Первые исторические сведения о степях юга России мы получаем, как и для всего античного мира, частью из документальных источников, сообщающих нам некоторые факты из истории великих царств Тигра и Евфрата, частью из легенд, мифов и исторических преданий, сохраненных нам греческой литературой и отражающих те сведения о южно-русских степях, которые доходили до греческих городов Малой Азии и Балканского полуострова. Дополнением и иллюстрацией этих свидетельств являются данные археологические, частью добытые путем систематических или случайных раскопок древних погребений и остатков жилых поселений на пространстве юга России, частью найденные случайно и использованные с научными целями при посредстве систематического сопоставления с данными, полученными при раскопках.
Первый разряд свидетельств начинается с момента появления на юге России иранских и греческих выходцев, т. е. относится ко времени не ранее VIII — VII вв. до Р. Хр., второй позволяет нам заглянуть в более отдаленное прошлое и связать его так или иначе со сведениями литературными.
Здесь не место давать подробный анализ данных, добытых археологией. Это потребовало бы долгих и специальных изысканий, которых никто не станет искать в книге, пытающейся дать сводку более или менее твердо установленных фактов. Отмечу только, что систематические исследования в этой области едва начаты и твердых положительных выводов, основанных на сравнительном изучении всего материала, в связи с аналогичным, частью хорошо обследованным материалом западной Европы и с совершенно еще не изученным материалом, добытым в граничащих с югом России к северу и востоку областях, мы почти не имеем.
Древнейшие археологические данные, которые можно связать с позднейшими литературными свидетельствами и одновременным им археологическим материалом, относятся на юге России к эпохе так называемого неолита, т. е. новокаменного периода, периода гладких полированных каменных орудий, и притом к более позднему неолиту, граничащему уже с эпохой появления медных и древнейших бронзовых вещей, т. е. к так называемой эпохе энеолита — меднокаменного периода.
В это время появляются, в больших массах, курганные погребения, содержащие под курганом костяки в скорченном, утробном положении, лежащие на боку и по частям окрашенные в красную краску. При них находят некоторое количество вещей обихода, главным образом, глиняных сосудов и в несколько более поздних погребениях скудный и однообразный ряд медных, бронзовых и костяных поделок.
Эти погребения ни в коем случае не могут считаться особенностью специально юга России: они разбросаны на широком пространстве как в западной Европе, так и по всему бассейну Средиземного моря и далеко за его пределами. На юге России эти погребения существуют вплоть до начала исторических времен, т. е. вплоть до эпохи железного века, времени появления железного оружия, почти совпадающего с эпохой проникновения на юг России иранцев или иранской культуры и эллинов.
За этот огромный промежуток времени самый способ погребения остается неизменным, но меняется как форма подкурганного погребального сооружения, так и характер погребального инвентаря. Древнейшие подкурганные могилы — ямы в материке сменяются погребальными комнатами, склепами или пещерами в материке же, еще позднее появляются деревянные срубы в материке, на материке или в насыпи кургана или же простые ямы в насыпи. Погребальный инвентарь также переживает ряд последующих стадий развития. Старые исконные формы посуды и предметов обихода изменяются как вследствие органического развития, так и под влиянием соседних более богатых и более развитых культур.
Весьма вероятно, что мы имеем дело с исконным постоянным населением юга России, жившим здесь в течение ряда столетий, может быть, начиная уже с 3-го тысячелетия до Р. Хр., и постепенно менявшим уклад своей жизни. Можно думать, что первоначально это были скотоводы, ведшие кочевой или полукочевой образ жизни и постепенно переходившие к более прочной оседлости и к занятию, наряду со скотоводством, земледелием.
Сильнейшее влияние на жизнь и быт этого населения на восточной и западной окраине степей юга России оказали два могучих культурных очага, разгоревшиеся ярким пламенем, главным образом, в течение 2-го тысячелетия до Р. Хр.
Один из таких очагов соседил с южно-русскими степями с запада и захватил своим восточным краем всю западную часть южной России, главным образом, Бессарабию, Подолию и Киевщину. Это область распространения многоцветной (полихромной) керамики, в украшении (орнаментации) которой преобладают геометрические орнаменты спирали и меандра, но которой не чужда и натуралистическая стилизованная орнаментация с мотивами из области изображения животных, растений и даже человека. Особенностью этого культурного очага является широкое распространение глиняных своеобразных статуэток животных и людей, причем последние иногда изображаются в богатом уборе, исполненном мелкой штриховкой и красками.
Очень типичны и характерны в высокой степени своеобразные, может быть, погребально - сакральные сооружения, представляющие теперь, когда заступ археолога снимает с их разрушенного остова пласт чернозема, площадки с убитым и обожженным глиняным помостом, наполненные, главным образом, массами битой и целой посуды и упомянутыми выше глиняными статуэтками животных и людей. Первоначально это были, вероятно, сооружения в форме глинобитных жилищ, служившие местом сожжения, погребения и погребального культа покойников.
Здесь не место входить в рассмотрение сложного и трудного вопроса о характере и назначении вышеотмеченных сооружений, об их отношении к погребениям и жилищам сооружавшего их населения. Не могу я говорить и о ряде связанных с особенностями названной культурной области проблем общего характера:об отношении одной к другой отдельных областей распространения так называемой керамики спирали и меандра, об относительной хронологии отдельных групп и их связи с соседними культурами средней Европы и Балканского полуострова, о связи этой культуры с культурой островов Эгейского моря и, особенно, с культурой Крита и связанных с ним областей, наконец, об отношении этой культуры к тому или иному из заселявших Европу и Балканский полуостров в более позднее время племен. Все эти вопросы разрешаются наукой самыми разнообразными способами и дали повод к возникновению ряда широких и остроумных гипотез, из которых ни одна не может считаться доказанной.
Для нас важно отметить, во-первых, необычайно близкое родство наиболее пышной и, вероятно, наиболее поздней многоцветной керамики восточных областей отмеченного культурного очага (см. табл. 1,1 и 2) с керамикой древнего Элама, добытой раскопками, произведенными в руинах древних Сус, сделавшихся позднее одной из столиц Персидской державы, родство до сих пор необъясненное, но указывающее на тесную связь названного очага, во всяком случае, в один из периодов его развития в одной из его областей, с древнейшими эпохами культурного развития позднейшего иранского мира.
Еще интереснее для нас то, что выше охарактеризованная культура, сосуществовавшая с гораздо более бедной и примитивной культурой погребений со скорченными и окрашенными костяками, имела на эту последнюю глубокое влияние. В несомненной связи с нею находится пышный расцвет культуры погребений со скорченными костяками в эпоху меднокаменного и раннего бронзового периода, главным образом, в бассейне Донца и Дона. Мы наблюдаем в это время и в указанной области появление совершенно новой, необычайно богатой многоцветной керамики, обычно находимой в погребениях типа погребальных склепов или пещер, погребениях, которые у нас принято называть катакомбами, хотя они и имеют мало общего с раннехристианскими подземными массовыми погребениями Рима и Италии, обычно называемыми катакомбами.
Керамика эта примыкает к наиболее простым типам керамики спирали и меандра, т. е. к керамике с вдавленными и нарезными, а не живописными орнаментами (см. табл. I, 3), но отнюдь не является её рабской копией, а имеет самостоятельное оригинальное развитие (см. табл. I, 4 и 5). Особенно важно то, что эта керамика по водным путям доходит до центральной России, создавая здесь интересную и богатую культуру, выделяющуюся из общей массы бедных культурой погребений и стоянок того же времени центральной и восточной России (так называемая Фатьяновская культура). Мы наталкиваемся в вышеотмеченном факте на типичное и для будущего явление в культурной жизни юга России, на тесную связь этой жизни с богатой жизнью придунайской области, ближайшим образом родственной всей культурной эволюции средней Европы.
Еще интереснее, однако, другое явление. Если западная и средняя полоса степей юга России находится под сильнейшим влиянием бассейна Дуная, то на востоке, в местностях, прилегающих к Кавказу, главным образом на Кубани, где также царят погребения со скорченными и окрашенными костяками, мы встречаемся с не менее сильным и плодотворным влиянием блестящих юго-восточных культурных очагов, действие которых создает оригинальный культурный расцвет на Кубани в эпоху энеолита и раннего бронзового века. Эта культура, как и одновременная ей культура Донца, также влияет на культурную жизнь средней и восточной России, привнося в её развитие ряд технических и художественных новшеств.
В современной науке, с каждой новой экспедицией в глубь Малой Азии, на верховья Тигра и Евфрата и в Закавказье, все более и более ярко вырисовывается образ великого алародийского, как его зовет Геродот, или хетского, по имени государства, лучше других нам известного, культурного мира. Его творческая роль в истории культурного развития всей Малой Азии во втором и в начале первого тысячелетия до Р. Хр., его влияние на образование и физиономию лидийского и фригийского царств, источников многих культурных достижений для греков-ионийцев, осевших на малоазийских берегах Средиземного моря, с каждым днем становятся все более ясными.
Не только в области политики, но и в области культуры, отдельные державы этого мира, имеющие ту же тенденцию к универсализму, которую мы наблюдаем и в истории Ассиро-Вавилонии и Египта, выступают как серьезная сила, конкурирующая как с Ассиро-Вавилонией, так и с Египтом.

Во 2-м тысячелетии главную роль в этом мире играет царство Митанни, ближайший сосед нашего Закавказья, и хетская держава, с центром в Малой Азии; в конце этого тысячелетия и в начале первого руководящее значение переходит к сильному союзу племен, постепенно концентрирующихся около Урартийского, Халдского или Ванского царства, с центром в теперешнем Ване.
Одним из наиболее сильных факторов, способствующих силе и росту этих политических образований, надо считать богатство всех этих местностей металлами и, специально, железом и ряд связанных с этим усовершенствований в области вооружения, которые дают войскам этих царств временное или длительное превосходство над ближайшими соседями, главным образом, ассирийцами. Решающее значение имеет появление в самом конце 2-го тысячелетия железного, все более совершенствующегося оружия, мечей и копий, значительно превосходящих, по мере развития, старое бронзовое и медное вооружение.
Я не могу здесь входить в подробное рассмотрение основ государственности, культуры и религии этого мира. Для нас важно отметить, что мир этот повлиял решающим образом на развитие культурной жизни как всего Кавказа, так и той части южных степей, которая примыкает к Кавказу, главным образом, на Кубанскую область.
В целом ряде курганных погребений со скорченными и окрашенными костяками мы находим, наряду с обычным инвентарем, типичным и для других областей юга России, значительное количество вещей, свидетельствующих о широком проникновении в эти области металлов, главным образом, бронзы и о переработке этих металлов, может быть, на месте в предметы утвари и обихода, чуждые остальным областям сферы распространения погребений со скорченными и окрашенными костяками. Еще показательнее появление в сравнительно большом числе предметов из драгоценных металлов, золота и серебра. Часть этих предметов принадлежит к числу первоклассных художественными произведений, стиль и техника которых тесно примыкает к стилю и технике ранних произведений хетского царства, не совпадая однако с ними полностью.
В этом отношении особенно интересны две находки. Богатейшее погребение, открытое в Майкопе, и случайная находка с Старомышастовской станице. Золотые диадемы с розетками первого погребения (табл. III, 7), остатки найденного в нем погребального паланкина, украшенного на концах жердей внизу литыми статуэтками быков и золотыми массивными нашивными на полог паланкина бляшками (табл. III, 1-6), наконец, серия серебряных сосудов, из которых один украшен целой картиной пейзажного характера с рядом зверей, с изображением гор и рек (табл. IV, 5 и 6), доказывают, что мы имеем дело с продуктами богатой и оригинальной культуры, с вещами, конечно, не местного производства.
То же впечатление оставляет и Старомышастовская находка с её интересными низками литых золотых колец разных размеров и веса, может быть, служивших не только украшением, но и единицами обмена (табл. IV, 2 и 3), с её богатыми ожерельями из бус, напоминающими старейшие слои Трои (табл. IV, 1), наконец, с диадемой, вполне аналогичной Майкопской, и статуэткой быка, аналогичного с майкопскими назначения, но иного стиля (табл. IV, 4).
Тот факт, что эти находки не одиночны, а тесно связаны с находками других погребений Кубанской области, особенно с богатейшим погребением в дольмене, над которым насыпан был курган, в Царской станице, показывает, что мы имеем дело не со случайными предметами ввоза, а с длительным культурным влиянием алародийских государств, может быть, специально Митанни, постепенно перерождавшим жизнь этой части южно-русских степей и создававшим здесь иные условия культурной и, вероятно, социальной жизни. Не исключена возможность, что и на Кубани зарождалась под влиянием Закавказья более прочная государственная жизнь, создание и упрочение которой облегчалось богатством страны и близостью к морю.
Морским путем, может быть, доходили сюда и влияния старейшей докритской эгейской культуры, как можно судить по находке в одном кубанском погребении глиняных и алебастровых человеческих статуэток, находящих себе ближайшую аналогию в таких же статуэтках эгейских островов. Кубанские находки связывают, таким образом, впервые степи юга России с историческими народами Востока, носителями великой культурной миссии. В данный момент мы об этих связях можем только гадать, но дальнейшее систематическое расследование Кубани, несомненно, расширит наши сведения и даст возможность построить более ясную схему эволюции древнейших культурных связей.
Дальнейшие судьбы юга России нам плохо известны. Вся богатейшая в Западной Европе эпоха развитого бронзового века на юге России представлена только немногими случайными находками, не позволяющими судить о господствовавших в это время культурных связях.
Более ясной становится эта картина только с первым появлением на юге России иранцев и греков, когда в наших руках оказывается и обильный археологический материал, и кое какие данные литературного и документального письменного предания. Литературный материал, правда, имеет форму легенд и преданий, переработанных греческой творческой фантазией, но имеются и кое-какие заметки исторического предания, хотя и запутанные, но, тем не менее, в связи с остальным материалом, способные пролить свет на первые шаги иранства и эллинства на почве южной России.