Глава Четвертая. От Каппадокии до Трипарадиса

Вторжение в Каппадокию имело место летом 322 г.[1] Затем Евмен с Пердиккой и царской армией занялись организацией сатрапии (Plut. Eum. 3.14). Две победы над Ариаратом (Arr. Succ. 1.11) и реорганизация Каппадокии должны были отнять время. Трудность умиротворения проявляется в посылке Неоптолема в западную Армению отчасти для преследования остатков армии Ариарата. Следовательно, это падение должно было произойти до того как Пердикка, сопровождаемый Евменом, покинул Каппадокию ради Киликии (Plut. Eum. 3.14-4.1; Diod. 18.22.1).[2] В дополнение к назначению сатрапом Каппадокии он теперь был одним из главных советников Пердикки (Plut. Eum. 3.12). Находясь в Киликии Пердикка обеспечил преданность бывшей пешей гвардии Александра, 3000 гипаспистов. Эти войска были отделены Александром от основных сил в Описе и посланы с Кратером в 324 г.[3] Когда Кратер отправился из Киликии на соединение с Антипатром в Македонию (Diod. 16.16.4), он оставил эти войска для поддержания порядка и охраны сокровищницы в Кинде[4]. Евмен не долго оставался при Пердикке; он вскоре получил приказ от регента вернуться в Каппадокию (Plut. Eum. 4.1). Возвращение Евмена в сатрапию было обусловлено прежде всего проблемами, возникшими в Армении. Неоптолем был послан Пердиккой в западную Армению со значительными силами[5]. Замирение Армении имело важное значение для безопасности Каппадокии, контролирующей главные линии коммуникации на восток, включая Царскую Дорогу.[6]
Тогда как источники не дают ясного понимания точной причины кампании, наиболее вероятное объяснение состоит в том, что это было преследование побежденных войск Ариарата, бежавших в восточном направлении в Армению[7]. Даже при том, что Диодор подчеркивает ничтожность количества выживших, потомки Ариарата смогли удержать свою независимость в Армении весь следующий век (Diod. 31.19.5). Кроме того, возможно, что остатки персидских войск, преданные памяти Дария, находились в западной Армении. Прежде чем стать царем Персии, Дарий был сатрапом Армении (Just. 10.3.4), что, учитывая отмеченный наследственный контроль над Великой Арменией семьи Оронта, Гидарнидов, несомненно указывает на западную часть этой сатрапии[8]. Возможно, что соплеменники и местные персидские феодалы сохранили высокую степень лояльности к памяти своего бывшего сатрапа и царя. Также возможно, что трудности в Армении были вызваны выжившими участниками неудачного персидского контрнаступления в Малой Азии и битвы при Иссе (ср. Curt. 4.1.34-35; 5.13). Безотносительно источника проблем, задача назначенная Неоптолему была очень значительной. В целом, кампания в Армении должна быть суровой[9], особенно для армии слабой в кавалерии. «Десять тысяч» в 401 г. испытывали большие трудности от армянской конницы (Xen. Anab. 4.3.3, 17, 20-21). Армения долгое время была известна своими прекрасными лошадями и снабжала Персию 20 000 жеребят каждый год[10]. Природа военных действий в Армении объяснила бы необходимость для Неоптолема в коннице (ср. Plut. Eum. 4.3-4). Также очевидно, что Оронт, сатрап Великой Армении, не обеспечил материальной помощью Неоптолема. Действительно, Оронт позже придерживался замечательного нейтралитета во время войн, которые вскоре возникли между бывшими полководцами Александра[11].
Евмену в Армении была назначена задача восстановить порядок в рядах македонских войск. Согласно Плутарху, солдаты стали «высокомерными и наглыми» (Plut. Eum. 4.3),[12] а их командир Неоптолем прекратил исполнять директивы от регента (Plut. Eum. 4.1-2). Точная природа «беспорядка», причиной которого был Неоптолем, неизвестна. Учитывая трудность, присущую кампании, заявления Плутарха могут просто указывать, что солдаты отказались от дальнейшей борьбы, а командующий оказался бессилен переубедить их. Очевидно, что это не было неповиновение Неоптолема. Пердикка не удалил его из Армении и, на самом деле позже оказывал ему высокое доверие (ср. Diod. 18.29.2), но эта ситуация в Армении вынудила регента впоследствии ограничить власть Неоптолема. Он оказался неэффективен как лидер.
Сначала Евмен имел малые успехи или с войсками или с их командующим (Plut. Eum. 4.3); действительно, вероятно во время этой кампании Неоптолем сделал высказывание, находящееся у Плутарха (Eum. 1.6), что он, Неоптолем, «сопровождал Александра с щитом и копьем, Евмен сопровождал царя с пером и бумагой». Евмен вскоре справился с ситуацией, создав корпус каппадокийской кавалерии численность 6300 человек с помощью прямых подарков и обещаний освобождения от налогов (Plut. Eum. 4.3-4).[13] Дарий использовал Каппадокийскую конницу против Александра[14], а Ариарат обладал 15 000 конницы в 322 г. (Diod. 18.16.2). Присоединение Евменом каппадокийской кавалерии «ободрило македонян» (Plut. Eum. 4.4), и возбудило их энтузиазм к кампании. Нет больше никаких упоминаний о трудностях в Армении, и Пердикка оставил Неоптолема командиром (ср. Diod. 18.29.2; Plut. Eum. 5.2). Однако кажется очевидным, что Евмен периодически был вовлечен в эту операцию, возможно до 320, ведя кампанию 322 и 321 гг.[15] Также вероятно, что Евмен по крайней мере часть времени провел с Пердиккой. С 321 г. он был одним из главных советников Пердикки. (ср. Arr. Succ. 1.21).
В Киликии Пердикка и царская армии провели зиму 322/321 гг.[16] На зимних квартирах Пердикка и его советники начали планирование предстоящего года. В это время намерения Пердикки состояли в том, чтобы обеспечить неоспоримый контроль над Малой Азией, и поддерживать мирные отношения с Антипатром в Македонии и с Птолемеем в Египте. Неоптолем и Евмен вели кампанию в Армении; присутствие регента в Киликии обеспечило ему доступ к царской сокровищнице и плодородным землям, где можно было дать отдых войску (ср. Xen. Anab. 1.2.22). Тогда как Пердикка, конечно, хотел достичь большего единства в империи, нет никаких доказательств, что он рассматривал проблему Птолемея в Египте и Антипатра в Европе. Действительно, Пердикка не высказал очевидного интереса к сатрапии Фригии Геллеспонтской. Если бы он собирался вторгнуться в Македонию или опасался нападения из Европы, он бы обратил более пристальное внимание на эту область. Начиная с отъезда Леонната в Македонию в этом регионе не было сатрапа.
Пердикка, в рамках общей кампании в Малой Азии, весной двинулся в Писидию против двух непокорных городов, ларандов и исавров (Diod. 18.22.1). Эти народы убили Киликийского сатрапа Балакра где–то в конце царствования Александра (Diod. 18.22.1; ср. Arr. Anab. 2.12.2).[17] Оба города пали после коротких и жестоких кампаний (Diod 18.22.2-7).[18] С их захватом Пердикка и его войска обосновались в Писидии и подняли вопрос Антигона. Последний выказывал нежелание следовать указаниям регента, и было решено призвать его к ответу за его отказ помочь Евмену.[19] Фригийский сатрап был вызван ответить на обвинения формально перед царем и его советом (Diod. 18.23.4). Приглашение было отправлено, вероятно, в конце весны 321 г. (ср. Arr. Succ. 1.20; Diod. 18.23.3).[20] Цель Пердикки состояла в том, чтобы вынудить Антигона бежать, поскольку Антигона трудно было сместить военным путем[21]. Регент очевидно не спешил; прошло уже больше года после неудачной кампании Евмена. В окончательном решении он надеялся достичь своей цели не имея необходимости вторгаться во Фригию. Следовательно, Антигону было дано время, в которое он должен был дать ответ (ср. Diod. 18.23.4). Кампания регента должна была встревожить Антигона, так как главная военная дорога от побережья шла через Писидию и тянулась до Келены. Кроме того, Писидия якобы находилась под контролем Антигона, но после сражения при Иссе получила полную независимость[22].
Кроме того весной 321 г. одна из дочерей Антипатра, Никея, сопровождаемая братом Иолаем, прибыла в лагерь Пердикки[23]. Пердикка просил ее руки вскоре после того, как было достигнуто соглашение в Вавилоне[24]. Антипатр занятый Ламийской войной задержался с ответом на просьбу Пердикки[25]. В части стратегии на новые времена без Александра Антипатр хотел заключить союзы с различными принцепсами через браки со своими дочерями[26]. Евридика была женой Птолемея (Paus. 1.6.8);[27] а Фила вышла замуж за Кратера после завершения Ламийской войны (Diod. 18.18.7). Антипатр и Кратер возвратились в Македонию в конце зимы 322/21 г. и начали строить свои планы. Полномасштабное вторжение в Этолию должно было начаться весной (Diod. 18.24.1-25.2). Далее было решено, что Кратер в конце концов должен вернуться в Азию (Diod. 18.18.7). Очевидно, было решено попытаться добиться соглашения с Пердиккой для достижения этих целей.
Со времени договоренности в Вавилоне Антипатр был скрупулезно корректен в отношениях с центральным правительством, представленном царями и регентом. Вскоре после капитуляции Афин в завершении Ламийской войны он передал вопрос об афинских владениях на Самосе царям (Diod. 18.18.6), т. е. Пердикке. Самосские изгнанники впоследствии были восстановлены, а остров освобожден «по приказу Пердикки» (Diod. 18.18.9). Антипатр, однако, поддерживал отношения с Птолемеем и эти отношения привели к «пониманию» (Diod. 18.14.2; ср. 18.25.4), и, возможно, как уже отмечено, к браку. Природа этого понимания дана не ясно. Пердикка сам готовился к временам, когда отношения с Антипатром могут испортиться. Он поддерживал связь с этолийцами и получал письма от вождя афинян Демада, который приглашал его вмешаться в Европейские дела.[28] Антипатр узнал об этих связях после смерти Пердикки (Diod. 18.48.2).
Одновременно с Никеей прибыла сестра Александра Клеопатра, сама предлагая брак с регентом[29]. Возможно, что Евмен был ответственен за появление Клеопатры в это время[30]. Подстрекательство на это предложение исходило от Олимпиады (Arr. Succ. 1.21; ср. Just. 13.6.4), и она и Евмен имели близкие отношения.[31] Кроме того, после ее прибытия, Евмен был тем, кто защищал ее предложение (Arr. Sucс. 1.21). Между Евменом и Антипатром существовала давняя вражда[32]. В интересах Евмена было воспрепятствовать союзу между его новым покровителем и Антипатром. Присутствие двух потенциальных невест регента привело к открытой размолвке в рядах последователей Пердикки. Алкета поддерживал брак с Никеей и таким образом союз с Антипатром; Евмен защищал союз с Клеопатрой и создание связи с царской семьей (Arr. Succ. 1.21).
Совет по–видимому был в согласии по поводу политики, осуществляемой в Азии. Нет никаких упоминаний в источниках о какой–либо оппозиции кампаниям в Каппадокии или Писидии, ни шагам, предпринятым, чтобы удалить Антигона из Фригии. Другие проблемы, однако, вызывали споры. Птолемей, очевидно, был объектом некоторой неуказанной враждебной деятельности (Diod. 18.25.4; 14.2). Но фракционные линии тянулись преимущественно по направлению к старому регенту Александра в Македонии. Одна группа, возглавляемая Алкетой, ясно видела раздел между европейскими и неевропейскими областями империи, по крайней мере, пока был жив Антипатр. За пределами Европы власть регента была абсолютной, но в Европе он должен был признавать авторитет Антипатра. Эти советники должны были выступать против укрывания от Антипатра мирных предложений от этолийцев и писем от Демада. Они не видели потребности в союзе с семьей Александра. Пердикка, верили они, уже обеспечил лояльность царской армии путем успешных кампаний в Каппадокии и Писидии. Более того, он контролировал персоны царей и царскую сокровищницу.
Другая фракция, возглавляемая Евменом (cр. Arr. Succ. 1.21),[33] хотела сделать Пердикку хозяином всей империи Александра; брак с Клеопатрой заложил бы основу для Пердикки в конечном счете из регента самому сделаться царем. Для Евмена и его фракции нынешняя монархия была фарсом. Реальность состояла в том, что как регент и главнокомандующий большей части армии Александра Пердикка фактически был правителем Азии. Брак с Клеопатрой возвысил бы его в глазах этих солдат, чье уважение к Аргеадам сделало слабоумного Арридея царем. В любом случае в Вавилоне войска не показали себя враждебно к перспективе царского сана Пердикки (Curt. 10.6.18). Колебания Пердикки к принятию этой роли, отчасти, привели к призыву на царство Арридея (Curt. 10.6.16-19).[34] Те же самые войска впоследствии выразили негодование по поводу покушения Мелеагра на убийство бывшего хилиарха Александра (Curt. 10.8.5). Конечно, теперь проблема всякой попытки сделать Пердикку царем была в том, что в отличие от Вавилона, когда Аристоной сделал свое предложение, были цари, возведенные на трон этими самыми войсками. Кроме того эти войска помнили предательство Пердиккой вождей пехоты в Вавилоне[35]. Претензия на монархию теперь должна была иметь совсем другое обоснование нежели это было в 323 г.
Для Евмена риск был оправдан. С его точки зрения, пока Пердикка первенствовал в Азии, Птолемей и Антипатр удерживали значительные части империи Александра в фактической независимости. В Египте власть Птолемея быстро укреплялась после 323 г. Птолемей нашел 8000 талантов в египетской казне, которые он пустил на сбор наемников (Diod. 18.14.1). Помимо наемников Птолемей также унаследовал 4000 солдат и 30 трирем, которые Александр оставил в Египте (Curt. 4.8.4; Arr. Anab. 3.5.3-5). Сатрап впоследствии убил Клеомена, который в Вавилоне был назначен его заместителем (Paus. 1.6.3),[36] аннексировал Кирену без согласия царей (Diod. 18.19-21; Arr. Succ. 1.16-19),[37] и уже начал переговоры с царями Кипра (Just. 13.6.19).[38] Кроме того, даже при том, что никакого формального союза между Птолемеем и Антипатром не было заключено до зимы 321/320 г. (Diod. 18.25.4), они ранее переписывались, и своего рода понимание было достигнуто (Diod. 18.14.2).[39] Эти меры, принятые наряду с возможностью возвращения Кратера в Азию, с точки зрения фракции Евмена, сделали конфликт с Антипатром и Птолемеем неизбежным. Для такой борьбы Пердикка нуждался в любом преимуществе, если он хотел победить. В эпоху когда имена Филиппа и Александра были талисманами, брачная связь с семьей Аргеадов увеличивала возможность, если не гарантировала, успех Пердикки. В этом кризисе, как и в том, что имел место в Вавилоне, дрогнул Пердикка. Он, очевидно, хотел жениться на Клеопатре и добиваться царства, но побоялся вызвать гнев Антипатра (Diod. 18.23.3; ср. Just. 13.6.6). Он, возможно, хотел дождаться более благоприятной ситуации, и то же время упредить Антипатра. Эррингтон предположил, что Пердикка решил сопровождать тело Александра, которое все еще находилось в Вавилоне, в Эги, и уже с таким психологическим преимуществом противостоять Антипатру.[40] Эррингтон предвосхищает последующие события. На это время нет никаких предположений в источниках, что Пердикка планировал противостоять Антипатру в Македонии. Как отмечено ранее, он не показывал никакого беспокойства относительно Геллеспонтской Фригии. Однако, тогда как в конце концов Пердикка женился на Никее[41], интересно отметить, что Клеопатра не возвратилась в Европу, но осталась в Малой Азии, поселившись в Сардах (Arr. Succ. 1.26).
Аргументы Евмена в пользу непосредственно брака с Клеопатрой были усилены последующими событиями. Вскоре после союза Пердикки с Никеей, Кинана, дочь Филиппа II и вдова Аминты, сына Пердикки, племянника Филиппа II и двоюродного брата Александра, явилась в Азию с требованием, чтобы ее дочь Ада сочеталась браком с царем Филиппом[42]. Кинана собрала собственный отряд и пробилась из Македонии, несмотря на попытку Антипатра воспрепятствовать ее отъезду (Polyaen. 8.60). Пердикка послал Алкету на север, чтобы перехватить ее. Когда ее решимость оказалась непоколебимой, Алкета убил Киннану, вероятно, по приказу Пердикки[43]. Результатом этого был бунт царской армии, который вынудил Пердикку согласиться на брак. Ада сменила свое имя на Евридику[44].
Эпизод с Киннаной стал главным поворотным моментом для Пердикки и его союзников. Для Пердикки теперь было ясно, что его контроль над армией был не достаточно полным, как настаивал Алкета или как он сам предполагал. Его авторитет над солдатами, полученный в тяжелых кампаниях, теперь оказался подорван. Происшествие с Кинаной продемонстрировало, что брак с Клеопатрой, несмотря на включенные риски, был очень важен (ср. Just. 13.6.4). Евмен, который сохранил связь с Клеопатрой, приказал тайно начать переговоры о бракосочетании[45]. Планы теперь делались на вторжение в Македонию (Diod. 18.23.3, 25.3, 6).
Той весной тело Александра должно было закончить свое долгое путешествие из Вавилона в Эги, чтобы быть похороненным в бывшей столице, как требовал Македонский обычай (Paus. 1.6.3).[46] Итак, Пердикка решил сопровождать мертвого царя в Македонию[47]. Пропагандистская ценность возвращения тела Александра в Македонию очевидна[48]. Прибыв в Македонию, сопровождая мертвого царя в обществе царей, с Клеопатрой в качестве жены, и вероятно, встреченный матерью Александра, Пердикка бы сделался неуязвимым. В связи с изменениями в политике, Пердикка, вероятно, теперь ответил на более ранние мирные предложения этолийцев и афинского лидера Демада (Diod. 18.48.2; Arr. Succ. 1.14). Это было в то время, когда Евмен занял господствующее положение главного советника регента. Аргументы Евмена в пользу неизбежности военных действий и важности брака с Клеопатрой, теперь казались доказанными.
Зимой 321/320 Антигон бежал в Македонию[49]. С тех пор как Антигон был вызван, он давал знать, что хочет защитить себя перед царем, но тайно готовил свой побег в Европу (Diod. 18.23.3-4). Кроме того он готовился к своему возможному возвращению в Азию, укрепляя связи с Менандром, сатрапом Лидии[50], и, возможно, с Асандром в Карии[51]. В то время как Бриант утверждает, что Асандр и Менандр оставались верны Пердикке вплоть до успешной переправы Антипатра и Кратера[52], существуют свидетельства, которые дают основания предполагать, что, по крайней мере Менандр, был тесно связан с Антигоном в заговоре по привлечению Антипатра и Кратера в Азию. Диодор (18.23.3) указывает, что Антигон был хорошо информирован об интригах, затрагивающих Клеопатру. Менандр, как сатрап Лидии, находился в идеальном положении, чтобы знать о всех действиях, касающихся Клеопатры, поскольку она жила в Сардах. Более того, когда Антигон в начале 320 г. вернулся в Азию, то 3000 солдат Асандра и Менандра присоединились к нему без колебаний (Arrian Succ. 25.1-2, 26). Возможно, эти два сатрапа также боялись «честолюбия» Пердикки (ср. Diod. 18.23.3).[53] Пердикка часто бывал крут в отношении сатрапов. В дополнение к своим действиям против Антигона, перед своим выступлением в Египет он передал Карию и Лидию под власть Евмена; итак, Менандр, оставаясь командиром вооруженных сил в Лидии, был, по–видимому, также сделан подчиненным власти Клеопатры (Arr. Succ. 25.2).
Был поднят вопрос о законности приписанных Пердикке «амбиций». Фонтана утверждает, что Пердикка лично не был амбициозен; все, что он делал, должно было сохранить единство империи[54]. Пердикка, аргументирует она, должен был управлять царской армией без подлинного царя. Брак с Клеопатрой, следовательно, был необходим, чтобы поднять престиж регента и дать ему возможность сопротивляться силам распада. Бриант однако прав, что действия Пердикки против членов царской семьи[55] и лицемерие в отношении Антипатра больше говорят о его целях, чем его воображаемая верность царям[56]. Тогда как Птолемей явно был нелоялен центральному правительству, Антипатр до этой зимы сохранял верность. Как указано выше, Антипатр подчинялся регенту. Кроме того убийство Пердиккой Кинаны не может быть объяснено ничем другим, кроме его желания обеспечить себе исключительный контроль на царем Филиппом; его предательские делишки с этолийцами и Демадом, аналогично, не отвечали интересам централизации, а только личным устремлениям Пердикки. Поэтому упоминания Диодором «замыслов» Демада достоверны. Пердикка планировал жениться на Клеопатре и вторгнуться в Македонию (Diod. 18.25.3), и в этих планах пособником и подстрекателем был Евмен.
По прибытию в Македонию Антигон предупредил Антипатра и Кратера о замыслах Пердикки (Diod. 18.25.3; Arr. Succ. 1.24). Он заявил, что Пердикка скоро разведется с Никеей и женится на Клеопатре в качестве первого шага к провозглашению себя царем и вторжению в Македонию[57]. Безотносительно доказательств, представленных Антигоном, это было убедительно. Антипатр, Кратер и их командиры единодушно решили закончить текущую кампанию в Этолии на любых приемлемых условиях и готовиться к вторжению в Малую Азию (Diod. 18.25.3-5).[58] Трудно поверить, что что–то кроме самых заслуживающих доверия доказательств вызвало такой резкий поворот политики. В то время как Антигон был одним из «друзей» Антипатра[59], он не подал помощи во время Ламийской войны и не оказывал ему никакой добровольной поддержки. Кроме того, как уже сказано, Пердикка ничем не препятствовал его побегу; Пердикка конечно не верил, что влияния Антигона на Антипатра будет достаточно, чтобы вызвать войну. Действительно, после переправы Антипатра и Кратера в Азию они готовы были признать контроль Евмена над большей частью Малой Азии в обмен на союз (Plut. Eum. 5.6); разумеется, расширенные полномочия Евмена не принесли бы пользы бывшему сатрапу Фригии. Ясно, что Антигон раздобыл секретные сведения, правдивость которых невозможно было подвергнуть сомнению. Наиболее вероятным источником сведений был кто–то из приближенных Клеопатры, который передал их Менандру, и через него в конечном итоге Антигону. В 320 г. Менандр конечно не тратил время в пустую, перейдя от Пердикки на сторону Антипатра (Arr. Succ. 25.2). Клеопатра очевидно знала о спорах, связанных с ней, происходящих на совещаниях у Пердикки. В конце концов она не уехала из Азии и не вернулась к матери, но поселилась в Сардах, достаточно далеко, чтобы не противодействовать Никее, но, разумеется, достаточно близко для того, если планы Пердикки внезапно изменятся. Из более поздних свидетельств кажется бесспорным, что её советником в этих вопросах был Евмен (ср. Arr. Succ. 1.26). Он был тесно связан с Олимпиадой, которая, вероятно, приказала дочери следовать его советам.
Пока Пердикка готовился весной выступить в поход на Македонию с царями и доставить тело Александра в Эги для погребения, события, которые вскоре произошли в Сирии, смешали эти планы. В течение зимы 321/320 г. Птолемей, предварительно сговорившись с Арридеем, командиром, отвечающим за транспортировку тела Александра, и, возможно, в сговоре с Архонтом, сатрапом Вавилонии[60], перехватил похоронный кортеж и отвел его в Египет[61]. После двух лет, потраченных на строительство похоронного экипажа Александра, он начал движение на запад в начале сентября 321 г. (Diod. 18.28.2),[62] но вопреки инструкциям Пердикки, Арридей отправил труп навстречу Птолемею в южную Сирию[63]. К несчастью для Пердикки, Птолемей также понимал ценность обладания телом Александра. Пердикка, обнаружив намерения Арридея, послал войско под командой Полемона и Аттала для перехвата кортежа (Arr. Succ. 25; 24.1-4), но этот отряд был отражен Птолемеем и погребальный поезд продолжил движение в Египет (Arr. Succ. 1.25), где тело по тщательно разработанному ритуалу было предано земле зимой 321/320 г. в Мемфисе (Paus. 1.6.3). Впоследствии Александр был погребен в Александрии (Diod. 18.28.3).
Даже ввиду опасности вторжения из Европы, совет Пердикки единодушно изменил план и приступил к подготовке нападения на Египет (Diod. 18.25.6). Вторжение в Македонию было отложено до возвращения царей и тела Александра на родину. Необходимо было быстро принять меры относительно обороны Малой Азии. В то время как Пердикка с основной частью царской армии и большей частью должностных лиц двигался в Египет, Евмен, Алкета и Неоптолем были оставлены в тылу сражаться с Антипатром и Кратером. Евмену было поручено верховное командование обороной Малой Азии[64]. Алкета и Неоптолем и все прочие сатрапы этой области получили приказ повиноваться Евмену во время этой чрезвычайной ситуации (Diod. 18.29.2).[65]
Достаточно любопытно, что Пердикка поставил Евмена командующим настолько важной военной операции, и это решение, вероятно, отражает отчасти действия Евмена в Армении. Это объяснило бы заявление Диодора (18.29.2), что Евмен был выбран за свои качества военачальника. Евмен на то время, вероятно, больше занятый военными приготовлениями, особенно в отношении кавалерии, во время царствования Александра, что было представлено в источниках[66], разумеется не заработал такой военной репутации, как во время событий в Каппадокии и Армении[67]. Кроме того, большинство опытных офицеров были назначены в подразделения царской армии. Селевк командовал кавалерией товарищей (Diod. 18.3.4);[68] Антиген — аргираспидами;[69] Аристоной сопровождал Пердикку и впоследствии возглавил экспедицию против царей Кипра (Arr. Succ. 24.6), а Пифон, сын Кратея, также занимал видный пост (Diod. 18.36.5). Из оставшихся в Азии выбор Евмена главнокомандующим отчасти продиктован его предыдущим положением при Александре и его посредничеством между пехотой и кавалерией в Вавилоне. Пердикка был достаточно впечатлен эпизодом с Кинаной, показавшим сохранившуюся в войсках преданность семье Аргеадов. Кроме того, тогда как Неоптолем мог также претендовать на связь с Александром[70], трудности испытанные им в Армении подорвали уверенность в нем у регента (ср. Plut. Eum. 4.1). Положение Алкеты в армии было подорвано его участием в деле Кинаны. В дополнение к связи Евмена с Александром, к его успехам в Армении и его доказанной преданности Пердикке, на его выбор также повлияло наличие под его командой большого корпуса каппадокийской кавалерии (ср. Plut. Eum. 4.3-4).
В Малой Азии первой линией обороны должен был стать Геллеспонт (Diod. 18.25.6, 29.1-3). Клит оставался командиром большей части царского флота (Just. 13.6.16). В то время как большая часть транспортных судов ушла в Египет, большая часть военного флота, который ранее под командованием Клита разбил греков в Ламийской войне (Diod. 18.15.8-9; Plut. Dernetr.11.5), отплыла из Киликии на Геллеспонт[71], куда прибыла в марте или апреле 320 г.[72]. Евмен вместе с флотом должен был обеспечить контроль над азиатским побережьем пролива. Превосходство флота Пердикки делало практически невозможной переправу для македонян. Клит командовал флотом приблизительно из 150 кораблей; его флот во время Ламийской войны насчитывал 240 судов (Diod. 18.15.8-9). Флот Антипатра должен был включать суда своего нового союзника — Афин. В то время как нигде не упоминается, что афиняне должны были распустить свой флот после поражения в Ламийской войне, флот этот как минимум трижды потерпел поражения во время этой кампании[73], а после завершения войны 12 000 афинян низших классов переселились во Фракию по требованию Антипатра (Diod. 18.18.4-5; Plut. Phoc. 28.7). Многие эмигранты были из числа тех, кто составлял экипажи афинского флота. Клит, действуя из любого восточного прибрежного города, мог перехватить суда, пытающиеся осуществить переправу; тем же, кому бы удалось переправиться, пришлось бы иметь дело с войском под командой Евмена, особенно с его превосходной кавалерией[74]. Кроме того, в соответствии с договором между Пердиккой и этолийцами, последние были готовы вторгнуться в Фессалию, как только Антипатр покинет Македонию (Diod. 18.38.1).[75]
Если оборона Геллеспонта по какой–либо непредвиденной причине потерпела бы неудачу, то сухопутные войска отступили бы перед силами европейцев; расставляя засады и осуществляя повсеместное беспокойство захватчиков. Однако у Пердикки не было уверенности, что защита Геллеспонта преуспеет. В то время как Антипатр и Кратер были сильны пехотою, Евменова каппадокийская кавалерия, которая была соединена с некоторыми наемниками из царской армии (ср. Plut. Eum. 7.1) придала бы армии сторонников Пердикки крайнюю подвижность[76]. Эта вторая линия обороны имела цель замедлить продвижение европейцев, что бы дать Пердикке и его силам достаточно времени для полного завоевания Египта. Бриант, разумеется, прав, что если переправа удасться, то не было никакого плана устраивать решающее сражение в Малой Азии[77]. Численность сил, сопровождающих Антипатра и Кратера, значительно превосходила силы, оставленные в Малой Азии Пердиккой (ср. Diod. 18.30.4-5). Надежда заключалась в том, что если оборона Геллеспонта потерпит неудачу, то Пердикка победит Птолемея вовремя, чтобы вернуться и поймать Антипатра и Кратера между своей победоносной армией, движущейся на север из Египта, и его все еще боеспособными силами в Малой Азии. На случай переправы Клит должен был препятствовать снабжению, помогать этолийцам и поощрять других отказываться от верности Антипатру. Эта вторичная стратегия основывалась на начальном преимуществе сторонников Пердикки в расстоянии. Евмен, выступив со своими войсками в начале 320 г. должен был достичь Геллеспонта раньше, чем македонские войска переправиться в Азию; Пердикка выступил из Писидии в том же году, возможно, раньше, чем Антипатр и Кратер покинули Македонию. Первый выступил в феврале или в начале марта[78]; второй в марте или апреле.[79] Пердикка должен был прибыть в Египет, по крайней мере, за 60 дней до того, как македонские войска могли бы соединиться с Птолемеем. Очевидно Пердикка и его советники полагали, что с Птолемеем нужно разобраться до того как Антипатр и Кратер прибудут с подкреплениями.
Пердикку по пути в Египет должна была сопровождать часть флота, возможно 90 кораблей, и большое количество торговых судов, под командой его зятя Аттала (Diod. 18.37.2-3). Флот был очень важен для успешного вторжения. Он не только защищал прибрежный фланг, но и был необходим для снабжения армии. Несомненно, Пердикка приказал запасти зерно и воду вдоль линии марша, но решение вторгнуться в Египет было принято много позже жатвы в Сирии, а поход в должен был Египет происходить до следующей.[80] Флот гарантировал, что никаких проблем со снабжением не произойдет. Так же нужно помнить, что Птолемей обладал небольшим военным флотом (ср. Diod. 18.21.7).[81] Позднее, находясь в Киликии, Пердикка отрядил Сосигена переправить войска на Кипр, где кипрские цари признали Птолемея (Arr. Succ. 24.6).[82]
После того как Евмен был назначен заботиться о Малой Азии вместе с Неоптолемом и Алкетой, подчиненных его власти, кардиец отправился взять под защиту Геллеспонт (Diod. 18.25.6; 29.1-3).[83] Отослав вперед армию, Евмен с небольшой свитой прибыл в Сарды с предложением брака к Клеопатре от Пердикки (Arr. Succ. 1.26; 25.2-6),[84] Сестра Александра в настоящий момент предложение отклонила[85]. Она выжидала решение ближайшего конфликта. В тайне от пердиккцев, в то самое время как Евмен направлялся в Сарды, Антигон с командой из 10 афинских кораблей и 3000 человек высадился в Карии (Arr. Succ. 25.1).[86] Как было заранее спланировано, Асандр в Карии и Менандр в Лидии присоединились к нему. Последний организовал сдачу Эфеса и, очевидно, большей части ионийского побережья (Arr. Succ. 25.2-6). Действительно, Менандр, услышав, что Евмен находится в Сардах, послал сообщение Антигону в Эфес. Антигон рекомендовал ему оставаться дружелюбным и задержать Евмена в городе. Между тем Антигон поспешно собрал свои 3000 и кое–какую конницу и отправился в Сарды. Предупрежденный Клеопатрой, Евмен благополучно бежал (Arr. Succ. 25.2-4, 6-7), но Антигон добился известного успеха. Большая часть запада Малой Азии отреклась от регента. Сам Антигон отплыл к Геллеспонту, чтобы подготовить переправу Антипатра и Кратера[87].
Дезертирство Асандра и Менандра было не так серьезно, как другие измены, которые вскоре последовали. Клит и эгейский флот покинули сторону пердиккцев вскоре после прибытия на Геллеспонт[88]. Кроме того долгое пренебрежение Геллеспонтской Фригией после отъезда Леонната теперь обернулось дорогостоящими потерями. Города Геллеспонта в ответ на обещания Антипатра, возможно, донесенные Антигоном, также перешли на сторону европейцев (ср. Arr. Succ. 1.26):[89] Эти измены вынудили Евмена оставить всякие попытки заблокировать или даже просто мешать переправе Антипатра; со своими войсками он отступил внутрь полуострова, доложив о военной ситуации Пердикке[90]. Этот доклад настиг Пердикку в Киликии[91]. В ответ на неудачу на Геллеспонте, Пердикка, в соответствии с планом относительно второй линии обороны утвердил Писидию, приказав, на этот раз письменно, Неоптолему и Алкете повиноваться Евмену при военных действиях в Малой Азии (Plut. Eum. 5.1-2). То что эти письма были посланы показывает, что по всей вероятности ни Алкета, ни Неоптолем не сопровождали Евмена на Геллеспонт. Регент должно быть хорошо знал о трудностях, ставших результатом назначения Евмена главнокомандующим в Малой Азии[92]. Пердикка также сменил сатрапов, которые как он думал могли бы последовать примеру своих коллег в Малой Азии, особенно в Киликии, и, если он не сделал этого ранее, в Вавилоне (Arr. Succ. 24.2-3).[93] Кроме того, в ответ на восстание большей части Кипра в пользу Птолемея, Пердикка послал Сосигена, отвечающего за недавно сформированный финикийский флот, с Аристоноем, командующим сухопутными силами, отразить угрозу острову (Arr. Succ. 24.6). После своих успехов на азиатском побережье, Антигон отплыл на Кипр и присоединился к про–птолемеевской партии (cр. Arr. Succ. 1.30). Переправа теперь была обеспечена для европейцев, Евмен и его армия отступили на линию, определенную дополнительным планом, принятым в Писидии[94]. В то время как число лояльных командиров в Малой Азии быстро уменьшалось, объединенных сил Евмена, Алкеты и Неоптолема было достаточно для успешного выполнения их миссии. Но существовали, несмотря на письма Пердикки, серьезные проблемы с командованием у Евмена.
Два македонских командующих ревновали к власти Евмена над ними (Diod. 18.29.4; Plut. Eum. 5.2-3). Тогда как выбор Пердиккой Евмена для защиты Малой Азии имел смысл с точки зрения рядовых солдат, ни один македонский аристократ, ни Алкета и Неоптолем, не готовы были подчиняться приказам Евмена. Это нежелание происходило отчасти от их прежних отношений с Евменом. Неоптолем видел, как бывший секретарь реорганизовал и укрепил свою власть в Армении; Алкета вел политику соглашательства с Антипатром, подвергшегося нападкам Евмена, и, следовательно, был покинут своим братом. Действительно, разногласия по поводу правильной политики в отношении Антипатра были, вероятно, очень острыми; резюме Фотия не дает подробностей (Arr. Succ. 1.21). Кроме того, предубеждение играло роль в их неудовлетворенности главнокомандованием Евмена. Евмен не был наследственным македонским дворянином, он был иностранцем, кардийским греком[95]. Эти обстоятельства заставили обоих командующими ревновать к возвышению Евмена. Они возможно боялись противостояния с популярным Кратером, опасаясь, что он может поколебать верность их македонян (ср. Plut. Eum. 5.3).[96] Далее, Эррингтон предполагает, что действия Алкеты, по крайней мере, могли основываться на надежде достичь согласия с Антипатром[97]. Как было показано, Алкета был настроен против любого разрыва с Антипатром, и это, вполне возможно, сыграло роль в его нежелании служить под началом Евмена, непримиримого врага Антипатра (Plut. Eum. 3.8; 5.7).
Маловероятно, чтобы вся сила этой враждебности проявилась во время совещания в Писидии, где были сделаны приказы о назначениях, иначе назначения должны были быть другими. Действительно, это никогда бы не преодолело стадии ворчания, если бы рубеж обороны на Геллеспонте удержался. Но в обстоятельствах резкого ухудшения дел в Малой Азии эта ревность вышла наружу. В то время как решение о вторжении в Египет было принято по общему согласию, решение поставить Евмена ответственным за Малую Азию, должно быть, разожгло нешуточные споры и вражду. Но Пердикка использовал свои полномочия, чтобы подавить оппозицию, и если бы линия обороны Геллеспонта удержалась, ни одна из этих скрытых трудностей не проявилась бы. В окончательном рассмотрении вина за дезертирство командующих или сатрапов лежит не на Евмене, но исключительно на Неоптолеме и Алкете. Очевидно, что Пердикка не обладал необходимыми лидерскими качествами, требуемыми в данных обстоятельствах. Он даже не мог заставить собственного брата повиноваться своей власти. Безусловная слабость лидерства Пердикки отражена в комментарии Диодора (18.33.3), наиболее вероятно полученном из Иеронима, о Пердикке как о «кровожадном человеке». Его стиль руководства был явно стилем запугивания. Когда в Вавилоне во время пререканий он находился под угрозой смерти от рук агентов Мелеагра, он высмеял их и запугал (Curt. 10.8.3). Под предлогом примирения он убил лидеров пехоты в Вавилоне (Diod. 18.4.7; Curt. 10.9.18). Вскоре после этого Мелеагр был обвинен в «злоумышлении» против регента (Diod. 18.4.7). Пердикка приказал своим солдатам казнить всех греков, восставших в верхних сатрапиях при известии о смерти Александра (Diod. 18.7.8); плененный Ариарат подвергся пыткам и был посажен на кол (Diod. 18.16.3; App. Mith. 2.8);[98] боеспособные мужчины Ларанда все были убиты, остальные жители обращены в рабство (Diod. 18.22.2); Кинана убита по его приказу. Бывший хилиарх Александра был не из тех людей, которому можно было перечить. Очевидно, в его присутствии большинство принимало его мнение, чтобы не подвергнуться гневу.
По прибытию в Азию Кратер и Антипатр послали обращения к Евмену и Неоптолему (Arr. Succ. 1.26; Diod. 18.29.4).[99] Евмену было обещано сохранение сатрапии, кроме того дополнительные земли и войска (Plut. Eum. 5.6). Подразумевается, что продолжил бы владеть большей часть, если не всей, территорий, которыми наградил его Пердикка.[100] Кроме того, Кратер обещал помирить его с Антипатром (Plut. Eum. 5.6). Евмен, однако, отказался, заявив, что Антипатр слишком долго был его врагом, но предлагал помирить Кратера и Пердикку (Plut. Eum. 5.7-8). Тогда как Евмен остался верен, Неоптолем дал себя уговорить. Хотя он пытался скрыть свое предательство, Евмен скоро его разоблачил[101]. Когда ему было приказано исполнить приказ Пердикки, Неоптолем построил фалангу в боевой порядок (Plut. Eum. 5.4). Даже при том, что наши источники сжали события, кажется, что две армии стояли в непосредственной близости. Плутарх (Eum. 5.4) утверждает, что он не только отклонил призыв Евмена, но и построил фалангу для сражения.
Трудно установить местоположение соответствующих войск, но более вероятно, что Евмен и Неоптолем сражались в западной Фригии[102]. В разыгравшемся сражении пехота Евмена была побеждена, но конница обеспечила победу[103]. Неоптолем или разрешил своей пехоте преследовать в беспорядке, или они следовали своим собственным наклонностям, позволив коннице Евмена, уже победившей вражескую конницу и овладевшей лагерем Неоптолема, напасть на рассеявшихся солдат. Тогда как убитых было немало, большинство сложило оружие и дало клятву служить Евмену; Неоптолем и 300 всадников спаслись бегством (Diod. 18.29.5-6; Plut. Eum. 5.5-6). Евмен послал известие Пердикке о своей победе и приобретении большей части армии Неоптолема; новость настигла Пердикку вскоре после его прибытия в Египет и прежде чем начались какие–либо фактические военные действия[104]. Это сражение произошло в конце мая или начале июня 320 г.
После разгрома Неоптолем бежал к Кратеру и Антипатру.[105] Он просил, чтобы оба они пришли на помощь, но рассудив, решил, что одного Кратера будет достаточно вследствие его популярности (Plut. Eum. 6.1-3). Было решено, что Кратер с большей частью македонского войска нападет на Евмена, Антипатр с остальными продолжит движение в Египет[106]. С 20 000 пехоты, прежде всего македонян, и более 2000 конницы, Кратер вступил в восточную Фригию или Ликаонию (Diod. 18.37.1; Plut. Eum. 6.4). Евмен теперь решил изменить согласованной стратегии, которая предписывала избегать сражения. С подразделениями европейцев и превосходной кавалерией Евмен запланировал наступление. Тогда как численность пехоты Евмена равнялась численности пехоты Кратера, качество этих сил, разумеется, было далеко неравноценным. У Евмена однако было 5000 каппадокийской конницы, преданной и победоносной (Diod. 18.29.4-5).[107] Ввиду популярности Кратера он скрыл от своих людей имя противника. Он объявил, что Неоптолем и негде более не известный Пигрет прибыли после набора нового туземного войска[108].
Когда армии построились для сражения и Евмен увидел, что Кратер занимает правое крыло, он поставил две гиппархии каппадокийской конницы под командой Фарнабаза, сына Артабаза, и Феникса из Тенедоса на своем левом фланге (Plut. Eum. 7.1).[109] Македоняне не должны были столкнуться с Кратером. Евмен отдал этим командирам строгий приказ начать атаку как только появится враг с тем чтобы его обман не обнаружился до окончания сражения. Сам Евмен с агемой из 300 всадников командовал правым крылом, противостоя Неоптолему (Plut. Eum. 7.1-2).[110] Как только армия Евмена перевалила через небольшое возвышение и увидела войска противника, то сразу пошла в атаку. Это внезапное нападение застало Кратера врасплох; он поверил Неоптолему, что македоняне покинут Евмена[111]. Ввиду этой перспективы Кратер предполагал, что, по крайней мере, Евмен не решиться искать решения силой.
Конницы обеих армий выдвинулись далеко вперед от своей пехоты. В первом же столкновении Кратер был убит[112]. С его смертью правое крыло было разбито и бежало в тыл фаланги[113]. На левом Евмен также одержал победу, убив в единоборстве Неоптолема[114]. Как уже отмечалось, эта победа произошла всего десять дней спустя после разгрома Неоптолема (Plut. Eum. 8.1). Тогда Евмен послал Ксенния к окруженному врагу, который не пришел в отчаяние и мужественно ждал нападения Евмена. Ксенний сказал македонянам, что Евмен не будет атаковать их своей фалангой, но применит кавалерию и легковооруженные войска, чтобы воспрепятствовать им собирать провизию (PSI 12.1284). Получив такой ультиматум, вражеская фаланга получила приглашение присоединиться к Евмену; это приглашение она с готовностью приняла (Diod. 18.32.2; Nepos Eum. 4.3). С их капитуляцией Евмен дал им разрешение добывать продовольствие в соседних деревнях. Эти македоняне, однако, после того как собрали достаточные припасы, дезертировали и формированным маршем достигли Антипатра и продолжили путь в Египет[115]. В отличие от македонских войск, которые долгое время воевали в Азии, эти солдаты оставались верны своим первоначальным командирам и не шли с готовностью на службу к бывшим врагам[116].
Если бы новость о победе Евмена над Кратером пришла раньше, то Пердикка, возможно, достиг бы верховенства как наследник Александра, но он был убит во время мятежа собственными офицерами за два дня до того, как пришло известие об успехе Евмена[117]. Убит он был не позднее июля.[118] Кампания Пердикки в Египте стала катастрофой почти с самого начала. После вступления в Египет регент на воинской сходке выступил с речью против Птолемея (Arr. Succ. 1.28).[119] В отрывке Арриана нет ничего, что бы указывало на то, кто начал собрание, ясно только, что Пердикка обращался к солдатам с обвинениями против египетского сатрапа. Каковы бы не были эти обвинения, солдаты их не приняли. Несмотря на очевидное проявление недовольства воинов войной в Египте, Пердикка, как главнокомандующий, решил продолжить военные действия. Возможно, как и в случае с Кинаной, силы неподконтрольные Пердикке заставили его созвать эту сходку. Александр имел обыкновение созывать такие сходки по мере проникновения в Азию, когда солдаты отдалялись от дома все более неохотно и не подчинялись приказам. Такие сходки больше были распространены в наемных войсках, чем в национальных[120]. Птолемей тогда, или лично[121], или, что выглядит более вероятным, через посредников успешно защитил себя от этих обвинений[122]. Даже при том, что «большинство» не приняло объяснений Пердиккой причин войны, Пердикка продолжил поход в любом случае. Пердикка не нарушал закона или обычая когда он проигнорировал мнение своих войск[123]. Он был регентом и кампания технически велась царем Филиппом. Солдаты были готовы следовать приказам своего царя, и Диодор (18.37.1; ср. Plut. Eum. 8.2) утверждает, что если бы известие о победе Евмена над Кратером прибыло раньше, то Пердикка победил бы. Кроме того, в то время как рядовые выражали свое недовольство «угрожающими криками» после катастрофической попытки переправиться через Нил (Diod. 18.36.4), в конечном итоге именно их командиры убили Пердикку (Diod. 18.36.4-5).
Тогда как Пердикка, несомненно, рисковал противодействием, подобном тому, которое вынудило его признать брак Филиппа и Евридики, сомнительно, чтобы у Пердикки было много вариантов действий. Антипатр и Кратер уже высадились в Азии (Diod. 18.29.4; Arr. Succ. 1.26-27), а для примирения с Птолемеем не было никакой возможности[124]. В Вавилоне Пердикка очень неохотно принял выбор армией царя Арридея (Curt. 10.7.16-9.21). Ситуация была подобна случаю с бракосочетанием между Филиппом и Арридеем; армия взбунтовалась и Пердикка вынужден был разрешить брак (Arr. Succ. 1.22; Polyaen. 8.60). Пердикка, пытаясь возбудить энтузиазм командиров по отношению к египетской кампании, некоторым сделал подарки, а другим заманчивые обещания (Diod. 18.33.5). Отказ армии принять причины войны с Птолемеем объяснил бы нежелание командиров Пердикки продолжать вторжение (Diod. 18.33.5). Первоначально его офицеры единодушно поддержали египетскую кампанию (Diod. 18.25.6); неудачная попытка убедить войска в преступлениях Птолемея объяснила бы утрату уверенности.
Если бы Пердикке во время кампании сопутствовала удача, раздражение и неуверенность быстро бы сменились энтузиазмом. К сожалению для Пердикки кампания была катастрофической. Под Мемфисом его армия не смогла переправиться через Нил и потеряла 2000 человек (Diod. 18.36.1). Вскоре началось дезертирство и образовался заговор, в котором ведущими фигурами были Пифон, Антиген и Селевк[125]. Однако Эррингтон прав в том, что Птолемей, может быть, был его участником[126]. Хотя доказательства Эррингтона умозрительные, они, тем не менее, убедительны. Птолемей был восторженно принят в лагере Пердикки на следующий день после убийства (Diod. 18.36.6). Кроме того, в обращении к царской армии он «отдал долг благодарности» Пифону (Diod. 18.36.6); этот долг, по–видимому, заключался в его соучастии в убийстве Пердикки.
Последствия смерти Пердикки не ясны из источников. Диодор (18.36.6-7; 37.1-2) упоминает сходку на следующий день после убийства регента, на которой Птолемей защитил свои действия, были выбраны новые регенты, а выжившие сторонники Пердикки осуждены[127]. Эпитома Фотия Арриановых Наследников (1.30), однако, не упоминает об обращении Птолемея к воинам после смерти Пердикки и о решениях относительно регентства и осуждения пердиккцев, упоминая только совет принцепсов. В очень краткой эпитоме Арриана нет никаких ссылок на собрание после этого относительно обвинений Пердикки против Птолемея и перед этим в Трипарадисе (Arr. Succ. 1.31-33). Диодор с другой стороны не делает никаких ссылок на совет принцепсов сразу после смерти Пердикки. Основанная на этих показаниях источников следующая реконструкция является самой вероятной. Вскоре после убийства, вечером или утром, произошла встреча заговорщиков, включая Птолемея, на которой было решено устроить воинское собрание и представить ему причины убийства.
При мертвом регенте и непослушной армии заговорщики хотели получить одобрение армией своих действий, пока солдаты были еще враждебны к памяти своего бывшего командующего. Солдаты были против вторжения в Египет (Arr. Succ. 1.28), и Диодор (18.36.4) поясняет, что ко времени убийства вся армия возненавидела Пердикку. На том же самом совете было решено, что Птолемей лично обратится к воинам с защитой своей оппозиции бывшему регенту и оправданием убийства (ср. Diod. 18.36.7); короче говоря, собрание должно было одобрить убийство.
Как и ранее в Вавилоне македонские войска должны были играть роль носителей македонских традиций; но в отличие от Вавилона это правомочное собрание произошло не спонтанно, а замыслу заговорщиков. Регентство было одной из проблем, обсуждаемых на совете. Большая трудность состояла в том, что армия предпочитала Птолемея, который не желал этой должности (Diod. 18.36.6), а Антипатр и Кратер отсутствовали[128]. Поэтому по предложению Птолемея было решено, что Арридей, который доставил тело Александра в Египет, и Пифон, который, очевидно, возглавлял заговор против Пердикки, примут регентство. На следующий день это предложение было представлено Птолемеем, который вел собрание (Diod. 18.36.6-7; ср. Arr. Sticc.1.30-31). Не ясно, планировали ли заговорщики обвинение прежних лидеров партии Пердикки перед собранием, или это было предоставлено новым регентам. Возможно, заговорщики надеялись достичь какой–либо договоренности с этими все еще влиятельными людьми[129]. Ранее Антипатр пытался добиться соглашения с Евменом[130]. В любом случае, в то время как рекомендации совета регентам одобрялись собранием, прибыло известие о смерти Кратера и Неоптолема в Малой Азии и привело в ярость солдат (Diod. 18.37.1-2; Plut. Eum. 8.2). Армия тотчас утвердила смертный приговор для всех пердиккцев, как присутствующих, так и отсутствующих[131]. Даже сестра Пердикки Аталанта, жена Аттала, была убита; Евмен, Алкета и Аттал были в числе осужденных заочно[132]. Аттал с пердиккским флотом бежал в Тир, где к нему присоединились многие сторонники прежнего регента (Arr. Succ. 1.39; Diod. 18.37.3).
Армия с царями и новыми регентами выступила на север на соединение с Антипатром. Войска прибыли в Трипарадис в северной Сирии[133]. Здесь в конце августа или начале сентября начался новый мятеж[134]. Евридика, жена царя Филиппа, была его центром. Она стала женой Филиппа через поддержку этих самых войск и ее влияние на солдат было значительно. Под таким давлением Пифон и Арридей отказались от регентства в пользу Антипатра, который не присутствовал, но находился рядом (Arr. Succ. 1.31-32; Diod. 18.39.1-2). Новый договор был разработан в самое короткое время, но ненадолго. Когда Антипатр наконец прибыл, волнения вспыхнули снова. В центре снова была Евридика, но различные пердиккские элементы также присутствовали, особенно недавно прибывший из Тира Аттал (Arr. Succ. 1.33, 39; ср. Diod. 18.39.3-4).[135] Войска возмущались задолженностью по оплате (Arr. Succ. 1.32; Polyaen. 4.6.4). Антипатр был едва не убит бунтовщиками, но был спасен вмешательством Антигона, который незадолго перед этим вернулся с Кипра, и Селевком[136]. Антигон убедил солдат потерпеть и обещал, что их деньги скоро прибудут (Polyaen. 4.6.4). С целью восстановления порядка была созвана армейская сходка, которая утвердила регентство Антипатра (Diod. 18.39.4; ср. Arr. Succ. 1.33). После утверждения армейским собранием новый регент совместно с принцепсами организовал кампанию против выживших пердиккцев (Arr. Succ. 1.35-38; Diod. 18.39.6).[137] Кампания против оставшихся сторонников Пердикки была вынуждена их вмешательством в Трипарадисе и их длительным влиянием на армию. Провинция Евмена Каппадокия была отдана Никанору (Diod. 18.39.6; Arr. Succ. 1.37). Антигон получил командование над царской армией, по большей части состоящей из старых войск Пердикки[138], и должен был начать военные действия против Евмена и других оставшихся пердиккцев[139].
Как и после смерти Александра близкое к власти положение Евмена было уничтожено. Во многих отношениях он оказался в худших обстоятельствах, чем он был после смерти Александра. Царская армия объявила его преступником и выставила против него сильное войско. Однако, он обладал Каппадокией и преданной армией — вещи, которых он не имел во время прошлого кризиса. Дело было за тем, как максимально использовать эти ресурсы.


[1] См. гл.3.
[2] Существуют большие разногласия в вопросе датирования раннего Эллинистического периода. Диодор опускает упоминания архонтов годов 321/320 и 320/319. Единственное точно датированное событие в этот период, по–видимому, вторжение Пердикки в Египет в мае/июне 320 г. (R. M. Errington, «From Babylon to Triparadeisos: 323 b.c-320 b. c.», JHS 80 [1970]: 75-7; L. Schoben Untersuchengen zur Geschichte Babyloniens und der Oberen Satrapien von 323—303 v. Chr. [Frankfurt and Bern: Peter D. Lang, 1981] 52; B. Gullath и L. Schober, «Zur Chronologie der frühen Diadochenzeit die Jahre 320 bis 315 v. Chr.» в Studien zur alten Geschichte. Siegfried Lauffer zum 70. Geburtstagam 4. August 1981 dargebracht von Freunden, Kollegen und Schülern, под редакцией H. Kalcyk; B. Gullath, A. Graeber [Rome: Giorgio Bretschneider Editore, 1986) 1:333; E. M. Anson, «Diodorus and the Date of Triparadeisus», AJP 107 [1986]: 212-13; см. также примечание 63 и 118). Паросский мрамор (FGrH 239B F-1 1) помешает поход Пердикки и его смерть в год 321/320, а Вавилонская хроника помещает это событие в четвертый год царствования Филиппа III (A. K. Grayson, Assyrian and Babylonian Chronicles [Locust Valley, N. Y.: J. J. Augustin Publisher, 1975] 115-6, lines 4-7; S. Smith, Babylonian Historical Texts Relating to the Capture and Doumfall of Babylon [London: Methuen & Company, 1924] 140, 142, lines 3-4, 6). Хроника датирует 323 г. как первый год царствования Филиппа (R. A. Parker и W. H. Dubberstein, Babylonian Chronology, 626 b. c. — a. d.75 [Providence, R. I. : Brown University Press, 1956] 20). Диодор (18.36.7) утверждает, что Пердикка умер после трехлетнего правления (ἄρξας ἔτη τρία), т. е. в 320 г. Показания Диодора состоят в том, что во время вторжения Пердикки начался разлив Нила (18.33.2, 34.7, 35.3). Все эти свидетельства тогда должны были бы зафиксировать смерть Пердикки не позднее начала июля (о расчете времени разлива Нила в древности см. A. Gardiner, Egypt of the Pharaohs: an Introduction [Oxford: Clarendon Press, 1961; reprinted London, Oxford, New York: Oxford University Press, 1969] 27-8). Босворт (A. B. Bosworth, «History and Artifice in Plutarch’s Eumenes», в Plutarch and the Historical Tradition, под редакцией P. A. Städter [London and New York, 1992] 75-8; «Philip III Arrhidaeus and the Chronology of the Successors», Chiron 22 [1992]: 60-1), однако, утверждает, что события в Египте имели место летом 321 г. Аргумент Босворта основывается прежде всего на анализе событий, которые произошли между смертью Пердикки в Египте и обратной переправой Антипатра в Европу следующей зимой. Он утверждает, что трудно уместить различные события в несколько месяцев. Босворт («Chronology», 61) далее предполагает, что первый год царствования Филиппа зарегистрирован в Вавилонской хронике на 324/321, и поэтому экспедиция Пердикки на самом деле датируется 321 г. Он отмечает, что Вавилонская хроника дает Филиппу III восемь лет царствования и помещает переправу Антипатра в Европу в пятый год Филиппа (Parker and Dubberstein, Chronology, 142-3). Отвергая позднюю датировку как неправильную интерпретацию Босворт (ibid., 75-9) постулирует, что Филипп был назначен братом «церемониальным» царем Вавилона в 324 г. Опровержение этого заявления см. G. F. Del Monte, Testi Cronografici, Vol. 1, Testi dalla Babilonia Ellenistica (Pisa and Rome: Isntituti Editoriali Poligrafici Internazionali, 1997) 184-6; T. Boiy, «Dating methods during the early Hellenistic period», JCS 52 (2000): 1 18 и прим. 15. Нет никаких причин не принять датировки подкрепленные Диодором, Паросским Мрамором и Хроникой. Несомненно, как будет показано, все события между смертью Пердикки и отбытием Антипатра в Европу вполне могли уместиться в полгода.
[3] Хотя не определенно утверждаться, что гипасписты были включены в 10 000. Антиген, командир гипаспистов Александра, покинул Опис вместе с Кратером (Just. 12.12.8; ср. Arr. Anab. 7.12.4), а позже в Египте командует гипаспистами/аргираспидами (об идентификации гипаспистов Александра с аргираспидами см. W. W. Tarn, Alexander the Great [Cambridge: Cambridge University Press, 1948] 1:151-3; E. M. Anson, «Alexander’s Hypaspists and the Argyraspids», Historia 30 [1981]: 117-20; «Hypaspists and Argyraspids after 323», AHB [1988]: 131-3). Кроме того, поскольку Александр уволил ветеранов (Arr. Anab. 7.12.1), а многие из гипаспистов были с ним с самого начала вторжения, кажется бесспорным, что гипасписты сопровождали Антигена в движении на запад (о карьере аргираспидов до их ассоциации с Пердиккой см. W. Heckel, «The Career of Antigenes», SymbOslo 57 [1982]: 60-2).
[4] Хеккель (Heckel, «Antigenes», 60-2) убедительно доказывает, что гипасписты остались в Киликии и позже присоединились к Пердикке. Кратер, покинув Опис с 10 000 ветеранов, ушел из Киликии только с 6000 (Diod. 18.16.4). Утверждение Хеккеля, что эти войска присоединились к регенту как раз перед его вторжением в Египет в 320 г. сомнительно. Более вероятно, что они присоединились к нему во время его первого входа в Киликию. Они были царскими телохранителями, а цари были с Пердиккой. Что интересно, Кратер принял решение не брать с собою в Македонию аргираспидов. Конечно, самое опытное и самое боеготовое подразделение в Азии было бы полезно Антипатру в помощи против мятежных греков. Возможно они уже проявили свою независимость, которая позже характеризовала их, и Кратер решил избавиться от конкретной проблемы. Также возможно, что несмотря на требования, эти войска не захотели покидать Азию.
[5] Хотя исправленный Дексипп (Arr. Succ. 1b.6) делает Неоптолема сатрапом Армении, никакой другой источник не подтверждает это заявление. Диодор (18.29.2) в 320 г. называет Неоптолема гегемоном, а не сатрапом. Бриант (P. Briant, Antigone le Borgne: Les débuts de sa carrière et les problèmes de l'Assemblée macédonienne, Annales littéraires de B Université de Besançon 152. Centre de recherches d’histoire ancienne 10 [Paris: Les Belles Lettres, 1973] 152-3 прим. 8) вероятно прав, что официальным титулом Неоптолема в Армении был титул strategos. Кроме того нет сомнений, что фактически сатрапом в это время был Оронт (см. E. M. Anson, «Neoptolemus and Armenia», Ancient History Bulletin [1990]: 125-6). Александр первоначально назначил область Мифрену в 331 г. (Curt. 5.1.44; Arr. Anab. 3.16.5; Diod. 17.64.6). Возможно Мифрен никогда не владел этой областью, поскольку сразу после упоминания о его назначении он исчезает из записей. Возможно, он погиб при попытке завладеть сатрапией. Действительно, по–видимому, в какой–то момент после победы Александра при Гавгамеле Оронт подчинился Александру, который позже повторно назначил ему Армению (A. B. Bosworth, A Historical Commentary on Arrian’s History of Alexander [Oxford and New York: Oxford University Press, 1980] 1:315; Anson, «Neoptolemus», 125-6). Западная Армения, возможно, так и осталась за пределами македонского контроля (см. ibid., 127).
[6] J. M. Cook, The Persian Empire, Первое Американское издание (New York: Schocken Books, 1983) 26, 108.
[7] Diod. 31.19.5; ср. Diod. 18.16.2-3; Plut. Eum. 3.12-13; Just. 13.6.1-3; Arr. Succ. 1.12.
[8] Западная Армения была отдельной областью (гиппархией) во время царствования Артаксеркса II (Xen. Anab. 4.4.4; деление, вероятно, принятое в царствование Дария I (Cook, Empire, 82). Во времена Римской империи Армения была разделена на Малую (западную) и Великую Армении (Str. 11.12.3-4; 14.1,5; Joseph. AJ 2.252). Малая Армения всегда находилась во владении разных военачальников (Str. 12.3.28). Семья Оронта, по–видимому, владела Великой Арменией как наследственным феодом со времен Дария I (см. Cook, Empire, 170-1). Согласно Курцию (4.12.10, 12; ср. Arr. Anab. 3.8.5), было два контингента армян в битве при Гавгамелах, «Armenii quos Minores appellant» и «natio Maioris Armeniae.»
[9] ср. Xen. Anab. 4.3-5; Plut. Luc. 32; Tac. Ann. 13.35.5-6.
[10] Str. 11.13.7, 14.9; Xen. Anab. 4.5.24, 35-36.
[11] H. Berve, Das Alexanderreich auf prosopograpliischer Grundlage, (Munich: Beck, 1926; переиздание New York: Arno Press, 1973) 2:295 [#593]
[12] Бриант («D'Alexandre le Grand aux diadoques: le cas d’Eurnene de Kardia (1er article.)» REA 74 [1972]: 58-9) полагает, что проблемы были с македонянами Евмена. Хотя точная ссылка (Plut. Eum. 4.2) неясна, позже 320 г. Неоптолем под своей командой имел «значительное число македонян» (Diod. 18.29.4). Вероятно это те же самые войска, что были ответственны за проблемы в Армении. См. A. B. Bosworth, «Eumenes, Neoptolemus», и PSI XII 1284», GRBS 19 (1978): 233 прим. 26.
[13] Уступки Евмена каппадокийцам и его вера в их военные способности обеспечили ему очень лояльную провинцию. На момент его смерти, даже при том, что Евмен не был в провинции уже почти три года, его мать, жена и дети все еще оставались в Каппадокии (Nepos Eum. 13.4). Верность туземного населения тем приемникам Александра, которые обращались с ним благосклонно, могла быть очень большой, как это было в случае писидийцев и Алкеты (Diod. 18.46.2-47.3).
[14] Arr. Anab. 3.8.5, 1 1.7; Curt. 4.12.12.
[15] Кампания Евмена в Армении, хотя не засвидетельствована источниками, выглядит весьма вероятной (см. Bosworth, «PSI XII 1284», 233). Евмен принял на службу каппадокийскую кавалерию (Plut. Eum. 4.3-4), и маловероятно, чтобы он передал это войско Неоптолему. В 320 г., воюя против Евмена, очевидно, что Неоптолем проиграл прежде всего из–за малочисленности кавалерии (Plut. Eum. 5.3; PSI XII 1284). Понятно, что у него не было 6300 каппадокийских всадников в 320 г.
[16] Ни один источник не показывает окончание 322 г.; нет никакой ссылки на смену времен года, ни на армию, уходящую в лагерь. Относительно местонахождения зимних квартир Пердикки есть две возможности. Согласно Диодору (18.22.1), Пердикка выступил на Писидию, где он впоследствии осаждал города ларандов и исавров. Перед этим походом Пердикка отослал Евмена назад в Каппадокию из Киликии (Plut. Eum. 4.1). Это отрывки предполагают, что Пердикка или вступил в Писидию встал здесь на зимние квартиры, или перезимовал в Киликии. Последнее кажется более вероятным. Несомненно Пердикка вошел в Киликию, и в этой области, недавно оставленной Кратером, был заинтересован в том, чтобы обеспечить лояльность войск, оставленных там. Зимовка давала ему возможность достичь этой цели. Диодор сжал события, опустив зимовку в Киликии. На самом деле Диодор опускает все упоминания о Киликии, включая приобретение гипаспистов/аргираспидов.
[17] О кампании против ларандов и исавров см. Диодор 18.22; об истории Писидии см. A. H. M. Jones, The Cities of the Eastern Roman Provinces (Oxford: Clarendon Press, 1971; переиздание Amsterdam: Adolf M. Hakkert, 1983) 124-6; о Балакре см. W. Heckel, The Marshals of Alexander’s Empire [London and New York: Routledge, 1992], 260-1.
[18] Тогда как большинство предполагает, что эта кампания против Писидии имела место следующей весной (Schober, Untersuchungm, 58; R. A. Billows, Antigonos the One–eyed and the Creation of the Hellenistic State [Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1990], 58), Босворт утверждает, что она произошла в конце 322 г. («Perdiccas and the Kings» CQ, 43 [1993]: 427 прим. 45). Хотя в источниках нет ничего такого, чтобы сделать это невозможным, но Пердикка покинул Писидию в начале 320 г. (Diod. 18.25.6), проведя зиму 322/21 г. в Киликии. Нет никаких весомых причин уходить ему в Писидию, если в прошлую осень он взял два города и впоследствии вернулся в Киликию.
[19] Тогда как Билловс (Antigonos, 58-9) правильно указывает, что обвинения никогда не конкретизировались (Диодор [18.23.4] только заявляет, что обвинения были «ложными и несправедливыми»; Арриан Succ. 1.20 не дает конкретики и характеристик), и что это голословное утверждение появилось спустя полгода после события, когда все еще единственное известное преступление Антигона заключалось в оставлении без ответа требований оказать помощь Евмену (см. Briant, Antigone, 155-6). М. Дж. Фонтана (M. J. Fontana, Le lotte per la successione dt Alessandro Magno dal 323 al 315 [Palermo: Presso l’Academia, 1960] 328-9), однако утверждает, что Антигон обвинялся не в нежелании помочь Евмену, а скорее в отказе помочь Антипатру во время Ламийской войны, но ни в одном источнике не говорится, чтобы Антигона кто–либо просил послать помощь в Европу.
[20] Диодор (18.23.1-3) помещает обвинения против Антигона после свадьбы Пердикки с дочерью Антипатра, которая, должно быть, произошла в конце весны или летом. Арриан (Succ. 1.20-21), однако, помещает требование ответить на обвинение перед ее прибытием в Азию. Арриан предпочтительней. Диодор в этом же отрывке заявляет, что Пердикка выступил против Антигона, потому что последний узнал об его интригах с сестрой Александра, Клеопатрой. Очевидно, когда Антигон сбежал в Европу в конце 321 г., он принес это знание с собой (Arr. Succ. 1.26, ср. 25.1-2). Билловс (Antigonos the One–eyed, 59 прим. 16) прав в том, что Диодор в своем радикальном сокращении перепутал начальный призыв к Антигону ответить на обвинения, с его более поздним докладом Антипатру. Кампании в Писидии были кратковременными (Diod. 18.22.2-4).
[21] E. M. Anson, «Antigonus, the Satrap of Phrygia», Historia 37 (1988): 471-7.
[22] Билловс (Antigonos, 46) полагает, что Александр назначил Антигону только западную Писидию.
[23] Arr. Succ. 1.21; Diod. 18.23.1; Just 13.6.6.
[24] Эррингтон («Babylon to Triparadeisos», 61-2) утверждает, что целью сватовства Пердикки было формирование союза против Кратера. Хотя Эррингтон прав, указывая на возможную угрозу со стороны Кратера договору и власти Пердикки, Кратер показал себя удивительно приверженным и к договору, достигнутому в Вавилоне, и к самому регенту. Когда он покинул Киликию, он оставил сокровищницу целой и под хорошей охраной, действуя, таким образом, как верноподданный режима. Учитывая эти действия, нет никаких доказательств, что Кратер хотел бросить вызов Пердикке.
[25] Нет никаких доказательств утверждению Эррингтона («Babylon to Triparadeisos», 59), что задержка явилась результатом неудовлетворенности Антипатра соглашением, достигнутым в Вавилоне. Вполне было достаточно проблем, занимающих Антипатра до 321 г., и при этом нет никаких доказательств недовольства. Антипатр, несмотря на назначение соправителя в лице Кратера (Arr. Succ. 1a.7), должен был быть доволен, так как по приказу Александра Кратер должен был заменить его в Македонии (Arr. Anab. 7.12.4).
[26] У Антипатра было четыре дочери: Фила, Никея, Евридика, и еще одна неизвестного имени (см. Heckel, Marshals, 39).
[27] Нет никаких признаков, что этот брак состоялся, но, вероятнее всего, Евридику послали в Египет в то же самое время, когда Никею послали в Азию.
[28] Диодор 18.38.1 утверждает, что к началу военных действий между Пердиккой и Антипатром уже существовал договор между этолийцами и Пердиккой, но ни один источник не называет дату когда начались эти контакты. Эррингтон («Babylon to Triparadeisos», 62-3) думает, что эти переговоры начались в 322 г. Как отмечалось ранее, Эррингтон доказывает, что Антипатр стал угрозой для Пердикки через его связь с Кратером.
[29] Arr. Succ. 1.21; Diod. 18.23.1; Just. 13.6.4.
[30] См. Errington, «Babylon to Triparadeisos», 62-3.
[31] Ср. Plut. Eum. 13.1; Diod. 18.58.2-3; Nepos Eum. 6.
[32] См. гл.2.
[33] Любопытно, что Евмен и Алкета были типичными представителями этих двух позиций. Многие командующие были обязаны Пердикке своим выдающимся положением, такие как Селевк (о его положении при Пердикке см. A. Mehl, Seleukos Nikator und sein Reich, Vol. 1, Studia Hellenistica 28 [Louvain, 1986] 23-4), Антиген и Пифон (Diod. 18.39.6). Участие этих командиров в дебатах в наших источниках опущено. Относительно в частности роли Евмена в этом противоречии, то Иероним в свой истории мог преувеличить важность Евмена, но учитывая более поздние действия Селевка, Антигена, Пифона, Евмен, вероятно, был лидером фракции, ищущей брак и разрыв с Антипатром. Его положение среди советников регента выросло очень быстро. Первоначально он был отделен от двора и послан занять отдаленную область. Несмотря на его попытку остаться при Пердикке после завоевания Каппадокии, он был отослан назад в свою сатрапию. Перемена в его значении должна быть связана непосредственно с проведением им кампании в Армении и его выдающимся положением в глазах рядовых солдат (Plut. Eum. 1.6). Эти войска привечали Евмена за его прежнюю связь с мертвым Александром и за его быстрое разрешение ситуации в Армении.
[34] У Пердикки, возможно, уже была семейная связь с царской семьей (Curt. 10.7.8). Этот отрывок, однако, неоднозначен; «stirpe regia genitos» может относится или к царской семье Македонии или к царской семье Орестиды, которая потеряла независимость в царствование Филиппа II (N. G. L. Hammond и G. T. Griffith, A History of Macedonia [Oxford: Clarendon Press, 1979] 2:17-18).
[35] Curt. 10.9.7-21; Diod. 18.4.7; Arr. Succ. 1a.4; Just. 13.4.8.
[36] Точная дата и обстоятельства смерти Клеомена неизвестны (см. J. Seibert, Untersuchungen zur Geschichte Ptolemaios I, Münchener Beiträge zur Papyrusforschung und Antiken Rechtsgeschichte 56 [Munich: C. H. Beck, 1969] 112). Все что можно сказать по этому поводу, — это произошло после прибытия Птолемея в Египет и новый сатрап к этому причастен.
[37] Паросский мрамор (FGrH 239B F-10) помещает это приобретение в год архонта 322/21. Сейберт (Seibert, Untersuchungen, 110) не видит в действия Птолемея в Кирене повод к войне. Он указывает, что источники не упоминают это как причину войны, но определенные обвинения против Птолемея, выдвинутые Пердиккой, ясно не сформулированы. Есть только ссылки на некие нарушения (ср. Arr. Succ. 1.28). Диодор (18.29.1; ср. Arr. Succ. 1.28), однако, поясняет, что Пердикка был встревожен «растущей мощью» Птолемея, и приобретение Кирены, разумеется, было доказуемым элементом этого роста.
[38] См. Briant, Antigone, 183 прим. 2.
[39] K. Rosen, «Die Bundnisformen der Diadochen und der Zerfall des Alexanderreiches», Acta Classica 11 (1968): 182-210. Некий формальный союз был быстро заключен после того как враждебное намерение Пердикки к обеим сторонам стало очевидным. Такая встреча также была назначена между Лисимахом и Антипатром. Антипатр и Кратер, по–видимому, получили право прохода через Фракию на их пути в Азию. Никаких препятствий не отмечено и впоследствии в Трипарадисе Лисимах был утвержден в своей сатрапии (Arr. Succ. 1.45).
[40] См. R. M. Errington, «Alexander in the Hellenistic World» в Alexandre le Grand: image et réalité: 7 exposés suivis de discussions/par A. B. Boswortk … [et al.], avec la participation de Denis van Berchem … [et al.]; entretiens préparés par E. Badian, présidés par Denis van Berchem; Vanduvres–Geneve, 25-30 aot 1975y edited by E. Badian, Entretiens sur l’Antiquité classique 22 (Geneva: Fondation Hardt, 1976] 142-3; ср. P. Gonkowsky, Essai sur les origines des mythes d’Alexandre: 336—270 av. J. C. (Nancy: Université de Nancy.1978) 87); Гуковский (ibid., 300 прим. 25), несмотря на свои аргументы, что у Пердикки были планы в Македонии, отрицает, что Пердикка хотел стать полноправным царем.
[41] Arr. Succ. 1.21, 26; Diod. 18.23.3; Justin (13.6.6-7) ошибочно утверждает, что они никогда не были женаты.
[42] Arr. Succ. 1.22; Polyaen. 8.60; ср. Diod. 19.52.5.
[43] Diod. 19.52.5; Arr. Succ. 1.22—23; Polyaen. 8.60; см. Errington, «Babylon to Triparadeisos», 64; против: Briant (Antigone, 261), который утверждает, что Пердикка приказал припугнуть ее, но не убивать. Все показывает, что Пердикка действительно приказал ее убить. Вскоре после смерти Александра, в союзе с Роксаной, Пердикка организовал убийство Статиры, дочери Дария и беременной персидской жены Александра, и ее сестры Дрипетиды (Plut. Alex. 77.6). Действительно, эти два убийства поразительно подобны. В первом Пердикка не хотел рисковать своим союзом с Роксаной и таким образом потерять контроль над рождением возможного конкурента наследника; во втором он не желал делить контроль над Филиппом. Не было никакого очевидного возражения на брак между Адой и Филиппом, кроме собственных интересов Пердикки.
[44] Arr. Succ. 1.23; Polyaen. 8.60; Diod. 19.52.5.
[45] Длительный контакт Евмена и Клеопатры нигде не указан в источниках, но косвенные обстоятельства, по–видимому, исчерпывающие. Клеопатра осталась в Азии; Евмен был главным сторонником ее предложения руки и сердца в 321 г. (Arr. Succ. 1.21), и в 320 г. он послал ей формальное предложение брака с Пердиккой (Arr. Succ. 1.26; ср. Arr. Succ. 25).
[46] См. E. Borza, In the Shadow of Olympus: The Emergence of Macedon. (Princeton: Princeton University Press, 1990) 167, 256-60.
[47] Диодор (18.3.5; ср.18.28.3) утверждает, что на конклаве принцепсов в Вавилоне после примирения конницы и пехоты было решено, что тело должно быть доставлено в Сиву для погребения (принимает E. Badian, «A King's Notebooks», HSCP 72 [1967]: 187-8). Здесь Диодор, вероятно, отображает личное желание Александра (Curt. 10.5.4), одно из тех hypomnenata, отклоненных армией в Вавилоне (Diod. 18.4; о hypomnemata см. A. B. Bosworth, From Arrian to Alexander: Studies in Historical Interpretation (Oxford and New York: Oxford University Press, 1988) 185-21 1), или запомнив деталь из своего источника по кампании Александра, или еще откуда–нибудь, возможно услышав это во время своего посещения Египта (Diod. 1.44.1; ср.1.10.6-7, 22.2, 61.4), и возможно впечатленного официальными египетскими отчетами. Пердикка, утверждает Бадьян («Notebooks», 188), весной приказал доставить тело в Эги, поскольку отношения с Антипатром были хорошие. Но когда отношения ухудшились, Арридею было приказано оставаться в Вавилоне. Но если тело не должно было покидать Вавилон, почему Пердикка так долго ждал, прежде чем попытался остановить поезд? Выезд из Вавилона вряд ли был секретом. Кортеж привлекал большие толпы в каждом городе вдоль его маршрута (Diod. 18.28.1). Кроме того, повозка, запряженная 64 мулами, каждый из которых был украшен позолоченными коронами и отделанными драгоценными камнями хомутами (Diod. 18.27.5) должна была двигаться очень медленно (см. Anson, «Triparadeisus», 212). Если бы Арридей нарушил инструкции, уехав из Вавилона, у Пердикки было бы достаточно времени перехватить кортеж задолго до того, как тот покинул Месопотамию и вошел в Сирию. Тело изначально предназначалось доставить в Эги; Арридей нарушил приказ, повернул на юг и направился в Египет (ср. Arr. Succ. 1.25).
[48] В 318 г. Евмен и его войско формально поклонялись мертвому Александру (см. гл.6).
[49] Diod. 18.25.3-5; Arr. Succ. 1.24; FGrH 230 B10-11; Антигон застал Антипатра и Кратера в разгар зимней кампании в Этолии (Diod. 18.25.1-3).
[50] Менандр первоначально был назначен на этот пост Александром (Arr. Anab. 3.6.7-8 [по исправленному]; 7.23.1; Syll³. 302, 4-5) и был утвержден в своей сатрапии в Вавилоне (Arr. Succ. 1a.6; 1b.2; Curt. 10.10.2; Diod. 18.3.1; Just. 13.4.15).
[51] Об Асандре см. Berve Alexanderreich, 2i87 [#164].
[52] Briant, Antigone, 189, 208, ср.169. Briant (ibid., 161), однако, ранее утверждал, что Асандр и Менандр знали о предполагаемом бегстве Антигона, но не препятствовали ему. H. Hauben («The First War of the Successors (321 b. c. e.): Chronological and Historical Problems» Ancient Society 8 [1977]: 92 прим. 36) в свете этого заявления, находит опровержение Бриантом прошлого союза «удивительным». Фонтана (lotte, 169 прим. 6; ср. Billows, Antigonos, 59) верно утверждают, что оба состояли в союзе с Антигоном, прежде чем он сбежал в Македонию.
[53] См. Hauben, «First War», 92-3.
[54] Fontana, lotte, 64-65; ср. A. Vezin, Eumenes von Kardia: Ein Beitrag zur Geschichte der Diadochenzeit (Münster: Druck und Verlag der Aschendorftschen Buchhandlung, 1907) 35-6.
[55] См. прим. 43.
[56] Briant, Antigone, 178-80. Хеккель говорит о «высоких идеалах» Пердикки, но также подчеркивает его «чрезмерное стремление» (Marshals, 151).
[57] Diod. 18.25.3; ср. Diod. 18.23.3; Билловс (Billows, Antigonos, 62-3) утверждает, что Антипатр и Кратер не решались вторгнуться в Азию и напасть на Пердикку пока Антигон не вернулся в Азию и не сообщил им о поездке Евмена в Сарды с предложением замужества к Клеопатре. Диодор (18.25.3), однако, ясно говорит, что решение вторгнуться в Азию было принято по прибытию Антигона и под впечатлением его предупреждений. Нет причины полагать, что Диодор предвосхищал более позднее предложение. Вторжение началось весной и действия Антигона до переправы Антипатра и Кратера были безрассудны без гарантии скорейшего их нападения на Азию.
[58] Утверждение Макерди (G. H. Macurdy, Hellenistic Queens: A Study of Woman–power in Macedonia, Seleucid Syriay and Ptolemaic Egypt [Baltimore: The John Hopkins Press; Oxford and London: Oxford University Press, 1932] 47), что Антипатр сам надеялся жениться на Клеопатре или устроить брак между нею и одним из своих сыновей маловероятно. Олимпиада выступала против Антипатра (ср. Arr. Anab. 7.12.5-7; Diod. 17.118.1; Just. 12.14.3; Plut. Alex. 39.7; Mw.180D), а Клеопатра во всем управлялась матерью (Arr. Succ. 1.21).
[59] О датировке учреждения их союза см. Briant, Antigone, 232. Бриант неоправданно сильно верит в их дружбу.
[60] После этого инцидента Пердикка послал Докима сменить Архонта в Вавилоне (Arr. Succ. 24.3-5). Причины этой отставки не указаны, но предположение относительно тесной связи между Архонтом и Арридеем очень вероятно. Переписку между Птолемеем и Арридеем было бы трудно скрыть от сатрапа Вавилонии.
[61] Diod. 18.28.2-3; Arr. Succ. 24-5.
[62] О дизайне повозки см. S. G. Miller, «Alexander’s Funeral Cart», в Ancient Macedonia IV. Papers read at the Fourth International Symposium held in Thessaloniki, September 21-25, 1983 (Thessaloniki, 1986) 401-11.
[63] Arr. Succ. 1.25; Diod. 18.28.2; Str. 17.1.8; Диодор 18.28.2 утверждает, что изготовление катафалка Александра заняло «почти два года». Это дает примерно май/июнь 321 г. Босворт («Chronology», 79-80) утверждает, что Диодор округлил исходную цифру Иеронима. Учитывая трудности Диодора с хронологией, даты с любой степенью точности, скорее всего, взяты из его источников (см. гл.1 и Anson, «Diodorus and the Date of Triparadeisus», 209-1 1). Для соответствия хронологии Босворта оценка «почти два года» должна быть радикально исключена. Только после того как Птолемей завладел телом Александра Пердикка начал поход против египетского сатрапа (Arr. Succ. 1.25; Diod. 18.28.2; Str. 17.1.8). Учитывая изощренность повозки (Diod. 18.26.5-6; 27.3-5) и церемониальную природу процессии (Diod. 18.28.1), похоронной процессии потребовалось бы по крайней мере 90 дней, что совершить переход от Вавилона в Сирию, где Птолемей перехватил ее (Anson, «Triparadeisus», 212-213). Дополнительное время потребовалось бы для перевозки тела в Египет. Как сам Босворт отмечает, для этого понадобилось бы, чтобы похоронная процессии вышла из Вавилона предыдущей осенью, т. е. осенью 322 г. По этим вычислениям от начала строительства до начала поездки на самом деле получается меньше 18 месяцев. Кроме того «почти два года» относятся ко времени строительства независимо от того, что какое–то время было потрачено на подготовку тела к транспортировке (ср. Diod. 18.26.1). Вероятно, правильный временной интервал составлял «около» двух лет.
[64] Diod. 18.29.1-3; Just. 13.6.14-15; Nepos Eum. 3.2; ср. Plut. Eum. 5.2. Список сатрапий данных Евмену взят из Юстина, который, однако, вставляет в список Ликию, а не Лидию (Just. 13.6.14). Р. Энгель (R. Engel, «Zur Chronologie von Perdikkas’ Massnahmen am Vorabend des ersten Koalitionskrieges 321 v. Chr.», RhM 115 [1972]: 218-9) доказывает, что Ликия — это правильно, но см. Бриант (Antigone, 198) и Хаубен («First War», 100), которые убедительно доказывают, что сатрапией, упомянутой у Юстина должна быть Лидия.
[65] Все эти дополнительные обязанности имели значение только на время текущей чрезвычайной ситуации (ср. Fontana, lotte, 82 прим. 34).
[66] См. гл.2.
[67] К. Розен (K. Rosen, «Political Documents in Hieronymus of Cardia (323-302 b. c.)», Acta Classica 10 [1967]: 60) доказывает, что упоминание о полководческих способностях и верности Евмена могло быть частью формулировки указа, который цитировал Иероним и который Диодор включил в свою историю. Однако оба эти качества всячески подчеркиваются Диодором в контекстах, которые очевидно никак не связаны с декретами. Также невероятно, чтобы Пердикка имел в запасе кого–либо с незначительным военным опытом.
[68] Селевк, возможно, был заместителем главнокомандующего (см. Mehl, Seleukos, 1:23-4; Heckel, Marshals, 257).
[69] Аргираспиды были гипаспистами Александра, старая элита тяжелой пехоты Александра (см. прим. 3).
[70] Неоптолем был отпрыском Молосского царского дома, и, следовательно, дальним родичем Александра (см. Heckel, Marshals, 300-1). С 330 по 323 гг. он командовал гипаспистами (Heckel, ibid., 301; A. B. Bosworth, Conquest and Empire: The Reign of Alexander the Great [Cambiidge and New York: Cambridge University Press, 1988] 104).
[71] См. Briant, Antigone, 212-15. Эррингтон («Babylon to Triparadeisos», 70 прим. 142) полагает, что упоминание Юстина (16.6.16) о назначении Клита во флот в 320 г. ошибочно. Юстин — единственный источник, упоминающий это назначение, а учитывая склонность Юстина путать имена, подозрение Эррингтона к этой ссылке понятно. Но если Пердикка хотел предотвратить переправу через Геллеспонт, ему был нужен флот в этой области. С Атталом и Сосигеном, командирами флотских контингентов в другом месте, ссылка Юстина на командование флотом Клитом кажется правильной. Хотя предыдущая служба Клита в Азии Кратеру, и Кратеру и Антипатру в Ламийской войне (Just. 12.12.8; Diod. 18.15.8; Plut. Demetr. 11.3; см. Berve, Alexanderreich, 2:209 [#428]) заставляет удивляться, почему Пердикка доверил ему такой важный пост, но Клит вернулся с флотом в Киликию вскоре после войны в Греции и тогда, несомненно, установил хорошие отношения с Пердиккой (ср. Hauben, «First War», 104-5). Надпись, опубликованная Дж. Кейлом (J. Keil, «Ephesische Bürgerrechts- und Proxeniedekrete aus dem vierten und dritten Jahrhundert v. Chr.», Jahreshefte des Österreichischen Archäologischen Institutes in Wien 16 [1913]: 235 and 241) и датированная 322/321 г., дарует эфесское гражданство брату Пердикки Алкете и Клиту. Кроме того нет никаких упоминаний о командовании флотом Клитом после Ламийской войны. Учитывая последующее дезертирство Клита, конечно, задним умом было бы мудро отдать Эгейский флот под команду другого. Возможно, попытка такой отставки и вызвала измену. Даже при том, что Юстин дает скудную информации о командовании Клита, представляется несомненным, что он должен был координировать свои действия с Евменом для защиты Геллеспонта. Хотя не всегда безопасно спорить на основе того, что было бы самой логичной стратегией, тем не менее, имеет смысл связать флот Клита с командованием Евмена. Предотвращение переправы через Геллеспонт без контроля над проливом невозможно (см. E. M. Anson, «The Persian Fleet in 334 b. c.», CP 84 [1989]: 44-9); конечно, Пердикка и его советники знали это.
[72] Клит покинул Киликию в конце зимы и прибыл на Геллеспонт не позже начала апреля (в пути примерно 30 дней, см. Anson, «Persian Fleet», 45 и прим. 5).
[73] См. Heckel, Marshals, 373-7.
[74] Об основе успешной блокады Геллеспонта см. Anson, «Persian Fleet», 44-9. Короче говоря, блокада включала флот, но не стоящий на рейде, а вытащенный на берег и готовый к перехвату попыток переправы.
[75] По отъеду Антипатра и Кратера этолийцы вторглись в Локриду и Фессалию, разбили и убили Поликла, стратега Антипатра. Однако позже Полиперхонт, стратег Македонии, вошел в Фессалию, победил этолийцев и вернул Фессалию (Diod. 18.38.2-6).
[76] Антипатр и Кратер вывели в поле против этолийцев 30 000 пехоты и 2500 всадников (Diod. 18.24.1). Позже в Азии эти командующие разделили силы, и «доля» Кратера составила 20 000 пеших и 2000 конных (Diod. 18.29.6, 30.4). Похоже, что Кратер получил большую часть потому, что ему предстояло сразиться с Евменом, тогда как Антипатр продолжал двигаться в Египет. Евмен впоследствии в битве с Кратером имел 20 000 пеших и 5000 всадников (Diod. 18.30.5).
[77] Briant, Antigone, 196.
[78] Очевидно Пердикка покинул Писидию достаточно рано, чтобы по истечении времени прибыть к началу разлива Нила. Расстояние от Писидии до Пелусия примерно 900 миль или немного больше трех месяцев пути (вычисления на основе ежедневного перехода 10 миль с отдыхом каждый седьмой день, минимальный переход для армии со слонами (Engels, Logistics, 155-6). С учетом идеальных условий такая армия, возможно, делала в среднем 12 миль в день (D. Proctor, Harmibal's March in History [Oxford: Clarendon Press, 1971] 34). Показания Диодора состоят в том, что Нил начал разливаться во время вторжения Пердикки (18.33.2, 34.7, 35.3). Это позволило бы зафиксировать дату смерти Пердикки в июне/июле (см. прим. 2).
[79] Зерно в Малой Азии созревает не ранее мая (Engels, Logistics, 29). Это соображение влияло на выбор времени вторжения Александра в Азию (ibid., 27-9). Кроме того македонские войска были заняты зимней кампанией в Этолии, когда прибыл Антигон с рассказом об амбициях Пердикки. Нужно было время, чтобы заключить мир с этолийцами, хотя бы и неудовлетворительный, и подготовиться к новому наступлению. Марш от Этолии до Геллеспонта мог занять приблизительно 20 дней (ср. Arr. Anab. 1.11.5), помещая переправу на конец апреля или начало мая.
[80] Урожай с Сирии собирают в мае/июне (Naval Intelligence Division, Great Britain, Syria, в Geographical Handbook Series [London: Oxford University Press?, 1943] 257). Выступив в начале весны Пердикка мог использовать в своих интересах источники и колодцы прежде чем летний зной иссушит их, но Синай тем не менее представлял логистические проблемы (см. Engels, Logistics, 57-60).
[81] Хаубен (Hauben, «First War» 105-6) утверждает, что флот Аттала должен был включать большое число кораблей, чтобы противостоять флоту Птолемея. Хаубен указывает, что в 306 г. во время неудачного вторжения в Египет у Антигона был флот из 150 боевых кораблей, «даже при том, что флот Птолемея был сведен практически ни к чему по сравнению с предыдущей весной». В 320 г. у Птолемея было по крайней мере 30 трирем (ср. Arr. Anab. 3.5.5); сомнительно, чтобы в это время у него был доступ к военным кораблям Кипра (см. Hauben, «First War», 114; против: Briant, Antigone, 206). Флота из 80-90 судов было бы достаточно, чтобы предупредить любые военно–морские операции Птолемеева флота. Конечно, нет никаких сведений о морских операциях во время этой кампании. Аттал оставался с флотом в Пелусии, пока Пердикка шел вверх по реке к Мемфису (Diod. 18.37.3); впоследствии первый отступил к Тиру (ibid.), и затем предпринял неудачное нападение на Родос (Arr. Succ. 1.39).
[82] Аристоной был главнокомандующим этой экспедиции против царей Кипра (Arr. Succ. 24.6).
[83] Размер сил Евмена на Геллеспонте не ясен. Непот (Eum. 3.3) подразумевает, что Евмен был послан со сравнительно небольшими силами, но Диодор (18.29.1-3) утверждает, что войска Евмена были «подходящими» для возложенной задачи. Маловероятно, чтобы у Евмена была большая армия; «подходящая» армия должна была быть мобильной, но намного малочисленнее той, что переправлялась из Европы. Если бы Клит хорошо сделал свою работу, только малая часть македонских сил достигла бы азиатского берега. Если бы Клит потерпел неудачу, никакие войска Пердикки, оставшиеся в Малой Азии, не могли предотвратить переправу. Причем Диодор (18.29.2) утверждает, что Неоптолем и Алкета были посланы с Евменом к Геллеспонту, но ни один из этих командующих на самом деле не присоединились к Евмену ни в это время, ни в последствии. Алкета категорически отказался повиноваться Евмену (Plut. Eum. 5.3), и никогда не покидал Писидию; Неоптолем кроме того тайно сговорился с Кратером и Антипатром (Diod. 18.29.4; Plut. Eum. 5).
[84] Хаубен (Hauben, «First War», 93-5) помещает Евмена в Сарды до промедления в Писидии. Однако Билловс (Antigonus, 63 прим. 24) успешно опровергает это утверждение.
[85] Только Гейдельбергская Эпитома (FGrH 155 F-4) утверждает, что брак состоялся. Диодор (20.37.3), рассказывая о смерти Клеопатры, подразумевает, что этого брака не было. «Она была сестрой Александра, завоевателя Персии, … и была женой того Александра, который совершил поход в Италию».
[86] Бриант (Antigone, 207) утверждает, что Антипатр все еще имел в своем распоряжении 110 судов, оставшихся от Ламийской войны. Хаубен («First War» 87-8) убедительно доказывает, что это не так. Он отмечает, что по всем признакам флот во главе с Клитом возвратился в Азию по окончанию войны. Клит был успешным адмиралом Ламийской войны (Diod. 18.15.8-9; Plut. Demetr. 11.3), и он оставался флотоводцем Пердикки (Just. 13.6.16). Флот Антигона, по–видимому, состоял из остатков афинского флота (см. Hauben, «First War», 88-90). Билловс (Antigonos, 62) возможно прав, что это были те самые суда, на борту которых он бежал в Европу.
[87] Бриант (Antigone, 202, 207-8, 211) доказывает, что Антипатр и Кратер переправились в Азию одновременно с прибытием Антигона в Эфес. Бриант настаивает, что Клит изменил Пердикке после переправы (ibid., 195-7; ср.202-3), и следовательно, Антигон руководил флотом на переправе. Фотиева эпитома Арриана (Succ. 1.26), однако, помещает миссию Евмена к Клеопатре и прибытие Антигона в Малую Азию после переправы Антипатра и Кратера через Геллеспонт. Антигон последовал примеру Пармениона и Аттала, которые в 336 г. по приказу Филиппа отправились в Азию, чтобы обеспечить азиатский берег Геллеспонта для подготовки полномасштабного вторжения (Diod. 16.91.2). Как уже отмечалось, это было совершенно необходимо, чтобы хотя бы часть азиатского побережья была обеспечена, для того чтобы армия могла успешно пересечь пролив (см. Anson, «Persian Fleet», 44-9).
[88] Хотя источники молчат о действиях Клита, бесспорно, что он перебежал к Антипатру. Нет никаких доказательств, что он как–то препятствовал переправе Антипатра в Азию. Кроме того, после смерти Пердикки в Египте Клит был вознагражден сатрапией Лидией (Diod. 18.39.6).
[89] Многие из этих греческих городов приобрели особый полуавтономный статус при Александре, который в отсутствие доказательств обратного, сохранился после его смерти (E. Badian, «Alexander the Great and the Greeks of Asia», в Ancient Society and Institutions: Studies presented to Victor Ehrenberg on his Seventy–Fifth birthday, под редакцией E. Badian [Oxford: Blackwell, 1966] 37-61). Очевидный пример такого статуса имел Кизик. В 318 г. тогдашний сатрап Фригии Геллеспонтской Арридей пытался укрепить свою позицию в сатрапии, размещая гарнизоны в прибрежных городах (Diod. 18.51). Кизик успешно сопротивлялся и Диодор (18.51.3) утверждает, что они так сделали «отстаивая свою свободу». Долгое отсутствие власти сатрапа в регионе усиливало такое чувство независимости. Также возможно, что Лисимах, правитель Фракии (Diod. 18.3.2, 14.2-4; Arr. Succ. 1a.7), помогал европейцам в подчинении этих городов Геллеспонтиды (ср. W. W. Tarn, «The Heritage of Alexander», в The Cambridge Ancient History, под редакцией J. B. Bury, S. A. Cook и F. E. Adcock [Cambridge: Cambridge University Press, 1969; reprinted Cambridge: Cambridge University Press, 1953] 6:471).
[90] Бриант (Antigone, 209) и Хаубен («First War», 108) полагают, что у Арриана, Succ., 1.26, «Антипатр и Кратер переправились, разбив эмиссаров, охранявших пролив», под разбитыми войсками подразумевается армия Евмена. Бриант считает, что почти все войска Евмена, включая Каппадокийскую конницу, покинули его, тогда как Хаубен оставил конницу Евмену (ibid., 116-117). Действительно, Бриант (Antigone, 189—95, 202-3) утверждает, что миссия Евмена к Клеопатре в Сарды произошла уже после переправы Антипатра и Кратера в Азию. По Брианту Евмен прибыл в Сарды при спешном отступлении от Геллеспонта с горсткой солдат, оставшихся ему верными; большинство его солдат перешли к врагу. Тогда как в извлечении Фотия нет указания на «тех, которые охраняли пролив», флот Клита, несомненно, был первой линией обороны Геллеспонта. Эта неоднозначная ссылка у Фотия, следовательно, относится к переходу Эгейского флота и различных городов побережья Геллеспонта к Антипатру и Кратеру. Если у Евмена была большая армия, покинувшая его на Геллеспонте, обладание им многочисленной армией в дальнейшем становится необъяснимым (ср. Diod. 18.29.4-5).
[91] Ср. Briant, Antigone, 196.
[92] Еще в Писидии Пердикка приказал Неоптолему и Алкете сопровождать Евмена к Геллеспонту (Diod. 18.29.2; ср.18.25.6), но они не двинулись с места. То, что он должен быть подтвердить приказы, показывает знанием им этих трудностей. Хорнбловер (J. Hornblower, Hieronymus of Cardia [Oxford: Oxford University Press, 1981] 135) сомневается относительно подлинности этих писем, утверждая, что ссылка Плутарха на военные способности Евмена ставит под вопрос весь отрывок. Однако, как отмечалось ранее, Евмен провел успешную кампанию в Армении. Кроме того, если бы у Евмена не было опыта командования, почему Пердикка поручил ему оборону Малой Азии?
[93] Архонт, возможно, был удален из Вавилонии из–за связи с Арридеем и диверсии с телом Александра. Нет однако прямых доказательств его соучастия. На самом деле фактически ничего не известно об этом человеке, конкретно ничего, что связывало бы его с определенной фракцией. Возможно его назначил еще Александр в 324 г. и он был повторно утвержден собранием принцепсов в Вавилоне (см. Berve, Alexanderreich, 2:86-7 [#163]). Филота в Киликии был отстранен, потому что «был дружески расположен» к Кратеру (Arr. Succ. 24.2). Филоксен, который сменил Филоту в Киликии, перебежал к Антипатру, когда тот вошел в Киликию (см. Errington, «Babylon to Triparadeisos», 70).
[94] Бриант (Antigone, 192-9) утверждает, что в Киликии, при получении известия о неудаче Евмена на Геллеспонте, Пердикка изменил свою стратегию. По Брианту, в то время как армия еще находилась на зимних квартирах в Писидии, было принято решение вторгнуться в Египет и заблокировать переправу Антипатра через Геллеспонт. Далее он утверждает, что во время похода в Египет и в Киликии, в отсутствие Евмена, проводился второй совет, на котором полномочия Евмена были расширены. Бриант отстаивает эту точку зрения несмотря на свою гипотезу, что армия Евмена перешла на сторону Антипатра и Кратера (ibid., 190-1). По словам Брианта (ibid., 196—8, 202, 212-5), на этом втором совещании Евмен получил верховное командование - strategos autocrator Малой Азии, Клит был послан в Эгейское море. Эта новая стратегия, продолжает Бриант (ibid., 27 1-2), была продиктована самим Пердиккой и дала начало сильной оппозиции. Слишком мало доказательств для предположения, что решение о замене сатрапов было принято после того как Пердикка покинул Писидию. Диодор (18.29.1-2) подразумевает только одно совещание и передает Алкету и Неоптолема под команду Евмена для обороны Геллеспонта; Юстин (13.6.14-16) ассоциирует все решения с одним совещанием и по ошибке помещает его в Каппадокию; Арриан (Succ. 1.26-8) не дает информации о планах Пердикки на кампанию; Непот (Eum. 3.2) не упоминает никаких заседаний, но говорит о власти Евмена над большей частью Малой Азии. Только Плутарха (Eum. 5.2) можно интерпретировать в поддержку реконструкции Брианта. Плутарх связывает дарование полной власти над Малой Азией Евмену, отправку писем Алкете и Неоптолему, и вторжение Кратера в Каппадокию. Однако Плутарх очевидно резюмирует много событий, охватывающих период от конца Ламийской войны (Plut. Eum. 5.1), включая переправу через Геллеспонт (Plut. Eum. 5.2), и до измены Неоптолема (Plut. Eum. 5.3). При отсутствии каких–либо независимых свидетельств в поддержку позиции Брианта, гораздо более разумно предположить, что широкие властные полномочия Евмен получил с командованием на Геллеспонте.
[95] О широком распространении этого предубеждения со стороны македонской знати см. гл.8 и E. M. Anson, «Discrimination and Eumenes of Cardia», AncW. 3 (1980): 55-9.
[96] Более поздние меры Евмена, чтобы скрыть от своих войск, что вражеским войском командует Кратер (Plut. Eum. 7.1-3; Nepos Eum. 3.5) показывает, что проблема была действительно серьезная. Кроме того, македоняне рассматривали Кратера по его возвращению на родину фактически как царя (Arr. Succ. frg. 19 = Suda. s.v. Krateros). Совершенно необязательно, как требует Хаммонд (N. G. L. Hammond, «Alexander's Veterans after his Death», GRBS 25 [1984]: 56), что солдаты, служащие Неоптолему и Алкете были частью контингента ветеранов, отведенных Кратером на запад в 324 г. Если бы такие войска присутствовали в Малой Азии, Пердикка взял бы их с собой в Египет (как он сделал с гипаспистами Александра (см. Arison, «Hypaspists and Argyraspids after 323», 131-3), предпочитая удалить их от противостояния прежнему командующему (ср. W. Heckel, «The Career of Antigenes», 60-2). Как отмечалось ранее, Кратер вернулся в Европу с 6000 ветеранов, которые переправились в Азию с Александром, и 4000 других, которые присоединились в ходе кампании (Diod. 18.16.4). За вычетом аргираспидов и предполагая, что большая часть остальных 4000 были наемниками, не слишком много македонян, в любом случае, осталось от первоначальных сил Кратера.
[97] Errington, «Babylon to Triparadeisos», 64 прим. 108.
[98] Диодор 31.19.3-5 утверждает, что Ариарат погиб в бою, но сохранившийся рассказ должен быть предпочтен этому извлечению из Диодора, сделанному Фотием для своей Библиотеки (Bibl. 382-388B).
[99] Убеждение Брианта (Antigone, 222), что Неоптолем начал переговоры возможно (Diod. 18.29.4), но мало вероятно. Арриан (Succ. 1.26) упоминает, что после переправы Антипатра и Кратера через Геллеспонт они отправили послов к Неоптолему и Евмену. Учитывая краткость эпитомы Фотия, можно предположить, что он опустил упоминание о предыдущем посольстве, отправленном Неоптолемом. Хотя Плутарх (Eum. 5.2-3) не указывает, кто начал переговоры, позже он утверждает, что посольство было послано к Евмену (Eum. 5.4-5). Тем самым, по–видимому, Плутарх подтверждает Фотиеву эпитому Арриана. Кроме того, язык Диодора в 18.29.4 слишком неоднозначный, чтобы из него делать вывод, что Неоптолем первым предложил предательство. Из свидетельств можно прийти к заключению, что возможно Неоптолем был готов предать Пердикку, но контакт инициировали Антипатр и Кратер.
[100] Плутарх утверждает, что Евмену было предложено сохранение владения над его «сатрапиями». Хотя Плутарх возможно ссылался на территории, включенные в сатрапии, назначенные Евмену в Вавилоне, т. е. Каппадокию и Пафлагонию (Diod. 18.3.1; Plut. Eum. 3.3), контекст отрывка предполагает на много большее. Антипатр и Кратер пытались перекупить Евмена. Конечно, они не могли меньше, чем он уже обладал, тем более что Евмен должен был быть подозрителен к Антипатру в любом случае. Евмену, возможно, предлагался фактический контроль на всей Малой Азией, включая сатрапию Антигона Фригию (см. Briant, Antigone, 185). Пердикка отдал эти территории под власть Евмена перед своим выступлением на Египет (Nepos Eum. 3.2; Just. 13.6.14-15). Такое обещание, будь оно исполнено, по–видимому было изменой по отношению к Антигону, Менандру и Асандру. Нужно отметить, что в конце концов Антипатр действительно сменил Менандра в Лидии на Клита (Diod. 18.39.6).
[101] Diod. 18.29.4; Plut. Eum. 5.4; Arr. Succ. 1.26-27.
[102] Непот (Eum. 5.1) ошибочно помещает сражение возле (apud) Геллеспонта (однако, принято Hornblower, Hieronymus, 6 прим. 11, 30 прим. 43; Billows, Antigonos, 65). Переправа произошла в конце апреля и в начале мая (см. прим. 79); эта битва «в Каппадокии» (Diod. 18.37.1) произошла, вероятно, в конце мая или в начале июня. 10 дней недостаточно для марша многочисленной армии от Геллеспонта в центральную Фригию, не говоря уже о границах Каппадокии. Непот скорее всего отражает исходное расположение войск Евмена (Diod. 18.29.3). С крахом обороны Геллеспонта Евмен отступил даже раньше, чем произошла переправа.
[103] Diod. 18.29.4-5; Plut. Eum. 5.5-6; Just. 13.8.4; и Бриант (Antigone, 223-4 прим. 13) и Босворт («PSI XII 1284», 229-37) утверждают, что папирусный фрагмент PSI 12.1284 содержит текст Арриана и упоминает битву Евмена и Неоптолема, но не победу Евмена над Кратером и Неоптолемом, вопреки мнения большинства ученых (например см. K. Latte, «Ein neues Arrian fragment», Nachrichten der Akademie der Wissenschaften in Göttingen. [1950]: 23-7; G. Wirth, «Zur grossen Schlacht des Eumenes 322 (PSI 1284)», Klio 46 [1965]: 283-8; W. E. Thompson, «PSI 1284: Eumenes of Cardia vs. The Phalanx», ChrEg 59 [1984]: 113-20). Заявление Брианта и Босворта, однако, опровергается Плутарховым описанием сражения между Евменом и Неоптолемом (Eum. 5.4-5). В фрагменте вражеская фаланга построена в боевом порядке и остается непоколебимой, но у Плутарха солдаты Неоптолема рассеяны и преследуются победоносной пехотой Евмена. В следующем сражении между Евменом и Кратером видно, что войска Кратера остались в боевом строю (Diod. 18.32.1).
[104] В Диодор 18.33.1 Пердикке сообщают о победе Евмена над неуказанным противником. Очевидно, это победа над Неоптолемом (см. Vezin, Eumenes, 52, и Errington, «Babylon to Triparadeisos», 66 прим. 127); новость о победе Евмена над Кратером пришла только после смерти Пердикки (Diod. 18.37.1). Гир (R. M. Geer, перевод и редакция, Книги XVIII и XIX 1-65, в Diodorus of Sicily in Twelve Volumes, Loeb Classical Library [Cambridge, Mass.: Harvard University Press; London: William Heinemann, Ltd., 1969] 9:104 прим. 1), Шуберт (R. Schubert, Die Quellen zu Geschichte der Diadochenzeit [Leipzig: Dietrich, 1914] 196), и Хорнбловер (Hieronymus, 51), однако, думают, что эта ссылка ошибочна. Хорнбловер полагает, что это — ссылка на сражение против Кратера и Неоптолема, которую Диодор ошибочно разместил в другом месте, потому что в этом месте пользовался другим источником. Гир считает, что в этом отрывке Диодор не может иметь в виду победу над Неоптолемом, потому что она была слишком «незначительной». Очевидно, что трудно переоценить серьезность измены Неоптолема; он командовал большей частью македонских пехотинцев сторонников Пердикки в Малой Азии (ср. Diod. 18.29.5). Разбив Неоптолема и вернув большинство сил под его командой, Евмен исправил возможную катастрофу дела Пердикки. Первое сражение против Неоптолема произошло за 10 дней до второго, против Неоптолема и Кратера (Plut. Eum. 8.1), но фактическое время отправки и получения новостей в Египте неизвестно. Даже при том, как заявляет Босворт («Artifice», 76), что военные действия в Египте, возможно, продолжались несколько месяцев, Диодор, через свое сокращение создает впечатление, что борьба в Египте была скоротечной. Новость о победе Евмена над Кратером достигла Египта два дня спустя после смерти Пердикки (Plut. Eum. 8.3; ср. Diod. 18.37.1).
[105] Юстин (13.8.5) называет союзников Антипатр и Полиперхонт, а не Антипатр и Кратер. Полиперхонт был оставлен оберегать Македонию (Diod. 18.38.6).
[106] Diod. 18.29.6-7; Plut. Eum. 6.4; Arr. Succ. 1.27.
[107] В сражении против Кратера у Евмена было только 5000 кавалерии (Diod. 18.30.5), хотя раньше у него было 6300 всадников (Plut. Eum. 4.3). Однако цифра 6300 дана за два года до цифры 5000. Поэтому, очень возможно, что обе цифры верны. Различие может отражать превратности Армянской кампании Евмена и/или внутренние проблемы в Каппадокии.
[108] Plut. Eum. 6.7; Arr. Succ. 1.27; Nepos Eum. 3.4-5; Пигрет — имя вероятно азиатского происхождения (W. Hoffmann, «Pigres», RE. 20: col. 1314). Этот человек по–видимому командовал наемной конницей и был придан Неоптолему, когда последний был послан Пердиккой в Западную Армению. В Вавилоне, когда Александр принял карийских и лидийских наемников (Arr. Anab. 7.23.1; ср. Bosworth, Conquest, 148), возможно, если он не сделал этого раньше, Пигрет вступил в македонскую армию (см. Anson, «Neoptolemus», 12, 7).
[109] Фарнабаз принял командование над персидским флотом в Эгейском море после смерти Мемнона (Arr. Anab. 2.2.1; Curt. 3.3.1). В 332 г. он был взят в плен на Хиосе (Arr. Anab. 3.2.4; Curt. 4.5.17), но в позже в тот же самый год убежал (Arr. Anab. 3.2.7). О нем нет никаких сведений, пока он не появляется как один из командиров конницы Евмена. Весьма вероятно он получил прощение от Александра так же как его брат и его отец (Berve, Alexandereich 2:379-80 [#766]). Много персидских солдат, может быть, сопровождали Пердикку на запад в 322 г.; Фарнабаз, возможно, командовал подразделениями персидской конницы, которые были приданы Евмену для кампании в Малой Азии.
[110] Каждый диадох в конечном счете учредил свою собственную кавалерию товарищей и свой собственный корпус гипаспистов. В 316 г. при Паратакене при перечислении армии Евмена упоминается отряд личных гипаспистов, отличный от бывших гипаспистов Александра, аргираспидов (Diod. 19.28.1, 40.3-4), кавалерия товарищей (Diod. 19.28.3), и кавалерийская агема (Diod. 19.27.2, 28.3). Такое создание Евменом личных подразделений, соответствующих традиционной военной организации македонских царей, не является уникальным. О Паратакене Диодор (19.28.3) говорит, что Антиген и Певкест имели собственные конные agenai. Эта «агема» явно отличается от агема Евмена, поскольку обе упомянуты в одном пассаже. Кроме того Алкета после поражения в Писидии бежал в Термесс со своими «гипаспистами и пажами» (Diod. 18.45.3), а Антигон в 318 г. после поражения Никанора от Клита на Геллеспонте, «возобновил бой, поместив на корабли самых храбрых и самых отчаянных из своих гипаспистов» (Polyaen. 4.6.8). О Леоннате также сообщают, что после смерти Александра у него появилась личная конная агема (Suda s.v. Leonnatos = Arr. Succ. frg. 12)
[111] Плутарх (Eum. 1.2) создает впечатление, что Кратер не знал о движениях Евмена, пока Евмен не перешел холмы и не пошел в наступление. Однако Плутарх (Eum. 7.1) упоминает, сто Евмен построил свои войска к бою согласно построению армии Кратера. Кроме того, Диодор (18.30.2-4) сообщает, что перед сражением Кратер созвал армию на сходку и произнес речь. Фактически неожиданность была в том, что Кратер ожидал дезертирства македонян Евмена, и, следовательно, легкой победы. Он не ждал, что Евмен немедленно пойдет в атаку (см. Vezin, Eumenes, 47 прим. 2).
[112] Arr. Succ. 1.27; Diod. 18.30.5; Plut. Eum. 7.3; Nepos Eum. 4.1.
[113] Diod. 18.31-32.2; PSI 12.1284; Plut. Eum. 7.4-7; Nepos Eum. 4.2; Just. 13.8.8; ср. Arr. Succ. 27; несколько различных версий смерти Кратера сохранилось в источниках. У Арриана (Succ. 27) Кратер был убит пафлагонцами, но у Плутарха (Eum. 7.5) это сделали фракийцы. Скорее всего, рассказ Плутарха (Eum. 7.4, 8) о смерти Кратера, сначала охраняемого Горгием, затем оплакиваемого Евменом, позаимствован у Дуриса (см. гл.1).
[114] Diod. 18.30.4—5; Arr. Succ. 1.27; Plut. Eum. 8.2.
[115] Diod. 18.32.3-33.1; Arr. Succ. 1.27; Nepos Eum. 4.3.
[116] Так поступили солдаты Неоптолема в первом сражении этого командира с Евменом.
[117] Диодор (18.37.1) утверждает, что донесение прибыло сразу после смерти Пердикки.
[118] Вавилонская хроника диадохов (Grayson, Chronicles, 115, line 4; Smith, Texts, 140, 142, lines 3-4) перечисляет сражение между Птолемеем и Пердиккой в месяце Aiaru или мае/июне (Parker and Dubberstein, Chronology, 34), явно ссылаясь на вторжение Пердикки в Египет. По данным Хроники тогда вторжение произошло между 11 мая и 8 июня 320 г. до н. э. (ibid., 36). См. прим. 2.
[119] Фонтана (lotte, 218—9) и Бриант (Antigone, 264-5) полагают, что отрывок, относясь в целом к инциденту, был искажен в эпитоме Фотия. Первая хочет поместить этот инцидент до отъезда Пердикки в Египет, последнему кажется, что Фотий перепутал призыв к Птолемею ответить на обвинения с преследующим выступлением этого командующего перед армией после убийства Пердикки. Обе эти реконструкции совершают насилие над очень ясным хронологическим порядком эпитомы Фотия и поэтому ни одна из них неубедительна. Этот инцидент не подтвержден ни в каком другом источнике, и некоторые ученые утверждают, что он происходит про-Птолемеева источника, и, следовательно, подозрителен (Seibert, Untersuchungen, 104-5; P. de Francisci, Arcana imperii [Milan: A. Giuifrè, 1947] 1:446), но в целом нет никаких веских причин отклонить его. В общем см. E. M. Anson, «The Evolution of the Macedonian Army Assembly (330-315 b. c.)», Historia 40 (1991): 240-4.
[120] О характеристике наемных войск долго прослуживших в Азии см. гл.8.
[121] B. Niese, Geschichte der Griechischen und Makedonischen Staaten, seit der Schlacht bei Chaeronea, Handbücher der alten Geschichte. Ser.2, abth.2 (Gotha: F. A. Perthes, 1893-1903; переиздание Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1963) 222; J. G. Droysen, Geschichte des Hellenismus (Basel: B. Schwabe, 1952) 2:76-7. Присутствие Птолемея на этом собрании и его безопасность не взаимоисключающи. Позже в Трипарадисе армия продемонстрировала свое право защищать конкретных людей. На этом собрании присутствовал и оставался неприкосновенным Аттал, осужденный сторонник бывшего регента Пердикки (Arr. Succ. 1.33; ср. Diod. 18.41.7, 50.1; 19.16.1).
[122] J. P. Mahaffy, The Empire of the Ptolemies. London and New York: Macmillan and Co., 1895) 30-1; A. Bouche–Leclercq, Histoire des Lagides. (Paris: 1. E. Leroux, 1903) 1:23; R. M. Errington, «The Nature of the Macedonian State under the Monarchy», Chiron 8 (1978): 118; Anson, «Evolution», 240-4.
[123] Anson, «Evolution», 240-1.
[124] См. Briant, Antigone, 264.
[125] Arr. Succ. 1.29; Diod. 18.36.5; Paus. 1.6.3; Nepos Eum. 5.1. Эррингтон («Babylon to Triparadeisos», 66) предполагает, что Пифон был во главе нападения на Пердикку, что, конечно, возможно, учитывает его последующее вознаграждение (Diod. 18.36.7). Однако Арриан (Succ. 1.35) утверждает, что Антиген первым напал на Пердикку, что можно интерпретировать, что Антиген возглавлял заговор. Но взятый буквально отрывок означает, что Антиген всего–навсего был первым, кто набросился на Пердикку.
[126] Errington, «Babylon to Triparadeisos», 65-6.
[127] Бриант (Antigone, 272-4) утверждает, что Птолемей обращался к македонянам на отдельной сходке. Нет никаких причин предполагать, что было больше одного собрания, проведенного непосредственно после смерти Пердикки. Арриан, Successors, 1.30, вообще не упоминает собрание, подразумевая, что решения относительно регентства и выживших сторонников Пердикки были приняты на единственном совещании. При этом нет необходимости интерпретировать Диодор 18.36.6-37.2, как отчет о более чем одном собрании. Диодор прервал свой отчет о собрании сообщением о смерти Кратера, чтобы немедленно возобновить рассказ о собрании.
[128] О смерти Кратера еще не было известно.
[129] Эррингтон («Babylon to Triparadeisos», 67) считает, что такая сильная реакция на новости из Малой Азии была результатом пропагандисткой деятельности анти-Пердиккских стратегов. Они надеялись, говорит Эррингтон, представить Евмена греческим мятежником, подобно подавленным в Азии Пифоном, а в Греции Антипатром. Другие сторонники Пердикки тогда могли бы представляться сторонниками греческих повстанцев. Нет никаких доказательств в поддержку этого предположения; источники проясняют, что причиной осуждения была связь с Пердиккой. Гуковский (Essai, 91) утверждает, что македоняне рассматривали смерть Кратера как дело о цареубийстве, настолько сильное было к нему почтение.
[130] Arr. Succ. 1.26; Diod. 18.29.4; Plut. Eum. 5.6.
[131] Arr. Succ. 1.30; Diod. 18.37.2, 59.4, 62.1; Plut. Eum. 8.2; Nepos Eum. 1; App. Syr. 53; Mith. 8; Just. 13.8.10.
[132] Arr. Succ. 1.30; Diod. 18.36.6-37.2. Осуждение сторонников Пердикки не было результатом формального суда за измену (как F. Granier, Die makedonische Heeresversammlung: Ein Beitrag zum antiken Staatsrecht [Munich: Beck, 1931] 70-1; R. Engel, «Zwei Heeresversammlung in Memphis», Hermes 102 [1974]: 127-34; ср. K. Rosen, «Die Reichsordnung von Babylon», Acta Classica 10 [1967]: 104, и прим. 65; Briant, Antigone, 273 и прим. 4). Хотя источники действительно говорят об этих особах как о «врагах» македонян (Arr. Succ. 1.30; App. Syr. 53; Mith. 8; Just. 13.8.10), из описания Диодора (18.37.1-2) ясно, что формального осуждения не существовало. Кроме того, если верить Диодору, осуждение было принято почти спонтанно по получению новости о смерти Кратера. Диодор — единственный источник, который более или менее описывает процесс, на котором были осуждены сторонники Пердикки; другие источники только отмечают этот факт. Даже при том, что Диодор часто грешит искажениями своих источников путем радикального сокращения (в целом см. R. H. Simpson, «Abbreviation of Hieronymus in Diodorus», AJP 80 [1959] 370-9), при отсутствии доказательств обратного, предпочтительнее принять Диодора, нежели отклонить его информацию в пользу предпочтительной правдоподобной теории. Скорее всего партия Птолемея и другие защитники заговорщиков предложили собранию осудить действия Пердикки, и, возможно, вынести приговоры против вождей партии Пердикки. Очень сомнительно, чтобы принцепсы добивались смерти сестры Пердикки и жены Аттала Аталанты, но ее осуждение Диодор (18.37.2) увязывает вместе с другими. Поспешный приговор Аталанте больше говорит в пользу сценария стихийного гнева из–за недавних событий в Египте и сообщения о смерти Кратера, чем в пользу юридических формальностей.
[133] Хотя Трипарадис не идентифицирован, вероятнее всего он располагался в Северной Сирии в долине реки Оронт (P. Perdrizet, «Syriaca. I: Triparadeisos», RA 32 [1898]: 34-9; F. M. Abel, Histoire de la Palestine depuis la conquête d’Alexandre jusqu’à l’invasion arabe [Paris: J. Gabalda, 1952] 1:26; R. Dussaud, «Triparadeisos», RA 33 [1899]: 113-21; Topographie historique de la Syrie antique et médiévale [Paris: P. Geuthner, 1927] 112; D. Schlumberger, «Triparadisos», BmusBeyr 22 [1969]: 147-9).
[134] Смерть Пердикки произошла не позднее начала июля (см. прим. 2). Марш от Египта до Трипарадиса в Северной Сирии, где царская армия встретилась с Антипатром (Diod. 18.39.1), должен быть занять приблизительно два месяца; Расстояние в 650 миль, средний темп для многочисленной армии со слонами — 9 миль в день (см. прим. 78).
[135] Хотя Берве (Alexanderreich, 2:95 [#184]) отрицает, что Аттал, упомянутый в Трипарадисе является зятем Пердикки, контекст предполагает, что эта идентификация верна (см. Briant, Antigone, 278 прим. 6).
[136] Arr. Succ. 1.32-33, 39; Diod. 18.39.4; Polyaen. 4.6.4.
[137] Хотя Грандер (Grander, Heeresversammlung, 65-6), Фонтана (lotte, 149) и Шуберт (Seibert, Untersuchungen, 32) видят, что солдатская сходка играла важную роль в этом распределении, Бриант (Antigone, 255) прав в том, что свидетельства указывают на регента и совет, сделавших это распределение.
[138] Некоторые изъятия были сделаны из царской армии перед ее передачей Антигону. Антиген и 3000 «мятежных македонян» (явно аргираспидов, см. Anson, «Hypaspists and the Argyraspids», 118-19) отделены, чтобы перевести сокровищницу из Сузы в Киликию (Arr. Succ. 1.38), Арридей получил 1000 македонян (ср. Diod. 18.51.1), и предположительно некоторые другие командиры получили солдат.
[139] Arr. Succ. 1.38; Diod. 18.39.7-40.1; Just. 14.1.1. Многие подвергают сомнению, что Антипатр наделил такими полномочиями Антигона, учитывая последующие действия последнего, особенно в свете высказанных Кассандром подозрений (Arr. Succ. 1.38; ср. Goukowsky, Essai, 93). Шахермайер (F. Schachermeyr, «Zu Geschichte und Staatsrecht der frühen Diadochenzeit», Klio 19 [1925]: 454) даже предположил, что Антипатр страдал старческим умственным расстройством. Однако рациональные причины для вознаграждения Антигона в Трипарадисе. действительно существовали. Бриант (Antigone, 230-3) изо всех сил старался указать, что у Антипарта не было выбора, кроме как предоставить широкие полномочия Антигону. Продолжалась война в Азии против выживших и непримиримых сторонников Пердикки. Антипатр не хотел браться за нее; Кратер мертв; Птолемей отказался; Лисимах отсутствовал в Трипарадисе. Кассандр, очевидно, не рассматривался отцом как недостаточно опытный или недостаточно способный к такому назначению; позже Антипатр оставил регентство старому товарищу, Полиперхонту, а не Кассандру (Diod. 18.48.4). Другие потенциальные кандидаты были все бывшими пердиккцами. Антигон, казалось, был верен, способен, и в Трипарадисе спас жизнь Антипатру (Polyaen. 4.6.4). Он верно служил Антипатру и просил командования против Евмена. Однако Антипатр первоначально сделал несколько проверок власти Антигона. Друг Антигона Менандр не был восстановлен в Лидии (Arr. Succ. 1.37; Diod. 18.39.6), а Кассандр назначен хилиархом и дан Антигону в качестве заместителя (Arr. Succ. 1.38, 42; Diod. 18.39.7). Билловс предполагает, что Антипатр хотел назначить Антигона своим преемником (Antigonos, 69-7 1), и, возможно, он прав. Антипатру было около 80 лет, а в следующем году он умер (см. Heckel, Marshals, 38 и прим. 109). Мысль о том, что скоро потребуется преемник, возможно беспокоила его.