1. Ѳукидид аѳинянин написал историю войны между пелопоннесцами и аѳинянами, как они вели ее друг против друга. Приступил он к труду своему тотчас с момента возникновения войны в той уверенности, что война эта будет войною важною и самою достопримечательною в сравнении со всеми предшествовавшими. Заключал он так из того, что обе воюющие стороны вполне к ней подготовлены, а также из того, что прочие эллины, как он видел, стали присоединяться то к одной, то к другой стороне, одни немедленно, другие после некоторого размышления. (2) Действительно, война эта вызвала величайшее движение среди эллинов и некоторой части варваров, да и, можно сказать, среди огромного большинства всех народов. То, что предшествовало этой войне и что происходило в еще более ранние времена, невозможно было за давностью времени исследовать с точностью. Все же на основании свидетельств, при помощи которых мне удается проникнуть с достоверностью в очень далекое прошлое, я заключаю, что тогда не случилось ничего важного ни в области военных событий, ни в каком-либо ином отношении.
2. По-видимому, страна, именуемая ныне Элладою, прочно заселена не с давних пор. Раньше происходили в ней переселения, и каждый народ легко покидал свою землю, будучи тесним каким-либо другим, всякий раз более многочисленным народом. (2) Дело в том, что при отсутствии торговли и безопасных взаимных сношений как на суше, так и на море, каждый возделывал свои поля лишь настолько, чтобы было на что жить; никто не имел избытка в средствах, не культивировал землю, потому что неизвестно было, когда нападет на него другой и, пользуясь беззащитностью его жилища, отнимет у него имущество; к тому же каждый рассчитывал, что везде можно будет добыть себе необходимое дневное пропитание. Вот почему все легко снимались с места, и вследствие этого же ни у кого не было ни больших сильных городов, ни вообще каких бы то ни было приспособлений для обороны. (3) Всегда перемене населения подвергались преимущественно наилучшие земли Эллады, именно области, называемые теперь Ѳессалией и Беотией, также большая часть Пелопоннеса, кроме Аркадии, наконец, все плодороднейшие области остальной Эллады. (4) Но если благодаря плодородию почвы могущество некоторых племен и возрастало, то, порождая внутренние распри, ведшие их к гибели, оно вместе с тем еще скорее вызывало посягательства на себя со стороны иноплеменников. (5) Напротив, Аттика по причине скудости почвы с самих давних времен не испытывала внутренних переворотов и всегда занята была одним и тем же населением. (6) Весьма важным подтверждением этой мысли служит и то, что в остальных частях Эллады население вследствие иммиграции увеличивалось не в одинаковой степени с Аттикой. Объясняется это тем, что вытесняемые войною или междоусобицами самые могущественные обитатели из прочей Эллада удалялись к аѳинянам, так как те сидели на земле крепко, и, становясь тотчас гражданами Аттики, уже с давней поры сделали государство еще большим по количеству населения, так что впоследствии, когда в Аттике не оказалось достаточно земли, аѳиняне отправили колонии даже в Ионию.
3. Точно так же следующее обстоятельство служит для меня преимущественным указанием на бессилие древних обитателей Эллады: до Троянской войны она, очевидно, ничего не совершила общими силами. (2) Мне даже кажется, что Эллада во всей своей совокупности не носила еще этого имени, что такого обозначения ее вовсе и не существовало раньше Эллина, сына Девкалиона, но что названия ей давали по своим именам отдельные племена, преимущественно пеласги. Только когда Эллин и его сыновья достигли могущества в Фѳиотиде[1] и их стали призывать на помощь в остальные города, только тогда эти племена одно за другим, и то скорее вследствие взаимного соприкосновения друг с другом, стали называться эллинами, хотя все-таки долгое время
название это не могло вытеснить все прочие. (3) Об этом свидетельствует лучше всего Гомер. Он жил ведь гораздо позже Троянской войны и, однако, нигде не обозначает всех эллинов, в их совокупности, таким именем, а называет эллинами только тех, которые вместе с Ахиллом прибыли из Фѳиотиды, - они-то и были первыми эллинами, - других же Гомер в своем эпосе называет данаями, аргивянами и ахейцами.[2] Точно так же Гомер не употребляет и имени варваров, потому, мне кажется, что сами эллины не обособились еще под одним именем,
противоположным названию варваров. (4) Итак, эллины, жившие отдельно по городам, понимавшие друг друга и впоследствии названные все общим именем, до Троянской войны, по слабости и отсутствию взаимного общения, не совершили ничего сообща. (5) Да и в этот-то поход они выступили вместе уже после того, как больше освоились с морем.
4. Минос раньше всех, как известно нам по преданию, приобрел себе флот, овладел большею частью моря, которое называется теперь Эллинским,[3] достиг господства над Кикладскими островами и первый заселил большую часть их колониями, причем изгнал карийцев и посадил правителями собственных сыновей. Очевидно также, что Минос старался, насколько мог, уничтожить на море пиратство, чтобы тем вернее получать доходы. 5. В древности эллины и те из варваров, которые жили на материке близ моря, а равно все обитатели островов, обратились к пиратству с того времени, как стали чаще сноситься друг с другом по морю. Во главе их становились лица наиболее могущественные, которые и поддерживали пиратство ради собственной корысти и для доставления пропитания слабым. (2) Нападая на неукрепленные города, состоящие из отдельных селений, они грабили их и большею частью так добывали себе средства к жизни. Тогда занятие это не считалось еще постыдным, скорее, приносило даже некоторую славу. Доказательство этого представляют еще и теперь те из обитателей материка, у которых ловкость в этом деле пользуется почетом, а также древние поэты, везде предлагающие пристающим к берегу людям один и тот же вопрос: не разбойники ли они?,[4] так как ни те, которых спрашивают, не считают занятие это недостойным, ни те, которым желательно это узнать, не вменяют его в порок. (3) Впрочем, жители грабили друг друга и на суше; во многих же частях Эллады и до сих пор практикуется старинный способ жизни, именно у локров озольских, этолян, акарнанов и у обитателей пограничного с ними материка.[5] Самый обычай ношения с собою оружия сохранился у этих материковых народов от старинного занятия их разбоем. 6. Дело в том, что жители всей Эллады ходили тогда вооруженными: жилища не были защищены, пути сообщения не безопасны, что и ввело в обычай жить с оружием, как живут варвары. (2) Те части Эллады, в которых ведут еще и теперь такой образ жизни, свидетельствуют о существовании некогда подобных обычаев у всех эллинов. (3) Из их числа аѳиняне первые сняли с себя оружие и благодаря вольному образу жизни перешли к большей роскоши; среди них старшие из числа богатых вследствие склонности к изнеженности только недавно перестали носить льняные хитоны и укреплять себе волосы на голове в кробил с помощью золотых цикад. Поэтому-то и старшие из ионян, по родству своему с аѳинянами, долго удерживали у себя такой же убор. (4) С другой стороны, лакедемоняне первые стали носить скромное одеяние нынешнего образца, и вообще у них люди более зажиточные в образе жизни очень приблизились к народной массе. (5) Лакедемоняне же первые, сняв с себя одежду и выступив обнаженными в присутствии других, жирно умащивали себя маслом при гимнастических упражнениях. А в прежнее время на Олимпийских состязаниях борцы состязались с поясом вокруг детородных частей и только немного лет назад перестали надевать его. Впрочем, еще и теперь у тех варваров, преимущественно азиатцев, которые устраивают состязания в кулачном бою и в борьбе, последние происходят в поясах. (6) Можно было бы указать и на многое другое в образе жизни древних эллинов, чем они походили на нынешних варваров.
7. Все города, основанные в последнее время, когда мореплавание получило уже большее развитие, а средства имелись в большом избытке, обводились стенами и строились непосредственно на морских берегах; кроме того, в видах торговли и для ограждения себя от соседей, все старались занимать перешейки. Напротив, древние города как на островах, так и на суше вследствие долго державшегося пиратства большею частью были построены вдали от моря, потому что и жители этих городов грабили друг друга так же, как и все береговые жители, хотя бы и не занимавшиеся мореплаванием; и до сих пор города эти расположены внутри материка. 8. Ничуть не меньше занимались разбоем и островитяне, именно карийцы и финикяне, заселившие большинство островов. Вот доказательство этого: когда аѳиняне во время этой войны[6] очищали Делос[7] и удалили все гробницы, бывшие на острове, то больше половины погребенных в них покойников оказались карийцами; их признали по вооружению, положенному вместе с ними в могилы, и по способу погребения, до сих пор существующему. (2) С образованием флота Миноса взаимные сношения на море усилились, потому что Минос очистил острова от разбойников и тогда же заселил большинство их колонистами. (3) Кроме того, приморские жители владели еще большими средствами и потому крепче сидели на местах, а некоторые, разбогатев, оградили себя стенами. Стремление к наживе вело к тому, что более слабые находились в рабстве у более сильных, тогда как более могущественные, опираясь на свои богатства, подчиняли себе меньшие города. (4) В таком состоянии эллины находились довольно долго, прежде чем они выступили в поход против Трои.
9. Мне кажется, Агамемнон собрал свое войско не столько потому, что принудил к этому походу женихов Елены, связанных клятвою с Тиндареем, сколько потому, что выдавался над современниками своим могуществом. (2) К тому же лица, получившие от предков самые достоверные предания о судьбах Пелопоннеса, рассказывают, что Пелоп приобрел силу благодаря прежде всего большому богатству, с которым он явился из Азии к людям бедным. Потому он и назвал страну своим именем, хотя и был пришельцем. Впоследствии потомкам его посчастливилось еще больше, именно: когда в Аттике пал от руки Гераклидов Еврисѳей, поручивший при отправлении на войну Микены и власть Атрею как родственнику - Атрей был его дядею с материнской стороны, - случилось так, что последний из-за убийства Хрисиппа бежал от отца. Между тем Еврисѳей все не возвращался. Тогда Атрей получил царскую власть над Микенами и над всеми землями, которыми правил Еврисѳей, согласно желанию самих микенян: они боялись Гераклидов, а Атрей представлялся им могущественным и вместе с тем успел угодить народной массе. Таким-то образом Пелопиды стали могущественнее потомков Персея. (3) Все это достояние, по-видимому, получил Агамемнон; сверх того, он значительно превосходил всех прочих морскими силами и потому собрал войско в поход не столько вследствие расположения к себе, сколько действуя страхом. Очевидно, сам Агамемнон явился под Трою с наибольшим числом кораблей, а также доставил корабли для аркадян, о чем свидетельствует Гомер,[8] если только на свидетельство его можно полагаться. (4) И в рассказе о передаче скипетра Гомер[9] сказал об Агамемноне, что он "владычествует над многими островами и над всем Аргосом". Действительно, живя на материке, Агамемнон не имел бы власти над островами, за исключением ближайших (этих же не могло быть много), если бы у него вовсе не было флота. (5) По Троянскому походу следует представлять себе состояние Эллады в предшествовавшее время. 10. Если бы из того обстоятельства, что Микены были малы или что какой-нибудь из тогдашних городов оказывается теперь незначительным, кто-нибудь стал относиться с недоверием к тому, что Троянский поход был действительно столь грандиозен, как изображают его поэты и как установилось о нем предание, то такое недоверие было бы недостаточно обоснованным. (2) Предположим, что город лакедемонян[10] был бы разорен и от него уцелели бы только святилища да фундаменты строений; при таких условиях, полагаю, у наших потомков по прошествии долгого времени возникло бы сильное сомнение в том, что могущество лакедемонян соответствовало их славе. Между тем они владеют двумя пятыми Пелопоннеса, имеют гегемонию над всем им и над множеством союзников за его пределами. Тем не менее город лакедемонян мог бы показаться ниже присущего ему значения, так как он не был объединен путем синэкизма, в нем нет пышных храмов и строений, но, по древнему обычаю Эллады, он состоит из селений. Напротив, если бы той же участи, что Спарта, подверглись аѳиняне, то по наружному виду их города могущество их могло бы показаться вдвое бо́льшим, сравнительно с действительностью. (3) Итак, в указанном случае следует верить преданию и, считаясь более с могуществом городов, нежели с внешним видом их, допускать, что Троянский поход был самым грандиозным из всех предшествовавших, хотя и уступал нынешним, конечно, если можно и здесь сколько-нибудь доверять поэзии Гомера, который как поэт, разумеется, преувеличил и приукрасил поход. Однако даже и в таком виде он оказывается слишком незначительным. (4) В самом деле, Гомер повествует,[11] что из числа тысячи двухсот кораблей на беотийских было по ста двадцати человек, а на кораблях Фил октета - по пятидесяти, указывая этим, как мне кажется, на самые большие и самые малые корабли; по крайней мере, в списке кораблей о величине других не упоминается. Что все гребцы были в то же время и воинами, видно по кораблям Филоктета: все гребцы их, по Гомеру, были стрелками из луков. Невероятно, чтобы, исключая царей и высших должностных лиц, низшие корабельные слуги отплыли в большом числе вместе с воинами, тем более, что им предстояло переплывать море с военными принадлежностями, да и суда их были не палубные, а, скорее, по древнему способу, сооружены, как суда пиратские. (5) Итак, если принять во внимание среднюю величину между самыми большими и самыми малыми кораблями, окажется, что эллинов явилось под Трою немного, даром что воинов посылала вся Эллада сообща. 11. Причиною этого была не столько малочисленность населения, сколько отсутствие у него материальных средств. Из-за скудости провианта эллины выступили с меньшим войском, таким только, какое, по их расчетам, могло содержаться во время войны на добываемые на войне средства. По прибытии к Трое эллины одержали победу в сражении, - это несомненно, потому что иначе они не могли бы возвести укреплений подле своей стоянки. Однако и под Троей эллины, очевидно, употребили в дело не все свое войско, а стали заниматься земледелием на Херсонесе и разбоем по недостатку средств к жизни. Главным образом вследствие этой раздробленности эллинов троянцы и могли оказывать им сопротивление в течение десяти лет, каждый раз будучи равносильны остающимся на месте неприятелям. (2) Напротив, если бы жизненных припасов эллины взяли с собою в изобилии, если бы они не занимались грабежом и обработкою земли и вели войну непрерывно общими силами, они легко одержали бы победу в открытом сражении и овладели бы городом: они давали ведь отпор неприятелю, и не будучи все в сборе, а действуя только с тою частью войска, какая каждый раз бывала налицо. Поэтому если бы они приналегли на осаду, то взяли бы Трою и скорее и с меньшим трудом. Однако вследствие недостатка материальных средств з не только предприятия, предшествовавшие Троянской войне, были незначительны, но и эта война, самая замечательная из всех происходивших раньше, оказывается в действительности не столь значительною, как рисует ее молва и установившееся ныне через поэтов предание. 12. Даже и после Троянской войны в Элладе все еще происходили перемещения жителей и новые заселения, так что страна не знала покоя и потому не преуспевала. (2) Возвращение эллинов из-под Илиона замедлилось, что повело к многочисленным переменам: в государствах возникали большею частью междоусобицы, вследствие которых изгнанники стали основывать новые города. (3) Так, на шестидесятом году по взятии Илиона нынешние беотяне, вытесненные ѳессалийцами из Арны, заселили теперешнюю Беотию, прежде именовавшуюся Кадмей- ской землей (впрочем, отряд беотян и раньше еще жил в этой области; часть их и отправилась в поход на Илион).[12] На восьмидесятом году доряне вместе с Гераклидами овладели Пелопоннесом. (4) Лишь много времени спустя и то с трудом Эллада прочно успокоилась, в ней не было больше передвижений, и эллины стали высылать колонии: аѳиняне заселили тогда Ионию и большинство островов, пелопоннесцы - большую часть Италии,[13] Сицилии[14] и некоторые местности в остальной Элладе. Все эти заселения имели место после Троянской войны.
13. В то время как Эллада становилась могущественнее, богатела еще больше прежнего, в государствах вследствие увеличения их материального достатка большею частью стали возникать тирании (раньше там была наследственная царская власть с определенными привилегиями), эллины начали снаряжать флоты и больше прежнего стремились к обладанию морем. (2) Говорят, коринѳяне первые усвоили морское дело ближе всего к теперешнему его образцу, и первые в Элладе триеры сооружены были в Коринѳе. (3) По-видимому, и для самиян коринѳский кораблестроитель Аминокл сколотил четыре судна; с того времени, как он прибыл к самиянам, до окончания этой войны прошло по меньшей мере триста лет. (4) Древнейшая морская битва, насколько мы знаем, была у коринѳян с керкирянами; от этой битвы до того же времени[15] прошло не менее двухсот шестидесяти лет. (5) Коринѳ расположен был на перешейке, и потому с древнейших времен там находился рынок. А так как в старину эллины, жившие в Пелопоннесе и за его пределами, сносились друг с другом больше сухим путем, нежели морем, и сношения эти совершались через Коринѳ, то коринѳяне разбогатели, что видно и из древних поэтов: они прозвали Коринѳ богатым. Когда эллины стали ходить по морям больше, коринѳяне, заведя флот, обратились к уничтожению морских разбоев и, представляя для эллинов рынок, усилили свой город притоком богатств в него по обоим путям. (6) У ионян[16] флот появляется гораздо позже, в царствование Кира (560-529 гг.), первого царя персов, и сына его Камбиса (529-522 гг.). В войну с Киром ионяне некоторое время были господами на своем море.[17] Тиран Самоса в царствование Камбиса Поликрат также имел сильный флот, подчинил своей власти различные острова, между прочим завладел Ренеей, которую посвятил Аполлону Делосскому. Наконец фокеяне, населяющие Массалию (600 г.),[18] побеждали в морских сражениях кархедонян. 14. Таковы были наиболее значительные морские силы. Хотя флоты эти образовались много поколений спустя после Троянской войны, однако, как и в то время, они заключали в себе, по-видимому, мало триер, состоя все из пентеконтер и длинных судов. Незадолго до Персидских войн и смерти Дария (485 г.), который был царем персов после Камбиса, появилось очень много триер у сицилийских тиранов и у керкирян. Это были значительные флоты в Элладе, составившиеся в последнее время перед походом Ксеркса. (2) Эгиняне же, аѳиняне и некоторые другие эллины располагали ничтожным количеством судов, и то большею частью пентеконтер. Флот появился у аѳинян поздно, с того времени, как Ѳемистокл убедил аѳинян во время их войны с эгинянами (488/487 г.) и ввиду ожидаемого вторжения варваров соорудить корабли; на этих кораблях аѳиняне и сразились на море.[19] Впрочем, и эти корабли не были еще вполне палубными.
15. Вот каковы были морские силы эллинов в древнее время и каковы они стали впоследствии. Все же эллины, которые обратили внимание на развитие морского дела, приобрели довольно значительную силу частью благодаря притоку денежных средств, частью путем владычества над другими эллинами. Во время морских походов они покоряли острова, особенно те из эллинов, которые не имели в достаточном количестве собственной земли. (2) Напротив, такой сухопутной войны, которая привела бы к возникновению какой-либо сильной державы, не было ни одной. Все войны, какие были, происходили каждый раз только между соседями; походов в чужие земли, далеко от родины, с завоевательными целями эллины не предпринимали. Дело в том, что к сильнейшим государствам более слабые не примыкали на положении подчиненных; с другой стороны, и сами эллины не совершали общих походов на равных для всех условиях, а каждый предпочитал вести войну с соседями самолично. (3) Лишь давно, во время войны, происшедшей между халкидянами и эретриянами, и остальные эллины разделились, вступив в союз с тою или другою из воюющих сторон. 16. Для разных эллинов существовали в различных местах препятствия к усилению. Между прочим, на ионян в то время, когда благосостояние их сильно возросло, обрушилось войною персидское царство с Киром во главе после покорения им Креса (548 г.) и всех земель по сю сторону реки Галиса до моря. Кир поработил города на материке, а впоследствии Дарий, опираясь на финикийский флот, подчинил себе и острова. 17. Все тираны, бывшие в эллинских государствах, обращали свои заботы исключительно на свои интересы, на безопасность своей личности и на возвеличение своего дома. Поэтому при управлении государством они преимущественно, насколько возможно, озабочены были принятием мер собственной безопасности; ни одного замечательного дела они не совершили, кроме разве войн отдельных тиранов с пограничными жителями[20]. Так, в течение долгого времени со всех сторон Эллада была задерживаема в своем развитии, не совершала общими силами ничего видного, и отдельные государства ее были слишком мало предприимчивы.
18. Аѳинские тираны и большинство тиранов остальной Эллады, и раньше того долго томившейся под властью тирании, были наконец, исключая тиранов сицилийских, низложены лакедемонянами. (Сам Лакедемон после заселения его дорянами, живущими теперь в этой области, очень долго, насколько мы знаем, страдал от внутренних волнений; однако с давних уже пор он управлялся благими законами и никогда не был под властью тиранов; в течение четырехсот с небольшим лет, протекших до окончания этой войны, лакедемоняне имеют одно и то же государственное устройство; благодаря этому они стали могущественны и организовали дела в остальных государствах.) (2) Немного лет спустя после упразднения тирании в Элладе произошло при Мараѳоне сражение персов с аѳинянами (490 г.). На десятом году после этой битвы персы снова явились в Элладу с огромным войском с целью поработить ее. Когда над головою всех нависла великая опасность, лакедемоняне, опираясь на превосходство своих сил, стали во главе общеэллинского ополчения, а аѳиняне при наступлении персов решили покинуть свой город, собрали свое имущество, сели на корабли и, таким образом, сделались морским народом. Вскоре после отражения персов общими силами эллины, как те, что отложились от персидского царя, так и те, которые вместе воевали, распределились между аѳинянами и лакедемонянами. И те и другие, действительно, оказались наиболее могущественными: лакедемоняне сильны были на суше, аѳиняне на море. (3) Взаимный союз между ними сохранился недолго. Вскоре разделенные враждою лакедемоняне и аѳиняне вместе со своими союзниками воевали друг против друга,[21] а остальные эллины, в случае если им приходилось где-либо враждовать между собою, стали присоединяться или к аѳинянам, или к лакедемонянам. Поэтому со времени Персидских войн и до этой войны аѳиняне и лакедемоняне постоянно то заключали союз, то воевали или между собою, или с отпадавшими от них союзниками; при этом они усовершенствовались в военном деле, изощряясь среди опасностей, и приобрели большой опыт. 19. Лакедемоняне пользовались гегемонией, не взимая дани со своих союзников, а заботясь только о том, чтобы, подобно им, и у союзников был олигархический строй управления. Аѳиняне, напротив, с течением времени, отобрали у союзных с ними государств, за исключением хиосцев и лесбосцев,[22] корабли и обложили всех союзников денежною данью. Оттого ко времени этой войны боевая подготовка аѳинян была значительнее, нежели в пору высшего процветания их союза, когда последний не был еще обессилен.

20. Вот какова была древность по моим изысканиям, хотя и трудно положиться на относящиеся сюда, безразлично каковы бы они ни были, свидетельства. Дело в том, что люди перенимают друг от друга предания о прошлом, хотя бы оно относилось к их родине, одинаково без всякой критики. (2) Так, например, большинство аѳинян полагает, что Гиппарх пал от руки Гармодия и Аристогитона (514 г.), в то время как он был тираном; они не знают того, что правителем тогда был Гиппий как старший из сыновей Писистрата, что Гиппарх и Ѳессал были его братья, что в день заговора в решительный момент Гармодий и Аристогитон, возымев подозрение, будто кто-то из сообщников их открыл уже кое-что Гиппию и что тот, следовательно, предупрежден, не тронули его; однако, желая сделать хоть что-нибудь решительное прежде, чем схватят их, они умертвили Гиппарха, занятого устройством Панаѳинейской процессии, встретив его подле так называемого Леокория. (3) Точно так же и прочие эллины неправильно представляют себе многие иные события, даже современные, не изглаженные из памяти временем. Например, думают, будто лакедемонские цари подают каждый по два голоса, а не по одному, и будто у них есть Питанатский лох, какового никогда и не существовало. Столь мало большинство людей озабочено отысканием истины и охотнее принимает готовые мнения. 21. И все же не ошибется тот, кто рассмотренные мною события признает, скорее всего, в том виде, в каком я сообщил их на основании упомянутых свидетельств, кто в своем доверии не отдаст предпочтения ни поэтам, воспевшим эти события с преувеличениями и прикрасами, ни прозаикам, сложившим свои рассказы в заботе не столько об истине, сколько о приятном впечатлении для слуха: ими рассказываются события, ничем не подтвержденные и за давностью времени, когда они были, превратившиеся большею частью в невероятное и сказочное. Пусть знают, что события мною восстановлены с помощью наиболее достоверных свидетельств, настолько полно, насколько это позволяет древность их. (2) Хотя люди, пока воюют, считают всегда каждую в данный момент войну важнейшею, а по окончании ее больше восхищаются стариною, тем не менее эта война окажется важнее прежних, если судить по имевшим в ней место событиям. 22. Что касается речей, произнесенных отдельными лицами или в пору приготовления к войне, или во время уже самой войны, то для меня трудно было запомнить сказанное в этих речах со всею точностью, как то, что я слышал сам, так и то, что передавали мне с разных сторон другие. Речи составлены
у меня так, как, по моему мнению, каждый оратор, сообразуясь всегда с обстоятельствами данного момента, скорее всего мог говорить о настоящем положении дел, причем я держался возможно ближе общего смысла действительно сказанного. (2) Что же касается имевших место в течение войны событий, то я не считал согласным со своею задачею записывать то, что узнавал от первого встречного, или то, что я мог предполагать, но записывал события, очевидцем которых был сам, и то, что слышал от других, после точных, насколько возможно, исследований относительно каждого факта, в отдельности взятого. (3) Изыскания были трудны, потому что очевидцы отдельных фактов передавали об одном и том же неодинаково, но так, как каждый мог передавать, руководствуясь симпатией к той или другой из воюющих сторон или основываясь на своей памяти. (4) Быть может, изложение мое, чуждое басен, покажется менее приятным для слуха; зато его сочтут достаточно полезным все те, которые пожелают иметь ясное представление о минувшем и могущем, по свойству человеческой природы, повториться когда-либо в будущем в том же самом или подобном виде. Мой труд рассчитан не столько на то, чтобы послужить предметом словесного состязания в данный момент, сколько на то, чтобы быть достоянием навеки.
23. Из прежних событий самое важное - Персидские войны. Тем не менее и они решены были быстро двумя морскими и двумя сухопутными сражениями. Напротив, эта война затянулась надолго, и за время ее Эллада испытала столько бедствий, сколько не испытывала раньше в равный промежуток времени. (2) Действительно, никогда не было взято и разорено столько городов частью варварами, частью самими воюющими сторонами (в некоторых городах после завоевания их переменилось даже население), не было столько изгнаний и смертоубийств, вызванных или самою войною, или междоусобицами. (3) Что рассказывается о прошлом на основании преданий и на деле подтверждается слишком редко, то стало теперь несомненным: землетрясения, охватившие разом и с ужасною силою огромную часть земли, солнечные затмения, случавшиеся чаще сравнительно с тем, как передают по памяти о прежних временах, потом засухи и как их следствие жестокий голод, наконец, заразная болезнь, причинившая величайшие беды и унесшая немало людей. Все это обрушилось зараз вместе с этой войной. (4) Начали войну аѳиняне и пелопоннесцы нарушением тридцатилетнего мира, который был заключен между ними после покорения Евбеи (446/445 г.). Чтобы в будущем кто-нибудь не стал доискиваться, откуда возникла у эллинов такая война, я предварительно изложил распри и причины, вследствие которых мир был нарушен. (5) Истиннейший повод, хотя на словах и наиболее скрытый, состоит, по моему мнению, в том, что аѳиняне своим усилением стали внушать опасения лакедемонянам и тем вынудили их начать войну. Что же касается тех причин, о которых с обеих сторон говорилось открыто и которые привели к нарушению мира и возникновению войны, то они заключались в следующем.
24. Есть в Ионийском заливе на правой стороне от входа в него город Эпидамн.[23] В окрестностях его живут варвары тавлантии иллирийского племени. (2) Город основали керкиряне, вождем же колонии был сын Эратоклида Фалий (627 г.), по происхождению коринѳянин, из потомков Геракла, согласно древнему обычаю приглашенный из метрополии.[24] В числе колонистов были также некоторые коринѳяне и остальные доряне. (3) С течением времени эпидамняне усилились, и город стал многолюдным. (4) Однако, говорят, вследствие долголетних междоусобных распрей они потерпели урон от какой-то войны с соседними варварами и лишились могущества. (5) Наконец, перед самым началом этой войны демократия Эпидамна изгнала олигархов из города, а последние вместе с варварами стали грабить оставшихся в городе жителей и с суши, и с моря. (6) Оставшиеся в городе эпидамняне, находясь в угнетенном положении, отправляли послов в Керкиру, как свою метрополию, с просьбою не оставить их без внимания в их бедственном положении, примирить с изгнанниками и положить конец войне с варварами. (7) Вот о чем просили послы, расположившись в качестве умоляющих в храме Геры. Однако керкиряне не вняли их мольбам, но отпустили послов ни с чем. 25. Узнав, что от Керкиры не будет им никакой защиты, эпидамняне были в затруднении, как им уладить создавшееся положение. Поэтому они отправили в Дельфы послов вопросить бога: не передать ли им свой город коринѳянам как основателям колонии и не попытаться ли получить от них какую-нибудь защиту. Бог дал послам ответ: передать город коринѳянам и признать их главенство. (2) Согласно прорицанию эпидамняне явились в Коринѳ, передали колонию коринѳянам, причем указывали, что основателем колонии был коринѳянин, и сообщили изречение оракула. (3) Они просили не допускать их до погибели, но защитить их. Коринѳяне, по долгу справедливости, согласились подать помощь, считая, что Эпидамн столько же их колония, сколько и керкирян, а также вследствие ненависти к керкирянам за то, что те относились к ним пренебрежительно, хотя и были их колонистами. (4) Так, керкиряне не посылали на Коринѳ на общие всенародные празднества установленных обычаем жертв, не предоставляли коринѳянину первенствующей роли при жертвоприношениях, как поступали прочие колонии, и вообще относились к коринѳянам презрительно. По своему материальному положению керкиряне были равны богатейшим эллинам того времени, в боевой подготовленности были могущественнее их. Они кичились иногда значительным превосходством своего флота, тем, что раньше Керкиру занимали феаки, славившиеся морским делом. Вот почему они прилагали и ранее большие заботы об устройстве флота и тогда были могущественны: при начале войны у них было сто двадцать триер. 26. При всех упомянутых выше поводах к жалобам коринѳяне с радостью занялись отправкою вспомогательного войска в Эпидамн, предлагали отправляться туда в качестве колонистов всякому желающему и послали гарнизон из ампракиотов, левкадян и собственных граждан. (2) Путь свой они направили по суше через Аполлонию, колонию коринѳян, из страха перед керкирянами, как бы те не помешали их переправе по морю. (3) Между тем керкиряне были раздражены известием, что в Эпидамн прибыли колонисты и гарнизон, и что их колония передалась коринѳянам. Они тотчас же вышли в море на двадцати пяти кораблях, потом выступили с другой эскадрой и с угрозами требовали от эпидамнян принять изгнанников обратно; дело в том, что изгнанники из Эпидамна явились на Керкиру и, ссылаясь на могилы и выставляя на вид родственные связи, просили вернуть их на родину. Керкиряне требовали также отослать гарнизон, присланный коринѳянами, и новых колонистов. (4) Эпидамняне не вняли ни одному из этих требований. Тогда керкиряне на сорока кораблях пошли на Эпидамн, имея при себе изгнанников, которых они желали снова водворить на родине, и прихватив с собою иллирийцев. (5) Блокировав город, они объявили, что все желающие эпидамняне и находившиеся в Эпидамне чужестранцы могут безопасно удалиться, угрожая в противном случае поступить с ними как с неприятелями. Так как эпидамняне не послушали их, то керкиряне приступили к осаде города (лежал он на перешейке). 27. Когда посланные из Эпидамна явились в Коринѳ с известием об осаде, коринѳяне стали снаряжать войско и вместе с тем через глашатаев предлагали всем желающим отправляться в Эпидамн на жительство на равных и одинаковых условиях с прежними жителями и новыми колонистами; если же кто не решается отплыть тотчас, но желает все-таки участвовать в колонии, тому предлагалось оставаться в Коринѳе со внесением пятидесяти коринѳских драхм в качестве залога. (2) Готовых отплыть и вносивших деньги нашлось много. Коринѳяне просили также мегарян сопровождать со своим флотом колонистов на тот случай, если бы керкиряне вздумали задержать их на море. Мегаряне изъявили готовность отплыть вместе с ними на восьми кораблях, также палеяне из Кефаллении на четырех. Просили коринѳяне и эпидаврян; они доставили пять кораблей, также гермионяне один, трозенцы два, левкадяне десять и ампракиоты восемь. У ѳивян и флиунтян коринѳяне просили денег, у элейцев также денег и невооруженных кораблей. Самими коринѳянами снаряжались тридцать кораблей и три тысячи гоплитов. 28. Когда керкиряне узнали об этих приготовлениях, то вместе с лакедемонскими и сикионскими послами, которых они взяли с собою, явились в Коринѳ с требованием отозвать назад из Эпидамна и гарнизон и колонистов, как не имеющих никакого касательства к Эпидамну. (2) Если же коринѳяне на Эпидамн имеют какие-либо претензии, то они готовы предстать на суд перед пелопоннесскими государствами, выбранными по обоюдному соглашению: за кем суд признает колонию, те и будут ею владеть. Они изъявили также желание предоставить вопрос на решение Дельфийского оракула, лишь бы не доводить дела до войны. (3) В противном случае, говорили керкиряне, коль скоро коринѳяне действуют насилием, и они будут вынуждены искать себе помощи у союзников, нежелательных для себя, вообще у других, а не у тех, которых имеют теперь.[25] (4) Коринѳяне отвечали, что обсудят эти предложения, если керкиряне уведут от Эпидамна свои корабли и варваров; а пока жители Эпидамна находятся в осаде, им не к чему предоставлять свое дело на решение суда. (5) Керкиряне возражали, что они готовы сделать это, если и коринѳяне отзовут обратно своих людей из Эпидамна. Соглашались они и на то, чтобы обоим войскам оставаться на местах и до решения суда заключить перемирие. 29. Коринѳяне не шли ни на одно из этих предложений; когда же корабли их были вооружены и союзники явились, они предварительно послали глашатая к керкирянам с объявлением войны, потом вышли в море на семидесяти пяти кораблях с двумя тысячами гоплитов и направились к Эпидамну с намерением начать военные действия против керкирян. (2) Флотом командовали сын Пеллиха Аристей, сын Каллия Калликрат и сын Тиманѳа Тиманор, сухопутным войском - сын Евритима Архетим и сын Исарха Исархид. (3) Когда коринѳяне прибыли к Актию в Анакторийской земле, у входа в Ампракийский залив, там, где находился храм Аполлона, керкиряне послали вперед в лодке глашатая с требованием воздержаться от нападения на них; в то же время они сажали военную команду на свои корабли, скрепили скрепами старые, чтобы сделать их годными к плаванию, а остальные подремонтировали. (4) Когда глашатай возвратился от коринѳян без каких-либо мирных известий и восемьдесят керкирских кораблей снаряжены были войском (сорок кораблей керкирян заняты были осадою Эпидамна), тогда керкиряне направились против них в открытое море, выстроились в боевой порядок и дали сражение. (5) Решительная победа одержана была керкирянами, причем они вывели из строя пятнадцать коринѳских кораблей (435/434 г.). В тот же день керкирянам удалось и другое: осаждавшие Эпидамн принудили город к сдаче, причем было поставлено условие, что иноземцы будут проданы в рабство, коринѳяне же будут находиться в оковах впредь до какого-либо последующего решения. 30. После битвы керкиряне водрузили трофей на мысе Керкиры Левкимне, всех захваченных ими в морской битве пленных перебили, а коринѳян заключили в оковы. (2) Потом, когда вследствие понесенного поражения коринѳяне и их союзники возвратились на своих кораблях домой, керкиряне стали господами всего тамошнего моря.[26] Затем они обратились против Левкады, колонии коринѳян, опустошили ее землю и предали пламени корабельную верфь элейцев Киллену за то, что они дали коринѳянам корабли и деньги. (3) В течение очень долгого времени после этого морского сражения керкиряне владычествовали на море, нападали на союзников коринѳян и наносили им ущерб, пока коринѳяне в конце лета не отправили против них корабли и войско, так как союзники их бедствовали. Коринѳяне расположились лагерем подле Актия и около Химерия, что в Ѳеспротиде, для ограждения Левкады и прочих дружественных с ними городов. (4) Со своей стороны керкиряне разбили лагерь у Левкимны, имея при себе флот и сухопутное войско. Ни одна сторона не переходила в наступление и, простояв так лето друг против друга, враги ввиду наступления зимы возвратились по домам.
31. Раздраженные войною с керкирянами, коринѳяне в течение целого года (434/433 г.), последовавшего за битвой, и даже в следующем году, сооружали корабли и готовились к большой морской экспедиции, причем флот они собирали из Пелопоннеса, а гребцов нанимали также и из остальной Эллады. (2) При известии о приготовлениях коринѳян к войне керкиряне испугались и, так как они не состояли в союзе ни с кем из эллинов и не вписались в число союзников ни афинских, ни лакедемонских, то решили обратиться к аѳинянам и вступить в их союз или попытаться найти у них какую-либо помощь. (3) Узнав об этом, коринѳяне со своей стороны отправили послов в Аѳины (433/432 г.) из опасения, как бы присоединение афинского флота к керкирскому не помешало им окончить войну так, как они хотели. На состоявшемся народном собрании стороны обменялись речами. Керкиряне сказали следующее.
32. "Аѳиняне, если кто обращается к другому за помощью, ни оказав ему ранее крупного благодеяния, ни находясь с ним в союзнических отношениях, как мы в настоящем случае, то справедливость требует, чтобы просящий помощи прежде всего доказал, что в просьбе его заключается предпочтительная выгода для другой стороны, или, по крайней мере, в ней нет вреда для нее, а затем, что тот, к кому обращаются с просьбой, может наверное рассчитывать на благодарность. Если просящие ничего этого не сумеют доказать с очевидностью, им нечего сердиться в случае неудачи. (2) Керкиряне послали нас к вам с просьбою принять нас в союз и поручили нам заверить вас, что исполнением нашей просьбы гарантируется соблюдение вышеупомянутых ее условий. (3) Прежнее наше поведение в отношении вас оказалось и нерасчетливым ввиду теперешней нашей вынужденной просьбы и невыгодным для нас при настоящем положении дел. (4) До сих пор мы по собственной воле не вступали еще ни с кем в союз, а теперь являемся просить его у других, да еще тогда, когда вследствие нашего образа действий мы оказались изолированными в теперешней войне с коринѳянами. Уклонение от союза с чужеземцами, во избежании сопряженных с ним опасностей в угоду другому, представлялось нам прежде благоразумием, а теперь оказывается безрассудством и источником нашей слабости. (5) Правда, в происшедшем морском сражении мы одни собственными силами отразили коринѳян; но теперь они собираются на нас с большими силами, собранными в Пелопоннесе и остальной Элладе, и потому мы чувствуем себя не в силах одолеть их исключительно собственными средствами. Кроме того, в случае подчинения коринѳянам нам угрожает большая опасность, которая и вынуждает нас искать помощи и у вас, и у всякого другого. Если наша теперешняя решимость противоречит прежнему бездействию, то оправданием пусть послужит то, что ранее мы поступали так по заблуждению, а не по злонамеренности".
33. "Если нам удастся убедить вас, то случай, заставивший нас обратиться с просьбою, будет для вас выгоден во многих отношениях. Прежде всего вы подадите помощь тем, кого обижают и кто не причиняет вреда другим; затем, приняв нас в союз в очень критическое для нас время, вы, конечно, окажете нам незабвенную навеки услугу; наконец, мы располагаем флотом самым сильным помимо вашего. (2) Подумайте также о том слишком редком случае, благоприятном для вас и нежелательном для ваших врагов, когда государство, для привлечения которого на свою сторону вы не пожалели бы ни больших денег, ни услуг, является к вам по собственному побуждению, отдается под ваше покровительство, не вовлекая вас ни в опасности, ни в расходы, сверх того, выставляет в общественном мнении вашу доблесть, обязывает благодарностью тех, кому вы окажете помощь, и увеличивает вашу силу. Во все времена немногим выпадало на долю столько выгод зараз, и нечасто случается, чтобы просящие о помощи имели возможность оказать в будущем тем, к кому они обращаются, такую же поддержку и почет, какие они желают получить сами. (3) Что касается войны, в которой мы можем быть полезны вам, то ошибаются те, кто полагает, будто такой войны не будет. Они не замечают, что лакедемоняне из страха перед вами уже собираются воевать, что коринѳяне, имеющие влияние на лакедемонян и враждебно настроенные к вам, пытаются теперь предварительно завладеть нами с тем, чтобы потом сделать нападение на вас. Коринѳяне опасаются, как бы мы ни соединились с вами против них, побуждаемые общею враждою, и как бы им заранее достигнуть хоть одной из двух целей: или нанести вам вред, или самим усилиться. (4) Наша же общая задача состоит в том, чтобы предупредить их; ради этого мы и предлагаем вам союз, а вы примите его. Лучше предупредить их замыслы, чем отвечать на них такими же замыслами с нашей стороны".
34. "Если коринѳяне скажут, что вы поступаете не по праву, принимая в союзники их колонистов, то пусть будет им известно, что всякая колония чтит свою метрополию, пока та поступает с нею хорошо, и
становится чуждой метрополии, когда подвергается от нее обидам. Ведь колонисты высылаются не для того, чтобы быть рабами остающихся на родине, но чтобы сохранить равенство с ними. (2) А что коринѳяне были к нам несправедливы, это очевидно. Так, когда по делу об Эпидамне мы предложили им разрешить наши жалобы на суде, они предпочли решить их оружием, а не судом, равным для обеих сторон. (3) Их поведение по отношению к нам, родственным с ними по крови, пусть послужит для вас своего рода предостережением не давать ввести себя в обман и не исполнять того, о чем они будут просить вас открыто: тот вернее всего гарантирован от опасностей, кто наименее раскаивается в услугах, оказанных своим врагам. 35. Принимая нас в союз, вы не нарушите договора с лакедемонянами,[27] потому что мы по отношению к обеим сторонам занимаем нейтралитет. (2) Ведь в договоре сказано, что каждый эллинский город, не находящийся ни с кем в союзе, волен примыкать к какой-угодно из двух сторон. (3) Было бы возмутительно, если коринѳянам можно будет набирать воинов для кораблей из среды союзников и сверх того из жителей остальной Эллады, даже из числа ваших подданных, и если они станут возбранять нам вступать в предстоящий союз и обращаться за помощью куда бы то ни было, потом вменив вам в вину удовлетворение нашей просьбы. (4) С гораздо большим основанием мы будем жаловаться на вас, если вы нам не внемлете. В самом деле, мы не враги ваши, а вы оттолкнете нас среди опасностей, им же, врагам и зачинщикам, не только не будете препятствовать, но еще дозволите усиливать их могущество воинами из ваших же владений. Это несправедливо: следует или воспрепятствовать коринѳянам набирать наемников в ваших владениях, или послать и нам вспомогательный отряд на условиях, какие вам будут угодны, а всего лучше, приняв нас открыто в свой союз, помогать нам. (5) Еще в начале нашей речи мы указали на немногие выгоды, проистекающие для вас от этого союза. Важнее всего то, что враги у нас общие[28] (это и составляет важнейший залог прочности союза), что они не бессильны, а в состоянии нанести вред отступникам. Наконец, для вас не безразлично, отклоняете ли вы союз с морским государством или с материковым; напротив, должно по мере возможности препятствовать образованию флота у кого бы то ни было другого; если же этого нельзя сделать, быть в дружбе с сильнейшим морским государством".
36. "Некоторым из вас покажется наше предложение выгодным, но они только опасаются, как бы, приняв его, не нарушить договора. Знайте, что боязнь разрыва способна скорее устрашить врагов, если за нею стоит сила; полагаться же на воздержание от союза с нами, при собственном бессилии, значило бы стать еще менее страшными для могущественного врага. Кроме того, при обсуждении нашего предложения нужно иметь в виду, что теперь разбирается вопрос не столько о Керкире, сколько об Аѳинах, и очень мало заботится о них тот, кто ввиду грозящей, почти что объявленной, войны считается только с настоящим моментом и колеблется привлечь на свою сторону государство, добрые и враждебные отношения к которому имеют очень важные преимущества. (2) Ведь Керкира удобно расположена на пути в Италию и Сицилию, благодаря чему может не пропускать оттуда кораблей к Пелопоннесу, а равно парализовать движение пелопоннесского флота в те страны; весьма выгодно положение Керкиры и в других отношениях. (3) В итоге, чтобы возможно короче изложить сказанное для всех и каждого, узнайте и то, почему вы не должны отвергать нас. У эллинов есть три значительных флота: ваш, наш и коринѳский. Если вы дадите соединиться двум этим флотам в один и мы попадаем под власть коринѳян, то вам придется сражаться на море против керкирян и пелопоннесцев вместе. Если же вы примете нас в союз, то для борьбы с пелопоннесцами будете иметь флот, усиленный нашими кораблями".
Вот что сказали керкиряне. Вслед за ними коринѳяне произнесли следующее.
37. "Так как керкиряне в своей речи говорили не только о принятии их в союз, но и о том, будто мы обижаем их и вопреки справедливости идем на них войною, то нам необходимо остановиться сначала на этих двух пунктах и только тогда перейти к прочим предметам, затронутым в речи; таким образом вы заранее более определенно узнйете наши требования и вполне сознательно отвергнете их просьбу.
(2) Керкиряне уверяют,[29] что до сих пор они ни с кем не вступали в союз из благоразумия. На самом деле они действовали так по злостным, а не честным побуждениям: они не желали иметь кого-либо союзником в своих несправедливых деяниях или свидетелем их, не желали привлекать к себе кого-либо, чтобы не подвергаться посрамлению. (3) К тому же местоположение их государства, делая их независимыми, позволяет им самим скорее быть судьями в тех обидах, какие они наносят другим, чем связывать себя договорами. Дело в том, что керкиряне очень редко ходят на кораблях в чужие земли, тогда как весьма часто принимают в свои гавани прочих эллинов, по необходимости пристающих к их берегу. (4) Вот в чем заключается благовидный предлог того, что они воздерживаются от договоров - не в том, чтобы не участвовать в попрании справедливости другими, но чтобы одним творить несправедливости, действовать насилием там, где они властны, чтобы захватить побольше, когда это можно сделать тайно, и не испытывать стыда, если им удается что-либо где-либо урвать. (5) Если бы они действительно были люди порядочные, как они это утверждают о себе, то, предоставив свое дело на решение суда, они могли бы доказать свою правоту тем очевиднее, чем труднее они уловимы для других. 38. На самом деле не так они относятся ни к нам, ни ко всем другим. Будучи нашими колонистами, они постоянно отпадают от нас, да и теперь ведут против нас войну, заявляя, что их отправили в колонию не для того, чтобы испытывать несчастия. (2) Мы со своей стороны тоже утверждаем, что основывали колонию не для того, чтобы терпеть оскорбления от наших колонистов, но для того, чтобы иметь главенство над ними и пользоваться от них подобающим уважением. (3) В самом деле, прочие колонии чтут нас и колонисты нас очень любят. (4) Если большинство довольно нами, то, очевидно, недовольство одних керкирян не имеет для себя основания, и мы не стали бы предпринимать столь чрезвычайного похода, если бы не были обижены ими исключительным образом. (5) Допустим даже, что мы виноваты, все же керкирянам следовало бы уступить нашему раздражению, а для нас позорны были бы насильственные против них действия при их умеренности. (6) Напротив, вследствие высокомерия и основанной на богатстве разнузданности керкиряне совершили в отношении нас много несправедливого; между прочим, и на Эпидамн как наш город они не предъявляли никаких притязаний, пока он находился в беде, а когда мы явились к нему на помощь, они взяли его силою и удерживают в своей власти. 39. Далее, керкиряне говорят, что они готовы были вначале решить дело судом.[30] Но ждать каких-либо серьезных объяснений следует не от тех людей, которые вызывают на суд, превосходя противника и находясь в безопасности, а от тех, которые и на деле и на словах ставят себя в равное положение с противником до того, как браться за оружие. (2) Между тем керкиряне выступили с благовидным предложением отдать дело на суд не до осады Эпидамна, но лишь тогда, когда поняли, что мы не посмотрим на эту осаду сквозь пальцы. Не довольствуясь проступками, совершенными там, у себя, они являются теперь сюда и стараются привлечь вас не к военному союзу, а к соучастию в неправдах, и делают это тогда, когда стали нашими врагами. (3) Обращаться к вам следовало им не теперь, когда мы оскорблены, а им угрожает опасность, но тогда, когда они сами были вне всякой опасности. Таким образом, не воспользовавшись раньше их военными силами, вы теперь будете оказывать им поддержку и, непричастные к их поступкам, наравне с ними окажетесь виноватыми перед нами. Если бы издавна у вас с ними были общие военные силы, то вы обязаны были бы нести сообща с ними и последствия своей политики".
40 "Итак, стало ясно, что мы являемся к вам со справедливыми жалобами, а они - насильники и корыстолюбцы. Необходимо, однако, еще показать, что вы поступите несправедливо, если примете керкирян в свой союз. (2) Правда, в договоре сказано, что каждое государство, не приписанное к союзу, вольно становиться на ту или на другую сторону по собственному выбору. Однако это условие существует не для тех, которые примыкают к союзу с целью вредить другим, а для тех, которые нуждаются сами в безопасности, не разрывают связей с другими союзниками и не приносят мира вместо войны принявшим их в свой союз, если последние благоразумны; а это и случится с вами, если вы не послушаетесь нас. (3) Ведь вы станете не только пособниками керкирян, но из союзников обратитесь в наших врагов. Коль скоро вы выступите вместе с керкирянами, они неизбежно будут защищаться не без вашего участия. (4) Поэтому вы поступите наиболее справедливо, если будете держаться нейтралитета или же вместе с нами пойдете против керкирян, а не наоборот (с коринѳянами вы связаны договором, а с керкирянами никогда даже еще и кратковременного договора не заключали), если не станете вводить в обычай принимать в свой союз тех, которые отлагаются от одной из находящихся в союзе сторон. (5) Во время восстания против вас самиян (440/439 г.),[31] когда голоса прочих пелопоннесцев в вопросе о помощи восставшим разделились, мы не подали голоса против вас, а открыто признали право за каждым наказывать своих союзников. (6) Между тем, если вы примете в свой союз виноватых в чем-либо перед нами и станете помогать им, то, очевидно, случится, что и ваши союзники не в меньшей степени будут обращаться к нам, и таким образом вы установите обычай, более опасный для вас самих, нежели для нас".
41 "Таковы наши справедливые требования к вам, согласные с эллинскими обычаями; с другой стороны, мы считаем себя в праве советовать вам и надеемся получить от вас благодарность, подчеркивая при этом, что мы не враги ваши, чтобы вредить вам, да и не настолько друзья, чтобы пользоваться вашими услугами; мы требуем только одного - заплатить нам теперь равною мерою. (2) И вот почему: в свое время, еще до Персидских войн (488/487 г.), во время войны с эгинянами вы нуждались в военных кораблях, и двадцать кораблей получили от
коринѳян. Эта услуга, равно как и другая в деле самиян, когда благодаря нам пелопоннесцы отказали самиянам в помощи, дала вам возможность одержать победу над эгинянами и наказать самиян. Случилось это при таких обстоятельствах, когда в особенности люди ко всему бывают равнодушны, лишь бы одержать победу над своими врагами. (3) Тогда помогающий считается другом, хотя бы до того он был врагом, а оказавший сопротивление признается врагом, хотя бы раньше он был другом, так как ради соперничества в данный момент люди пренебрегают даже тем, что́ им ближе всего".
42. "Вот на что обратите внимание, младшие же пусть узнают об этом от старших и считают своим долгом заплатить нам взаимностью. И не думайте, что, хотя доводы эти справедливы, но ваши выгоды, если будет война, требуют другого решения. (2) Выгоды всего вернее получаются тогда, когда менее всего делается ошибок, а возможность войны, которою страшат нас керкиряне, стремящиеся побудить нас на неправый поступок, пока еще неясна, и не стоит, увлекшись этою возможностью войны, навлечь на себя явную вражду со стороны коринѳян уже теперь, а не в будущем. Благоразумнее устранить поскорее и прежние недоразумения, существующие между нами из-за мегарян.[32] (3) Ведь услуга, оказанная под самый конец, но вовремя, будь она даже не столь значительна, способна загладить и более важную вину. (4) Не увлекайтесь и тем, что керкиряне вместе с союзом предлагают вам свой могущественный флот: не поступать несправедливо с равными сила более надежная, нежели иметь перевес над другими, коль скоро он достигается в результате увлечения тем, что́ бросается в глаза в данный момент, и сопряжен с опасностями. 43. Мы попали именно в такое положение, в котором, как мы указывали сами ранее в Лакедемоне, каждому вольно наказывать своих союзников; теперь мы требуем, чтобы вы признали то же самое: извлекши пользу из нашего решения, не вредите нам решением вашим. (2) Воздайте равным за равное и поймите, что настоящий момент такой, когда приходящий на помощь является всего более другом, а оказавший противодействие - врагом. (3) Не принимайте керкирян в союз наперекор нам, не помогайте им в попрании ими справедливости. Такое ваше поведение будет соответствовать долгу, и такое решение будет наилучшим для вас самих".

Битва при Сиботах

44. Вот что сказали коринѳяне. Выслушав обе стороны, аѳиняне дважды созывали народное собрание. В первом собрании речь коринѳян была принята так же благосклонно, как и речь керкирян; во втором же собрании аѳиняне переменили мнение и решили не заключать с керкирянами такого союза, в силу которого у них были бы общие враги и друзья (ведь если бы керкиряне потребовали от аѳинян идти вместе с ними на Коринѳ, то аѳинянами был бы нарушен их договор с пелопоннесцами), но вступить с ними в оборонительный союз на условии оказывать взаимную помощь в случае нападения кого-либо на Керкиру или на Аѳины или на их союзников. (2) Война с пелопоннесцами, по мнению аѳинян, была неизбежна во всяком случае, и потому они не желали уступать Керкиру, обладавшую столь значительным флотом, коринѳянам. Кроме того, аѳинянам преимущественно хотелось поселить вражду между двумя этими государствами и, если придется вести войну с коринѳянами или с каким-нибудь другим государством, обладавшим флотом, иметь дело с противником, уже ослабленным. (3) Наконец, аѳиняне находили удобным положение острова, лежавшего на пути в Италию и Сицилию.[33] 45. Таковы были соображения аѳинян, на основании которых они приняли керкирян в свой союз. (2) Вскоре по удалении коринѳян аѳиняне отправили керкирянам на помощь десять кораблей под командою сына Кимона Лакедемония, сына Стромбиха Диотима и сына Эпикла Протея. (3) Стратегам приказано было не вступать с коринѳянами в битву, если те не отправятся со своим флотом против Керкиры с целью высадиться на ней или в какой-нибудь другой местности, принадлежащей керкирянам; тогда стратеги обязаны, по мере возможности, этому препятствовать. Такое приказание отдано было для того, чтобы не нарушать договора с лакедемонянами. Аѳинские корабли прибыли к Керкире. 46. Коринѳяне, со своей стороны, окончив приготовления к войне, отправились на ста пятидесяти кораблях против Керкиры. В числе этих кораблей было десять элейских, двенадцать мегарских, десять левкадских, двадцать семь ампракиотских, один анакторийский и девяносто коринѳских. (2) Корабли имели особых начальников соответственно тем государствам, которым они принадлежали; коринѳскими кораблями командовал с четырьмя товарищами сын Евѳикла Ксеноклид. (3) Отправляясь от Левкады, они приблизились к материку, что против Керкиры, и пристали к берегу у Химерия в Ѳеспротиде. (4) Химерий - гавань, а выше нее, дальше от моря, в Элеатской области Ѳеспротиды лежит город Эфира, подле него изливается в море Ахеронтское озеро. Через Ѳеспротиду протекает река Ахеронт, впадающая в это озеро, откуда оно и получило свое название. Здесь же течет и река Ѳиамис, отделяющая Ѳеспротиду от Кестрины; между обеими реками выдается в море мыс Химерий. (5) В этом-то месте материка коринѳяне пристали к берегу и расположились лагерем. 47. Узнав о приближении коринѳян, керкиряне вооружили сто десять кораблей под начальством Микиада, Эсимида и Еврибата и расположились лагерем у одного из островов, называющихся Сиботами; туда же явились и десять аттических кораблей. (2) У мыса Левкимны стало сухопутное войско керкирян и тысяча закинѳских гоплитов, прибывших к ним на помощь. К коринѳянам на материке явилось еще на помощь много варваров: обитатели материка около Химерия издавна были дружески расположены к ним. 48. Окончив приготовления, коринѳяне взяли с собою на три дня провианта и ночью отплыли от Химерия в открытое море с намерением дать морскую битву. (2) На заре они заметили в открытом море керкирские корабли, которые шли против них. (3) Увидев друг друга, неприятели стали строиться в боевой порядок. На правом крыле керкирян стояли аттические корабли; другое крыло занимали одни керкиряне, разделив свой флот на три эскадры, причем во главе каждой стоял особый стратег. (4) Так выстроились керкиряне. У коринѳян правое крыло занимали мегарские и ампракиотские корабли, в середине помещались прочие союзники, особо друг от друга, а левое крыло занято было одними коринѳянами; корабли их имели наилучший ход и стояли против аѳинян и правого крыла керкирян. 49. По данному с обеих сторон сигналу флоты сошлись, и началось сражение. На палубах кораблей обоих противников было много гоплитов, много стрелков из лука и копьеметателей; вообще сражающиеся вооружены были еще далеко несовершенно, по древнему способу. (2) Сражение было ожесточенное, и не столько по проявляемому в нем искусству со стороны сражающихся, сколько потому, что оно походило больше на сухопутную битву. (3) Дело в том, что неприятели, когда схватывались друг с другом, с трудом расходились вследствие многочисленности кораблей и их тесного расположения; они рассчитывали одержать победу скорее при помощи гоплитов, которые сражались, имея твердую базу на палубах, в то время как корабли оставались в спокойствии. Атак с целью прорвать неприятельскую линию не было; в сражении полагались не столько на умение, сколько на порыв и силу. (4) Поэтому повсюду царил сильный шум, и сражение велось крайне беспорядочно. Аттические корабли каждый раз, когда керкирян где-нибудь теснили, являлись им на помощь и наводили страх на неприятеля, но афинские стратеги битвы не начинали из страха нарушить данное им приказание. (5) Всего больше терпело правое крыло коринѳян, так как керкиряне на своих двадцати кораблях обратили их в бегство, рассеяли и преследовали до материка, дошли до лагеря коринѳян, там высадились, сожгли пустые палатки и разграбили имущество. (6) Таким образом, в этом месте коринѳяне и союзники их терпели поражение, и перевес был на стороне керкирян. Напротив, на левом крыле, где стояли сами коринѳяне, последние одержали решительную победу, потому что у керкирян, и без того имевших меньше кораблей, не было еще тех двадцати, которые пустились в погоню за неприятелем. (7) Ввиду стесненного положения керкирян аѳиняне стали более решительно помогать им. Правда, вначале они воздерживались от какого-либо нападения; но после того, как поражение керкирян было полное, и коринѳяне настойчиво преследовали их, каждый начал принимать участие в деле, и различия больше уже никакого не делалось; наоборот, положение стало до того затруднительным, что коринѳяне и аѳиняне бросились в рукопашную. 50. Обратив неприятеля в бегство, коринѳяне не стали тянуть за собою на буксире остовы поврежденных кораблей, но, прорываясь между ними, старались избивать врагов, а не брать их живыми. Не имея сведений о своем поражении на правом крыле, коринѳяне, по неведению, избивали даже своих друзей.[34] (2) Так как с обеих сторон было много кораблей и на море они занимали большое пространство, то в общей схватке нелегко было различать, кто одерживал победу, кто терпел поражение. (3) Действительно, по количеству принимавших участие в битве кораблей это - самое большое морское сражение эллинов против эллинов, какое до того времени было. Прогнав керкирян до берега, коринѳяне стали подбирать обломки кораблей и трупы своих воинов. Бо́льшую часть их они собрали и доставили к Сиботам, где находилось у них сухопутное вспомогательное войско варваров. Сиботы - пустынная гавань Ѳеспротиды. После этого коринѳяне собрались снова и поплыли на керкирян. (4) Керкиряне вышли против них на кораблях, годных к плаванию, и на тех, что оставались еще с афинскими кораблями; они боялись, как бы неприятель не попытался высадиться на их земле. (5) Было уже поздно, раздался пеан, какой пели перед вступлением в бой; но вдруг, заметив приближение двадцати афинских кораблей, коринѳяне стали грести назад, не поворачивая судов. Эти двадцать кораблей отправлены были аѳинянами вслед за десятью на помощь прежним из опасения, что керкиряне потерпят поражение, как это и случилось на самом деле, и что десяти кораблей будет мало для подкрепления их. 51. Эти корабли были издали замечены коринѳянами, которые догадались, что это корабли из Аѳин, но вообразили, будто их больше, и потому начали отступление. (2) Керкиряне не видели афинских кораблей, так как они подплыли незаметно, и потому с удивлением глядели на коринѳян, как те отступали кормами вперед; наконец, некоторые керкиряне, заметив их, объявили, что подплывают новые корабли. Но тогда и сами керкиряне начали отступать (уже темнело), а коринѳяне повернули свои корабли и тем положили конец сражению. (3) Так разошлись воюющие, и битва кончилась к ночи. (4) Керкиряне расположились стоянкой подле Левкимны. Двадцать афинских кораблей под начальством Главкона, сына Леагра, и Андокида[35], сына Леогора, проходя между трупами и обломками, подплыли к керкирянам и вошли в стоянку вскоре после того, как они были замечены. (5) Так как была уже ночь, то керкиряне испугались, не неприятельские ли это корабли, но потом узнали их, и аѳиняне стали на якорь. 52. На следующий день тридцать аттических кораблей и все керкирские, годные к плаванию, выступили в открытое море и поплыли к гавани при Сиботах, где стояли на якоре коринѳяне; они желали узнать, решатся ли коринѳяне на морскую битву. (2) Коринѳяне на своих кораблях отчалили от берега, выстроились в ряд в открытом море и держались спокойно; они не имели намерения по своей воле начинать битву, принимая в расчет прибывшие из Аѳин не поврежденные еще корабли, а также считаясь с создавшимися у них многочисленными затруднениями: необходимостью сторожить пленных, содержавшихся на кораблях, и невозможностью в пустынной местности
исправить корабли. (3) Больше всего помышляли они о том, как бы возвратиться домой; они боялись, что аѳиняне после происшедшей стычки сочли договор[36] нарушенным и не дозволят им отплыть обратно. 53. Ввиду этого коринѳяне решили послать к аѳинянам несколько человек в лодке, без жезла глашатая, и испытать их настроение. (2) Через послов они говорили следующее: "Несправедливо поступаете вы, аѳиняне, начиная войну и нарушая договор. Поднимая на нас оружие, вы препятствуете нам отомстить нашим врагам. Если вы решили мешать нам идти на Керкиру или куда-нибудь в другое место, куда мы хотим, и нарушаете договор, то берите нас, послов, первыми и поступайте с нами, как с неприятелями". (3) Так говорили послы. Все, слышавшие это в керкирской стоянке, закричали, чтобы тотчас схватить послов и перебить их. (4) Однако аѳиняне дали такой ответ: "Пелопоннесцы, мы не начинаем войны и не нарушаем договора, но явились на помощь керкирянам как нашим союзникам. Если вы желаете плыть в какое-нибудь другое место, мы вам не мешаем; но если вы направите свои корабли на Керкиру или на какую-нибудь другую принадлежащую им местность, мы, по мере сил наших, не допустим этого". 54. Получив такой ответ от аѳинян, коринѳяне стали собираться в обратный путь и водрузили трофей на материке подле Сибот. Со своей стороны, керкиряне подобрали обломки кораблей и трупы, выброшенные на их берег течением и поднявшимся ночью ветром, разбросавшим их повсюду, и тоже водрузили трофей как победители на острове Сиботах. (2) И вот на каком основании каждая сторона приписывала победу себе: коринѳяне поставили трофей потому, что они были победителями на море до наступления ночи, благодаря чему собрали большую часть корабельных обломков и трупов, взяли в плен не менее тысячи человек и сделали пробоины почти в семидесяти кораблях; керкиряне же поставили трофей потому, что повредили около тридцати кораблей, а когда прибыли аѳиняне, собрали в своих владениях корабельные обломки и трупы, и потому еще, что накануне коринѳяне, увидев аттические корабли, отступили кормами вперед, наконец, по прибытии аѳинян,
не выступили против них из Сибот. 55. Таким образом, каждая сторона претендовала на победу. На обратном пути домой коринѳяне хитростью завладели Анакторием, лежащим у входа у Ампракийский залив (Анакторий принадлежал сообща им и керкирянам), ставили там коринѳских колонистов и затем возвратились домой. Восемьсот керкирян, которые были рабами, коринѳяне продали в рабство, а двести пятьдесят пленников содержали под стражей, но обходились с ними хорошо ради того, чтобы те, по возвращении на родину, старались привлечь Керкиру на сторону коринѳян. Случилось так, что большинство пленников были по своему положению знатнейшими людьми в государстве. (2) Таким-то образом Керкира вышла счастливо из войны с коринѳянами, и афинские корабли возвратились оттуда. Следовательно, первым поводом к войне между коринѳянами и аѳинянами послужило то, что аѳиняне, состоящие в договоре с коринѳянами, сражались против них на море вместе с керкирянами.
56. Непосредственно вслед за этим следующее обстоятельство также послужило поводом к распре между аѳинянами и пелопоннесцами, приведшей к войне. (2) Так как коринѳяне стремились отомстить аѳинянам, то последние, подозревая враждебные замыслы с их стороны, потребовали от живущих на перешейке Паллены потидеян, своих союзников, обложенных данью, но коринѳских колонистов, срыть стены со стороны Паллены,[37] выдать заложников, отослать эпидемиургов, которых ежегодно присылали коринѳяне, и впредь не принимать новых. Аѳиняне опасались, как бы подстрекаемые Пердиккою и коринѳянами потидеяне не отложились от них и не увлекли за собою прочих афинских союзников на Ѳракийском побережье. 57. Такие предварительные меры принимали аѳиняне по отношению к потидеянам, непосредственно после морского сражения при Керкире. (2) Коринѳяне находились тогда уже в открытой вражде с ними. Врагом их был и Пердикка, сын Александра, царь македонский, прежний союзник и друг аѳинян. (3) Врагом аѳинян сделался он вследствие того, что аѳиняне заключили союз с братом его Филиппом и Дердою, сообща враждовавшими против Пердикки. (4) Из страха перед ними Пердикка через послов своих, отправленных в Лакедемон, хлопотал о том, чтобы вовлечь аѳинян в войну с пелопоннесцами, а коринѳян старался склонить на свою сторону, чтобы заставить Потидею отложиться от Аѳин. (5) Пердикка советовал также путем переговоров халкидянам Ѳракийского побережья и боттиеям примкнуть к восстанию, полагая, что в союзе с жителями этих пограничных местностей ему легче будет вести войну. (6) Аѳиняне, узнав об этом, хотели предупредить отпадение городов; для этого они поручили начальникам флота взять заложников от потидеян, срыть их стену и наблюдать за тем, чтобы не отложились близко к ним расположенные города; в то же время они послали в землю Пердикки тысячу гоплитов на тридцати кораблях под командою Архестрата, сына Ликомеда, с четырьмя другими стратегами. 58. Со своей стороны потидеяне отправили посольство к аѳинянам с поручением попробовать убедить их не изменять ни в чем положения Потидеи; в то же время потидеяне вместе с коринѳянами явились в Лакедемон хлопотать о том, чтобы был заготовлен для них на случай нужды вспомогательный отряд. Так как от аѳинян, несмотря на продолжительные старания, потидеяне не добились никакого благоприятного ответа, а, напротив, афинские корабли шли теперь против Македонии, равно как и против них, так как высшие должностные лица в Лакедемоне обещали им вторгнуться в Аттику, в случае если аѳиняне пойдут на Потидею, то только теперь ввиду таких благоприятных обстоятельств потидеяне заключили одновременно клятвенный союз с халкидянами и боттиеями и отложились
от Аѳин. (2) В то же время Пердикка убедил халкидян, покинув приморские города и разрушив их, переселиться в Олинѳ и укрепить только один этот город. Покинувшим свои города халкидянам Пердикка предоставил на все время войны с аѳинянами для жительства участок собственной земли в Мигдонии, в окрестностях озера Болбы. Халкидя- не стали разрушать свои города, переселяться в глубь материка и готовиться к войне. 59. Между тем тридцать афинских кораблей явились к Ѳракийскому побережью и нашли Потидею и прочие города уже отложившимися. (2) Полагая невозможным при наличных силах вести войну против Пердикки и восставших местностей, афинские стратеги обратились на Македонию, против которой они и были первоначально отправлены; заняв прочную базу, они начали войну вместе с Филиппом и братьями Дерды, вторгшимися сюда с войском изнутри материка. 60. В то время, когда Потидея отложилась и афинские корабли находились в водах Македонии, коринѳяне в тревоге за судьбу местности, критическое положение которой они близко принимали к сердцу, отправляли из своей среды добровольцев, а из прочих пелопоннесцев наемников, всего тысячу шестьсот гоплитов и четыреста легковооруженных. (2) Начальником их был сын Адиманта Аристей. Большинство коринѳских солдат-добровольцев последовало за Аристеем главным образом из расположения к нему, а он издавна благоволил к потидеянам. (3) На сороковой день после отпадения Потидеи коринѳяне явились к Ѳракийскому побережью. 61. Весть о восстании городов быстро дошла до аѳинян. Услышав об этом, а также о подходе Аристея с войском, они отправили против восставших местностей две тысячи своих гоплитов и сорок кораблей под командою стратега Каллия, сына Каллиада, с четырьмя товарищами. (2) По прибытии в Македонию они на первых же порах нашли, что отправленные раньше воины в числе тысячи человек только что завладели Ѳермою и принялись за осаду Пидны. (3) Расположившись у Пидны, аѳиняне также стали осаждать ее, но затем вынуждены были примириться с Пердиккою и заключить с ним союз; побудило их к тому поведение Потидеи и прибытие Аристея. (4) После этого аѳиняне удалились из Македонии и прибыли к Берое, а оттуда к Стрепсе,[38] и после напрасной попытки взять этот пункт направились сухим путем к Потидее; у них было три тысячи своих гоплитов, кроме множества союзников и шестисот конных воинов из македонян под предводительством Филиппа и Павсания; вместе с тем вдоль берега их сопровождал флот из семидесяти кораблей. (5) Небольшими переходами подвигаясь вперед, аѳиняне на третий день достигли Гигона и там расположились лагерем. 62. В ожидании аѳинян потидеяне и находившиеся под предводительством Аристея пелопоннесцы стояли лагерем на перешейке в направлении к Олинѳу и за городом устроили себе рынок. (2) Начальником всего сухопутного войска союзники выбрали Аристея, а начальником конницы Пердикку; дело в том, что последний вскоре снова отложился от аѳинян и сражался в союзе с потидеянами, назначив правителем на свое место Иолая. (3) План Аристея состоял в следующем: свое войско расположить на перешейке для наблюдения за наступательными движениями аѳинян, а в Олинѳе должны были оставаться халкидяне вместе с союзниками из-за перешейка и двумястами конных воинов Пердикки; в случае нападения аѳинян на его войско союзники должны были подать помощь с тыла и, таким образом, запереть врагов между двумя его отрядами. (4) С другой стороны, Каллий, афинский стратег, и его товарищи отрядили македонских всадников и небольшое число союзников к Олинѳу с тем, чтобы воспрепятствовать тамошнему войску прийти на помощь к Потидее. Сами аѳиняне покинули лагерь и направились к Потидее. (5) Прибыв на перешеек и заметив, что неприятель готовится к битве, они расположились против него, и вскоре завязалась битва. (6) Крыло Аристея с находившимися при нем отборными коринѳянами и остальными воинами обратило в бегство стоявшего против него неприятеля и на большом расстоянии преследовало его; но остальное войско потидеян и пелопоннесцев потерпело поражение от аѳинян и искало убежища за стенами Потидеи. 63. Когда Аристей возвратился из преследования неприятеля и увидел поражение остального войска, он оказался в затруднении, по какому из двух путей пробиться к отступлению, по направлению ли к Олинѳу или к Потидее. Наконец, он решил расположить свое войско на возможно небольшом пространстве и скорым маршем пробиться силою к Потидее; обстреливаемый неприятелем,[39] с большим трудом дошел Аристей до города вдоль каменной плотины через море, причем несколько воинов потерял, но большинство спас. (2) К началу сражения, когда дан был сигнал, вспомогательное войско потидеян из Олинѳа (а Потидея отстоит от Олинѳа стадий на шестьдесят[40] и видна оттуда) выступило немного вперед, чтобы подать помощь своим; но против них с целью задержать движение выстроилась македонская конница. Так как аѳиняне быстро одержали победу и сигнальные знаки были сняты, то вспомогательное войско отступило обратно за городские стены, а македоняне возвратились к аѳинянам; конница не участвовала в деле ни с той, ни с другой стороны. (3) После битвы аѳиняне водрузили трофей и, согласно договору, выдали трупы потидеянам. Из потидеян и союзников пало немного меньше трехсот человек, а из аѳинян полтораста, в том числе и стратег Каллий. 64. Немедленно после этого аѳиняне возвели укрепления с северной стороны перешейка и поставили там гарнизон; со стороны Паллены они стены не возводили, так как не считали себя достаточно сильными для того, чтобы и перешеек охранять гарнизоном и по переходе на Паллену возводить там укрепления, и вместе с тем опасались, что если разделят свои силы, то потидеяне с союзниками нападут на них. (2) Спустя некоторое время, получив известие о том, что Паллена не ограждена стеною, из Аѳин была отправлена тысяча шестьсот афинских гоплитов под командою стратега Формиона, сына Асопия. По прибытии на Паллену Формион выступил с войском из Афития и, опустошая поля, небольшими переходами подошел к Потидее. (3) Так как никто не вступал с ним в битву, то Формион отделил стеною город со стороны Паллены. Таким образом, Потидея оказалась с обеих сторон оцепленной тесным кольцом, со стороны же моря она была блокирована стоявшим на якоре флотом. 65. После того как Потидея была отрезана, Аристей потерял всякую надежду на спасение, разве только подоспеет помощь из Пелопоннеса или поможет какой-нибудь другой неожиданный случай. Поэтому Аристей предлагал всем воинам, кроме пятисот человек, отплыть с попутным ветром, чтобы оставшимся хватило надольше съестных припасов, и сам изъявил готовность оставаться на месте. Но так как на это не соглашались воины, то Аристей, желая принять меры, какие требовались обстоятельствами, и чтобы по возможности устранить угрожающую извне опасность, отплыл от Потидеи, не замеченный афинской стражей. (2) Оставаясь на Халкидике, он в союзе с халкидянами совершил много походов; между прочим, он устроил засаду подле города сермилиев и многих из них перебил. В то же время он хлопотал в Пелопоннесе, чтобы получить оттуда какую-нибудь помощь. (3) Тем временем, после того как Потидея была отрезана, Формион с тысячею шестьюстами воинами занялся опустошением Халкидики и Боттики[41] и взял там несколько небольших городов.
66. Аѳиняне и пелопоннесцы приводили друг против друга еще следующие обвинения: коринѳяне жаловались на аѳинян за то, что Потидея, их колония, и находившиеся в ней коринѳяне и пелопоннесцы осаждены аѳинянами, а аѳиняне укоряли пелопоннесцев в том, что они привели к отпадению город, союзный с ними и обложенный данью, пришли на помощь потидеянам и открыто сражались вместе с ними. Однако война еще не вспыхнула, и перемирие продолжалось, потому что коринѳяне во всем происшедшем действовали на свой страх. 67. Но по случаю осады Потидеи они были в тревоге, так как там находились их граждане, да и за судьбу местности они опасались. Поэтому коринѳяне немедленно стали созывать союзников в Лакедемон и там громко жаловались на аѳинян за то, что они нарушили договор и виноваты перед Пелопоннесом. (2) Из страха перед аѳинянами эгиняне открыто не отправляли посольства в Лакедемон, но тайком вместе с коринѳянами ревностно стали возбуждать пелопоннесцев к войне, указывая на то, что, вопреки договору,[42] они не пользуются автономией. (3) Тогда лакедемоняне пригласили и других союзников, всех, кто заявлял какие-либо претензии на аѳинян, созвали свое ординарное собрание и предлагали союзникам высказаться. (4) В числе других союзников, по порядку выступавших с жалобами на аѳинян, были и мегаряне. Помимо многих других своих неудовольствий они указывали преимущественно на то, что, вопреки договору, для них закрыты гавани в афинских владениях и аттический рынок. (5) Последними выступили коринѳяне, предоставив остальным союзникам раздражить предварительно лакедемонян, и прибавили ко всему сказанному следующее.
68 "Ваша лояльность, лакедемоняне, в вопросах, касающихся ваших собственных государственных дел и частных отношений, делает вас слишком недоверчивыми к тому, что́ говорится по адресу других. Поэтому вы отличаетесь рассудительностью, но бываете плохо осведомлены о том, что́ творится в области внешней политики. (2) Так, раньше мы много раз открыто заявляли, что аѳиняне наносят нам обиды, но вы не расследовали тех данных, какие мы каждый раз представляли, и скорее предполагали, будто это говорится в видах наших собственных интересов. Вот почему мы созвали находящихся здесь союзников не до того, как грозила нам беда, а лишь теперь, когда она стряслась над нами. И нам подобает говорить преимущественно перед этими союзниками, поскольку у нас имеются самые серьезные жалобы и на аѳинян за их наглость по отношению к нам, и на вас за ваше равнодушие".
(3) "Вам как неосведомленным людям нужны были бы дополнительные сведения об этом в том случае, если бы аѳиняне обижали эллинов как-нибудь скрытно. Но теперь разве нужно долго распространяться,
коль скоро вы видите, что одних аѳиняне поработили, против других, особенно против наших союзников, замышляют козни, и что они заранее, с давних пор, приготовились на случай возможной войны в будущем? Иначе они не могли бы отнять у нас Керкиру силою и осаждать Потидею. Между тем Потидея представляет удобнейший пункт на Ѳракийском побережье, а Керкира могла бы доставить пелопоннесцам сильнейший флот. 69. Вина за все это падает на вас, потому что вы прежде всего дали аѳинянам укрепить свой город после Персидских войн и потом возвести длинные стены,[43] на вас, потому что все время до настоящей поры вы лишали свободы не только порабощенных аѳинянами, но даже и ваших союзников. Порабощает скорее не поработивший, но тот, кто, имея возможность спасти от порабощения, не делает этого и смотрит на это сквозь пальцы, хотя и хвалится своею доблестью как освободитель Эллады. (2) И теперь мы с трудом сошлись на собрание и все еще не с ясной целью. Ведь следовало бы рассуждать не о том, обижены ли мы, а о том, каким образом защитить нас от обиды; люди, действующие с обдуманным заранее решением против тех, которые не пришли еще ни к какому решению, подвигаются вперед не мешкая. (3) Нам известно, по какому пути идут аѳиняне и как они шаг за шагом наступают на других. Они действуют пока не так смело, потому что думают, будто вследствие вашей нечувствительности действия их незаметны; но они крепко налягут, когда увидят, что вы на все смотрите сквозь пальцы, хотя и все знаете. (4) Из всех эллинов, вы одни, лакедемоняне, сохраняете спокойствие, обороняясь от врагов не силою оружия, но медлительностью, вы одни подавляете рост враждебной силы не в самом начале, а после того, как она станет вдвое больше. (5) Правда, о вас говорили, что вы в безопасности; но на деле оказалось, что такая молва не соответствует действительности. Так, мы сами знаем, что персы явились с окраин земли к Пелопоннесу прежде, чем встретили с вашей стороны противодействие, достойное вас. И теперь вы не обращаете внимания на аѳинян, хотя они живут не так далеко, как персы, но вблизи вас, предпочитаете не нападать на них, а отражать их нападение, и на волю случая предоставили решение борьбы с противником, гораздо более могущественным, нежели вы. Вы знаете также, что персы потерпели неудачу главным образом по собственной вине, что и мы много уже раз имели перевес над аѳинянами, не столько благодаря вашей помощи, сколько вследствие собственных их ошибок. Надежды на вас уже погубили некоторых, так как они были уверены в вас и не приготовились к опасности.[44] (6) Пусть не подумает кто из вас, что все это говорится скорее из чувства вражды, а не в виде жалобы: жалоба обращается к друзьям, когда они стоят на ошибочном пути, а обвинение направляется против врагов, если они нанесли обиды".
70. "Кроме всего этого мы считаем себя в праве порицать вас более, чем кто-либо другой, особенно принимая во внимание обстоятельства данного момента, всего важного значения которых вы, нам кажется, не сознаете. Вы, по-видимому, вовсе не приняли в расчет, что́ представляют собою те аѳиняне, с которыми предстоит вам борьба, до какой степени они во всем отличаются от вас. (2) Аѳиняне любят всякие новшества, отличаются быстротою в замыслах и в осуществлении раз принятых решений; вы же, напротив, стремитесь к тому, как бы сохранить существующее, не признаете ничего нового, не исполняете на деле даже необходимого. (3) Далее, аѳиняне отваживаются на то, что́ превышает их силы, рискуют до безрассудства, и надежда не покидает их даже в критических обстоятельствах, тогда как вы делаете меньше, чем сколько позволяют ваши силы, не доверяете даже надежным расчетам и полагаете, что никогда не избавитесь от опасностей. (4) Аѳиняне решительны, вы медлительны; они ходят в чужие земли, вы приросли к своему месту; удаляясь от родины, они рассчитывают приобрести себе что-либо, вы же опасаетесь, как бы, выйдя из пределов своей страны, не нанести ущерба тому, чем вы владеете. (5) Побеждая врагов, аѳиняне преследуют их возможно дальше, а, терпя поражение, дают оттеснить себя возможно меньше. (6) Сверх того, свою жизнь аѳиняне отдают за свое государство так, как будто она вовсе не принадлежит им; напротив, духовные свои силы они берегут как неотъемлемую собственность, чтобы служить ими государству. (7) Если замыслы их не удаются, они смотрят на это как на потерю своего достояния; если же план их осуществился и они приобрели что-либо, достигнутая удача кажется им незначительной в сравнении с тем, что́ предстоит еще сделать. Если в каком-либо предприятии аѳиняне и ошибутся, они взамен того питают новые надежды и тем восполняют то, чего им недостает. Обладание и надежда на то, что́ они замышляют, сливаются в одно целое только у аѳинян благодаря той быстроте, с какою они стремятся осуществить свои решения. (8) Так непрестанно всю жизнь трудятся они с напряжением сил и среди опасностей. Наличными благами наслаждаются они очень мало, будучи постоянно заняты стремлением к приобретению, и нет для них другого праздника, как выполнить то, что́ требуется обстоятельствами; напротив, на праздный покой они смотрят так же, как на утомление без отдыха. (9) Поэтому, если бы кто-нибудь, желая кратко охарактеризовать аѳинян, сказал, что они рождены для того, чтобы самим не иметь покоя и другим не давать его, он был бы прав".
71 "И вот, лакедемоняне, когда такое-то государство стоит против вас, вы все медлите и думаете, что продолжительное спокойствие является уделом не тех людей, которые своими вооружениями не попирают права, но в то же время выказывают явную решимость не допускать нарушения прав по отношению к себе; вы же считаете справедливым не причинять горя остальным и, даже защищаясь, не вредить никому. (2) Вы могли бы осуществить это, и то едва ли, в том случае, если бы вы жили по соседству с таким же государством, как и ваше. Но при создавшихся отношениях ваш образ действия по сравнению с афинским, как мы только что показали, устарел. (3) Между тем в политике, как и в искусстве, вообще всегда дают перевес новшества. Пока государство в покое, наилучшие установления те, которые остаются неизменными, но когда необходимость вынуждает людей ко многим предприятиям, тогда требуются и многие усовершенствования. Вот почему афинская политика, как основанная на большом опыте, гораздо более носит характер новизны, чем политика ваша".
(4) "Итак, медлительность ваша не должна идти дальше. Теперь же, как вы обещали,[45] быстрым вторжением в Аттику помогите прочим эллинам и потидеянам, чтобы не отдавать друзей и сородичей ваших на произвол злейших врагов, чтобы своим пассивным отношением не заставлять нас искать другого какого-нибудь союза; (5) если мы сделаем это, мы не поступим несправедливо ни перед богами, хранителями клятвы, ни перед рассудительными людьми; не те нарушают договор, кто вследствие своей изолированности обращаются к другим, но те, которые не помогают союзникам, связанным с ними клятвою. (6) Мы будем верны вам, если вы пожелаете взяться за дело энергично, потому что, изменяя вам, мы нарушили бы наши священные обязанности, да и не нашли бы других союзников, более нам близких. (7) Поэтому примите правое решение и постарайтесь о том, чтобы под вашею гегемонией Пелопоннес не стал меньше сравнительно с тем, как вам его передали предки".
72. Вот что сказали коринѳяне. Случилось так, что по другим делам в Лакедемоне еще раньше находилось афинское посольство. Узнав об этих речах, оно решило выступить перед лакедемонянами вовсе не с целью защищаться от тех обвинений, которые взводили на аѳинян государства, но чтобы вообще показать лакедемонянам, что им не следует принимать поспешного решения, а поглубже вникнуть в положение дел. Вместе с тем афинские послы желали дать понять, как велико могущество их государства, старшим напомнить о том, что́ им было известно, а младшим поведать, чего они не знали. Таким образом, послы рассчитывали своими речами склонить лакедемонян скорее к сохранению мира, нежели к войне. (2) Явившись к лакедемонским властям, они заявили и о своем желании говорить перед народом, если нет к тому каких-либо препятствий. Власти предложили им явиться в собрание. Аѳиняне выступили и произнесли такую речь.
73. "Нас послали сюда в качестве послов не для того, чтобы препираться с вашими союзниками, но чтобы уладить дела, касающиеся нашего государства. Однако, услышав о том, что против нас возбуждены немаловажные обвинения, мы выступаем теперь не для ответа на жалобы государств (ни наши речи, ни речи их представителей не были бы уместными перед вами, как перед судьями), но для того, чтобы, доверяя союзникам, вы в важном деле не приняли с легким сердцем несоответственного решения. Кроме того, по поводу всего, что́ говорилось о нас, мы желаем показать, что мы владеем нашим достоянием совершенно по праву и что государство наше достойно уважения".
(2) "Зачем говорить о событиях очень давних, свидетелем которых оказывается не столько собственное наблюдение слушателей, сколько отголоски передаваемых им рассказов? Но о Персидских войнах, обо всем, что́ вы знаете по собственному опыту, необходимо говорить, хотя бы вам было и неприятно, что события эти постоянно выставляются на вид. Действительно, когда мы в то время действовали, мы шли на опасность ради общей пользы, и если в доле ее вы приняли участие фактически, то не лишены же мы права, по крайней мере, говорить о том, что хоть сколько-нибудь для нас полезно. (3) Впрочем, мы будем говорить о наших тогдашних действиях не столько с целью оправдать себя, сколько для того, чтобы засвидетельствовать их и показать, с каким государством предстоит вам борьба, если вы не склонитесь к правильному решению. (4) Итак, мы утверждаем, что при Мараѳоне мы одни, раньше всех, сразились против персов (490 г.); потом, когда они появились вторично и мы не в силах были отразить их на суше, мы все поголовно сели на корабли, чтобы сразиться с врагом на море при Саламине (480 г.). Это имело своим последствием то, что персы не могли подойти по морю, от города к городу, к Пелопоннесу и разорять его, в то время как ввиду множества неприятельских кораблей города не были бы в состоянии помогать друг другу. (5) Лучшее подтверждение этому дали сами враги; разбитые на море, они поспешно отступили с большею частью войска,[46] так как сознавали уже неравенство своих сил. 74. Однако, когда обстоятельства сложились таким образом и когда стало ясно, что спасение Эллады зависит от ее флота, мы для этого выполнили три полезнейших дела: доставили наибольшее число кораблей, дали проницательнейшего стратега и обнаружили неустанную ревность, именно: из четырехсот кораблей мы доставили немного меньше двух третей, начальником флота назначили Ѳемистокла, который был главным виновником того, что сражение было дано в узком проливе, а это, несомненно, и спасло Элладу. Ѳемистокла и вы почтили на это выше
всех чужеземцев, приходивших к вам. (2) Энергию и отвагу мы показали величайшие: когда на суше никто не помогал нам, так как все прочие эллины до нашей границы были уже покорены, мы решились покинуть наш город, отдать на гибель свое имущество и сделали это не для того, чтобы оставить на произвол судьбы общее дело прочих союзников, рассеяться и стать бесполезными для них. Нет, мы сели на корабли, чтобы попытать счастья в борьбе, и не гневались за то, что вы раньше не помогли нам. (3) Вот почему мы утверждаем, что были со своей стороны полезны вам не меньше, как и себе. Из страха больше за себя, нежели за нас, вы прибыли тогда на помощь из государств, не подвергшихся разорению, чтобы владеть ими и впредь (по крайней мере, пока город наш был цел, вы не являлись). Напротив, мы вышли из нашего города, когда его уже не существовало, и, питая слабую надежду на его восстановление, решились на битву; тем самым мы спасли нас самих и отчасти вас. (4) Если бы из опасения за нашу территорию мы, подобно другим, раньше перешли на сторону персов, или если бы впоследствии, считая наше дело потерянным, мы не отважились взойти на корабли, тогда вам, при недостаточном числе ваших кораблей, было бы уже нечего сражаться на море, и все спокойно удалось бы для персов так, как они того желали".
75. "Неужели же, лакедемоняне, благодаря энергии и мудрой решимости, обнаруженным в то время нами, мы не заслуживаем со стороны греков менее завистливого отношения к той власти, какою мы пользуемся? (2) Притом же мы получили ее не насилием: когда вы не захотели довести дело с персами настойчиво до конца, к нам обратились союзники и сами просили принять гегемонию над ними.[47] (3) Мы вынуждены были довести нашу власть до теперешнего состояния прежде всего самим течением обстоятельств больше всего из страха перед персами, потом из чувства чести, наконец, ради наших интересов. (4) Впоследствии для нас казалось уже небезопасным ослабить нашу власть и тем самым подвергаться риску: большинство союзников относилось к нам с ненавистью, иные уже отложились и должны были быть покорены силою, а вы не были уже больше нашими друзьями, как прежде, но относились к нам подозрительно и враждебно; да ведь отложившиеся от нас и перешли бы на вашу сторону. (5) Ни для кого не предосудительно принимать надлежащим образом полезные меры ввиду величайших опасностей. 76. Так, по крайней мере, вы, лакедемоняне, пользуетесь главенством над государствами Пелопоннеса, дав им организацию, полезную для вас. Если бы в то время вы, оставаясь до конца во главе союзников, встретили с их стороны такую же ненависть, какую встречаем теперь мы, то - это нам хорошо известно - не меньше нашего вы были бы суровы с союзниками и были бы вынуждены или властвовать над ними
силою, или подвергать себя опасности. (2) Таким образом, и в нашем поведении нет ничего странного или противоестественного, коль скоро предложенную нам власть мы приняли и не выпускаем ее из рук под влиянием трех могущественнейших стимулов: чести, страха и выгоды. С другой стороны, не мы первые ввели такой порядок, а он существует искони, именно что более слабый сдерживается более сильным. Вместе с тем мы считаем себя и достойными власти, каковыми и вам казались до сих пор. Только теперь, преследуя свои собственные интересы, вы взываете к праву, а оно никем еще не противопоставлялось стяжанию грубой силой, когда представлялся к тому такой случай, ради которого никто не забывал своих выгод. (3) Похвалы достойны те люди, которые, з по свойству человеческой природы устремившись к власти над другими, оказываются более справедливыми, чем могли бы быть по имеющейся в их распоряжении силе. (4) Мы полагаем, что всякий другой, очутившись на нашем месте, лучше всего доказал бы, насколько мы умеренны, между тем как нам и за нашу корректность досталась скорее незаслуженная дурная слава, нежели одобрение. 77. Действительно, хотя в судебных процессах с союзниками, возникающих из деловых договоров, мы находимся в худшем, чем наши союзники, положении, а у себя дома творим суд по законам, одинаковым для нас и для них, тем не менее оказывается, будто мы имеем страсть к сутяжничеству. (2) Никто из союзников не обращает внимания на то, почему другие не подвергаются упрекам, хотя они и пользуются властью над подчиненными с меньшею умеренностью, нежели мы. Ведь кто имеет возможность пустить в ход силу, тому вовсе нет нужды обращаться к суду. (3) В отношениях с нами союзники привыкли обращаться как равные с равными; поэтому, если сверх ожидания они потерпят какой бы то ни было ущерб, в силу ли судебного приговора или насильственной меры в интересах нашей власти, или по чему-нибудь другому, они не благодарят нас за то, что мы не отнимаем у них более важного, но переносят свое неполное с нами равноправие с бо́льшим огорчением, чем если бы мы с самого начала откинули в сторону всякий законный порядок и открыто преследовали наши выгоды; тогда и они не стали бы отрицать, что более слабый обязан уступать сильному. (4) По-видимому, несправедливость больше раздражает людей, чем насилие: первая, с точки зрения равенства, кажется посягательством, второе, с точки зрения превосходства одного над другим, представляется неизбежною необходимостью. (5) Так, под властью персов союзники терпеливо переносили более тяжкие притеснения, чем те, о которых было упомянуто, наше же господство они находят тягостным и это понятно: настоящее всегда тяготит подчиненных. (6) Итак, если бы вы, сокрушив нас, достигли над нами господства, то скоро потеряли бы то благорасположение со стороны наших союзников, каким вследствие их страха перед нами пользуетесь теперь, если только стали бы следовать тем же принципам, каким следовали тогда, в пору кратковременной нашей гегемонии во время войны с персами. В самом деле, государственные порядки, вам свойственные, непримиримы ни с какими другими; к тому же каждый из вас за пределами своей страны не сообразуется ни с этими порядками,[48] ни с теми, которые признают остальные эллины".
78. "Итак, выносите ваше решение неторопливо, так как дело идет не о мелочах, и не возлагайте на себя несоответственного вам бремени, склоненные к тому чужими намерениями и жалобами. Наперед сообразите, сколь велики неожиданности войны, прежде чем она вас застигнет. (2) Надолго затягивающаяся война ведет обыкновенно к таким случайностям, от которых мы, как и вы, одинаково не застрахованы, и каков будет результат ее, остается неизвестным. (3) Когда люди предпринимают войну, то начинают прямо с действий, какие должны были бы следовать позже, а рассуждать принимаются тогда уже, когда потерпят неудачи. (4) Мы еще не сделали никакой подобной ошибки, не видим ее и с вашей стороны. Пока правильное решение зависит вполне от вашей и нашей воли, мы советуем не нарушать договора и не преступать клятв, разногласия же между нами решим судом, согласно условию. В противном случае, если вы начнете войну, мы, призывая в свидетели богов, охранителей клятв, попытаемся защищаться так, как подскажет нам ваш образ действия".
79. Так говорили аѳиняне. По выслушании жалоб союзников против аѳинян и речи последних, лакедемоняне, удалив посторонних, стали одни совещаться о положении дел. (2) Большинство единодушно решило, что аѳиняне уже виноваты и что необходимо поскорее объявить войну. Тогда выступил с такою речью царь лакедемонян Архидам, славившийся проницательностью и благоразумием.
80. "И сам я, лакедемоняне, испытан во многих уже войнах, считаю таковыми и тех из вас, которые одного возраста со мною; поэтому вы не можете жаждать войны по недостатку опыта, что́ свойственно большинству, и не можете считать ее делом хорошим и безопасным. (2) По здравом размышлении никто не мог бы признать войну, о которой вы теперь рассуждаете, маловажною. Правда, против пелопоннесцев и ваших соседей[49] мы располагаем равными с ними силами и можем быстро появиться на любом пункте. (3) Но как можно с легким сердцем начинать войну против народа, который живет далеко от нас, к тому же чрезвычайно опытен в морском деле и все остальное имеет в большом избытке: частные и государственные капиталы, флот, лошадей, вооружение и столь многолюдное население, как ни в одной из эллинских областей, против народа, у которого, кроме того, множество союзников, платящих дань? На что же мы рассчитываем, кидаясь в войну без приготовлений? (4) Не на флот ли? Но тут мы слабее аѳинян, а если мы станем упражняться и равносильно с аѳинянами вооружаться, то на это будет потребно время. Не на деньги ли? Но в этом отношении мы уступаем аѳинянам еще больше: у нас нет денег в государственной казне, нелегко взимаем мы подати и с частных лиц. 81. Быть может, кто-нибудь полагается на то, что мы превосходим аѳинян хорошо вооруженными силами, и потому можем часто делать набеги на их землю и опустошать ее. (2) Но во власти аѳинян много другой земли, все же нужные запасы они могут доставлять себе морем. (3) Если, с другой стороны, мы попытаемся поднять их союзников, то и им должны будем помогать флотом, так как большинство союзников островитяне. (4) Итак, как же нам вести войну? Ведь, если мы не одолеем аѳинян на море и не лишим их тех доходов, на которые они содержат флот, то мы больше
повредим себе. (5) И прекращать войну при таких условиях не было бы почетно, потому что главными виновниками разрыва будем считаться мы. (6) Нечего одушевлять себя и тою надеждою, что война скоро прекратится в том случае, если мы разорим их землю. Я скорее опасаюсь того, что мы передадим войну в наследие и нашим детям: до такой степени правдоподобно, что аѳиняне при их гордости не пожелают быть в зависимости у своих полей и что они не испугаются войны, подобно людям неопытным".
82. "Однако я вовсе не предлагаю относиться к нашим союзникам равнодушно, дозволять аѳинянам обижать их и смотреть сквозь пальцы на козни врагов. Я советую только не браться пока за оружие, а через посольство обратиться к аѳинянам с укоризнами, не показывая при этом ни слишком воинственного задора, ни уступчивости, тем же временем устраивать собственные дела, привлекая к нам союзников, и эллинов и варваров, и стараться откуда бы то ни было приумножать наши силы флотом и деньгами: ничего нет предосудительного в том, если все эллины, против которых, как против нас, аѳиняне строят козни, будут ради спасения привлекать на свою сторону не только эллинов, но и варваров; в то же время мы должны добывать и собственные средства к войне. (2) Если аѳиняне внемлют хоть сколько-нибудь нашему посольству, это - самое лучшее; в противном случае мы через два-три года, если таково будет наше решение, пойдем на них, уже лучше вооруженные. (3) Быть может, видя наши приготовления, слыша соответственные им указания наших послов, аѳиняне скорее пойдут на уступки, пока земля их еще не опустошена, пока речь идет о существующем достоянии, а не об истребленном. (4) Вы смотрите на поля их только как на залог, тем более верный, чем лучше они обработаны; поэтому необходимо щадить их возможно дольше, не доводить врагов до отчаяния и тем не вселять в них более упорное сопротивление. (5) Напротив, если теперь мы, не приготовленные к войне, подстрекаемые жалобами союзников, опустошим землю аѳинян, то смотрите, как бы действия наши не причинили Пелопоннесу слишком большого позора и затруднений. Претензии государств и частных лиц можно удовлетворить; но не так легко окончить под благовидным предлогом войну с неизвестным еще исходом, если ее предпримут все сообща из-за частных интересов".
83. "Недостаток быстроты при нападении многих на одно государство пусть не покажется кому-либо трусостью. (2) Ведь и у аѳинян не меньше, чем у нас, союзников, платящих им дань; война же зависит не столько от вооруженных сил, сколько от денежных средств, помощью которых вооруженные силы только и могут принести свою пользу, особенно война континентальной державы против морской. (3) Поэтому запасемся прежде всего денежными средствами, а до тех пор не дадим увлечь себя речами союзников. Мы понесем наибольшую ответственность за последствия войны при том или ином исходе ее, а потому должны заранее все спокойно предусмотреть. 84. Нерешительности и медлительности, в чем всего более нас упрекают, не стыдитесь: чем скорее поспешите, тем позже должны будете кончить, потому что беретесь за дело, не будучи к нему подготовлены. К тому же наше государство пользуется неизменною свободою и величайшим престижем. (2) Наш образ действий означает, скорее всего, разумную сдержанность. Благодаря ей мы одни не высокомерны в счастии и меньше других склоняемся перед несчастием. Если похвалами подстрекают нас на рискованное предприятие, противное нашему разумению, мы не увлекаемся сладостью похвал, и если бы кто-нибудь вздумал побуждать нас упреками, то из чувства досады мы не станем более уступчивы. (3) Мы воинственны и рассудительны вследствие нашей благопристойности, воинственны потому, что с рассудительностью теснее всего связано чувство чести, а с чувством чести мужество; рассудительны мы потому, что воспитание делает нас не настолько просвещенными, чтобы презирать законы, и слишком суровыми и скромными, чтобы не подчиняться им. Правда, мы не слишком понимаем толк в предметах бесполезных, чтобы в прекрасных речах порицать военные приготовления врагов, а на деле расходиться со словами; напротив, мы считаем планы других не уступающими нашим, полагаем, что не речами можно разъяснить угрожающие случайности судьбы. (4) Мы будем всегда на деле так готовиться к войне, как если бы противники наши принимали мудрые решения. И надежды следует возлагать не на возможные ошибки врагов, а на собственные верно рассчитанные средства. Не должно воображать, будто люди сильно разнятся между собою, но нужно считать сильнейшим того, кто получает самое суровое воспитание".
85. "Попечение об этом воспитании завещали нам отцы наши, оно всегда было полезно нам, и нам не следует изменять ему. Не станем поспешно решать вопрос о массе жизней и денежных средств, о городах и славе в короткую часть дня, а будем обсуждать этот вопрос спокойно. (2) При нашем могуществе нам это более возможно, нежели другим. Отправьте к аѳинянам посольство и по делу Потидеи, и по поводу обид, на которые жалуются союзники, тем более что аѳиняне сами готовы дать ответ перед судом; а на того, кто готов предстать пред судом, незаконно идти раньше войною, как на обидчика; в то же время готовьтесь к войне. Такое решение будет наиболее выгодно для нас и наиболее грозно для врагов".
(3) Вот что сказал Архидам. Последним выступил Сфенелаид, в то время один из эфоров, и произнес следующую речь[50].
86. "Длинных речей аѳинян я не понимаю. В многочисленных самовосхвалениях они нигде не опровергли того, что наносят обиды союзникам нашим и Пелопоннесу. Хотя они были доблестны в прежнее время в борьбе с персами, но теперь по отношению к нам поступают подло, а потому вдвойне достойны кары, так как из людей порядочных стали подлыми. (2) Мы же какими были тогда, такими остаемся и теперь; не дозволим, если будем благоразумны, обижать наших союзников, и не замедлим наказать аѳинян: бедствия не ждут союзников. (3) У других есть денежные средства, корабли и лошади, а у нас храбрые союзники, и нам не должно выдавать их аѳинянам; нечего решать судом и речами их дела, потому что и союзников обижают не на словах; необходимо поскорее всеми силами помочь им. (4) И пусть никто не указывает, что, несмотря на нанесенные нам обиды, нам следует еще размышлять: долговременное размышление прилично скорее тому, кто замышляет обиду. Итак, лакедемоняне, подавайте голоса, согласно с достоинством Спарты, за войну, не давайте усиливаться аѳинянам, не бросим на произвол наших союзников и с помощью богов пойдем на обидчиков!".
87. После того Сфенелаид, по своему званию эфора, стал собирать голоса в собрании лакедемонян. (2) Так как они голосуют криком, а не камешками, то Сфенелаид объявил, что нет возможности различить по крику, на какой стороне большинство, и, желая еще больше настроить лакедемонян в пользу войны открытою подачею голосов, сказал: "Тот из вас, лакедемоняне, кто признает, что договор нарушен и что аѳиняне виновны, пусть встанет и займет это место", - и показал им определенное место, - "а тот, кто этого не признает, пусть становится на
другой стороне". (3) Лакедемоняне поднялись со своих мест и разделились, причем гораздо больше оказалось тех, которые признавали договор нарушенным. (4) Тогда приглашены были союзники и им объявлено, что по решению лакедемонян аѳиняне виновны, но что желательно привлечь к голосованию всех союзников, чтобы войну, если это будет постановлено, вести по общему решению. (5) После того как союзники добились всего этого, они отправились восвояси; удалились потом и афинские послы по выполнении поручений, с которыми явились в Лакедемон. (6) Указанное постановление народного собрания[51] состоялось на четырнадцатом году тридцатилетнего договора (432 г.), заключенного после Евбейской войны.[52] 88. Лакедемоняне признали, что мир нарушен и что необходимо начать войну, не столько под влиянием речей союзников, сколько из страха перед аѳинянами, опасаясь дальнейшего роста их могущества: они видели, что уже бо́льшая часть Эллады находится у них в подчинении.
89. Обстоятельства, способствовавшие усилению могущества аѳинян, были следующие. (2) Когда персы, потерпев поражение от эллинов на море и на суше,[53] удалились из Европы, а бежавшие на кораблях к Микале были истреблены, царь лакедемонян Леотихид, командовавший эллинами при Микале (479 г.), возвратился домой с союзниками из Пелопоннеса. Между тем аѳиняне и уже отложившиеся от персидского царя союзники из Ионии и Геллеспонта остались на месте сражения и начали осаду Сеста, занятого персами. Перезимовав там, они овладели городом (478 г.) по удалении варваров, а затем отплыли из Геллеспонта каждый на свою родину. (3) Аѳинское государство после того, как варвары ушли из Аттики, немедленно стало перевозить обратно афинских детей, женщин и уцелевшее домашнее имущество оттуда, куда все это было помещено ради безопасности, и принялось за восстановление города и его стен. Дело в том, что от обводной стены уцелели лишь небольшие куски, большинство домов было разрушено, остались только те немногие, в которых расположились в свое время знатные персы. 90. Лакедемоняне, предугадывая будущее, отправили в Аѳины посольство. Они предпочитали, чтобы ни аѳиняне, ни кто другой не имели стен, а еще больше были подстрекаемы союзниками и устрашены небывалою до тех пор численностью афинского флота и отвагою аѳинян в Персидских войнах. (2) Послы требовали от аѳинян не возводить стен, а лучше помочь лакедемонянам срыть окружные стены во всех тех городах, где только они были, за пределами Пелопоннеса. Не открывая перед аѳинянами своих целей и подозрений, лакедемоняне заботились будто бы о том, чтобы персы в случае вторичного нападения не могли опереться на какой-либо укрепленный пункт, каковым на тот раз служили Ѳивы;[54] лакедемоняне уверяли, что Пелопоннес может служить и убежищем, и достаточным оплотом для всех эллинов. (3) Когда лакедемоняне высказали это, аѳиняне, по совету Ѳемистокла, отвечали, что по делу, о котором идет речь, они пришлют к ним послов, и тотчас отпустили лакедемонян. Тогда Ѳемистокл предложил отправить его самого возможно скорее в Лакедемон, других же выбранных вместе с ним послов не посылать немедленно, а выждать до тех пор, пока стена не будет выведена до достаточной для обороны необходимой высоты; в то же время Ѳемистокл советовал, чтобы поголовно все аѳиняне, находившиеся в городе[55], занялись сооружением стен, не щадя при этом ни частных, ни общественных построек, которые могли бы быть полезны для дела, и не останавливаясь перед разрушением всего этого. (4) Дав эти наставления и присовокупив, что остальное устроит он сам в Лакедемоне, Ѳемистокл отправился в путь. (5) По прибытии в Лакедемон он не являлся к властям, а под разными предлогами медлил. Если же кто-нибудь из должностных лиц его спрашивал, почему он не является к государственным властям, Ѳемистокл отвечал, что он поджидает товарищей, что они задержались в Аѳинах по какому-то делу, однако он надеется, что товарищи его прибудут скоро, то же, что их все еще нет, удивляет его самого. 91. Лакедемоняне верили словам Ѳемистокла из расположения к нему. Но когда из Аѳин стали приходить другие лица и вполне определенно сообщать, что стены возводятся и что они уже высоки, лакедемоняне не могли не поверить им. (2) Узнав об этом, Ѳемистокл советовал лакедемонянам не давать себя провести россказнями, а послать из своей среды добросовестных людей с тем, чтобы они разузнали и по возвращении представили точные сведения. (3) Лакедемоняне отправили таких лиц, а Ѳемистокл послал относительно их секретное донесение аѳинянам с поручением задержать лакедемонян под возможно менее явным предлогом и не отпускать их до возвращения афинского посольства (к тому времени товарищи Ѳемистокла по посольству Аброних, сын Лисикла, и Аристид, сын Лисимаха, уже прибыли в Лакедемон с известием, что стена уже достаточно высока). Ѳемистокл стал опасаться, как бы лакедемоняне не задержали его с товарищами, когда они получат точные известия. (4) Аѳиняне, согласно поручению Ѳемистокла, задерживали лакедемонских послов. Ѳемистокл явился тогда перед лакедемонянами и открыто заявил им: Аѳины уже настолько ограждены стенами, что в состоянии защищать своих обитателей; если лакедемоняне или союзники желают, они могут отправить послов к аѳинянам, которые сумеют на будущее время различать свои собственные и общеэллинские интересы. (5) Когда аѳиняне нашли более выгодным покинуть свой город и сесть на корабли, говорили послы, они решились на это без лакедемонян; с другой стороны, когда приходилось совещаться вместе с лакедемонянами, аѳиняне никому не уступали в рассудительности. (6) Так и теперь они сочли за лучшее, чтобы их город был огражден стеною и, таким образом, мог принести бо́льшую пользу, как, в частности, гражданам, так и всем союзникам. (7) Дело в том, что, не имея равносильных приспособлений для обороны, нет возможности участвовать в общих решениях с мало-мальски одинаковым и равным правом голоса. Поэтому или никто из союзников не должен иметь укреплений, или и возведение стены аѳинянами следует признать правильным. 92. Услышав это, лакедемоняне не выразили открыто своей досады против аѳинян (дело в том, что и посольство-то они отправляли, по-видимому, вовсе не для того, чтобы мешать возведению стен, но чтобы подать свой совет на общую пользу; к тому же они были в то время дружественно настроены к аѳинянам, памятуя энергию их в борьбе против персов). Однако втайне лакедемоняне были недовольны тем, что план их не удался. Оба посольства возвратились домой без взаимных укоризн. 93. Таким образом аѳиняне в короткое время укрепили свой город. (2) Что постройка стен производилась поспешно, можно видеть еще и теперь: нижние слои их состоят из всевозможных камней, в некоторых частях даже не обделанных для укладки, а в том виде, в каком приносили их в отдельности. В стену было вложено множество надгробных стел и обделанных для других целей каменей. Дело в том, что на всем протяжении обводная стена выступала сравнительно с прежней за пределы города, и вследствие этого поспешно сносилось все без различия. (3) Ѳемистокл уговорил аѳинян застроить и остальную часть Пирея, начало чему положено было раньше, в год архонтства его в Аѳинах (493/492 г.). Местность эту, с тремя естественными гаванями, Ѳемистокл находил прекрасною, а превращение аѳинян в морской народ должно было, по его мнению, много содействовать их усилению. Действительно, (4) Ѳемистокл первый осмелился сказать, что необходимо заняться морским делом, и сам немедленно положил тому начало. (5) По его совету, аѳиняне возвели стену такой толщины, какая видна еще и теперь кругом Пирея. Камни для нее доставлялись на двух телегах, подъезжавших с противоположных сторон. Внутри между камнями не было ни извести, ни глины, а складывались большие камни, обтесанные под прямым углом, и с наружной стороны скреплялись железными скобами при помощи свинца.[56] Однако стена выведена была приблизительно на половину той высоты, какая предположена была Ѳемистоклом. (6) Дело в том, что он желал высотою и толщиною стен противостоять замыслам неприятелей и полагал, что для защиты стен достаточно будет небольшого караула из самых неспособных для военной службы граждан, тогда как все остальные должны сесть на суда. (7) Больше всего Ѳемистокл обращал внимание на флот, как мне кажется, потому что находил для персидского войска нападение на Аѳины более доступным с моря, нежели с суши. Поэтому, по его мнению, Пирей мог принести бо́льшую пользу сравнительно с верхним городом, и Ѳемистокл многократно увещевал аѳинян, если они когда-либо будут теснимы с суши, спуститься в Пирей и против всяких врагов бороться на кораблях. (8) Таким образом аѳиняне, немедленно по удалении персов, оградили себя стенами и занялись прочими приготовлениями.
94. Павсаний, сын Клеомброта, послан был из Лакедемона, в звании стратега эллинов, с двадцатью кораблями от Пелопоннеса (478 г.). Вместе с ним подплыли на тридцати кораблях аѳиняне и масса других союзников. (2) Они пошли войною на Кипр, покорили бо́льшую часть его, а потом направились к Византии, занятой персами, и взяли ее осадою. 95. Во время уже этого командования своими насильственными действиями Павсаний вызывал раздражение всех эллинов, в особенности ионян и всех тех, которые незадолго перед тем освободились от персидского царя. Союзники стали обращаться к аѳинянам (477 г.) с просьбою принять гегемонию над ними в силу кровного родства[57] и не дозволять Павсанию насильничать. (2) Аѳиняне приняли их предложение и твердо решили не допускать произвола со стороны Павсания и все остальное устроить к наибольшей своей выгоде. (3) Тем временем лакедемоняне отозвали Павсания, чтобы потребовать от него ответа в том, что́ доходило до их сведения. В самом деле, возвращавшиеся с войны эллины обвиняли Павсания во многих несправедливостях, между прочим в том, что командование его скорее оказывалось подражанием тирании. (4) Предъявленное к Павсанию требование явиться на суд состоялось в то самое время, когда союзники, за исключением воинов из Пелопоннеса, перешли на сторону аѳинян из ненависти к Павсанию. (5) По прибытии в Лакедемон Павсаний был признан виновным в частных обидах против некоторых лиц, но по важнейшим пунктам оправдан. Павсаний обвинялся главным образом в приверженности к персам, что, казалось, было совершенно несомненным. (6) Поэтому лакедемоняне больше не посылали его для командования войском, а отправили на его место Доркиса с несколькими товарищами и с небольшим войском. Однако союзники уже не предоставили им гегемонии. (7) Узнав об этом, военачальники вернулись, и впоследствии лакедемоняне не посылали уже других командиров из опасения, как бы они не развратились за пределами родины, пример чего они видели на Павсании. К тому же
лакедемоняне желали избавиться от тягостей войны с персами и считали аѳинян, с которыми в то время находились в дружественных отношениях, способными к главнокомандованию. 96. Получив таким образом гегемонию по желанию союзников вследствие ненависти их к Павсанию, аѳиняне определили перечень как тех городов, которым для борьбы с варварами нужно было доставлять деньги, так и тех, которые должны были доставлять корабли. Предлогом к образованию такого союза было намерение подвергнуть опустошению владения персидского царя в отмщение за те бедствия, какие претерпели эллины. (2) В то же время аѳиняне впервые учредили должность эллинотамиев, которые и принимали форос - так названы были денежные взносы союзников. Первоначальный форос был определен в четыреста шестьдесят талантов;[58] казнохранилищем служил Делос, и союзные собрания происходили в тамошней святыне.
97. Имея гегемонию над союзниками, которые вначале были автономны и совещались на общих собраниях, вот что предприняли аѳиняне в своем внутреннем управлении и в войнах, в промежуток времени между Персидской и этой войной, в отношении к варварам, к бунтующим своим союзникам и к тем пелопоннесцам, с какими им приходилось иметь дело в каждом отдельном случае. (2) Я описал это и тем самым сделал отступление в своем повествовании по той причине, что у всех моих предшественников[59] эта эпоха не была изложена. Они излагали эллинскую историю до Персидских войн, или историю самих Персидских войн. Даже тот из моих предшественников, который в своей истории Аттики касается этих событий, Гелланик, упомянул о них кратко и в отношении хронологии неточно. Вместе с тем события этой эпохи содержат в себе доказательство того, каким образом организовалась афинская держава.
98. Прежде всего аѳиняне под начальством сына Мильтиада Кимона после осады взяли занятый персами Эион (475 г.), что на Стримоне, и жителей его обратили в рабство. (2) Затем они обратили в рабство жителей Скироса острова на Эгейском море, заселенного долопами, и заселили его сами.[60] (3) Аѳиняне вели войну против каристян без участия остальных евбеян и, спустя некоторое время, вступили с ними в мирное соглашение. (4) Потом они воевали с отложившимися наксиянами и осадою принудили их к сдаче. Это первый союзный город, покоренный вопреки установившимся отношениям к союзникам; впоследствии то же случилось и с рядом остальных городов. 99. Помимо иных причин отложения союзников важнейшими были: недоимки в уплате фороса, отказы в доставке кораблей и уклонение от службы в войске, случавшееся время от времени. Действительно, аѳиняне взыскивали определенно то, что́ полагалось доставлять союзникам, и применением принудительных мер раздражали их, не привыкших или не желавших сносить эти строгости. (2) И в других отношениях главенство аѳинян было далеко не по вкусу союзникам в такой степени, как сначала, да и в совместных военных предприятиях равенства между аѳинянами и союзниками не было, и аѳиняне с большою легкостью приводили восстававших к повиновению. (3) Виноваты в этом оказались сами союзники: вследствие нерасположения к военной службе, из нежелания удаляться с родины большинство союзников обложили себя денежною данью вместо доставки кораблей с тем, чтобы вносить приходящиеся на их долю издержки. Таким образом флот аѳинян увеличивался на средства, вносимые союзниками, а последние в случае восстания шли на войну неподготовленные и без необходимого опыта.
100. После этого в Памфилии, при реке Евримедонте, произошло сражение (465 г.) морское и сухопутное между аѳинянами вместе с союзниками и персами, и в один и тот же день аѳиняне под командою сына Мильтиада Кимона одержали победу в обоих сражениях, взяли финикийские триеры и уничтожили в общем до двухсот кораблей. (2) Позже отложились от аѳинян жители Ѳасоса, поссорившись с ними из-за мест торговли и приисков, которыми они владели на противолежащем берегу Ѳракии. Аѳиняне отправились против Ѳасоса на кораблях, одержали победу в морском сражении и высадились на берег. (3) Около того же времени они послали из числа своих граждан и союзников десять тысяч человек к Стримону для заселения местности, которая тогда называлась Девятью путями, а теперь называется Амфиполем. Девять путей, занятые эдонами, аѳиняне взяли, но в дальнейшем походе в глубь Ѳракии (464 г.) были истреблены подле Драбеска, в земле эдонов, соединенными силами всех ѳракиян, которые смотрели на основание колоний в местности Девяти путей, как на враждебный акт. 101. Разбитые в битве и будучи осаждаемы, фасияне взывали о помощи к лакедемонянам, советуя им вторгнуться в Аттику. (2) Тайно от аѳинян лакедемоняне обещали помочь фасиянам и уже собирались в поход, но помешало землетрясение (464 г.). В это время у лакедемонян илоты, а из периеков фуриаты и эѳейцы восстали и удалились на Иѳому. Большинство илотов были потомками в свое время обращенных в рабство древних мессенян, почему мессенянами называли вообще всех илотов. (3) Итак, у лакедемонян была война против засевших на Иѳоме, фасияне же на третьем году осады сдались аѳинянам на капитуляцию (463/462 г.), срыли укрепления, выдали флот, обязались внести немедленно ту сумму, какою они были обложены, в будущем платить дань и отказались от владений на материке и от приисков.
102. Так как война лакедемонян против иѳомцев затянулась, то они призвали на помощь, кроме других союзников, и аѳинян. Аѳиняне явились со значительным отрядом под начальством стратега Кимона. (2) Лакедемоняне пригласили аѳинян главным образом потому, что считали их искусными в осаде укреплений. Но так как осада тянулась долго, то, казалось, у них тут не хватало искусства: иначе они взяли бы этот пункт силою. (3) Этот поход впервые повлек к открытой вражде между лакедемонянами и аѳинянами: после того как укрепление не могло быть взято силою, лакедемоняне, опасаясь отваги аѳинян и страсти их к новшествам, считая их к тому же чуждыми себе по происхождению, встревожились, как бы они, по внушению иѳомцев, во время своего пребывания в Пелопоннесе, не произвели какого-нибудь государственного переворота. Поэтому из всех союзников лакедемоняне отпустили одних только аѳинян, причем подозрений своих они не обнаруживали, а просто объявили, что больше в них не нуждаются. (4) Аѳиняне, однако, поняли, что их удаляют не на основании этого благовидного предлога, а в силу возникшего какого-то подозрения, оскорбились этим и, сочтя недостойным терпеть эти обиды от лакедемонян, тотчас, по возвращении домой, разорвали заключенный с лакедемонянами против персов союз и вступили в союз (462 г.) с врагами лакедемонян аргивянами; потом и аѳиняне, и аргивяне заключили скрепленный одинаковыми клятвами союз с ѳессалийцами. 103. Между тем иѳомцы, не будучи в состоянии держаться долее, на десятом году осады (455/454 г.) сдались лакедемонянам под условием, что они уйдут из Пелопоннеса и никогда не вступят в него, что всякий из них, кто будет захвачен здесь, становится рабом захватившего. (2) Еще до того лакедемоняне получили пифийское изречение: умоляющего во имя Зевса Иѳомского отпускать. (3) Иѳомцы удалились с женами и детьми, а аѳиняне уже из вражды к лакедемонянам приняли их и поселили в Навпакте, который удалось им незадолго перед тем отнять у локров озольских (456/455 г.). К афинскому союзу примкнули также мегаряне, отложившиеся от лакедемонян, потому что коринѳяне из-за пограничной области пошли на них войною (460-458 гг.). Аѳиняне заняли Мегары и Пеги, соорудили для мегарян длинные стены от города до Нисеи и поставили там свой гарнизон. Отсюда-то прежде всего и возникла главным образом сильная вражда коринѳян против аѳинян.
104. Либиец Инар, сын Псамметиха, царь пограничных с Египтом ливиян, двинувшись от города Марей, что над Фаросом, поднял (461 г.) против царя Артоксеркса бо́льшую часть Египта, принял на себя начальство и призвал на помощь аѳинян. (2) Аѳиняне в то время пошли войною против Кипра на двухстах кораблях, своих и союзнических; покинув Кипр, они прибыли в Египет. От моря аѳиняне поднялись по Нилу, завладели рекой и двумя частями Мемфиса и начали войну против третьей части, именуемой Белою стеною. Там находились беглецы из персов и мидян, а также те из египтян, которые не участвовали в восстании.
105. Между тем у аѳинян, высадившихся в Галиях, произошла битва (458/457 г.) с коринѳянами и эпидаврянами, и победу одержали коринѳяне. После этого аѳиняне сразились на море с флотом пелопоннесцев подле Кекрифалеи и одержали победу. (2) В происшедшей затем войне (457 г.) аѳинян с эгинянами была большая морская битва при Эгине между аѳинянами и эгинянами, в которой с обеих сторон участвовали союзники; победу одержали аѳиняне; они захватили семьдесят эгинских кораблей, высадились на сушу и под начальством стратега Леократа, сына Стреба, стали осаждать Эгину. (3) Желая помочь эгинянам, пелопоннесцы отправили на Эгину триста гоплитов, которые раньше составляли вспомогательный отряд коринѳян и эпидаврян, и заняли высоты Гераней. Коринѳяне спустились в Мегариду с союзниками, полагая, что аѳиняне без того значительного войска, которое находилось при Эгине и в Египте, будут не в состоянии помогать мегарянам; если же и подадут помощь, то должны будут отвлечь войска от Эгины. (4) Однако аѳиняне не тронули своего войска на Эгине, но из оставшихся в городе граждан самые старые и самые юные под начальствам стратега Миронида явились к Мегарам. (5) После нерешительной битвы с коринѳянами обе стороны отступили, причем ни одна из них не пожелала признать себя побежденной в сражении. (6) По удалении коринѳян аѳиняне водрузили трофей, так как некоторый перевес все-таки был на их стороне. Вернувшиеся коринѳяне, подвергаясь упрекам со стороны старейших граждан, остававшихся в городе, дней через двенадцать после этого приготовились, прибыли на место сражения и поставили свой трофей как победители. Аѳиняне ударили из Мегар на тех, которые водружали трофей, перебили их и в схватке с остальными одержали победу. 106. Разбитые коринѳяне начали отступать, а один довольно значительный отряд их, жестоко стесненный неприятелем, сбился с дороги и попал на землю какого-то частного лица, кругом обведенную глубокой канавой и не имевшую выхода. (2)Аѳиняне заметили это, с фронта заперли коринѳян гоплитами, кругом расставили легковооруженных и всех попавших на эту землю перебили каменьями; тяжким бедствием было это для коринѳян. Но главная часть войска все же возвратилась домой.

Стены Аѳин

107. Около этого времени аѳиняне начали возводить и те длинные стены, которые ведут к морю, именно до Фал ера и Пирея.[61] (2) Когда фокидяне предприняли поход на Дориду (457 г.), метрополию лакедемонян, где лежат Боий, Китиний и Эриней, и один из этих городков взяли, к дорянам поспешили на помощь лакедемоняне под начальством сына Клеомброта Никомеда, заступавшего место юного еще царя Павсания, сына Плистоанакта, в числе полутора тысяч своих гоплитов и десяти тысяч союзников; они принудили фокидян, согласно уговору, вернуть город и затем двинулись в обратный путь. (3) На море в том случае, если бы они пожелали переправиться через Крисейский залив,[62] их собирались задержать аѳиняне, крейсировавшие на своих кораблях; небезопасным казался и путь через Геранею с того времени, как аѳиняне занимали Мегары и Пеги. Переход через Геранею был вообще труден и постоянно охранялся аѳинянами, а теперь лакедемоняне еще узнали, что аѳиняне намерены задержать их и там. (4) Поэтому они решили переждать в Беотии и обсудить, каким образом им пройти на родину всего безопаснее. С другой стороны, тайно старались привлечь на свою сторону лакедемонян некоторые из аѳинян, рассчитывавшие упразднить в Аѳинах демократический строй и приостановить сооружение длинных стен. (5) Тем временем аѳиняне выступили против лакедемонян со всем своим войском, а также тысяча аргивян и отдельные отряды прочих союзников; всего было четырнадцать тысяч войска. (6) Аѳиняне выступили в поход против лакедемонян в уверенности, что те затрудняются пройти домой, а также потому, что подозревали с их стороны намерение ниспровергнуть демократию. (7) На помощь аѳинянам явилась в силу союза[63] и ѳессалийская конница, но во время битвы она перешла на сторону лакедемонян. 108. Сражение произошло при Танагре, в Беотии, и победу одержали лакедемоняне и их союзники (457/456 г.); убитых было много с обеих сторон. (2) Лакедемоняне вошли в Мегариду, вырубили там деревья[64] и ушли обратно домой через Геранею и перешеек. Аѳиняне же, на шестьдесят второй день после сражения, выступили против беотян со стратегом Миронидом во главе. (3) В битве при Энофитах они разбили беотян, овладели всей Беотией и Фокидой, срыли укрепления Танагры и взяли в качестве заложников сто богатейших граждан из локров опунтских (455 г.). Свои длинные стены они к этому времени довели до конца. (4) После этого и эгиняне сдались аѳинянам на капитуляцию, под условием срыть свои укрепления, выдать корабли и на будущее время платить дань. (5) Затем аѳиняне обошли на кораблях Пелопоннес под командою стратега Толмида, сына Толмея, сожгли корабельную верфь лакедемонян, взяли коринѳский город Халкиду, высадились на сушу и в сражении разбили сикионян.
109. Между тем аѳиняне и союзники их все еще оставались в Египте и испытали в войне много превратностей. (2) Так, сначала аѳиняне завладели было Египтом, и царь персидский послал в Лакедемон перса Мегабаза с деньгами, чтобы склонить пелопоннесцев к вторжению в Аттику и тем побудить аѳинян выйти из Египта. (3) Потерпев неудачу и зря истратив деньги, Мегабаз с остатком сумм вернулся обратно в Азию. (4) Тогда персидский царь послал в Египет Мегабиза, сына Зопира, с большим войском. По прибытии в Египет сухим путем, Мегабиз разбил в сражении египтян и их союзников,[65] вытеснил из Мемфиса эллинов, запер их, наконец, на острове Просопитиде и там осаждал год и шесть месяцев, пока не осушил канала и не отвел воды его по другому направлению. Таким образом, Мегабиз поставил корабли на сушу, бо́льшую часть острова соединил с материком и, переправившись к острову, взял его сухопутными войсками. 110. Такой гибельный конец получило предприятие эллинов после шестилетней войны (455/454 г.). Из большого числа воинов спаслись немногие, переправившись через Либию в Кирену, бо́льшая же часть погибла. (2) Египет снова подпал под власть персидского царя, за исключением болот, которыми владел царь Амиртей. Обширность болот делала Амиртея неодолимым; к тому же "болотные" были храбрейшие из египтян. (3) Царь ливиян Инар, начавший все дело в Египте, был схвачен вследствие измены и распят. (4) Пятьдесят триер с воинами из аѳинян и прочих союзников отправились в Египет на смену прежде посланному войску и, ничего не зная о случившемся, бросили якорь у Мендесийского рукава.[66] С суши напали на них сухопутные войска, а с моря финикийский флот, причем бо́льшая часть кораблей погибла; успели спастись только немногие. (5) Так кончился большой поход аѳинян и союзников на Египет.
111. Изгнанный из Ѳессалии Орест, сын ѳессалийского царя Эхекратида, уговорил аѳинян вернуть его на родину (454/453 г.). Аѳиняне взяли с собою своих союзников, беотян и фокидян, и пошли против ѳессалийского города Фарсала. Они приступили к завоеванию его области, насколько это было доступно, не углубляясь вперед от места лагерной стоянки (движение их задерживала ѳессалийская конница), но города аѳиняне взять не могли, да и вообще цель похода вовсе не была достигнута; для Ореста они не сделали ничего и вернулись с ним обратно. (2) Немного спустя после этого тысяча аѳинян села на корабли, находившиеся в Пегах (Пеги были в их власти), и под предводительством стратега Перикла, сына Ксанѳиппа, поплыли вдоль берега к Сикиону, там высадились на сушу и разбили сразившихся с ними сикионян. (3) Немедленно затем они взяли с собою ахеян и на кораблях переправились на противоположный берег в Акарнанию, там осадили Эниады, но не могли взять их и возвратились домой.
112. Потом, по прошествии трех лет, между пелопоннесцами и аѳинянами заключен был пятилетний договор. (2) Аѳиняне, воздерживаясь от военных действий против эллинов, предприняли морской поход (449 г.) против Кипра, под начальством стратега Кимона, на двухстах своих и союзнических кораблях. (3) Шестьдесят из этих кораблей отплыли в Египет вследствие призыва Амиртея, царя "в болотах"; прочие корабли занялись осадою Кития. (4) По случаю смерти Кимона и наступившего голода аѳиняне отступили от Кития, поднялись на кораблях выше Саламина, что на Кипре, и дали морское и одновременно сухопутное сражение финикиянам, кипрянам и киликиянам, в обеих битвах одержали победу и возвратились домой; вместе с ними вернулись и те корабли, которые пришли обратно из Египта (448 г.). (5) После этого лакедемоняне предприняли так называемую священную войну, овладели Дельфийскою святынею и передали ее дельфийцам; позже, по удалении лакедемонян, аѳиняне также выступили в поход, одержали победу и передали святыню обратно фокидянам.
113, По прошествии некоторого времени после этого беотийские изгнанники заняли (446 г.) Орхомен, Херонею и некоторые другие пункты Беотии. Аѳиняне выступили в поход против этих враждебных им городов в числе тысячи своих гоплитов с отдельными отрядами союзников; стратегом был Толмид, сын Толмея. Взяв Херонею, обратив жителей ее в рабство и поставив там гарнизон, аѳиняне отступили. (2) На пути подле Коронеи напали на них беотийские изгнанники из Орхомена вместе с локрами, евбейскими изгнанниками и всеми единомышленниками их; они одолели аѳинян в сражении, причем одних перебили, других взяли в плен. (3) Аѳиняне вышли из пределов всей Беотии, заключив договор на условии получения обратно своих пленников и трупов павших. Беотийские изгнанники возвратились на родину, и все прочие беотяне снова стали автономными.
114. Немного времени спустя отложилась от аѳинян Евбея. Когда Перикл с афинским войском уже переправился на остров, он получил известие о восстании Мегар, о намерении пелопоннесцев вторгнуться в Аттику и об избиении мегарянами афинского гарнизона, за исключением тех, что бежали в Нисею;[67] мегаряне восстали, призвав себе на помощь коринѳян, сикионян и эпидаврян.[68] Перикл поспешно повел войско назад из Евбеи. (2) После этого пелопоннесцы под предводительством лакедемонского царя Плистоанакта, сына Павсания, вторглись в Аттику, дошли до Элевсина и Фрии, опустошили тамошние поля, но дальше не пошли и возвратились домой. (3) Тогда аѳиняне под начальством стратега Перикла снова переправились на Евбею и покорили весь остров; организацию управления на всей Евбее, за исключением Гестиеи, аѳиняне установили на основании договоров, жителей же Гестиеи выселили и сами заняли их землю.
115. Вскоре по возвращении из Евбеи аѳиняне заключили тридцатилетний мир с лакедемонянами и союзниками их (445 г.), причем отдали назад Нисею, Пеги, Трозен и Ахайю: этими пелопоннесскими местностями владели аѳиняне.[69]
(2) На шестом году после этого возникла война между самиянами и милетянами из-за Приены (439 г.). Милетяне терпели поражение и обратились к аѳинянам с жалобами на самиян. К милетянам присоединились и некоторые частные лица на Самосе, желавшие перемены образа правления.[70] (3) Аѳиняне на сорока кораблях отправились против Самоса, установили там демократическое правление, взяли заложниками пятьдесят самосских мальчиков и столько же взрослых граждан и поместили их на Лемносе; на Самосе аѳиняне оставили гарнизон и отплыли обратно. (4) Некоторые из самиян не остались на Самосе, а бежали на материк. Они вступили в союз с виднейшими самосскими аристократами и с Писсуѳном, сыном Гистаспа, в то время управлявшим Сардами, собрали вспомогательного войска человек семьсот и ночью переправились к Самосу. (5) Прежде всего они бросились на демократов, захватили большинство их, потом выкрали на Лемносе своих заложников и отложились от аѳинян: афинский гарнизон и находившихся у них афинских должностных лиц они выдали Писсуѳну и тотчас стали собираться в поход на Милет. В восстании приняли участие и византийцы. 116. При известии об этом аѳиняне на шестидесяти кораблях отплыли к Самосу; при этом они не употребили в дело шестнадцати кораблей, которые частью направились к Карии для наблюдения за финикийскими кораблями, частью к Хиосу и Лесбосу с требованием помощи. На сорока четырех кораблях аѳиняне под начальством стратега Перикла с девятью товарищами сразились на море подле острова Трагий с семьюдесятью кораблями самиян, в числе которых было двадцать кораблей для перевозки войска (все корабли самосские плыли от Милета). (2) Победа осталась на стороне аѳинян. Затем на помощь к ним явилось из Аѳин сорок кораблей, а из Хиоса и Лесбоса двадцать пять; аѳиняне сошли с кораблей на берег и, имея перевес сухопутным войском, с трех сторон города возвели стены и
стали осаждать его с суши и с моря. (3) Между тем Перикл отделил из стоявших на якоре кораблей шестьдесят и поспешно направился к Кавну в Карии, так как получено было известие о движении против аѳинян финикийских кораблей; действительно, и от Самоса отплыли к финикийскому флоту Стесагор и другие лица на пяти кораблях. 117. Тем временем самияне внезапно вышли из гавани и напали на незащищенную неприятельскую стоянку, потопили сторожевые корабли и в морском сражении одержали победу над вышедшими против них судами. Благодаря этому в течение четырнадцати дней самияне были господами моря, ввозили и вывозили все, что хотели. (2) Но по возвращении Перикла они были снова заперты его флотом. Вслед за этим из Аѳин явилось к аѳинянам на помощь сорок кораблей под начальством Ѳукидида, Гагнона и Формиона, двадцать кораблей под начальством Тлеполема и Антикла и тридцать из Хиоса и Лесбоса. (3) Самияне дали незначительную морскую битву, но не могли устоять против неприятеля, на девятом месяце взяты были осадою (439 г.) и сдались на капитуляцию, срыли укрепления, дали заложников, выдали корабли и обязались уплатить в определенные сроки военные издержки. Византийцы также обязались оставаться по-прежнему подданными аѳинян.
118. После этого прошло уже немного лет, как случились рассказанные выше события, керкирские, потидейские и вообще все другие, послужившие поводом к этой войне.[71] (2) Все же вышеизложенные происшествия, поскольку они выразились как в отношениях эллинов к эллинам, так и в отношении эллинов к персам, имели место приблизительно в течение пятидесяти лет, истекших между удалением Ксеркса и началом этой войны. За это время аѳиняне сильнее укрепили свое внешнее могущество и значительно развили свои внутренние силы. Лакедемоняне, хотя и замечали это, не мешали аѳинянам, разве лишь в слабой степени. Большею частью лакедемоняне оставались спокойны, потому что и в предыдущее время не скоро, а только по необходимости, решались они на войны, а также и потому, что их удерживали войны внутренние.[72] Так продолжалось до тех пор, пока могущество аѳинян не обозначилось ясно и аѳиняне не стали затрагивать лакедемонских союзников. Тогда лакедемоняне не могли уже более сносить этого и решили, что необходимо со всей энергией взяться за дело, объявить аѳинянам войну и, если можно, сокрушить их мощь.
(3) Хотя лакедемоняне и признали, что договор их с аѳинянами нарушен и что аѳиняне виновны в этом, тем не менее они послали в Дельфы вопросить бога:[73] будет ли лучше им воевать. Говорят, бог отвечал, что
они одержат победу, если будут воевать с полным напряжением сил; сам же он, будет ли призван или нет, станет содействовать им.
119. Затем лакедемоняне снова созвали союзников, желая решить голосованием, следует ли воевать. Когда явились послы от союзников и состоялось собрание, все высказывали свои желания, причем большинство обвиняло аѳинян и требовало войны. Коринѳяне уже и раньше просили каждое государство в отдельности подавать голоса за войну из опасения потерять Потидею. Явились они теперь и, выступив последними, произнесли такую речь.
120. "Теперь, союзники, нам уже нельзя было бы винить лакедемонян за то, что они не решаются на войну, так как ради этого они теперь и собрали нас. В самом деле, если предводители в своих личных делах поступают так же, как поступают союзники в своих делах частных, то предводителям надлежит заботиться и об общем благе союза, так как во всем прочем они пользуются наибольшими преимуществами. (2) Что касается союзников, то тех из нас, которые имели уже дело с аѳинянами, нет нужды учить держаться настороже; но те союзники, что живут не у моря, а в глубине материка, должны понять, что для них вывоз своих продуктов, а равно обмен их на товары, доставляемые морем на материк, будут сильно затруднены, если они не защитят приморских жителей. Им подобает быть строгими судьями в том деле, о котором идет теперь речь, и не воображать, будто оно их не касается. Они должны ожидать, что опасность настигнет и их, если только они не позаботятся о приморских жителях, и что предстоящее совещание относится к ним самим в той же мере, как и к другим. (3) Вот почему без всякого колебания они обязаны предпочесть войну миру. Людям благоразумным свойственно сохранять спокойствие, пока их не обижают, людям же храбрым, подвергающимся обиде, должно променивать мир на войну, и потом, когда к тому представится удобный случай, заключать мир; военным счастьем они не кичатся и ради наслаждения покоем не дают себя в обиду. (4) Тот, ведь, кто колеблется, чтобы сохранить наслаждение, вследствие своего бездействия скорее всего утратит ту сладость покойного существования, которая побуждает его к колебанию. Равным образом и тот, кто в военном счастьи преисполняется гордости, не замечает, как ненадежна увлекающая его самонадеянность. (5) Много раз плохо взвешенные предприятия удавались вследствие еще большего безрассудства врагов; но гораздо чаще решения, по-видимому разумные, имели, наоборот, позорный исход: никто не действует с одинаковою предусмотрительностью при составлении планов и при осуществлении их; напротив, мы безопасно составляем планы и с тревогою отступаем, когда дело доходит до приведения их в исполнение".
121. "Теперь мы приглашаем начать войну, потому что терпим обиды и имеем достаточные основания к жалобам, и пора окончить войну настанет тогда только, когда мы отомстим аѳинянам. (2) Что победа будет за нами, это правдоподобно по многим причинам: во-первых, мы превосходим аѳинян численностью и военным опытом; во-вторых, все мы единодушны в исполнении приказаний. (3) Что касается флота, составляющего силу аѳинян, то мы снарядим его на те средства, какие имеются у каждого из нас, а также на дельфийские и олимпийские сокровища. При помощи займов мы получим возможность высшею наемною платою сманить от аѳинян моряков иноземцев: ведь у аѳинян войско не столько свое, сколько купленное за деньги. С нашим войском это не может случиться так легко, потому что сила его больше в людях, а не в деньгах. (4) По всей вероятности, одной морской победой аѳиняне будут преодолены; а если они станут сопротивляться дольше, то и мы будем иметь больше времени для усовершенствования в морском деле и, когда сравняемся с ними в морском искусстве, наверное, превзойдем их храбростью: научиться доблести, свойственной нам по природе, аѳиняне не могут, а то, в чем они превосходят нас, именно в искусстве, мы одолеем при помощи упражнения. Нужные для этой цели средства
мы соберем. (5) В самом деле, будет возмутительно, если афинские союзники не станут отказываться вносить деньги на свое порабощение, а мы будем воздерживаться от затрат для отмщения врагам и вместе с тем для своего спасения и таким образом лишенные врагами средств, подвергнемся чрез это бедствиям. 122. Впрочем, есть у нас и другие способы ведения войны: возмущение союзников, это вернейшее средство лишить аѳинян доходов, составляющих их силу, возведение укреплений на неприятельской земле и многое другое, чего теперь и не предусмотреть. Действительно, война никогда не ведется по определенным правилам; бо́льшая часть мер подсказывается самой войной ввиду привходящих в нее случайных обстоятельств. В войне тот вернее достигает успеха, кто ведет себя сдержанно; наоборот, чем больше кто горячится, тот тем чаще испытывает неудачи".
"Примем в соображение еще следующее: если бы дело шло о пограничных распрях отдельных союзников с равносильными им противниками, это было бы еще терпимо; но теперь аѳиняне в силах сопротивляться всем нам, вместе взятым, и гораздо сильнее каждого государства в отдельности. (2) Поэтому если мы не отразим их единодушно, общими силами и племенных союзов и каждого города в отдельности, то при нашем разъединении они без труда завладеют нами. И да будет известно, что поражение - страшно сказать - грозит не чем иным,
как полным порабощением. (3) Но даже говорить нерешительно об этом постыдно для Пелопоннеса; постыдно также стольким государствам терпеть обиды от одного. Тут о нас могли бы сказать, что или мы терпим по праву, или переносим такое положение из трусости, и оказываемся хуже отцов наших, которые освободили Элладу; а мы не можем даже самим себе упрочить свободу, допускаем, чтобы установилась тирания одного государства, считая в то же время своим долгом ниспровергать "монархов" в отдельных государствах. (4) И мы не понимаем, каким образом подобное поведение может быть свободно от трех величайших несчастий: глупости, слабости и беззаботности. 123. Вы свободны от этих ошибок, а потому не дошли до самонадеянности, столь гибельной для большей части людей, погубившей многих и за то переименованной в безумие. Но зачем так долго жаловаться на прошлое, если от этого нет пользы для настоящего? Ввиду будущего следует помочь настоящему и не жалеть новых трудов: ведь завет наших отцов - трудами стяжать себе доблесть. Хотя вы теперь немного богаче и сильнее их, не изменяйте этому завету: несправедливо при избытке терять то, что́ приобретено в бедности. Идите смело на войну по многим причинам: и потому, что бог изрек ее и обещал помогать вам, и потому, что остальная Эллада вся будет бороться вместе с вами, частью из страха, частью ради выгоды. (2) К тому же не вы первые нарушите договор, который признает поруганным и бог, раз он повелевает воевать; скорее, вы будете мстителями за его нарушение. Ведь нарушают договор не те, которые защищаются, а те, которые нападают первые".
124. "Итак, лакедемоняне, когда со всех сторон представляется благоприятный случай к войне, и мы убеждаем вас предпринять ее во имя общих интересов, - ведь в объединении выгод государственных и частных надежнейший залог успеха, - не медлите подать помощь потидеянам, дорянам, которых осаждают ионяне, - прежде бывало иначе[74] - и спешите добиться свободы прочих эллинов.[75] Нам нельзя ждать дольше, коль скоро одних[76] уже теснят, а другие вскоре подвергнутся той же участи, если станет известно, что мы, здесь собравшиеся, не дерзаем наказать врага. (2) Поймите же, союзники, что настала крайняя нужда, что мы даем наилучший совет, и решайте за войну, не страшась опасностей настоящей минуты и стремясь к более продолжительному миру, который последует за ними. Война делает мир более прочным, но не так безопасно воздерживаться от войны ради покоя. (3) Будьте уверены, что образовавшееся в Элладе тираническое государство угрожает всем одинаково: над одними оно уже властвует, над другими замышляет властвовать. Поэтому пойдем и укротим его; тогда в будущем и сами будем жить, не подвергаясь опасности, и порабощенным теперь эллинам даруем свободу". Так говорили коринѳяне.
125. Выслушав мнения всех, лакедемоняне пригласили присутствовавших в собрании союзников подавать голоса по порядку, не делая различия между бо́льшими и меньшими государствами. (2) Большинство подало голос за войну. Несмотря на такое решение, начинать войну тотчас было невозможно, как как пелопоннесцы не были готовы; поэтому решили, что каждое государство доставит все нужное, что замедления быть не должно. Тем не менее в необходимых приготовлениях до вторжения в Аттику и открытого начала военных действий прошло около года.
126. В течение этого времени пелопоннесцы отправляли к аѳинянам посольства с жалобами, чтобы в случае отказа в чем-либо иметь возможно более основательный предлог к войне. (2) Так, прежде всего лакедемоняне потребовали от аѳинян через своих послов изгнания виновных в кощунстве против богини.[77] (3) Кощунство состояло в следующем: был аѳинянин Килон, победитель на Олимпийских состязаниях (640 г.), человек древнего знатного рода и влиятельный; он женился на дочери мегарянина Ѳеагена (около 625 г.), в то время бывшего тираном в Мегарах. (4) Когда Килон вопрошал Дельфийский оракул, тот дал ему прорицание захватить афинский акрополь во время величайшего праздника Зевса. (5) Килон получил от Ѳеагена войско, подговорил своих друзей и, когда наступили Олимпии, празднуемые в Пелопоннесе, захватил акрополь с целью сделаться тираном (636-624 гг.); празднество это он считал величайшим Зевсовым праздником и имеющим ближайшее отношение к нему, как к победителю на Олимпийских состязаниях. (6) Имел ли в виду оракул наибольший праздник в Аттике или в каком-нибудь ином месте, Килон в то время об этом не рассуждал, да и оракул не открывал этого. Дело в том, что у аѳинян за городом бывают Диасии, называемые величайшим праздником Зевса Милостивого, причем от имени всего народа приносятся не крупные жертвенные животные, но местные жертвы[78]. Килон, полагая, что он правильно понял изречение оракула, приступил к делу. (7) Узнав об этом, аѳиняне всем народом устремились с полей против Килона и его соумышленников и, расположившись у акрополя, начали осаждать его. (8) Осада тянулась, и большинство аѳинян, утомленных ею, ушли, предоставив девяти архонтам сторожить Килона и дав им неограниченные полномочия на все прочее по собственному их усмотрению. В то время бо́льшая часть административных функций принадлежала архонтам. (9) Между тем соумышленники Килона терпели во время осады крайнюю нужду от недостатка хлеба и воды. (10) Поэтому Килон и брат его тайком бежали, а остальные (из них многие уже умерли от голода), будучи в стесненном положении, сели у алтаря[79] на акрополе в качестве молящих о защите. (11) Когда аѳиняне, на которых возложена была охрана, увидели, что осужденные умирают в священном месте, они предложили им удалиться,[80] причем обещали не причинять им никакого зла. Но когда они вывели их оттуда, то всех перебили; кроме того, они лишили жизни еще несколько человек, усевшихся на пути подле алтарей Почтенных богинь. Отсюда и сами убийцы и потомство их получили название нечестивцев и величайших преступников пред богинею. (12) Этих нечестивцев изгнали тогда и аѳиняне, а впоследствии потомков их изгнал и лакедемонянин Клеомен (508 г.) при помощи восставших аѳинян; живущие были изгнаны, а кости умерших вырыты из земли и выброшены. Однако оставшиеся в живых изгнанники впоследствии возвратились, а потомки их проживают в государстве еще и теперь. 127. Очищения от этой скверны и требовали от аѳинян лакедемоняне, ратуя как бы больше всего за богов. На самом деле, они знали, что со стороны матери причастен к преступлению и Перикл, сын Ксанѳиппа, и рассчитывали, что по изгнании его переговоры с аѳинянами могли бы пойти у них успешнее. (2) Впрочем, лакедемоняне не столько надеялись на изгнание Перикла, сколько на то, что их требование вызовет в гражданах раздражение против него, так как причиною войны будет отчасти его несчастие.[81] (3) Будучи в то время влиятельнейшим лицом и руководителем афинской политики, Перикл во всем действовал наперекор лакедемонянам и не допускал уступок, а напротив, возбуждал аѳинян к войне.
128. Аѳиняне со своей стороны также требовали от лакедемонян изгнания запятнанных скверною на Тенаре. Некогда лакедемоняне предложили молящим о защите илотам покинуть святилище Посидона[82], вывели их оттуда и перебили (464 г.); за это, по мнению лакедемонян, Спарта и подверглась сильному землетрясению.[83] (2) Аѳиняне требовали, чтобы лакедемоняне также очистились от кощунства, совершенного против
Меднодомной.[84] (3) Тут дело было такое: после того как лакедемонянин Павсаний в первый раз был отозван спартанцами от должности главнокомандующего на Геллеспонте и, по привлечении его к суду, признан невиновным,[85] государство ему не давало более поручений. Тогда он частным образом, без разрешения лакедемонян, снарядил гермионскую триеру и прибыл на Геллеспонт под предлогом участия в войне против персов, а на самом деле для того, чтобы завести тайные сношения с персидским царем, что́ он пытался сделать уже в первое свое командование, стремясь к власти над Элладой. (4) Начало этим сношениям Павсаний положил следующей услугой, оказанной персидскому царю. (5) После отступления от Кипра он взял в прежнее пребывание свое на Геллеспонте Византию (478 г.), которая занята была персами, в том числе некоторыми приближенными и родственниками царя, тогда же взятыми в плен. Имея пленников в своей власти, Павсаний отпустил их к царю тайком от прочих союзников; сам же он говорил, будто они убежали от него. (6) Сношения свои Павсаний вел при помощи эретрийца Гонгила, которому он и доверил Византий вместе с пленниками. Этого же Гонгила Павсаний послал к царю с письмом, в котором, как открыто было впоследствии, стояло следующее: (7) "Спартанский предводитель Павсаний, желая оказать тебе услугу, отпускает этих военнопленных; предлагаю тебе, если ты согласен, взять в жены твою дочь и подчинить тебе Спарту и остальную Элладу. Посоветовавшись с тобою, я думаю, окажусь в состоянии выполнить этот план. Поэтому, если тебе угодно принять какое-либо из моих предложений, пришли к морю верного человека для ведения дальнейших переговоров". Вот что содержало письмо. 129. Ксеркс обрадовался письму и отправил к морю сына Фарнака Артабаза с поручением отрешить от должности Мегабата, тогдашнего правителя сатрапии Даскилитиды, и принять ее в свои руки; далее он приказал отправить возможно скорее Павсанию в Византий ответное письмо и показать ему царскую печать,[86] возможно лучше и вернее исполнять все поручения, какие по делам царя даст Павсаний. (2) По прибытии на место Артабаз сделал все, как было приказано, и отослал письмо. Ответ гласил следующее: (3) "Вот что царь Ксеркс говорит Павсанию: услуга твоя относительно людей, которых ты спас мне из-за моря, из Византии, на вечные времена будет запечатлена в нашем доме, и на предложения твои я согласен. Ни днем, ни ночью пусть не покидает тебя неослабная забота об исполнении твоих обещаний; не должны быть помехой тебе ни затраты золота и серебра, ни нужда в многочисленном войске, где бы ни потребовалось его появление. Действуй смело при содействии Артабаза, человека хорошего, которого я послал тебе, устраивай свои и мои дела возможно лучше и для нас обоих возможно выгоднее". 130. Павсаний, и раньше того пользовавшийся у эллинов большим уважением за свое командование при Платеях, по получении этого письма возгордился еще гораздо больше прежнего. Обычным образом жизни он уже не мог довольствоваться: выходил из Византия, надевая на себя персидские уборы, на пути через Ѳракию его сопровождали копьеносцы из персов и египтян; он велел готовить себе персидский стол и вообще не мог скрывать своих истинных намерений, но даже в вещах незначительных заранее давал знать о том, что́ задумывал совершить после в бо́льших размерах. (2) Доступ к себе Павсаний сделал затруднительным и относился ко всем без различия с таким тяжелым раздражением, что никто не мог подступиться к нему. Это-то и было главною причиною перехода союзников на сторону аѳинян.[87] 131. При известии обо всем этом лакедемоняне, по той же причине и в первый раз отозвавшие Павсания, отозвали его и вторично, когда он без их позволения отплыл (477/476 г.) на упомянутом выше гермионском корабле и продолжал держать себя, как прежде. После того как аѳиняне силою заставили Павсания покинуть Византий, он не возвращался в Спарту, а поселился в троадских Колонах и, как дошли известия до лакедемонян, вел сношения с персами и оставался в Колонах вообще не с добрыми намерениями. После всего этого лакедемоняне больше уже не медлили: эфоры отправили к Павсанию глашатая со скиталою и велели ему не оставлять Павсания; иначе спартанцы объявляют ему войну. (2) Желая как можно меньше возбуждать подозрение и рассчитывая с помощью денег снять с себя обвинение, Павсаний вторично возвратился в Спарту. Сначала эфоры заключили его в тюрьму (они имеют право так поступать с царем), но потом Павсаний добился того, что вышел на свободу и отдал себя на суд тем, которые желали изобличать его. 132. Явных улик спартанцы, ни враги Павсания, ни целое государство, не имели никаких, чтобы, вполне опираясь на них, могли наказать Павсания, человека царского происхождения, в то время облеченного царским достоинством (как двоюродный брат юного еще царя Плистарха, сына Леонида, он был опекуном его). (2) Однако нарушением обычаев[88] и подражанием варварам[89] Павсаний возбуждал сильные подозрения в нежелании подчиняться существующему порядку. Поэтому лакедемоняне стали обращать внимание и на прочие его поступки, не нарушил ли он своим поведением в чем-либо установившихся обычаев; между прочим, припомнили они и то, что некогда Павсаний велел начертать, не спросясь разрешения государства, на том треножнике в Дельфах, который, как начатки персидской добычи, был посвящен эллинами, следующее двустишие:
Эллинов вождь и начальник Павсаний в честь Феба владыки
Памятник этот воздвиг, полчища мидян сломив.
(3) Лакедемоняне тогда же соскоблили это двустишие на треножнике и начертали имена всех государств, которые общими силами сокрушили персов и посвятили им этот памятник. Уже в то время поступок Павсания казался преступным, а при теперешнем его поведении представлялся таковым тем больше, так как он стоял в согласии с питаемыми Павсанием замыслами. (4) Кроме того, ходили слухи, будто Павсаний поддерживает какие-то сношения с илотами, что и было на самом деле, так как он обещал илотам свободу и права гражданства, если они примут участие в восстании и во всем будут помогать ему. (5) Однако на основании каких-либо показаний илотов спартанцы не находили возможным принимать против Павсания какую-нибудь чрезвычайную меру. Они поступили согласно господствующему у них правилу: не спешить, без неопровержимых улик не принимать относительно спартиата какого-либо непоправимого решения. Наконец, как рассказывают, явился обличителем Павсания один уроженец Аргила, прежний любовник Павсания и довереннейшее лицо у него; он должен был доставить Артабазу последнее письмо Павсания к царю, но испугался при мысли о том, что ни один из прежних посланцев до сих пор не возвратился. Тогда он подделал печать с целью утаить вскрытие письма на тот случай, если он ошибся в своем предположении или если Павсаний потребует письмо обратно для каких-нибудь изменений; позже, вскрыв письмо, он нашел в нем дополнительное распоряжение об умерщвлении самого посланца, как и сам предполагал нечто подобное. 133. Теперь, когда аргилец показал письмо, эфоры поверили больше, однако пожелали еще сами выслушать, что́ станет говорить Павсаний. Для этого сделаны были следующие приспособления: аргилец удалился на Тенар в качестве молящего, там соорудил себе хижину, перегородкою разделив ее на две части, и в ней скрыл нескольких эфоров. Когда пришел к аргильцу Павсаний и стал спрашивать, зачем тот сюда явился в качестве молящего, эфоры явственно слышали все, как человек этот упрекал Павсания в том, что́ написано было о нем в письме, как он подробно говорил и обо всем остальном, указывая на то, что исполнением поручений к персидскому царю он никогда еще не подводил его, и тем не менее за это он почтен смертью наравне с другими слугами. Эфоры слышали, как Павсаний во всем соглашался и просил не гневаться за случившееся, гарантировал аргильцу безопасность, если он выйдет из святилища, требовал поскорее отправиться в путь и не задерживать сношений с царем. 134. Внимательно выслушав, эфоры в тот момент удалились, но так как они уже достоверно знали дело, то отдали в городе распоряжение арестовать Павсания. Рассказывают, что, когда собирались схватить Павсания на пути, он, по выражению лица подходившего к нему эфора, понял его намерение, а другой эфор из расположения к Павсанию дал знать ему об этом незаметным кивком головы. Тогда Павсаний бегом направился к святыне Меднодомной и добежал к ней раньше эфоров: священный округ лежал близко. Там Павсаний вошел в небольшое здание, находящееся в пределах святыни, чтобы под открытым небом не терпеть от непогоды, и сохранял спокойствие. (2) Преследуя Павсания, эфоры на мгновение запоздали, но затем они велели снять со здания крышу и двери, выждали, чтобы Павсаний вошел внутрь, отрезали ему выход оттуда и замуровали, потом расположились подле и изморили Павсания голодом. (3) Заметив, что он кончается в домике, эфоры вывели его из святыни (468 г.) еще с признаками жизни[90] и он, едва вышел, скончался тут же. (4) Они думали было кинуть тело его в Кеаду, куда бросали преступников, но потом решили закопать его где-то недалеко оттуда. Впоследствии Дельфийское божество дало прорицание лакедемонянам перенести гробницу Павсания на то место, где он умер (и теперь еще прах его покоится на месте перед священным округом, на что́ указывает и надпись на плите), а также возвратить Меднодомной два тела вместо одного, так как деяние их было кощунством. Лакедемоняне сделали две бронзовые статуи и посвятили их как бы за Павсания.
135. Так как божество признало умерщвление Павсания кощунством, то аѳиняне со своей стороны потребовали от лакедемонян изгнания виновников этого кощунства. (2) Лакедемоняне, отправив послов к аѳинянам, обвиняли по делу Павсания вместе с ним в сочувствии к персам также и Ѳемистокла, доказательства чего они находили в показаниях против Павсания. (3) Поэтому лакедемоняне требовали подвергнуть такой же каре и Ѳемистокла. Аѳиняне поверили этому (Ѳемистокл, изгнанный остракизмом, проживал в то время в Аргосе, но посещал также и другие места Пелопоннеса) и вместе с лакедемонянами, выражавшими готовность преследовать Ѳемистокла, послали несколько своих граждан с приказанием доставить его в Аѳины, где бы они с ним ни встретились. 136. Заблаговременно узнав об этом, Ѳемистокл бежал из Пелопоннеса на Керкиру, так как он был "благодетелем" керкирян. Керкиряне стали говорить, что они боятся держать его у себя, чтобы не возбудить к себе вражды со стороны лакедемонян и аѳинян, и потому перевезли его на противолежащий материк.[91] (2) Так как назначенные к тому лица преследовали Ѳемистокла, куда бы он, по сведениям их, ни направился, то, испытывая какое-то затруднение, Ѳемистокл вынужден был обратиться к царю молоссов Адмету, хотя тот не был ему другом. Адмета в то время не было дома. (3) Ѳемистокл явился в качестве молящего перед женою его и, по ее наставлению, взял на руки их ребенка и сел у очага. Когда вскоре после того вернулся Адмет, Ѳемистокл объяснил, кто он, и просил его не мстить изгнаннику, хотя он в свое время и отговорил аѳинян исполнить просьбу Адмета: в настоящем положении, указывал Ѳемистокл, он гораздо слабее Адмета, и Адмет в состоянии сделать ему зло, но благородному человеку свойственно мстить только равным себе и при одинаковых условиях. Кроме того, он, Ѳемистокл, выступал против царя по случаю какой-то его просьбы, когда и речи не было о спасении жизни; напротив, если царь выдаст его (при этом Ѳемистокл сказал, кто и за что преследуют его), то отнимет у него всякую возможность спасти свою жизнь. 137. Царь выслушал это, велел Ѳемистоклу встать вместе с сыном своим (Ѳемистокл так и сидел у очага с ребенком на руках, что́ было самым надежным способом умилостивления), и когда вскоре после того явились аѳиняне и лакедемоняне и обратились к Адмету с настоятельными просьбами, он не выдал Ѳемистокла, а приказал проводить его сухим путем, к другому морю в Пидну, принадлежавшую Александру, так как Ѳемистокл пожелал отправиться к персидскому царю. (2) В Пидне он нашел грузовое судно, собиравшееся идти к Ионии, и сел на него. Буря отбросила судно к афинскому войску, которое осаждало тогда Наксос. Объятый страхом, Ѳемистокл открыл капитану корабля, кто он и почему убегает (находившиеся на корабле не знали его), и, если капитан не спасет его, грозил сказать, что он подкуплен и перевозит его за деньги; всякая опасность, прибавил Ѳемистокл, будет устранена, если никто не сойдет с корабля до тех пор, пока можно будет плыть дальше. При этом Ѳемистокл обещал не забыть услуги и достойно отблагодарить капитана, если тот послушает его. Капитан так и сделал: простоял день и ночь на якоре выше афинской стоянки и потом прибыл к Эфесу. (3) Ѳемистокл удовлетворил капитана денежным подарком (деньги пришли к нему позже из Аѳин от друзей и из Аргоса, где они хранились), затем вместе с одним персом из приморских жителей удалился в глубь материка (465 г.) и послал оттуда письмо недавно воцарившемуся Артоксерксу, сыну Ксеркса. (4) Письмо гласило следующее. "К тебе прихожу я, Ѳемистокл, больше всех эллинов причинивший бед вашему дому, пока я вынужден был защищаться от нападений твоего отца; но еще гораздо больше сделал я добра, когда я сам находился в безопасности, а ему предстояло возвращение домой, сопряженное с опасностями (здесь Ѳемистокл упоминал о заблаговременном предупреждении царя из Салами- на относительно отступления и о том, как благодаря Ѳемистоклу не были разрушены мосты, что́ ложно приписывал себе); за эту услугу ты в долгу у меня. Гонимый эллинами за расположение к тебе, я явился теперь сюда и могу оказать тебе важные услуги в будущем. Зачем я пришел, желаю объяснить сам, прожив здесь год". 138. Царь, рассказывают, удивился намерению Ѳемистокла и предоставил ему действовать так, как он желал. За время, какое Ѳемистокл прожил в Персии, он усвоил себе, насколько мог, персидский язык и порядки страны. (2) По прошествии года он явился к царю и достиг у него такого значения, каким не пользовался еще ни один эллин, благодаря прежней своей репутации, а также благодаря подаваемым царю надеждам на порабощение эллинов, больше же всего потому, что он являл доказательства своей рассудительности. (3) В самом деле, Ѳемистокл неоспоримо доказал природную даровитость и в этом отношении заслуживает удивления несравненно больше всякого другого. С помощью присущей ему сообразительности, не получив ни в ранние, ни в зрелые годы образования, способствовавшего его развитию, Ѳемистокл после самого краткого размышления был вернейшим судьею данного положения дел и лучше всех угадывал события самого отдаленного будущего. Он способен был руководить всяким делом, которое было ему сподручно, мог объяснять и то, к чему он не имел непосредственного касательства; в особенности же он заранее предусматривал лучший или худший исход предприятия, скрытый еще во мраке будущего. Говоря вообще, Ѳемистокл в силу природного дарования при ограниченности необходимой для него подготовки обладал в наивысшей степени способностью моментально изобретать надлежащий план действия. Умер Ѳемистокл от болезни. (4) Некоторые, впрочем, рассказывают, что он умер добровольно от яда, признав невозможным выполнить данные царю обещания. (5) Памятник его находится в азиатской Магнесии на площади, потому что он был правителем этой области. Царь дал Ѳемистоклу Магнесию на хлеб, и она приносила ему ежегодного дохода пятьдесят талантов,[92] Лампсак на вино (местность эта считалась в то время богатейшею своими виноградниками), а Миунт на приправу. (6) Родственники Ѳемистокла уверяют, что кости его, согласно его распоряжению, перенесены были на родину и погребены в Аттике тайно от аѳинян: хоронить его здесь не было дозволено как изгнанника за измену. Таков был конец лакедемонянина Павсания и аѳинянина Ѳемистокла, знаменитейших в свое время эллинов.
139. Итак, вот какое поручение с первым посольством дали лакедемоняне аѳинянам и вот какое приказание они получили, в свою очередь, от аѳинян по делу об удалении запятнанных кощунством.[93] Впоследствии они не раз являлись в Аѳины и требовали снять осаду с Потидеи и предоставить автономию Эгине.[94] Но всего больше и всего определеннее лакедемоняне заявляли, что войны не будет, если аѳиняне отменят постановление о мегарянах, возбраняющее им пользоваться гаванями, находящимися в пределах афинской державы, и рынком в Аттике.[95] (2) Аѳиняне отказывали лакедемонянам во всем и постановления своего не отменяли, причем жаловались на мегарян за то, что они возделали священную землю и другую, не обозначенную никакими границами, и приняли к себе беглых рабов афинских. (3) Наконец, явились к аѳинянам из Лакедемона последние послы: Рамфий, Мелесипп и Агесандр; они не предлагали уже ничего того, о чем говорилось обыкновенно раньше, а сказали лишь следующее: "Лакедемоняне желают мира, а он будет, если вы оставите эллинов[96] автономными". Аѳиняне созвали народное собрание, предоставили каждому высказывать свое мнение и постановили, обсудив зараз все обстоятельства, дать окончательный ответ. (4) Многие выступали с речами, причем голоса разделились: по мнению одних, следовало воевать, по мнению других, постановление о мегарянах не должно быть помехой миру, и необходимо его отменить. Выступил также Перикл, сын Ксанѳиппа, в то время первый человек в Аѳинах, самый могучий и словом и делом. Он увещевал аѳинян следующим образом.
140. "Аѳиняне! Я неизменно держусь одного и того же убеждения - не уступать пелопоннесцам, хотя и знаю, что люди действуют на войне не с таким одушевлением, с каким дают себя убедить начинать ее, и меняют свое настроение сообразно со случайностями войны. Однако я вижу, что и теперь я должен советовать вам решительно то же самое, и считаю себя вправе требовать от тех из вас, которые разделяют мое мнение, поддерживать состоявшееся общее решение, хотя бы мы и потерпели какую-либо неудачу, а если будет удача, не приписывать своей проницательности доли участия в ней. Ведь может случиться, что все дело окажется столь же мало отвечающим расчету, как и мысли человека. Поэтому-то обыкновенно мы и виним судьбу во всем, что́ случается, вопреки нашим расчетам".
(2) "Ясно было, что лакедемоняне и прежде питали против нас враждебные замыслы, а теперь больше, чем когда-нибудь. Хотя в договоре[97] сказано: "взаимные споры следует отдавать на суд и подчиняться его решению и каждой стороне владеть тем, что́ она имеет", однако до сих пор сами пелопоннесцы не потребовали суда, а когда мы предлагаем его, они не принимают его. Войною, а не речами предпочитают они разрешать недоразумения, и вот являются уже не с жалобами, а с приказаниями. (3) Они велят нам снять осаду с Потидеи, предоставить автономию Эгине и отменить постановление о мегарянах. Наконец, последние явившиеся к нам послы приказывают предоставить автономию эллинам. (4) Пусть не подумает кто-либо из вас, будто мы начинаем войну из-за мелочей, когда не хотим отменить постановления о мегарянах, на чем лакедемоняне настаивают всего больше, уверяя, что войны не будет, если постановление это будет отменено. Не упрекайте себя в том, будто
вы начали войну по маловажной причине. (5) На самом деле, эта мелочь дает случай показать всю нашу твердость и испытать ваше настроение: если вы уступите лакедемонянам, они тотчас предъявят вам какие-нибудь другие более тяжкие требования, полагая, что вы из страха пошли на уступки. Напротив, решительным отказом вы ясно дадите понять им, что они должны обращаться с вами, как равные с равными. 141. Тут же поразмыслите, повиноваться ли им прежде, чем потерпеть какую-либо неудачу, или воевать, - по-моему, последнее лучше, чтобы не уступать им ни по важным, ни по ничтожным поводам и безбоязненно владеть нашим достоянием. Ведь как самое важное, так и самое ничтожное требование равносильно порабощению, если требование это исходит от равного и обращено к другому до решения суда".
(2) "Что касается приспособлений к войне и тех средств, которыми располагают обе стороны, то знайте, что мы будем не слабее их, о чем и услышите от меня подробно. (3) Пелопоннесцы живут трудами рук своих, у них нет денег ни частных, ни общественных; потом, они неопытны в войнах продолжительных и в тех, которые ведутся за морем, так как вследствие бедности они воюют только между собою, и то кратковременно. (4) Такие люди не могут часто высылать на войну ни вооруженных воинами кораблей, ни сухопутных войск, чтобы не удаляться от своих владений и вместе с тем не тратить своих средств; кроме того, море для них закрыто. (5) Между тем войны ведутся не столько на взносы, выколачиваемые силой, сколько на готовые средства. Люди, живущие трудами рук своих, охотнее жертвуют для войны жизнью, нежели деньгами: они твердо убеждены, что жизнь может быть еще спасена и в опасностях; напротив, они не уверены в том, что средства не истощатся раньше окончания войны, особенно если сверх ожидания война, как это и бывает, затянется. (6) Правда, в одном сражении пелопоннесцы вместе с союзниками могут устоять против всех остальных эллинов, но они бессильны для борьбы с противником, вооруженным иначе, нежели они. Пока у них нет единого совещательного учреждения, они ничего не совершают быстро, на месте. Так как все они имеют равный голос, к тому же разноплеменны, то каждый преследует лишь собственные цели; а результатом этого бывает то, что обыкновенно они ничего не доводят до конца. (7) Дело в том, что в то время, как одни желают возможно сильнее отомстить кому-нибудь, другие озабочены тем, чтобы возможно меньше расстроить свои домашние дела. Редко сходясь на общие собрания, они лишь малую часть их посвящают рассмотрению общих дел, будучи заняты большую часть времени собственными делами. Каждый союзник у них полагает, что его небрежное отношение к делу не причинит вреда и что кто-нибудь другой обязан заботиться за него. Таким образом, все руководствуются только своими личными соображениями и не замечают того, как страдает общее дело. 142. Однако важнейшею помехою для них будет недостаток денег, так как с доставкою их они будут медлить и всегда запаздывать, а военные события не ждут. (2) Не стоит также страшиться ни их земляных укреплений, ни флота. (3) Что касается укреплений, то если и в мирное время трудно возвести их в таком виде, чтобы они равнялись укреплениям нашего города, тем труднее, конечно, сооружать их на неприятельской земле, особенно потому, что и со своей стороны мы можем выставить такие же укрепления. (4) Если даже они возведут крепостцу и часть нашей земли может страдать от набегов и перебежчиков,[98] все-таки они не в состоянии будут и возводить укрепления на нашей земле и мешать нам плыть на кораблях, в чем наша сила, в их землю и мстить им. (5) Морская служба нам дает больше опыта для войны на суше, нежели служба сухопутная лакедемонянам для морской войны. (6) Научиться же морскому делу им будет нелегко. (7) Если вы, отдавшись ему тотчас после Персидских войн, все еще не овладели им вполне, то каким образом люди, занятые земледелием, а не мореплаванием, могут совершить что-либо значительное, когда к тому же вы непрерывными нападениями на многочисленных кораблях не дадите им возможности заниматься морскими упражнениями? (8) Если бы при своем невежестве в морском деле, почерпая отвагу в численности, они и рискнули напасть на небольшую эскадру, то, сдерживаемые сильным флотом, они не двинутся с места, а потому по недостатку упражнений будут менее искусны и чрез то более трусливы. (9) Морское дело, как и всякое другое, есть искусство, и невозможно заниматься им, когда придется, как чем-то побочным; даже более того, при нем нет места ничему постороннему. 143 Далее предположим, они наложили бы руку на олимпийские или дельфийские сокровища и попытались бы высшею наемною платою переманить от нас иноземных моряков; это, действительно, было бы опасно, если бы мы со своей стороны не имели возможности сравняться с ними, вооружив корабли собственными гражданами и метеками. Но теперь эта возможность есть у нас, и, что всего важнее, кормчие - наши же граждане, и вообще судовая команда у нас многочисленнее и искуснее, чем у всех остальных эллинов. (2) Кроме того, никто из иноземцев не может решиться ввиду угрожающей опасности покинуть отечество и сражаться в рядах пелопоннесцев лишь из-за слабой надежды получать в течение нескольких дней высокую наемную плату".
(3) "В таком или приблизительно в таком виде представляется мне положение пелопоннесцев. Напротив, наше положение, свободное от тех недостатков, которые я осуждал в них, имеет и другие более важные преимущества. (4) Если они вторгнуться в нашу страну по суше, мы пойдем на их землю морем, а опустошение одной какой-либо части Пелопоннеса будет иметь далеко не то же значение, как опустошение целой Аттики, потому что взамен этой области они не смогут получить без борьбы никакой другой, тогда как у нас есть много земли и на островах, и на материке.[99] Так важно иметь силу на море! (5) Подумайте только: если бы мы стали островными жителями, кто был бы неуловимее нас? Следует и теперь мысленно ставить себя возможно ближе к такому положению, покинуть поля и жилища, оберегать море и город и, хотя бы это способно было вселить раздражение, не давать все-таки битвы пелопоннесцам, превосходящим нас численностью. Ведь даже в случае победы мы снова будем иметь дело с неприятелем не менее многочисленным, а при поражении мы потеряем сверх того и союзников, которые составляют нашу силу: они не останутся спокойными, раз мы не будем в состоянии идти на них войною. Не жилищ и полей должны мы жалеть, но жизней человеческих, так как не жилища и поля приобретают людей, но люди приобретают их. И если бы я рассчитывал убедить вас, то посоветовал бы вам самим опустошить вашу землю и покинуть ее и тем показать пелопоннесцам, что из-за этого вы не покоритесь им".
144. "У меня есть много других оснований надеяться на победу, если в этой войне вы не будете стремиться к новым приобретениям и не станете добровольно создавать себе еще другие опасности. В самом деле, меня больше страшат наши собственные ошибки, нежели замыслы врагов. (2) Но это будет выяснено в другой речи, в связи с самыми событиями,[100] а теперь отошлем послов с таким ответом: "Мы дозволим мегарянам пользоваться рынком и гаванями, если и лакедемоняне не будут издавать распоряжений касательно ксенеласии нас или союзников наших (договором ведь не возбраняется ни то, ни другое);[101] государствам союзным мы предоставим автономию, если они были автономны при заключении нами договора и если точно так же лакедемоняне предоставят своим городам, каждому в отдельности, управляться автономно так, как они хотят, не считаясь с лакедемонянами; мы готовы, согласно договору, подчиниться решению суда, войны начинать не будем, но если они первые начнут ее, то будем защищаться". Вот ответ справедливый и достойный нашего государства! Нужно знать, что война неизбежна. (3) Чем охотнее мы примем вызов, тем с меньшею настойчивостью враги будут налегать на нас. Следует знать также, что величайшие опасности доставляют, в конце концов, величайший почет как государствам, так и частным лицам. (4) Ведь отцы наши противостояли же персам; они были не в таком блестящем положении, как мы теперь, а оставили и то, что́ у них было, и отразили варваров благодаря не столько слепому счастью, сколько собственному благоразумию, не столько материальными силами, сколько нравственной отвагою, и подняли наше могущество на такую высоту. Мы должны не отставать от наших отцов, но всякими способами отражать врага и стараться передать это могущество потомкам в неуменьшенном виде".
145. Вот что сказал Перикл. Аѳиняне признали, что он дает им наилучший совет, и постановили так, как он предлагал: лакедемонянам ответили согласно с его мнением, по отдельным пунктам, как говорил Перикл, и вообще, что не исполнят ни одного из их требований, но готовы, по договору, разрешать споры судом равным и одинаковым. Послы возвратились домой, и позже больше посольств уже не было.
146. Таковы были обоюдные жалобы и распри, предшествовавшие войне и возникшие непосредственно за событиями в Эпидамне и на Керкире. Однако во время отдельных конфликтов взаимные сношения между аѳинянами и лакедемонянами не прерывались; они посещали друг друга, правда, без глашатаев, но и не без подозрительности: все случившееся подрывало договор и служило поводом к войне.

Примечания

1₁ пелопоннесцами: точнее членами Пелопоннесского союза. - прочие эллины: эллинские государства в Греции и вне ее. - после некоторого размышления: отчасти аргивяне и ахеяне (cp.: II. 9₂), отчасти сицилийские и италийские греки.
1₂ некоторой части варваров: ѳракиян, македонян, эпиротов, сикулов, а впоследствии и персов. - огромного ... народов: конечно, применительно к ограниченности тогдашних географических представлений.
2₁ Элладою: не в строго географическом, а в этнографическом смысле, как страна, населенная эллинами.
2₂ Эллады: в географическом смысле. - Ѳессалией: северо-восточная область Греции от Олимпа до Эты и Ѳермопил, от Пинда до Эгейского моря. - Беотией: область в Средней Греции, граничащая с Аттикой, Фокидой, Опунтской Локридой и Евбейским проливом. И Ѳессалия и Беотия - области с широкими равнинами и большими долинами, наиболее плодородные и доступные. - Аркадии: центральная область Пелопоннеса, замкнутая со всех сторон высокими горными отрогами.
2₅ Аттика ... почвы: область в восточной части Средней Греции, к югу от Беотии, гористая страна с немногочисленными равнинами, бедная водой. - одним и тем же населением: мысль об автохтонности населения Аттики (cp.: II. 36₁) вряд ли может быть принимаема без ограничений.
2₆ аѳиняне... в Ионию: роль Аттики в деле колонизации в малоазийской Ионии несколько преувеличена, хотя встречающиеся аналогии в области государственного права и религиозного культа у малоазийских ионян с аѳинянами заставляют предполагать, что часть их, и уже в давние времена, переселилась в Ионию из Аттики и принадлежала к тому же племени, что и аѳиняне.
3₂ Эллина, сына Девкалиона: Эллин - эпоним эллинов, бесцветный образ, конструированный при помощи этнологической рефлексии впервые только Гесиодом (fr. 7 Rzach); отец Эллина, Девкалион, сын Прометея, единственный человек, спасшийся со своею женою Пиррою от великого потопа и поселившийся затем в Ѳессалии. - пеласги: у Ѳукидида вообще доэллинское население в Греции; у Гомера - племя, жившее в западной части Ѳессалии. - Эллин и его сыновья: Дор и Эол - эпонимы дорян и эолян; внуки Эллина, сыновья Ксуфа, Ахей и Ион - эпонимы ахеян и ионян. - Гомер: для Ѳукидида, как и для всей древности, личность, разумеется, реальная.
3₃ варваров: со времени Греко-персидских войн греки называли варварами всех не греков.
4 Минос: для Ѳукидида и всей древности личность реальная, сын Зевса и Европы, царь
Крита, живший за три поколения до Троянской войны; в нашем представлении Минос - легендарный создатель критского могущества и культуры, в древнейший период ее развития (прибл. 3000-1200 гг. до P. X.). - карийцев: жителей Карии (в историческое время горная страна в юго-западной части Малой Азии), народа, быть может, индогерманского племени, жившего в первобытные времена также и на Кикладских островах. Некоторые ученые (У. Кёлер, Эд. Мейер) считают карийцев носителями микенской культуры.
5₁ варваров... близ моря: вероятно, карийцев и финикиян.
5₃ локров озольских: жителей Локриды Озольской, области в Средней Греции, граничившей на севере с Доридой, на востоке с Фокидой, на юге с Коринѳским заливом, на западе с Этолией. - этолян: жителей Этолии, горной области в Средней Греции, граничившей на западе с Акарнанией, на юге с Коринѳским заливом, на востоке с Локридой и Доридой, на севере с этеянами, долопами и амфилохами. - акарнанов: жителей Акарнании, западной области Средней Греции между Ампракийским и Коринѳским заливом и Ионийским морем.
6₃ кробил: особый род мужской прически, точное устройство которой неизвестно: или высокий шиньон, собранный повязками на затылке или темени, или такая прическа, при которой волосы собирались на шее и стягивались повязкой либо металлическим обручем, или такая прическа, при которой две длинные косы заматывались в виде венка вокруг головы и завязывались на лбу в узел; см.: Daremberg Ch., Sagi io E. Dictionnaire des antiquités grecques et romaines. I, 2. Paris, 1375, рис.1804-1809. - цикад: украшения в форме цикад; см.: Hauser. Tettix // Jahreshefte des oesterreichischen Institutes. IX. 1906. S. 75 ff. и статью Tettix у Daremberg - Sag lio, op. cit. - старшие из ионян... убор: скорее аѳиняне заимствовали у ионян и льняные хитоны, и кробил, а не наоборот.
6₅ на Олимпийских состязаниях:, общенациональном эллинском празднестве в Олимпии (в Элиде, в западной части Пелопоннеса), справлявшемся через четыре года на пятый, в августе или сентябре. - с поясом... надевать его: участники состязаний сначала имели пояс на бедрах; с 720 г., когда введено было в программу состязаний состязание в длинном беге, вошло в обычай состязаться совершенно обнаженными; указание Ѳукидида, что это произошло немного лет назад, надо понимать, вероятно, в том смысле, что раньше обнажались только при длинном беге, а впоследствии также и при других видах гимнастических состязаний.
8 Мнение Ѳукидида, что большинство островов Эгейского моря было заселено карийцами и финикиянами, может быть, преувеличено, хотя, несомненно, Эгейское море в период древнейшей торговой деятельности финикиян и основания ими торговых факторий было в сфере финикийского влияния. Большую интенсивность воздействия финикийской культуры можно констатировать для таких островов, как Родос и Кипр. Утверждение Ѳукидида, что древнейшее население Делоса в значительной части было карийское, пока не подтверждается археологическими данными. При раскопках как на Делосе, так в особенности на островке около него, Ренее, остатков так называемой микенской культуры не было найдено; древнейшие памятники (вазы), найденные в ренейских могилах, оказывались принадлежащими чисто греческой культуре, в первоначальную, так называемую геометрическую, стадию ее развития. По мнению Паульсена (Paulsen в Monuments Piot. XVI. 1909. P. 25 ss.), аѳиняне, производившие очищение Делоса в V в., признали погребенных в делосских могилах за карийцев потому, что устройство самих могил, вероятно, отличалось чем-либо от обычного, а сверх того в могилах было найдено большое число приношений, состоявших из сосудов и драгоценностей; эта пышность погребений напомнила аѳинянам погребальные обряды, бывшие в ходу у восточных народов, может быть, и у карийцев. При упомянутых же раскопках найден был только один вид оружия, небольшие железные серпы (δρέπανα). Но и это, по мнению Паульсена, скорее не оружие, а знаки торгового обмена, заменявшие в VII в. на Делосе монету; монета же, по исконному обычаю, клалась с покойником в могилу. Аѳиняне, производившие очищение, не поняли, в чем дело, сочли "серпы-монеты" за оружие, и естественно должны были задаться вопросом, какому народ оружие это могло принадлежать. По свидетельству Геродота (VII. 93), карийцы, бывшие в войске Ксеркса, были, между прочим, вооружены и серпами. На основании этого показания и Ѳукидид признал похороненных в делосских могилах за карийцев. Что касается гробниц, которые были удалены, то здесь надо понимать, вероятно, переносные гробницы.
8₃ подчиняли себе ... города: заставляя их платить дань себе.
9₁ Агамемнон ... могуществом: по преданию спартанский царь Тиндарей обязан клятвою женихов Елены, дочери Леды, супруги Тиндарея (дочь эта была рождена от Зевса), охранять от обид того, кто будет из них мужем Елены. Им стал Менелай, получивший от Тиндарея господство над Спартою. Брат Менелая, Агамемнон, сын Атрея, царь Аргоса, был женат на дочери Тиндарея, Юштемнестре.
9₂ лица ... рассказывают: вероятно, имеются в виду аргивяне, предания которых могли быть известны Ѳукидиду из "Аргосской истории" его современника, логографа Гелланика. - Пелоп ... именем: Пелоп, сын Тантала, царь Сипила (в Лидии, Фригии или Пафлагонии), прибыл в Пису (в Элиде), в Пелопоннесе, и положил начало его могуществу. - когда в Аттике ... Персея: отношения между Пелопидами, потомками Пелопа, и Персеидами, потомками Персея, видны из генеалогической таблицы:

Персей			Пелоп
⇓		⇙	⇓	⇘
Сфенел		Никиппа	Питфей	Атрей
	⇓			⇓
	Еврисѳей			Агамемнон

Еврисѳей, царь Микен (в Арголиде, к северу от Аргоса), пал от руки Гераклида Гилла (или Иолая) в Аттике, куда он отправился в поход (по другому, впрочем, преданию, Еврисѳей пал в Мегариде, у Скиронских скал). Хрисипп - незаконнорожденный сын Пелопа, убит Атреем, который за это был изгнан отцом.
9₃ достояние: наследие отца и деда. - вследствие расположения к себе: со стороны своих современников (9₁). - под Трою: в области Троады, в северо-западном углу Малой Азии, теп. Гиссарлык.
10₂ двумя пятыми Пелопоннеса: в географическом смысле. - имеют гегемонию над всем им: во второй половине VI в. Спарта стояла во главе союза пелопоннесских государств (за исключением Ахеи и Аргоса), имела твердую точку опоры по ту сторону Коринѳского перешейка (Мегары) и на море; военное предводительство, гегемония, в этом союзе было в руках Спарты; высшего развития эта гегемония достигла ко времени Греко-персидских войн. - не был объединен путем синэкизма ... селений: имеется в виду синэкизм (συνοιϰισμός) не политический (ср.: к II. 15₂), а лишь топографический, т. е. что Спарта состояла из отдельных селений, не обнесенных общею стеною. Городская стена в Спарте была возведена лишь в конце III - начале II в. до P. X. - по наружному виду их города: имеются в виду, очевидно, Аѳины эпохи Перикла и вообще второй половины V в.
10₄ Филоктета: предводитель стрелков и сам стрелок из ѳессалийской Магнесии.
11₁ одержали победу в сражении: на нее намекает Илиада. II. 698. - укреплений подле своей стоянки: укрепления были возведены лишь на десятом году войны. Илиада. VII. 337. 436. - на Херсонесе: Ѳракийском, полуостров между Пропонтидой, Геллеспонтом и Меласским заливом. - разбоем, ср.: Илиада, I. 366; X. 328. Одиссея. III. 105.
12₂ Илиона: Трои.
12₃ на шестидесятом году по взятии Илиона: по расчетам древних хронографов Троя взята в 1184 г. (дата Эратосфена). Хронология Ѳукидида как здесь, так и ниже в этой главе исторического значения, конечно, не имеет. - беотяне... Кадмейской землей: по Геродоту (II. 56; VII. 176; VIII. 47), ѳессалияне, двинувшись из Эпира в позднейшую Ѳессалию, частью покорили, частью вытеснили тамошнее население; ѳессалияне, жившие у Арны (в юго-западной Ѳессалии), спустились к югу и заняли Беотию, или Кадмейскую землю, прозванную так по имени переселившегося в Беотию финикиянина Кадма. - доряне... овладели Пелопоннесом: имеется в виду так называемое возвращение Гераклидов в Пелопоннес или дорийское переселение, самый факт которого, хотя и затуманенный преданием, не может быть отвергаем, так как он подтверждается главным образом родством языка пелопоннесских дорян с языком этолян, локров, фокеян - обитателей Средней Греции. Конечно, то, что́, согласно преданиям, представляется Ѳукидиду делом одного похода, фактически совершилось не сразу; сверх того, доряне завоевали не весь Пелопоннес, а лишь бо́льшую часть его.
12₄ аѳиняне ... островов, ср.: к I. 2₆. Кикладские острова были колонизованы главным образом поселенцами из Евбеи, Аттики и с восточного берега Пелопоннеса. - пелопоннесцы ... Италии: к VIII в. относятся колонии: Регий (собственно ионийская колония, но с участием мессенян), ахейские колонии Кротон, Сибарис, спартанская колония Тарант, к VII в. ахейская колония Метапонтий. - в остальной Элладе: по схолиасту, поселения коринѳян на островах и побережье Ионийского моря. -
13₁ тирании: возникали в Греции преимущественно в VII и VI вв.; тиран - правитель большею частью из аристократическо-олигархических слоев, достигший верховной власти путем насильственного захвата ее; слова Ѳукидида вследствие увеличения материального достатка (в государствах) имеют в виду главным образом увеличение благосостояния народных классов, бесправного тогда демоса, который вступал в борьбу с привилегированным аристократическим сословием из-за стремлений к обладанию политическими правами; во время этой борьбы предприимчивый и ловкий аристократ, предчувствуя исход борьбы в пользу демоса, становился на его сторону и, опираясь на него, захватывал в свои руки неограниченную власть. - царская власть с определенными привилегиями: монархия героической эпохи, когда царю принадлежали главным образом жреческие, судейские и военачальнические функции.
13₂ коринѳяне: жители Коринѳа, торгового города, расположенного между Коринѳским и Сароническим заливом, с гаванями Лехеем и Кенхреями. - триеры: военные корабли с тремя рядами гребцов, самый распространенный тип корабля классической эпохи; тогда триера имела обыкновенно 35-40 м длины, 5-6 м ширины, сидела в воде почти на 2 м, имела вместимость около 250 т; триера была приспособлена к тому, чтобы ходить под парусами и на веслах; она имела три мачты: большую (ἰστὸς μέγας) посредине, переднюю и заднюю (ἰστοὶ ἀϰάταιοι). Как располагались гребцы на триере, в точности неизвестно; по преданию, они разделялись на три группы: ѳраниты (ϑρανῖται), зевгиты (ξευγῖται) и ѳаламиты (ϑαλαμῖται); по мнению одних, гребцы сидели друг над другом, по обоим бортам триеры, с длинным и коротким веслом, причем ѳраниты - гребцы верхнего ряда, зевгиты - среднего, ѳаламиты - нижнего; по мнению других, три гребца управляли одним веслом; те, что сидели у руля (состоял из двух больших весел), - ѳраниты, посредине - зевгиты, спереди - ѳаламиты; в V в. команда триеры состояла из 200 гребцов, из них 18 вооруженных; когда работала полная команда гребцов, триера могла идти со скоростью 10 миль в час. Лучшее изображение триеры на акропольском рельефе; см.: Баумгартен Ф., Поланд Ф., Вагнер Р. Эллинская культура. СПб., 1906. Рис. 169.
13₂ самиян: жителей Самоса, остров против Микалы на малоазийском берегу.
13₄ керкирянами: жителями Керкиры, теп. Корфу, северный из Ионийских островов.
13₅ рынок: в смысле ярмарки. - богатым, ср.: Илиада. II. 570; Пиндар. Олимп. XIII. 4. - по обоим путям: морскому и сухопутному.
13₆ Ренеей: небольшой остров к западу от Делоса. - фокеяне: жители Фокеи, теп. Караджафокия, самого северного из ионийских городов Малой Азии.
14₁ пентеконтер: пятидесятивесельных кораблей, т. е. с 50 гребцами. - длинных судов: вроде грузовых в противоположность легким военным кораблям. - сицилийских тиранов: имеются в виду Гелон, Ѳерон, может быть, также Анаксилай Регийский.
14₂ эгиняне: жители Эгины, острова в Сароническом заливе. - Ѳемистокл... с эгинянами: первым мероприятием Ѳемистокла, поведшим к созданию большого, состоявшего из триер, флота, был проведенный им законопроект об употреблении на постройку флота доходов, получаемых аѳинянами с серебряных рудников Лаврия; на эти деньги были построены сто триер. Война Аѳин с Эгиною обусловлена была экономическими соображениями: Эгина наряду с Коринѳом до 488/487 г. - один из главнейших торговых центров эллинского мира.
15₁ благодаря притоку денежных средств: обусловленному главным образом развитием промышленности и торговли. - покоряли острова: вероятно, имеются в виду Эгина (14₂), Керкира (13₄), Ренея (13₆).
15₃ между халкидянами и эретриянами: жителями Халкиды и Эретрии, главных городов на острове Евбее, враждовавших между собою из-за плодородной Лелантской равнины в начале VII в.; союзниками халкидян были самияне и ѳессалияне, союзниками эретриян - милетяне.
16 Креса: царя Лидии. - Галиса: река Малой Азии, теп. Кизил-Ирмак. - острова: Хиос, Лесбос, Самос.
18₁ Аѳинские тираны ... лакедемонянами: афинские Писистратиды изгнаны в 510 г. при содействии лакедемонян; относительно того, что тирании и в других государствах были низложены лакедемонянами, высказываются сомнения, хотя Аристотель (Политика. V. 8. 18) говорит то же, что Ѳукидид. - Лакедемон, здесь разумеется вся область Лаконика. - благими законами: имеются в виду законы, связанные с именем Ликурга.
18₂ после упразднения тирании в Элладе: точнее в Аѳинах. - те, что отложились: эллины Малой Азии и островов.
19 олигархический строй, о нем см.: Аристотель. Политика, IV. 5. - хиосцев: жителей Хиоса, богатого острова в Эгейском море против Эриѳр. - лесбосцев: жителей Лесбоса, острова в Эгейском море у берега Мисии, теп. Митилина.
20₂ То, что рассказывает здесь Ѳукидид о заговоре Гармодия и Аристогитона, согласно с сообщениями Геродота (V. 55; VI. 123) и Аристотеля (Аѳинская полития, 17 сл.); подробный рассказ Ѳукидида об этом заговоре (VI. 54-59) отличается в деталях от рассказа Аристотеля. - Панаѳинейской процессии: самая главная и блестящая часть афинского праздника Великих Панаѳиней (в первой половине августа, через четыре года на пятый), когда Аѳине приносилась роскошная одежда, вытканная избранными афинскими гражданками; одежду эту провозили по главным улицам и площади Аѳин на акрополь, в храм богини; в процессии участвовал весь народ; знаменитое воспроизведение этой процессии на рельефах фриза Парфенона. - Леокория: афинское святилище (во внутреннем Керамике, или на агоре) в честь дочерей аттического царя Лео, пожертвовавших жизнью добровольно, или по желанию отца, для спасения родины от голода.
20₃ подают каждый по два голоса: в заведениях герусии, спартанского совета. - лох. военный отряд спартиатов. Здесь у Ѳукидида скрытая полемика с Геродотом (VI. 57; IX. 53).
21₁ прозаикам: предшественникам Ѳукидида, так называемым логографам и отчасти Геродоту.
23₁ двумя ... сражениями: морские - при Артемисии и Саламине, сухопутные - при Мараѳоне и Платеях.
23₂ никогда... междоусобицами: разорение городов: III. 68; IV. 57; VII. 29. 30; перемена населения: II. 30. 70; IV. 49; V. 32. 116; междоусобицы: III. 69-71. 81-82; IV. 48. 74; VIII. 21.
23₃ землетрясения: II. 8; III. 87. IV. 52; V. 45. 50; VIII. 6. 41. - затмения: II. 28; IV. 52. - засухи... голод: II. 52. 70; III. 70; VII. 87. - заразная болезнь: II. 48-54; III. 87.
23₄ тридцатилетнего мира, см.: I. 115.
24₁ иллирийского племени: иллирийцы - собирательное имя для обозначения родственных по языку жителей индогерманского племени на Балканском полуострове, на восточном берегу Адриатического моря до Сербии.
24₂ вождем колонии (οἰϰιστής): он руководил основанием колонии, имея при этом неограниченные полномочия, давал ей политическую и культовую организацию; после смерти такой "экист" очень часто получал геройский культ.
24₄ междоусобных распрей: очевидно, между аристократической и демократической партиями.
24₇ в качестве умоляющих (ἰϰέται): все лица, прибегавшие к алтарю или статуе божества с мольбою о помощи и защите, считались неприкосновенными.
25₁ Дельфы: город в Фокиде, со знаменитым оракулом Аполлона.
25₄ всенародные празднества: так называемая πανηγύπεις. - как поступали прочие колонии: родственная связь колонии с метрополией выражалась главным образом в общности их религиозного культа; колонисты посылали посольства с дарами на праздники метрополии, а на своих праздниках предоставляли почетные места послам и гражданам метрополии; быть может, и некоторые жречества в колониях замещались гражданами метрополии. - феаки: у Гомера искусные мореходы, жили на острове Схерии, под которым разумелась Керкира.
26₁ ампракиотов: жителей Ампракии (поздняя форма Амбракия), коринѳская колония в южной части Эпира, у низовьев Арахфа, теп. Арта. - левкадян: жителей Левкады, острова у побережья Акарнании, теп. Санта Мавра; заселен в VII в. коринѳянами.
26₂ Аполлонию: теп. Поллина, город на иллирийском берегу, коринѳско-керкирская колония, основанная в 588 г.
27₁ через глашатаев: глашатаи исполняли различного рода обязанности, между прочим, им давались и дипломатические поручения. - коринѳских драхм: коринѳская драхма - прибл. ⅓ аттической (24 1/4 коп.).
27₂ мегарян: жителей Мегар, город между Киѳероном и Геранеей, к западу от Аѳин (ср. 114₁). - палеяне: жители Палы, город в западной части Кефаллении, наибольшего из Ионийских островов. - эпидаврян: жителей Эпидавра, город на восточном берегу Арголиды. - гермионяне: жители Гермионы, город на южном берегу Арголиды. - трозенцы: жители Трозена, город в юго-восточном углу Арголиды. - ѳивян: жители Ѳив, город в Беотии. - флиунтян: жителей Флиунта, город к юго-западу от Коринѳа. - элейцев: жителей Элиды, город в области того же имени, в западной части Пелопоннеса.
28₁ сикионскими послами: от Сикиона, город к северо-западу от Коринѳа.
28₄ варваров: иллирийцев.
29₁ семидесяти пяти кораблях, к перечисленным в 27₂. 68 кораблям присоединились, вероятно, еще 7 элейских.
29з Актию: теп. Акри, северо-западный мыс Акарнании с гаванью.
30ι Левкимне: теп. Левкимо, юго-восточный мыс Керкиры.
302 Киллену: гавань на северо-западном берегу Элиды.
303 Химерия: мыс и гавань в Эпире, против Левкимны. - в Ѳеспротиде: или Ѳеспротии, в южной части Эпира.
32₁ на благодарность: со стороны тех, кто обращается с просьбой.
41₂ еще до Персидских войн: точнее сказать, до похода Ксеркса в 480 г.; ср.: к 14₂.
45₃ стратегам: стратеги в числе десяти, главные военные начальники в Аѳинах со времени Клисфена, ежегодно назначавшиеся по выборам и все вместе составлявшие одну коллегию; они имели равную власть, так что каждому из них могло быть поручено начальство над пехотою, конницею или флотом; сначала стратеги выступали в поход или все вместе, или в числе нескольких, причем один из них был главным, или же все начальствовали по очереди; в критические моменты народ назначал иногда одного из стратегов во главе всей коллегии и предоставлял ему главную команду. Иногда одному или нескольким стратегам предоставлялись неограниченные полномочия для одной какой-нибудь экспедиции или для всей войны; в таких случаях "полномочный стратег" (στρατηγὸς αὑτοϰράτωρ) имел право действовать по собственному усмотрению, помимо сношения с советом и народным собранием, без соглашения с остальными товарищами по должности. Стратеги были не только главными начальниками всех военных сил государства, но и стояли во главе всего военного и морского управления; в их же руках находилось руководство внешней политикой и представительство Аѳин в сношениях с иностранными государствами.
46₁ анакторийский: из Анактория, мыс с гаванью в Акарнании, у Ампракийского залива.
46₄ в Элеатской области: береговая полоса по сторонам реки Ахеронта, названная по имени гавани Элеи. - Эфира: город в Эпире, около теп. Янины. - Ахеронтское озеро: в Ѳеспротиде, у устья Ахеронта (теп. Фанариотико), обратившееся в болото. - Ѳиамис: река к северу от Ахеронта. - Кестрины: область Эпира, к северу от Ѳеспротиды.
47₁ Сиботами: группа островов в проливе между Керкирой и Акарнанией, с гаванью того же имени.
47₂ закинѳских: из Закинфа, теп. Занте, один из Ионийских островов, с городом того же имени; вероятно, незадолго до того закинѳяне вступили в союз с керкирянами.
49₁ несовершенно: несовершенство заключалось, прежде всего, в том, что на палубах было много воинов, вооруженных неодинаково.
50₅ пеан: по схолиасту, "эллины пели двоякого рода пеан (боевую песню), пред битвою в честь Арея, после битвы в честь Аполлона".
53₁ без жезла глашатая: по схолиасту, "деревянный жезл, с обеих сторон которого две переплетающиеся, обращенные мордами одна к другой змеи"; если бы коринѳяне послали людей с жезлом глашатая к аѳинянам, то это означало бы, что коринѳяне и аѳиняне состоят между собою во вражеских отношениях, иными словами, что между ними окончательный разрыв.
54₁ трофей: знак победы; простейший его вид состоял в том, что собирали в одно место оружие, захваченное у побежденных; чаще всего, впрочем, покрывали полным вооружением ствол дерева, или вешали вооружение на каменную или металлическую подставку; оружие это считалось священным; обыкновенно около трофея ставилась надпись с упоминанием, какому божеству трофей посвящается, кто победители и побежденные, иногда упоминалось, как была одержана победа и пр.
54₂ собрали ... трупов: если одна из враждующих сторон подбирала своих павших без особого на то разрешения со стороны другой, это считалось знаком победы; на море при данных обстоятельствах обе враждующие стороны могли с успехом сделать это.
56₂ Паллены: западная оконечность полуострова Халкндики, теп. Кассандра. - потидеян: жители Потидеи, теп. Кассандра, коринѳская колония на перешейке полуострова Паллены, важнейшей греческий город во Ѳракии, укрепленный стенами от Ѳермейского до Тороней- ского залива, после битвы при Саламине вступил в Аттический морской союз. - эпидемиургов: они присылались из метрополии и имели верховное наблюдение над управлением в колонии. - Пердиккою, см.: 57₂. - на Ѳракийском побережье (ἐπὶ Θράϰης): так Ѳукидид обычно обозначает береговую полосу Ѳракии, поскольку она была занята эллинскими поселениями, от устья Гебра на востоке до Ѳермейского залива на западе.
57₂ Филиппом и Дердою: Пердикка наследовал с Филиппом македонский престол около 455 г.; Дерда, племянник Пердикки и Филиппа, правитель одной из македонских областей, Элимии.
57₅ халкидянам: жителям ионийских колоний, основанных на Ѳракийском побережье преимущественно евбейскою Халкидою. - боттиеям: жили в северо-западной части восточной оконечности Халкидики, так называемой Акты, теп. Аѳона.
58₂ Олинѳ: город на Халкидике, теп. Стилари, между полуостровами Палленою и Сифониею (средний полуостров Халкидики), халкидская колония, состоявшая в Аттическом морском союзе. - Мигдонии: юго-восточная часть Македонии. - - Болбы: теп. Бешик-Гёль, изливается в Стримонский залив.
61₂ Ѳермою: теп. Салоники, у Ѳермейского залива. - Пидны: город с гаванью в Македонии, в области Пиерии, на пути в Ѳессалию.
61₄ Берое: вряд ли город во внутренней Македонии, теп. Веррия, скорее, как предполагал Грот, ближе нам неизвестный город на восточном берегу Ѳермейского залива; там же должна была лежать и Стрепса. - Павсания: по схолиасту, либо сын, либо брат Дерды.
61₅ Гигона: город вблизи Потидеи.
63₃ согласно договору: просьба о заключении договора для выдачи трупов считалась главным знаком того, что одна из воюющих сторон признала себя побежденною.
64₂ Афития: город на восточной стороне Паллены.
65₂ город Сермилиев: Сермилия или Сермила, город на Сифонии.
672 из страха ... эгиняне, ср.: 105. 108₄.
67₃ ординарное собрание: право участия в нем имели все спартиаты, достигшие 30-летнего возраста; юридически оно представляло верховную власть в Спартанском государстве, но фактически могло только принимать или отвергать предварительные решения герусии (совета 28 геронтов + двух царей), не могло их изменять, или вносить предложения по своей инициативе; по-видимому, собрание и созывалось только для того, чтобы сообщить ему решение правительства, или же в случае разногласия в его среде, чтобы авторитетом народа подтвердить или отвергнуть то или иное решение. Правильного голосования в собрании не было, народ выражал свое мнение криком, или, если по крику результат не мог быть определен, то разделением на две стороны.
67₄ мегаряне, ср.: 139 сл.
74₁ четырехсот кораблей: взято круглое число. По Геродоту (VIII. 48. 61), всего было 378 кораблей, из них 200 аттических. - Ѳемистокла ... к вам: по Геродоту (VIII. 124), лакедемоняне дали Ѳемистоклу оливковый венок в награду за ум и проницательность, подарили ему наилучшую в Спарте колесницу, а при отъезде Ѳемистокла из Спарты знатные спартиаты провожали его до тегейской границы.
74₄ подобно другим: намек главным образом на ѳивян.
76₁ организацию у полезную для вас, ср.: 19.
77₁ в судебных ... сутяжничеству: договоры заключались или в Аѳинах, или в другом договаривающемся государстве, и судебные процессы разбирались там, где был заключен договор. Аѳинские послы хотят сказать, что суд в Аѳинах отличается беспристрастными решениями к обеим тяжущимся сторонам, тогда как судьи в союзнических городах решают дела пристрастно, в пользу своих граждан.
77₃ более важного: свободы и автономии.
77₆ в пору кратковременной вашей гегемонии, см.: 951.
79₂ Архидам II: царствовал в Спарте в 469-427 гг.
85₃ один из эфоров: коллегия пяти эфоров - высшее правительственное учреждение в Спарте, ведавшее всеми функциями исполнительной и отчасти судебной власти; один из эфоров председательствовал в народном собрании.
87₂ камешками: употреблялись в Аѳинах и других государствах при голосовании, подобно тому, как теперь употребляются шары.
89₂ Миколе: теп. Самсун-даг, отвесный высокий горный кряж в северной части Милетской бухты; о битве при Микале подробный рассказ у Геродота, IX. 100-105. - с союзниками из Пелопоннеса: т. е. с войсками Спарты и остальных пелопоннесских государств, принадлежащих к союзу. - союзники из Ионии и Геллеспонта: т. е. войска эллинских государств на островах и побережье Малой Азии. - Сеста: теп. Богали, город на Геллеспонте, против Абидоса, лесбосская колония.
89₃ куда все это было помещено ради безопасности: на Саламин, Эгину и в некоторые города Пелопоннеса. - принялись за восстановление города и его стен: уже в 479 г. О разрушении Аѳин см.: Геродот. IX. 13.
91₅ сесть на корабли: перед Саламинскою битвою.
93₂ теперь: во время написания Ѳукидидом его истории, о чем см. во введении. - надгробных стел: стела - всякая каменная (или бронзовая) плита, на которой вырезывалась надпись, или которая покрыта рельефом или росписью; такие стелы с именем погребенного ставились на могилах и играли роль современных надгробных плит. - обводная стена выступала сравнительно с прежней: т. е. так называемой Писистратовой; о технике и протяжении Ѳемистокловой стены, построенной в 479-478 гг. см.: Noack. Die Mauern Athens // Athenische Mitteilungen. XXXII. 1907. S. 150. 160, tabl. X-XIII.
93₃ Пирея: гавань Аѳин; здесь имеется в виду, однако, не только она, но и весь полуостров, к западу от Фалерской бухты, центральным пунктом которого была возвышенность Мунихия. - с тремя естественными гаванями: Мунихией (теп. Фанари), Зеей (теп. Пашалимани), служившей военной гаванью, большой гаванью, собств. Пиреем, теп. Кан- фаро, служившей торговой гаванью.
93₅ теперь: т. е. после разрушения пирейской стены Лисандром в 404 г., когда виднелись еще, вероятно, фундаменты и отдельные части стены. - подъезжавших с противоположных сторон: т. е. две телеги, подъехавшие с противоположных сторон, после того как с них был свален груз, могли разъехаться. - стена выведена была... Ѳемистоклом: вероятно, Ѳемистокл желал окружить крепкою стеною весь Пирей, но после Саламинской битвы отказался от этого плана и вывел стену, чтобы окончить ее поскорее, более простым способом. Подробности см.: Judeich W. Topographie von Athen. München, 1905. S. 138 ff.
93₇ верхним городом: Аѳины с их акрополем.
94₁ Павсаний: с 479 г. был регентом в Спарте за малолетством царя Плистарха, сына Леонида, павшего в битве при Ѳермопилах; прославился своею победою над персами при Платеях. - стратега эллинов: так как гегемония, военное предводительство, тогда принадлежала еще спартанцам.
94₂ Кипр: бывший тогда одним из опорных пунктов персидского флота. - Византию: теп. Константинополь, дорийская колония, основанная в 600/659 г., вероятно, мегарами, с участием других поселенцев.
95₁ ионян: малоазийских. - союзники: по словам Плутарха (Аристид. 23.), это были прежде всего хияне, самияне и лесбосцы.
95₆ с небольшим войском: двадцать кораблей (94₁) вернулись, вероятно, вместе с Павсанием.
95₇ лакедемоняне: лакедемонские власти, прежде всего эфоры.
96₁ корабли: военные корабли с экипажем.
96₂ эллинотамиев: т. е. эллинских казначеев, выборные афинские чиновники, числом 10, принимали взносы от союзных государств, вели счет уплатам и передавали их в афинскую казну. - форос: от φέρω, собств. 'взнос.' - Первоначальный форос был определен, ср.: Аристотель. Аѳинская полития. 23: "первые взносы для государств (союзных) определил Аристид, на третий год после морской битвы при Саламине, при архонте Тимосфене" (478/477 г.). - талантов: талант = 1455 руб. 71 коп. - Делос: был избран, очевидно, потому что служил и до того центром ионийско-делосской амфиктионии, религиозного союза ионийских государств, группировавшегося вокруг святыни Аполлона на Делосе. Делос оставался казнохранилищем союза до 454/453 г., когда союзная казна была перенесена на афинский акрополь. - союзные собрания: т. е. собрания делегатов от союзных государств. - святыне: так перевожу греч. τὸ ἰερὸν, понимая под этим термином всю территорию, посвященную божеству, в состав которой входят и храмы и другие сооружения, расположенные в пределах священной территории.
97₂ Гелланик: уроженец Митилены на Лесбосе, старший современник Ѳукидида; его "Атфида", содержала историю Аттики с мифических времен до конца Пелопоннесской войны. - афинская держава (ἡ ἀρχὴ ἡ τῶν Ἀϑηναίων): то, что́ обыкновенно обозначается термином "Первый афинский морской союз", в котором Аѳинское государство сначала играло руководящую, а затем и первенствующую роль.
98₁ Мильтиада: победителя при Мараѳоне. - Эион: у устья Стримона (теп. Струма, в верхнем течении Вардар), с довольно большой гаванью.
98₂ Скироса: скалистый остров к северо-востоку от Евбеи, был на стороне персов. - долопами: племя, обитавшее в юго-восточной части Эпира, на границе с Ѳессалией. - заселили: в 474-472 гг.
98₃ каристян: жителей Кариста, на юге Евбеи, стоявшего на стороне персов; война с каристянами относится к 473/472 г.
98₄ наксиянами: жители Наксоса, самого большого из Кикладских островов, к востоку от Пароса, опустошен в 490 г. персами; покорение Наксоса, вероятно, в 470/469 г. - покоренный ... союзникам: Ѳукидид говорит более резко, "обращенный в рабство", желая указать, что Наксос был лишен политической самостоятельности в противоположность прочим союзникам, которые обязаны были пока только уплачивать форос.
99₂ сначала: в первое время по организации союза. - равенства ... не было: аѳиняне не ограничивались, как сначала, ролью "первых между равными".
100₁ Памфилии: береговая полоса в южной части Малой Азии, между Ликией и Киликией. - финикийские триеры: из них состоял главным образом персидский флот.
100₂ Ѳасоса: остров у Ѳракийского побережья, в 492-479 гг. принадлежал персам, 479-466 - афинской державе. - одержали победу: вероятно, в 465 г.
100₃ Девятью путями: выше Эиона на 4 версты с небольшим. - эдонами: ѳракийское племя в северо-восточной части Македонии, на левом берегу Стримона.
101₂ илоты: государственные крепостные в Спартанском государстве. - периеков: жители лаконских городов и прибрежных селений, лично свободные, но в политическом отношении бесправные. - фуриаты и эѳейцы: жители городов Ѳурии (теп. Палеокастро) и Эфеи, в Мессении. - Иѳому: гора в Мессении, теп. Вуркано. - в свое время: см. ниже. - мессенян: жители Мессении, области в юго-западной части Пелопоннеса. Спартанцы вторглись в Мессению после покорения ими долины Еврота. В конце VIII в. была Первая Мессенская война, в результате которой Мессения покорена. В середине VII в. - Вторая Мессенская война, когда мессеняне пытались свергнуть спартанское иго, но безуспешно; мессеняне бежали тогда в Аркадию, на Родос, в Италию, значительная же часть Мессении поделена была между спартиатами, а на южном берегу ее возникли города периеков. То восстание, о котором идет речь у Ѳукидида, известно под именем Третьей Мессенской войны.
101₃ на материке: во Ѳракии.
102₁ Кимона: сына Мильтиада.
102₃ чуждыми себе по происхождению: как ионяне. - иѳомцев: засевших на Иѳоме. - государственного переворота: в демократическом духе.
102₄ - разорвали ... союз, ср.: 18₂. - с врагами лакедемонян, аргивянами: Спарта была во вражде с Аргосом начиная уже с VII в. - союз с ѳессалийцами: в Ѳессалии правили две ветви царского дома: Алевады, настроенные со времени похода спартанского царя Леотихида на Ѳессалию в 476/475 г. враждебно к Спарте, и Скопады; вероятно, союз был заключен и с Алевадами и со Скопадами: позже, по крайней мере, аѳиняне стараются вернуть Скопада Ореста в Фарсал, см.: 111 ь
103₂ пифийское изречение: изречение Дельфийского оракула. - Зевса Иѳомского: на Иѳоме был храм Зевса.
103₃ в Навпакте: теп. Лепанто, город с гаванью на западной оконечности берега Локриды Озольской, у входа в Коринѳский залив. - у локров озольских. или западных, занимавших область в Средней Греции, примыкавшую с юга к Коринѳскому заливу, граничившую с севера с Доридой, с востока с Фокидой, с запада с Этолией.
103₄ лакедемонян: т. е. Пелопоннесского союза. - Мегары: главный город Мегариды, области между Киѳероном и Геранеей, соседней с Коринѳом. - Пеги: или Паги, гавань Мегар на Коринѳском заливе. - Нисеи: гавань и крепость Мегар на Сароническом заливе. - вражда коринѳян против аѳинян, см.: 105 сл.
104₁ Псамметиха: был в дружбе с аѳинянами, ср. схолий к "Осам" Аристофана, 718. - Марей: город на южном берегу Мареотийского озера, в северной части Дельты, к западу от Александрии, теп. Мариут. - Фаросом: остров на Ниле, соединенный впоследствии дамбою с Александрией. - Артоксеркса (так пишет Ѳукидид, обычно Артаксеркс): персидский царь, сын Ксеркса, правил в 464-425/424 гг.
104₂ Мемфис: город в нижнем Египте, резиденция египетского царя.
105₁ в Галиях: приморский город Арголиды. - Кекрифалеи: остров в Сароническом заливе между Эгиною и Эпидавром.
105₃ Гераней: горная цепь, отделяющая мегарскую равнину от коринѳской.
105₄ самые старые и самые юные: афинские граждане привлекались к военной службе с 20- до 60-летнего возраста; граждане старше и моложе этих возрастных пределов служили лишь в исключительных случаях.
107₁ длинные стены ...до Фалера и Пирея: воздействие этих стен относится к 461-456 гг., ср. также: к II. 137.
107₂ Фокидяне: жители Фокиды, центральной области Средней Греции. - Дориду: область в Средней Греции, соседняя с Фокидой; о том, что она была "родиною пелопоннесских дорян", упоминает и Геродот. VIII. 31. - Никомеда: брат Павсания, дядя Плистоанакта.
107₄ некоторые из аѳинян: принадлежавших к аристократической партии, которой было вообще не по вкусу сооружение длинных стен, так как оно означало собою перенесение в будущем центра тяжести афинской политики на море.
107₆ ниспровергнуть демократию: т. е. помочь афинским аристократам.
108₁ при Танагре: теп. Гримада, город в восточной части Беотии, на границе с Аттикою, на Асопе.
108₃ при Энофитах. теп. Иния, в юго-восточной части Беотии. - локров опунтских. занимали береговую полосу к северу от Фокиды и Беотии до Ѳермопил.
108₅ корабельную верфь лакедемонян: находилась в Гифии, в западном углу Лаконского залива, теп. Мараѳониси. - Халкиду: город в южной Этолии, на берегу Коринѳского залива.
109₂ царь персидский: Артоксеркс.
109₄ Просопитиде: остров в области Дельты, ниже Мемфиса, образуемый Канопским и Себенитским рукавами Нила и соединяющим эти рукава каналом.
110₁ в Кирену: город в Северной Африке, на плоскогорье Барка, основан за 1000 л. до P. X. греками с мыса Тенара, ок. 630 г. снова заселен жителями с острова Феры.
110₂ болот: низменности дельты Нила.
110₄ прочих союзников: принадлежащих к афинскому морскому союзу.
111₁ союзников, беотян и фокидян: союз с ними был заключен в 454/453 г.; о нем упоминается в афинской надписи IG. IV 22 b. - Фарсал: теп. Фарсала, главный город в ѳессалийской области Ѳессалиотиде.
111₃ ахеян: жителей северного побережья Пелопоннеса. - Эниады: теп. Трикардо Кастро, город в южной Акарнании, к западу от Ахелоя.
112₃₋₄ Кития: на южном берегу Кипра. - Соломина: на восточном берегу Кипра. - киликиянам: жителям Киликии, область в юго-восточном углу Малой Азии, принадлежавшая тогда Персии.
112₅ священную войну, войну из-за Дельфийской святыни, которою завладели, опираясь на союз с аѳинянами (111₁), фокидяне, бывшие постоянно во вражде с дельфийцами.
113₁ Орхомен: теп. Скрипу, город в Беотии, на левом берегу Кефиса. - Херонею: теп. Капрена, город в Беотии, на границах с Фокидою. - беотийские изгнанники: партия, враждебно настроенная против аѳинян, должна была, после битвы при Энофитах (108), покинуть Беотию.
113₂ Коронеи: теп. Камари, город Беотии у юго-западной части Копаидского озера. - локрами: опунтскими (108₃). - единомышленниками: политическими, т. е. аристократами.
114₂ Элевсина и Фрии: плодороднейшие части аттической равнины. - возвратились домой: за это Плистоанакт был обвинен в измене, изгнан и вернулся в Спарту лишь 18 лет спустя. II. 21₁; V. 16₃.
114₃ Гестиеи: теп. Орей, город в северо-западной части Евбеи. - на основании договоров: с каждым городом Евбеи был заключен сепаратный договор. Дошла афинская надпись (Dittenberger, Syll.² 17), содержащая договор Аѳин с Халкидою; в ней все взрослые халкидяне клянутся в верности аѳинянам; юрисдикция аѳинян над Халкидою определяется так, что приговоренные халкидским судом к смерти, изгнанию или лишению гражданских прав могут апеллировать в афинскую гелиею (суд присяжных). - заняли их землю: послав туда своих клерухов; Гестиея с того времени стала обыкновенно называться Ореем (VII, 512; VIII. 957).
115₂ милетянами: жителями Милета, теп. Палатиа, город в Ионии, в Малой Азии, у устья Меандра. - Приены: теп. Самеун, ионийский город на северном берегу Милетской бухты.
115₃ на Лемносе: остров в северной части Эгейского моря, против берега Троады, вскоре после 477 г., когда присоединился к Аѳинскому морскому союзу, занят аттическими клерухами.
115₄ материк: малоазийский. - с Писсуѳном: сатрап Сард в Лидии; так как Писсуѳн был в союзе с самиянами, то аѳиняне могли опасаться появления персидского флота на Эгейском море.
115₅ афинских должностных лиц: вероятно, так называемых эпископов, наблюдателей, надзиравших за положением дел в афинских союзнических городах.
116₁ Трагий: около Самоса.
116₃ Кавну теп. Далиан, город на берегу Карии, против Родоса, принадлежал к Аѳинскому морскому союзу. - Стесагор: полководец самиян.
117₂ Ѳукидида: какого Ѳукидида нужно иметь в виду, неизвестно, во всяком случае, не Ѳукидида, сына Мелесия, политического противника Перикла: он изгнан остракизмом в 445/444 г.; может быть, разумеется Ѳукидид, сын Пантенета, см.: Kirchner. Prosopographia attica. 7272.
121₃ моряков иноземцев: очевидно, из союзнических афинских городов.
122₃ "монархов": то же, что тиранов.
126₆ Диасии: праздник в честь Зевса, в первой половине марта. - местные жертвы: по схолиасту, печенья в виде фигур животных.
126₈ девяти архонтам: высшим афинским магистратам; во главе всей коллегии тогда стоял Мегакл. - в то время: в противоположность описываемому, когда архонты ведали главным образом судебными функциями.
126₁₁ Почтенных богинь: Евменид; святыня их находилась у входа на акрополь. - потомство их: прежде всего знатный афинский род Алкмеонидов, главою которого тогда был упомянутый Мегакл.
126₁₂ Клеомен: спартанский царь.
127₁ со стороны матери: мать Перикла, Агариста, была племянницей Алкмеонида Клисфена, известного реформатора афинского.
128₁ на Тенаре: полуостров, оканчивающийся мысом Матапаном, и город на восточном берегу его.
128₂ Меднодомной: такое прозвище носила в Спарте Аѳина по имени посвященной ей на акрополе небольшой часовни, стены которой были, вероятно, обиты бронзовыми листами.
128₄ персидскому царю: Ксерксу.
128₇ к морю: так на востоке обозначали побережье Малой Азии, заселенное греками.
129₁ Артабаза: полководец Ксеркса, сопровождал царя после битвы при Саламине до Абидоса, затем вернулся назад, взял Олинѳ, соединился с Мардонием и возвратился после битвы при Платеях в Византий. - Даскилитиды: названа так по имени города Даскилии в Вифинии, в северной части Малой Азии.
130₁ персидские уборы: вероятно, имеются в виду кандис - кафтан с широкими и длинными рукавами, а также анаксириды - шаровары.
131₁ троадских Колонах, в Троаде, область в северо-западном углу Малой Азии. - эфоры, см.: к 85₃. - со скиталою: длинная, узкая полоса кожи, навертывавшаяся на посох и исписывавшаяся по длине его; служила для эфоров, чтобы сообщать секретные поручения, так как прочитать письмо, написанное на скитале, мог только тот, кто обладал вторым экземпляром посоха; см.: Birt. Buchrolle in der Kunst. 273 ff. Вероятно, такой посох был у Павсания как у опекуна Плистарха.
132₂ на ... треножнике в Дельфах: золотой треножник, посвященный в Дельфийскую святыню, в память о Платейской победе, состоял из бронзовой подставки в виде трех свившихся змей, обращенных головами кверху, и золотой чаши на треножнике, см.: Геродот. IX. 81; чаша была похищена фокидянами во время священной войны (Павсаний. X. 13. 9), подставка же была перенесена Константином Великим в Константинополь, на гипподром, где и теперь находится, но только без змеиных голов, которые утрачены. В 1855-1856 гг. открыта была нижняя часть подставки, скрытая до того в земле. Надпись на треножнике содержит посвящение и имена 31 греческого государства, участвовавшего в войне против персов. Приводимое Ѳукидидом двустишие, приписываемое поэту Симониду Кеосскому, находилось, вероятно, на базе памятника. О треножнике см.: Fabricius Е. Jahrbuch d. k. deutschen arch. Instituts. I. 1886. S. 176 ff.
132₅ непоправимого решения: намек на смертную казнь. - Аргила, город на Халкидике, недалеко от Амфиполя. - любовник: состоявший с Павсанием в любовной связи.
133 Тенар, см.: к 1281.
134₁ Меднодомной, см.: к 128 г.
134₄ в Кеаду: глубокий овраг за Спартой, куда бросали сначала пленных, потом трупы преступников. - дельфийское божество: Аполлон. - статуи: две портретные статуи стояли около алтаря Аѳины Меднодомной.
135₃ Ѳемистокл ... остракизмом: изгнание Ѳемистокла приурочивается к 474-472 гг.
136ι благодетелем (εὐεργέτης): почетный титул, даваемый гражданами одного государства гражданину другого за оказанные им услуги; керкиряне дали этот титул Ѳемистоклу, вероятно, за то, что он защищал их от обвинения в неучастии в Персидских войнах, или за то, что принял их сторону в их распре с коринѳянами; вместе с титулом "благодетель" Ѳемистокл, вероятно, получил от керкирян и право убежища, асилию.
136₂ молоссов: жили в северо-восточной части Эпира.
137₁ в Пидну, см.: 61₂. - к другому морю: т. е. Ѳракийскому. - Александру: тогдашнему македонскому царю, отцу Пердикки (ср.: 57г).
137₂ Наксос, см.: 98₄. - к Эфесу: теп. Айясолук, ионийский город, у устья Каистра.
137₄ о заблаговременном предупреждении царя... приписывал себе: подробности см. у Геродота. VIII. 108-111.
138₅ памятник: надгробный. - в азиатской Магнесии: Магнесия на Меандре, в Малой Азии. - царь дал... на хлеб: ср. наше "кормление". - Лампсак: теп. Лапсаки, город на азиатском берегу Геллеспонта. - Миунт: в Ионии, к северу от Милета.
139₁ постановление о мегарянах. так называемая Μεγαριϰὸν ψήφισμα, было издано, вероятно, уже до лета 433 г.
139₂ Священную землю: посвященную Элевсинским богиням. - не обозначенную ...границами: между Аѳинами и Мегарами.
141₃ трудами рук своих, намек на преимущественное занятие земледелием, чтo по отношению ко всем пелопоннесцам, разумеется, большое преувеличение, так как Коринѳ, например, был таким же морским и торговым городом, как и Аѳины. - нет денег: такое же преувеличение.
141₆ единого совещательного учреждения: существовавшего у аѳинян благодаря их гегемонии над союзниками. - разноплеменны: в состав Пелопоннесского союза входили кроме дорян, например, беотяне, аркадяне.
142₈ численности: своих сухопутных войск.
143₁ гражданами: обыкновенно из граждан служили на флоте лишь граждане четвертого класса, ѳеты. - метеками: иноземцы, постоянно проживавшие в Аѳинах, обязаны были, между прочим, отбывать и воинскую повинность.
143₂ никто из иноземцев ... отечество: маловероятно, чтобы зависимые от аѳинян союзники решились на добровольное изгнание из родных городов для того, чтобы примкнуть к лакедемонянам, имея в виду сомнительную возможность победы со стороны последних.
144₂ ксенеласии: изгнания чужеземцев, зависевшего от усмотрения эфоров и применявшегося с целью охранения государства от вредных иноземных влияний.
146 без глашатаев: т. е. без соблюдения формальностей, требовавшихся, коль скоро война была бы объявлена.

---

[1] Южная часть Ѳессалии.
[2] Илиада. II. 684 ел.
[3] Т. е. Эгейским.
[4] Ср.: Одиссея. III.71 сл. Гимн к Аполлону. 453.
[5] Cp.: III. 101.
[6] Под «этою» войною у Ѳукидида разумеется здесь и в других местах описываемая им Пелопоннесская война в различных ее стадиях.
[7] См.: III. 104.
[8] Илиада. II. 576 сл.
[9] Илиада. II. 101—108.
[10] Спарта.
[11] Илиада. II. 510. 719.
[12] Илиада. II. 494.
[13] Южной.
[14] Ср.: VI. 3—5.
[15] Т. е. до окончания этой войны.
[16] Малоазийских.
[17] Т. е. Эгейском.
[18] Теперь Марсель.
[19] При Саламине в 480 г.
[20] После слов «отдельных тиранов с пограничными жителями» следует фраза: «действительно, сицилийские тираны достигли очень большого могущества» (οί γὰρ ἐν Σιϰελὶα ἐπὶ πλεῖστον ἐχώρησαν δυνάμεως), дисгармонирующая с общим содержанием главы. Она удалена из текста Wex'ом, которому следует и H(ude).
[21] Cp.: I. 107-115.
[22] I. 116₁.
[23] Теперь Дураццо.
[24] Т. е. из Коринѳа, так как Керкира была его колонией.
[25] Т. е. не у пелопоннесцев, а у аѳинян, союза с которыми керкиряне не желали бы заключать, так как аѳиняне не одного с ними племени.
[26] Т. е. Ионийского.
[27] Тридцатилетнего.
[28] Рукописное чтение: «враги у нас были (ἦσαν) общие». Это ἦσαν выкинуто Stahl'ем и H.
[29] I.32₄.
[30] I.34₂.
[31] I.115₂.
[32] I.67₄.
[33] 1.36₂.
[34] Т. е. мегарян и ампракиотов.
[35] Имя второго командира, Андокид, по–видимому, испорчено в рукописях и должно быть заменено именем Драконтид. Ср. афинскую надпись IG. I. 179: στρατεγοῖς ἐς Κόρ[ϰυραν τοῖς δευτέρ]οις ἐϰπλέοσι, Γλαύϰωνι [ἐϰ Κεραμέων, Μεταγ]ένει Κοιλεῖ, Δράϰοντί[δει Βαϑεϑεν и пр.
[36] Тридцатилетний.
[37] Вследствие чего город оставался со стороны моря открытым и доступным для аѳинян.
[38] Местоположение неизвестно.
[39] С афинских кораблей, стоявших на якоре.
[40] Около 10 верст.
[41] То же самое, что Боттиея. I.57₂.
[42] Тридцатилетнему.
[43] См.: 1.90.107.
[44] См.: 1.101.114.
[45] Cp.: 1.58₁.
[46] Остальное войско под начальством Мардония оставалось в Элладе.
[47] См.: I.95-96; ср: I.19.
[48] См.: I.95.130.
[49] Главным образом Аргоса, постоянного врага Спарты.
[50] В рукописях читается: «и произнес лакедемонянам (или среди лакедемонян) следующую речь». Τοῖς Λαϰεδαιμονίοις (CG) или ἐν τοῖς Λαϰεδαιμονίοις (ABEFM), вслед за Krüger'ом и H не принято в текст.
[51] В рукописях после слов: «постановление народного собрания» стоит: «о том, что договор нарушен». Слова τοῦ τὰς σπονδὰς λελύσϑαι признаны вставкой Herwerden'ом и H.
[52] См.: I.114.
[53] При Саламине и при Платеях.
[54] Бывшие операционною базою для Мардония.
[55] В рукописях после слов: «поголовно все аѳиняне, находившиеся в городе», читается «и мужчины, и женщины, и дети» — ϰαὶ αύτοὺς ϰαὶ γυναῖϰας ϰαὶ παῖδας. Слова эти попали в рукописи, по–видимому, из заметки схолиаста, делающего примечание ϰ τὸ πάντας: ϰαὶ αύτοὺς ϰαὶ γυναῖϰας ϰαὶ παῖδας. Они не приняты в текст.
[56] Расплавленным свинцом припаивалось железо в отверстиях камней.
[57] Те союзники, которые, как и аѳиняне, принадлежали к ионийскому племени.
[58] Около 672 382 р. — Перевод античных сумм в рубли сделан по состоянию русской валюты на начало XX в. При этом надо иметь в виду, что талант был высшей условной денежно–весовой единицей. Наиболее распространенный у греков аттический серебряный талант равнялся 26.2 кг. Талант делился на 60 мин, а мина равнялась 100 драхмам, каждая из которых равнялась 6 оболам. Драхмы и оболы чеканились в виде серебряных монет различного достоинства. (Прим, научн. ред.)
[59] Логографов и Геродота.
[60] Своими клерухами–колонистами.
[61] Cp.: II. 137.
[62] Часть Коринѳского залива.
[63] Cp.: I.102₄; II.22₃.
[64] Главным образом маслины и виноградные лозы.
[65] Либийских и иных.
[66] Один из восточных рукавов Нила.
[67] I.103₄.
[68] I.105₁
[69] I.103.107.110.111.
[70] До тех пор на Самосе был аристократический образ правления.
[71] I.24 сл.
[72] Cp.: I.101.
[73] Аполлона
[74] Превосходство дорян над ионянами было общепризнанным.
[75] Имеются в виду афинские союзники.
[76] Особенно коринѳян и мегарян.
[77] Аѳины.
[78] «приносятся не крупные жертвенные животные, но местные жертвы», переведено согласно рукописному чтению. H, вслед за Madvig'ом, читает: ὰλλ᾿ (ἀγνὰ) ϑύματα ἐπιχάρια.
[79] Аѳины Полиады.
[80] Присутствие трупов в освященном месте осквернило бы последнее.
[81] С точки зрения лакедемонян родство Перикла с нечестивцами было для него несчастьем.
[82] В рукописях после «святилище Посидона» стоит άπὸ Ταινάρου, признаваемое вставкой Herwerden'ом и H.
[83] Ср.: I.101₂.
[84] Аѳины.
[85] Ср.: I.95.
[86] На письме.
[87] I.95₁₋₄.96₇.
[88] Свойственных грекам.
[89] Персам.
[90] Чтобы Павсаний не осквернил своей смертью святыни.
[91] Т. е. Эпир.
[92] Около 73 000 руб.
[93] I.126—128₁.
[94] I.64₂—67₃.
[95] I.67₃
[96] Т. е. греческие государства, принадлежащие к афинскому союзу.
[97] Тридцатилетием.
[98] Т. е. беглых рабов.
[99] Т. е. на Ѳракийском побережье.
[100] Cp.: II.13.
[101] Т. е. ни спартанская ксенеласия, ни закрытие гаваней рынка для мегарян.