Примечания к III Филиппике

По словам Демосѳена, Филипп в неполные тринадцать лет (354-341) причинил эллинам несравненно больше бедствий и разорения, нежели аѳиняне., лакедемоняне и ѳивяне за время преобладания каждого из этих народов над остальными эллинами, хотя господство аѳинян продолжалось семьдесят три года (478-405), лакедемонян тридцать лет (405-376) и преобладающее положение ѳивян после битвы при Левктрах (371) лет пятнадцать (§ 25). Как бы с целью устранить всякое возражение в пользу Филиппа, оратор прибавляет, что, если этот или другой из эллинских народов и пользовался иногда своим превосходством во вред прочим эллинам, все же это были родные, законные сыны Эллады, а не какой-либо иноземец, да еще родом из страны наихудших рабов (§§ 30-31). Очевидно, не так смотрели на дело другие эллины, не так было и в действительности. Достаточно припомнить мрачную картину состояния Эллады, нарисованную Ѳукидидом еще в начале Пелопоннесской войны (III, 82- 84), или насилия аѳинян над союзниками, самоуправство и жестокости спартанских гармостов, беспощадное взаимное истребление эллинов в период т. н, священных войн, при чем самые грозные клятвы договаривающихся сторон и не соблюдались, и никого ни к чему не обязывали, а собственные учреждения мелких республик вовсе не составляли неприкосновенной святыни для республик сильнейших; достаточно припомнить это, чтобы в сопоставлении Филиппа с эллинскими предстателями (πϱοστάται) Эллады признать основную историческую неточность, допущенную в своей речи оратором. Потом, весьма сомнительно, чтобы слабейшие эллинские народы находили для себя большое утешение в том, что господа их, аѳиняне или лакедемоняне, были такие же эллины; скорее наоборот: гнет единокровных и единоверных эллинов был тем чувствительнее для обиженных народов. Наконец Македонский царский дом был с родни эллинам, что служило оправданием участия Филиппа в союзе амфиктионов, и далеко не все эллины смотрели на даря Македонии, как на раба или подкидыша, незаконно расхищающего чужое добро. Весьма важно, что Демосѳен, даже ввиду возможности порабощения эллинов македонянами, не находит особенно предосудительным насильственное хозяйничанье аѳинян относительно других эллинов во время их семидесятилетней гегемонии, и не в силах указать на будущее время такой формы союзных отношений между эллинскими народами, которая обеспечила бы эллинству вместе с· единством действий на случай внешней опасности прочный мир внутри каждой общины, а равно свободу и независимость в домашних делах меньших республик. Целью оратора было вызвать в своих слушателях враждебное к Филиппу настроение, объединить их в этом настроении и подвинуть их к немедленным, решительным против него действиям, и он не останавливался перед историческими неточностями, даже перед противоречиями самому себе. Четыре года тому назад, в речи о мире Демосѳен называл участие Филиппа в амфиктионии дельфийским призраком, из-за которого не стоит поднимать войну, он одобрял выделение кардиев из договора с Филиппом, с предоставлением им независимости от аѳинян и свободы вступать в союз с царем (V, 24-25). Теперь он обвиняет Филиппа в присвоении себе руководящего положения в собрании амфиктионов, равно как и в том, что он лишил аѳинян Кардии, важнейшего города на Херсонесе (§ 32). Сознательной ложью называет Шпенгель уверение нашего оратора, будто Филипп тотчас по утверждении Филократова мира клятвою, задолго до прибытия Диопейѳеса на Херсонес, завладел ѳракийскими поселениями: Серрием, Дориском и Священной Горой, прогнавши из них· аѳинские гарнизоны (§ 15). На самом деле города эти перешли в руки Филиппа лишь во время переговоров о мире, и когда Филипп под клятвою давал согласие на мир, он удержал за собою местности, покоренные до этого акта. В речи О венке оратор приурочивает вторжение Филиппа во Ѳракию к тому времени, когда мир был клятвенно утвержден одной стороной, аѳинянами, но до утверждения его Филиппом (XVIII, 2δ - 26. XIX, 55. 155-157. Срвн. Эсхин II, 82-90). Мирные условия были приняты аѳинским народом 19 елафреболиона (16 апр. 346), а согласие Филиппа, подтвержденное клятвою, последовало лишь через два месяца (17 июня того же года). Тот же факт в речи О положении Херсонеса отмечен оратором в более общих выражениях (VIII, 64).
III Филиппика была произнесена в том же году, как и эта последняя речь (341. Ол. CIX, 3), месяца на два позже её. За это время Филиппом достигнуты новые успехи на Ѳракийском Херсонесе, и теперь оратор требует, чтобы аѳиняне оказали Византии возможно скорую поддержку (VIII, 14. IX, 20). Поведение Диопейѳеса не нуждается более в защите; нет больше вопроса ни об отозвании его из Херсонеса, ни о замещении его другим лицом. До сих пор оратор, несмотря на насмешки своих противников, довольствовался советами и не решался выступать с формальным предложением, принимать на себя тем самым всю ответственность за последствия; теперь он предлагает народу голосовать его мнение как декрет народного собрания (VI, .3. VIII, 68. 76. Срвн. IX, 70. 76). Для него нет более сомнения в намерениях врага поработить не одни Аѳины, но всю Елладу, и потому неотложно должны быть приняты аѳинянами все меры самообороны и ослабления Филиппа в его собственных владениях; в предстоящей борьбе должно принять участие все эллинство; к ней должен быть привлечен и персидский парь. Гроза надвигается на всю Элладу; необходимо предупредить открытую, правильную войну, пока время не потеряно, так как на поле сражения перевес окажется на стороне врага. Впереди эллинов должны идти аѳиняне, собственным напряжением сил, а равно посольствами возбуждая и объединяя другие народы к борьбе с общим врагом. Ни в одной из речей Демосѳена изобличения против Филиппа в беззаконии и насилиях и против продажных ораторов из среды аѳинян не собраны с такою полнотою и не высказаны так откровенно и смело; неизбежность надвигающейся грозы, если эллины пропустят время и не воспрепятствуют Филиппу хозяйничать в Элладе, не выясняется с такою настойчивостью. Паѳос оратора достигает в нашей речи наибольшей высоты. Когда Филипп читал речи Демосѳена против него, он, как рассказывают, заметил: "если бы я слышал Демосѳена, как он произносил эти речи, я сам подал бы голос за него, как за вождя в войне против меня" (По Плутарх.,.. X ораторов р. 845 с). Подобное замечание скорее всего могло быть вызвано впечатлением от III Филиппики.
В существующих списках речи наблюдается большая разница в редакции текста: краткую сравнительно редакцию текста содержат лучшие списки (S и L), пространную, с более или менее значительными добавлениями, остальные; только эта одна была известна уже Дионисию Галикарнасскому; она же легла и в основу вульгаты. Соответственно этому текст получает различную редакцию и в печатных изданиях Демосѳена: в некоторых из новых изданий, напр., 3ёргеля, Вестермана, Розенберга, читатель вовсе не находит добавлений в тексте; в других обе редакции отмечены различными шрифтами, помещены в тексте рядом или напечатаны параллельно, в двух столбцах (Диндорф, Реданц-Бласс, Вейль.)
Каким образом получилась разница между списками? Дополнения представляют ли собою позднейшие прибавки к подлинному более краткому тексту оратора, и потому подлежат удалению из текста, или наоборот, пространный подлинник подвергся впоследствии сокращениям со стороны какого-либо ритора (В. Диндорф), или наконец обе редакции дело рук самого оратора, - в одном виде произносившего речь и в другом записавшего ее? Распространения текста находится на полях списка S, и почти все принадлежат XII, XIV, XV векам. В частности Имм. Беккер, впервые сличивший для своих изданий список S и установивший значение его для критики, вносит в текст стереотипного издания 1854 г. §§ 6 и 7, 58, заключает в скобки прибавку в § 32 и выпускает все остальные; Фёмель (1857) удерживает только §§ 6, 7, 58, 71 и т. д. Эпоху в решении вопроса составили исследования Шпенгеля (Abhandl. d. k. bayer. Akademie, III, 157- 197. IX, 112-124), к которым примкнул решительно Вейль (Jahrb. f. cl. Philol. 1S70 и предисловие к изд. политических речей Д.). Теорию двойной редакции самого оратора, обоснованную этими учеными, принял Бласс. То же явление он наблюдает в речи против Мидии, а в риѳме прибавок в нашей речи находит указание на принадлежность их Демосѳену. (AU. Beredtsatnk. 1S93 III, 1, 379-380). Она опирается на следующие наблюдения: значительность некоторых прибавок по объему, согласие их по содержанию и по стилю с подлинно Демосѳеновскими местами, их параллелизм, дающий себя чувствовать явными повторениями, и отсюда их несовместимость в тексте. Вторая редакция автора состояла частью в новом построении фраз (§§ 6-7, 37. 39. 46), частью в добавлении новых выражений (§§ 32. 41. 58. 71). Само собою разумеется, теория двойной редакции не исключает порчи текста позднейшими интерполяциями.
Если допустить, что огромное большинство наших рукописей представляют копии списка со внесением в них не только основного текста оригинала, но и вариантов, находившихся на полях его, тогда как рукописи S и L содержат в себе только основной текст их оригинала; если допустить также, что варианты на полях состояли или в простых прибавках, или в новых версиях основного текста, то разница между списками в важнейших местах получает точное объяснение. Следовательно, удаливши из вульгаты позднейшие вставки, а также повторения, получившиеся из сочетания двух редакций, критика восстановляет, говоря вообще, подлинный, более пространный текст речи, не подвергая однако сомнению и редакцию текста более краткую, представляемую списками S и L. Подлинность этой последней имеет за себя, помимо внутренних достоинств текста, свидетельство александрийских грамматиков о размерах III Филиппики. Интересующиеся подробностями вопроса найдут их в названных выше исследованиях Шпенгеля и Вейля, а также В. Христа (Abhandl. d. k. baery. Akad. 1882, XVI, 3).
В тексте нашего перевода дана распространенная редакция, без тех, разумеется, прибавок, позднее происхождение коих достаточно ясно: переводы тех же месть в более краткой редакции отнесены в примечания.