Где–то в середине III в. до н. э. губернатор Селевкидской Парфии Андрагор начал путь к отделению, выпуская носящие его собственное имя монеты. Однако, прежде чем он смог завершить этот процесс, Парфия была захвачена кочевым племенем парнов во главе с неким Арсаком, и Андрагор был побежден и казнен. Когда и как все это происходило, было предметом многих дебатов, и на эту тему было пролито чернил больше, чем на любой другой аспект истории Парфии, причем научная дискуссия принимает форму ошеломительных утверждений и встречных заявлений.
Учитывая нехватку свидетельств, импульсивное установление точных дат в этих событиях, вероятно, неуместно. Мы можем сказать, что и Парфия, и соседняя провинция Бактрия отделились от Селевкидов во время правления Селевка II (246-225 гг. до н. э.) и что вторжение в Парфию Арсака и его последователей произошло в начале 230‑х до н. э.
Тем не менее, есть одна конкретная дата, с которой нужно считаться: «Арсакидская эпоха" началось в 247 г. до н. э., о чем свидетельствуют различные надписи, пергаменты и редкие монеты (датированные парфянские монеты обычно записываются эрой Селевкидов). Одна из теорий (выраженная А. Биваром) состоит в том, что в 247 до н. э. Андрагор сделал Парфию де факто независимой от Селевкидов; когда Арсак вошел туда позже, он задним числом приурочил собственную эру к тому году. С другой стороны, Клаус Шипманн театрально разводит руками и заявляет, что значимость эпохи Арсакидов не может быть определена с уверенностью.

Арриан

Как упоминалось в главе «Что писал Аполлодор?», Якоб Нойзнер считал, что и Страбон, и Юстин рассказали раннюю парфянскую историю из Аполлодора Артемитского (которого он датирует 100 г. до н. э.). Еще раз приведем параллельных отрывки из Страбона и Юстина (указывающие на их общее происхождение из Аполлодора):

Перед исследованием параллелей, есть пара замечаний по поводу пассажа Страбона. Во–первых, о замечании Страбона о том, что отделение Бактрии и Парфии произошло «из–за того, что цари Сирии и Мидии … были заняты другими делами» (dia to pros allois einai). Этот текст является исправлением рукописей Страбона, которые первоначально говорили dia to pros allelois (или allelous) einai «потому что они были заняты делами (или воевали) друг с другом».
Йозеф Вольски считал, что «цари Сирии и Мидии» являются обычными эпитетами, относящимися к Селевкидам. Он осудил исправление, предпочитая изначальное чтение: «потому что цари Сирии и Мидии … были заняты друг с другом». У этого чтения есть преимущество (по мнению Вольского) в том, что оно согласуется с "Войной братьев" (240-239 гг. до н. э.). Эта война ополчила Селевка II против его брата Антиоха Гиеракса, и именно в это время, думает Вольски, Парфия стала независимой. Более того, сохранение изначального чтения Страбона приводит его в соответствие с Юстином 41.4.4, который также ссылается на «Войну братьев», когда говорит, что Парфия откололась из–за «двух царственных братьев Селевка и Антиоха, которые настолько стремились вырвать царство друг у друга, что отказались от подавления восстания».
Ян Виллем Дрийверс возражал против изначального чтения dia to pros allelois по филологическии основаниям - pros с дательным падежом не фигурирует в прозаических текстах». Кроме того, по его мнению, использование дательного падежа не имеет смысла — это будет означать что–то вроде «потому что они цеплялись друг за друга». Дрийверс также заявляет, что «все рукописи» Страбона говорят pros allelois. Но здесь он, похоже, ошибается, так как и Вольски, и аппарат к лебовскому изданию Страбона утверждают, что pros allelous (с аккузативом) также появляется в некоторых рукописях. Дрийверс говорит, что dia to pros allelous einai (что он принимает как другое предлагаемое исправление) также не имеет смысла. Он не объясняет, почему это не имеет смысла, тем более, что pros + винительный падеж может означать (во враждебном смысле) «против» — и это соответствует обстоятельствам Братской войны довольно неплохо.
Второй вопрос, который следует рассмотреть, вытекает из замечания Страбона об Арсаке I: «Спасаясь от растущей силы Диодота и его последователей он спровоцировал Парфию на восстание». Диодот I был первым правителем сепаратистского греко–бактрийского царства, которое стало фактически независимым в 240‑х годах до н. э. Рассмотренная Франком Холтом греко–бактрийская монета оказывает поддержку заявлению Страбона. Пожилой Диодот I (судя по его портрету на аверсе) поместил символ венка на своей поздней серии монет (эта серия включает первые золотые монеты, выпущенные греко–бактрийцами). Холт считает, что венок ознаменовывает военную победу, в частности, победу над Арсаксом — в 240‑х годах или в начале 230‑х Диодот I «противостоял силам Арсака и изгнал их из Бактрии». После этого отпора Арсак и его последователи отправились в Парфию и захватили контроль над ней.
Возвращаясь к параллелям между пассажами Страбона и Юстина о происхождении Парфии, Нойзнер суммирует общие элементы, заимствованные из Аполлодора:
"Следовательно, для Юстина и Страбона парфянское государство было создано успешным вторжением кочевников во главе с темной фигурой Арсака, который претендовал на легитимность по праву завоевания. Оба сохраняют согласованную последовательность событий, охватывающую, во–первых, бактрийское восстание против Селевка, во–вторых, успешное вторжение в Парфию и, в-третьих, восстание или войну против эллинистического сатрапа Бактрии, чье имя приводится по–разному как Диодот и Феодот".
Нойзнер сделал еще один вывод из этих отрывков. Он рассматривал их в в сочетании с греческими легендами на монетах первых двух царей Арсакидов: они говорят либо ΑΥΤΟΚΡΑΤΟΡΟΣ ΑΡΣΑΚΟΥ, либо просто ΑΡΣΑΚΟΥ. Нойзнер полагал, что эти легенды показывают, что ранние Арсакиды основывали свою власть на «одном завоевании» и не утверждали никаких связей с иранским прошлым. Скорее, они были «удовлетворены властью, полученной ими как наследниками эллинистической государства".
Однако сложность возникает, когда рассматривается другой основной источник для происхождения парфян: Арриан. Его Парфика, которая уцелела только в фрагментах, касается в основном Восточной войны Траяна 114-117 гг., но также содержала материал о более ранних отношениях между Римом и Парфией. Работа Арриана также описывала основание государства Арсакидов. Эта информация сохранилась только в сводках, составленных византийскими учеными Фотием и Синкеллом. Фотий, константинопольский патриарх девятого века, написал работу под названием «Библиотека», обзор классической и патристической литературы. В ней он утверждает следующее об Арриановой Парфике:
"В этом исследовании он проходит войны, которые римляне и парфяне вели, когда Траян был императором римлян. Он говорит, что парфяне была скифским этносом, но они восстали против господства македонцев (которые поработили их во время завоевания персов) по следующей причине. Братья Арсак и Тиридат были арсакидами, то есть потомками Фриапата, сына Арсака. Эти люди убили Ферекла (который был) назначен сатрапом их земли царем Антиохом (которого они прозвали «Богом»), когда (Ферекл) бесстыдно обидел одного из (двух) братьев. Не снеся оскорбления, они убили преступника и, вступив в заговор с пятерыми другими, восстали против македонцев, управляли затем своими силами и значительно расширили свою власть. Они (доказали), что равны римлянам в бою, а иногда даже побеждали их".
Георгий Синкелл, умерший в начале девятого века, написал хронику событий от сотворения мира до царствования Диоклетиана. Его замечания о работе Арриана следующие:
"В царствование Антиоха, персы, обложенные данью со времен Александра Основателя, восстали против македонского и Антиохова правления. Некие Арсак и Тиридат, братья, ведущие свое происхождение от Артаксеркса (II, царя) персов, были сатрапами над бактрийцами, когда Агафокл (т. е. Ферекл) был правителем персидского царства. Влюбившись в Тиридата, одного из братьев, Агафокл, как говорит Арриан, стал подбираться к юноше. Совершив насилие, он был убит им (т. е. Тиридатом), и его брат Арсак, от которого персидские цари были названы Арсакидами, царствовал два года и был убит. После него его брат Тиридат (был царем) в течение 37 лет".
Арриан мутит воду как приток шлама, впадающий в прежде чистую реку. Есть вопиющие различия между сообщением Арриана и Страбона/Юстина. Арриан утверждает, что у Арсака был брат по имени Тиридат, который сыграл важную роль в становлении парфянской независимости. По словам Юстина, имя селевкидского правителя, свергнутого Арсакидами, было Андрагор, но Арриан говорит, что его имя было либо Ферекл (у Фотия), либо Агафокл (у Синкелла). Аляповатая тема мужеложства, которая выставляет селевкидских чиновников в особенно плохом свете, не появляется у Страбона или Юстина. Наконец — и, самое главное, Арриан говорит, что Арсакиды имели ахеменидское происхождение. В сводке Фотия говорится, что парфяне были «порабощены» македонцами «в то время, когда были завоеваны персы», что подразумевает преемственность от времен Ахеменидов. Синкелл еще более прям, заявив, что Арсак и Тиридат произошли от царя Ахеменидов Артаксеркса II, которое заявление даже Элиас Дж. Бикерман (который, как правило, принимает сообщение Арриана, как будет обсуждаться ниже) считает «басней».
Напротив, Нойзнер указывает, что Страбон и Юстин не утверждают об ахеменидском происхождении Арсакидов. Поскольку оба эти автора черпали свою информацию из Аполлодора (чье сообщение датируется приблизительно 100 г. до н. э.). Связь с Ахеменидами должно быть была состряпана после, в то время, когда Арсакиды больше не претендовали на легитимность по праву завоевания в одиночку. Скорее, они обращались к "иранскому народу, который почитал память Кира и Дария", надеясь узаконить свое состояние вследствие якобы ахеменидского происхождения.
Поэтому Нойзнер рассматривает рассказы Страбона и Юстина, взятые из Аполлодора, как более достоверный рассказ о парфянском происхождении. Аполлодор сохранил историю происхождения ранних Арсакидов, прежде чем династия сочла нужным изобрести для себя связь с Ахеменидами. Кроме того, у Нойзнера есть объяснение апеллирования к Ахеменидам, сохраненного Аррианом. Оно должно исходить из периода смуты в конце I в. до н. э., когда Парфия была раздираема внутренними династическими спорами. Арсакидскому двору нужна была новая легитимирующая идеология, которая прекратила бы "все дальнейшие усилия спровоцировать династические войны". Получается, Арсакиды утверждали, что они наследники Ахеменидов и революция Арсакса I против Селевкидов была поэтому законна, так как она восстановила законное иранское руководство, узурпированное греками. Тем самым, однако, любые будущие попытки свергнуть правление Арсакидов были бы незаконны.
В отличие от Нойзнера Бикерман пытался синтезировать рассказы Страбона, Юстина и Арриана. Он придумал следующее: в 250 г. до н. э. кочевые парны, возглавляемые братьями Арсаком и Тиридатом, возглавили восстание на территории Селевкидской Бактрии. Арсак умер в 247-246 годах до н. э., и его сменил Тиридат; вскоре после этого (в 245 г. до н. э.) Диодот превратил Бактрию в независимое царство. Под сильным давлением со стороны Диодота, Тиридата и парнов покинули Бактрию и захватили контроль над Парфией, установив тем самым государство Арсакидов. Самое поразительное в версии Бикермана заключается в том, что Арсак I никогда не царствовал в Парфии; скорее, его брат Тиридат исполнил все важные инициативы по установлению власти Арсакидов в Парфии.
Нойзнер убедительно опроверг попытку Бикермана перетащить Арриана в картинку, и по двум причинам. В первую очередь «сообщение, датируемое 100 до н. э. (т. е. Аполлодора) имеет более явное право на подлиннсть, чем сообщение 100 н. э. (т. е. Арриана). Второй аргумент Нойзнера против реконструкции Бикермана особенно силен:
«Во–вторых, важность Арсака I намного выше в более позднем воображении об Арсакидской империи, чем предполагал бы рассказ Бикермана. Зачем парфянам воскрешать вождя, который держал власть только два или три года, и фактически не правил в самой Парфии вообще, в каждой монете, которую они когда–либо выпускали, и в имени каждого царя, которого они когда–либо имели?»
Вольски соглашается с Нойзнером относительно нецелесообразности добавления Арриана к миксу Юстина/Страбона, но по литературным соображениям он считает рассказ Арриана «чрезмерно литературным и скорее искусственным по своему характеру». Вольски находит мрачную тему педерастии у Арриана слишком напоминающей восстание Гармодия и Аристогитона против Гиппарха в Афинах 6‑го века. Существует также сомнительная параллель с персидской историей. По словам Арриана (через Фотия), восстание против «Ферекла» возглавляли семеро — Арсак, Тиридат и пять помощников. Вольски считает это подозрительно близким к рассказу Ахеменидов о восстании Дария I против мага Гауматы, в котором также участвовали семь заговорщиков (Дарий и шесть помощников). Йозеф Визехофер согласен с Вольски, заявив, что упоминание Арриана о семи заговорщиках «вряд ли может быть случайным и, вероятно, хотело придать государственному перевороту национальный иранской лоск».
Расширяя свою точку зрения, Вольски также подчеркивает еще один момент, который делает сообщение Арриана несовместимым с записью Страбона/Юстина — двух авторов, которые извлекли свою информацию из Аполлодора в переплетении с историей о восстании Диодота в Бактрии. Напротив, Диодот даже не упоминается в рассказе Арриана. Следовательно, сопоставление "этих двух совершенно разных сообщений, похоже, не соответствует методологии истории", а между данными Юстина/Страбона и Арриана "связь отсутствует вообще".

Существовал ли Тиридат?

Есть также дебаты об историчности Тиридата, брата Арсака I, упомянутого Аррианом. Вольски категорически отрицает существование Тиридата, поскольку он не упоминается Юстином или Страбоном. Вольски следует Юстину 41.5.7, у которого говорится, что Арсака I сменил его сын Арсак II, а не Тиридат. Визехофер соглашается с описанием Тиридата как «исторически сомнительного». Действительно, большинство современных комментаторов пришли к согласию с Вольски.
С другой стороны, A. Бивар уклончиво оставляет открытым вопрос о существовании Тиридата. Бивар утверждает, что «скудных свидетельств, по–видимому, едва ли достаточно либо для создания одной из двух гипотез, либо для полного исключения возможность того, что некоторые элементы истины могут присутствовать в обоих главных исторических традициях». Бивар принимает то, что он называет «традиционной версией событий», в которой Арсак I был изначальным лидером парнов, которые, возможно, находились в Бактрии. Около 238 г. до н. э., Арсак захватил контроль над Парфией и начал там царствовать; позже он победил карательную экспедицию Селевка II (около 228 до н. э.). Арсака сменил его брат Тиридат, которого в свою очередь сменил его сын Артабан I, царь, который выступил против экспедиции Антиоха III в 209 г. до н. э.
Однако большинство современных авторитетов, следуя Вольскому, отрицают существование не только Тиридата, но и Артабана I. Существование последнего основано исключительно на утверждении в прологе к книге 41 Помпея Трога, в котором содержится эта фраза: «Создание империи в Парфии царем Арсаком, а затем идут его преемники Артабан и Тигран, прозванный божественным, который подчинил Мидию и Месопотамию». Это утверждение ненадежно, поскольку оно явно искажено в процессе конспектирования. Имя «Тигран» неверно в корне, и упомянутый правитель (который завоевал Мидию и Месопотамию) может быть только поздним парфянским царем Митридатом I.
Обе версии ранней очередности Арсакидов — новая (разработанная Вольским), и «традиционная» — приведены здесь:

Остракон, обнаруженный в ранней парфянской столице Нисе в советское время, дает некоторую информацию о ранних парфянских царях. Впрочем, он менее полезен, чем можно было бы подумать, поскольку его содержимое является предметом многочисленных истолкований.
Текст на остраконе, написанный идеографическим письмом, гласит следующее:
"Год 157, Арсак царь, сын сына Приапатия, сына сына брата Арсака (т. е. сына племянника Арсака I)".
Год 157 Арсакидской эры эквивалентен 91 году до н. э; «Арсаком» в том году был либо Митридат II, либо претендент Готарз I. Советские издатели остракона воссоздали фамильное древо правящего Арсака (который в самом низу) следующим образом:

Бивар полагает, что остракон поддерживает «традиционную» концепцию династии Арсакидов и что остракон утверждает, что дедом Приапатия был брат Арсака I — следовательно, X рядом с Арсаком I мог бы представлять много обсуждаемого Тиридата. Кроме того, X, представляющий сына Тиридата и отца Приапатия, можно было легко заполнить Артабаном I.
С другой стороны, Вольски сделал совершенно противоположный вывод: остракон прямо не упоминает Тиридата, он «определенно не признает его исторической фигурой. По еще одному толкованию Бикермана «сын сына брата Арсака» не является Приапатием (как предположили советские издатели), а ныне действующий Арсак — одновременно и внук Приапатия, и сын племянника Арсака I.
Эта интерпретация придает родословной совершенно новый вид:

Следовательно, у Бикермана была совсем иная реконструкция ранних стадий династии Арсакидов, в разногласии с Биваром и Вольским. Тем не менее, Бикерман все еще признавал сообщение Арриана и думал, что Арсака I сменил его брат Тиридат. Однако, у Арсака I был еще один брат, а именно Приапатий, который не был царем. Об этом, по словам Бикермана, свидетельствует тот факт, что он представлен на остраконе под своим именем, а не с тронным именем «Арсак». По смерти Тиридат был сменен, считал Беккерман, его племянником Арсаком II, сыном Приапатия.
Так остракон намазывает еще один слой сложности на уже запутанные дебаты. В этот момент возникает соблазн перевести дебаты на нумизматов, у которых, по крайней мере, есть несколько экземпляров осязаемых предметов. Селлвуд не видит никаких свидетельств о Тиридате и назначает самые ранние образцы парфянских монет или Арсаку I или Арсаку II. Самые ранние монеты Арсака I имеют легенду ΑΡΣΑΚΟΥ ΑΥΤΟΚΡΑΤΟΡΟΣ (что он полководец с полной властью).Похоже, Арсак застраховал свои ставки и сохранял некий теоретический уровень подчинения Селевкидам вместо того, чтобы сразу хлопнуть дверью и выбить ΒΑΣΙΛΕΩΣ (что он царь) на своих монетах.
Интересные различия вносятся в последующие выпуски монет Арсака I, что делает их отличными от селевкидских прототипов. Для начала портрет на аверсе выбит с профилем влево (тогда как у царских портретов Селевкидов наоборот). Кроме того, на обороте появляется арамейская легенда — это, кажется, krny, что (согласно Селлвуду) подразумевает звание стратега у Ахеменидов и поэтому близко к смыслу ΑΥΤΟΚΡΑΤΟΡΟΣ на более раннем выпуске монеты. Вольски считал, что используя арамейский язык на своих монетах, Арсак I делал политическое и культурное заявление — в частности, «четкое идентифицирование с древней персидской традицией». Все же Вольски, кажется, преувеличивает, так как арамейский язык быстро исчез с парфянских монет. Монеты, приписываемые Селлвудом Арсаку II, говорят просто ΑΡΣΑΚΟΥ (что он Арсак, без титулов). Арамейский язык не появлялся на парфянских монетах более века.

Ответ Селевкидов

Как уже отмечалось, Парфия и Бактрия, по–видимому, стали независимыми во время царствования Селевка II Никатора (246-225 гг. до н. э.). И это не единственная проблема, с которой встретился Селевк II. Он провел большую часть своего правления, переходя от одного кризиса к другому. Сразу после воцарения он столкнулся с вторжением Птолемея, которое превратилось в Третью сирийскую войну (246-241 гг. до н. э.). Оно сопровождалось гражданской войной против его брата Антиоха Гиеракса, который пытался создать сепаратистский режим в Малой Азии; эта борьба завершилась поражением Селевка при Анкире в 239 г. до н. э. Как уже упоминалось ранее, его последняя борьба — Война братьев — выделяется Страбоном и Юстином как главный фактор, который позволил Бактрии и Парфии отделиться.
Бактрия, по–видимому, стала фактически независимой на раннем этапе правления Селевка. Как указывают Юстин и Страбон, вторжение в Парфию Арсака I и парнов, вероятно, произошло вскоре после поражения Селевка при Анкире в 239. Следовательно, Селевк имел веские основания для организации экспедиции по возвращению Востока, что он и сделал около 228 г. до н. э., нацелившись сначала на Парфию.
Селевк II имел некоторый первоначальный успех против Арсака I. Одна подробность, касающаяся этой кампании, сохранившаяся у Страбона 11.8.8, возможно, происходит из Аполлодора. При описании кочевых племен массагетов и саков Страбон упоминает, что «Арсак, когда он бежал от Селевка Каллиника, ушел в страну апасиаков". Другими словами, Селевк заставил Арсака отступить в степную область на восток от Каспия, где он укрылся у апасиаков, подгруппы саков–кочевников.
Тем не менее Арсак смог как–то вернуться, хотя неоднородные источники не указывают точно, каким образом. Юстин 41.4.9-10 сперва упоминает, что Арсак опасался власти Диодота I Бактрийского, а затем дает беглое сообщение об обстоятельствах, окружающих войну с Селевком II:
"(9) Но вскоре, когда умер Диодот, Арсак, избавившись от страха [перед ним], заключил с его сыном, тоже Диодотом, мирный договор. Через короткое время Арсак сразился с царем Селевком, пришедшим наказать отложившихся [парфян], и остался победителем. (10) Парфяне с тех пор торжественно празднуют этот день, как положивший начало их свободе".
Бикерман полагал, что помощь от греко–бактрийского царя Диодота II помогла парфянам пережить вторжение Селевка II (как упоминалось ранее, Бикерман также считает, что «Тиридат» был парфянским царем в то время). Юстин 41.4.9 выше упоминает, что Арсак заключил мирный договор с Диодотом II. В реконструкции Бикермана, «Тиридат», подкрепленный помощью Диодота II вернулся из своего убежища у апасиаков и победил Селевка II где–то к востоку от парфянской столицы Ниса (то есть в современном Туркменистане). Здесь Бикерман вводит информацию из другого источника — "Парфянских стоянок" Исидора Харакского. Эта краткая работа, возможно, написанная при Августе, дает отрывочный рассказ о караванной дороге через Парфию. Исидор утверждает следующее об области Астауены, лежащей к востоку от Гиркании:
"Отсюда Астауэна протяженностью в шестьдесят схойнов, в ней двенадцать деревень, в них стоянки, и город Асаак, где Арсак впервые был провозглашен царем. Здесь же хранится вечный огонь".
Поскольку Арсакиды были зороастрийцами, они сохраняли бы династический огонь как и Ахемениды до них. Мэри Бойс утверждает, что Арсакиды зажгли «вечный огонь» в Асааке, возможно, чтобы подчеркнуть, что они были наследниками персидских Великих царей. Во всяком случае, Бикерман ставит зажжение огня после поражения Селевка II: после того как «Тиридат» отправился на соседний участок Асаака и короновал сам себя там; огонь был зажжен, чтобы ознаменовать это событие.
Точен ли сценарий Бикермана, новые потрясения на западе — возможно, еще одна борьба с Антиохом Гиераксом и его сестрой Стратоникой в 227 г. до н. э. — вынудили Селевка II отказаться от его попытки вернуть восток. И какова была роль Бактрии во время кампаний Селевка II? Как уже отмечалось, Бикерман предположил, что Диодот II оказал помощь Парфии (отменил политику своего отца), и это было важным фактором для выживания Арсака. Однако, Холт приходит к другому выводу после изучения монет, выпускаемых Диодотом I и Диодотом II. Холт углядел нумизматическое подтверждение союза между Арсаком и Диодотом II. Как уже упоминалось, Диодот I поместил на своих монетах символ венка, чтобы отметить победу над Арсаком; Диодот II отменил венок на бактрийских монетах ок. 230 до н. э., видимо, решив быть тактичным, «убрав» из своей чеканки вопиющее упоминание о поражении своего нового союзника от своего отца».
Тем не менее Холт дает этому эпизоду новое толкование. Согласно общепринятому мнению, Диодот II Бактрийский заключил союз с Арсаком Парфянским против империи Селевкидов, от которой они оба откололись. Однако Холт считает, что Диодот II искал поддержки у Арсака против соперника в самой Бактрии, некоего Евтидема. Однако, если это было намерение Диодота II, то оно не сработало, так как Арсак был «не слишком склонен расходовать реальные ресурсы против бактрийцев». Диодот II был свергнут ок. 225 до н. э. Евтидемом, который продолжал создавать новую династию греко–бактрийских правителей.
Юстин 41.5 дает некоторую информацию о деятельности Арсака после поражения Селевка II. Следующий отрывок показывает, что Аполлодор имел доступ к источнику или источникам, описывающим внутреннюю политику основателя парфянского государства:
"[1] Селевк был затем отозван в Азию новыми неприятностями, и Арсак тем самым получил передышку. Он использовал ее для урегулирования дел в Парфии, взимания налогов, набора войск, строительства крепостей и укрепления городов. [2] Он также основал город Дару на горе Апаортенон. Из–за особенностей локализации никакое другое место не может быть более безопасным или более привлекательным. [3] Оно полностью окружено отвесными скалами, так что не нужно войск для его защиты, в то время как почва вокруг него настолько плодородна, что город вполне снабжается местной продукцией. [4] Источников и лесов там так много, что есть обильное водоснабжение, и страна также обеспечивает удовольствие от занятий охотой. [5] Завоевав царство и укрепив его, Арсак умер в преклонном возрасте, став известной фигурой среди парфян, как Кир для персов, Александр для македонцев и Ромул для римлян. [6] Парфяне почитали его память, давая всем своим последующим царям имя Арсак".
Арсакова Парфия была ограничена территорией к северу от Эльбурских гор, так как все ранние парфянские объекты расположены в современном Туркменистане. Дара, например, была где–то между современным Ашхабадом и Мервом.
Парфяне получили отсрочку на 20 лет, пока Селевкиды снова не попытались восстановить контроль в виде кампании Антиоха III в 209 г. до н. э. Юстин 41.5.7 говорит только следующее о войне Антиоха III:
"Его сын (т. е. сын Арсака I), который наследовал престол, также звался Арсаком. Он сражался с восхитительной смелостью против Антиоха, сына Селевка, который был оснащен силой в 100 000 пехотинцев и 20 000 кавалеристов и, наконец, был принят им как союзник".
Однако длинный фрагмент Полибия (10.27-31) описывает часть кампании Антиоха против Парфии. Согласно этому фрагменту, Антиох двинулся от Экбатаны через пустынный край к востоку от Прикаспийских ворот, используя свою конницу для изгнания парфян, пытавшихся уничтожать подземные оросительные каналы. Затем он решил пересечь горы Эльбурс и пробиться в Гирканию; Полибий 10.31 утверждает, что он взял «перевал горы Лаб». Парфяне попытались блокировать перевал, но Антиох победил их, отправив легковооруженные войска, для захвата высоты.
Спустившись в Гирканию, Антиох прибыл в Тамбракс, который Полибий 10.31 описывает как «город без стен, но большого размера и содержащий большой царский дворец» (В. Тарн считал, что Тамбракс был резиденцией парфянского губернатора Гиркании). Следующей мишенью Антиоха был более крепкий орешек, который Полибий 10.31 называет полисом Сиринксом, защищенным «тремя рвами, каждый шириной не менее тридцати локтей и пятнадцать глубиной, и каждый защищался у его края двойным рядом палисада, а за всем этим была мощная стена».
Тарн думал, что греческие инженеры на парфянской службе укрепили Сиринкс против селевкидской осады. В дополнение к этим гипотетическим инженерам в Сиринксе были греческие жители, но они были немногочисленны и уязвимы — Полибий говорит, что все они были уничтожены парфянами до того, как Антиох смог взять город. По словам Вольского, массовое убийство греков в Сиринксе показывает, что «общая позиция Арсакидов в отношении греческого населения была враждебной». Вольски пытается опровергнуть здесь преувеличенные утверждения парфянского филэллинизма, но он преувеличивает случай, используя в качестве примера отчаянные (и необычные) обстоятельства осады.
К сожалению, фрагмент Полибия обрывается вскоре после того, как Антиоху удалось взять Сиринкс штурмом. Для более поздних событий кампании Антиоха III против Арсака II, у нас есть только Юстин 41.5.7, у которого говорится, что Арсак "окончательно был принят им (т. е. Антиохом III) в качестве союзника». Тем самым, если целью Антиоха было подавление парфянской независимости вообще, он потерпел неудачу. Вместо этого Арсак II принял некоторую форму статуса данника. Если он контролировал какие–либо территории к югу от Эльбурских гор (например, регион вокруг Гекатомпила, позже ставшего парфянской столицей при Митридате I) он потерял их; Арсаков контроль был ограничен собственно Гирканией и Парфией. Тем не менее, парфянская независимость все еще оставалась ненарушенной, когда Антиох III направился дальше на восток, чтобы сразиться с греко–бактрийским царем Евтидемом.
У нас очень мало свидетельств о событиях в Парфии после ухода Антиоха III. Юстин 41.5 приводит лишь тощее сообщение царей, которые следовали за Арсаком II:
"Третьим царем парфян был Приапатий, но его также называли Арсаком (ибо, как было замечено выше, парфяне давали всем своим царям это имя, как и римляне используют имена Цезаря и Августа). Арсак умер после царствования в пятнадцать лет, оставив двух сыновей, Митридата и Фраата. Согласно обычаю его народа, старший из них, Фраат, унаследовал трон. Он победил на войне мардов, могущественный народ, но вскоре умер, оставив нескольких сыновей".
Приапатий, кажется, царствовал ок. 191-176 до н. э., Фраат I — ок. 176-171 до н. э. Селлвуд отмечает, что монет ни одного из этих правителей не найдены, и предлагает следующее объяснение: из–за статуса данника Парфии селевкидская валюта должно быть "удовлетворяла коммерческие потребности района".
Парфянская экспансия, замедленная экспедицией Антиоха III, кажется, возобновилась при Фраате I. Юстин 41.5.9 (выше) упомянул, что Фраат победил мардов, племя, обитающее к северу от Эльбурских гор. Исидор сохранил кусочек информации о мардах — после победы над ними, Фраат взял часть мардов к себе на службу и поселил их в Хараксе, только к западу от Прикаспийских ворот. Фраат I тем самым сумел распространить парфянскую власть через горы Эльбурс, захватив отличное место для плацдарма для вторжения в удерживаемую Селевкидами Мидию.
Эта задача должна была быть оставлена брату и преемнику Фраата I, Митридату I, который возведет Парфию в ранг великой державы. Юстин 41.5.10 указывает, что Фраат имел некоторое представление о потенциале своего брата. У Фраата было несколько детей, которые могли бы наследовать трон, но "Фраат обошел их всех, предпочтя оставить царство своему брату Митридату, человеку с прославленной честностью. Он считал, что обязательства, которые он имел как царь, перевешивают те, которые он имел как отец, и что интересы его страны должны иметь приоритет над выгодами для его детей".
Митридат I (царствовал 171 - 139 до н. э.) является истинным основателем Парфии как великой державы. В 150‑е и 140‑е годы до н. э. он начал массированное завоевание селевкидских территорий, продвинувшись на запад в Мидию, а затем в Месопотамию. Что думали о нем его собственные подданные, мы не можем сказать, но он, кажется, "имел хорошую прессу" в греко–римском мире. Фрагмент Диодора Сицилийского (33.18) также пишет о Митридате в хвалебных выражениях:
"Царь Арсак, проводя политику милосердия и гуманности, автоматически обрел массу преимуществ и в дальнейшем расширил свое царство. Ибо он распространил свою власть даже до Индии, и без боя взял регион, которым когда–то правил Пор. Но, хотя и возведенный на вершину царской власти, он не культивировал роскошь или высокомерие (обычные опоры трона) и гордился хорошим обращением с принявшими его власть и мужеством по отношению к тем, кто выступил против него. Короче говоря, став владыкой многих народов, он научил парфян лучшим обычаям, которые они и практиковали".