3. "АГРИКОЛА"

Вторым по времени беллетристическим произведением Тацита было сочинение "Агрикола", или полнее, "О жизни и характере Юлия Агриколы" (De vita et moribus Iulii Agricolae).
Это биография Агриколы, отца жены Тацита, начиная с его детства и кончая смертью, и похвала ему. Более половины этого сочинения занимает история войн, которые вел Агрикола в Британии в должности легата императора Домициана для подчинения этой страны римскому владычеству, в связи с чем предварительно дается описание самой Британии и ее народов, а также история прежних попыток римлян покорить их.
Как видно отсюда, это сочинение в основе своей принадлежит к биографическому жанру.
Но "Агрикола" представляет собою не биографию в чистом виде, не обычное у римлян похвальное слово умершему родственнику, а сочинение, в котором сочетаются элементы похвального слова и истории. Это вполне естественно. Похвальное слово в честь всякого выдающегося государственного деятеля должно было содержать и элементы истории: восхваляя какого-нибудь Сципиона, автор не мог не касаться его заслуг пред отечеством, т. е. истории событий, участником которых был умерший.
Так же поступил и Тацит, а поэтому главная часть его монографии обратилась в историю завоевания Британии римлянами с географическим и этнографическим экскурсом описания ее. Эту часть даже легко выделить из всего сочинения как самостоятельное целое (гл. 10-38).
Какую цель поставил себе автор в этом сочинении, он указывает сам: оно предназначено служить "к чести" Агриколы (гл. 3, 4), к прославлению его как завоевателя всей Британии и присоединения ее к римской империи. Эта цель ясно видна из композиции всего сочинения: о событиях жизни Агриколы до назначения его наместником Британии и о событиях после отозвания его оттуда Домицианом в течение восьми лет говорится коротко: только по шесть глав для того и другого периода его жизни (гл. 4-9; 40-45). Эти главы и являются элементом биографии или похвальной речи в собственном смысле. Напротив, о войнах его в Британии в течение семи лет говорится обстоятельно; по мере приближения рассказа к главнейшему событию - решительному сражению при Граупийских горах (в теперешней Шотландии), последствием которого было подчинение всей Британии владычеству римлян, изложение становится все подробнее; рассказ о событиях одного седьмого года пребывания Агриколы в Британии, в который произошла эта битва, занимает десять глав, т. е. почти четвертую часть всего сочинения (гл. 29-38).
Уже в этом первом историческом произведении Тацит обнаруживает вкус и искусство в изображении войны со всеми подробностями хода кампании, сражений, устройства лагерей, укреплений, вооружения, приемов тактики и т. п. Но особенно любопытно, что, описывая военные действия в отдаленном и мало известном краю, населенном непохожими на римлян племенами, автор уделяет большое внимание изучению быта британцев. Как уже сказано, несколько глав специально занято очерком географии и этнографии Британии; но и по всей повествовательной части книги рассыпаны дополнительные черты, связанные больше всего с военными нравами островных племен, характеризующими, впрочем, и их образ жизни вообще. Эти описания позволяют нам предчувствовать ставшую впоследствии столь знаменитой "Германию" Тацита.
В "Агриколе" уже имеются речи главных деятелей изображаемых событий, обычные в древней историографии. Так, произносит речь Калгак, один из вождей британцев, боровшихся за независимость, в которой дается яркая картина господства Рима в провинциях, не скрывающая ни гнета, ни злоупотреблений римских властей (гл. 30-32). Калгак говорит о римлянах: "Это грабители вселенной: когда, при опустошении всего, им недостает земель, они уже обшаривают море; если враг богат, они руководятся корыстью; если беден - жаждою славы; их не насытит ни восток, ни запад; они одни с равной страстью гонятся и за богатством и за бедностью. Хищничать, убивать, грабить они называют лживым словом "владычество", а когда обратят страну в пустыню, это называют миром" (гл. 30, 5).
Другая речь, как бы ответная, принадлежит самому Агриколе: он воодушевляет своих воинов, указывая на трусость неприятелей.
Может быть, заслуги Агриколы преувеличены Тацитом, но теплота тона придает этому сочинению привлекательную окраску. Он восхваляет личные качества Агриколы, его уменье сочетать строгость начальника с милостью (гл. 9), его умеренный и благоразумный образ действий по отношению к подозрительному Домициану (гл. 42). Все сочинение производит впечатление искренности, и в изложении уже предчувствуется талант первоклассного писателя.
Заканчивает Тацит биографию Агрпколы воззванием к душе его: "Если для душ благочестивых уделено какое-нибудь место, если, как думают философы, великие души не исчезают вместе с телом, то покойся в мире". По мнению автора, нельзя оплакивать таких замечательных людей; надо только возносить хвалу их величию. "Все, что мы любили в Агриколе, чему мы удивлялись в нем, остается и останется в душах людей, в вечности времен, благодаря памяти о его деяниях. Многих из древних покрыло забвение, но Агрикола, переданный потомству в моем повествовании, будет бессмертен" (гл. 46).
Время написания "Агриколы" определяется довольно точно на основании слов самого Тацита. В гл. 3 этого сочинения он говорит об императоре Нерве как о живом еще, но уже усыновившем Траяна, который стал его соправителем. Это время было между 18 сентября 97 г., когда Нерва усыновил Траяна, и 27 января 98 г., когда Нерва скончался. Стало быть, это сочинение написано или, по крайней мере, окончено за четыре с небольшим месяца 97/98 г. Что император Нерва был тогда еще жив, видно из того, что автор не прибавляет к его имени эпитета "божественный" (divus), который прибавлялся к именам умерших императоров вследствие обоготворения их. Таким образом, это сочинение Тацит писал вскоре после убийства Домициана (18 сентября 96 г.) под еще свежим впечатлением ужасов его правления. Этим легко объясняются выпады его против Домициана в начале и в конце сочинения, которые вместе с тем послужили ему для противопоставления личностей Агриколы и Домициана как контрастов между строгой честностью и жизнью по долгу - с одной стороны, и открытым злодейством и произволом - с другой.
Язык и стиль в "Агриколе" имеют значительно меньше сходства с Цицероновым способом выражения, чем в "Разговоре". С некоторой степенью вероятности можно указать на два места в эпилоге "Агриколы", напоминающие два места из Цнцеронова сочинения "Об ораторе": III, 2, 8 и III, 3, 12. В первом Цицерон говорит о Крассе: "Не увидел он ни Италии, объятой пламенем войны, ни сената, сгоравшего завистью, ни государственных мужей, обвиняемых в злодейских поступках... ни неистовств Гая Мария, ни падения государства, в котором покойный блистал своими доблестями". Подобно этому место в гл. 45 "Агриколы": "Не видел Агрикола осажденной курии и запертого вооруженной силой сената, не видел одновременного избиения стольких людей консульского звания, ссылки и бегства стольких знатнейших женщин". Во втором месте Цицеронова сочинения сказано: "Но моему мнению, ты, Красс, и счастливый в жизни, и во-время застигнутый смертью, родился и скончался по соизволению богов". На это похожа фраза в гл. 45 "Агриколы": "Счастлив ты, Агрикола, не только славой своей жизни, но и тем, что умер во-время".
Но гораздо больше в "Агриколе" следов влияния Саллюстия. Не говоря уже о краткости выражения, в чем Тацит, особенно в "Летописи", пошел дальше его, достаточно сравнить описание битвы в гл. 37 "Агриколы" с описанием битвы при Цирте в "Югурте" Саллюстия (гл. 101), или речь Калгака в гл. 30-32 "Агриколы" с речью Катилины в "Катилине" Саллюстия (гл. 58).