построены арсеналы: очевидно, у Александра были большие планы на этот счет, и в гавани, вероятно, должен был разместиться большой флот для защиты как Персидского залива, так и морского пути в Индию.
Подтверждению факта, что Аристобул описывает здесь подготовку к оккупации Аравии, как мы видели, также помогает сравнение с текстом Страбона. Более того, в двух предыдущих абзацах текста Арриана, которые нельзя надежно приписать Аристобулу, говорится, что Миккал из Клазомен был отправлен в Финикию и Сирию, чтобы купить моряков именно с целью оккупации арабских побережий и островов в этом районе. Предлогом было то, что арабы не отправили послов и не оказали ему почестей, однако, по словам Арриана, реальной причиной была неиссякаемая жажда Александра к завоеваниям [10]. Личный комментарий Арриана ("как мне кажется") предполагает, что эти два абзаца были тщательно обработаны историком, который взял из текста Аристобула только начало.
Теперь стоит остановиться на фрагменте 56, взятом у Страбона, и в частности в XVI 11, где Аристобул назван прямо, и проанализировать точки соприкосновения с этой первой частью фрагмента 55 (Арриан затем меняет тему, говоря о божествах арабов) [11].
Страбон сообщает, беря известие у Аристобула, что Александр, поднимаясь по Евфрату, позаботился об очистке каналов и их восстановлении именно потому, что намеревался занять страну. С этой целью он уже создал флоты и оперативные базы: Страбон также сообщает, что корабли были построены в Финикии (а также на Кипре) и что они были перевезены в Фапсак, а затем оттуда в Вавилон; кроме того, также в этом отрывке упоминается о нехватке деревьев в регионе. Наконец, указана и цель этих приготовлений: завоевание Аравии, и предлог: отказ арабов отправить к Александру послов, хотя реальной мотивацией оставалось стремление македонского царя к захватам [12]. Очевидно, что Страбон концентрирует данные Аристобула, которые Арриан представляет в более полной форме, но совпадения между двумя отрывками позволяют приписать историку из Кассандрии упоминание о проекте Александра покорить Аравию, а также предлог, используемый для нападения на арабов. Более того, факт, что как Арриан (если это его размышления), так и Страбон указывают, что реальной мотивацией было неутолимое желание завоеваний, приводит к утверждению, что и это соображение присутствовало у Аристобула.
Кроме того, отрывок Страбона позволяет нам приписать историку из Кассандрии также последующие отрывки Арриана, вставленные Якоби внутри фрагмента 55: фактически, Страбон завершает свою цитату из Аристобула, сообщая, что когда Александр узнал, что арабы поклоняются только двум богам, он вообразил, что может стать третьим, если, подчинив их, предоставит им автономию, которой они всегда пользовались; наконец, упоминается и посещение царских гробниц [13].
То же самое можно найти у Арриана с упоминанием о возможности, предоставленной арабам "управлять собой в соответствии со своими обычаями" [14].
Затем во фрагменте, взятом из Арриана, упоминаются и другие причины, побудившие Александр к завоеванию региона:
Процветание Аравии и обильная растительность.
Размер области и длина берегов, а также наличие многочисленных островов.
Возможность создания гаваней для флота и процветающих городов.
Тем не менее тексты Страбона и Арриана представляют и отличия. Например, есть несколько имен божеств, которым поклоняются арабы: Уран и Дионис по Арриану, Зевс и Дионис по Страбону.
Первым, кто подтвердил, что арабы поклонялись двум богам, является Геродот, который говорит о Дионисе и Урании [15]. Поэтому в греческих источниках есть согласие относительно присутствия Диониса в арабском пантеоне, в то время как второе божество меняется. Гипотеза, которая могла бы объяснить присутствие у Арриана и Страбона двух разных божеств, заключается в использовании первым другого источника вместе с Аристобулом: Арриан VII 20, 1, фактически, открывается общим выражением Λόγος δὲ κατέχει ὅτι, «Согласно распространенному мнению …», которое указало бы на использование источника, не названного Аррианом, с которым Аристобул согласен также, по крайней мере частично (как показывает параллель со страбоновским отрывком).
Кроме того, следует подчеркнуть, что Страбон не упоминает экспедицию Диониса в Индию среди мотиваций культа, учрежденного в честь него арабами, и это отсутствие можно объяснить суммарным характером текста Страбона по сравнению с текстом Арриана [16].
Обобщив мотивы, побудившие Александра к желанию покорить Аравию, Арриан упоминает два острова, которые были расположены перед устьем Евфрата: первый, согласно сообщению Аристобула, был назван Александром Икаром по одноименному острову Эгейского моря, куда, по традиции, упал Икар. Присутствие острова с этим названием в этом районе засвидетельствовано также Страбоном, который, цитируя Эратосфена в качестве своего источника, сообщает об Андростене с Фасоса, который совершил путешествие не только с Неархом, но и со своим собственным флотом [17]; вскоре после Тередона он увидел бы остров Икара и в нем храм Аполлона и оракул Артемиды Тавпропольской, что подтвердило бы культ, справляемый богине на острове, также упомянутый Аррианом [18].
Невозможно с уверенностью установить, происходит ли отступление о мифе об Икаре в свою очередь от Аристобула или же является вставкой того же самого Арриана, хотя, возможно, вторая гипотеза предпочтительнее, поскольку из фрагментов Аристобула не видно его внимания к мифам или связанным с ними аспектам.
История Арриана продолжается кратким описанием второго острова, Тила, а затем перечисляет тех, кто сообщил об этом Александру: среди них Архий, которого послали исследовать побережье Аравии и который подошел к острову Тил [19]; Андросфен, который обогнул часть Аравийского полуострова, и кормчий Гиерон из Сол, который, согласно Арриану, зашел дальше всех и рассказал Александру о величине полуострова [20].
Арриан, возможно, нашел имена этих исследователей и краткий отчет об их подвигах в труде Аристобула, который, как мы видели, очень хорошо осведомлен об экспедициях, отправленных македонским царем для разведки Аравийского полуострова.
Якоби исключает из фрагмента Аристобула следующие два абзаца (Anabasis VII 20, 9-10), где в качестве источника о мысе Аравийского полуострова, который вдавался в Великое море, упоминается Неарх: вопреки желанию Онесикрита, Неарх не высадился там, и при этом он не поплыл в открытое море, потому что его цель состояла в том, чтобы исследовать побережья, и по этой причине флот уцелел [21].
Фрагмент Аристобула возобновляется в главе 21, в которой говорится о спуске Александра по Евфрату и работах на канале Паллакопе. Историк из Кассандрии не цитируется Аррианом, и приписывание пассажа и в этом случае происходит путем сравнения со Страбоном XVI 1, 11, где сообщается о чрезвычайных мерах, принятых по распоряжению Александра для ремонта некоторых каналов Евфрата, и в частности одного, который не назван, но чье описание соответствует описанию Паллакопы.
Интересно отметить, что Арриан представляет эти работы как локальные, проводимые из желания Александра доставить помощь ассирийской земле, в то время как у Страбона они включены в подготовку к экспедиции в Аравию. Факт, что Арриан в этом разделе обрабатывает и широко интегрирует данные своих источников, говорит о том, что именно Страбон сообщает этот эпизод в контексте, в котором он был обнаружен в работе Аристобула, то есть в контексте мер (в том числе, например, постройки кораблей), работающих для нового проекта экспансии македонского царя.
Наконец, следует упомянуть, что эти работы на канале Паллакопе также упоминаются Аппианом, который почти дословно повторяет рассказ Арриана [22].
"Говорят, что Александр однажды вошел в Вавилон и плыл по Евфрату к реке Паллакопе, которая, принимая воды Евфрата, переносит их в болота и пруды и не дает им вливаться в Ассирию и орошать ее. Размышляя о том, перегородить ли реку (для этого он и плыл), он подсмеивался над халдеями, потому что он благополучно вошел в Вавилон и вышел из него".
Сравнение с проанализированным выше текстом Арриана позволяет определить источник Аппиана для этого пассажа.
Наконец, фрагмент Аристобула завершается главой 22 Арриана, где рассказывается о том, что Александр потерял диадему и шляпу, когда он плыл по Евфрату. Историк сначала описывает этот эпизод, а затем в заключение представляет сперва версию большинства историков Александра (οἱ … πολλοὶ τῶν ἀναγραψάντων τὰ Ἀλεξάνδρου), а затем Аристобула.
Повествование начинается с того, что Александр поднимается в болотистой зоне Евфрата к Вавилону со спокойным духом, потому что он был убежден, что избежал пророчества халдеев. В действительности последующие события опровергнут эту уверенность, и в самом деле Арриан после длинного отступления возвращается, чтобы сообщить о пророчествах о смерти государя. Он не указывает на используемый источник, употребляя общее выражение ("рассказывают следующий анекдот"): как он часто делал в этой части, Арриан обработал историю, которую он нашел с небольшими вариациями в большинстве источников, и поэтому не считает необходимым называть используемого автора. Касательно спорной части эпизода, однако, о судьбе моряка, забравшего диадему (которая запутались в тростнике, когда царь направлял корабль по болотам, где находились гробницы ассирийских царей), то историк считает целесообразным сообщить о двух основных версиях: по мнению большинства историков Александра, царь дал моряку талант, но он также приказал отрубить ему голову, потому что предсказатели предлагали не оставлять ее на плечах, если она носила царскую диадему; по словам Аристобула, царь дал моряку талант, но он также приказал выпороть его, потому что он осмелился надеть диадему. Тем самым Александр, по версии Аристобула, выглядит более великодушным по отношению к человеку, бросившемуся в воду, чтобы забрать драгоценную повязку, и, прежде всего, на него не оказывают влияния мнение предсказателей или дурная примета в виде импульсивного жеста моряка. Кроме того, версия Аристобула исключает Александра из известного отрицательного прецедента: Ксеркс, удаляясь из Афин, прибыл в Эйон на Стримоне, и оттуда продолжил путь морем; однако, он был застигнут бурей: корабль был загружен людьми, и, казалось, не было никакого выхода. Царь спросил рулевого, что можно сделать, и тот ответил, что единственный способ спасти себя — это избавиться от пассажиров. Тогда Ксеркс попросил персов продемонстрировать, насколько они преданы царю, и те бросились в море, и поэтому корабль прибыл в Азию. Как только он вышел на берег, Ксеркс подарил рулевому золотой венок, потому что он спас его жизнь, но также приказал отрубить ему голову, потому что он стал причиной гибели многих персов. Эпизод сообщает Геродот, который, однако, считает его недостоверным, особенно потому, что Ксеркс вернулся в Азию по суше, а не по морю [23]. Однако очевидно, что это наказание, которое, согласно большинству источников, было наложено на моряка, нашедшего диадему Александра, поставила македонского правителя на один уровень с Ксерксом и поэтому представляла его как жестокого и неразумного врага: поэтому версия Аристобула также служит для освобождения Александра от неудобного сравнения [24].
Этот эпизод также описан Диодором, но его история имеет много отличий по сравнению с тем, что сообщает Арриан, что означает, что два историка также следуют в этом случае различным преданиям [25]. Во–первых, нет никакого намека о присутствие гробниц ассирийских царей в области, где Александр теряет диадему, и, кроме того, он говорит, что царь заблудился в этом районе, так что стал бояться за свою жизнь, и потребовалось три дня, чтобы снова найти маршрут. Кроме того, Диодор не сообщает о судьбе моряка, который доставил диадему, потому что он заинтересован только в том, чтобы привести другое знамение божества Александру о его царствовании ("вскоре бог подал ему еще один знак о его царстве") [26].
Версия Диодора не имеет ничего общего даже с версией Аристобула, потому что последний остановился на награде и наказании для моряка, и далее заявил, согласно тому, что сообщает Арриан, что моряк был финикийцем, в то время как у Диодора национальность не указана. Эта подробность важна, потому что Арриан сообщает, что другие (без указания имен) утверждали, что именно Селевк возвратил диадему царю, и это было предзнаменованием смерти для Александра и великого царствования для Селевка [27].
Здесь более поздняя обработка истории, вероятно, позднее 281 г., когда Селевку удалось, хотя и на короткое время, после битвы при Куропедии, собрать под собой большую часть империи Александра [28].
Итак, длинный фрагмент содержит в себе различные сюжетные ядра и эпизоды. История испытала значительную переработку Арриана, который в основном использует Аристобула, но интегрирует его с другими источниками и собственными вставками, что затрудняет определение границ цитат историка из Кассандрии.
Из фрагмента вытекает внимание историка к подготовке македонского флота и к работам, произведенным Александром в Вавилоне; подтверждается интерес к ономастике, как показывает, в частности, подробность об острове Икар; и, наконец, Аристобул сообщает еще одно пророчество о неизбежной смерти правителя, поэтому можно предположить, что оно было подготовлено в его произведении именно этими знаменательными эпизодами о неминуемой судьбе государя.
[1] Arr., An. VII 19, 1-2. Это повторение: еще в An. III 16, 7-8 Арриан отмечает, что Александр по прибытии в Сузы в 331 году, овладел царскими сокровищами и другими реликвиями, которые были отобраны у греков, в том числе статуями тираноубийц.
[2] О прибытии Неарха в Вавилонию см. Arr., Ind. 41, 8; Plut., Alex. 73, 1; о флоте из Финикии см. Strab. XVI 1, 11; Curt. Ruf. X 1, 10.
[3] Strab. XVI 1, 11 (= F 56).
[4] Дефицит деревьев в этом районе подчеркивается также Страбоном (Strab. XVI 1, 5; 11). См. также: Ael., NA V 3 = Ktesias, FGrHist 688 F 45, éd. Lenfant F 45r). О кипарисе (Cupressus sempervirens) см. Hdt. IV 75; Theocr. XI 45; Theophr., HP I 8, 2; Xen., An. V 3. Аристобул сообщает о вербовке финикийских моряков: Александр и ранее использовал людей из этого района (Arr., An. III 6, 3; V 1, 6).
[5] Strab. XVI 1, 11 (= F 56).
[6] Plut., Alex. 68, 1-3.
[7] Diod. XVIII 4, 4. Диодор также добавляет, что среди проектов Александра был переход к Геракловым Столпам с устройством гаваней и арсеналов в соответствующих местах.
[8] Curt. Ruf. X 1, 19. Курций также упоминает Кипр, но не касательно пиломатериалов: царям острова было предписано поставлять медь, пеньку и паруса.
[9] Just., Epit. XIII 5, 7.
[10] Arr., An. VII 19, 5-6.
[11] Якоби вставляет в F 56, как будет видно, также Strab. XVI 1, 9-10, где Аристобул не цитируется.
[12] Strab. XVI 1, 11 (= F 56).
[13] Strab. XVI 1, 11 (= F 56).
[14] Arr., An. VII 20, 1.
[15] Hdt. III 8, 1; 3.
[16] С другой стороны, Замбрини считает, что «Арриан обрабатывает Аристобула, смешивая его с данными других источников (возможно, Неархом?), которые подчеркивают связь Александра с Дионисом, используя тему индийской экспедиции». Тем не менее сравнение с другими эпизодами, в которых и Арриан, и Страбон упоминают Аристобула, показывает тенденцию со стороны автора Географии обобщать свой источник, в то время как Арриан обширнее.
[17] Андросфен Фасосский (FGrHist 711) упоминается среди триерархов на Гидаспе; он принял участие в экспедиции Неарха от Инда до Евфрата и, согласно Афинею, он был автором Παράπλους τῆς Ἰνδικῆς. См. Arr., Ind. 18, 4; Strab. XVI 3, 2; Ath. III 45, 93b.
[18] Strab. XVI 3, 2. Систи–Замбрини: «Икар отождествлялся с островом Файлакой у побережья Кувейта; была найдена надпись с греческим названием острова».
[19] Архий из Пеллы назван как один из триерархов на Гидаспе, а затем он тесно сотрудничал с Неархом во время плавания от Инда до Евфрата (Arr., Ind. 18, 3; 27-28; 34-35).
[20] Никакой другой информации о Гиероне из Сол нет.
[21] Nearchus, FGrHist 133 F 1e.
[22] APP., Bell. Civ. II 153.
[23] Hdt. VIII 118-119.
[24] Геродот рассказывает о похожем эпизоде, в котором фигурирует Камбис, безумный правитель: он приказал казнить Креза, но слуги, ответственные за исполнение приговора, зная, с какой легкостью царь меняет свои решения, спрятали его; когда Камбис попросил сообщить о Крезе, они привели его, и царь был рад, что тот жив, но осудил тех, кто спас его, на смерть (Hdt. III 36). Также в этом случае эпизод приобретает отрицательное значение и подчеркивает жестокость и безумие Камбиса.
[25] Diod. XVII 116, 5-7.
[26] Diod. XVII 116, 5.
[27] Также Аппиан, обсуждая пророчества о Селевке, и, вероятно, снова ссылаясь на историю Арриана, сообщает об эпизоде, а также о различных версиях о том, кто возвратил диадему, не высказываясь о надежности вариантов. См. APP., Syr. 56.
[28] Just., Epit. XVII 1-2; Paus. I 10 (столкновение между Лисимахом и Селевком); Phot., Bibl. 224, 8-10 (= Memnon, FGrHist 434 F 1); APP., Syr. 62; 64.
