1. БИОГРАФИЯ ТАЦИТА
Сведения о жизни Тацита чрезвычайно скудны. Никто из древних не оставил нам его биографии, добывать эти сведения приходится из следующих источников: из писем его современника и друга Плиния Младшего; из сочинений самого Тацита; из нескольких случайных упоминаний о нем у римских писателей позднейшего времени. Но извлекаемые из этих источников сведения слишком отрывочны, чтобы можно было на основании их составить сколько-нибудь связную биографию Тацита; для пополнения ее приходится прибегать к догадкам - иногда довольно сомнительного достоинства.
Прежде всего, в наших источниках двояко передается личное имя (praenomen) Тацита. Писатель V в., Сидоний Аполлинарий, называет его Гаем; в наиболее древней и авторитетной рукописи сочинения Тацита "Летопись" (Codex Mediceus) он назван Публием; обыкновенно же в рукописях его сочинений совсем не ставится его личное имя, а только родовое (nomen) Корнелий (Cornelius) и прозвище (cognomen) Тацит (Tacitus). Замечательно, что и Плиний в письмах нигде не называет его личного имени. Так как Публий можно считать лучше засвидетельствованным в наших источниках, то, вероятно, полное имя нашего писателя было Публий Корнелий Тацит (Publius Cornelius Tacilus).
Различны мнения ученых нового времени также о месте рождения Тацита. В наших источниках это место нигде не упомянуто. Но один из писателей "истории императоров" (Scriplores historiae augustae) Вописк в биографии императора Тацита, правившего в 275-276 гг., говорит, что, считая историка Корнелия Тацита своим родственником, император велел переписывать его сочинения каждый год в десяти экземплярах и помещать их во всех библиотеках (Вописк, "Тацит", гл. 10 - "Шесть писателей императорской истории", стр. 192 издания Петера). А, так как этот император был уроженец города Интерамны (Interamna - позднее Terni), то на основании этого известия жители города Терни в 1514 г. поставили статую нашему историку Тациту как своему славному согражданину. Но, если даже историк Тацит был одним из предков императора Тацита, то из этого не следует, что историк, живший за два столетия до императора был уроженцем того же города, что и его потомок. Поэтому ученые более нового времени выставили другие гипотезы о месте рождения Тацита, столь же мало обоснованные.
Точно так же нет известий о происхождении Тацита; и по этому вопросу приходится прибегать к гипотезам. Судя по его образованию, можно предполагать, что он принадлежал к зажиточному и образованному семейству, в котором был развит вкус к литературе; но, кто именно были его родители, неизвестно. Плиний Старший в своей "Естественной истории" (VII, 16, 76) рассказывает о некоторых особенных уродствах и приводит в пример одну из них "у сына Корнелия Тацита, римского всадника, управлявшего финансового частью в Галлии Бельгийской". Предполагают, что упомянутый здесь Корнелий Тацит есть отец нашего Тацита, а сын его, страдавший таким уродством, был брат нашего Тацита. Если это так, то можно думать, что наш Тацит родился в Галлии Бельгийской. Но все-таки название того Корнелия Тацита римским всадником дает некоторое право предполагать, что и наш Тацит принадлежал ко всадническому сословию, т. е. ко второстепенной римской знати. Косвенным образом знатность рода Тацита подтверждается его блестящей служебной карьерой, женитьбой на дочери консула Агриколы и прекрасным образованием.
Относительно времени рождения Тацита тоже нет прямых указаний в источниках; опять приходится прибегать к догадкам. Определяется приблизительно год его рождения на основании следующих свидетельств. В "Разговоре об ораторах" (гл. 1) Тацит говорит о себе, что он слышал этот разговор еще "очень молодым человеком" (iuvenis admodum). Это понятие, как и наше "молодой человек", растяжимо, но в общем им обозначается возраст около 18-20 лет. Это выражение Тацит употребляет в своем сочинении "Агрикола" (7, 2) о Домициане, которому было в описываемое там время 18 лет. Разговор, при котором присутствовал Тацит, происходил в 74 или 75 г. н. э. Если Тациту было тогда 18-20 лет, то год его рождения приходится на 54-57 гг. н. э.
Сочинения Тацита показывают, что он получил блестящее по тому времени образование. Это подтверждают и свидетельства наших источников, правда, очень скудные. Есть предположение, что Тацит учился ораторскому искусству также у Квинтилиана, знаменитого тогда преподавателя риторики; но ни сам Тацит, ни другие источники об этом не упоминают, так что это предположение ни на чем не основано.
По обычаю многих молодых людей из высшего общества Тацит готовился к карьере адвоката и потому усердно занимался ораторским искусством. Обыкновенно отец отводил сына, достигшего совершеннолетия, т. е. после 17 лет, к какому-нибудь знаменитому оратору, при котором сын и должен был находиться, сопровождая его и слушая его речи. Тацит так описывает эту пору своей жизни в "Разговоре об ораторах" (гл. 2): "Марк Апр и Юлий Секунд были знаменитейшие в то время таланты нашего форума, которых я старательно слушал не только в судах, но и на дому и сопровождал их в общественных местах вследствие удивительной жажды к ученью и какого-то юношеского увлечения, чтобы вполне усвоить даже их разговоры, ученые беседы и тайны уединенной декламации".
В то время было в обычае с ранних лет выступать на форуме в качестве адвоката по гражданским делам пред коллегией ста мужей (centumviri). Плиний начал эту деятельность в 19-летнем возрасте, как он сам говорит в письме V, 8,8. По всей вероятности, так же поступил и Тацит по окончании своего риторического образования. До нас не дошли адвокатские речи Тацита; но, по словам Плиния, он был выдающимся оратором. Об этом можно до некоторой степени судить на основании тех речей, которые произносят действующие лица в его исторических сочинениях, и которые на самом деле, по обычаю древних историков, сочинены самим автором: и в этих речах видно высокое красноречие и благородство выражения.
Из собственных слов Тацита мы знаем, что в 78 г. он женился на дочери Гнея Юлия Агриколы, бывшего консулом в 76 г., девушке, "подававшей большие надежды" (egregiae spei filia) (Тацит, "Агрикола", 9), имени ее он не называет. Судя по тону, каким он обращается в конце этого сочинения к ней и к ее матери через двадцать лет после брака, можно думать, что их семейная жизнь протекала в любви и согласии. Если такой важный сановник удостоил взять себе Тацита в зятья, то, значит, он видел, что Тацит стал на прочную жизненную дорогу, т. е. тоже подавал надежды на государственной службе.
О своей служебной карьере Тацит сам говорит следующее ("История", 1,1). "Гальба, Отон и Вителлий не были мне знакомы ни по милости, ни по обиде. Не стану отрицать, что почетное положение мое (clignitas) началось при Веспасиане, возвысилось при Тите и еще дальше было выдвинуто Домицианом". При Веспасиане Тацит стал квестором в 78 или 79 г., при Тите - эдилом в 80 или 81 г., при Домициане претором в 88 г. Последняя дата засвидетельствована самим Тацитом: упоминая о том, что Домициан устроил так называемые "вековые игры" в 88 г., Тацит говорит, что он сам принимал деятельное участие в их устройстве, имея звание жреца коллегии пятнадцати и будучи тогда претором ("Летопись", XI, 11).
В 93 г. умер в Риме Агрикола, тесть Тацита. Вспоминая об этом, Тацит говорит ("Агрикола", 45), что он с женою не мог находиться при нем во время его болезни, и что он "был потерян для них за четыре года вследствие их долгого отсутствия". Смысл этих слов тот, что Тацит с женою еще за четыре года до смерти Агриколы уехали из Рима. Стало быть, они уехали в 89 или 90 г. Где был Тацит эти четыре года, по какой причине уехал и даже когда вернулся в Рим, он не говорит.
Во время короткого правления императора Нервы Тацит в 97 г. был назначен консулом после умершего консула Вергиния Руфа и на похоронах его произнес надгробную речь. В 100 г. Тацит вместе с Плинием выступал обвинителем в процессе проконсула Африки, Мария Приска, обвиненного в лихоимстве.
Последним известным нам фактом, из жизни Тацита была служба его в должности проконсула Азии. Так как после Тиберия промежуток между годом консульства и годом проконсульства в среднем равнялся 12-13 годам, то надо полагать, что Тацит стал консулом приблизительно в 110- 111 гг. или позднее[1]. Об этом событии нам стало известно из греческой надписи, открытой в Карии французскими археологами и опубликованной в журнале "Bulletin de correspondence hellénique" в 1890 г.
К этому же времени относится одно упоминание о Таците: в 20-х и 30-х годах XIX в. было найдено по частям в земле близ Рима завещание некоего Дазумия, который в числе наследников своих назначает Тацита и Плиния, отказывая каждому по два фунта золота. Завещание это составлено было в 108 г. н. э. Этим документом подтверждаются и слова Плиния о том, что даже в завещаниях их обоих (Плиния и Тацита) назначают наследниками вместе, и притом в равных долях ("Письма", VII, 20, 6)[2].
О дальнейшей жизни Тацита у нас нет сведений; известно лишь, что он занимался литературными трудами, о чем сказано ниже. Год смерти его в точности неизвестен. Основываясь на словах самого Тацита о том, что он имел намерение написать историю времени Августа ("Летопись", III, 24), Нервы и Траяна ("История", I, I), и однако не исполнил его, они думают, что он умер вскоре после окончания "Летописи". Но из этого нельзя сделать вывод, что смерть помешала ему исполнить это намерение: могли быть и другие причины. Что Тацит был жив еще около 120 г., подтверждается до некоторой степени тем, что Светоний не упоминает Тацита в своем сочинении "Биографии 12 цезарей", изданном в 119-121 гг.; а Светоний вообще не упоминает о людях, которые были еще живы в его время. Таким образом, достоверным можно считать лишь то, что Тацит прожил приблизительно от 55 по крайней мере до 120 г., т. е. около 65 лет или больше.
Из обстоятельств жизни Тацита следует еще упомянуть об его дружбе с Плинием Младшим. Плиний родился в 62 г. и был моложе Тацита на несколько лет. В собрании писем Плиния находятся 11 писем к Тациту: I, 6; I, 20; IV, 13; VI, 9; VI, 16; VI, 20; VII, 20; VII, 33; VIII, 7; IX, 10; IX, 14. Они относятся приблизительно к 96-109 гг., т. е. к зрелому возрасту обоих корреспондентов. Кроме того, о Таците говорит Плиний в нескольких письмах, адресованных к другим лицам: II, 1; I, 11; IX, 23. Из этих писем видно, что они были связаны тесной дружбой, по-видимому, с очень раннего времени. Замечательно, что нет ни одного письма Плиния к Тациту, в котором не было бы сказано что-нибудь о литературе, тогда как письма его к другим имеют очень разнообразное содержание: очевидно, их связывала общность научных и литературных интересов. Они давали друг другу свои сочинения на просмотр. В этом отношении интересно следующее письмо (VII, 20): "Сочинение твое я прочитал и как можно тщательнее отметил, что, по моему мнению, следует изменить и что исключить: как я привык говорить правду, так и ты любишь слушать ее. Никто не выслушивает порицаний с таким терпением, как те, которые наиболее заслуживают похвал. Теперь я жду от тебя своего сочинения с твоими замечаниями. Какой приятный, какой прекрасный обмен!".
Следующее письмо (VII, 33) показывает, как высоко Плиний ценил Тацита и его "Историю". "Я предсказываю, и предсказание не обманывает меня, что твоя "История" будет бессмертна; тем более (откровенно сознаюсь) я хочу быть упомянутым в ней". Как видно из дальнейшего текста письма, Плиний желал увековечить свое имя в "Истории" Тацита в связи с одним инцидентом при суде над Бебием Массой, в котором Плиний участвовал в качестве его обвинителя. Исполнил ли Тацит желание друга, мы не знаем: суд этот происходил при Домициане, а та часть "Истории", в которой Тацит описывал правление Домициана, не дошла до нас.
Еще в одном письме (I, 20) Плиний просит Тацита высказать свое мнение по вопросу, какая речь лучше: краткая или длинная.
Однако и Тацит, по-видимому, ценил мнение Плиния: из приведенного выше письма (VII, 20) видно, что Тацит дал ему на просмотр какое-то свое сочинение; о таком же случае говорится в другом письме (VIII, 7). Тацит прислал ему на просмотр тоже какое-то сочинение, написав при этом, что он посылает его как учитель учителю и как ученик ученику. На это Плиний отвечает: "Не как учителю учитель, не как ученику ученик (как ты пишешь), но как ученику учитель... послал ты сочинение... Мне не следует называться не только твоим учителем, но даже и учеником".
Из приведенных писем видно, что Плиний относился к Тациту, как низший к высшему, несмотря на свое самомнение и тщеславие. Особенно это бросается в глаза, если сравнить тон писем Плиния к Тациту с тоном его писем к Светонию. Тут заметно отношение обратное: тон этих писем, хотя вполне дружественный и доброжелательный, но вместе с тем и покровительственный; видно, что Плиний чувствует себя выше своего корреспондента.
[1] В. И. Модестов. Заметки по Тациту. ЖМНП, 1894, № 5, Стр. 133—134.
[2] По обычаям того времени считалось почти позором для завещателя не отказать никакой доли наследства друзьям; поэтому даже богатые люди радовались таким упоминаниям их в завещании. Этот обычай был уже во время Цицерона по его свидетельству (II, 16, 40). В императорскую эпоху этим обычаем пользовались императоры для своего обогащения: завещателю приходилось завещать какую-нибудь часть наследства императору из опасения, чтобы он не присвоил себе все наследство.