XVII. Речь об имуществе Эратона, произнесенная в процессе с государственным казначейством

Речи XVII, XVIII и XIX были произнесены в процессах, касающихся конфискации имущества у подсудимых.
Упоминание о конфискации имущества мы встречаем впервые в повествовании о партийной борьбе VI в.: имущество Писистрата при его несколько раз повторявшемся изгнании продавалось с аукциона в пользу казны. При возрастающем озлоблении партий эта мера становится все более обычной, как добавление к смертной казни (речь I, 50 и примеч. 14 к речи I), изгнанию (речь VII, 4), лишению гражданских прав. Применение этой меры в случае присвоения казенных денег или по отношению к государственным должникам являлось возмещением убытков государства; но часто эта кара служила просто средством для пополнения оскудевшей государственной казны (речь XXX, 22), причем львиная доля конфискованного имущества попадала законным или незаконным способом в руки демагогов и сикофантов, внесших обвинение против владельца имущества, как об этом ясно говорит Платон ("Государство", VIII, 565 А): "стоящие во главе государства, отнимая имущество у состоятельных людей и деля его народу, самую большую долю берут сами". Аристофан (комический поэт) не раз нападает на Клеона по поводу присвоения им конфискованного имущества; в речах ораторов также часто слышатся жалобы на такие мероприятия демагогов (речь XXV, 26; XXX, 22; XIX, 51 и особенно XVIII, 16, 20), которые этим способом старались снискать себе расположение массы (речь XXVII, и): к каким средствам при этом прибегали демагоги, показывает одно место в речи XXVII, 1: "Когда они добивались чьего-нибудь осуждения незаконным образом, они заявляли, как вы много раз слыхали, что если вы не осудите тех, кого они велят, то не хватит денег на жалованье вам" (т. е. судьям).
Но часто, и помимо этих личных соображений, нужда государства в деньгах после Пелопоннесской войны склоняла суд прибегать к конфискации имущества отдельных граждан даже без особенно большой вины с их стороны. В этом отношении интересно следующее место из речи XXX, 22: "Когда у Совета есть деньги для управления, он не прибегает ни к каким предосудительным мерам; а когда попадает в безвыходное положение, то бывает вынужден принимать исангелии, конфисковать имущество у граждан и склоняться на самые скверные предложения ораторов".
При конфискации имущества принимались во внимание долги подсудимого, и заимодавцы удовлетворялись из имущества; точно так же приданое жены оставлялось ей, хотя, может быть, жена не всегда решалась судиться с казной, так как подобные процессы были опасны. Казна получала мало выгоды от аукциона конфискованного имущества, потому что оно продавалось нередко за бесценок (речь XVIII, 20); часть имущества заблаговременно припрятывали родные и знакомые; а еще большая доля попадала к "ораторам", - как в виде законного вознаграждения за донос,[1] так и в виде прямого хищения.
При конфискации производилась опись имущества, "апографе" (см. примеч. 1 к речи IX); этим же словом обозначается и судебный процесс по делам такого рода. Дела эти разбирались в Гелиэе под председательством синдиков (см. введение к речи XVI).
Наша речь озаглавлена в рукописях и в изданиях "Об общественных преступлениях". Так как это заглавие не соответствует содержанию речи, да и вообще малосодержательно, то мы дали ей то заглавие, которое предложил один из ученых - Гельшер.
Содержание речи следующее. Дед истца дал взаймы некоему Эратону два таланта. После смерти Эратона сыновья его перестали платить проценты истцу, наследнику заимодавца. Тогда истец предъявил иск к Эрасистрату, единственному из сыновей Эратона, бывшему налицо в Афинах. Истец выиграл дело и получил в уплату долга усадьбу, принадлежавшую Эрасистрату. Между тем по народному постановлению было конфисковано имущество у Эрасифонта, Эрасистратова брата; к этому имуществу была присоединена и тоже конфискована вышеупомянутая усадьба, перешедшая по суду от Эрасистрата к истцу, которою он владел уже три года. Истец и просит суд возвратить ему часть имущества Эратона, которую он оценивает в 15 мин, что составляет только одну восьмую двух талантов, которые был должен Эратон.
Эта речь - единственная из речей Лисия, произнесенная в судебном процессе, носящем название на юридическом языке афинян "диадикасия" (что мы перевели словами "встречный иск"). Этим термином обозначается такого рода тяжба, при которой каждый из тяжущихся утверждал, что предмет спора ("диадикасма", по юридической терминологии; см. § то) принадлежит ему. Между прочим этот термин употребляется, когда частное лицо оспаривает у государственной казны часть конфискованного имущества как принадлежащую ему, что было и в данном случае.
Дело это разбиралось в обычном суде присяжных, под председательством синдиков (§ то), так как иск был предъявлен к государственной казне (см. введение к речи XVI).
Дата речи определяется довольно точно на основании хронологических данных, сообщаемых в ней. В § 3 сказано, что суд с Эрасистратом происходил в год архонтства Ксененета, который соответствует 401/400 г. до н. э. (см. примеч. 5 к речи VII). Из § 5 видно, что истец уже три года владеет присужденной ему усадьбой; следовательно, настоящий процесс приходится или на вторую половину 398 г., или на первую половину 397 г. А так как в том же § 5 сказано, что месяц гамелион, соответствующий нашему январю - февралю, уже прошел, то ясно, что речь произнесена в первой половине 397 г.

* * *

(1) Господа судьи! Может быть, некоторые из вас, имея в виду мое желание быть достойным гражданином, думают, что я и говорить могу лучше всякого другого. Но я не только не способен говорить о вещах, меня не касающихся, а, напротив, боюсь, что буду не в состоянии сказать, что нужно, даже в деле, о котором мне необходимо говорить.[2] Поэтому я думаю, что если я расскажу все, что происходило между нами и Эратоном и его сыновьями, то вы сами легко поймете, что вам надо иметь в виду при рассмотрении этого встречного иска.[3] Поэтому выслушайте дело с начала.
(2) Эратон, отец Эрасифонта, занял у моего деда два таланта-. Что он получил эти деньги и что такую именно сумму он просил дать ему взаймы, в доказательство этого я представлю вам свидетелей, при которых деньги были ему даны; а что он сделал с ними и какую пользу извлек из них, об этом вам расскажут и дадут показания люди более меня сведущие, присутствовавшие при его операциях.
Зови свидетелей!
(Свидетели.)
(3) Так вот, пока Эратон был жив, мы получали проценты и все прочее, что было условлено: а когда он скончался, оставивши троих сыновей, Эрасифонта, Эратона и Эрасистрата, они перестали исполнять обязательства. Во время войны,[4] за прекращением судопроизводства по частным делам, мы не могли взыскать с них долг; а как только, с наступлением мира, стали разбираться частные дела граждан, отец мой предъявил иск к Эрасистрату, единственному из братьев, бывшему в городе, по поводу уплаты всего долга, и выиграл дело при архонте Ксенене-те. Я представлю вам свидетелей и этого. Зови свидетелей!
(Свидетели.)
(4) Из этого легко видеть, что мы имеем права на имущество Эратона; а что оно все конфисковано, это видно из описи имущества: трое или четверо[5] составляли опись всех вещей. А между тем всякому понятно, что они не пропустили бы ничего если бы можно было что-нибудь еще конфисковать из имущества Эратона, и что внесли бы в опись, как принадлежащее Эратону, даже то, чем я владею уже давно. Легко понять, мне кажется, что если вы конфискуете это имущество, то и из другого источника нам ничего нельзя будет взыскать. (5) А в каком духе я вел спор с вами и в каком - с частными лицами, об этом прошу вас послушать. Пока это имущество оспаривали у нас родственники Эрасифонта, я считал законным, чтобы все оно было присуждено мне, потому что Эрасистрат судился с моим отцом из-за всего долга и проиграл дело. Усадьбу в Сфетте я уже три года сдаю в аренду, а из-за усадьбы в Кикинне[6] и из-за дома я судился с владельцами. В прошлом году они подали возражение против моего иска, указывая на то, что они - коммерсанты; а теперь, хотя я подал иск еще в гамелионе месяце, навтодики не разобрали этого дела.[7] (6) Но, когда вы решили конфисковать Эрасифон-тово имущество, я предоставил государству две трети и прошу присудить мне только имущество Эрасистрата, потому что его вы и прежде уже признали нашей собственностью. Определяя себе третью часть их состояния, я не производил точного подсчета, а оставил государственной казне гораздо больше двух третей. (7) Это легко видеть из оценки, сделанной для отдельных предметов. Именно, все имущество оценено более чем в талант; а те статьи, на которые я предъявляю претензию, я оценил одну в пять мин, другую в тысячу драхм.[8] Если они стоят дороже этих сумм, то при аукционе излишек получит государство. (8) Чтобы вы убедились в истине этого, я представлю вам в свидетели прежде всего лиц, снимавших у меня в аренду усадьбу в Сфетте, а потом соседей усадьбы в Кикинне, которые знают, что мы уже три года ведем тяжбу, а кроме того, еще прошлогодних архонтов,[9] которым был подан иск, и теперешних навтодиков. (9) Вам будут прочтены и эти описи; из всего этого вы лучше всего увидите, что на это имущество мы претендуем не недавно и что теперь мы предъявляем к государственной казне требования не большие, чем в прежнее время к частным лицам. Зови свидетелей!
(Свидетели.)
(10) Господа судьи! Мною доказано, что, прося присудить мне предмет спора, я не нарушаю закона, а, напротив, прошу возвратить мне его по принадлежности, причем сам уступаю государству многое из того, что мне принадлежит. А теперь, я полагаю, следует мне попросить вас и синдиков[10] в вашем присутствии.


[1]  У Демосфена в речи III, 2 сказано, что, по закону, человек, произведший опись имущества, получает три части (т. е. три четверти) его.

[2] Суд относился к искусным ораторам с некоторым подозрением; поэтому тяжущиеся старались показать себя неопытными в красноречии.

[3] См. введение.

[4] Пелопоннесская война.

[5] Вероятно, три или четыре описи, составленные в разное время синдиками или по приказанию их.

[6] Сфетт и Кихинна — демы, входившие в состав филы Акамантиды. См. примеч. 15 к речи XVI.

[7] Обычными председателями в Гелиэе были фесмофеты (см. примеч. 2 к речи XV); но при разборе некоторых дел, требовавших специальных знаний, вместо них председательствовали другие должностные лица. Так, дела о воинских преступлениях рассматривались военными под председательством стратегов (см. введение к речи XIV); дела о кощунстве над мистериями - лицами, посвященными в них. Дела, касавшиеся коммерсантов, ведших заграничную торговлю, разбирались в специально учрежденной для этого коллегии «навтодиков» (по-видимому, впоследствии отмененной). Эти дела разбирались только зимой, когда мореплавание прекращалось и коммерсанты могли явиться на суд без ущерба для своей профессии. Поэтому в данном случае ответчики подали возражение против иска, который, очевидно, был иском обычным и должен был разбираться под председательством фесмофетрв; после этого истцу пришлось подать другой иск, который должен был разбираться зимой в гамелионе месяце под председательством навтодиков.

[8] Талант — 60 мин, мина — 100 драхм. Стоимость таланта — приблизительно 1456 рублей; стоимость 5 мин — приблизительно 125 рублей, 1000 драхм — приблизительно 250 рублей. Таким образом, истец, предъявляя претензию на 5 мин и 1000 драхм (10 мин), желает получить только 15 мин, т. е. 1/8 долга, равнявшегося 2 талантам.

[9] См. примеч. 5 к речи VI.

[10] См. введение к речи XVI. В последней фразе истец обращается к гелиастам и председательствующим синдикам с просьбой, — о чем, он не говорит, но, конечно, о том, чтобы- они решили дело в его пользу. Подобная же краткая просьба, и также без стремления подействовать на чувства судей (см. примеч. 3 к речи XIV), находится в конце речи XXIII: «вы вынесете приговор, согласный со справедливостью и истиной, о чем и я вас прошу».