Пергамское государство, подобно другим эллинистическим государствам, являлось монархией. Его политическое развитие протекало своеобразно. Это выразилось в том, что что два важных явления - становление государственной самостоятельности и оформление царской власти - не совпадают по времени и отстоят один от другого более чем на сорок лет. Выделение Пергамского царства как самостоятельной политической единицы относится к завершающему этапу борьбы за раздел державы Александра Македонского и датируется обычно 283 г. до н. э. Два первых правителя, занимая весьма скромное положение, не осмеливались называться монархами, и только третий представитель династии - Аттал I вскоре после 241 г. до н. э. официально принял царский титул, поставив себя формально в один ряд с властителями великих государств.
Поэтому в развитии политического строя Пергамского царства следует выделить два этапа. Первый охватывает время от момента отделения от Лисимаха и фактического приобретения политической самостоятельности до принятия царского титула Атталом I. Второй этап длится от провозглашения Аттала I царем и до окончания династии после разгрома римлянами восстания Аристоника. Несмотря на то что на обоих этапах установилась единоличная власть наследственного правителя, все-таки политическое устройство государства и сам характер власти правителя значительно различались.
Процесс оформления царской власти в Пергамском государстве растянулся на несколько десятилетий. В течение этого времени происходило превращение власти первоначальных правителей во власть царей. Для исследователей тем самым открывается возможность, во-первых, определить ту политическую основу, на которой происходило становление собственно царской власти, и, во-вторых, выявить изменения, происшедшие в процессе эволюции власти династов во власть царей.
Началом истории династии Атталидов стало назначение царем Лисимахом в крепость Пергам Филетера для охраны сокровищ. Какой характер имела власть ставленника Лисимаха в этот период?
По мнению Г. Бенгтсона и Р. Аллена, он обладал лишь финансовой властью[1], с чем нельзя согласиться по следующим причинам. Надпись из города Кизика, содержащая перечень благодеяний Филетера полису, сообщает, что уже через несколько лет после установления собственной власти в Пергаме Филетер обладал достаточными военными силами, чтобы оказать помощь Кизику (OGIS. 748. Стк. 6-7, 13). Сам факт отказа признавать власть Лисимаха свидетельствует о готовности Филетера к вооруженному противостоянию и, следовательно, о наличии у него военной силы и власти. Вообще, в эллинистическую эпоху соединение гражданской и военной власти в руках одного должностного лица было явлением распространенным[2]. Кроме того, действительно трудно представить, чтобы хранитель казны в крепости не имел определенных военных контингентов для защиты вверенных ему сокровищ. О наличии же в Пергаме военачальника и командира гарнизона наши источники ничего не упоминают.
Восстав против Лисимаха и став фактически самостоятельным правителем, признававшим формально верховную власть Селевка, Филетер занял в Пергаме положение, обозначить которое в современных политических категориях весьма сложно. По этой причине в историографии нет точного и единообразного определения власти Филетера и Эвмена I. Исследователи именуют их, в известной степени условно, династами (Р. Аллен), династами и тиранами (М. И. Ростовцев), называют созданный ими политический режим принципатом (Дж. Кардинали)[3].
Первооснова этой неопределенности кроется в источниках. Авторы нарративных сочинений (Страбон, Павсаний) не дают точного титула первых правителей. Впрочем, Страбон, описывая деятельность Эвмена I, писал: "... он был уже правителем окрестных местностей" (ἦν ἤδη δυνάστης τῶν κύκλωί χωρίων - XIII. 4, 2), но в данном случае слово δυνάστης не имеет значения политического термина и не передает титул правителя.
Эпиграфические документы, как более поздние (OGIS. 335), так и относящиеся ко времени правления первых Атталидов, вообще не содержат их титулатуры. Эвмен I в постановлении народного собрания Пергама (OGIS. 267) и в договоре с наемными воинами (OGIS. 266) назван просто по имени, как частное лицо, без указания его политического статуса. Таким образом, по документальным источникам получается, что власть первых Атталидов не имела официального наименования. Если пользоваться терминологией М. И. Ростовцева и Э. Бикермана[4], власть ранних Атталидов скорее всего имела также персональный характер.
Первые Атталиды обладали собственными военными силами, отличными от полисного ополчения, пользовались правом военного командования, имели, наконец, военную крепость, которую, судя по археологическим данным, они дополнительно укрепили[5]. Отношения полиса и единоличной власти при этом приобрели форму сложного диалога. Гражданская община и все органы управления полиса сохранились, но правитель Эвмен I осуществлял верховный контроль и управление через назначаемых лично им главных должностных лиц полиса - коллегию стратегов.
Важным фактором, способствовавшим укреплению позиции Филетера и Эвмена I в качестве правителей, явилось наличие в их руках значительных денежных средств - 9 тысяч талантов, по словам Страбона (XIII. 4, 1 ), которые они разумно использовали для оказания помощи некоторым городам - Кизику, Питане и усиления тем самым своего собственного положения, для формирования военных сил из наемников и для дополнительного укрепления кремля.
Власть первых правителей с самого начала приобрела наследственный характер, передавалась по мужской линии, но не от отца к сыну. Истоки власти первых правителей эллинистического Пергама - Филетера и Эвмена I - следует искать во многом близкой ей по форме и своему характеру власти династов, тиранов, правителей западной части Малой Азии классического и позднеклассического времени, в число которых должно включить и правивших в долине реки Каик Гонгилидов и Демаратидов.
Второй этап развития пергамской государственности связан с принятием царского титула Атталом I. Все источники отмечают, что царский титул был принят Атталом I после крупной военной победы, которую он одержал над галлами[6]. Полибий писал по этому поводу: "Он (Аттал I. - О. К.) начал с победы в сражении над галатами, в то время сильнейшим и воинственнейшим народом в Азии, и тогда впервые провозгласил себя царем" (XVIII. 41,7. Пер. Ф. Г. Мищенко). Подобным же образом высказался Страбон: "Аттал... первый был провозглашен царем после победы в большом сражении с галатами" (XIII. 4, 2. Пер. Г. А. Стратановского). В этом отношении Аттал I копировал политику диаходов. Антигон принял царский титул в 306 г. до н. э. после победы в морской битве (Diod. XX. 53, 2; App. Syr. 54; Plut. Demetr. 17). Вслед за ним царями стали Селевк и Птолемей, но также вследствие военных побед[7].
Становление царской власти в Пергаме напоминает развитие этого же процесса в ранней Парфии. Основатель Парфянского государства Аршак в начальный период правления не имел никакого титула и, видимо, не прокламировал своей независимости от Селевкидов. Завоевав Гирканию и отразив вторжение войск Селевка II, Аршак принял титул царя, что означало окончательное оформление Парфии как суверенного государства[8].
Хотя принятие царского титула Атталом I было прямо связано с его военными победами, процесс становления монархии в Пергаме осуществлялся без какого-либо участия войска. Во всяком случае, в источниках отсутствуют свидетельства конституционной роли армии.
Процесс становления эллинистической монархической власти вызвал живой интерес ученых, некоторые из которых выдвинули достаточно распространенную теорию о том, что источником царской власти в эпоху эллинизма было утверждение ее армией, представляющей народ[9]. Видимо, данная теория верна в отношении Македонии, а также государств раннеэллинистической эпохи, когда еще продолжались войны за раздел державы Александра и происходило становление политических институтов. Что же касается государств Селевкидов и Лагидов, то, по убедительно аргументированному мнению Э. Бикермана, армия не играла конституционной роли, "за армией отнюдь не признавалось права приводить к власти царей или низвергать их"[10].
То же самое можно сказать и о соседнем с Пергамом царстве Вифиния. Аппиан приводит пример участия войска в государственном перевороте в Вифинии (App. Mithr. 4-5). Царевич Никомед, направленный в Рим под надзором Мены, приближенного царя Прусия II, вошел с Меной в сговор и решил добиваться царской власти. Мена, обратившись с речью к двухтысячному отряду, сопровождавшему их в поездке, убедил воинов перейти на сторону царевича. От солдат не требовалось одобрения действий заговорщиков и утверждения нового царя; они должны были просто сыграть роль военного подкрепления переворота. В Пергаме армия (видимо, малочисленная) также выполняла свою прямую военную задачу, но никакими политическими (конституционными) полномочиями не обладала.
Причины этого очевидны. Постоянная наемная армия Атталидов была немногочисленной и, видимо, достаточно хорошо контролировалась царями[11]. Кроме того, она отличалась социальной неоднородностью и этнической пестротой. В состав ее входили наемники из греческих городов Балканского полуострова и Малой Азии, воины-негреки - мисийцы, кельты, фракийцы, наконец, граждане зависимых от Атталидов городов. Первые две категории воинов - наемники и солдаты-негреки не обладали в полисах Пергамского государства гражданством. Не случайно декрет города Пергама 133 г. до н. э. (OGIS. 338) предоставлял гражданские права воинам - мисийцам и македонянам (стк. 14). Наемники, кроме того, имели, судя по договору их с Эвменом I (OGIS. 266), установленный срок службы, после чего, видимо, нередко покидали страну. Во всяком случае, в договоре они выговаривали себе право беспошлинно вывозить имущество и выезжать из страны (стк. 11-12).
Имеющиеся в распоряжении исследователей материалы определенно указывают, что по своей этнической принадлежности династия Атталидов не была чисто греческой (во всяком случае, по линии матери), а имела малоазийские, точнее, пафлагонские корни. Отец основателя династии Аттал был, по предположению некоторых специалистов,[12] выходцем из греческой или македонской семьи. Мать Филетера Боа известна в античной литературной традиции как пафлагонийка (FHG. IV. 358, 12). О Филетере наши источники сообщают, что происходил он из города Тиоса (Strab. XIII. 4, 1), который находился на пафлагонском берегу Черного моря. Павсаний называет Филетера Παφλαγὼν εὐνοῦχος (I. 8, 1). Эти известия подтверждаются сильно фрагментированной пергамской надписью времени Римской империи, в которой излагается родословная Атталидов и отмечается пафлагонское происхождение кого-то из их предков (OGIS. 264 в. Стк. 14-15).
Косвенным свидетельством связи Атталидов с местной этнической средой и традициями является большое значение культа Матери богов и других малоазийских божеств в Пергаме. Известно, что основатель династии Филетер осуществил в окрестностях Пергама перестройку святилища Матери богов и оставил посвятительную надпись[13]. Согласно сообщению Страбона, пергамские цари отстроили в Пессипунте - центре почитания Матери богов - священный участок - собственно святилище и портики из белого мрамора (XII. 5,3). Наконец, именно пергамский царь Аттал I оказал помощь Риму в получении священного камня, считавшегося кумиром Кибелы (Strab. XII. 5, 3; Liv. XXIX. 10, 11). При последних правителях был официально введен и получил распространение культ Зевса Сабазия (RC. 66-67). С именем Аттала III связано предоставление льгот святилищу персидской богини Анахиты (RC. 68) и катекам храма в Гиеракоме (RC. 69).
Но необходимо учитывать, что Атталиды, имея по линии матери пафлагонское происхождение, были при этом династией фактически греческой. Цари получали чисто эллинское воспитание и являлись, кроме Филетера и Эвмена I, о которых вообще известно мало, по-гречески образованными людьми. Эвмен II, речь которого в сенате передал Полибий, предстает перед нами опытным и умелым оратором (Polyb. XXI. 19-21). По словам Плутарха, этот же правитель при встрече с братом Атталом после поездке в Рим и в Дельфы в 172 г. до и. э. начал беседу цитатой из трагедии Софокла (Plut. Moral. 184. B. 35). Аттал II получил образование в Афинах, обучаясь у главы Академии философа Карнеада, был близок к философу Ликону (Diog. Laert. V. 4, 67). Юстин отметил увлечение Аттала III скульптурой и архитектурой (Iustin. XXXVI. 4, 3-5).
После принятия царского титула Атталом I произошли заметные изменения в характере власти правителей Пергама[14]. Прежде всего их власть получила законное основание и официальное наименование, сами же правители Пергама приобрели официальный титул. Это нашло отражение в многочисленных документах: постановлениях городских собраний, царских посланиях городам. "Царь Аттал приветствует совет и народ" - такими словами открываются письма монарха полисам (например RC. 34. Стк. 1-3). Власть царей стала более полной и значительной. Династия Атталидов получила официальное международное признание. Около 219 г. до н. э. Аттал I установил союзнические отношения с Этолийской лигой, в годы Первой Македонской войны - с полисом Лилея в Фокиде, после войны - с городом Малла на Крите и т. д. Около 217 г. до н. э. на Делосе были основаны празднества Атталии.
Но самым главным событием стало признание династии Пергама Селевкидами и Римом. Полибий, описывая обстоятельства борьбы Антиоха III против наместника Селевкидов в Малой Азии Ахея, указывает, что сирийский царь начал войну с последним после заключения предварительного союза с Атталом I, которого он, таким образом, признавал равным. Союзнические отношения с Римом складывались во время Первой Македонской войны и в первые годы после ее окончания.
Принятие царской власти Атталом I сопровождалось глубокими изменениями в развитии культа правителя, вообще в религиозной политике династии[15].
Наконец, изменился порядок наследования престола. Интересная особенность династии Атталидов заключается в том, что традиционный для эллинистических монархий принцип передачи короны от отца к сыну был установлен в Пергамском государстве только третьим правителем династии - Атталом I (241-197 гг. до н. э.), который после ряда крупных военных побед принял царский титул.
Основатель династии Атталидов Филетер (283-263 гг. до н. э.) был, согласно античной традиции, которую передают Страбон и Павсаний, евнухом (Strab. XIII. 4, 1; Paus. I. 8, 1; ). Поэтому власть свою он намеревался вручить первоначально усыновленному им племяннику Атталу, сыну Аттала, а затем, после смерти последнего, трон был передан племяннику Эвмену, сыну брата Филетера Эвмена (Strab. XIII. 4,2). В свою очередь преемник Филетера передал власть Атталу I, который, согласно Страбону и Павсанию, был двоюродным братом Эвмена I, но на самом деле, как установил Э. Мейер, сыном двоюродного брата Эвмена I, которого тоже звали Аттал[16]. Античные авторы ничего не сообщают относительно причин такого порядка передачи власти Эвменом (Strab. XIII. 4, 2; Paus. I. 8, 2). Возможно, в обоих случаях - при Филетере и Эвмене I - передача власти племянникам была вызвана отсутствием сыновей у пергамских правителей. Вместе с тем можно предположить, что в таком порядке наследования власти нашла отражение древняя малоазийская традиция, смысл которой греческим авторам не был понятен и поэтому не был ими раскрыт[17].
Власть эллинистического правителя, включая царя, носила в глазах греков, как на уровне обыденного сознания, так и на уровне политической доктрины, личный, персональный характер[18]. Царь олицетворял собой не только страну и свои владения, но также само государство как аппарат управления, как возвышающуюся над обществом власть. Можно утверждать, что сформулированный Людовиком XIV принцип "Государство - это я" в эпоху эллинизма не только был признан теоретически, но и воплощен в практику.
Наиболее показателен в этом отношении договор Эвмена I с наемными воинами, который фиксирует официальные взаимоотношения сторон (OGIS. 266). "Условия, на какие согласился Эвмен, сын Филетера" (стк. 1 ) - этой фразой начинается изложение вытребованных наемниками льгот. Эвмен I дал клятву: "Я буду благоволить воинам и командирам" (стк. 54 сл.), "Я не буду злоумышлять против них" (стк. 60), "Не выдам их неприятелю" (стк. 61 ) и т. д. Взбунтовавшиеся солдаты клялись: "Заключаю мир в наилучшем отношении с Эвменом, сыном Филетера, и буду благоволить ему и его владениям, и не буду злоумышлять против Эвмена, сына Филетера" (стк. 25-26). В документе фигурирует не государственная должность, не титул Эвмена I (его власть вообще никак не определена), а конкретный правитель, с которым воины и заключили договор.
С позиций этого же принципа были составлены основные условия мирного договора, заключенного в 188 г. до н. э. при Апамее. В отношении городов Малой Азии было решено, что те из них, "которые уплачивали налог Атталу", должны вносить форос Эвмену. Если же город воевал на стороне сирийского царя, то обязан Эвмену платить форос, вносимый ранее Антиоху (Polyb. XXI. 46, 2). В статьях этого же договора государства с республиканской формой правления обозначены Полибием иначе - "римляне", "родоссцы"[19]. В постановлении, которое приняло народное собрание и должностные лица Телмесса в связи с победой Эвмена II над царем Вифинии Прусием, галатами и их союзниками, сказано в соответствующем данному роду документов возвышенном стиле, что царь Эвмен предпринял войну "не только ради подчиненных ему (οὐ μόνον ὑπὲρ τῶν ὑᾠ αὐτὸν τασσομένων - стк. 8), но и ради всех проживающих в Азии"[20].
Другой пример показывает, что и сами цари отождествляли государство и государственную власть со своей собственной личностью. Аттал I в ответ на просьбу граждан города Магнесия-на-Меандре признать празднества в честь богини Артемиды Левкофриены писал: "города, находящиеся под моей властью" (τὰς ὑπ ἐμὲ πόλεις - RC. 34. Стк. 12), "города, подчиняющиеся мне" (αἱ πόλεις δὲ αἱ πειθόμεναι ἐμοί - RC. 34. Стк. 19-20). Персональный характер связи эллинистического правителя с его подданными проявлялся в том, что привилегии и льготы, которые он предоставлял, после смерти царя не были действительны до тех пор, пока новый правитель не подкреплял их специальным указом или письмом. В послании Аттала III Гиеракоме в Лидии говорится о том, что царь признал асилию (неприкосновенность) персидской богини, святилище которой находилось в этом поселении, и тем самым подкрепил льготу, данную ранее прежними правителями - Селевкидами и предками царя, видимо, Эвменом II и Атталом II (RC, 68. Стк. 4-6). Складывается впечатление, что каждый новый правитель из Селевкидов, а затем и из Атталидов повторял привилегии, данные его предшественниками[21].
Для Пергамского государства характерен высокий уровень концентрации власти в руках царя. Из нескольких документов известно, что предоставление разного рода льгот городам, военным поселениям осуществляли наместники провинций только с разрешения царя. В декрете, принятом населением городка Аполлония на Риндаке, в заслугу стратегу прилегающих к Геллеспонту областей Кор-рагу, сыну Аристомаха, ставится то, что он упросил царя предоставить полису законы, традиционное устройство, священный участок, деньги на управление и на оливковое масло для юношей (SEG. II, 663. Стк. 9-12).
Именно царю принадлежало также право освобождать полисы от налогов (стк. 21-24). Письмо Эвмена II Артемидору по поводу деревни кардаков также свидетельствует о личном участии царя в выработке решений даже по незначительным вопросам. Документ представляет собой ответ на донесение Артемидора (его государственная должность не указана, может быть, он стратег провинции) о бедственном положении жителей деревни. Царь лично определил размер подати, распорядился относительно ремонта укреплений[22].
Власть эллинистического царя имела военный характер. Это выражалось в том, что правитель обладал высшей военной властью, осуществляя часто лично командование армией и флотом, разрабатывал вместе со своим окружением военные планы, наконец, принимал решения относительно начала войны или заключения мира. Назначение должностных лиц высшего ранга с гражданской и военной властью также было прерогативой царя. Декрет из города Сарды, принятый в честь Тимарха (Sardis. VII. 1,4), сообщает о том, что этот человек был назначен царем (видимо, Эвменом II) на должность хранителя государственной казны в Пергаме (стк. 2-3), позже другой царь (предположительно Аттал II) поставил его неокором храма Артемиды в Сардах (стк. 11). Другой документ- почетное постановление Мегар (Syll.³ 642) - принят в связи с деятельностью Гикесия из Эфеса, который был назначен (в надписи не сказано, на какую должность, видимо, эпистатом) на Эгину царем Эвменом II (стк. 2-4). Из известных нам других царских должностных лиц были назначены царями на свои посты эпистат острова Эгина Клеон (OGIS. 329), провинциальный наместник Корраг (SEG. II. 663). В городе Пергаме при Эвмене I была введена также практика назначения членов высшей полисной коллегии стратегов (OGIS. 267. Стк. 2-3, 22-24). Правда, неясно, сохранялась ли данная практика при преемниках Эвмена I: источники ничего не сообщают об этом, а мнения специалистов расходятся.
Строительство новых городов, переселение жителей из одного населенного пункта в другой тоже разрешалось лишь с позволения царя, или при личном участии, либо по его инициативе. Аттал I, по словам Страбона, переселил жителей городка Гергифа в Троаде в Мисию к истокам реки Каик (XIII. 1, 19; 1, 70). Граждане полиса Темна или Теоса (название его в надписи не сохранилось, в тексте читается только первая буква) просили царскую администрацию прислать им новых поселенцев (Sardis. VII. № 2. Стк. 13). Просьбы жителей были выполнены должностными лицами царя (очевидно, Эвмена II), но по этому поводу был составлен специальный акт, закрепивший от имени монарха предоставленные людям льготы. Надпись из города Аполлонида, основанного правителями Пергама в Лидии, повествует о том, что замысел основания нового полиса возник у Эвмена II, но был воплощен одним из его братьев[23].
Полис Тирией во Фригии был образован на основе сельских общин решением Эвмена II, которое он отразил в своих посланиях новому городу[24].
Наиболее важные дипломатические акции пергамские цари осуществляли лично. Высокую активность в этом роде деятельности развернули Аттал I, Эвмен II и Аттал II. Эвмен II, например, трижды совершал поездки в Рим, посещал Афины, Дельфы, неоднократно встречался с послами Римской республики, Антиоха III, Фарнака I - царя Понта, принимал посольства многих городов.
Роль царей Пергамского государства была велика в религиозной жизни страны. Им принадлежала инициатива в распространении новых культов в стране, в организации религиозных празднеств. Атгалиды активно распространяли культ Диониса Категемона и Зевса Сабазия, лично назначали жрецов этих богов (RC. 65-67). По желанию Эвмена II в 181 г. до н. э. были основаны торжества Никефории. Сохранилось письмо одного из царей Пергама какому-то высшему должностному лицу по поводу культа бога Зевса (RC. 24)[25], в котором царь определил многие детали, связанные с осуществлением обрядов и положением жреца, - его одеяние, способ избрания и т. п.
В соответствии с представлениями эллинистического времени о царской власти монарх считался источником права - обладал прерогативой издания государственных законов.
В Пергамском царстве, как и в других государствах эллинистического мира, законы издавались на двух уровнях. Первый - решения народных собраний городов, которые принимались только для жителей данного полиса и не распространялись на граждан других общин. Корона в той или иной степени и форме стремилась оказывать влияние на законодательную деятельность народных собраний городов, о чем будет сказано в разделе, посвященном развитию городского строя. Второй - более высокий уровень - составляли законы, вышедшие из царской канцелярии. Издавались они от лица царя, распространяли свое действие на население всей страны.
Цари часто обращались к городам или должностным лицам с письмами, в которых воля монарха выражалась в форме пожелания или рекомендации. Для царского должностного лица такое послание имело характер распоряжения, обязательного к исполнению. Что касается городов, то они, принимая во внимание царскую волю, облачали ее в постановление собрания граждан и тем самым придавали ей характер закона.
Необходимо подчеркнуть преемственность в развитии власти царей Пергама: она сохраняла многие черты власти первых правителей. По-прежнему одним из оснований ее являлась военная сила. Старыми оставались формы и принципы взаимоотношений с полисами, в том числе со столицей.
Для более верного решения вопроса о характере власти пергамских царей важно выяснить, существовали ли какие-либо юридические ограничения их деятельности, защищалась ли отдельная личность в государстве от произвола монарха. Источники приводят примеры своеволия царей, расправы по желанию монарха над отдельными людьми и над целыми группами.
Диодор Сицилийский рассказывает о расправе, которую учинил над приближенными своего предшественника пришедший к власти царь Аттал III. Разработав замысел и подготовив все необходимое для его осуществления, он пригласил во дворец влиятельных людей, где по его приказу наемники варварского происхождения (может быть, кельты, мисийцы или фракийцы) всех убили (XXXIV-XXXV. 3). Юстин говорит, что царь Аттал III "запятнал свое правление убийством друзей и казнями родичей" (XXXVI. 4, 1).
Другую трагическую ситуацию из истории царства Пергам мы находим в сочинении Страбона "География". Ученый-грамматик Дафид сочинил стихотворение, в котором резко и оскорбительно охарактеризовал Атталидов: "Пурпур рубцов от бича, вы - казны Лисимаха опилки, // Гордых фракийцев и лидов вам подчинен весь народ" (пер. Г. А. Стратановского). За это по приказу царя Аттала (вероятно, Аттала III) грамматик Дафид был распят на кресте на горе Торакс около города Магнесия-на-Меандре (XIV. 1, 39)[26].
Общим в обоих случаях является то, что расправы творились произвольно, без какого-либо судебного решения, а основой их служила лишь воля монарха. Очевидно, юридических гарантий прав личности перед лицом центральной власти не существовало. Вместе с тем можно полагать, что общественное мнение отрицательно относилось к подобным действиям царей. Во всяком случае, и Диодор, и Юстин, и Страбон, рассчитывая на понимание со стороны читателей и выражая, видимо, сложившееся издавна впечатление, осуждают эти злодеяния.
При этом необходимо подчеркнуть, что в полисах эллинистической эпохи сохранялись традиционные законы, защищавшие личность, ее жизнь, здоровье, имущественные, политические, семейные и иные права. Но эта система мер, видимо, не распространялась вовсе на действия монарха и не гарантировала права гражданина перед царской властью.
Одной из черт династии Атталидов было сохранение высокого положения за женщинами правящего дома - матерями и женами царей (сестер цари Пергама не имели; во всяком случае, источники ни разу не упоминают их). Все правители подчеркивали демонстративно почтительное отношение, уважение к матери-царице, ее высокое положение, что было воспринято также полисами и нашло отражение в ряде эпиграфических документов. Основатель династии Филетер и его брат Эвмен, как мы уже сообщали, построили в Пергаме храм богини Деметры, рядом с которым был поставлен большой алтарь. На архитраве храма и на одной из сторон алтаря выбиты надписи одинакового содержания - посвящение братьев богине Деметре ради их матери Боа[27].
Царица Аполлонида - жена царя Аттала I и мать двух других царей Эвмена II и Аттала II была окружена почтением при жизни, а после смерти - обожествлена[28]. Во время одной из войн Пергама с Вифинией жители города Телмесса приняли постановление, по которому жрецы и жрицы должны молиться о даровании победы и силы как на суше, так и на море царю Эвмену II, матери царице Аполлониде и его братьям[29]. Культу Аполлониды посвящены постановления народных собраний городов Теоса и Гиерополя (OGIS. 308, 309)[30]. Аналогичным образом в документах подчеркивалось высокое положение царицы Страгоники - жены Эвмена II и Аттала II и матери Аттала III[31].
В доэллинистическое время в семьях малоазийских царей и правителей (в том числе греческого происхождения) женщины имели высокое положение, в ряде случаев выполняли ответственные политические поручения или даже обладали властью. Геродот рассказывает о карийской царице Артемисии, которая после смерти мужа осуществляла управление страной и даже возглавляла флот во время похода Ксеркса (VII. 99; VIII. 68, 69, 87, 88, 93, 101-103, 107). Ксенофонт упоминает об Эпиаксе, жене киликийского правителя Сиеннесия, которая вместе с отрядом своих телохранителей некоторое время сопровождала Кира Младшего во время перехода по Фригии и Ликаонии, а затем способствовала установлению мира между персидским царевичем и мужем (Xenoph. Anab. I. II. 12,13-18,25-27). Согласно другому сообщению Ксенофонта (Xenoph. Hellen. III. 10-18), после смерти сатрапа Эолиды Зения на эту должность была поставлена его жена Мания, которая сохраняла власть до своей гибели. В Карии, как известно, во второй половине IV в. до н. э. правила царица Ада, которая, по определению Арриана и Диодора, обладала властью на законных основаниях (Arr. Anab. 1.23,7-8; Diod. XVII. 24,2; Strab. XIV. II, 17). В самом Пергаме в конце V - начале IV в. до н. э. правила Геллада, жена Гонгила (Xenoph. Anab. VII. 8. 8-9).
Публично и официально демонстрируемое почтение к матери и жене-царице не мешало, между тем, пергамским царям иметь наложниц. По античной традиции Аристоник, возглавивший восстание в Пергамском государстве, был сыном Эвмена II и наложницы - дочери музыканта - кифареда из Эфеса[32]. Причем Аристоник, можно полагать, получил воспитание при царском дворе.
Резиденция правителей династии Атталидов размещалась в столице - городе Пергаме, во дворце. Кроме столичного они имели дворец в городе Траллы (Vitruv. II. 8, 9; Plin. Nat. Hist. XXXV. 172), а также, возможно, в некоторых других полисах. Известно, что Се-левкидам принадлежал дворец в Эфесе (Plut. Moral. 489 В; Liv. XXXV. 15, 6). После 188 г. до н. э. город перешел под власть Атталидов; видимо, и дворец стал достоянием пергамских царей.
Археологические материалы позволяют получить полное представление о резиденции правителей Пергамского царства. Дворцовый комплекс занимал вершину холма и вместе с некоторыми другими строениями находился на территории кремля. Вход в крепость был закрыт, защищался башнями. Жилище царя представляло собой комплекс помещений, так называемые дворцы IV и V, которые имели незначительную площадь, напоминая скорее дом богатого горожанина, чем царский дворец. В соответствии с греческими архитектурными традициями комнаты обоих дворцов (IV и V) выходили во внутренние дворики прямоугольной формы. Наружные замкнутые стены были глухими. При скромных размерах дворцы IV и V имели богатое внутреннее убранство. Нижняя часть стен жилых комнат была отделана мрамором. Богатый декор

средней и верхней части стен, к сожалению, сохранился лишь в незначительных фрагментах. Полы помещений украшала великолепная мозаика[33].

---

[1] Bengtson H. Die Strategie in der hellenistischen Zeit. Bd. 2. München, 1944. S. 195; Allen R. The Attalid Kingdom. Oxford, 1983. P. 9. Not. 4.
[2] Бикерман Э. Государство Селевкидов. М., 1985. С. 175, 184, 190 сл.
[3] Cardinali G. Il regno di Pergamo. Roma, 1906. P. XI, I; Rostovtzeff M. Pergamum II CAH. Vol. 8. 1930. P. 590-592; idem. SEHHW. Vol. 1. P. 558; Hansen E. The Attalids of Pergamon. Ithaca; London, 1971. P. 15-20; Allen R. Op. cit. P. 20 f. О становлении и характере царской власти в Пергаме см.: Климов О. Ю. Царская власть в эллинистическом Пергаме // Политика и идеология в Древнем мире: Межвуз. сб. науч. тр. М., 1993. С. 55-69.
[4] Бикерман Э. Указ. соч. С. 13; Rostovtzeff M. CAH. Vol. 7. 1928. Р. 160.
[5] Hansen E. Op. cit. P. 18, 237-240.
[6] Обстоятельства, связанные с победой Аттала I над галатами, исследованы Р. Алленом: Allen R. Op. cit. P. 195-199; см. также: Hansen E. Op. cit. P. 31-32.
[7] Бикерман Э. Указ. соч. С. 14—15.
[8] Кошеленко Г. А. Царская власть и ее обоснование в ранней Парфии // История Иранского государства и культуры. М., 1971. С. 213-214.
[9] См. об этом у Э. Бикермана со ссылками на специальные исследования: Бикерман Э. Указ. соч. С. 10. Примеч. 35. Также см.: Самохина Г. С. Место и роль армии в системе раннеэллинистического государства// ВДИ. 1979. № 3. С. 146-155.
[10] Бикерман Э. Указ. соч. С. 9.
[11] См. об этом в разделе 5 данной главы. Попытка М. И. Ростовцева обосновать положение о том, что армия Атталидов была более значительной и мощной, чем это представлено в источниках, не выглядит убедительной (Rostovtzeff M. Pergamum. P. 594).
[12] Hoffmann W. Philetairos // RE. 1938. Hbbd. 38. Sp. 2157.
[13] Conze A., Schazmann P. Mamurt-Kaleh. Ein Tempel der Gottermutter unweit Pergamon. Berlin, 1911. S. 10.
[14] О характере царской власти в эпоху эллинизма см.: Walbank F. W. Monarchies and monarchic ideas // CAH. Vol. 7. 1984. P. 64-67.
О царской власти Селевкидов см.: Бикерман Э. Указ. соч. С. 9-19. О власти царей Македонии см.: Hammond N. G. L. The Macedonian State. The Origins, Institutions and History. Oxford, 1992. P. 392-393.
[15] О культе царей Пергама см.: Hansen E. Op. cit. P. 453—470, Allen R. Op. cit. P. 145-158.
[16] О родословной Атталидов см.: Cardinali G. La Genealogia degli Attalidi // MAB. 1913. Vol. VII. P. 177-185; Meyer E. Zum Stammbaum der Attaliden// Klio. 1923-1925. Bd. XIX. S. 462—471 ; Hansen E. Op. cit. P. 15-16, 26. Not. 2. P. 27; Hoffmann W. Op. cit. Sp. 2157-2158; Allen R. Op. cit. P. 181-189.
[17] В связи с тем, что подробное изложение данного сюжета и аргументация в пользу приведенной нами точки зрения требует много места и уводит от изложения основной темы, а также в связи с тем, что данный сюжет носит дискуссионный характер, мы выносим его в приложение (см. приложение 7).
[18] Бикерман Э. Указ. соч. С. 13.
[19] Аналогичным образом излагает условия договора и Тит Ливий (XXXVIII. 38-39).
[20] Allen R. Op. cit. P. 211. № 7.
[21] Welles Ch. B. RC. P. 275.
[22] Clara Rhodos. 1939. T. IX. P. 190. Некоторые царские письма Селевкидов или послания их стратегов другим должностным лицам также содержат обращения лишь по имени, без указания должности лица (RC. 36. Стк. 1; 37. Стк. 1).
[23] Tscherikover V. Die Hellenistischen Stadtegrundungen von Alexander dem Grossen bis auf die Romerzeit. Leipzig, 1927. S. 23; Robert L. Villes d’Asie Mineure. Paris, 1935. P. 32.
[24] Jonnes L., Ricl M. A New Royal Inscription from Phrygia Paroreios: Eumenes II grants Tyriaion the Status of a Polis // EA. 1997. Vol. 29. P. 1-29; Schuler Chr. Kolonisten und Einheimische in einer Attalidischen Polisgrundung //ZPE. 1999. Bd. 128. S. 124-132. Подробнее о надписи и ее содержании см. ниже, в гл. 3.
[25] По мнению Ч. Б. Уэллза, автором письма был Аттал I (Welles Ch. B. RC. P. 116). Р. Аллен относит документ ко времени правления Эвмена II (Allen R. Op. cit. P. 173-174). В надписи божество не названо; о том, что это Зевс, см.: Fränkel M IvP. Bd. 1. S. 37; Welles Ch. B. RC. P. 116.
[26] Сопоставление данных всех источников о Дафиде и обзор мнений ученых см.: Braund D. C. Three hellenistic personages: Amynander, PrusiasII, Daphidas// CIQ. 1982. Vol. 32. N 2. P. 353-357.
[27] Hansen E. Op. cit. P. 237-238; надписи изданы: AM. 1910. Bd. XXXV. S. 437-438. Ν 22, 23.
[28] Об Аполлониде см.: Wilcken U. Apollonis II RE. 1896. Bd. 2. Sp. 163-164; VanLooy H. Apollonis reine de Pergame// Ancient Society. 1976. Vol. 7. P. 151-165; HoppJ. Untersuchungen zur Geschichte der letzten Attaliden. München, 1977. S. 32-33.
[29] Allen R. Op. cit. P. 211-212. № 7. Стк. 19-22.
[30] См. также надписи: Allen R. Op. cit. P. 213. № 9. Стк. 12-13; P. 215-216. № 11. Стк. 14; OGIS. 292, 307; CIG. II. 3067.
[31] О царице Стратонике см.: Allen R. Op. cit. P. 200-209,212.№ 8. Стк.6-8; OGIS. 293, 304, 313, 318, 316. Стк. 16. См. также: Hopp J. Op. cit. S. 27-29.
[32] Justin. XXXVI. 4, 6. Ср.: Strab. XIV. I, 38; Veil. Palerc. II. 4, 1. Сведения о происхождении Аристоника противоречивы: Юлкина О. Н. Пергамский декрет 133 г. до н. э. // ВДИ. 1947. № 4. С. 163. Примеч. 9.
[33] Hansen E. Op. cit. P. 274-275,370-372; Rohde E. Pergamon. Burgberg und Altar. Berlin, 1982. S. 45-46.