Плавание Сатаспа

Один из наиболее древних и, безусловно, один из наименее правдоподобных рассказов о таком плавании передает Геродот, называя его "карфагенским", хотя в самом рассказе нет ничего, что изобличало бы его карфагенское происхождение. Но все же, пожалуй, и можно согласиться с данным Геродотом определением этого рассказа, приняв во внимание интерес карфагенян к западноафриканским странам. Любопытство, возбуждавшее их фантазию, требовало материала для сообщений, пусть хоть и не конкретных и маловероятных, но все же содействовавших распространению представлений о возможности и выполнимости подобных предприятий.
О плавании Сатаспа сказано следующее:
"(Геродот, V, 43) Сатасп, сын Теаспия из рода Ахемена, устрашенный продолжительностью плавания и пустынностью страны, не исполнил поручения матери - не объехал вокруг Ливии, с целью чего был отправлен в путь, и вернулся назад. Дело в том, что он изнасиловал девственную дочь Зопиpa сына Мегабаза, за каковое преступление царь Ксеркс [царствовал в Иране с 486 по 465 г. до н. э.] решил было распять его, но мать Сатаспа, сестра Дария, испросила ему помилование, прибавивши, что она сама наложит на него наказание более тяжелое, чем наказание царя, а именно: он будет обязан объехать вокруг Ливии, пока при этом плавании не войдет в Аравийский залив. После того как на Этом условии Ксеркс сделал уступку, Сатасп прибыл в Египет, получил здесь корабль и египетских матросов и поплыл к Геракловым столпам. Выплывши на другую сторону, он обогнул оконечность Ливии по имени мыс Солоэнт [отожествляется с мысом Кантен] и направился далее на юг. Так, в течение многих месяцев он проплыл значительную часть моря, но так как предстояло проплыть еще больше пройденного, он повернул обратно и прибыл в Египет.
Оттуда он отправился к царю Ксерксу и сообщил ему, что очень далеко в море им пришлось плыть мимо страны, населенной людьми маленького роста, одевающимися в пальмовое платье. И каждый раз, как только они приближались к берегу, маленькие люди покидали свои города и убегали в горы. Со своей же стороны они, вошедши в их города, никого не обижали, только забирали с собою их скот. А почему не объехали Ливии вокруг, Сатасп объяснил тем, что судно-де не могло идти дальше. Однако Ксеркс не поверил, что тот говорил правду, и велел его, как не выполнившего возложенного на него дела, пригвоздить к столбу, подвергнув его, таким образом, раньше объявленному наказанию".
Рассказ о предприятии Сатаспа, несмотря на чрезвычайную обстоятельность его родословной, звучит отвлеченно и неправдоподобно. Но при отвлеченности и неправдоподобии, заключающихся прежде всего в том, что плавание было предпринято персом и на египетском судне, т. е. осуществлено при участии людей, вероятнее всего, никогда и не подозревавших о реальной возможности подобных предприятий, - рассказ этот содержит географические и этнографические подробности, с которыми нам еще придется столкнуться при рассмотрении гораздо более обстоятельного описания такого же путешествия. Имеется в виду перипл Ганнона, географическое сочинение, составленное от имени карфагенского правителя и мореплавателя, о котором речь пойдет ниже. Пока же этого упоминания будет достаточно для того, чтобы согласиться с утверждением Геродота о карфагенском происхождении рассказа о плавании Сатаспа или по крайней мере положенного в его основу реального материала.
Самый рассказ мог возникнуть и в среде тех ионийских (т. е. малоазийских) греков, которые в VI в. до н. э. бороздили воды западного Средиземноморья, заплывали в испано-финикийский Тартесс (город и одноименная область на юго-западе Пиренейского полуострова), находившийся по ту сторону Геракловых столпов, и не прочь были поживиться богатствами западноафриканских берегов. О реальности их интереса в этой области свидетельствует не только Геродотов рассказ о Сатаспе.

---

Путешествие Эвтимена

Греческие географы IV в. до н. э. ссылались на сочинение массалиота Эвтимена, якобы совершившего плавание вдоль западных берегов Африки, вплоть до реки, в которой водились крокодилы и гиппопотамы. Из этих же глухих ссылок, не позволяющих даже с точностью судить о времени жизни Эвтимена, хотя многие ученые относят его к VI в. до н. э. - ко времени наибольшего расцвета торговли и мореплавания древней Массалии, можно заключить, что Эвтимена интересовал вопрос об истоках Нила. Эта географическая проблема волновала уже древнеегипетских ученых-жрецов, стремившихся выяснить, откуда берет начало их река-кормилица и чем вызываются ее ежегодные разливы. От египтян интерес к истокам Нила передался греческим ученым.
Эвтимен, вероятней всего, никогда и не плавал вдоль берегов Африки, но, как это было принято в тогдашней литературе, придал своему повествованию об истоках р. Нила для большей убедительности форму перипла, т. е. описания плавания в те неведомые страны, где, по его предположению, брала начало великая египетская река. Как мы уже знаем, нахождение истоков Нила подозревали в отдаленных местах, но именно там, где встречали крокодилов. На основании этого признака делались очень смелые географические выводы, соответственно которым истоки Нила следовало искать даже в Индии.
Допускают, что описание Эвтимена содержало, быть может, и наименования некоторых пунктов на африканском побережье. известных также и из перипла Ганнона. В этом не было бы ничего удивительного. Упоминает же Геродот в описании плавания Сатаспа и еще в другом месте ливийский мыс Солоэнт, находящийся за Геракловыми столпами, куда в его время греческим торговцам не приходилось плавать. Знает он также и некоторые другие пункты западного берега Африки и проживающие там племена пигмеев, хотя при этом и не говорит ничего о плавании Ганнона. Эти сведения стали ему известны, вероятнее всего, не непосредственно от мореплавателей, а из каких-либо греческих географических сочинений (может быть, не только из сочинений Эвтимена), хотя он не упоминает ни разу имен авторов, из книг которых заимствует различные мнения об истоках Нила и о происхождении его разливов. Одно из этих мнений сводится к тому, что Нил вытекает из океана. Может быть, оно было заимствовано Геродотом из сочинения Эвтимена, пусть хоть и не непосредственно, а через Гекатея, "Землеописанием" которого он, несомненно, пользовался. Конечно, это все лишь догадки, но они более или менее вероятны.
Гораздо менее обоснованы предположения некоторых современных ученых, допускающих, что Эвтимен действительно плавал по Атлантическому океану и достиг устья Сенегала, приняв его за истоки Нила. Невероятным это представляется не только потому, что в силу политических обстоятельств того времени нелегко представить себе греческий корабль плавающим вдоль западных берегов Африки в карфагено-финикийских водах. Такое представление кажется малоправдоподобным, в особенности оттого, что все сообщения о ливийском западе и о его атлантическом побережье, предшествующие по времени периплу Ганнона, не содержат в себе следов сколько-нибудь серьезных наблюдений, а представляют собой домыслы, основанные на рассказах людей, может быть, там и действительно побывавших, но не ставивших своей целью научные наблюдения. Человек, побывавший у устья Сенегала, кто бы ни был, если он имел в виду хотя бы самые элементарные географические исследования, вряд ли стал бы утверждать, что вода в океане пресная, что река Сенегал течет на восток, а не на запад, что разливы Нила вызываются пассатными ветрами, дующими в Атлантике, и т. п. Однако именно это делал, по-видимому, Эвтимен и другие древнейшие греческие ученые, полагавшие, что Нил вытекает из океана.
Скорее следует предположить, что точка зрения Эвтимена представляет собой отвлеченную псевдоученую комбинацию из рассказов египетских жрецов о том, что Нил течет с запада, и рассказов карфагенских мореплавателей о том, что на западе Ливии имеется река, в которой водятся крокодилы и гиппопотамы. Геродоту это, видимо, было ясно, он категорически отвергает версию об истечении Нила из океана, как и самое существование пресноводной реки Океана (Okeanos), придуманной, по его мнению, древними поэтами.
Он отвергает также и предположение о разливах Нила вследствие действия пассатных ветров на океане или на Средиземном море. Но его собственные объяснения еще менее рациональны, чем те, которые он отбрасывает. Мы их приведем, для того чтобы читатель мог судить об уровне знаний в области космографии и естествознания, которыми располагал Геродот.
"(Геродот, II,23) Кто говорит об океане, тот впутывает в объяснение неизвестные предметы, и потому мнение его не подлежит даже и обсуждению. Я не знаю о существовании какой-либо реки Океана, мне кажется, что Гомер или другой какой-нибудь из древних поэтов выдумал это имя и ввел его в поэзию.
(24) Если, отвергая прежние мнения, необходимо высказаться самому о предмете темном, то я сообщу свое предположение о том, почему летом Нил разливается. В зимнюю пору солнце оттесняется бурями от своего обычного пути и проходит через Верхнюю Ливию [южную часть Африки]. Этим в кратких словах все сказано. Если только это божество Солнце находится очень близко к какой-нибудь стране и проходит прямо над нею, то естественно, что такая страна испытывает сильнейшую жажду и тамошние реки высыхают.
(25) Говоря более подробно, дело состоит в следующем. Проходя по Верхней Ливии, Солнце производит такое действие: так как в стране этой воздух всегда ясен, земля нагрета и нет ветров, то во время своего прохождения Солнце действует как в летнюю пору, когда находится на середине неба, а именно оно притягивает к себе воду, а притянувши, снова отталкивает ее в верхние земли, ветры подхватывают воду, рассеивают ее и пары снова превращают в жидкость. Вот почему дующие из этих стран ветры, южный и юго-западный, дождливы более всех прочих ветров. Однако мне кажется, что Солнце отпускает не всю ту воду, которую притягивает ежегодно из Нила; часть ее оно удерживает при себе. Когда зимние холода уменьшаются, Солнце опять возвращается на середину неба и с того времени тянет к себе воду одинаково изо всех рек. До этой поры реки имеют высокую воду, потому что к ней в изобилии примешивается вода дождевая, когда землю орошают дожди и изрывают потоки; наоборот, летом, когда реки не получают от дождей, а Солнце притягивает к себе воду, они мелеют. Между тем Нил, вовсе не получающий дождевой воды, но притягиваемый Солнцем, как единственный изо всех рек, должен быть в зимнюю пору гораздо беднее водою, чем в летнюю. Ибо летом Нил притягивается Солнцем наравне с другими реками, а зимой Солнце пьет воду только из него одного. Таким образом, источником этих явлений я считаю Солнце".

---

Плавание Ганнона

Мы бы, вероятно, не знали почти ничего о карфагенском мореходстве вдоль Западной Африки, если бы не сохранилось описания одного из таких плаваний, предпринятого, должно быть, еще в V в. до н. э. Сохранилось, правда, не самое описание, а его греческий перевод, сделанный, может быть, значительно позже, чем произошло это плавание, но во всяком случае не позже того времени, когда жил греческий историк Полибий (201- 120 до н. э.), читавший его текст в связи со своим собственным путешествием вдоль западных берегов Африки, о котором, к сожалению, его подлинного отчета не уцелело.
Греческий текст называет Ганнона карфагенским царем - это соответствует наименованию той высшей правительственной должности, которая в Карфагене была выборной и исполнители которой назывались суфетами. Ганнон предпринял свое плавание по постановлению карфагенского сената или народного собрания, для того чтобы основать (в действительности же, вероятно, лишь возобновить и пополнить новыми колонистами) ливифиникийские города на западноафриканском побережье.
Ливифиникийцами карфагеняне называли смешанное население тех пунктов, которые были до них еще основаны финикийскими торговцами. Отчет о своем плавании, высеченный в виде надписи на каменной плите, Ганнон поставил в качестве посвящения божеству в храме Кроноса (который соответствует карфагенскому богу-родоначальнику Баал Хаману). Достоверность всего этого навряд ли может быть подвергнута сомнению. Это, видимо, было в обычае карфагенян, так как позже подобным же образом поступил знаменитый карфагенский полководец Ганнибал, поставивший в храме Геры в южноиталийском городе Кротоне надпись на камне с отчетом о своих военных успехах.
Прежде чем. высказать какие-либо соображения о географических и этнографических подробностях Гапноиова отчета, приведем его текст.
"Ганнона, царя карфагенян, описание обплыва ливийских земель, находящихся за пределами Геракловых столпов, посвященное в храме Кропоса и гласящее так: (1) Карфагеняне решили, чтобы Ганнон отправился в плавание за Геракловы столпы и основал города ливифиникийцев. И он отплыл, имея шестьдесят пятидесятивесельных кораблей, множество мужчин и женщин, числом до 30000,[1] пропитание и прочее снаряжение. (2) Отчалив и выплыв за Столпы, мы плыли два дня и потом основали первый город, который назвали Тимиатерием [где-либо близ современной Мехдии]. При нем была большая равнина.
(3) Затем, направившись к западу, мы прибыли к Солоэнту [отожествляется с мысом Кантен], ливийскому мысу, покрытому густым лесом.
(4) Здесь, основав святилище Посейдона, снова двинулись на восток на полдня пути, пока не пришли к озеру, расположенному недалеко от моря, заросшему многочисленным и густым тростником. Были тут и слоны, и многие другие пасущиеся животные. (5) Мы поплыли вдоль озера на день пути и населили приморские города, именуемые Карикон тейхос [буквально - крепость кариков], Гитта, Акра, Мелитта и Арембис [все эти пункты располагались где-либо близ мыса Гир]. (6) Отплыв отсюда, мы прибыли к большой реке Ликсу [отожествляется с р. Уэд-Дра], текущей из Ливии. Близ нее номады ликситы [т. е. жившие по р. Ликсу] пасли стада; у них мы провели некоторое время, ставши их друзьями. (7) Далее них жили негостеприимные эфиопы, населяющие землю, обильную зверями и перерезанную большими горами, из которых, как говорят, вытекает Лике. У гор живут люди чудного вида - троглодиты; ликситы уверяют, что они бегают быстрее лошадей.
(8) Взяв у ликситов проводников, мы поплыли вдоль пустыни на два дня к югу, а затем па один день к востоку. Там нашли мы в глубине залива небольшой остров пяти стадий в окружности; мы его заселили и назвали Керна.[2] Мы заключили по нашему плаванию, что он лежит соответственно Карфагену: путь от Карфагена до Столпов равняется пути от них до Керны. (9) Оттуда, проплыв по большой реке, называемой Херет,[3] мы прибыли в озеро. На этом озере было три острова, больших, чем Керна. Отплыв от них на один день пути, мы прибыли к концу озера, над которым возвышались громадные горы с множеством диких людей, одетых в звериные шкуры, которые, бросаясь камнями, препятствовали нашей высадке.

---

Карта к плаванию Ганнона. Прямым шрифтом даны современные названия, курсивом - древние. На карте из названий, упоминающихся в тексте, приведены только те. которые более точно поддаются отожествлению с современными географическими данными.

---

(10) Плывя оттуда, мы прибыли в другую реку, большую и широкую, со множеством крокодилов и гиппопотамов [отожествляется с р. Сенегал]. Возвратившись оттуда, мы снова прибыли в Керну. (11) Отсюда мы плыли к югу двенадцать дней вдоль земли, населенной эфиопами,[4] убегавшими, не дожидаясь нашего приближения. Язык их был непонятен и для бывших с нами ликситов. (12) В последний из этих дней мы прибыли к большим лесистым горам. Стволы деревьев были разнообразны по окраске и душисты. (13) Проплыв мимо них два дня, мы очутились в огромном морском заливе, на другой стороне которого была равнина. Там мы заметили ночью по всем направлениям огни, сверкавшие то ярче, то слабее.
Карта к плаванию Ганнона.
Прямым шрифтом даны современные названия, курсивом-древние. На карте из названий, упоминающихся в тексте, приведены только те. которые более точно поддаются отожествлению с современными географическими данными.
(14) Запасшись водой, мы плыли далее пять дней вдоль берега, пока не прибыли в большой залив, который, по словам переводчика, называется Западным рогом [быть может, залив, образуемый устьем р. Гамбия]. В нем есть большой остров, а на острове озеро с морской водой, на котором другой остров. Причаливши там днем, мы не видели ничего, кроме леса, ночью же - много пылающих огней; мы слышали звуки флейт, кимвалов и тимпанов и громкие крики. Тут нас охватил страх, и прорицатели велели покинуть остров. (15) Поспешно отплыв оттуда, мы прошли мимо знойной и полной благовоний страны, из которой в море изливались огненные потоки. Земля была недоступна вследствие жара.
(16) Охваченные страхом, мы быстро уплыли оттуда. Проплыв четыре дня, ночью мы увидали землю, охваченную пламенем. Посредине находился очень высокий и больший, чем остальные, огонь - казалось, что он касается звезд. Днем это оказалось высочайшей горой, называемой Теон охема ["Колесница богов", отожествляется с горой Лома]" (17) Через три дня, проплыв мимо огненных потоков, мы прибыли в залив, именуемый Ноту керас [отожествляется с заливом у о. Шербро]. (18) В глубине его был остров, похожий на прежний, ибо на нем было озеро, на котором был другой остров с множеством диких людей. Более многочисленны были женщины; тела их были покрыты шерстью, и переводчики их называли гориллами. Мы преследовали мужчин, но не могли их поймать - они все убежали, ловко цепляясь за скалы и защищаясь камнями. Трех женщин мы захватили, но они, царапая и кусая тех, кто их тащил, не пожелали за нами следовать. Убив их, мы содрали с них шкуры и привезли их в Карфаген. Дальше же мы не поплыли, так как у нас не хватило припасов".[5]
Не приходится сомневаться в том, что описание Ганнона составлено по материалам плавания, имевшего место в действительности, хотя, может быть, и не на всем протяжении описываемого им маршрута. При чтении перипла сразу бросается в глаза разница в характеристике африканского побережья до о. Керны и после него. Первая часть маршрута представляет собой весьма реалистическое и в общем без особого труда поддающееся нанесению на современную карту географическое описание, тогда как вторая часть наполнена подробностями, с большим трудом находящими себе реальное объяснение, и содержит весьма туманные и неопределенные данные для увязки ее с современной картой западных берегов Африки. Следует думать поэтому, что описание Ганнонова плавания от о. Керны до горы под названием Теон охема основывается не на каком-либо индивидуальном впечатлении, а на рассказах и баснях, передававшихся из поколения в поколение финикийскими и карфагенскими моряками, где-то, вероятно, зафиксированных уже и до Ганнона, поскольку кое-что из этого материала известно Геродоту.
В историко-географической литературе было предпринято немало попыток отожествления упомянутых в описании Ганнона географических наименований и объектов с реальной географией Африки. И хотя эти попытки отличаются одна от другой, нетрудно заметить, что различия между ними не столь уж велики и существенны, пока дело идет об отрезке маршрута между Гибралтарским проливом и о. Керной, который обычно помещают где-либо на широте Канарских островов, тогда как Колесницу богов ищут на пространстве от Сьерра-Леоне до р. Нигера. Об этом же свидетельствуют и археологические находки на марокканском побережье. Прежде всего они дают общую дату для карфагенских плаваний в этих водах и для основания карфагенянами там своих колоний: обломки карфагенской глиняной посуды, находимые в разных пунктах западноафриканского побережья - у устья р. Уэд-Дра, на о. Герна, в Могадоре и других местах, - не древнее VI в. до н. э. Тем самым косвенным образом подтверждается и дата Ганнонова перипла. Подтверждается этим и реальный диапазон плавания Ганнона, поскольку соответствующий археологический материал не встречается к востоку от мыса Сент-Поль.
Было предпринято немало попыток рационального объяснения всех удивительных явлений природы, якобы наблюдавшихся Ганноном: огненные потоки, пылающая земля, огнедышащие, достигающие неба горы, необычайные существа - не то обезьяны, не то люди. Нет сомнения, что все эти устрашающие зрелища имеют в основном какие-то реальные явления: степные пожары, извержения вулканов с потоками огненной лавы и т. п. Но, разумеется, при недостаточной конкретности и нарочитой сказочности в описаниях у Ганнона трудно настаивать на чем-либо определенном. Такого же характера и некоторые этнографические подробности, содержащиеся у Ганнона: троглодиты, бегающие быстрее лошадей, страшные люди в звериных шкурах, швыряющие камни и напоминающие всем их описанием сказочных гомеровских разбойников-лестригонов или весьма им подобных гигантов-гегенов, встреченных на пути аргонавтами около г. Кизика в Малой Азии.
Ганноновых троглодитов знает также и Геродот под именем живущих в пещерах эфиопов, отличающихся очень быстрым бегом. В дополнение к тем чудесам, о которых сообщает Ганнон, Геродот рассказывает о собакоголовых людях и о людях безголовых, с глазами, расположенными на груди, живущих, по рассказам северных ливийцев, в юго-западной части Африки. Знает он, быть может, и о. Керну под именем Киравны, на котором имеется озеро, откуда местные девушки добывают золотой песок с помощью вымазанных смолой перьев. Однако Геродот помещает этот остров, судя по его описанию, скорее у северного, чем у западного берега Африки. Но в данном случае гораздо важнее достаточно неопределенной локализации известное сходство наименований и несомненная реальность этнографических наблюдений, помогающих отчасти конкретизировать интерес карфагенян к этому острову, а также и образ жизни его обитателей.
"(Геродот, IV, 195) Подле гизантов,[6] как сообщают карфагеняне, лежит остров Киравна, узкий, но в длину имеющий 200 стадий, легко достижимый с материка; он изобилует оливковым деревом и виноградной лозой. На острове есть озеро, из ила которого туземные девушки добывают золотой песок с помощью птичьих перьев, вымазанных смолой. Верно ли это, не знаю, сообщаю что слышал..."
Это сообщение Геродота кое в чем существенно дополняет данные Ганнонова перипла и конкретизирует торговые интересы карфагенян на западе Африки. В особенности же интересно и красочно сообщение Геродота о "немой" торговле, которую вели карфагенские купцы с западноафриканскими жителями.
"(IV, 196) Карфагеняне рассказывают еще следующее: есть в Ливии страна и народ по ту сторону Геракловых столпов; приходя к ним для торговли, карфагеняне выгружают товары с кораблей, раскладывают их рядом на морском берегу, потом возвращаются на свои суда и разводят дым. Заметивши дым, туземцы приходят к морю, за товары оставляют золото и удаляются обратно. Карфагеняне выходят на сушу и рассматривают, достаточно ли оставлено золота за товары; если достаточно, то золото они забирают и уплывают; если же недостаточно, то снова садятся на корабли и там выжидают, туземцы же появляются снова и прибавляют золота столько, чтобы удовлетворить карфагенян. По словам карфагенян, никогда одна сторона не обижает другую, карфагеняне никогда не прикасаются к золоту, прежде чем по стоимости оно не сравняется с товаром. Точно так же туземцы уносят с собой товары только тогда, когда золото взято карфагенянами".
Сообщаемые Геродотом сведения, касающиеся Западной Африки, показывают, что в его распоряжении были какие-то описания, отчасти подобные Ганноновым и основанные, как он это указывает прямо, па сообщениях карфагенян. Скорее всего можно думать, что речь идет о сочинении, идентичном иди подобном сочинению Эвтимена.
Выше уже говорилось, что греки, быть может, еще в IV в. до н. э. познакомились с периплом (путеводителем) Ганнона или с аналогичными ему описаниями. Аристотель, во всяком случае, знает африканскую реку Херет (под именем Хремет), близ которой расположилась наиболее удаленная к югу карфагенская колония на о. Керна. Упоминалось и о том, что описанием Ганнона, по всей вероятности, воспользовался известный греческий историк Полибий, посетивший Северную Африку в середине II в. до н. э. в составе свиты римского полководца Сципиона Эмилиана в его победоносном походе против Карфагена. Вероятно, уже по окончании кампании Полибий предпринял на предоставленных ему Сципионом кораблях плавание вдоль западного побережья Африки с целью их изучения, как сообщает об этом римский географ и естествоиспытатель Плиний Старший в книге V своей "Естественной истории".

---

[1] Эта цифра по отношению к числу кораблей считается преувеличенной.
[2] Нередко локализуется у устья р. Сегиет-эль-Хамра, однако археологические находки и фонетическая близость наименований заставляют отожествить его с о. Гсрпой.
[3] Сегиет-эль-Хамра. См. ниже (10), где Ганнон упоминает о своем возвратном движении, которое могло иметь место и в данном случае.
[4] Наименование, прилагавшееся греками к африканцам вообще.
[5] Перевод заимствован из книги Б. А. Тураева и И. Н. Бороздина «Древний мир. Сборник источников». Спб., 1917.
[6] Ливийское племя, локализуемое на североафриканском побережье у залива Габес.

Плавание Полибия

"(Плиний. Естественная история, V, 1, 8). Во время командования Сципиона Змилиапа в Африке[1] составитель анналов Полибий получил от него флот, с которым совершил плавание с целью изучения этой страны. Он сообщает, что на пути от Атласа к западу встречаются леса, населенные большим количеством животных, обычных для Африки, вплоть до реки Анатис [отожествляется с рекой, именуемой ныне Уэд-Умм-эр-Рабия], на пространстве 485 миль. От этой реки до Ликса [р. Уэд-Дра] 205 миль. Там залив, называемый Сагути [у современного Аземмура]. На мысу расположен город Мулелаха [Старая Мансара], реки Субур [отожествляется по созвучию наименования с современной рекой Уэд-Себу] и Сала [предположительно, незначительная речка Уэд-Бураг-раг], гавань Рутубис [у современного города Мазаган] в 213 милях от Ликса. Оттуда Мыс Солнца [предположительно мыс Кантен, Солоэнт - греческих источников], гавань Ризардир [отожествляется по созвучию наименований с современным портом Агадир], племя гетулы аутололы, река Козенум [предположительно Уэд-Акасса], племена скелатиты и мазаты, река Марагтат [предположительно Уэд-Хибика], река Дарат [отожествляется с бухтой Рио-де-Оро], в которой водятся крокодилы. Затем следует залив в 616 миль, закрываемый мысом, называемым Сурранциум [современный мыс Барбас], выступающим к западу с горой Баркой. Далее река Сальсус [Рио-Сен-Жан], за которой эфиопы перорсы, а сзади них фарусии, гетулы дары, соседящие с ними в глубине страны. На берегу эфиопы даратиты,[2] река Бамботус [отожествляется с р. Сенегал], с множеством крокодилов и гиппопотамов, далее длинные цепи гор, продолжающиеся вплоть до той горы, которую мы называем Теон охема [гора Лома]. Оттуда до Западного мыса [быть может, мыс Сьерра-Леоне, соответствующий Ноту керас Ганнона] [Полибий] полагает десять дней и десять ночей плавания".
Судя по весьма лаконичному сообщению Плиния, плавание Полибия было совершено по маршруту Ганнона. Плиний приводит некоторые наименования, известные нам уже из перипла Ганнона: р. Ликс, гора Теон охема. Однако все прочие наименования мест, рек и племен, позволяющие утверждать, что Полибий в своем плавании достиг р. Сенегала, звучат у Плиния в его изложении Полибиева сообщения о проделанном им пути совершенно иначе, чем у Ганнона. На этом основании Плиний высказывает известное недоверие по отношению к сообщениям Ганнона и утверждает, что от основанных им поселений во времена Полибия не осталось и следа. Краткость пересказа Полибиева отчета у Плиния не позволяет сопоставить топографически описания берегов Западной Африки у Ганнона и у Полибия. Такое сопоставление тем более затруднительно, что Ганнон указывает расстояния между названными им пунктами в днях плавания, а у Плиния расстояния между некоторыми из указанных Полибием пунктов исчислены в римских милях. Плиний опускает к тому же все географические и этнографические характеристики, содержавшиеся, вероятно, в отчете Полибия, за исключением того только, что в р. Бамботус живет очень много крокодилов и гиппопотамов, на основании чего эта река может быть сопоставлена с безыменной рекой у Ганнона, отожествляемой с современным Сенегалом.

---

Карта к плаванию Полибия в 146 г. до н. э. Прямым шрифтом даны современные названия, курсивом - древние. Из упомянутых в тексте древних наименований на карте помещены лишь более известные, легче поддающиеся локализации на современной карте, а также наименования древних мавританских и негрских племен.

---

Плиний пишет, что плавание Полибия было исследовательским предприятием. На этом основании современные ученые связывают с путешествием Полибия одно отрывочное сообщение, известное из найденной в Геркулануме греческой надписи II в. до н. э. В этой надписи упоминается об участии стоического философа Панаития, как и Полибий, являвшегося другом Сципиона в научном путешествии, предпринятом на семи кораблях "после того как он был на войне". Однако, к сожалению, никаких данных, кроме этого краткого пересказа у Плиния, которые позволили бы судить о познавательном значении плавания Полибия, нет. Во всяком случае, оно мало что прибавило к географии и этнографии Западной Африки, несмотря на то что Полибий был одним из наиболее выдающихся ученых своего времени, отличался большой эрудицией и наблюдательностью. Следует думать поэтому, что в плавании своем он был лишен возможностей для выполнения серьезных научных задач, потому, может быть, что оно было предпринято из каких-либо более практических соображений. Вероятно, Сципион был не прочь поживиться тем золотом, о котором много говорилось в старинных карфагенских и греческих рассказах о Западной Африке, и ради этого он послал свои корабли по пути Ганнона.

---

[1] Осада и разрушение Карфагена были произведены римлянами в 146 г. до н. э.
[2] Судя по тому, что эти племена гетулов, предков позднейших туарегов, живших к юго-западу от Марокко и эфиопов, своими эпитетами связываются с именем р. Дарат, названной выше, их местоположение следует искать к северу от р. Сенегал.

Финикийские плавания на «острова Блаженных»

Для того чтобы закончить рассмотрение данных о древнейших плаваниях к югу от Геракловых столпов, нам остается сказать еще несколько слов о так называемых "Островах блаженных", расположенных к западу от Африки в океане.
Древние писатели и среди них в первую очередь Диодор Сицилийский (I в. до н. э.) сообщают о них некоторые подробности, ссылаясь на рассказы финикийцев. Эти описания, содержащие восхваление климата лежащего в океане острова (или нескольких островов), растущих на них в изобилии плодов и их животного мира, заставляют вспомнить соответствующие поэтические характеристики "Островов блаженных" у Гомера и Гесиода, когда речь идет о заведомо потусторонней стране, населенной умершими (или бессмертными) героями. Однако, если у Гомера описание "Островов блаженных" связано лишь с отвлеченными, чисто мифическими представлениями,[1] то более поздние описания приобретают черты известной географической конкретности, хотя бы в определении их местоположения, позволяющем отожествить эти острова с о. Мадейрой и Канарскими островами.
Об этом говорит описание "Островов блаженных" в биографии Сертория у Плутарха (гл. 9): "Два разделенные проливом острова удалены на сто тысяч стадий от Испании, они называются Островами блаженных. Редко выпадает там весьма умеренный дождь. Частые, мягкие, приносящие влагу ветры заменяют их и делают почву не только пригодной для посевов и посадок, но и производят дикорастущие богатые и вкусные плоды, которыми жители без труда и каких-либо усилий питаются в достаточной степени. Здоровый воздух, при едва заметных сменах времен года, порождается всегда умеренными температурами, так как дующие из большого отдаления северные и северо-восточные ветры теряют свою силу в неизмеримых промежуточных пространствах, а западные ветры приносят с моря или производящие дождь облака, или освежают их влагой, так что варвары пришли к убеждению, что здесь-то и находятся Елисейские поля и еще Гомером воспетое местопребывание блаженных".
К этому могут быть прибавлены любопытные штрихи, сообщаемые Псевдо-Аристотелем в сочинении "О чудесных слухах" и имеющие в виду, очевидно, о. Мадейру: "Говорят, что за Геракловыми столпами в море карфагенянами был открыт остров, богатый лесами, судоходными реками и плодами в изобилии. Он отстоит от материка на несколько дней пути. После того как карфагеняне стали часто его посещать и некоторое их число, вследствие его плодородия, вовсе туда переселилось, карфагенские суфеты [правители] запретили под страхом смерти плавать на этот остров и истребили его население, для того чтобы слава о нем не распространялась и чтобы народ не устроил против них заговора в стремлении захватить остров под свою власть и лишить Карфаген благополучия".
Собственно, эти черты конкретности появляются уже и в гомеровском эпосе, правда лишь применительно не к "Островам блаженных", а к острову Сирии - родине мифического героя Эвмея, расположенному в Западном океане и также являющемуся "блаженной землей". Наименование этого острова - Сирия - не может не быть сопоставлено с наименованием страны Сирии на востоке Средиземного моря, откуда приплывали финикийские корабли, направлявшиеся в Тартесс, за Геракловы столпы. Собственно, и самое название "Острова блаженных" (по-гречески "Makaron nesoi") может быть рассматриваемо как переделка и приспособление для греческого уха финикийского наименования Мелькартовы острова, т. е. острова сирийского божества Мелькарта, главного бога финикийского города Тира, отожествлявшегося с греческим Гераклом.
На дальнем западе, и именно в Атлантическом океане, помещали древнейшие сказания, нашедшие выражение в эпической поэзии, также и сад Гесперид, с его золотыми яблоками. В этих плодах тоже можно усматривать отражение реальных известий о невиданных золотых плодах, произрастающих на берегах и островах Западного океана. Финикийцы и карфагеняне, плававшие вдоль западного побережья Африки, не могли не знать о существовании Мадейры и Канарских островов, так как последние бывают видны из прибрежных африканских вод (пик Тейде на о. Тенерифе в группе Канарских островов виден на расстоянии 180 км).
О том, что карфагеняне посещали о. Мадейру и Канарские острова и вели там торговлю, свидетельствуют археологические находки древних монет, обломков греческой и карфагенской керамики, произведенные на названных островах.
В древних сообщениях не один раз повторяется рассказ о том, что карфагенское правительство запрещало не только иноземцам, но и своим жителям посещать "Острова блаженных" из боязни, что, прельщенные их климатическими условиями, их богатством и легкостью тамошней жизни, люди, однажды туда попавшие, не захотят более возвращаться на родину. Эта легенда (даже если в основе ее и лежат какие-либо известия о реальных запретах, вызванных причинами религиозного или торгово-протекционистского порядка, кому бы то ни было посещать "Острова блаженных") связана с весьма распространенным в древности представлением об особых социальных условиях жизни во всякого рода "блаженных", "счастливых" и т. п. странах и островах, расположенных в океане, где люди подчиняются законам, установленным в древнем царстве бога и мифического царя Кроноса, не знавшим социального неравенства, рабства, войн, неправого суда и т. д.
К этой весьма интересной теме, отчасти опять-таки связанной с реальными данными о заокеанских странах, нам еще предстоит вернуться, после того как будет рассмотрен последний цикл древнейших океанских плаваний - по Северной Атлантике и Северному океану. Под Северным океаном в древности понимали Северное и Балтийское моря, а иногда также и Каспийское море (многие древние географы считали его заливом Северного или Амальхийского океана).

---

[1] Они ярко выражены в следующих стихах «Одиссеи» (IV, 561, слл.):
Но для тебя, Менелай, уготовили боги иное:
Ты не умрешь и не встретишь судьбу в многоконном Аргосе,
Ты за пределы земли па поля Елисейские будешь
Послан богами — туда, где живет Радамант златовласый,
Где пробегают светло беспечальные дни человека,
Где ни метелей, ни ливней, зимы холодов не бывает,
Где сладкошумно летающий веет Зефир, океаном
С легкой прохладой туда посылаемый людям блаженным…