2. ЛИТЕРАТУРНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ТАЦИТА. "РАЗГОВОР ОБ ОРАТОРАХ"
Как видно из цитированных выше писем Плиния, Тацит писал какие-то сочинения; какого характера они были и к какому времени относились, об этом мы не можем судить. Так как письма Плиния, по исследованиям специалистов, принадлежат ко времени 97-109 гг., мы ничего не можем сказать о литературной деятельности Тацита в эпоху более раннюю. Как адвокат, он, конечно, говорил речи, но неизвестно, издавал ли их. Во всяком случае, никаких его речей до нас не дошло.
Дошли до нас следующие сочинения Тацита, относящиеся уже к его среднему возрасту, и в таком хронологическом порядке: 1) "Разговор об ораторах" (Dialogus de oratoribus); 2) "Агрикола", или полнее, "О жизни и характере Юлия Агриколы", (De vita et moribus Iulii Agricolae); 3) "Германия", или полнее, "О происхождении, положении, нравах и народах Германии" (De origine, situ, moribus ac populis Germaniae); 4) "История" (Historiae); 5) "Летопись", или полнее, "Летопись после кончины божественного Августа" (Ab excessu divi Augusti annales).
"Разговор об ораторах" представляет собою страницу из истории римского ораторского искусства и потому заслуживает подробного изложения. В нем Тацит воспроизводит беседу лучших ораторов времени Веспасиана о причинах упадка красноречия - беседу, при которой будто бы он сам присутствовал в ранней молодости, хотя и не принимал в ней участия. Поводом к этой беседе послужило то, что оратор и поэт Матери только что публично прочел свою новую трагедию "Катон", в которой задел намеками влиятельных лиц и этим вызвал в высших сферах неудовольствие, грозившее ему неприятностями. На следующий день добрые его знакомые, популярные ораторы Марк Апр и Юлий Секунд, пришли убеждать его бросить поэзию, которая опасна и фантастична, и снова отдаться исключительно ораторской деятельности, которая необходима многим, и потому безопасна и очень жизненна.
В блестящей речи (гл. 5-10) Апр доказывает всю важность занятия красноречием, которое доставляет самые разнообразные выгоды: славу, почет, богатство, политическое значение и скорее всего может ограждать личную безопасность. Матерн в своем ответе (гл. 11-13) защищает поэзию, говорит, что она доставляет не меньшую славу, чем красноречие, и приводит в пример Вергилия, пред которым в театре, по прочтении его стихов, вся публика встала со своих мест и приветствовала его, как Августа. Апр выставляет невыгоду занятия поэзией еще в том отношении, что для поэта, желающего произвести что-нибудь высокое, требуется удаление от шума городской жизни и друзей в леса и рощи, в уединение. Матери замечает на это, что наслаждение уединенной беседой с музами в лесах и рощах он далеко предпочитает тревожной и суетливой жизни форума.
Приходит Випстан Мессала, человек высоко образованный, поклонник блестящего красноречия времени республики и знаменитый оратор своего времени. С его приходом завязывается спор о том, какое красноречие выше: республиканского времени или империи. Аир доказывает (гл. 16-23), что красноречие империи не уступает красноречию времени Цицерона, Цезаря, Брута и Азиния Поллиона и в некоторых отношениях даже превосходит его. На стороне современного красноречия - остроумие, блеск, быстрота, изящество, поэтический колорит; все это не может считаться недостатком, как блеск мрамора и золота, составляющих украшение современных храмов. Возражая ему (гл. 25-26; 28-32; 33-35), Мессала выставляет на вид все превосходство здорового красноречия республики перед кривляньем современных ораторов, которые иногда гордятся тем, что их речи можно петь и танцевать. Причину такого упадка красноречия он видит прежде всего в недостатках воспитания и неразумном преподавании в риторских школах, где учатся декламировать на разные неправдоподобные темы, с тем чтобы изощрять язык и голос. Оратором может назваться тот, кто о всяком вопросе может говорить прилично, красиво, убедительно и к пользе слушателей, приспособляясь к предмету и времени. А современные ораторы не знают ни законов, ни сенатских решений и не чувствуют потребности в философском образовании. К этому он прибавляет недостаток практической подготовки: прежде приготовлялись к ораторской деятельности не только школой и наукой, но и самой жизнью. Молодого человека отдавали под руководство какого-нибудь знаменитого оратора, которого он везде сопровождал: и в судах и в собраниях,- слушая его речи. Слушал он и других ораторов, посещал форум, суды, привыкал к судебной практике и знакомился как с судьями, так и с публикой. В противоположность этому современные ораторы готовятся в риторских школах, "где, не легко сказать, что причиняет более вреда талантам: место ли самое, или товарищи, или род занятий". В школах этих преподаются два рода красноречия: увещательное (suasoriae) и судебное (controversiae). Увещательным родом красноречия занимаются ученики помоложе, а судебным как более трудным - те, кто постарше. Этим последним дают самые странные темы: награды за убийство тиранов, жалобы соблазненных женщин, средства против моровой язвы, кровосмешение матерей и все другое, о чем ежедневно ведутся речи в школе, а на форуме - или редко, или даже никогда.
Здесь значительный пропуск в рукописях. Недостает конца речи Мессалы и начала речи Матерна; даже нельзя с уверенностью сказать, точно ли Матерну принадлежит последняя речь. Матерн ставит вопрос на историческую почву и развивает мысль, что времена переменились не в пользу красноречия, для процветания которого современное положение дел не доставляет простора: нет ни бурной политической жизни, которая поднимает оратора, ни важных предметов, способных воодушевить его. Самая обстановка суда неблагоприятна для оратора: он говорит теперь речь не в присутствии многочисленной публики и не на форуме, где прежде были слушателями целые трибы и депутации от городов, а обыкновенно перед коллегией ста мужей, решающих незначительные тяжбы, после того, как Август "умиротворил красноречие, как и все остальное". Жалеть об об этом, впрочем, нечего. "То великое красноречие есть питомец своеволия, которое глупцы называют свободой, спутник возмущений, подстрекательство необузданного народа, без покорности, без повиновения, высокомерное, безрассудное, гордое, которому нет места в хорошо устроенных государствах!" Матерну хотел возражать Мессала, но ввиду позднего времени спор был отложен до другого раза.
Это сочинение принадлежит к очень распространенному в древности роду сочинений, в которых вопрос (по большей части философский) рассматривается с разных сторон в диалогической форме, причем каждый из собеседников защищает свою точку зрения. Таковы, например, диалоги Платона, философские и риторические сочинения Цицерона. Так, в этом сочинении рассматриваются два вопроса: 1) какой род занятий заслуживает предпочтения: поэзия или ораторская деятельность? 2) когда ораторское искусство стояло выше: в эпоху республики или в эпоху империи? Оба эти вопроса, вероятно, были актуальными во время Тацита и служили предметом разговоров в образованных кругах Рима; сочинение Тацита, так сказать, резюмирует эти разговоры.
Но возникает вопрос: происходил ли в действительности разговор, изложенный Тацитом в этом сочинении, или он есть только фикция, представленная Тацитом в виде действительного факта? Правда, Тацит говорит, что он, по просьбе Фабия Юста, высказывает не свое мнение, а воспроизводит беседу красноречивейших мужей, при которой он сам присутствовал в ранней молодости; но и это, может быть, является лишь литературным приемом.
Другой вопрос касается автора этого сочинения. "Разговор об ораторах" помещается в изданиях сочинений Тацита как принадлежащее ему сочинение; но многие ученые высказывали сомнение по поводу авторства Тацита. Спор по этому вопросу породил в филологической науке большую литературу. История этого вопроса вкратце такова. Около 1458 г. из Германии в Италию была привезена рукопись, содержавшая "Германию" Тацита, "Разговор об ораторах" и отрывки из сочинения Светония "О знаменитых мужах". На основании списков с этой рукописи были сделаны первые печатные издания "Разговора" вместе с другими сочинениями Тацита. Но уже вскоре ученый Беат Ренан (Beatus Rhenanus) в своем издании 1519 г. высказал сомнение в принадлежности "Разговора" Тациту. На его сомнение ученый мир пе обратил внимания; только Юст Липсий (Justus Lipsius), знаменитый голландский филолог XVI- XVII вв., превосходный знаток Тацита, в первом своем издании сочинений Тацита 1574 г. с полной уверенностью заявил, что "Разговор" не может быть произведением Тацита. В последующих изданиях Липсий несколько ослабил это утверждение, сделав приписку, что для него неясно, кто был автором "Разговора".
Благодаря огромному авторитету Липсия, большинство ученых, занимавшихся этим вопросом, рабски следовало за ним. Но, если автором "Разговора" был не Тацит, то надо было отыскать, кто же был автором его. Было высказано несколько предположений. Один (как и сам Липсий в первом своем издании) называли автором Квинтилиана, другие Плиния Младшего, Светония, Матерна, некоторые даже неизвестного нам писателя. Однако были и противники этих гипотез, стоявшие за принадлежность "Разговора" Тациту. Обе стороны имели в своих рядах очень крупных ученых. Так спор этот тянулся три столетия, до последнего времени; но, кажется, теперь уже все признают принадлежность "Разговора" Тациту [1].
Вопрос этот, наделавший столько шума в ученых кругах и породивший огромную литературу, в сущности праздный. В рукописи, содержавшей "Разговор", он был помещен как принадлежащий Тациту. Если мы в аналогичных случаях верим рукописям, то нет основания не верить и этой рукописи. Тут дело лишь в том, что язык и стиль "Разговора" отличается от языка и стиля других сочинений Тацита (особенно "Истории" и "Летописи"), приближаясь к способу выражения Цицерона, и даже по своей композиции напоминает философские и риторические сочинения Цицерона. Таким образом, возникает общий вопрос: возможно ли, чтобы у автора был разный язык и стиль в разных сочинениях? Те, кто решает этот вопрос в положительном смысле, не видят причины отвергать авторство Тацита; те, кто считает это невозможным, должны отвергнуть это предположение.
Первая точка зрения представляется более правильной. Более точные исследования языка Тацита в разных его сочинениях, сделанные учеными нового времени, показали, что отличия по языку и стилю обусловливаются главным образом разницей литературных жанров, отчасти, может быть, также разницей возраста автора: "Разговор" принадлежит к жанру ораторскому, остальные сочинения - к жанру историческому; "Разговор" написан значительно раньше "Летописи" и несколько раньше остальных его произведений. И все-таки оказалось множество точек соприкосновения между ними по языку и стилю.
В пользу авторства Тацита говорит также и то обстоятельство, что между "Разговором" и другими сочинениями Тацита есть много общего по мировоззрению, суждениям, нравственному настроению. Такова, например, сентенция о том, что не следует хвалить только прошлое и не видеть ничего хорошего в настоящем ("Разговор", гл. 18; "Летопись", II, 88; "Агрикола", гл. 1). Матеры в своей речи, начиная с главы 38 выражает прямо Тацптовскую мысль, что время республики прошло, и что принципат, водворивший мир, есть дело исторической необходимости, с которой следует примириться. Эту мысль можно назвать Тацитовскою потому, что никто из древних писателей не формулировал ее с такой отчетливостью, как Тацит: в начале "Истории" (I, 1) он прямо говорит: "После битвы при Акции дело мира потребовало, чтобы вся власть была передана одному лицу". Эту же мысль Тацит высказывает далее устами Гальбы (I, 16): "Уже давно мы дошли до такой необходимости, что ни моя старость не может дать римскому народу ничего более, как хорошего преемника, ни твоя юность - ничего более, как хорошего государя".
Наконец, в пользу авторства Тацита говорит то, что ни один из предлагавшихся вместо него писателей не мог быть автором "Разговора"- даже по хронологическим соображениям. Квинтилиану в 74-75 гг. .было более 30 лет от роду, и потому он не мог назвать себя "очень молодым"; да и его литературные взгляды не совпадают с мнениями, высказанными в "Разговоре"; так, он превозносит Цицерона в своем сочинении "Об ораторском образовании", а автор "Разговора" находит в нем много недостатков. Плинию Младшему в 74-75 гг. было только около 13 лет; он был тогда мальчиком, а не юношей. Светонню в этом году было 5-6 лет. Матери еще при Нероне писал трагедии, так что в 74-75 гг. никак не мог быть "очень молодым". Наконец, предполагать автором какое-то никому не известное лицо нет оснований; если бы такой хороший писатель существовал, вероятно, какие-нибудь сведения о нем дошли бы до нас. Таким образом, Тацит остается единственным известным нам лицом, которого можно считать автором "Разговора".
Больным вопросом является вопрос о времени написания "Разговора". Относительно времени, когда происходил описанный Тацитом (действительный или фиктивный) разговор, есть указание в самом этом сочинении. Именно, из слов Апра в гл. 17 видно, что он происходил спустя 117- 118 лет[2] после смерти Цицерона (43 г. до н. э.), в 6-й год правления Веспасиана, т. е. в 74-75 гг. н. э. Гораздо более сложен вопрос о времени, когда Тацит написал это сочинение. Прямых указаний на это нет; приходится прибегать к догадкам, и потому он решается разными учеными различно, и, по-видимому, не может быть решен даже с приблизительной точностью.
В каком бы году не был написан "Разговор об ораторах", во всяком случае - это первое беллетристическое произведение Тацита, которое нам известно.
[1] По крайней мере И. М. Гревс говорит: «Полемика теперь прекратилась» («Тацит», М.— Л., 1946, стр. 89). В «Истории римской литературы» Тейфеля-Кролля издания 1913 г. тоже сказано, что этого вопроса уже нет (§ 334, примечание 1).
[2] В тексте «Разговора» дано число — 120 лет; но из приведенного там расчета лет видно, что точное число должно быть 117 или 118 лет, а число 120 дано только как круглое.