Оценки численности армий имеют сомнительную обоснованность в античной исторической литературе и несомненно в описаниях современных войн, даже таковых конца восемнадцатого столетия. Командующие и официальные летописцы объединялись для скрытия правды, занижая численность своих войск и завышая вражеские. Греческие историки начиная с Фукидида достигли изумительной точности и объективности при оценке численности войск со своей стороны, которая находится в полном контрасте с совершенно ненадежными цифрами, приведенных в восточной литературе, но даже они не имеют большого значения, когда имеется указание на персидские армии, размер которых сильно преувеличен даже в надежных и испытанных свидетельствах "Анабасиса Александра". Современные данные, приводимые для греческих армий во время классического периода, резко возрастают для походов Александра и становятся еще больше для армий диадохов, но это объясняется размерами предприятий, доступными экономическими ресурсами и системой набора. Александр победил при Гавгамеле с 40 000 пехоты и 7 000 кавалерии (Arr. Anab. 3.12.5), но во время битвы при Ипсе зафиксировано примерно 80 000 с обеих сторон (Plut. Demetr. 28.3), и как мы увидим в дальнейшем, тенденция к еще большему числу солдат преобладала в армии Селевкидов сильнее, чем в других современных армиях. Тем не менее, поскольку цифры, приведенные для Селевкидов, не всегда приходят из первоисточника, то они требуют тщательного рассмотрения.
Там где численность зафиксирована, мы должны различать армии для которых контингенты перечислены подробно, и для которых сохранилось только общее количество войск. Первая группа включает в себя битвы при Рафии, Магнесии и празднество в Дафне, сообщенные Полибием, который, предположительно, основывал свои отчеты, прямо или косвенно, на официальных документах. Суммарные данные по Рафии и Дафне - 62 000 пехоты и 6 000 кавалерии, 46 000 пехоты и 4 500 кавалерии соответственно, - не вызывают никаких споров, поскольку они совпадают с подробными списками войск (5.79; 30.25). Кроме того, так как версия Полибия о Рафии, вероятно, происходит из Птолемеевского источника, и египетская сторона, как сообщается, имела значительное превосходство в численности тяжеловооруженных войск, нет причины сомневаться в его надежности.
Битва при Магнесии, в которой согласно Ливию (основывающемуся на Полибии) со стороны Селевкидов участвовало 60 000 пехоты и 12 000 кавалерии (38.37.9), вызывает некоторые трудности. Аппиан (32(161)) называет 70 000. Небольшое расхождение объясняется тенденцией Аппиана к упрощению и обобщению цифр. Другие источники, не зависящие от Полибия, предоставляют гораздо более крупные цифры, и, как правило, бесполезны. Так Флор, основываясь на летописных источниках, сообщает о 300 000 пехоты и таком же количестве кавалерии (24.1). Дельбрюк, когда дает рассказ о сражении, называет цифры Ливия фантастическими, подчеркивая предвзятый проримский характер источников, отмечая огромное различие в численности между большой армией Селевкидов и скромной римской армией всего в 30 000 человек. В своем эссе о числах в истории он придерживается взгляда, что армия не рискнула бы вступить в бой с войском, значительно превосходящим в живой силе, и что все отчеты такого рода следует рассматривать как пропаганду или приписывать понятному стремлению преувеличить победу. Но эта точка зрения не учитывает тот факт, что этот же источник приписывает римлянам подавляющее численное превосходство над Антиохом III при Фермопилах (Livy 36.17.10; App. Syr. 17(71,75), оба производные от Полибия).
Рассмотрение списка различных подразделений, сообщенных Ливием, однако, при первом осмотре вызывает некоторые сомнения в надежности цифр, данных как итоговых. Кавалерии чуть больше 12 000, но пехота не превышает 45 200. Кромайер предполагает, что Ливий проигнорировал 3 000 бойцов, охранявших лагерь, неизвестное число, вероятно 800-1 000 легковооруженного прикрытия, приданного слонам, и свыше 10 000 застрельщиков передовой линии. Первая часть предлагаемого решения имеет смысл: Фермопилы были потеряны в основном потому, что "обоз" (aposkeuē) находился под угрозой уничтожения, что должно было научить Антиоха укрепить оборону лагеря. Легкие войска, приданные к слонам должны быть оценены где-то около 3 000 - 54 слона, каждый должен был нести четырех лучников на своих спинах (Livy 37.40.4), и стандартное фланговое прикрытие из 50-ти легковооруженных должно было следовать за ними. Но упущение застрельщиков вряд ли приемлемо. Сам Ливий перечисляет несколько тысяч легковооруженных войск, которых он устанавливает, конечно ошибочно, по краям флангов, а анализ источников, поля битвы, а также диспозиции обеих армий позволяет предположить, что эти отряды действовали в качестве первой линии застрельщиков. Даже если эта теория ошибочна, и эти отряды на самом деле были размещены на флангах, то трудно поверить, что Полибий проигнорировал бы легковооруженных promachoi, прими они участие в битве, кроме того, подробно перечисленные фланговые легковооруженные отряды, которые затевали битву, во всяком случае, были незначительны. Представляется предпочтительным идентифицировать недостающие 10 000 с аргираспидами, пешей гвардией, которые были причислены на правый фланг, но без указания точной численности (Livy 37.40.7). Этот контингент, как правило, насчитывал 10 000, а изучение диспозиции отрядов вместе с тактическими соображениями, делают совершенно очевидным, что примерно такое же число присутствовало и при Магнесии.
Версия Аппиана, идентифицирующая аргираспидов как кавалерию (Syr. 32(164)), не имеет особого значения: помимо многочисленных неточностей в его перечне, не было такого контингента ни во времена Александра, ни в эллинистический период, тогда как существование пехоты аргираспидов хорошо известно. К тому же, Ливий не написал бы "когорты" вместо ил у Полибия, и он регулярно применяет "когорты" для пехоты, но не для кавалерии. Точно так же, как Антисфен перепутал конную гвардию при Фермопилах с гипаспистами, пешей гвардией, точно так же Аппиан превратил аргираспидов в кавалерию.
Определение гвардии как "regia cohors" не означает, что они имели такие же порядки, как римские когорты (достигавшие 1 000 человек во времена Августа). Ливий не нашел у Полибия никаких указаний на их численность, и они могли быть просто переводом терминов тагма, синтагма или систома, как правило, применяемых к отрядам различной численности.
Вторая группа кампаний, которая состоит из экспедиций Антиоха III и Антиоха Силета в верхние сатрапии, Фермопил, и нескольких кампаний против евреев, является предметом многочисленных споров. В отличие от цифр, которые доступны для первой группы кампаний, информация об этих сражениях, за исключением Фермопил, исходит из вторичных источников, которым мы должны доверять меньше. Рассмотрение этих кампаний должно основываться, прежде всего, на доступности войск. В следующей главе, которая посвящена источникам личного состава, предпринимается попытка проследить происхождение рекрутов и оценить их численность. Выводы, основанные главным образом на цифрах Рафии, Магнесии и Дафны, будут ориентиром в оценке доступности войск. Предполагается, что военные поселения могли бы обеспечить 44 000 тяжеловооруженных войск, 3 000 полу-тяжелой пехоты и 8 000-8 500 кавалерии, которые были усилены 10 000-16 000 наемников и сильно переменным числом союзников, вассалов и подданных. При применении этих цифр к различным кампаниям необходимо учитывать территориальные изменения, политические и военные обстоятельства (как то, например, все ли возможные войска развернутые в битве рассмотрены?), и особый характер и военные требования каждого предприятия, всегда способствующие традиционной тенденции Селевкидов к привлечению большого числа солдат. Следует также обратить внимание на общую надежность и особый характер источников, хотя это должно быть вторичным фактором.
Восточный анабасис Антиоха III, который продолжался шесть лет и привел к завоеванию Мидии, Гиркании, Бактрии и даже Индии, зафиксирован в нескольких фрагментах Полибия, который, хотя и описывает Селевкидскую армию исключительно большой (10.28.1), к сожалению, непосредственно упоминает только 10 000 пехоты и 2 000 конницы, отобранных для форсированного марша в Бактрию (10.49.3-4). Итог Юстина в 100 000 пехоты и 20 000 кавалерии, как правило, рассматривается как абсолютно ненадежный, но, тогда как эти цифры явно округлены в сторону увеличения, я не думаю, что они должны быть полностью дискредитированы. Антиох III, не тревожимый своими соперниками в Египте и Македонии. или внутренними беспорядками, был в состоянии на данном этапе задействовать почти все свои ресурсы в восточной экспедиции (по крайней мере некоторые из военных поселений во Фригии и Лидии, которые недавно были умиротворены Антиохом после казни Ахея, были оставлены дома, как можно сделать вывод из Jos. Ant. 12.147.), какие явно предполагались географическим размахом его предприятий. В виду сопротивления, которое он ожидал встретить на востоке, он, естественно, в дополнение к своей регулярной армии набрал большое количество легко-вооруженных отрядов от своих восточных союзников и вспомогательные войска, численность которых была практически неограниченна. Не менее важное значение имел дополнительный личный состав для гарнизонов на возвращенной территории, как показывают огромные цифры, сообщаемые для индийского похода Александра. Если 60 000 пехоты и 12 000 кавалерии приняли участие в битве при Магнесии против римских войск после значительных потерь, до 18 000 солдат, при Фермопилах, нет никаких оснований подозревать Юстина, или вернее какой бы то ни было источник Помпея Трога, в чрезмерном преувеличении. Мы не знаем как эта огромная численность снабжалась и кормилась, или как много внутренних кризисов она могла претерпеть. Анабасис Антиоха III, в отличие от Александрова, не удостоился чести быть увековеченным восторженными летописцами, но это не является достаточным аргументов в пользу недооценки его важности и численности.
Еще более неясной представляется экспедиция Антиоха VII Сидета в 129 г. до н. э., замышляемая как последняя попытка отвоевать восточные области у парфян. Юстин, который подчеркивает экстравагантный и роскошный характер экспедиции, приписывает ему в общей сложности 80 000 солдат и 200 000 нестроевых (38.10), сопоставимые цифры приводятся в других источниках. Первая цифра выглядит подлинной: для того времени верно, что поселения в Малой Азии, которые обычно поставляли 8 000 пехотинцев и 500 кавалеристов, и восточные провинции, которые поставляли 14 000 тяжеловооруженных кавалеристов, 3 000 полутяжелых, и 5 000 кавалеристов, были уже на под управлением Селевкидов, большинство военных поселений в Мидии, Персии и Сузиане, скорее всего, присоединились с рядам Селевкидов, как только Антиох пересек Тигр. Чтобы компенсировать неучастие коренных контингентов этих регионов, экспедиции предшествовала интенсивная призывная кампания, и некоторые национальные группы, которые не присоединились к Селевкидской кампании, такие как евреи (которые одни могли поставить несколько десятков тысяч), были вынуждены разделить ее бремя (Jos. Ant. 13.250-1; ср. I Macc. 10.36, 12.41). С другой стороны, огромное число нестроевых сопровождающих не может быть принято всерьез. Предложение Биккермана, что число последователей, как правило, в два-три раза больше, чем число солдат, не может быть принято: кроме цифр Юстина он основывал свою точку зрения на определенных погребальных стелах из Сидона и Александрии, которые изображают щитоносцев, прикрепленных к солдатам. Но все эти стелы, по-видимому, изображают наемников, которые численностью 10 000-16 000 бойцов формировали только малую часть армии Селевкидов. Более того, оказывается, что щитоносцы были прикреплены только к офицерам, а не к рядовым наемникам, которые появляются в других стелах без слуг. Таким образом, при несомненно большом числе нестроевых, нет никаких оснований для его преувеличения. Если Посидония из Апамеи идентифицировать как первоисточник отчета Юстина, я предположил бы, что огромное число гражданских было приведено для того, чтобы подчеркнуть фривольную и вырожденческую атмосферу экспедиции, обеспечивая еще одно звено в цепи эпизодов, служащих Посидонию с целью противопоставления упадочного Востока с растущей мощью Рима. Тем не менее, этот вывод не компрометирует источник как таковой, и, следовательно, цифра для солдат должна быть принята во внимание.
Две книги Маккавеев предоставляют огромное множество цифр, из которых нас касаются только те, что относятся к сражениям при Аммае, Бейт-Суре, Бейт-Захарии и Эласе (165-160 г. до н. э.), поскольку в них участвовала значительная часть армии Селевкидов. Религиозный контекст и важность этих двух книг означают, что цифры, которые в любом другом источнике были бы отвергнуты с самого начала, вызвали значительные споры и аргументы. Но ни один из аргументов не учитывает ни наличных сил, ни особый характер источников.
Данные для Селевкидской армии, общей численностью несколько десятков тысяч, не идут ни в какое сравнение с крошечным еврейским войском от 800 до 10 000 человек. Одна только эта диспропорция ставит численности обеих армий под сильное сомнение. Кроме того, тщательный анализ источников указывает на то, что армия хасмонеев, по крайней мере, после очищения храма, насчитывала более 20 000 человек. В самом деле, искажение цифр, приписываемых Селевкидам, совсем не удивительно: нужно иметь в виду, что, помимо естественной склонности преувеличивать количество войск неприятеля, ни один автор не использовал официальные документы Селевкидов или источники в своих отчетах о битвах. I Macc., опубликованная поколение спустя после восстания, частично основана на сообщениях очевидцев, но никто не поверит восточным религиозным фанатикам, что они способны объективно оценить размеры лагеря противника. К тому же, историк дома Хасмонеев, автор I Macc., стремился прославить евреев, всячески преувеличивая число врагов и занижая силы евреев; II Macc. была написана в Кирене, вдали от поля боя, и сохранила только некоторые достоверные военные факты. Кроме того, принадлежа к патетической историографической школе, которая имеет тенденцию к высокопарному стилю, а также к содержанию, нацеленному на вызывание сильных чувств: страха, ужаса, умиления, ее автор описал соотношение сил войск способом, служащим ему для этого. Но виновата не столько авторская религиозная концепция, сколько ограниченность и неточность его источников. Они обе прилагают усилия, чтобы подчеркнуть божественное влияние на ход событий: I Macc. относительно умеренно намекает на божественную руку за сценой, но II Macc. пропитанная прозрениями и чудесами, явно вводит deus ex machina даже когда в этом нет никакой необходимости. Влияние историографической доктрины двух книг также можно обнаружить в представлении засад, устроенных Иудой Маккавеем, прямых лобовых атак в отсутствие ссылок на еврейскую кавалерию, в извинительном подходе к еврейским поражениям, вплоть до того, что I Macc. отмазывается от них, а II Macc превращает поражения в победы. Сообщение реальных чисел, которые в некоторых случаях, возможно, были в пользу евреев, подорвало бы их дидактическую цель.
Подобную диспропорции между силами сторон можно припомнить только в одном случае, в отчете о сицилийской кампании Тимолеона (см. напр. Diod. 16.77.4, 78.2; Plut. Tim. 25.3). Потому что источники, предшествующие Диодору и Плутарху, благоволили к нему (в основном Тимей), возвеличивая его героические деяния путем преувеличения численного превосходства врагов (Полибий отмечал невежество Тимея в военном деле и его склонность к выдумкам).
Селевкидская армия в битве при Аммае (165 г. до н. э.), насчитывала, согласно I Macc., 40 000 пехоты и 7 000 кавалерии, не считая вспомогательных войск от филистимлян и эдомеев (3.39,41); в соответствии со II Macc. она насчитывала 20 000 воинов (8.9). Первый набор цифр - бессмыслица: даже в соответствии с I Macc в это самое время половина армии следовала за Антиохом Епифаном в его походе в восточные сатрапии (3.37). Эта последняя экспедиция была гораздо важнее подавления восстания в Иудее и в этом же самом отрывке I Macc. явно преувеличивает значение иудейской операции, описывая экспедицию на восток как подготовительный этап к приобретению ресурсов для вторжения в Иудею (3.27-37, ср. 6.5-12). Следует предположить, что гораздо меньшее число, чем половина царской армии, представленной в Дафне, предназначалась для Иудеи. Итог в I Macc., вероятно, основывается, как замечено Авелем, на литературной ассоциации с численностью арамейский войск в Хрониках (I Chron. 19.18). Цифра во II Macc., которая составляет около половины потенциальных солдат, доступных на тот момент, довольна удивительна ввиду огромных численностей, упоминаемых этим источников в отношении других сражений, и его общей недостоверности. Несмотря на искушение рассматривать цифру в качестве подлинной и достоверной, предпочтительно предположить, что она возникает из-за порчи текста и в исходной версии была гораздо больше. II Macc. могла использовать неясный термин μυρίων (ср. 11.4), а прилагаемое δος было испорчено δίσχίλίων в тексте стиха (8.10 - чтение Лукиановой версии здесь δισμυροων, которое, конечно, неверно, но отражает возможную путаницу между этими двумя строками. На самом деле Селевкидская царская армия вместе с эдомеями и филистимлянами, которые не принадлежали к царской армии, вполне могла состоять более чем из 20 000 человек. На этом этапе, после того как два местных наместника или военачальника были разбиты (I Macc. 3.10-26), можно было бы ожидать, что Птолемей, сын Доримена, мобилизовал довольно крупное войско.
Точно так же цифры, приписанные двумя книгами Маккавеев первой и второй экспедициям Лисия в Иудею, должны быть отклонены. Ибо для первой экспедиции, проведенной не задолго до смерти Антиоха IV в его восточном предприятии, I Macc. сообщает о 60 000 пехоты и 5 000 кавалерии (4.28), а II Macc. сообщает о 80 000 пехоты и "тысячах всадников" (11.2, 4). Вторая экспедиция с кульминацией в битве при Бейт-Захарии, действительно имела место после смерти царя, но до того как, по крайней мере, часть войска вернулась домой (I Macc. 6.55-6). Следует подчеркнуть, что в отличие от впечатления, которое могло сложиться от чтения I Macc., хронологическое исследование указывает на вероятность того, что основная масса войск переправилась через Евфрат задолго до экспедиции к Бейт-Захарии, и что войска, оставленные в восточных сатрапиях, включали в себя местных военных поселенцев и подкрепления постоянных гарнизонов царских крепостей. I Macc. упоминает масштабный набор наемников, доведший общую численность войска до 100 000 пехоты и 20 000 кавалерии, а II Macc. называет 110 000 пехоты, но только 5 300 кавалерии (13.2). Эти цифры, очевидно, вполне правдоподобны, но с другой стороны, Иосиф в Bellum Judaicum, выводя свое краткое резюме на восстание Хасмонеев из неизвестного, хорошо информированного источника, возможно Николая Дамасского, дает 50 000 пехоты и 5 000 кавалерии (1.41). Хотя эти очевидно округленные цифры могут быть точной копией чисел, приписанных Полибием в утраченных частях его книги Селевкидской армии в одной из крупных кампаний Антиоха IV, они вовсе не обязательно экстраординарные. Ибо Лисий, чьи престиж как регента и стремление к трону были поставлены на кон, и который должен был готовиться к схватке с соперниками, несомненно набрал много наемников (как сообщает I Macc. 6.29) и был поддержан местными народами, такими как эдомеи и финикийцы, помимо большей половины регулярной армии.
I Macc. стоит на более прочной основе, приписывая 20 000 пехоты и 2 000 кавалерии Бакхиду во время его второго вторжения в Иудею в 160 г. до н. э., которое явилось причиной смерти Иуды Маккавея при Эласе (9.4). По сути, не существует возражений против этих чисел: битва состоялась в апреле 160 г. вскоре после отвоевания Вавилонии и подавления восстания верхних сатрапий под управлением Тимарха, которое датируется началом 160 г. Дата смерти Тимарха неизвестна, но вавилонская клинописная табличка утверждает, что с 151 г., т. е. между апрелем 161 и апрелем 160 г. до н. э. (в соответствии с вавилонским исчислением эры Селевкидов, которая отсчитывается с апреля 311 г. до н. э.), Вавилонию контролировал Деметрий, и комбинация этой даты с App. Syr. 47; Polyb. 31.33, 32.2-3; Diod. 31.28, представляет вероятным, что это вопрос был разрешим (32) начиная с 160 г. Битва при Эласе имела место в первый месяц 152 г. С. э. (I Macc. 9.3). Так как экспедиция Бакхида непосредственно связана с евреями, хронологической основой для ее датировки должен быть апрель 311 г, согласно Вавилонской системе. Поход на Эласу, таким образом, должен быть датирован апрелем 160 г. до н. э. Эта самая дата справедлива, даже если мы предположим, что I Macc. приняла "смешанную" систему; расчет годов соответствует македонской отправной точке в октябре 312 г., и мясяцев - в соответствии с древней израилитической системе с началом года от Ниссана-Апреля (см. напр. I Macc. 4.52, 10.21). Так как войска в восточных провинциях не заслуживали доверия, имеющиеся войска более или менее равнялись числу тех, что были развернуты в Дафне. 20 000 пехоты (из которых не более 10 000 были фалангитами) и 2 000 конницы оставляли около половины личного состава, доступного Селевкидам на то время. Восторженный прием, оказанный Деметрию I в Вавилонии (App. Syr. 47(242-3)) позволил ему выделить половину войск для урегулирования ситуации в Иудее. Кроме того, в виду предполагаемой численности иудейской армии, успехов восстания, катастрафического поражения бывшего наместника Никанора из-за малочисленности сил в его распоряжении, высокого положения Бакхида, надвигающейся опасности римской интервенции после недавнего договора евреев с Римом, а также амбициозного и решительного характера предприятий Бакида, царь не мог идти на риск с меньшими силами.
Автор I Macc. не преувеличивает численность армии Селевкидов в этом случае, потому что он дает крайне малые цифры, всего 800 человек, для евреев, вместо обычных 6 000 и 10 000, приписываемых Иуде Маккавею в его прежних походах, в то время как на самом деле, еврейское войско насчитывало, по-видимому, 20 000 человек. Если бы он выставил 100 000 или около того солдат против 800 еврейских фанатиков, сомнительно, чтобы такой контраст проглотили даже те, кто наделен восточным воображением.
От огромных чисел участников Хасмонейского похода мы пришли к скудным цифрам для Фермопил (191 г. до н. э.), одного из самых решительных сражений в истории войн Селевкидов. Экспедиционный корпус Антиоха III, который оплыл с началом зимы, оценивается Ливием, основывающемся на Полибии, как состоящий из 10 000 пехотинцев и 500 всадников (35.43.6). Эти скромные цифры не могут отрицать общее впечатление, что Селевкиды обладали огромным мобилизационным потенциалом, ибо эта битва окружена особыми обстоятельствами: Антиох III, по разным причинам поспешно переправился в Грецию, не дожидаясь основной массы своей армии, надеясь, что греческие федерации, и, возможно, Филипп V, присоединятся к нему (App. Syr. 12(47) и т. д.). Следует также иметь в виду, что если бы все войско переправилось в Грецию, поражение было бы равносильно самоубийству. Но даже в этой экспедиции армия Селевкидов не обязательно была столь скромной, как может показаться из источников.
Упомянутые выше цифры применяются к силам Селевкидов, которые высадились в Птелеоне (Livy 35.43.5-6); они появляются на войсковой сходке в Ламии накануне боя (id. 36. 15.3), и в самой битве (App. Syr. 17(75)), и даже применительно к потерям: 10 000 пехотинцев убиты или взяты в плен, а 500 спаслись (Livy 36.19.11; App. Syr. 20(90)). Численность потерь, очевидно, неверна, и тождество между цифрами для войск, которые высадились, и теми, которые сражались при Фермопилах, само по себе довольно подозрительно: в течение зимы Селевкиды потеряли несколько тысяч бойцов - 3 000 или 4 000 попали в плен в Афамании в Фессалии; неустановленное число сдались, из которых 1 000 были приняты в римскую армию (Livy 36.14.5, 11-12; App. Syr. 17(72)). Кроме того было много других отрядов, которые, вероятно, не принимали участие в битве: Антиох поставил гарнизоны в некоторых городах, среди них Деметриада и Халкида, с тем чтобы предотвратить переход римлян по морю в обход опасного прохода (Livy 36.5.1, 33.4-6); послал 1 000 солдат в Элиду, чтобы удержать ахейцев (id. 36.5.3; Polyb. 20.3.7); и назначил неизвестное число по гарнизонам в некоторые города Акарнании (Livy 36.12.11).
Ливий указывает, что в одном случае подкрепления были отправлены из Азии в Грецию (36.15.3-4) и Тит Квинтий Фламинин, обращаясь к Ахейскому союзу, описывает войско Селевкидов как "едва равное двум некомплектным легионам" (35.49.10). Соответственно, можно предположить, что подкрепления довели численность войск, принимавших участие в битве до первоначальной численности десанта. Но я склонен полагать, что подкрепления были достаточно малы, и что повторяющаяся цифра 10 000 пехотинцев и 500 всадников имеет значение только для самой битвы, тогда как десант, принимая во внимание потери, понесенные перед боем, и гарнизоны, выше уже упомянутые, составлял по меньшей мере 18 000 человек: Антиох высадился в Греции в начале зимы 192-191 г. до н. э. (Livy 35.44.5-6; Zon. 9.451A), тогда как битва произошла в конце апреля. Между серединой ноября и серединой марта Эгейское море довольно опасно, как, по-видимому, сам Антиох полагал (Livy 35.44.5-6). Антиох не доверил бы значительное число войск морской перевозке в зимний период, когда он еще не был в затруднении, а римское вмешательство также было исключено в виду сурового времени года. С приближением весны он послал Поликсенида в Азию доставить войска, но с течением времени он становился все более нетерпеливым по поводу задержки каравана (id. 36.15.5; App. Syr. 12(47), 17(74)). Кроме того, случайные ссылки на подкрепления, в отличие от исключительно подробного отчета о подготовке обеих сторон к столкновению, подразумевает, что их численность была несущественной. Оценка Фламинина, что противника не следует принимать всерьез, которую Ливий приписывает речи римских эмиссаров, возможно, его собственная выдумка. Сомнительный характер речи очевиден из ссылки на высадку войск из дахов, мидийцев, кадусиев и элимейцев (Livy 35.49.12; ср. 48.5), тогда когда фактически эти восточные отряды слишком надолго задержались в Азии, чтобы успеть к Фермопилам. Эти же самые искаженные факты о Селевкидской армии снова возникают в обращении Глабриона к бойцам (Livy 36.17.5). Наконец сам Ливий описывает армию собранную в Ламии накануне битвы как "aliquanto pauciores quam umquam antea convenissent" (значительно меньшая из когда-либо собираемых раньше - 36.15.4), очевидно, ссылаясь на предыдущие операции Селевкидов в Греции в момента высадки, хотя, конечно, возможно, это собственный комментарий Ливия на незначительность сил.
Этот вывод подкрепляется данными о судах, применяемых для перевозки армии в Грецию. Они включали в себя 40 палубных судов (tecti naves), 60 открытых (aperti) и 200 торговых судов (Livy 35.43.3). Третья категория не использовалась для самой транспортировки войск, но другие две, возможно, имели stratiotides, т. е. военные суда временно или постоянно переделаны были на транспортировку войск. Предположение, что это были обычные боевые корабли менее вероятно: рассчитывая провести экспедицию в основном на суше, Антиох не взял на себя труд подготовить достаточно боевых кораблей. Кроме того, фактически, трирема несет только 14 солдат. Если бы все корабли были боевыми, а не транспортными, Антиох смог бы перевести лишь небольшую часть из 10 000 пехотинцев и 500 всадников, зафиксированных в источниках. Возможность, что только некоторые суда были транспортными, следует исключить: детальная классификация, сделанная Ливием-Полибием указывает, что беспалубные суда принадлежали к одной категории; в противном случае различие должно было пройти между tacheiai (быстрые) и hoplitagōgai (транспортные), двумя типами "палубных" и "беспалубных" судов. Палубные суда без сомнения были квинквиремы, а беспалубные - триремы. Существует ряд доказательств, транспортная трирема могла перевозить около 100 человек. Вместимость hoplitagogos quinquireme не известна, но, принимая во внимание, что квинквирема была примерно в три раза больше триремы, они могли, предположительно, нести до 300 человек десанта, что в итоге дает минимум 18 000 солдат. Но как бы там ни было, фактическая численность десантного корпуса Селевкидской армии, размещенного в Греции, была, несомненно, выше 18 000 человек.
Относительно вместимости трирем, нужно заметить, что в соответствии с числом афинских солдат и судов в экспедиции на Сицилию (Thuc. 6.43) 6 400 личного состава десанта были разделены между 40 афинскими stratiotides, к которым были добавлены 22 судна союзников (по крайней мере 12 союзных трирем были боевыми кораблями).
Остается рассмотреть еще два сражения, для которых вообще нет письменной информации о численности. Вызов, брошенный Молоном в 220 г. до н. э., в конце концов был разрешен всеми наличными тяжеловооруженными войсками, подкрепленными критянами, галатами и греческими наемниками (Polyb. 5.52.4-54.2). В это время Антиох III управлял только Сирией и Месопотамией, тогда как провинции восточнее Тигра находились под контролем Молона, а Малая Азия находилась под Ахеем (Polyb. 5.41.1, 42.7, 57.1). Военные поселения в Сирии и Месопотамии были способны обеспечить 25 000 тяжелой пехоты и 3 500 кавалерии, из которых в общей сложности 6 000 повстанцев из Киррестики должны быть вычтены (Polyb. 5.57.4). Как я уже упоминал, численность наемников колебалась от 10 000 до 16 000. Войска Молона, набираемые из поселенцев в восточных сатрапиях (id. 5.54.8), должны быть оценены примерно в 14 000 тяжелой пехоты, 3 000 полу-тяжелой и 5 000 всадников, в дополнение неизвестное число критских и галатских наемников и значительное число вспомогательных отрядов восточных "стрелковых войск" (id. 5. 52.5, 53.8).
Случайный обрывок информации из Порфирия, сохраненный Иеронимом, дает ключ к битве при Панионе, 200 г. до н. э.: 10 000 птолемеевых войск бежали с поля боя со Скопасом в Сидон (в Dan. 11.15). Иосиф на авторитете Полибия сообщает, что основная часть египетской армии была истреблена (Ant. 12.132). Можно предположить, что большинство выживших, кто не попал в плен, инстинктивно бежали в южном направлении, а не вдоль пересеченной и горной дороги на Сидон. Большое число тех, кто нашел убежище в Сидоне, указывает на то, что общая численность армии Птолемеев составляла несколько десятков тысяч. Армия Селевкидов, как показывает диспозиция войск и ход битвы (Polyb. 16. 18-19), не могла быть слабее. Косвенное подтверждение этого вывода можно найти в Daniel 11.13: "И царь северный снова выставил войско, еще больше прежнего". "Прежнее" несомненно, относится к армии Селевкидов при Рафии, которую составляли 62 000 пехотинцев и 6 000 всадников. Лагерь Антиоха в Панионе был, соответственно, еще больше. Иероним прибавляет, что Антиох набрал "incrediblem ... exercitum" из верхних сатрапий (ibid. 13-14). И в самом деле, основной источник личного состава, военные поселения, которые были способны обеспечить примерно 44 000 пехоты и 8 000-8 500 кавалерии, были все в распоряжении Антиоха, не говоря уже о значительно колеблющемся числе наемников, союзников и вспомогательных войск, особенно из восточных областей. После повторяющихся неудач в решении проблемы Келесирии, одна из них как раз годом ранее, не удивительно, что Антиох III мобилизовал все доступные войска. Но как это часто бывает в подобных обстоятельствах, сосредоточение армии в Палестине расчистило путь для вторжения в западные части Малой Азии Филиппу V.
Подведем итог: по-видимому, большая численность войск, зафиксированная для крупных кампаний, в целом, является достоверной, исключая таковые, что даны в двух книгах Маккавеев. Цифры для Рафии, Магнесии и Дафны будут служить нам в следующей главе вехами в оценке мобилизационных возможностей Селевкидов в разные периоды и в разных регионах. Умозаключениями из такого анализа найдем обоснованные цифры для восточных экспедиций Антиоха III и IV и битвы при Эласе. Хотя и опровергающие другие цифры, приписываемые кампаниям против Иуды Макавея, они подкрепляются цифрами в "Войне" Иосифа для Бейт-Захарии и показывают, что Антиох III применял очень большие армии против Молона и при Панионе. Даже в 192 г. до н. э., высадившись в Греции, 18 000 передовых войск, конечно были бы пополнены другими, которых Антиох III предназначал для мобилизации в Грецию, или дождались бы прихода этолийцев и македонян, чтобы таким образом собрать армию столь же большие, как все его предыдущие.