ВСТУПЛЕНИЕ
(IV, 2)
В твои календы, Марс, Сульпиция прекрасна,
Хоть сам сойди взглянуть! Венера знать о том
Не будет... Да смотри, не попадись! Опасно,
Не растерял бы ты оружье со стыдом!
В глазах ее Амур, чтоб сжечь любовью бога,
Затеплил факелы безжалостных огней.
Куда бы у нее ни пролегла дорога -
Изящество тайком повсюду вместе с ней.
Развеет волосы - идет к ней в этом виде,
Причешется - и так прелестна и нежна!
Блистательна она и в пурпурной хламиде,
И в снежной тунике блистательна она.
На высях вечного Олимпа так блаженный
Вертумн в бесчисленных убранствах мил равно...
Достойней всех она, чтоб в пурпур драгоценный
Тир перекрашивал ей мягкое руно.
Чтоб с ароматных нив душистые коренья
Усердно собирал Араб богатый ей
И чтобы с красного прибрежья слал каменья
Ей черный Инд, сосед Эойских лошадей.
Спешите же ее в календы, Музы, славить!
Воспой же, Феб, ее на лире роговой!
На много лет и впредь ей праздник этот править:
Милей ее средь вас нет девушки другой!
Перев. Д. Глушков

ГЕНИЮ
(IV, 5)
МОЛИТВА СУЛЬПИЦИИ
День, когда узнала, мой Керинт, тебя я,
Буду чтить я вечно, праздником считая.
При твоем рожденьи Парки предсказали
Плен прекрасным девам и над ними дали
Власть тебе. Всех раньше я тобой пленилась,
И я рада, если в сердце зародилась
У тебя взаимность. Ради поцелуя,
Ради глаз блестящих Гения молю я:
Пусть она возникнет. Ладан благовонный
Ты прими, великий Гений, благосклонно,
Если, вспоминая обо мне, мой милый
Страстию пылает сам с такой же силой.
Если же томится по другой он деве,
То покинь нечистый жертвенник ты в гневе!
Ты ж не будь, Венера, для меня суровой;
Заключи обоих нас в любви оковы
Иль с меня сними их. Лучше ж пусть мы оба
В узах нерушимых проживем до гроба.
Знаю я: того же, что и я, он жаждет;
Но, боясь открыться, бедный молча страждет.
Всё тебе известно, Гений богоравный,
Так внемли молитвам тайной, как и явной!
Перев. И. Холодняк

ЮНОНЕ
(IV, 6)
Прими, Юнона, в праздник твой
Дым смол и ладана священный,
Своею нежною рукой
Их жжет здесь дева пред тобой
В одежде пышной, драгоценной.
Она сегодня вся твоя...
Убравши волосы цветами,
Стоит она у алтаря
На самом видном месте в храме.
Святейшая, она сложить
Лишь на тебя была бы рада
Причину пышного наряда;
Но в тайне надо ей пленить
Красавца юного. Так ныне
Будь благосклонна к ней, богиня!
Храни красавицы любовь
Всегда невинной, безмятежной,
И вместе с тем любовный, нежный
Прием ей друга приготовь.
Они подходят так друг к другу:
Не мог он лучшую подругу
Найти для счастья своего:
Для ней достойней нет его.
Так пусть их счастью не мешает
И мимо них пусть не пройдет
Бессонный страж; пускай толкает
На ложный путь его Эрот.
Услышь мольбу мою и с неба
Сойди, сияющая, к ним!
Мы трижды принесем в дар хлеба,
Его вином мы окропим.
Вот ей читает наставленье,
О чем молиться надо, мать;
Но дочке хочется моленье
Другое тайное шептать.
Она пылает страстью новой,
Как яркий пламень алтарей;
Она больна; но вновь здоровой
Совсем не хочется стать ей.
Пусть их любовь не изменится,
И пусть, как этот год промчится,
Соединит здесь, в храме, вновь
Навек их прежняя любовь.
Перев. И. Холодняк

* * *
(IV, 3)
Юношу ты моего, - живешь ли на пастбищах тучных
Иль на дремучих горах, - ты пощади, о кабан!
Дикий, свирепых клыков не оттачивай ты для сражений, -
Да сохранит его мне в целости сторож Амур.
Как далеко для облав заводит Дианино рвенье:
Пусть же погибнут леса, пусть разбегаются псы!
Что за безумье и бред - раскидывать в чащах тенета
И, оплетая холмы, руки царапать себе?
Что за охота - тайком проникать в звериные логи,
Белые ноги терзать на ежевичных шипах?
Всё ж, о Керинф, если б только с тобой могла я скитаться,
Даже по склонам крутым сети таскала б сама,
Я б научилась искать следы быстроногих оленей,
С резвых снимала бы псов путы железных оков.
Тут-то бы лес и приятен мне стал, когда бы с тобою,
Свет мой, обнявшись, могла возле тенет я лежать;
Тут уж, к сетям подойдя, убежал бы кабан невредимо,
Чтобы Венеры забав, страстной любви, не смущать.
А без меня пусть Венере не будь, - по закону Дианы,
Мальчик мой скромный, силки скромной рукой расставляй;
Если ж другая тайком к моей любви подберется,
Пусть растерзают ее страшные зубы зверей!
Так уступи же отцу свое пылкое рвенье к охоте
И возвращайся скорей снова в объятья мои.
Перев. А. Фёт

КЕРИНФУ
(IV, 4)
К нам снизойди и болезнь изгони из красавицы нежной,
К нам снизойди ты, о Феб, гордый блистаньем кудрей.
Верь мне, скорей прилетай: не будет ведь Фебу зазорно
На красоте применить силу целительных рук.
Сделай, чтоб ей худоба не окутала бледностью тело,
Чтоб не испортился цвет матовой кожи ее.
Всякую злую беду и всякие грозные скорби
Да унесет поскорей в море проворный поток.
Вышний, приди, принеси с собою тех снадобий сладких,
Те заклинанья, что в нас новые силы вольют.
Юношу не истязай, - он в страхе за участь любимой,
Он за свою госпожу счету не знает мольбам.
То, о бессильи ее скорбя, он обеты возносит,
То он предвечных богов в горестной скорби клянет.
Брось свои страхи, Керинф: ведь бог не обидит влюбленных.
Только будь верен в любви: вот и здорова она.
Не к чему горько рыдать: успеешь наплакаться вдоволь,
Если, поссорясь, с тобой станет она холодна.
Нынче твоя она вся, лишь с тобой - ее чистые думы,
Тщетно искатели вкруг ждут легковерной толпой.
Смилуйся, Феб: ты великой хвалы удостоишься, если,
Тело одно сохранив, вылечишь сразу двоих.
Будь возвеличен и радостен будь, когда с ликованьем
Оба тебе отдадут долг пред святым алтарем.
Праведный сонм богов наречет тебя дружно счастливцем,
Каждый захочет владеть дивным искусством твоим.
Перев. Л. Остроумов