Посидоний

Автор: 
Составитель: 

Посидоний (? 135. — 51. до н. э.) был эрудитом, который писал по многим темам, таким как этика, логика и науки, а также история греческого и римского мира от 146. до 86. г. до н. э. Ни одна из его книг не сохранилась, но многие фрагменты из них сохранились в цитатах других авторов. Около половины известных фрагментов об истории или географии, и они были опубликованы в томе 2. А. Якоби «Fragmente дер Griechischen Historiker» (FGrH 87.).

История

T1. искаженная запись в Суде (10‑й век нашей эры) гласит, что «Посидоний из Александрии, стоик философ… Написал историю продолжающую Полибия в 52 книгах, до киренской войны и Птолемея».

Книга 2
1. Athen 4.153.cd: А во второй книге он пишет: «Когда в граде римлян во храме Геракла происходит пир, это делается в честь триумфатора и поистине с Геракловым размахом. В течение всей трапезы рекой течет медовое вино, пищей же служат громадные караваи, вареное копченое мясо и в изобилии жареное мясо только что освежеванных жертвенных животных.

Книга 3
2. Athen 4.176bc: Стоик Посидоний, рассказывая о войне апамейцев с ларисийцами, в третьей книге «Истории» пишет вот что: «Расхватав кинжалы и копьеца, грязные и ржавые, покрыв головы широкополыми шляпами, затенявшими лицо, но не стеснявшими горла, они тащили за собой ослов, нагруженных вином и разными кушаньями вместе с фотингами и монавлосами, отличными на гулянках, но никак не на войне».
3. Athen 14.649d: Стоик Посидоний в третьей книге «Истории» тоже пишет: «Аравия и Сирия производят персеево дерево и бистакий. У бистакия плоды растут гроздьями, продолговатые, пепельного цвета, как капли смолы, накапавшие друг на друга; внутри они зеленоватые, и хоть не такие сочные, как круглые семена сосновых шишек, зато более душистые».
Книга 4
4. Athen 6.252e: Посидоний Апамейский, более известный как родосец, повествует в четвертой книге своей «Истории», что антиохийский Гиеракс, начинавший с аккомпанирования на флейте актрисам–лисиодкам, стал потом отменным льстецом и имел громадное влияние при царе Птолемее седьмом, Эвергете, а потом и при Птолемее Филометоре, однако в конце концов был им казнен.

Книга 5
5. Athen 4.152f-153a: А в пятой книге он рассказывает о парфянах: «Приглашенный на пир царский друг не делит с ним стол, но, сидя у подножья высокого царского ложа, по–собачьи подбирает то, что ему бросают на пол; частенько по какому–нибудь пустяку его оттаскивают от этого низменного угощения и бьют розгами или ремнями с вплетенными в них костяшками; весь залитый кровью, он падает ниц и поклоняется своему мучителю как благодетелю».

Книга 7
6. Athen 12.549de: Таков был и ПТОЛЕМЕЙ, седьмой царь Египта, называвший себя ЭВЕРГЕТОМ (Благодетель), но александрийцами прозванный Какергетом (Злодей). Вот что пишет о нем в седьмой книге «Истории» стоик Посидоний, сопровождавший Сципиона Африканского Младшего в Александрию и видевший царя: «Наслаждения совершенно обезобразили его тучностью и огромным животом, который он едва мог обхватить руками. Чтобы прикрыть его, он носил хитон до пят с рукавами до запястий. На ноги он вставал только в присутствии Сципиона».

Книга 8
7. Athen 14.542b: Посидоний же, рассказывая в восьмой книге «Истории» о приверженности к роскоши сицилийца ДАМОФИЛА, из–за которого разгорелась невольничья война, пишет среди прочего и следующее: «Раб роскоши и порока, объезжал он поместья на четырехколесной повозке, с конями и служителями во цвете лет, таская с собой целую свиту льстецов и вооруженных рабов. Но потом он со всем своим домом погиб жестокой смертью, растерзанный собственными рабами».

Книга 11
8. Athen 6.263cd: Стоик Посидоний пишет в одиннадцатой книге «Истории»: «Многие, по слабости ума неспособные постоять за себя, отдавали себя на службу к более смышленым, чтобы получать от них необходимую помощь, и за это сами делали для них всё, что могли. Именно таким образом мариандины подчинились гераклейцам, пообещав служить в обмен на необходимую помощь, но только на их собственной земле, чтобы никого из них не посылали на работы за пределы гераклейской земли».

Книга 14
9. Athen 12.540bc: Рассказывая в четырнадцатой книге о царе, также носившем имя Антиох (ходивший походом в Мидию против Арсака), Посидоний пишет, что он ежедневно устраивал приемы для всего народа: на них выставлялись для еды несчетные жареные туши, а кроме того каждый уносил с собой неразделанное мясо и зверей, и птиц, и морских животных, наполняя этим целые телеги; а еще были и медовые пироги, и венки из смирны и ладана, и золотые ленты длиною в человеческий рост.
Смотри также: Athen 5.210cd: Так, Посидоний пишет о царе, одноименном с уже упомянутым Антиохом, сыне Деметрия, что он ежедневно устраивал приемы, на которых толпы гостей истребляли огромные горы снеди, и после этого каждому еще предлагались домой целые телеги неразделанных туш птиц, сухопутных и морских животных, приготовленных целиком; и кроме того, еще медовые пироги, венки из смирны и ладана, золотые повязки, длиной в человеческий рост. И другой царь Антиох, празднуя игры в Дафне, тоже, согласно Посидонию, устраивал пышные приемы: «Прежде всего он устраивал раздачи гостям неразделанных туш, после чего раздавались живые гуси, зайцы и газели. Пирующим также вручались золотые венки и несметные количества серебряной утвари, рабов, лошадей и верблюдов. Причем каждый должен был взойти на верблюда и осушить кубок, после чего он принимал верблюда вместе с груженым на него добром и рабом–наездником».

Книга 16
10. Athen 12.527ef: Рассказывая в шестнадцатой книге «Истории» об утопавших в роскоши сирийских городах, Посидоний пишет и следующее: «Жители этих городов, изобилием пастбищ избавленные от нехватки необходимого, собирались большими компаниями на непрерывные пиры, в гимнасиях устраивали бани, умащались дорогими маслами и благовониями; в «грамматейонах» — так они называли помещения для общественных трапез — они жили, как у себя дома, проводили там почти весь день, набивая утробу яствами и винами, а иное и унося с собой; слух свой они непрерывно услаждали громким звоном черепаховых лир, и эхом откликались им соседние города».
11. Athen 10.439de: Пьяницей был и одноименный с ним Антиох, воевавший в Мидии с Арсаком; о нем повествует в шестнадцатой книге своей «Истории» Посидоний из Апамеи. Подобрав его тело на поле брани, Арсак сказал при погребении: «Погубили тебя, Антиох, пьянство и безрассудство: ты надеялся большими чашами вычерпать царство Арсака».
12. Athen 4.153ab: Далее, в шестнадцатой книге, рассказывая историю царя Селевка, — о том, как, пойдя походом на Мидию, тот был побежден Аршаком и долгое время жил у него в плену, где с ним, впрочем, обращались по–царски, — Посидоний пишет так: «На парфянских пирах царь занимает отдельное ложе, выше всех и в стороне от остальных. Стол ему также ставится отдельный, как обожествленному герою, полный туземных лакомств».
13. Athen 11.466bc: Посидоний в шестнадцатой книге «Истории» рассказывает, как Лисимах Вавилонский пригласил к себе на пир Гимера, тирана не только вавилонского, но и селевкийского, и целых три сотни его спутников; и когда были убраны столы, он подарил каждому из трехсот гостей серебряную чашу, весом в четыре мины, а когда были совершены возлияния, он выпил здравицы вместе со всеми гостями, и на прощание тоже роздал им по чаше.

Книга 22
14. Athen 13.594e: Македонец Гарпал, тот самый, который похитил у Александра много денег и бежал в Афины, большую их часть растратил, влюбившись в гетеру Пифионику. А когда она умерла, он поставил на ее могиле памятник ценой во много талантов. «И во время похоронного шествия, — пишет в двадцать второй книге «Истории» Посидоний, — тело ее сопровождал огромный хор из лучших актеров, слаженно певших под звуки разных инструментов».

Книга 23
15. Athen 4.151e-152d: Стоик Посидоний, сочинивший свою «Историю» не без влияния философии той школы, приверженцем которой он был, описывает в ней много обычаев и установлений различных народов: «Кельты, — пишет он, — принимают пищу за деревянными столами, под которые подкладываются охапки сена, так чтобы они лишь немного возвышались над землей. Пища их — немного хлеба и много мяса, вареного и зажаренного на углях или рожнах. Едят они опрятно, но с каким–то львиным неистовством: двумя руками хватают кусок животного и обгрызают мясо зубами; если же кусок жесткий, то отрезают от него мясо ножичком, который нарочно лежит у них в ножнах. Те из них, что живут по рекам и по побережью внутреннего и внешнего моря, питаются печеной рыбой, приправляя ее солью, уксусом и тмином тмин они кладут и в питье. Оливковым маслом они не пользуются, оно редко и с непривычки кажется им невкусным. Когда обедают большой компанией, то усаживаются в круг, а в середину как предводитель хора садится самый влиятельный, превосходящий всех или военным умением, или знатностью, или богатством. Рядом усаживается гость, а затем по обе стороны, согласно своему достоинству, занимают места остальные. Позади них становятся телохранители с длинными щитами, а напротив, усевшись в круг по примеру господ, пируют копьеносцы. Прислужники разносят питье в сосудах, похожих на наши чаши с носиком, глиняных или серебряных. Таковы же и подносы, на которых подают кушанья; а иные пользуются медными, деревянными или плетеными из прутьев корзинками. На богатых пирах пьют неразбавленное привозное вино из Италии или Массалии и только изредка добавляют в него воды. На более скромных трапезах пьют пшеничную брагу, приправленную медом, а народ ее пьет и без приправ; называется она кормой. Отпивают они ее почасту, но понемногу, не более киафа из одной и той же чаши. Питье d это разносит раб по кругу слева направо и обратно, как у них принято, богам же они поклоняются, поворачиваясь в правую сторону».
16. Athen 5.154ac: В двадцать третьей книге своей «Истории» Посидоний пишет: «На пирах кельты часто устраивают поединки. Приходят они с оружием и бьются или с мнимым противником, или, шутя, друг с другом; но иногда случаются и ранения, тогда они приходят в ярость, и, если не вмешаются окружающие, дело может дойти до убийства. В древности, — продолжает он, — за трапезой подавались цельные окорока и самому сильному воину вручалось бедро; если же кто–либо начинал спорить, то они вступали в поединок и бились насмерть. Были и такие, которые в театре собирали с публики серебро или золото, а иные — нужное количество глиняных кувшинов с вином; и, получив ручательство, что сбор сделан и всё будет распределено среди их близких, они растягивались навзничь на больших продолговатых щитах, и стоящий рядом перерезал им горло мечом».
17. Athen 6.246cd: Посидоний Апамейский пишет в двадцать второй книге «Истории»: «Кельты даже на войне не расстаются со своими нахлебниками, которых они называют параситами. Нахлебники воздают им хвалы и публично, когда те собираются вместе, и в частном порядке, каждому по отдельности. Музыкой слух им ласкают так называемые барды, — сочинители песенных славословий».
18. Athen 4.152df: В рассказе о Луернии, отце того Битуита, что был убит римлянами, Посидоний пишет, что, добиваясь народной любви, он разъезжал по полям на колеснице, разбрасывая золото и серебро десяткам тысяч сопровождавших его кельтов; огородив прямоугольное пространство стороной в двенадцать стадий, он поставил там чаны, наполненные дорогим вином, снеди же заготовил такие горы, что помногу дней подряд мог угощать всех желающих, не испытывая ни в чем недостатка. Когда же подошел назначенный им конец празднеству, вдруг явился к нему припозднившийся варварский поэт (бард) и принялся оплакивать свое опоздание и воспевать величие вождя; тому это так понравилось, что, приказав подать мешок с золотом, он бросил его бежавшему за колесницей поэту. А тот, подхватив подарок, стал петь, что даже следы, оставляемые на земле его колесницей, несут людям золото и благодеяния.

Книга 27
19. Athen 9.369cd: Стоик же Посидоний пишет в двадцать седьмой книге своей «Истории», что в Далмации репа родится без всякого ухода; растет там и дикая морковь.

Книга 28
20. Athen 15.692cd: В Сирии, когда на царских пирах сотрапезникам раздают венки, входят несколько слуг с маленькими мехами вавилонских благовоний и издали кропят из них благовониями венки возлежащих, но кроме них не кропят ничего.
21. Athen 12.540ab: Царь Антиох по прозвищу Грип устраивал в Дафне великолепные празднества и делал на них богатые раздачи, о которых пишет Посидоний в двадцать восьмой книге «Истории». Прежде всего раздавались неразделанные мясные туши, потом живые гуси, зайцы и газели, пирующим вручались во множестве и золотые венки, и серебряные сосуды, и рабы, и кони, и верблюды. Каждый должен был взобраться на верблюда, выпить чашу и получить себе этого верблюда со всей поклажею и рабом–погонщиком.

Книга 30
22. Athen 4.153e: Германцы же, едят на завтрак куски жареного мяса, запивая молоком и неразбавленным вином.

Книга 34
23. Athen 6.246d: В тридцать четвертой книге этот же писатель упоминает некоего Аполлония, ставшего параситом сирийского царя Антиоха по прозвищу Грип (Горбоносый).
24. Athen 4.153bc: о Гераклеоне из Берои, том самом, который, будучи возвышен царем Антиохом Грипом, чуть было не сверг своего благодетеля, Посидоний пишет: «Когда он обедал, то устраивал пиршество и для солдат, разделяя их по тысячам и размещая на земле под открытым небом. Обед состоял из большого каравая хлеба и мяса; питьем служило любое вино с холодной водой. Служители были вооружены кинжалами, и обед проходил в строгом молчании».

Книга 36
25. Athen 11.494f: ПАНАФИНЕЙСКАЯ ЧАША (ΠΑΝΑΘΗΝΑΙΚΟΝ). Философ Посидоний упоминает чаши под таким названием в тридцать шестой книге «Истории»: «Были скифосы из оникса, были составные из них чаши объемом до двух кружек; были большие панафинейские до двух кувшинов, а то и больше».

Книга 47
26. Athen 12.550ab: Все больше и больше раздувался от жира и сын Птолемея АЛЕКСАНДР, тот, который убил собственную мать, правившую вместе с ним. (b) Во всяком случае, Посидоний пишет о нем в сорок седьмой книге «Истории» .: «Ненавидимый толпой, обхаживаемый придворными правитель Египта жил в праздной роскоши и даже оправиться сам не мог, не опираясь на двух попутчиков. Однако когда на попойках дело доходило до плясок, он соскакивал босиком с высокого ложа и плясал живее завзятых танцоров».

Книга 49
27. Athen 4.168de: Римляне же, как пишет в сорок девятой книге «Истории» Посидоний, до сих пор помнят некоего Апикия, превзошедшего мотовством целый свет. Этот самый Апикий стал виновником изгнания Рутилия, издавшего свою «Историю Рима» на греческом языке.

Об Океане

28. Strab 2.94. — 96. (глава 2.94.): Посмотрим теперь, что говорит Посидоний в своем труде «Об Океане». Ведь он, кажется, имеет дело главным образом с географией, трактуя предмет отчасти с точки зрения географии в собственном смысле, отчасти же с более строго математической точки зрения. Поэтому будет уместно разобрать несколько утверждений Посидония: одни — сейчас, другие — при детальном обсуждении, когда представится случай, соблюдая всегда при этом некоторого рода меру. Так, одной из особых черт, присущих географии, является и особенное свойство выставлять гипотезу о шаровидности земли как целого (как это мы делаем в отношении вселенной) и принимать все следствия, вытекающие из этой гипотезы; одно из них — это учение о поясах земли. Основателем деления земли на 5 поясов, по словам Посидония, был Парменид; однако последний считает ширину жаркого пояса почти двойной против ее действительной ширины, так как она выходит за оба тропика, простираясь в пределы умеренных поясов; напротив, Аристотель называет «жарким» поясом область между тропиками,«умеренным» — область между тропиками и «полярными кругами». Посидоний же справедливо критикует обе теории. Так как, по его словам, под «жарким» поясом имеется в виду только область, необитаемая вследствие жары, а больше половины пояса между тропиками необитаема, как это можно заключить на основании поселений эфиопов к югу от Египта, если верно, во–первых, что каждая часть жаркого пояса, образуемого экватором, является половиной всей ширины этого пояса; во–вторых, что часть этой половины от Сиены (которая является пунктом на пограничной линии летнего тропика) до Мерое простирается на 5000 стадий в ширину, а часть от Мерое до параллели Страны корицы (где начинается жаркий пояс) простирается на 3000 стадий в ширину. Таким образом, все пространство, занимаемое этими двумя частями, измеримо, так как его можно пересечь по морю и по суше. Остальная же часть пространства до экватора, согласно расчетам Эратосфена при измерении земли, оказывается равной 8800 стадиям. Каково отношение 16 800 стадий к этим 8800 стадиям, таково и отношение расстояния между двумя тропиками к ширине жаркого пояса. И если из новых измерений земли принять то, которое приписывает окружности земли самые малые размеры — измерение Посидония, считающего окружность земли около 180. 000. стадий, то это измерение, говорю я, делает ширину жаркого пояса равной приблизительно половине расстояния между тропиками или несколько больше половины, но никоим образом не равной или одинаковой с ним. Как же можно определить, спрашивает Посидоний, границы умеренных поясов, которые неизменны, с помощью«полярных кругов», которые не всем видимы и не всюду одни и те же? Тот факт, что«полярные круги» не всем видны, вовсе не может служить для опровержения Аристотеля, потому что «полярные круги» должны видеть все люди, живущие в умеренном поясе, по отношению к которому только и употребляется выражение «умеренный пояс». Но положение Посидония о том, что «полярные круги» не всюду видны одинаково, а их видимость изменчива, правильно 12.
При делении земли на пояса Посидоний утверждает, что 5 из них пригодны для наблюдения небесных явлений; из 5 поясов 2 лежат под полюсами и простираются до областей, у которых тропики являются «полярными кругами» — «перискии»; 2 следующих за ними пояса — «гетероскии» — простираются до областей народов, живущих под тропиками; пояс между тропиками — «амфиский». Но для человеческих отношений имеют значение вдобавок к этим 5 поясам еще 2 других, узких пояса под тропиками, которые в свою очередь делятся тропиками на 2 части; здесь солнце стоит прямо над головой около полумесяца каждый год. Эти 2 пояса, по словам Посидония, отличаются некоторыми особенностями: они в буквальном смысле слова высушены, песчаные, ничего не производят, кроме сильфия и некоторых похожих на пшеницу сожженных солнцем плодов; ведь по соседству с этими областями нет гор, чтобы облака, сталкиваясь с ними, могли вызвать дождь; реки там не текут. Вот почему в этих областях рождаются животные с курчавыми волосами, с изогнутыми рогами, вытянутыми губами и приплюснутыми носами (ибо их конечности искривлены от жары); в этих поясах живут также «рыбоеды». Что все это, по словам Посидония, является особенностью этих поясов, ясно из того, что области, расположенные южнее, имеют более умеренный климат, более плодородную и лучше орошаемую почву.

Фрагменты Истории

29. Athen 8.333bd: Известен мне и рассказ стоика Посидония о множестве рыбы: «Когда Трифон Апамейский, захвативший сирийское царство, был атакован при Птолемаиде полководцем Деметрия Сарпедоном, Сарпедон был отбит и отступил с войском вглубь страны, победители же двинулись вдоль берега моря. Тут внезапно поднялась волна огромной высоты и обрушилась на сушу, накрыв собой всё войско, и все погибли, захлебнувшись в воде. Откатившись, волна оставила среди трупов громадную кучу рыбы. Услышав о таком событии, воины Сарпедона вернулись позлорадствовать над трупами врагов, а множество рыб унесли с собой и принесли их в жертву Посейдону Отвратителю в пригороде Птолемаиды».
30. Plutarch (plut. mor 777A): Но если его философа учения овладеют правителем, государственным человеком, и человеком действия, и наполнят его любовью к чести, через одного он приносит пользу многим… Катон отплыл из своей армии, чтобы посетить Атенодора; и Сципион послал за Панетием, когда он сам был послан сенатом, «чтобы видеть и гордость людей и их справедливость», как Посидоний говорит.
31. Strab 7.294-294 (глава 2.1): Посидоний справедливо критикует историков за эти высказывания и делает удачное предположение о том, что кимвры, как разбойничье и кочевое племя, совершали поход даже до области Меотиды; от них–то и Боспор получил название «Киммерийского», как бы «Кимврского», так как греки называли кимвров киммерийцами. Он говорит также, что бойи жили прежде в Геркинском лесу, а кимвры проникли в эту область, но были отброшены бойями и спустились к Истру и в страну скордискских галатов, затем — в область тевристов и таврисков (также галатов) и, наконец, в страну гельветиев — племени, богатого золотом, но мирного. Когда гельветии увидели, что богатство, приобретенное кимврами разбоем, превосходит их собственное, то они (особенно их племена тигиренов и тоигенов) пришли в такое возбуждение, что поднялись вместе с кимврами. Но всех их, как самих кимвров, так и тех, кто выступил вместе с ними, одолели римляне, частью после перехода через Альпы, а частью еще по ту сторону Альп.
32. Strab 7.309 (глава 4.3): Город этот прежде был самостоятельным, но подвергаясь разорению варварами, был вынужден выбрать себе покровителя в лице Митридата Евпатора; последний хотел стать во главе варваров, обитавших за перешейком вплоть до Борисфена и Адрия. Это были приготовления к походу на римлян. Итак, Митридат, окрыленный такими надеждами, с радостью послал войско против Херсонеса и одновременно начал войну со скифами, не только со Скилуром, но также и с сыновьями последнего — Палаком и прочими (их, по словам Посидония, было 50, а по Аполлониду — 80). В то же самое время Митридату удалось всех их подчинить силой и стать владыкой Боспора, получив эту область добровольно от владевшего ею Парисада. С тех пор и до настоящего времени город херсонесцев подчинен властителям Боспора.
33. Strab 4.188 (глава 1.13): Далее передают, что тектосаги участвовали в походе на Дельфы, и даже сокровища, найденные у них в городе Толосе римским полководцем Цепионом, говорят, представляют часть ценностей, захваченных ими в Дельфах, хотя местное население прибавило к этой добыче и часть своих личных драгоценностей, посвящая их богу, чтобы умилостивить его; Цепион же, присвоив эти сокровища, из–за этого бедственно окончил жизнь, так как родина изгнала его как святотатца. После смерти он оставил дочерей–наследниц, которые, по словам Тимагена, предавшись разврату, позорно погибли. Однако рассказ Посидония более правдоподобен: он говорит, что сокровища, найденные в Толосе, составляли около 15 000 талантов. Часть из них хранилась в скрытых помещениях, а часть — в священных прудах. Это был металл без чекана, просто золото и серебро в необработанном виде. Дельфийское святилище в те времена не имело уже таких сокровищ, так как было разграблено фокейцами во времена Священной войны; если даже там что–нибудь и осталось, то было поделено между многими людьми. И невероятно, чтобы тектосаги благополучно возвратились на родину, так как после ухода из Дельф позорно бежали и вследствие возникших раздоров рассеялись в разных направлениях. Но, по словам Посидония и многих других писателей, ввиду того что страна была богата золотом и принадлежала народу богобоязненному и скромного образа жизни, во многих местах Кельтики хранились сокровища; безопаснее всего хранить сокровища было в прудах, куда опускали куски серебра и даже золота. Во всяком случае римляне после завоевания страны продавали эти пруды в пользу государственной казны, и многие из тех, кто купил их, находили там кованые куски серебра. И вот в Толосе было именно такое святилище, весьма почитаемое окрестными жителями, поэтому в нем скопилось чрезвычайно много сокровищ, ибо многие посвящали их божеству, причем никто не осмеливался посягать на них.
34. Strab 4.188 (глава 1.14): Толоса расположена в самой узкой части перешейка, отделяющего океан от моря у Нарбона; перешеек этот, по словам Посидония, имеет поперечник менее 3000. стадий.
35. Athen 6.272ef: А в Аттике десятки тысяч этих рабов в оковах работали на рудниках. По крайней мере философ Посидоний, которого ты постоянно вспоминаешь, говорит, что они восстали, перебили стражу, захватили крепость в Сунии и долго разоряли Аттику. Это было тогда, когда в Сицилии произошло второе восстание рабов; таких восстаний было много, и рабов погибло свыше миллиона.
36. Athen 5.211d-215b: Этим он был очень непохож на философа–перипатетика Афиниона, бывшего главою школ в Афинах, а также в Мессении и фессалийской Ларисе и ставшего потом тираном в Афинах. Его историю подробно изложил Посидоний из Апамеи, и, хотя она довольно длинна, я не замедлю пересказать из нее, что помню…
«Итак, был в школе перипатетика Эримния некий Афинион, с необычайным рвением посвящавший себя наукам. Приобретя рабыню–египтянку, он сошелся с ней; когда же она родила мальчика, — от него ли, от другого ли, — ему дали имя хозяина и оставили в доме. Он подучился грамоте, а когда хозяин состарился, то вдвоем с матерью водил его под руки. Когда же старший Афинион умер, юноша завладел наследством, незаконно вписал себя в списки и стал полноправным афинским гражданином. Вскоре он женился на смазливой бабенке и принялся с ее помощью заманивать молодежь учиться софистике. Поработав таким софистом в Мессении и в фессалийской Ларисе, он сколотил на этом капиталец и возвратился в Афины.
Здесь афиняне избрали его послом к Митридату, шедшему в это время от удачи к удаче. И вот Афинион втерся в доверие к царю, стал одним из его ближайших наперсников и сделал при нем блестящую карьеру. Тогда он принялся рассылать письма, в которых возбуждал афинян пустыми посулами: его де величайшее влияние на каппадокийского царя позволит им не только избавиться от римских недоимок и даней, чтобы жить в мире и согласии, но и можно будет восстановить демократическое правление и получить от царя великие дары государству и отдельным гражданам, В конце концов афиняне и впрямь польстились на это и поверили в крушение римского владычества.
Итак, когда уже вся Азия отпала от римлян, Афинион отплыл на родину, однако натерпелся от непогоды и был отнесен ветрами в Каристию. Узнав об этом, сыны Кекроповы послали за ним боевые корабли с паланкином на серебряных ножках. Но вот он уже прибывает! Навстречу ему высыпал почти весь город; сбежалось множество зевак, дивясь небывалому повороту фортуны: выскочка Афинион, в философском своем плаще даже издали не видавший пурпура, теперь въезжает в Афины в паланкине с серебряными ножками и пурпурными покрывалами — даже из римлян никто так не роскошествовал над Аттикой! Поглазеть на это сбегались мужчины, женщины и дети; они возлагали на Митридата небывалые упования: — вот ведь наш бедняк Афинион, побиравшийся уроками, кто сколько даст, теперь по милости царя дерзко шествует по градам и весям. Встречали его и служители Диониса (актеры), призывая его как вестника нового Диониса к общему торжеству для молитв и возлияний.
И вот, пустившись когда–то в путь из наемного жилища, Афинион поселяется в доме Диея, — богатевшего в то время на доходы с Делоса, — битком набитом коврами и картинами, статуями и грудами серебряной утвари. К народу он оттуда выходит в белоснежном волочащемся плаще, на пальце у него золотой перстень с ликом царя, перед ним и за ним толпа прислужников. Дионисовы актеры в священной ограде под крик глашатая приносят жертвы в честь явления Афиниона.
На следующий день перед его домом собралась большая толпа, дожидаясь его выхода: весь Керамик наполнен горожанами и приезжими; народ без зова сбегается на собрание. С большим трудом пролагает он себе дорогу, оберегаемый доброхотами, каждый старается дотронуться до его платья, чтобы возвеличиться перед толпой.
Взойдя, наконец, на возвышение, устроенное перед портиком Аттала для римских военачальников, он постоял некоторое время, оглядывая толпу; затем вскинул взор и возгласил: «Афиняне! Положение дел и польза отечества велят мне поведать обо всём, что мне известно; но я не могу решиться — так важно и невероятно то, что я должен сказать». Все вокруг в один голос крикнули, чтобы он говорил без страха. «Хорошо, — говорит он, — вы услышите, о чем и не смели мечтать, что и во сне не могло привидеться. Царь Митридат владеет Вифинией и Верхней Каппадокией, у ног его вся Азия вплоть до Памфилии и Киликии, ему служат оружием цари Армении, Персии и вожди народов Меотиды и всего Понта на тридцать тысяч стадий вокруг. Римский командующий в Памфилии Квинт Оппий выдан царю и следует за ним в оковах; бывший консул Маний Аквилий, этот сицилийский триумфатор, связан цепью по рукам и ногам и бастарн–великан, пяти локтей ростом, тащит его пешего за своим конем. Из остальных римских граждан одни лежат, простершись у алтарей богов, а другие, сменив римские одежды на родные квадратные плащи, снова называют себя по исконным родинам. И все города, воздавая царю сверхчеловеческие почести, именуют его богом. Пророчества со всех концов света вещают грядущую власть над миром. Поэтому и во Фракию, и в Македонию уже отправлены великие воинства, и все края Европы на его стороне: вокруг него толпятся послы не только от италиков, но и от карфагенян, готовых общими усилиями сокрушить Рим». Здесь он помолчал, чтобы дать толпе обсудить неслыханные известия, потер лоб и продолжал: «Что же я предлагаю? Прежде всего, не сносить более того безвластия, которое поддерживает у нас римский сенат, пока–де он там не придумает, как нам здесь жить. Не потерпим замкнутых заброшенных храмов, гимнасиев, безлюдного театра, безмолвия в судах! Не забудем об освященном божескими пророчествами Пниксе, отнятом у народа! Не потерпим, афиняне, молчания священного голоса Иакха, закрытия великого храма двух богинь, безгласия в философских школах!» После того как этот природный раб наговорил еще много в том же роде, толпа, обсудив услышанное, ринулась в театр, где выбрала его начальником войска. «Шествуя, словно Пифокл», пройдоха–перипатетик прошел в орхестру и поблагодарил афинян: «Выбрав сейчас меня, вы самих себя избрали. С вашей помощью я сделаю всё, что в ваших силах». После этого он назначил себе товарищей по своему выбору, сам называя имена. Через несколько дней он стал тираном.
37. Plut: Mar 45: Больше всего страшась бессонницы, Марий предался непристойному в его возрасте пьянству, желая таким способом призвать сон, избавляющий от забот. Наконец с моря прибыл вестник, и новые страхи, отягчившие его ужас перед грядущим и отвращение к настоящему, явились последней каплей, переполнившей чашу. У него началось колотье в боку, как сообщает философ Посидоний, утверждающий, что сам навещал Мария и беседовал с ним, уже больным, о делах своего посольства.
38. Athen 6.266ef: Далее, о хиосцах же рассказывают Николай Перипатетик и Посидоний Стоик в своих «Историях», что они были порабощены Митридатом Каппадокийским и выданы связанными собственным рабам для поселения на земле колхов.
39. EUNAPIUSP: Посидоний говорит, что после ухода Александра, македонская армия напоминала Циклопа, когда он был ослеплен.
40. Plut: Brut 1: Недоброжелатели Брута, гневавшиеся на него за убийство Цезаря, утверждают, будто, кроме имени, он ничего общего с Брутом, изгнавшим Тарквиниев, не имеет, ибо, умертвив сыновей, тот Брут остался бездетным, и что дом убийцы Цезаря был плебейским, и к высшим должностям поднялся совсем недавно. Однако философ Посидоний говорит, что казнены были, — как у нас об этом и рассказывается, — лишь двое взрослых сыновей Брута, но оставался еще третий, совсем маленький, от которого и пошел весь род. По словам Посидония, в его время было несколько видных людей из этого дома, обнаруживавших явное сходство с тем изображением, которое стояло на Капитолии.
41. Plut: Marc 1: Марк Клавдий, пятикратный консул Рима, был, как сообщают, сыном Марка и первый носил фамильное имя «Марцелл», что, по словам Посидония, означает «Ареев», или «воинственный». 5.
42. Plut: Marc 9: Посидоний рассказывает, что Фабия прозвали «Щитом», а Марцелла — «Мечом». См также: Plut: Fab 19.
43. Plut: Marc 20: Есть в Сицилии город Энгий — небольшой, но очень древний, прославленный чудесным явлением богинь, называемых «Матери». Тамошний храм, по преданию, воздвигли критяне; в храме показывают копья и медные шлемы: на одних написано имя Мериона, на других — Улисса (то есть — Одиссея), которые принесли оружие в дар богиням. Этот город был горячо предан Ганнибалу, но Никий, один из первых граждан, вполне откровенно высказывая свое мнение в Народном собрании, уговаривал земляков принять сторону римлян и изобличал противников в недальновидности. А те, опасаясь его силы и влияния, сговорились схватить Никия и выдать карфагенянам. Почувствовав, что за ним тайно следят, Никий стал открыто вести неподобающие речи о богинях-Матерях и всеми способами выказывал неверие и пренебрежение к общепринятому преданию об их чудесном явлении — к радости своих врагов: ведь такими действиями он сам навлекал на себя злую участь, которая его ожидала. В день, когда все приготовления к аресту были уже закончены, Никий, выступая в Народном собрании перед согражданами, вдруг оборвал на полуслове свою речь и опустился на землю, а немного спустя, когда, как и следовало ожидать, все в изумлении умолкли, он поднял голову, огляделся и застонал — сначала робко и глухо, а потом все громче и пронзительнее; видя, что весь театр безмолвствует и трепещет от ужаса, он сбросил с плеч гиматий, разодрал на себе хитон, полунагой вскочил на ноги и бросился к выходу из театра, крича, что его преследуют богини-Матери. В суеверном страхе никто не дерзнул наложить на него руку или преградить ему путь, напротив, все расступались, и он добежал до городских ворот, не упустив из виду ни единого вопля или телодвижения, какие свойственны одержимым и безумцам. Жена, посвященная в его замысел и действовавшая с ним заодно, забрала детей и сначала с мольбою припала к святилищу богинь, а потом, сделав вид, будто отправляется на поиски мужа–скитальца, беспрепятственно покинула город. Таким образом они благополучно добрались до Сиракуз и прибыли к Марцеллу. Когда же впоследствии Марцелл явился в Энгий и заключил жителей в тюрьму, намереваясь расправиться с ними за всю их наглость и бесчинства, к нему пришел Никий, весь в слезах, и, касаясь рук его и колен, стал просить за своих сограждан, прежде всего за врагов; растрогавшись, Марцелл отпустил всех и городу не причинил никакого вреда, а Никию дал много земли и богатые подарки. Сообщает об этом философ Посидоний.
44. Plut: Marc 30: В Линде была и его статуя, как сообщает Посидоний — со следующей надписью:
Здесь пред тобой, чужестранец, светило великое Рима,
Именем Клавдий Марцелл, предков прославленных сын.
Он семикратно в годину войны наивысшею властью
Был облечен, и врагов множество пало пред ним.

Наблюдения о странах и народах

45. Strab 3.138 (глава 1.5): По словам Посидония, например, в народе говорят, что размеры солнечного диска на океанском побережье при заходе больше и солнце садится с шумом, как будто море шипит в то время, когда оно гаснет, оттого что погружается в морскую пучину. Посидоний говорит, что это неправда, так же как и то, что ночь наступает тотчас же после захода солнца; потому что в этих местах она наступает не мгновенно, а немного спустя, так же как это происходит у других больших морей. Ведь в местностях, где солнце заходит за горы, утверждает он, продолжительность дня после захода солнца больше из–за косых лучей; наоборот, на океанском побережье не бывает значительных промежутков, но темнота наступает не вдруг, а так, как это происходит на больших равнинах. Что касается зрительных представлений о величине солнца, говорит далее Посидоний, то они возрастают в равной степени как при закате, так и при восходе на морях, потому что в это время с воды поднимается большее количество испарений; проходя через эти испарения как через линзы, лучи преломляются, а зрительные образы воспринимаются в большем объеме. Это точно так же происходит, когда заходящее или восходящее солнце или луна видны сквозь сухое тонкое облако, в то время как звезда также кажется красноватой. Посидоний говорит, что убедился в обмане зрения во время своего тридцатидневного пребывания в Гадирах, когда ему пришлось наблюдать заходы солнца.
46. Strab 3.144 (глава 2.5): Посидоний, впрочем, говорит, что ему пришлось наблюдать одну особенность при возвращении из Иберии; по его словам, восточные ветры в этом море, вплоть до Сардинского залива, дуют в определенное время, поэтому ему только через три месяца удалось добраться до Италии; ибо он сбился с курса, блуждая не только около Гимнесийских островов и Сардинии, но также у разных частей Ливии, лежащих напротив этих островов.
47. Strab 3.147 (глава 2.9): Посидоний, с похвалой отзываясь о богатстве и высоком качестве этих руд, не только не может удержаться от обычной своей цветистой риторики, но в восторге готов даже верить невероятно преувеличенным рассказам. Так, например, по его словам, он относится с доверием к басне о том, что однажды во время пожара лесов почва, состоящая из золотой и серебряной руды, расплавилась и, вскипев, вытекла на поверхность; поэтому будто бы каждая гора и каждый холм представляли собой кучи монетного сплава, наваленные какой–то щедрой судьбой.
Вообще же, по его словам, всякий, увидев эти места, должен согласиться, что здесь находятся вечные сокровища природы или неистощимые казнохранилища какого–то царства. Ибо, продолжает Посидоний, не только страна богата, но и ее недра. Поистине в стране турдетанцев в подземном мире обитает не Аид, а Плутон. В таком цветистом стиле говорит Посидоний об этом, словно сам из рудника черпает свою пространную речь. Он приводит слова Деметрия Фалерского о работе рудокопов, который утверждает, что в аттических серебряных рудниках люди работают с таким усердием, как будто хотят откопать и вывести из–под земли самого Плутона. Посидоний изображает подобным же образом энергию и прилежание турдетанских рудокопов, ибо они прокладывают извилистые и глубокие подземные шахты и выкачивают из шахт воду встречающихся там подземных потоков египетскими винтовыми насосами. Но результат, по его словам, всегда различен у этих рудокопов и у аттических; в самом деле, у последних горный промысел подобен загадке: «За что взялись, того не достигли, а что имели, потеряли»; но для турдетанцев рудокопный промысел чрезвычайно выгоден, так как ¼ руды, добытой рабочими–медниками, — это чистая медь, а некоторые из частных владельцев рудников в течение трех дней добывают евбейский талант серебра. Однако олово, по его словам, здесь не встречается на поверхности, как об этом постоянно твердят историки, и его выкапывают из недр; олово добывают как в стране варваров, живущих за Луситанией, так и на Касситеридских островах; и с Бреттанских островов его ввозят также в Массалию. У артабров же, которые живут дальше всего на северо–западе Луситании, почва, как он говорит, расцветает серебром, оловом и «белым золотом» (потому что оно смешано с серебром). Эту почву, добавляет Посидоний, приносят реки; и женщины лопатами сгребают ее и промывают в ситах, сплетенных в виде корзин. Такого рода сведения сообщает Посидоний о рудниках.
48. Athen 6.233d-234c: Божественный Платон и лаконец Ликург, запрещая ввоз в их государства каких–либо предметов роскоши, также запрещали и ввоз серебра или золота: они считали, что вполне достаточно железа и меди, добываемых в рудниках, а пользоваться другими металлами незачем, так как они могут повредить даже самым здоровым обществам. Стоик же Зенон, допуская законное и пристойное пользование деньгами, во всём остальном объявил их безразличными, осуждая как погоню за деньгами, так и отказ от них, потому что в пользовании деньгами предпочтительнее скромность и умеренность. А чтобы ко всему, что не прекрасно и не постыдно, относиться без удивления и страха, следует по преимуществу пользоваться тем, что согласно с природой, а от противоположного отвращаться не из страха, но с пониманием. Ничего ведь из вышеперечисленного не исключила из мироустройства природа, но скрыла эти металлы в подземных жилах, трудных для разработки, чтобы добыть их можно было лишь мучительными усилиями. И не только копающиеся в рудниках, но и собирающие поднятую на поверхность руду обретают эти вожделенные сокровища ценой невероятных страданий. Потому–то, например, когда эти металлы выходят на поверхность и, бывает, что в дальних странах крупицы золота уносятся речной водой, и тогда даже женщины и самые слабосильные мужчины разгребают их в песке, отмывают и переплавляют в тиглях. По словам нашего Посидония, это делают гельветы и некоторые другие кельты. А горы в Галлии, прежде именовавшиеся Рипейскими, позднее Счастливыми (Όλβια), а теперь Альпами, при лесных пожарах сами собой текут расплавленным серебром.
49. Strab 3.153 (глава 3.4): Затем идут другие реки, а за ними река Леты, которую некоторые называют Лимеей, или Белионом; и эта река течет из страны кельтиберов и ваккеев, как и река, следующая за ней, именно Бений (по другим — Миний) — самая большая из луситанских рек, равным образом судоходная на протяжении 800 стадий. Посидоний утверждает, что и Бений берет начало в Кантабрии.
50. Strab 3.157 (глава 4.3): Выше этой местности, в горной стране, показывают город Одиссеи и в нем святилище Афины, по утверждению Посидония, Артемидора и Асклепиада из Мирлеи (человека, который обучал грамматике в Турдетании и издал какое–то описание племен этой области).
51. Strab 3.162 (глава 4.13): По словам Посидония, Марк Марцелл собрал с кельтиберов контрибуцию в 600 талантов, из чего можно заключить о многочисленности и богатстве кельтиберов, хотя они жили в неплодородной стране.
52. Strab 3.163 (глава 4.15): Например, по словам Посидония, кипрская медь только одна дает гальмей, купорос и металлический порошок. В качестве особенности Иберии Посидоний упоминает также, что вороны там нечерные и что слегка пегие лошади кельтиберов меняют свою масть, если их перевести во Внешнюю Иберию. Кельтиберийские лошади похожи на парфянских, добавляет он, потому что они отличаются большей быстротой и более выносливые бегуны.
53. Strab 3.170 (глава 5.5): Рассказывая следующие истории об основании Гадир, гадитанцы упоминают об одном оракуле, данном, по их словам, тирийцам; оракул повелевал выслать колонию к Геракловым Столпам. Когда посланные осмотреть местность, рассказывает история, прибыли к проливу у Кальпы, то они приняли мысы, образующие пролив, за пределы обитаемого мира и Гераклова похода, а сами эти мысы признали именно теми, которые оракул назвал Столпами; они высадились в одном месте внутри узкого пролива, именно там, где теперь находится город экситанов; и здесь они совершили жертвоприношение; но так как жертвоприношения оказались неблагоприятными, они возвратились назад. Высланные несколько позже колонисты прошли дальше за пределы пролива на расстояние около 1500 стадий к острову, посвященному Гераклу и расположенному вблизи города Онобы в Иберии; предположив, что здесь именно и находятся Столпы, они принесли жертву богу, но так как жертвоприношение опять оказалось неблагоприятным, то они вернулись домой. Наконец колонисты, прибывшие с третьей экспедицией, основали Гадиры и воздвигли святилище в восточной части острова, а город — в западной.
54. Strab 3.175 (глава 5.10): Посидоний рассказывает о дереве в Гадирах с ветвями, сгибающимися к земле; оно нередко имеет листья в форме меча в локоть длины, шириной же в 4 пальца. Около Нового Карфагена, по его словам, есть дерево, из шипов которого производят волокнистое лыко; из этого лыка делают прекраснейшие ткани. Я тоже знаю в Египте дерево, похожее на это дерево в Гадирах по наклону ветвей, но непохожее на него листьями и тем, что не приносит плодов. Дерево же в Гадирах, по его словам, приносит плоды. Материи из шипов ткут и в Каппадокии; однако там не дерево дает шипы, из которых получают лыко, а стелющаяся по земле трава.
55. Strab 4.198 (глава 4.5): Кроме того, к их (кельтов) глупости присоединяется еще варварский и экзотический обычай, свойственный большинству северных народов, возвращаясь после битвы, вешать головы врагов на шеи лошадям и, доставив эти трофеи домой, прибивать их гвоздями напоказ перед входом в дом.
56. Strab 4.198 (глава 4.6): В океане, говорит Посидоний, лежит островок, находящийся не особенно далеко в открытом море, прямо перед устьем реки Лигера; на острове живут самнитские женщины, одержимые Дионисом; они умилостивляют этого бога мистическими обрядами, так же как и другими священнодействиями; и ни один мужчина не вступает на остров, хотя сами женщины отплывают с него для общения с мужчинами и затем возвращаются обратно. Существует обычай, продолжает Посидоний, раз в год снимать крышу святилища и затем крыть ее снова в тот же день перед заходом солнца, причем каждая женщина приносит свой груз соломы для крыши; но женщину, у которой груз выпадет из рук, остальные разрывают на куски; они носят куски жертвы вокруг святилища с криками «эу-а» и не прекращают хождения, пока не утихнет их неистовство; по его словам, обыкновенно кто–нибудь поражает насмерть обреченную женщину.
57. Strab 5.218 (глава 2.1): Эта часть(Лигурия) не содержит ничего, что заслуживало бы подробного описания, кроме того, что жители там живут по селениям, вспахивая и копая каменистую почву, скорее, как говорит Посидоний, выламывая камни. Смотри также: Diod 4.20.1.
58. Strab 3.165 (глава 4.17): По словам Посидония, в Лигурии его друг Хармолеон из Массалии, у которого он гостил, рассказывал, как он нанял мужчин и женщин копать землю, и как одна из женщин, почувствовав родовые схватки, отошла немного в сторону от места работы и родила; а после родов тотчас же вернулась на работу, чтобы не потерять платы; Хармолеон сам увидел, что женщина работала с трудом, но сначала не понял причины этого, пока под конец дня не узнал и не отпустил ее с работы, заплатив жалование; женщина понесла ребенка к ручейку, обмыла его, спеленала тем, что у нее было, и благополучно добралась домой. Смотри также: Diod 4.20.2. — 3.
59. Athen 6.273a-275b: Сципион, по прозванию Африканский, к примеру, когда сенат послал его по свету наводить порядок в государствах и вверять их достойным правителям, взял с собой только пятерых слуг, как утверждают Полибий и Посидоний, а когда один из этих рабов умер в дороге, то Сципион велел своим домашним купить и прислать ему еще одного. Так что же, Сципион и Цезарь не имели рабов? Имели, но блюли законы предков и вели строгую жизнь по обычаям своего государства. Разумные люди верны идеалам тех древних времен, когда на войне побеждали, побежденных подчиняли и у пленных перенимали то, что находили полезным и прекрасным. Именно так поступали прежние римляне. Сохраняя свое, отечественное, они усваивали всё, что было хорошего в занятиях покоренных, им оставляли только бесполезные дела, чтобы не дать им вернуть себе всё, что было утрачено. Узнав, например, от греков о машинах и осадных орудиях, они с помощью этих орудий победили греков; а научившись у финикийцев морскому делу, они одолели их на море. У этрусков они научились сомкнутому строю, длинный щит заимствовали у самнитов, а метательное копье — у испанцев. И всё, что они взяли у разных народов, они усовершенствовали. Подражая во всем порядкам лакедемонян, они сохранили их лучше, чем те. Ныне же, отбирая для себя полезное, они перенимают от врагов и дурные наклонности.
От предков они унаследовали, как говорит Посидоний, выносливость, неприхотливость в пище, невзыскательность и простоту в быту, изумительное благоговение к божественному, справедливость и боязнь неправды во всех отношениях с людьми, и всё это при занятиях земледелием.
60. Plut: Mar 1: Мы не можем назвать третьего имени Гая Мария, равно как и Квинта Сертория, захватившего Испанию, или Луция Муммия, взявшего Коринф (Ахейским Муммий был назван за свой подвиг, как Сципион — Африканским, а Метелл — Македонским). Этим убедительнее всего, как думает Посидоний, опровергается мнение, будто собственным служит у римлян третье имя, как, например, Камилл, Марцелл, Катон: будь это так, человек, имеющий только два имени, оказался бы безымянным. Но Посидоний не замечает, что, по его собственному суждению, безымянны все женщины, ибо ни одна не имеет первого имени, которое, как он считает, и служит у римлян собственным.
61. Athen 9.401a: Упоминает о них в своей «Истории» и философ Посидоний: «Мы также видели их во множество, когда плыли из Дикеархии в Неаполь: там напротив окраин Дикеархии в море недалеко от берега лежит остров, на котором мало жителей и множество этих куникулов».
62. Strab 6.266 (глава 2.1): Что касается сторон треугольника, которые ограничивают эти три мыса, то две из них слегка вогнутые, а третья сторона, идущая от Лилибея к Пелориаде, сильно выпуклая; эта сторона также самая большая, длиной 1700 стадий, как говорит Посидоний, хотя он прибавляет еще 20 стадий.
63. Strab 6.266 (глава 2.1): Посидоний же, который определяет границы острова «климатами», помещает Пелориаду к северу, Лилибей — к югу и Пахин — к востоку.
64. Strab 6.273 (глава 2.7): По словам Посидония, Сиракузы и Эрикс воздвигнуты на море как две твердыни, тогда как Энна возвышается среди них над окружающими равнинами.
65. Strab 16.750 (глава 2.4): Селевкида — не только лучшая из упомянутых частей Сирии, но она называется (и есть) Тетраполис по количеству находящихся в ней городов.
66. Strab 16.755 (глава 2.17): Что касается равнин, то первая из них, что идет от моря, называется Макрас, или равнина Макра. Здесь, по сообщению Посидония, видели мертвого дракона длиной в плефр и такой ширины, что 2 всадника стоя по обеим сторонам его, не видели друг друга; зев его был так велик, что вмещал всадника вместе с конем, а каждая пластина чешуи превышала длину щита.
67. Strab 16.757 (глава 2.24): Если верить Посидонию, то и древнее учение об атомах происходит от сидонянина Моха, жившего еще до Троянской войны.
68. Athen 1.28d: О том, что персидский царь пил только халибонийское вино, которое согласно Посидонию, стали производить также в сирийском Дамаске, после того как персы разбили там виноградники.
69. Josephus (Josephus: Ap 2.79-96): Удивляют меня и те, которые стали его подстрекателями в этом деле, я имею в виду Посидония и Аполлония Молона, ибо они тоже обвиняют нас в том, что мы не почитаем тех же богов, что остальные. Они также лгут и выдумывают не соответствующие истине небылицы о нашем храме, не считая при этом, что поступают скверно. Между тем весьма постыдно для всякого свободного человека из каких угодно соображений лгать, тем более что столь знаменитая святыня, как наш храм, всем хорошо известна. Апион осмелился утверждать, что в этом святилище «евреи поместили ослиную голову, воздавали ей почести и удостаивали ее всяческого поклонения. Голова пропала тогда, — уверяет он, — когда Антиох Епифан разорял храм и обнаружил, что она сделана из чистого золота и стоит немалых денег»… Он рассказал и другую порочащую нас басню об эллинах, в связи с чем вполне уместно заметить, что тому, кто берется рассуждать о благочестии, не худо бы знать, что· даже входить в храм менее непристойно, чем нечестиво разглагольствовать о священнослужителях. Однако они стараются скорее оправдать этого нечестивого царя, чем сообщить справедливые и правдоподобные сведения о нас и о нашем храме. Так, желая угодить Антиоху и покрыть его святотатственное вероломство, которое по отношению к нашему народу он позволил себе из–за недостатка в средствах, они приписали нам вещи, которые мы будто бы намеревались совершить впоследствии. Глашатаем всех остальных стал Апион, который сказал, что «Антиох нашел в храме ложе и лежащего на нем человека, перед которым был поставлен небольшой стол, исполненный изысканными яствами, плодами морскими и земными. Царь был поражен этому. А тот стал тотчас славить его приход, как будто он пришел оказать ему величайшую услугу, и, припав к его коленям и протягивая к нему правую руку, стал молить его об освобождении. Царь приказал ему, чтобы тот сел и рассказал ему, кто он такой, почему живет здесь, и откуда все эти яства, и тогда этот человек, обливаясь слезами, поведал ему жалобную историю о своем несчастии. Он сказал, — говорит Апион, — что по происхождению он эллин, и что когда он бродил по стране в поисках пропитания, его неожиданно схватили какие–то незнакомые люди, привели в храм и там заперли, и что ему ни с кем не позволяют видеться, хотя и откармливают всевозможными яствами. Поначалу эти бесчисленные видимые благодеяния доставляли ему радость, потом стали внушать подозрение и наконец, привели его в полнейшее недоумение. Когда же ему удалось расспросить об этом приходящих к нему слуг, тут–то он и узнал об ужасном еврейском обычае, ради которого его откармливали. Они совершают его каждый год в определенное время. Поймав какого–нибудь греческого бродягу, они в продолжение года кормят этого человека, затем, отведя в какой–то лес, убивают, тело его по своему обряду приносят в жертву и, вкусив от его внутренностей, во время жертвоприношения приносят клятву в том, что всегда будут ненавидеть эллинов. Вслед за тем останки этого человека они бросают в какой–то ров». Потом Апион сообщает, что тот будто бы сказал, что «жить осталось ему всего лишь несколько дней, и просил из уважения к эллинским богам посрамить коварных евреев в их кровавых замыслах и избавить от постигших его напастей».
В свою очередь наш благочестивейший писатель, как бы в насмешку, прибавляет к своим пустейшим выдумкам еще одну. По его словам, тот самый грек рассказал, что «когда евреи вели затяжную войну с идумеями (Ср. 1. Мак 5.3.; 2. Мак 10.15.:12.32.), из какого–то идумейского города к ним пришел некий человек по имени Завидон., почитавший у себя бога Аполлона, и пообещал, что доставит им Аполлона Дорского. Он сказал, что бог сам явится в наш храм, если все еврейское население придет и соберется там. Завидон соорудил какое–то деревянное приспособление и забрался внутрь. Снаружи он приделал светильники в три ряда и стал расхаживать в нем, так что издали казалось, будто землю посетила звезда. Евреи, пораженные необычайностью зрелища, молча стояли поодаль. А Завидон тем временем преспокойно вошел в храм, сорвал золотую ослиную голову (какой остроумный поворот событий) и поспешил удалиться обратно в Дор».
70. Strab 16.764 (глава 2.): Однако, по сообщению Посидония, местные жители, будучи колдунами, применяют заклинания, а также пользуются мочой и другими зловонными жидкостями, которыми они обливают асфальт, затем его выжимают, дают затвердеть и разрезают на куски.
71. Strab 11.515 (глава 9.3): я упомяну лишь, что, согласно Посидонию, высший совет у парфян состоит из двух частей: в одну часть входят родственники царя, в другую — мудрецы и маги. Царей выбирают из обеих частей.
72. Athen 2.45f: Нам не следует поднимать друг за друга здравицы по обычаю жителей Кармании, о которых рассказывает Посидоний: «Чтобы приветствовать друг друга на попойках, они режут вены на лбах, смешивают стекающую кровь с питьем и выпивают его, полагая, что залог дружбы в том, чтобы отведать крови друг друга. После такой выпивки они мажут головы миром, обычно розовым, если же его нет, то айвовым, — чтобы избежать опьянения и вредного воздействия винных паров; если же под рукой нет и айвового, они пользуются ирисовым или нардовым»
73. Strab 17.827 (глава 3.4): Далее, там очень много обезьян, о которых Посидоний рассказывает следующее: во время плавания из Гадир в Италию он был отнесен к ливийскому побережью и видел простирающийся до моря лес, полный этими животными; одни из них сидели на деревьях, другие же — на земле, некоторые были с детенышами и кормили их грудью; он смеялся при виде животных с тяжелым выменем; некоторые были лысыми, иные — с грыжами или же с другими подобного рода недостатками.

Наблюдения по географии (? из «Об океане»)

74. Strab 1.29 (глава 2.1): Но Посидоний говорит, что никто из признанных авторитетов в этом вопросе (например, Аристотель, Тимосфен и Бион–астролог) не высказывал такого мнения о ветрах. Они утверждают, что ветер, дующий со стороны летнего восхода солнца, называется Кекием, а диаметрально противоположный ему ветер, носящий имя Либа, — со стороны зимнего захода солнца; Евром называется ветер, дующий со стороны зимнего восхода солнца, тогда как Аргест противоположен ему; ветры же, дующие между ними, — это Апелиот и Зефир. Но когда, продолжают они, Гомер говорит об «истребительно быстром Зефире»(Од. XII, 289.), он имеет в виду ветер, называемый нами Аргестом; гомеровский же «сладкошумно–летающий Зефир» (Од. IV, 567) мы называем Зефиром, Аргест—Нот — у Гомера, у нас — Левконот: ведь он вызывает незначительную облачность, тогда как собственно Нот иногда несет черные тучи.
75. PLINIUS (Plin: HN 2.85) Посидоний утверждает, что туманы, веры и тучи достигают высоты по крайней мере 40 стадий над Землей, а выше воздух прозрачен, ясен и полон безмятежного света; а от неспокойных [околоземных слоев] до Луны 20 раз по сто тысяч стадиев, от Луны до Солнца пять тысяч раз по тысяче стадиев. Только благодаря таким расстояниям Солнце при всей своей мощи не сжигает Землю — CLEOMEDES:
Аксиома о его величине хорошо проясняется и следующим путём. Сиена лежит под тропиком Рака. Когда Солнце в этом знаке находится на точном меридиане, его освещение лишено теней на площади в 300 стадиев в диаметре. Основываясь на этом явлении и на предположении о том, что солнечный круг в 10.000 раз больше круга Земли, Посидоний показал, что диаметр Солнца должен составлять 3.000.000 стадиев. Если солнечный круг в 10.000 раз больше круга Земли, то и отрезок солнечного круга, который занимает величина Солнца, должен быть в 10.000 раз больше того отрезка на Земле, который Солнце в зените освещает без тени. И поскольку здесь этот диаметр составляет 300 стадиев, то и Солнце на своём круге будет занимать 3.000.000 стадиев.
76. Strab 2.135 (глава 5.43): Все это, однако, происходит в тех областях, где полярный круг меньше тропика; там же, где полярный круг одинаков с тропиком или больше его, начинаются перискии и простираются до области народов, обитающих под полюсом. Так как солнце во время всего обращения вселенной движется над землей, то тень, очевидно, будет совершать круговое движение около указателя солнечных часов. По этой причине Посидоний и назвал их перискиями, хотя они вовсе не относятся к географии. Ведь все эти страны необитаемы из–за холода, как я уже объяснил в моих критических замечаниях о Пифее. См также Фрагмент 28.
77. ACHILLES TATIUS: Парменид был первым, написавшим о зонах земли. Было много разногласий между последующими авторами о количестве зон. Некоторые, как Полибий и Посидоний, который разделил жаркую зону на две части, сказали, что было шесть зон; но и многие другие, в том числе Эратосфен, сказали, что было пять зон.
78. CLEOMEDES: Медленнее всего, как мы уже сказали, Солнце подходит к тропику и отходит от него, и поэтому оно проводит возле него больше времени. Однако обитаемыми являются области не только под ним, но также и за ним (ведь Сиена лежит под летним кругом, а Эфиопия ещё дальше). По таком случаю ПОСИДОНИЙ предположил, что обитаемым является весь равноденственный климат. Авторитетными физиками объявлено, что имеется пять земных поясов; и те пояса, которые отличаются от так называемого умеренного пояса или ойкумены, губительны для жизни. «Однако, — говорит он, — хотя Солнце губительнее всего возле тропиков, а не за ними, тропики всё же не являются необитаемыми, так что и вся равноденственная область пригодна для жизни. Солнце быстро проходит через круг равноденствий как в одну сторону, так и в другую, не про- водя в этом климате много времени; и дни и ночи здесь равны между собой, а потому этот интервал соразмерен с охлаждением. Воздух здесь находится в самой срединной и глубокой тени, а ещё здесь бывают ливни, и воздух может охлаждаться годовыми ветрами. Ведь летом в Эфиопии, как сообщают, бывают непрерывные дожди, и сильнее всего — в разгар лета; от них, как предполагается, и Нил разливается летом». Вот что говорит ПОСИДОНИЙ. И если дела вблизи круга равноденствий действительно обстоят таким образом, то таких времён года там должно было быть два, так как Солнце там дважды бывает прямо над головой, производя два равноденствия.
79. Strab 17.827 (глава 1.5): Но то обстоятельство, что разлив реки происходит от дождей, не подлежит изучению, и этот вопрос не требует таких свидетелей, о которых упоминает Посидоний. Например, он говорит, что Каллисфен считает летние дожди причиной разливов, хотя Каллисфен заимствовал это утверждение у Аристотеля, Аристотель же — у Фрасиалка Фасосца (одного из древних физиков), а Фрасиалк — у кого–то другого, а этот последний у Гомера, который называет Нил «бегущим с неба».
80. Strab 17.830 (глава 3.10): Я не знаю, прав ли Посидоний, когда он утверждает, что «только небольшое число незначительных рек» протекает через Ливию.
81. STOBAEUS: Посидоний говорит, что ветры перемешиваются луной, и море перемешивается ветрами, что приводит к отливам и плавным приливам.
82. Strab 1.6 (глава 1.9): Что касается дальнейшего рассмотрения вопроса об Океане и его приливах, то мы отсылаем читателя к трудам Посидония и Афинодора, которые основательно исследовали этот предмет. Для нашего настоящего труда достаточно сказать, что лучше принять мнение об однообразии явлений в Океане: и что чем бо́льшая масса воды будет разливаться вокруг земли, тем лучше небесные тела будут сдерживаться морскими испарениями. Смотри также: Strab 1.55 (глава 3.12).
Вопросом о приливах и отливах достаточно занимались Посидоний и Афинодор.
83. Strab 1.4 (глава 1.7): Посидоний предполагает, что течением Океана Гомер считает течение приливов.
84. Strab 3.3 (глава 3.153): Восточная сторона возвышенная и неровная, а область, лежащая ниже, вплоть до моря является равниной, за исключением немногих гор незначительной величины. Ввиду этого, по мнению Посидония, Аристотель неправильно считает причиной приливов и отливов особые свойства побережья Иберии и Маврусии. Аристотель утверждает, что море приливает и отливает вследствие того, что прибрежные земли возвышенные и скалистые, которые не только упорно сопротивляются волнам, но и отбрасывают их с равной стремительностью. Как правильно говорит Посидоний, берега здесь по большей части песчаные и низкие.
85. Strab 3.172. — 174. (глава 5.7-8): Посидоний, хотя и считает рассказ об этом ложным, но все же утверждает, что в Гераклеоне есть два колодца, а третий — в городе; и если черпать непрерывно воду из меньшего из двух колодцев в Гераклеоне, он тотчас же иссякнет, если же прекратить вычерпывание воды, он опять наполнится; из большего же колодца можно черпать воду целый день (хотя он, конечно, уменьшает свой дебит, как и все другие колодцы), и ночью он снова наполняется, если больше не вычерпывать из него воды; но так как нередко время отлива совпадает со временем наполнения колодца, то местные жители безосновательно допускают «обратное действие источника. Я не знаю, как Посидоний, который в других случаях представляет финикийцев умными людьми, в данном случае может приписывать им скорее глупость, чем проницательность. День и ночь измеряются вращением солнца, которое то скрывается под землей, то сияет над землей. Однако Посидоний утверждает, что движение океана является периодическим подобно периодам круговращения небесных тел; так как оно совершается под воздействием луны и представляет, во–первых, суточный, во–вторых, месячный, в-третьих, годичный периоды. Ведь всякий раз, когда луна поднимается над горизонтом до высоты зодиакального знака, море начинает вздуваться и заметно наступать на сушу, пока луна находится на меридиане; но когда небесное тело начинает склоняться к горизонту, море снова мало–помалу отступает, пока луна поднимается над закатом на высоте зодиакального знака; затем море остается в таком положении, пока луна не приблизится к закату и даже более того, пока луна, пройдя дальше под землей, не будет отстоять от горизонта на высоту знака зодиака; затем море опять наступает на сушу, пока луна не достигнет меридиана под землей, потом море отступает вновь, пока луна, обойдя кругом по направлению к восходу, не будет отстоять на высоту знака зодиака от горизонта; затем море остается снова спокойным, пока луна не поднимется на высоту знака зодиака, и затем снова наступает на сушу. Это, продолжает Посидоний, суточный период. Что же касается месячного, то прилив и отлив получают наибольшую силу приблизительно в период конъюнкции, а затем уменьшаются вплоть до новолуния; затем снова возрастают до полнолуния и опять уменьшаются до половины ущербной луны; затем опять идет увеличение до конъюнкции, усиливаются их продолжительность и быстрота. Что касается годовых периодов, то, по его словам, он узнал о них от жителей Гадир, которые говорили, что прилив и отлив усиливаются в наибольшей степени во время летнего солнцеворота. Из этого сам он делает вывод, что эти явления ослабевают начиная от этого солнцеворота до равноденствия и усиливаются до зимнего солнцеворота, затем ослабевают до весеннего равноденствия, а потом усиливаются до летнего солнцеворота. Но если эти периоды прилива и отлива повторяются каждый день и ночь, в то время как море дважды за оба промежутка времени наступает на сушу и дважды отходит назад, регулярно как в дневное время, так и в ночное, то как возможно, что наполнение источника происходит «часто» во время отлива, а обмеление его не происходит так же часто. Или хотя и часто, но все–таки реже? Или хотя бы даже столь же часто? Но неужели жители Гадир были не в состоянии наблюдать эти ежедневные явления, а, напротив, могли бы наблюдать годовые периоды на основании того, что случается только однажды в год? Но что Посидоний действительно верит жителям Гадир ясно из заключения, которое он прибавляет: очередные ослабления и усиления этих явлений происходят от одного солнцеворота до другого, а от этого последнего снова наблюдается обратное движение.
86. Strab 3.172 (глава 5.9): Далее Посидоний сообщает, что Селевк из области Красного моря говорит о некоторой неправильности или правильности в этих явлениях в зависимости от различия знаков зодиака, т. е. если луна находится в знаках равноденствия, то явления прилива и отлива регулярны; если же в знаках солнцеворота, то нерегулярны как в отношении количества, так и скорости, тогда как в каждом из других знаков отношение пропорционально близости подхода луны к ним. Хотя, по его словам, он сам провел много дней в Гераклеоне в Гадирах в период летнего солнцеворота, приблизительно во время полнолуния, но все же не мог распознать годичных различий в приливах и отливах; однако приблизительно во время конъюнкции, в течение этого месяца он наблюдал в Илипе значительное изменение уровня поднятия воды после прилива на реке Бетий в сравнении с прежними изменениями, когда вода не заливала берегов даже до половины; в тот же раз вода разлилась настолько, что солдаты могли черпать ее на месте в Илипе (Илипа находится от моря на расстоянии около 700 стадий). И хотя приморские равнины внутри страны были покрыты водой во время прилива на пространстве до 30 стадий, до такой глубины, что образовались острова, тем не менее верх фундамента храма в Гераклеоне и мола, который лежит перед гаванью Гадир, как говорит Посидоний, по его собственным измерениям, не был покрыт даже на 10 локтей; и если прибавить двойное количество от этого на дополнительные увеличения, возникающие иногда, то можно представить себе картину явлений, вызывающих на равнинах огромные приливы и отливы. Конечно, этот режим приливов и отливов, по его словам, распространен на всем океанском побережье в окружности, тогда как явление, происходящее на реке Ибер, говорит он, «новое и своеобразное» для этой реки: она разливается в некоторых местах независимо от дождей и таяния снегов, всякий раз, когда усиливается северный ветер. Причина этого — озеро, через которое протекает река, так как ветры гонят воды озера вместе с речными из озера.
87. Strab 1.58-60 (глава 3.16-19): А в Финикии, по словам Посидония, в результате землетрясения землей был поглощен город, расположенный выше Сидона, и разрушено около ⅔ самого Сидона; но не весь город погиб сразу, так что потери людей были не особенно значительны. Такая же беда разразилась над всей Сирией, но с несколько меньшей силой; землетрясение перекинулось на некоторые острова, распространившись по Кикладам и Евбее, так что ключи Арефусы (есть такой источник в Халкиде) иссякли, но спустя много дней забили снова через другое отверстие; землетрясение на острове в некоторых частях продолжалось до тех пор, пока на Лелантской равнине не разверзлась пропасть в земле, извергавшая поток огненной лавы. Смотрите также: Strab 11.514 (глава 9.1).
88. Strab 6.277. (глава 2.11.): По сообщению Посидония, на его памяти, утром на заре, около времени летнего солнцестояния, можно было видеть, как море между Гиерой и Евонимом поднялось до страшной высоты и некоторое время оставалось в таком положении, непрерывно извергая огонь, а затем утихло. Смельчаки, которые пустились в плавание к острову, увидев мертвую рыбу, уносимую течением (некоторые были поражены жаром и смрадом), бежали. Одна из лодок, тем не менее подошедшая ближе, потеряла часть своей команды, а остальные люди едва успели спастись в Липару; последние то впадали в бессознательное состояние подобно эпилептикам, то снова приходили в себя. Еще много дней спустя на поверхности моря можно было видеть грязь и во многих местах море извергало пламя, дым и копоть; позднее грязь затвердевала и становилась похожей на мильный камень. Претор Сицилии Тит Фламиний сообщил об этом случае сенату. Последний отправил послов для принесения умилостивительных жертв подземным и морским божествам как на островке, так и на Липарских островах.
SENECA (QNat 2.26.4-7): Так что важно лишь, сколько в облаке воды; небольшое ее количество не помешает огню и не сможет ему противиться. А что? На памяти наших предков, как рассказывает Посидоний, поднялся в Эгейском море новый остров. В течение дня море пенилось и из глубины вырывался дым. Только ночью стало видно пламя; оно не горело непрерывно, а вспыхивало через определенные промежутки времени, наподобие молний, всякий раз, как подводный огонь преодолевал тяжесть лежащей над ним морской воды.
Потом полетели камни и обломки скал, частью нетронутые — движением воздуха (spiritus) их выбросило до того, как они сгорели, — частью изъеденные огнем и легкие, как пемза. Последней выскочила вершина сожженной горы. Позже она поднялась повыше, и скала разрослась до размеров острова.
Такой же случай произошел еще раз уже на нашей памяти, в консульство Валерия Азиатика. — Для чего я привел этот рассказ? — Чтобы показать, что пламя не угасло, несмотря на разлитое над ним море, что огромная толща воды при всей своей тяжести не задавила его и не помешала выйти наружу; а была там глубина в двести футов, как передает слушатель Посидония Асклепиодот, и сквозь нее прорвался огонь, раздвинув воды.
89. Strab 5.215 (глава 1.8): Посидоний, напротив, утверждает, что Тимав, река текущая с гор, низвергается в пропасть, затем течет под землей около 130 стадий и выходит на поверхность у моря.
90. Strab 4.182 (глава 1.7): Между Массалией и устьями Родана есть равнина круглой формы, на расстоянии почти 100 стадий от моря и столько же диаметром. Эта равнина называется Каменной равниной из–за того, что она полна камней такой величины, которые могут уместиться в руке, и под камнями растет дикая кормовая трава, которая представляет тучные пастбища для скота. В центре равнины есть вода, соленые источники и соль. Вся лежащая выше страна, как и эта, подвержена действию ветров, но черный северный ветер, резкий и холодный, обрушивается на эту равнину с исключительной свирепостью; по крайней мере говорят, что он увлекает и катит даже некоторые камни; порывы ветра сбрасывают людей с повозок и срывают с них оружие и одежду. Аристотель утверждает, что камни эти, изверженные на поверхность землетрясениями (которые называются «брастами»), катятся и скопляются в углубленных местах страны. Наоборот, по словам Посидония, это было озеро; оно затвердело, пока волны разбрызгивались, и затвердевшая масса раздробилась на множество камней (подобных речным камням и морской прибрежной гальке), в силу сходства происхождения одинаково гладких и равновеликих. Оба писателя приводят свои причины, и без сомнения доводы их убедительны. Ибо собранные вместе камни естественно не могли сами по себе превратиться из жидкости в твердое тело или отломаться от больших каменных глыб, получивших ряд трещин.
Как будто Зевсу не лучше было, замечает Посидоний, сбросить камни на самих лигуров и засыпать их всех, чем изобразить Геракла нуждающимся в таком множестве камней. Таким образом, что касается такого большого количества камней, то оно было необходимо, если действительно поэт имел в виду весьма многочисленное войско; следовательно, в этом смысле сочинитель мифов заслуживает более доверия, чем их критик.
91. Strab 1.54 (глава 3.9): И это может произойти, если допустить, что Евксинский Понт глубже Сардинского моря, которое, по словам Посидония, является самым глубоким из всех измеренных морей — около 1000 оргий.
92. Strab 6.269 (глава 2.3): По словам Посидония, всякий раз, когда гора проявляет деятельность, поля катанцев покрываются вулканическим пеплом значительной глубины.
93. Strab 7.316 (глава 5.8): Посидоний упоминает также о содержащей асфальт земле, добываемой на виноградниках в Селевкии Пиерийской, как лечебном средстве против паразитов виноградной лозы. Если намазать лозу смесью асфальтовой земли и оливкового масла, то она убивает насекомых прежде, чем они успеют подняться к росткам от корней. Землю с такими же свойствами, продолжает Посидоний, находили и на Родосе (когда он занимал там должность притана), но эта земля требовала, впрочем, больше оливкового масла.
94. Strab 16.743 (глава 1.15): По сообщению Посидония, в Вавилонии есть нефтяные источники — белой и черной нефти.
95. Strab 13.614 (глава 1.67): Посидоний сообщает, что видел в Иберии кирпичи, сделанные из какой–то глинистой земли, чем чистят серебряную посуду, и плавающие на воде.
96. Strab 16.779 (глава 4.20): По словам Посидония, в земле арабов есть благовонная соль.
97. CLEOMEDES: Многие мнения о размерах Земли были высказаны физиками, и лучшими среди них были Посидоний и Эратосфен, доказательства которых основывались на геометрических методах; при этом метод Посидония был проще. Каждый из них принимал некоторые допущения, и доказательство велось в соответствии с этими допущениями. Сначала мы рассмотрим метод ПОСИДОНИЯ. Сообщают, что Родос и Александрия лежат на одном меридиане. Меридианы — это круги, проведённые через полюсы космоса и через каждую точку на Земле, как через вершину. Полюса относятся ко всем меридианам, а вершинная точка у каждого меридиана своя. И меридианы можно проводить беспредельно. Итак, Родос и Александрия лежат на одном меридиане, и считается, что расстояние между этими городами составляет 5.000 стадиев. Допустим, что это так. Все меридианы суть большие космические круги; ведь меридиан, будучи проведённым через полюсы, делит космос на две равные половины. Затем Посидонний говорит, что меридиан равен зодиаку, поскольку он тоже делит космос на две равные половины. Он делит зодиак на 48 частей, рассекая каждую двенадцатую часть ещё на четыре. И меридиан, проходящий через Родос и Александрию, то- же делится на 48 частей, так что каждая часть равна ранее введённой части зодиака. Ведь если равные величины разделить на равное количество частей, то получившиеся части с необходимостью будут равны между собой. Затем Посидоний говорит о звезде по имени Канопус, сияющей на меридиане кормы Арго. Из Эллады её нигде не видно; поэтому Арат в Явлениях её не упоминает. Если двигаться по меридиану с севера, её становится видно на Родосе, и она видна прямо над горизонтом при надлежащем повороте космоса. Если проплыть от Родоса 5.000 стадиев до Александрии, то обнаружится, что в Александрии эта звезда поднимается на некоторую высоту над горизонтом; и когда она восходит до середины неба, её высота составляет ¼ от одного знака зодиака, то есть ¹/₄₈ часть от зодиака в целом. Теперь получается, что отрезок земного меридиана между Родосом и Александрией с необходимостью составляет ¹/₄₈ его часть, поскольку горизонт на Родосе и горизонт в Александрии отделяют ¹/₄₈ часть зодиакального круга. И поскольку на Земле этот отрезок считается равным 5.000 стадиям, то все остальные упомянутые отрезки тоже будут равны 5.000 стадиям. Тем самым находится величина земного круга, равная 240.000 стадиям, если только от Родоса до Александрии их 5.000; если же нет, то в отношении расстояний.
98. AGATHEMERUS: Старые писатели полагали, что мир является сферическим… но Демокрит был первым признавшим, что земля продолговата, и что длина земли в полтора раза, больше её ширины. Дикеарх согласился с Демокритом… но Евдокс сказал, что длина земли в два раза больше её ширины, и Эратосфен говорит, что длина земли больше ширины в два раза. Кратес сказал, что земля представляет собой полусферу; Гиппарх сказал, что она трапециевидная; а другие говорили, что она в форме хвоста. Посидоний стоик сказал, что земля имеет форму перевязи: то есть, широкая в середине, с юга на север, но сужающееся к востоку и западу, хотя на востоке индийская область шире.
EUSTATHIUS … удлиненная, как перевязь. Это форма обитаемого мира, в соответствии с Посидонием. Мир может быть разделен на две шишки, а Дионисий периегет говорит позже. Один из конусов содержит Азию, а другой состоит из Европы и Африки. Заостренные концы этой населенного «каната» на востоке и на западе; он называет это тропой солнца. Более широкие концы к северу и югу. Поэтому, как два конуса соединены вместе на базе, их узкие пики лежат к востоку и западу, в то время как их широкие основания лежат к югу и северу.
99. Strab 2.119 (глава 5.14): И Посидоний говорит, что с какого–то высокого дома в городе на расстоянии 400 стадий от этих мест он видел звезду и счел ее за самый Канопус: он решил так на основании согласного утверждения тех, кто прошел лишь короткое расстояние на юг от Иберии и наблюдал Канопус, а также на основании научных наблюдений на Книде. Ведь наблюдательный пункт Евдокса на Книде, говорит он, находится не намного выше жилых домов; оттуда, как говорят, Евдокс наблюдал звезду Канопус; и Книд, прибавляет Посидоний, лежит на широте Родоса, на которой расположены также Гадиры и побережье около них.
100. PLINIUS (Plin: HN 6.57) Агриппа указал 3 300 000. шагов длины, 1 300 000. шагов ширины. Посидоний очертил ее от летнего восхода солнца к зимнему восходу, противолежащей ставя Галлию, которую он очерчивал от летнего захода к зимнему заходу, всю подверженной фавонию, — таким образом, он с не вызывающим сомнение основанием показал, что этот дующий против ветер благоприятен для Индии и делает ее здоровой.
101. Strab 11.779 (глава 1.5): Ширина перешейка между Пелусием и Красным морем. Смотри также: Strab 17.803. (глава 1.21.).
102. GALEN: В связи с этими словами, уместно рассмотреть, что Посидоний говорит об оценке характера человека по его физическим свойствам. Он говорит, что как люди, так и звери, те, которые с широкой грудью и теплые более страстные, но те, которые являются широкобёдрыми и холодными более трусливы. Тенденция человека к трусости или храбрости, или к любви к удовольствию или к любви труду, значительно варьируется в соответствии с областью в которой он живет; потому что чувства и движения души всегда следуют расположению тела, и на тело влияет в немалой степени окружающей климат. Он говорит, что кровь животных может варьироваться в тепле и холоде, и в толщине и тонкости, и во многих других отношениях, а Аристотель [Pol 7.1327.b] обсудил длину.
103. SCHOLIAST on APOLLONIUS of RHODES: Геродот 4.32-36 говорит, что Гипербореи не существуют вообще… но Посидоний говорит, что они существуют, и что они живут вокруг итальянских Альп.
104. Strab 7.779 (глава 3.2-3): По сообщению Посидония, мисийцы из благочестия воздерживаются употреблять в пищу живые существа, поэтому не едят и домашних животных. Они питаются медом и сыром, ведя мирную жизнь, поэтому их называют «богобоязненными» и «капнобатами»
105. Strab 1.41 (глава 2.34): Но самым лучшим нам представляется взгляд Посидония, так как он выводит и здесь этимологию слов из родства народов и общих черт их характера. Ведь армяне, сирийцы и арабы обнаруживают тесное родство не только в отношении языка, но и в образе жизни, сходства телосложения особенно потому, что они живут в ближайшем соседстве. Месопотамия, населенная этими тремя народами, подтверждает это; так как у этих народов сходство особенно заметно. И если в зависимости от долгот здесь существует несколько большее различие между северным и южным народами, чем между этими двумя народами и сирийцами, занимающими центральное положение, тем не менее у них преобладают общие черты. Ассирийцы, ариане и араммеи обнаруживают некоторое сходство как с упомянутыми народами, так и между собой. Действительно, Посидоний предполагает, что имена этих народов родственны; ведь те народы, говорит он, которых мы называем сирийцами, сами по–сирийски называются аримеями и араммеями; и существует сходство в имени последнего народа с именем армян, арабов и эрембов, так как этим именем древние греки, возможно, называли арабов, тем более что этимология слова подтверждает это. Большинство ученых действительно производит имя эрембов от ran embainein; это имя впоследствии люди изменили для большей ясности в«троглодитов». Это — арабское племя, живущее на другой стороне Аравийского залива, что возле Египта и Эфиопии. Естественно было, продолжает Посидоний, чтобы поэт упомянул этих эрембов, сказав, что Менелай «прибыл» к ним в том же смысле, как он говорит, что Менелай «прибыл» к эфиопам (ведь они живут вблизи Фиванской области). Смотри также: Strab 16.784. (глава 4.27.)

Разное

106. Athen 7.279de: И не только эпикурейцы привержены к наслаждениям, но и киренаики и фасосские мнесистратовцы: и они ведь, как говорит Посидоний, превыше всего ставят … сладкую жизнь.
DiogLaert 9.68. (глава 6.): Посидоний рассказывает о нем вот какой случай. На корабле во время бури, когда спутники его впали в уныние, он оставался спокоен и ободрял их, показывая на корабельного поросенка, который ел себе и ел, и говоря, что такой бестревожности и должен держаться мудрец.
107. Athen 14.635cd: Посидоний (по этому поводу) пишет, что Анакреонт упоминает только три лада, фригийский, дорийский и лидийский — Анакреонт пользовался только ими; для каждого из этих ладов требуется семь струн, вот он и говорит о двадцати струнах, отбросив одну струну для округления. Посидоний, однако, не знал, что магадида — инструмент старинный.
Sen: Ep 90.5-326: В том веке, который зовут золотым, по мненью Посидония, царствовали мудрецы. Они не допускали драк и защищали слабейших от сильных, они убеждали и разубеждали, показывая, что полезно, что нет. Их дальновидность заботилась о том, чтобы соплеменники ни в чем не знали недостатка, мужество отражало опасности, щедрость одаривала и украшала подданных. Править значило не властвовать, а исполнять обязанность. Никто не пробовал свое могущество на тех, кто это могущество создал, и ни у кого не было ни желания, ни причины творить обиды; все так хорошо слушались хорошего правителя, что самое сильное, чем царь грозил ослушникам, был уход от власти.