Содержание книги: глава 1. Между тем Тит с сильным войском становится под стенами Иерусалима. - 2 - 5. Иудейского народа начало, верования и злонамеренные о них суждения людей светских. - 6. 7. Описание земли и пределов, бальзама, Ливана, Иордана, озера, производящего смолу, бесплодных пустынь, плодов, рассыпающихся в пепел, реки Бела, которой песок служит для изготовления стекла. - 8. Иерусалим - столица народа. Храм необыкновенно богатый. Иудеев судьбы под властью чужестранцев и собственных царей. - 9. Разнообразный жребий под властью Римлян. - 10 - 12. Война начавшаяся при Гессии Флоре прокураторе. Тит осаждает Иудеев, стеснив их в город. Укрепления Иерусалима, запасы, вожди. - 13. Чудесные явления перед осадою.
14. Между тем Цивилис, пополнив свое войско в Германии, возобновил войну. - 15. Сражается с Цериалисом довольно удачно. И тот и другой обратил все внимание, чтобы поспешить решительным окончанием дела. - 16. 17. Устраивает войско в боевой порядок и обращается с речью к своим. - 18 Происходит упорная битва, в которой, вследствие измены Батава, Германцы побеждены. - 19. 20. Цивилис, перейдя на остров Батавов, напал на вооруженные отряды Римлян, поддерживаемый Вераксом, Классиком и Тутором. - 21. Сражение нерешительное. Приходит Цериалис и склоняет счастье на свою сторону. - 22. Через недостаток предусмотрительности едва не подавлен. - 23. Цивилис выказывает морские силы, но Цериалисом прогнан за Рейн. - 24. Он опустошил остров Батавов, но, вследствие разлива реки, подвергается новой опасности. - 25. Тут через тайных гонцов старается подействовать на умы неприятелей. - 26. Цивилис просит о свидании и высказывает готовность покориться.

1). В начале этого года Цезарь Тит избран отцом для усмирения Иудеи; еще в прежнем положении и своем и отца прославился он в военной службе, а теперь действовал еще с большею силою и славою, так как провинции и войска состязались в усердии. И сам, чтобы дать о себе понятие, что он выше своего высокого положения, показывал себя ласковым и деятельным в военном деле, вежливостью и убеждениями вызывая содействие. Всего чаще при работах, на походе, вмешивался в ряды простых воинов, не роняя чести полководца. В Иудеи его приняли три легиона: четвертый, десятый и пятнадцатый - заслуженные воины Веспасиана. Прибавил из Сирии двенадцатый и приведенных из Александрии воинов третьего и двадцать второго легионов. Сопровождали двадцать союзных когорт и восемь эскадронов конницы; а также цари Агриппа и Согем, вспомогательные войска царя Антиоха, сильный и, вследствие обычной между соседями ненависти, враждебный Иудеям отряд Арабов. Много было и таких, которых из Рима и Италии вызвали свои личные надежды и расчеты задобрить государя, еще не предупрежденного (собственно не занятого). С этими войсками войдя в пределы неприятельские, войска держал в строгом порядке; все исследуя и готовясь к сражению, не далеко от Иерусалима расположился лагерем.
2). Но так как нам придется излагать последний конец знаменитого города, то приличным кажется изложить и его начало. Говорят, будто бы Иудеи, беглецы из острова Крита, заняли ближайшие места Либии в то время, когда Сатурн, прогнанный силою Юпитера, оставил царство (доказательство этому находят в наименовании). Знаменитая в Крите гора Ида, жители окрестностей - Идеи, вследствие невежественного изменения этого слова, получили название Иудеев. Некоторые утверждают, будто бы, в царствование Изиды, избыток населения Египта под предводительством Гиеросолима и Иуды удален в соседственные земли. Очень многие утверждают, будто бы они потомки Ефиопов, которых при царе Цефее вынудили переменить место жительства или опасения или вражда. Есть и такие, которые утверждают, "будто бы Иудеи - пришельцы Ассирийские; нуждаясь в землях для поселения, овладели они частью Египта, а вслед за тем выстроили собственные города, заняли Еврейские земли и ближайшие местности Сирии". Другие того мнения, что "Иудеи получили начало от Салимов, народ прославленный в стихах Гомера; выстроив город, назвали от своего имени Гиеросолимом".
3). Большинство писателей согласны в том, что когда в Египте сделалась зараза, которая портила тела, царь Бокхорис отправился к оракулу Гаммона и спросил, чем пособить горю. Он получил повеление - очистить царство и этот род людей, как ненавистный богом, отправить в другие страны. Вследствие этого разыскали и собрали эту толпу и оставили ее в безлюдных обширных степях. В слезах цепенели другие, но Моисей один из изгнанников внушил им не надеяться на какую-либо помощь от богов и людей, - и теми и другими они покинуты; но пусть к нему одному, как к вождю небесному, обратят они веру, - к нему, содействием которого одного могут они лишь положить конец теперешнему бедственному положению. Согласились и, ничего не зная, начинают путь по воле случая. Ничто их столько не томило как недостаток воды; уже близкие к гибели полегли они по обширной степи, когда стадо диких ослов с пастбища бросилось на скалу, покрытую тенью рощи. Пошел за ними и Моисей и по догадке, основанной на влажности почвы, открыл широкие жилы воды. Это помогло Иудеям, и они, после беспрерывного шестидневного пути, на седьмой, прогнав жителей, заняли земли, на которых освятили город и храм.
4). Моисей, чтобы и на будущее время упрочить себе власть над народом, дал ему обряды новые, в разрез с обычаями других людей. Там - все, что у нас священно - пренебрежено и с другой стороны дозволено все то, что у нас считается вопиющим противозаконием. Изображение животного, по указанию которого кончились их бесплодные поиски и утолилась жажда, освятили они во внутренности храма; а барана приносят в жертву как бы в посрамление Гаммона. И быка приносят в жертву, а его Египтяне чтут под именем Аписа. От свинины воздерживаются, помня бедствие, когда их самих когда-то постигла чесотка, а ей это животное подвержено. То что когда-то они долго терпели голод, доказывают и теперь частые посты, а что плоды собирали наскоро (как бы воровски), о том свидетельствует хлеб Иудейский, который делается без брожения. Рассказывают, что на седьмой день положили они отдохновение, так как он принес будто бы конец их трудам; потом из потворства лени и седьмой год посвятили праздности. Другие объясняют это так: "честь эта делается Сатурну: начало этого верования или перешло из предания Идеев, о которых сохранилось известие, что они прогнаны с Сатурном и родоначальники этого народа, или потому что из семи созвездий, которые управляют судьбами рода человеческого, самый обширный круг и сильнейшее влияние принадлежит звезде Сатурна; да и при том же большая часть небесных тел силу свою и движение совершают в круге числа семи".
5). Такие предания, каким бы образом ни получили они начало, находят свою защиту в древности; а остальные зловещие учреждения получили силу от закоренелой преступности. Люди самые дурные, презрев отеческими верованиями, туда несли свои платежи, дары; вследствие этого росло дело Иудеев. А так как в среде своей наблюдают они верность до упорства, готовы всегда сострадать и помочь друг другу, а ко всем другим неумолимо враждебны, то и едят они особо и спят особо. Склонный в высшей степени к половым наслаждениям, народ этот избегает совокуплений с иноземками. А в собственной среде недозволенного у них нет ничего; детородный член обрезают, чтобы узнавать друг друга по этому отличительному признаку. Перешедшие в их нравы делают то же самое и прежде всего навыкают они презирать богов, ни во что ставить отечество, родителей, детей. Впрочем, заботятся об увеличении численности. Запрещено - убивать кого-либо из родившихся; они убеждены, что души погибших в сражениях или казненных живут вечно. Отсюда побуждение производить детей и презрение к смерти. Тела (умерших) предпочитают по обычаю Египтян хоронить, чем сжигать; такое же (как у Египтян) старание об умерших и убеждение относительно загробной жизни. В том же, что касается небесного, совсем других понятий. Египтяне чтут очень многих животных и поклоняются сделанным изображениям; а Иудеи только в душе чтут единое божество. "Чужды истины, - по их мнению, - те, которые дерзают придавать божеству наружность человека и творить его образ из доступных разрушению веществ. Оно, высшее существо, вечно, переменам не подвержено и никогда не погибнет". Вследствие этого не допускают они никаких изображений даже в городах своих, не говоря уже в храмах. В этом не льстят они царям, и цезарям не оказывают почести. Вследствие того, что жрецы их играют на трубах и тимпанах (гуслях), опоясываются плющом и из того, что в храме найдена была виноградная лоза золотая, некоторые делали заключение, будто бы они (Иудеи) чтут Либера отца, покорителя Востока, но установления Иудеев далеко тому не соответствуют: Либер установил обряды веселые и торжественные, а обряды Иудеев возмутительны и гнусны.
6). Земля и пределы по направлению к востоку оканчиваются Армениею, с юга лежит Египет, с запада Финикия и море, к северу далеко тянутся земли Иудеев вдоль края Сирии. Телом жители здешние здоровы и легко переносят труды; дожди здесь редки, почва плодоносна. Произведения земли одинаковые с нашими, но кроме их родятся здесь бальсам и пальмы. Пальмовые деревья высоки и красивы. Бальсам дерево средней величины. Если какая ветвь нальется соку, то жилы содрогнутся, если поднесешь железо; куском камня или черепком выпускают жидкость, и она употребляется для врачеваний. Главный горный хребет возвышается Ливан; удивительно сказать, но в такой жаркой полосе он покрыт непроницаемою тенью и верно хранит на вершине снега. Он же выпускает из себя Иордан и поддерживает его воды; а Иордан не вливается в море, но невредимо пройдя два озера, в третьем теряется. Озеро обширной окружности, похожее на море, но вкусом вода испорченнее; тяжкий от неё запах смертоносно действует на жителей соседних местностей. Ветры не в силах поднять на нем волн, не живут в нем ни рыбы, ни обычные водяные птицы. В неверную воду брошенное носится по ней как бы по тверди; опытные и не опытные в плавании одинаково без усилий остаются сверх воды. В известное время года производят это озеро серу; опыт научил как и всем прочим искусствам, так и тому, как ее собирать. Черная от природы жидкость сгущается от влитого в нее уксусу и плавает сверху; ее, захватив руками те, которые об этом заботятся, тащат наверх судна. Отсюда безо всякой посторонней помощи она втекает и ложится на дне в виде балласта, пока ее не обрежут. А ни железом, ни медью сделать этого невозможно: убегает она при виде крови и одежд запачканных кровью, которая выходит у женщин в месячном. Так передают старинные писатели. Но знакомые с местностью говорят: покрытые смолою бревна гонят к берегу и вытаскивают руками, а когда смола застынет от испарений земли, от действия солнца, то топорами и клиньями колят как дерево или камни.
7). Не далеко оттуда простираются равнины, о которых говорят что они когда-то были очень плодородны, имели в себе большие населенные города, но сожжены падением молнии. Остаются и следы и самая земля, с виду перегоревшая как в огне, утратила свою плодородную силу. Все, что произрастает как само собою, так и посеянное руками, как тонкие травы, так и цветы, вырастают в обычных своих формах, но потом чернеют и, лишенные жизни, обращаются в пепел. Я хотя и допустил бы истину того, что когда-то здесь знаменитые города погибли от небесного огня, однако не могу не высказать моего убеждения, что испарениями озера пропитывается земля и через это портится её верхняя плодотворная сила, точно по той же причине, по какой осенью погибает то, что остается от жатвы при одинаково вредных в то время воздухе и погоде. И Бел река вливается в Иудейское море; у её устья собранный песок с примесью селитры переваривается в стекло; и как ни необширно пространство берега, но запас вывозимого песка неистощим.
8). Большая часть Иудеев живет разбросанно по селениям, имеют и города. Иерусалим - столица народа. Там храм неизмеримо богатый; в первых укреплениях заключается город, потом царские палаты, а храм обнесен внутренними укреплениями, до врат (храма) только доступ Иудею; за порог переходить никому кроме жрецов не дозволяется. Пока Восток находился во власти Ассириев, Мидов и Персов, эта часть их подвластных находилась в величайшем пренебрежении; но когда Македоняне особенно усилились, царь Антиох страрался подавить это суеверие и введением Греческих обычаев самый зловредный народ обратить на лучшее; но в этом воспрепятствовала ему война с Парфами, так как в это время отпал Арсак. Тогда Иудеи, пользуясь слабостью Македонян, - Парфы в то время еще не усилились, а Римляне были далеко, - сами себе поставили царей, а те, непостоянным народом изгнанные, посягнули на прогнание граждан, разрушение городов, убийства братьев, жен и родителей и все прочее, что царям за обычай, и вследствие этого поддерживали суеверие; оказывалась почесть жрецам, чтобы прочнее была власть царей.
9). Из Римлян смирил Иудеев первый Помпей; по праву победы вошел он в храм; вследствие этого стало известным "что внутри пустое место, никакого изображения божества и таинства пустые, бессмысленные". Разрушены стены Иерусалима, но храм остался. Потом в гражданскую нашу войну, когда эти провинции достались на часть М. Антония, царь Парфов Пакор овладел Иудею, но убит П. Вентидием и Парфы прогнаны за Евфрат. Иудеев покорил К. Созий. Царство, Антонием данное Ироду, Август победитель увеличил. После смерти Ирода, нисколько не дожидаясь (распоряжений) Цезаря, некто Симон присвоил себе наименование царя. Он получил достойное наказание от Квинктилия Вара, управлявшего Сирией, и усмиренным народом правили сыновья Ирода, разделив его владение на три части. При Тиберии было все спокойно; но получив от К. Цезаря приказание его статую (изображение) поставить в храме, Иудеи предпочли взяться за оружие; но это волнение окончилось вследствие смерти Цезаря. Клавдий, вследствие частью того, что цари перемерли, частью ограничив их небольшими уделами, Иудею провинцию поручил управлению всадников Римских или отпущенников; из них Антоний Феликс всякого рода жестокостями и мерами произвольными применял власть царскую, будучи в душе раб. Друзилла, внучка Клеопатры и Антония, была за ним замужем, так что вместе были: Феликс мужем внуки Антония, а император Клавдий - Антония внуком.
10). Впрочем, у Иудеев хватило терпения до прокуратора Гессия Флора; при нем началась война; пытался было сдержать Иудеев Цестий Галл, легат Сирии, но он имел с ними несколько сражений с разнообразным исходом и чаще несчастливых. Когда он умер случайно ли или с досады, то посланный Нероном Веспасиан - счастьем, известностью, отличными помощниками в течении двух летних кампаний занял победоносным войском все равнины и города, кроме Иерусалима. В течении последовавшего за тем года все внимание было обращено на войну между гражданами и вследствие этого для Иудеев он прошел спокойно. С восстановлением мира в Италии, возвращались заботы о внешних делах. Раздражение было тем сильнее, что одни Иудеи не уступали. Оставаться при войске Титу казалось лучшим и сообразнейшим с возможностью новых случайностей власти еще не упроченной. Вслествие этого Тит, поставив лагерь, как мы уже сказали, под стенами Иерусалима, показал легионы, устроенные в боевом порядке.
11). Иудеи под самими стенами устроились в боевом порядке с тем, чтобы, в случае успеха, распространить круг своих действий и подальше, а в случае поражения прибежище им было готово. Высланная против Иудеев конница с когортами налегке сражалась с нерешительным успехом. Затем неприятели отступили и в следующие дни частые происходили сражения перед воротами, пока постоянные уроны не вынудили их удалиться за стены. Тут Римляне стали действовать наступательно; казалось недостойным их - дожидаться действий голода на неприятеля; войны требовали опасностей частью из доблести, частью из свирепости и алчности наград. У самого Тита носился перед глазами Рим, его богатства и удовольствия; но замедление казалось неминуемым, если с Иерусалимом не покончить одним ударом. Город, и без того расположенный в местности неприступной, был так сильно укреплен, что его укреплений достаточно было бы даже на совершенно ровном месте. Два холма, чрезвычайно высокие, были окружены стенами, искусно направленными вкось и входившими внутрь в виде углублений, так что при нападении у атакующих фланги были открыты для ударов. Обрыв, которым оканчивались скалы, крутой; а башни, где местность была выше, имели высоты шестьдесят футов, а в долинах возвышались до 120 футов. Удивительный был вид и издали смотревшему казалось, будто все башни одной вышины. Внутри другие стены окружали царские палаты; особенною высотою отличалась башня Антония, названная Иродом так в честь М. Антония.
12). Самый храм представлял вид укрепления; он имел свои особые стены, устроенные с особенным старанием и трудом. Самый портик, которым обнесен был храм, представлял отличное передовое укрепление. Источник ключевой воды, в горе вырыты пещеры, поделаны рыбные садки и цистерны для приема дождевой воды; все это строители устроили с предусмотрительностью, ввиду, вследствие особенности народного характера, частых войн. Вследствие этого все было устроено постоянно в таком виде, как бы для долговременной осады. При том взятие города Помпеем служило во многих случаях предостережением и примером. В корыстолюбивые времена Клавдиевы купили Иудеи себе право возводить укрепления и строили стены в мирное время так как, будто бы к войне. Огромное было туда стечение народа и оно еще увеличилось вследствие бедственной участи других городов: там искали убежища люди самые непокорные и потому действовали самим беспокойным образом. Три было вождя и три войска. Самую внешнюю и обширную ограду стен защищал Симон, которого и Баргиорою прозывали, средний город Иоанн, а храм Елеазар. Последний силен был местом (местностью) а перевес численности и оружия имели Иоанн и Симон. Они вели друг с другом ожесточенную борьбу и оружием, и коварством, и огнем; огромные запасы хлеба погибли в пламени. Вслед за тем Иоанн, послав, под предлогом будто приносить жертвы, перебил отряд Елеазара и его самого и овладел храмом. Таким образом весь город делился на две партии, пока с приближением Римлян опасность внешней войны не восстановила согласия.
13). Случились чудесные явления, но народ этот, погрязший в суевериях, не имеет обычая стараться предотвратить их вредные последствия мольбами или очистительными жертвами. На небе видели сбегавшимися два враждебных строя, оружие кровавое и вдруг весь храм осветился огненным облаком. Совершенно неожиданно отворились двери храма, раздался голос свыше человеческого: "уходят боги", и вместе сильный шум уходивших. Только немногие принимали это с опасениями, а большинство было того убеждения, что в древних письменах жрецов содержится: около этого самого времени неминуемо последует усиление Востока и вышедшим из Иудеи будет принадлежать власть над миром. Этими словами пророчества намекалось на Веспасиана и Тита. Но народ, по свойственной людями страсти перетолковывать расположение судеб исключительно в свою пользу, даже и бедствиями не мог быть вразумлен относительно истины. - Число осажденных, всякого возраста и пола, как мужеского, так и женского, простиралось, по дошедшим нам сведениям, до шестисот тысяч человек. Оружия было достаточно для тех, кто был в состоянии носить его, но желавших было еще более чем количества оружия. Равное упорство было и у мужчин и у женщин, и если бы они вынуждены были переселиться, то жизнь была бы им страшнее смерти. Против этого-то города и народа Цезарь Тит, отказавшись от приступа и быстрых военных мер, решился действовать посредством правильных осадных работ - насыпей и крытых ходов. Легионам распределены обязанности и схваток в открытом поле более не было, а покамест занялись устройством всего, что для взятия городов придумано с древних времен или и вновь изобретено.
14). А Цивилис после неудачного сражения в земле Треверов пополнил в Германии свое войско и остановился у урочища древних лагерей, в местности безопасной, и имея в виду воспоминанием о счастливых здесь событиях ободрить умы подвластных ему дикарей. Туда же последовал за ним и Цериалис с войском усилившимся вдвое, вследствие прибытия второго, шестого и четырнадцатого легионов. Когорты и эскадроны (союзников), вызванные давно, поспешили после победы. Ни тот, ни другой вождь не стали тянуть дело вдаль, но задерживала обширность равнины, от природы топкой. Цивилис прибавил наискось возведенную в Рейн плотину, о которую вода отражаясь разливалась по прилежащим местам. Такова была местность, вследствие неизвестности бродов неверная и нам неблагоприятная; воины Римские обременены были тяжелым вооружением и боялись плавать, а Германцы, привычные к воде, легко носились по ней с легким оружием и будучи сложением высоки и тонки.
15). Таким образом, вследствие нападений со стороны Батавов. храбрейшие из наших начали с ними борьбу, но потом возникло замешательство вследствие того, что в более глубоких местах болот стали тонуть орудия и лошади; а Германцы наскакивали по известным им бродам и не старались они действовать с фронта, а обходя нападали на фланги и тыл, и не так как в пешем строю сражались рукопашным боем, но, как бы в морском сражении, блуждали между волн или встретив где-нибудь почву под ногами потверже, усиливались туда всем телом раненые с нетронутыми, умевшие плавать с неумевшими, и толпились там к взаимной гибели. Впрочем, потери еще не соответствовали степени замешательства вследствие того, что Германцы не дерзнули выйти из болота и вернулись в лагери. Исход этого дела побудил и того и другого вождя, вследствие различных, конечно, соображений, ускорить решительным сражением, Цивилис думал пользоваться счастьем, а Цериалис хотел загладить позор поражения. Германцы при успехе делаются еще смелее, а на Римлян сильно подействовал стыд; ночь у дикарей прошла в пениях и криках, а у нас в раздражении и угрозах.
16). На другой день Цериалис наполнил фронт боевой линии всадниками и вспомогательными когортами; во второй линии поместил легионы. Отборных воинов вождь при себе оставил для возможных случайностей. Цивилис стал не длинным строем, но отрядами. Батавы и Гугерны направо, а налево и ближе к реке стали зарейнцы. Увещания вожди делали не в форме речи обращаясь ко всем, но по мере того, как проезжали по рядам своих. Цериалис упоминал: о старинной славе имени Римского, о древних и новых победах; говорил, что врага коварного, трусливого, побежденного нужно истребить совершенно; что необходимо более отмщение, чем бой. Недавно в числе уступая, сразились они с сильными полчищами Германцев, но те обращены в бегство, хотя тут было все из них лучшее. Остаются теперь лишь те, которые в душе думают о бегстве, а на теле носят раны, с тылу полученные. Особенными побуждениями старался он подействовать на легионы: воинов 14-го легиона называл покорителями Британнии. Шестому легиону он говорил, что его влияние сделало Гальбу государем; второму, что это первое сражение, в котором им придется освятить новые значки и нового орла. Затем, доехав до Германского войска, указывал ему рукою вдаль, говоря: "пусть они кровью врагов возьмут обратно свой берег, свои лагери". Все эти приветы встречаемы были криками усердия, так как одни воины после долговременного спокойствия жаждали сражения, а те, которые утомлены были войною, желали мира, надеялись в будущем наград и спокойствия.
17). Да и Цивилис не молча устраивал свое войско; он указывал, что самое место, где будет происходить сражение, свидетельствует о его мужестве; воины попирают теперь ногами прах и кости легионов. В какую бы сторону ни стал Римлянин обращать глаз, везде ему представляться будут плен, поражение и все самое дурное. Да не устрашает их иной исход Треверского сражения; самая победа тут была помехою Германцам, так как - они, бросив оружие, заняли свои руки добычею; но затем все было для них удачно, а неприятелю ко вреду. Все, что можно сделать предусмотрительностью вождя, сделано: поля покрыты водою и им знакомы; покрытая болотами местность гибельна врагам. На них смотрят Рейн и божества Германии: с их благословения пусть они вступают в сражение, имея в памяти жен, родителей, отечество; день этот будет или самым славным у предков, или покроет их бесславием перед потомками. Когда звуком оружия и плясками, таков обычай народа, одобрены его слова, камнями, пращами и прочими метательными снарядами начинают бой: наши воины не входили в болото, а Германцы нападали с целью заманить их туда.
18). Когда все метательные снаряды были уже брошены и сражение разгоралась все сильнее, неприятель с большим напряжением сил бросился вперед. Огромные телом, своими копьями очень длинными, неприятели издали кололи наших воинов, колебавшихся и готовых отступить. Тут же с плотины, которая, как мы говорили, была проведена вглубь Рейна, переплыл отряд Бруктеров. Дела тут пришли в замешательство и строй союзных когорт уже уступал перед неприятелем, когда легионы вступили в бой; они остановили дерзкий напор неприятелей и бой восстановлен был при равных условиях. Между тем перебежчик из Батавов пришел к Цериалису и обещал: "неприятель обратит тыл, если по самой окраине болота послать конницу, а почва там твердая и Гугерны, которым вверено обережение этого пункта, недостаточно внимательны". С перебежчиком посланы два эскадрона (из союзных) и они обошли кругом неприятеля, не принявшего мер предосторожности. Когда криками дано знать об этом, легионы налегли с фронта, а разбитые Германцы бросились бежать к Рейну. В этот день война была бы покончена, если бы Римский флот поспешил следовать. Но даже и конница не преследовала, так как вдруг полился дождь, а ночь наступала.
19). На другой день, четырнадцатый легион послан Галлу Аннию в верхнюю провинцию; Цериалис пополнил свое войско десятым легионом из Испании. К Цивилису пришло подкрепление от Хавков; но он не осмелился защищать оружием города Батавов, а захватив что можно было унести, остальное предал огню и удалился на остров. Он знал, что у Римлян недостанет судов для устройства моста, а иначе войску Римскому переправиться не было возможности. Он разрушил плотину, устроенную Друзом Германиком, и разбросал то, что задерживало Рейн, пустил его воду по покатому руслу в землю Галльскую. Таким образом вода этой реки, приняв другое направление, оставила только небольшой ручеек между островом и Германиею, так что все представляло вид непрерывного материка. Перешли Рейн Тутор и Классик и сто тринадцать Треверских сенаторов; в числе их был Альпин Монтан, о котором мы выше упоминали, что он в Галлию был послан Антонием Примом. Его сопровождал брат Д. Альпин. Вместе и другие, частью из сострадания частью вследствие полученных даров, вызывали на помощь народы, жаждавшие опасностей.
20). Сил к войне было еще столько, что Цивилис в один и тот же день в четырех местах атаковал позиции когорт, союзной конницы, легионов: десятый легион в Аренаке, второй в Батаводуре, а Гриннес и Баду - лагери когорт и союзной конницы. Он так распределил войска, что сам и Веракс, сын его сестры, Классик и Тутор повели каждый по отряду. При этом он не рассчитывал на успех во всех пунктах, но - если смело действовать во многом, все в чем-нибудь да и поможет счастье. Притом же Цериалис не довольно осторожен, и получив разом известия с разных сторон, будет бросаться туда и сюда и можно будет его где-нибудь перехватить. Те, которым досталось напасть на лагерь десятого легиона, находя затруднительным атаковать легион в лагере, бросились на воинов, вышедших оттуда и занимавшихся рубкою леса; они вкинули в них замешательство, убили начальника лагерей, пять старших сотников и немногих воинов. Остальные нашли себе защиту в укреплениях. Между тем другой отряд Германцев пытался разрушить начатый у Батаводура мост.
21). Сражение нерешенное прекращено наступлением ночи. Более опасности было у Гриннеса и Вады. На Ваду напал Цивилис, на Гриннеса - Классик. Остановить их оказалось невозможным и храбрейшие из наших были убиты. В числе их пал Британтик, начальник союзного эскадрона; о нем-то говорили мы, что он сохранил верность к Римлянам и терпеть не мог своего дяди Цивилиса. Но когда подоспел Цериалис с отборным отрядом конницы, то дело приняло другой оборот, и Германцы сломя голову бросились бежать к реке. Цивилис, в усилиях удержать бегущих, был узнан; в него стреляли, но он, бросив коня, переплыл. Туда же ушел и Веракс. Тутор и Классик переплыли на причаливших к берегу лодках. И тут Римский флот не принял участия в сражении, хотя ему и приказано было; но был он удержан робостью и тем, что гребцы были рассеяны по другим военным занятиям. Конечно, Цериалис давал мало времени для исполнения приказаний; план действия рождался у него вдруг, но удача оправдывала славным исходом. Помогало ему счастье даже и там, где и усилий с его стороны не было, а потому и он и войско мало заботились о дисциплине. Немного дней спустя, он хотя и избег опасности попасть в плен, но не ушел от дурной о себе молвы.
22). Отправился он в Мовезий и Бонну осмотреть лагери, которые строились там для зимовки легионов; оттуда возвращался он на судах; движение совершалось в беспорядке, караулы были невнимательны. Заметили это Германцы и устроили засаду; ночь выбрали пасмурную и темную; понеслись по быстрому течению реки и беспрепятственно проникают в окопы. Хитрость помогла началу убийств: неприятели подрезали веревки у палаток и покрытых своими же палатками избивали. Другой отряд тревожил флот, бросал веревки, тащил за кормы. И для обмана соблюдав совершенную тишину, теперь, для большей острастки неприятеля, наполняют все криками. Римляне, приведенные в себя ранами, ищут оружия, бросаются по дорогам, немногие в военной одежде, а большая часть свернув на руку платье и с обнаженным мечом. Полусонный и почти обнаженный вождь обязан своим спасением ошибке неприятелей; они захватывают преторское судно отличенное флагом, полагая, что там вождь. Цериалис провел ночь в другом месте и, по мнению большинства, по случаю любовного свидания с Клавдиею Сакратою, Убийскою женщиною. Сторожа - позорное забвение своих обязанностей оправдывали стыдом вождя: будто бы они получили приказание молчать, чтобы не тревожить его отдохновения, а потому, оставив сигналы и перекличку, и сами погрузились в сон. Уже был совсем день, когда удалились неприятели с захваченными судами. Преторскую трирему по реке Луппии повлекли Веледе в дар.
23). Цивилису пришла охота развернуть на показ свой морские силы. Наполняет воинами и суда о двух рядах весел, и простые об одном. Присоединил огромное число лодок, на которых помещалось по триста и четыреста человек. Вооружение судов было обыкновенное Либурнских. Эти легкие суда вместо парусов, и это было очень красиво, имели разноцветные плащи. Местом выбрано в роде моря то, где устьем реки Мозы Рейн вливается в Океан. Поводом снарядить флот было, кроме тщеславия, этому народу свойственного от природы, грозою его (флота) отрезать подвозы припасов, шедшие из Галлии. Цериалис скорее напоказ, чем вследствие опасений, выдвинул и свой флот, численностью меньший, но опытностью гребцов, искусством кормчих, размерами судов превосходивший. Наши шли по течению реки, а суда неприятельские гонимы были ветром. Так доплывя пытались бросать стрелы и дротики и потом разошлись. Цивилис, не дерзнув ни на что более, удалился по ту сторону Рейна. Цериалис враждебно опустошил остров Батавов, а поля и дачи Цивилиса, по известной уловке вождей, оставил нетронутыми, а между тем с наступлением осени, вследствие частых уже зимних дождей весь остров Батавов болотистый и низменный, вследствие разлива реки, обратился в род пруда. Не было под руками ни флота, ни запасов; лагерь, расположенный на ровном месте, чуть не был унесен силою течения реки.
24). "Можно было бы тогда подавить легионы и хотели было Германцы, но он хитростью их отвлек", сам на себя брал Цивилис. Да и не совсем это не соответствует действительности, так как немного дней спустя он и совсем покорился. Цериалис через тайных гонцов обещал: "жребий войны, вследствие стольких поражений неблагоприятный, изменить на лучшее услугою народу Римскому, которая придется как нельзя более кстати. Треверы поражены, Убии снова изъявили покорность, у Батавов отнята родина. Приязнь Цивилиса не доставила им ничего, кроме ран, бегства, слез; изгнанник он и беглец в тягость и тем, которые его принимают. Достаточно уже погрешили они и тем, что столько раз переходили Рейн; а если они еще будут продолжать свои усилия, то вина и оскорбление будет с их стороны, а со стороны Римлян возмездие (отмщение) и боги.
25). К угрозам присоединял и обещания. Поколебалась таким образом верность Зарейнцев, но и между Батавов пошли толки: "не нужно более подвергаться разорению и не возможно одному народу уничтожить рабство мира. Чего достигли убийством и истреблением легионов как не того, что они вернулись еще в большем числе? Если бы Веспасиану помогали они, то он теперь достиг бы обладания миром. А если они вызовут на бой народ Римский, то какую же часть рода человеческого составляют Батавы? Пусть посмотрят на Ретов и Норик и на тягости других союзников: а с них дани не берут, а требуют только доблести и людей, а такое положение ближе всего к вольности, и если бы пришлось выбирать повелителей, то более чести сносить владычество государей Римских, чем Германских женщин". Так толковали в народе; а старейшины говорили: "непростительным неистовством Цивилиса увлечены они к оружию; своим домашним бедствиям хотел он противопоставить гибель их народа. Тут-то и враждебны были Батавам боги, когда легионы подверглись осаде, а легаты были умерщвлены. Война, необходимая одному, была начата всем пагубная. Дошло дело до крайности, если они не начнут приходить в себя и казнью виновника не докажут своего раскаяния.
26). Не избегло Цивилиса такое расположение умов и он решился предупредить: надоели ему уже бедствия и манила надежда сохранить жизнь, - побуждение, которое в большинстве случаев подрывает лучшие стремления. Просил он свидания; разобрали мост на реке Набалии: на концах его выступили вожди и Цивилис так начал: "если бы я говорил в свою защиту перед наместником Вителлия, то не следовало бы ни прощать того, что я наделал, ни верить тому, что стал бы высказывать. Между нами все было неприязненно и враждебно; он начал, а я придал большие размеры. Относительно Веспасиана исстари была во мне внимательность, а когда он был частным человеком, мы даже назывались приятелями. Это известно Приму Антонию, письмом которого я призван к военным действиям, для того чтобы Германские легионы и Галльские легионы и Галльская молодежь не перешли Альп. Что Антоний через письма, то же Гордеоний Флакк внушал лично, и я в Германии взялся за оружие, точно также как Муциан в Сирии, Апоний в Мезии, Флавиан в Паннонии
(Остальная часть пятой книги и всего сочинения Тацита, которое было в четырнадцати книгах, для нас погибло).